Отражение правды Глава 4. Находка письма

 
4. Находка письма

Утро в Сосновске выдалось хмурым и промозглым. Дождь барабанил по подоконнику, словно кто-то нарочно хотел заглушить все мысли и разговоры. Антон проснулся рано, хотя и не собирался — просто не спалось, да и в голове крутились вчерашние впечатления.

Он долго лежал, прислушиваясь к звукам старого дома: где-то скрипела балка, в коридоре что-то глухо стукнуло, а в гостиной, казалось, кто-то осторожно ходил босиком. Всё это могло быть игрой воображения, но у Антона с детства была привычка доверять своим ощущениям.

Он встал, накинул свитер и отправился на кухню варить кофе.

Пока вода закипала, он смотрел в мутное окно и думал, что особняк будто бы не хочет открываться сразу. Каждый день — новая мелочь: то странная трещина в стене, то следы на пыльном полу, то забытая кем-то заколоченная дверь. А главное — это зеркало. С первого дня оно притягивало взгляд, и всё в нём казалось не таким, как в обычных старых вещах. Не просто антиквариат, а словно живая часть дома, хранительница его секретов.

Кофе получился крепким, с горчинкой. Антон выпил его быстро, на ходу, и отправился в гостиную. Он медленно обошёл комнату, прислушиваясь к скрипу половиц, потом остановился перед зеркалом. Рама была массивной — тёмное дерево, резьба местами стёрта, но всё равно видно мастерство. На одном из углов — трещина, которую он заметил ещё вчера. Сегодня решил рассмотреть её внимательнее.

Он надел перчатки, достал из рюкзака маленькую отвёртку и осторожно поддел кусочек дерева. Тот поддался с неожиданной лёгкостью, и вдруг из узкой щели между рамой и задней стенкой зеркала выпал тонкий, пожелтевший конверт.

— Вот это да, — пробормотал Антон, чувствуя, как сердце забилось чаще.

Он аккуратно поднял конверт, сдул пыль. На бумаге не было ни марки, ни адреса, только выцветшая надпись: «Для того, кто найдёт правду». Почерк был женский, неровный, будто писали в спешке или дрожащей рукой.

Антон сел на пол, разорвал конверт по шву и развернул сложенный вчетверо листок. Внутри — письмо. Он начал читать, и с каждым абзацем ощущал, как внутри поднимается странное, тяжёлое чувство — будто он вторгается в чужую, очень личную боль.

«Если ты нашёл это письмо, значит, я уже не могу рассказать всё сама. Прости меня, незнакомец, но мне больше не к кому обратиться. Я долго думала, стоит ли оставлять след, но, кажется, иначе не получится.

Я не могу больше жить с этим грузом. Всё, что случилось в этом доме, началось не с меня, но я не смогла остановить. Я пыталась защитить сына, пыталась спасти мужа, но, наверное, была слишком слаба. Когда исчез Михаил, я знала, что это не просто случайность. Мы все жили в страхе, и страх этот поселился в нас ещё тогда, когда отец Михаила начал свои дела.

Я прятала документы, прятала письма, молчала, когда надо было говорить. Я думала, что так будет лучше для всех. Но теперь понимаю: молчание только делает хуже. Если ты читаешь это, не повторяй моих ошибок. Не бойся правды, даже если она страшная.

Я не знаю, что будет с домом, с сыном, со мной. Я только хочу, чтобы кто-то когда-нибудь понял: я делала всё, чтобы защитить свою семью. Прости меня, если сможешь».

Антон перечитывал письмо снова и снова. В груди поднималась тяжесть — от сочувствия к женщине, которая писала эти строки, от ощущения, что теперь он стал частью её истории. Письмо не содержало прямых обвинений, но между строк читалась глубокая тревога, страх за близких и отчаянная попытка сохранить то, что осталось.

Он аккуратно сложил письмо, положил его в конверт и задумался. Теперь особняк перестал быть просто объектом для реставрации. Это был дом с историей, с болью, с тайнами, которые требовали внимания и понимания.

Антон прошёлся по комнате, пытаясь собраться с мыслями. В голове крутились слова из письма: «Не бойся правды, даже если она страшная». Он понимал, что эта правда может изменить всё — и его отношение к работе, и к самому дому.

Он сел за стол, разложил перед собой документы, которые Павел оставил накануне. Теперь каждый лист казался подозрительным, каждая подпись — загадочной. Антон начал тщательно сверять даты, искать совпадения с тем, что было написано в письме. В одном из документов мелькало имя Михаил, а рядом стояла пометка: «архив».

Он записал в блокнот: «Письмо. Хозяйка. Михаил. Архив. Проверить документы, найти связь».

Внутри проснулся азарт — тот самый, который всегда появлялся, когда дело принимало неожиданный оборот. Но вместе с ним пришёл и страх:

«А вдруг я влезаю не туда? А если эта правда кому-то не нужна?»

Антон вспомнил слова из письма и тихо сказал себе:

«Не бойся правды, даже если она страшная».

Он убрал письмо в отдельный конверт, спрятал в рюкзак и вышел на крыльцо. Дождь не прекращался, капли стекали по стеклу, и в этом была какая-то упорная, неотступная сила.

Он медленно прошёл по саду, разглядывая мокрые кусты сирени, вспоминая, как хозяйка этого дома, по словам Павла, любила работать в саду.

«В каждом доме своя правда», — всплыли в памяти мамины слова.

Антон вдруг почувствовал, что теперь он не просто реставратор, а человек, которому доверили чужую тайну.

Вечером, лёжа в кровати, Антон долго не мог уснуть. В голове звучал голос незнакомой женщины, её просьба не повторять ошибок, её страх за сына. Он думал о том, как бы поступил на её месте и смог ли бы быть сильнее. За окном всё так же шёл дождь, и казалось, что дом слушает его мысли.

Он вспомнил, как в детстве мать говорила ему: «В каждом доме своя правда. Главное — не бояться её искать». Теперь эта правда стала и его делом.

На следующее утро Антон встал с твёрдым намерением разобраться во всём до конца. Он снова взял в руки письмо, перечитал его, словно ища новый смысл между строк. Потом внимательно осмотрел зеркало, раму, даже заднюю стенку — вдруг там ещё что-то спрятано? Но больше ничего не нашёл.

Он решил позвонить Павлу.

— Павел Сергеевич, — начал он, — а вы не знаете, кто был последней хозяйкой этого дома? У меня тут письмо нашлось, странное.

Павел помолчал, потом ответил осторожно:

— Знаю, конечно. Она много пережила, бедная женщина. А что за письмо?

— Признание, — сказал Антон. — Похоже, она что-то скрывала, боялась за сына.

Павел вздохнул.

— Тут у всех свои скелеты в шкафу, — сказал он. — Но вы не переживайте, работайте спокойно. Дом — он всё стерпит.

Антон не стал спорить. Он понимал: в таких местах правда редко бывает простой. Но теперь он был уверен — он не бросит начатое, не уйдёт, пока не разберётся до конца.

Весь день он работал с особым вниманием, тщательно осматривал каждый угол, каждую доску, каждый документ. В голове постоянно звучал голос хозяйки: «Не бойся правды, даже если она страшная». И Антон чувствовал, что теперь его работа — не просто восстановить дом, а попытаться вернуть ему покой, которого здесь давно не было.

Когда вечером он снова остался один в гостиной, то подошёл к зеркалу, посмотрел на своё отражение и тихо сказал:

— Я не подведу.

В этот момент ему показалось, что дом слушает его и даже одобряет.