Ласточкино гнездо

«Маленькая ласточка учит нас большому — хранить, любить и не бросать своё гнездо.»

Лето, раннее утро, четыре часа. Я выхожу во двор — теплицы открыть надо, живность накормить, напоить и выпустить на прогулку. Но сначала — собаку  в вольер закрыть, а то от птицы останутся только перышки и воспоминания.
С работой справилась. Села в беседке — полюбоваться красотой природы и птичек послушать.
И призадумалась: а сколько же птичек у нас тут обитает? Не домашних, а «уличных».                Прислушалась — кукушка. Каждое утро с четырёх до пяти на самой макушке берёзы:
— Ку-ку, ку-ку.
Ага, значит, где-то тут вылупилась в чужом гнезде и теперь ищет, куда своё яйцо подкинуть.

Прислушалась ещё — угу-ку, угу-ку — это уже не кукушка. Это ожереловые горлицы. Пара сидит на проводах, красивые, с нежно-серым перламутровым оперением. Часто прилетают и часами сидят,  ласкают слух своим угу-ку.

Воробьи на лужайке — клюют птичий горец.

Горихвостка вспорхнула — певчая птичка-мухоловка с хвостиком, как пламя. Гнездо свила под крышей сарая. Двое птенцов — рты разинуты, молчат, ждут кормёжки.

Слышу петух мой, Петрович, крик поднял. Куры врассыпную — кто куда. Смотрю вверх — Скопа. Хищник летает, высматривает цыплят помельче. От него родимого отдельный вольер сделали для цыплят и сверху сетку натянули — притеняющую.

Затрещал кто-то — глядь, трясогузка! Весело прыгает по тропинке. Нравятся мне эти птички: кажется, она всегда весёлая, озорная — потрясёт гузкой и улетит.

Дятел живёт через дорогу, у соседей в саду. Нет-нет, да и настукивает — личинок в деревьях ищет.

На яблоне скачет, а потом щебечет на вершине зеленушка:
— Джжююии – джжююии.
Потом взлетает с трелью и щебетом:
— Вжжжжеееу — и обратно на яблоню. Так самец самку привлекает — токует.

Но раньше всех, даже раньше кукушки, поёт зарянка или малиновка. В три часа ночи — как в песне:
«Малиновки заслышав голосок…»
Песня звенящая. Считается, что каждая малиновка поёт по-своему. Я же слышу флейту.
Иногда сороки прилетят — на берёзу прыгнут, потрещат, посплетничают — и по своим птичьим делам.

Иногда слышу соловья с его голосистыми трелями. А иной раз залетит жаворонок: потрещит, посвистит, пострекочет, как сверчок за печкой — и обратно в поля.

Часто встречаем скворцов, когда прогуливаемся по округе. А недавно две вороны важно летели над головами и друг другу жаловались:
— Каар, Каар.

Много разных и удивительных птиц я вижу здесь, в Придорожье.      Но особенную любовь и нежность испытываю к ласточкам.

Деревенская ласточка, или ласточка-касатка. Сине-чёрная, с металлическим отблеском, снизу — бледно-бежевая. Кроха весом всего 24 грамма. И история моя будет именно о ней.

Ласточки поселились в сарае. Второй год в своём же гнёздышке. Мы форточку всегда приоткрытой оставляем — для них. Дверь-то на ночь закрыта, окно не оставить открытым — хорьки и кошки тут как тут. Форточка небольшая, а ласточка залетает ловко, юрко, прямо на лету.

Смотрим — рты появились, птенцы. А вид такой, будто глаза на тебя таращат. Маленькие, кушать просят. А мама с папой туда-сюда, туда-сюда, летают, приносят еду.
Маша, дочь, говорит:
— Мама, там птенцов много. Обычно 2–3, а тут 5 штук!
— Ого, как много… Гнездо-то выдержит? Оно ведь малюсенькое совсем. Давай подстелем соломы.
Вольер у нас был пустой, не занят птицей. Постелили большую кучу соломы. И вот однажды захожу я в сарай — а гнезда нет.                Смотрю — валяется на соломе, а птенцы копошатся.
Бегом домой. Что делать? Как помочь ласточкам?
Смотрю на цветы на подоконнике — бинго! Кашпо! Есть в запасе.
Надеваем перчатки. С Машей начинаем  спасательную операцию «Ласточкино гнездо». Бежим в сарай. В кашпо — сено, остатки гнезда, птенцов туда. А они — не так-то просто от сена отцепить: лапки намертво вцепились. Пришлось аккуратно ножницами отрезать травинки вокруг лапок и в кашпо сажать.
Ура! Всё пятеро — в новом доме. Прибили гвоздь, повесили кашпо на прежнее место. Красота.
Решаю: само гнездо, глиняное, надо выбросить. Лезу достать — а там… Взрослая ласточка. Мёртвая. С перекусанным черепом. И крысиный помёт рядом.
Я в слёзы. Рыдаю. Как же так… Защищала птенцов, отбивалась до последнего и погибла.
А как же теперь малыши? Кто их кормить будет?
Порыдали с Машей. Похоронили ласточку. Пошли искать в интернете — как выкормить птенцов ласточки. А там: каждые 1–2 часа мушками, с зари до заката…
Боже, что делать.
Потом осенило: ведь ласточки птенцов парами выхаживают. Решили — оставим птенцов на 5 часов, будем наблюдать. Если никто не прилетит — тогда заберём домой, выкармливать сами.
Сидим в засаде, чуть подальше от сарая. Чтобы не спугнуть. У нас тут их много гнездится — кто в сараях, кто в скирдах, кто под крышей дома.
Летит ласточка. Мы с Машей:
— Наша? Нет! Мимо.
Следующая. Опять мимо…
Через час налетело штук двадцать. Кружат вокруг сарая, кружат.
Раз — одна в сарай. Через 10 секунд — обратно.
Другая или та же не разберёшь — в сарай. И обратно.
Покружились, покружились — и улетели. А одна осталась. Сидит на калитке в огород, напротив сарая. Головой крутит.
Ну, думаю — наша! Так и есть. Залетела — и долго не вылетала.
С лёгким сердцем отправились домой. Потом наблюдали — точно, прилетает и кормит.
Прошло время. Вылетели птенцы из гнезда. Покружили, покружили немного — и улетели. Полезли мы с Машей кашпо снимать — а там два тельца засохших. Только трое вылетели из гнезда. Грустно очень стало. Жалко. Но ничего не поделаешь – жизнь она такая