Выстрел

Выстрел.


Судьба играет человеком, а человек играет на трубе, — гласит народная мудрость. И ведь правда, что предопределено человеку его судьбой, то и сбудется. И не обойти это, и не объехать. Мы, к сожалению, лишь исполнители, и нам не дано знать, что, когда и где с нами случится. Наверное, это и хорошо, иначе скучновато было бы жить на свете. А так, сколько людей, столько и судеб. Есть люди, которые необдуманно или по неосторожности совершат какой-либо проступок и всю жизнь мучаются с позорным пятном, другие совершают проступки или преступления регулярно, и никакие угрызения совести их не мучают. Да и общество привыкает и как бы смиряется с такими явлениями. ВЫСТРЕЛ
«Одно пятно — пятно, много пятен — расцветка». Этот мой афоризм многолетней давности, к сожалению, верен. И в наше время тем более.
И все-таки о судьбе. История, которую я хочу рассказать, случилась в семидесятых годах прошлого века на наших глазах. Действительно, знал бы, где упадешь...
Недалеко от нашего села была небольшая железнодорожная станция. Прежде это был разъезд, которые чередуются на любой одноколейной дороге, а с развитием прилегающей зоны его расширили до масштабов небольшой станции.
Жила там семья Петровых. Крепкая, зажиточная, многодетная и своеобразно обособленная от станционного пролетариата, прозябавшего в примитивных общежитиях-квартирах и перебивавшегося с хлеба на воду. Дед с бабкой, сын с женой, внуки взрослые.
Разговор пойдет о сыне. Было ему тогда где-то сорок с небольшим. Его активности и деловитости можно было только завидовать.
При всех советских ограничениях тех лет,он умудрялся работать на пяти должностях и везде преуспевал. В одном из совхозов нашего района он был экспедитором и завскладом, в школе вел уроки труда, кем-то работал на элеваторе, а также курировал службу охраны, как на станции, так и отрезке пути. Вопросы охраны перевозимых гру-

зов уже тогда стояли довольно серьезно. По нашей ветке шло большое количество товаров из стран Дальнего Востока (Японии, Китая, Монголии). Основная их масса проходила через станцию Орск Оренбургской области,на Среднюю Азию. Товары из вагонов и особенно контейнеров, по пути их следования через степи и полупусты-ни Казахстана, не то что воровали, а просто безнаказанно брали на всех перегонах. По степям ездили японские мотоциклы и мотороллеры без номеров, растекалась бытовая техника, всевозможная одежда, обувь, продукты.
Транспортная милиция была бессильна в борьбе с этим злом, а местные милиционеры упорно не замечали ничего и не вмешивались, стараясь доказать, что грабители в их районе не проживают, да и не действуют. Поэтому был внедрен определенный институт дополнительной полувоенизированной охраны на перегонах, больше для визуального контроля.
Одним из таких «надсмотрщиков» и был Алексей Петров. К моменту действия, о котором пойдет речь, он был весьма заметной фигурой не только на территории нашего сельсовета, но и далеко за его пределами. Наладил деловые и личные связи со многими нужными людьми, в том числе и с наделенными властью. Ему везде оказывали должный прием, он мог, что угодно достать, на что угодно повлиять. Первая легковая машина на станции, естественно, тоже появилась у него.
В общем, устроился он неплохо и уверовал в свою исключительность, неуязвимость и непотопляемость. Может быть, так оно и было бы. Но, видимо, за какие-то жизненные «пятна» судьба вдруг повернулась к нему совсем по-другому.
Летним жарким днем, когда в семье Петровых широко отмечали какое-то событие, со станции прибежал посыльный и сообщил, что на перегоне от триста третьего разъезда, какие-то люди вскрывают на платформах контейнеры. Алексей, уже подогретый выпитым, быстро завел машину и помчался вдоль железной дороги навстречу товарняку. Действительно, на одной из платформ несколько человек копошились у вскрытого контейнера. Остановив машину, Петров схватил малокалиберную винтовку и побежал к проходящему поезду. Грабители работали на платформе в конце поезда. Увидев бегущего вдоль насыпи человека с винтовкой, они бросили все то, что вытащили из контейнера, быстро спрыгнули с поезда в противоположную от Петрова
сторону и побеждали в степь. После выяснилось, что их было пятеро, четыре парня по 16—17 лет и девушка того же возраста.
Петров подождал, пока проедет поезд, и выскочил на рельсы. Группа ребят была уже метров за сто от него. Он закричал, чтобы они остановились, и выстрелил, не прицельно, а просто в их сторону. Он не понял сразу, что случилось. Не понял, что стволом винтовки уже водил не он, а его судьба. Он только позже осознал, что за эти доли секунды, когда нажимал на курок, жизнь его навсегда изменилась, причем в ужасную и страшную сторону. Тот выстрел практически поставил на нем крест.
Так вышло, что пуля, выпущенная бесприцельно, попала в одного из ребят и перебила сердечную аорту. Парень скончался через несколько секунд. Петров привез и его, и остальных ребят в наше село, в больницу. Там только констатировали смерть одного и шоковое состояние у всех остальных, включая самого Петрова. Ребят забрали родственники из Орска, а его взяли под стражу.
Многолико и коварно лицо судьбы. Петров, еще продолжая верить в свою неуязвимость, вначале попытался использовать все свои связи, вплоть до самых высших по областным меркам. Но не тут-то было. Ни деньги, на подарки, ни напоминания об оказанных услугах, ничего не могли сделать или изменить. Все его «друзья» довольно дружно от него отвернулись, как будто никогда и не знали. Ничего не дали и попытки подкупа родителей погибшего и свидетелей.
У нас всегда так было — или все, или ничего. Конечно, деньги делали свое дело, заседание суда многократно откладывалось и переносилось в разные места. Даже я попал в народные заседатели на одно из несостоявшихся в нашем селе заседание суда, но, несмотря на все предпринимаемые им меры, ему было предъявлено обвинение сразу по нескольким статьям — незаконное хранение оружия, непреднамеренное убийство и т. д.
После почти года мытарств Петрова таки судили, дали четыре года усиленного режима. И вот тут начался тот период, когда он проклял не только тот выстрел, но и всю свою не очень чистую жизнь.
Дело в том, что судили его за непреднамеренное убийство, а убийцы в тюрьмах вроде как в авторитетах ходят. Но будущие коллеги — «зэки» расценили его поступок несколько иначе. Он для них был просто убийца-охранник, то есть «мент», враг.
Не успели его привезти в первую тюрьму, как там  уже все о нем знали и отнеслись, как к врагу. Над ним надругались и вообще не считали за человека. Сколько потом не меняли место пребывания, всюду тюремная почта опережала   его прибытие, и везде его встречали как врага, со всеми вытекающими отношениями.
Четыре года такой жизни превратили человека в ничто. И то, что от него вернулось домой, даже отдаленно не напоминало его прежнего.
Действительно, от воли до неволи и всего-то полшага... А в его случае — всего доли секунды...
Жаль человека, какой бы он ни был. И все же никогда не надо играть с судьбой, тем более, со своей. Бог, он все видит, только мы об этом не всегда помним.
-