О судьбе фронтовика, или на заметку клубу Стервозы

 
А напишу-ка я что-нибудь новенькое! Но сначала расскажу о судьбе тихого, работящего человека со сломанной, покалеченной душой. В Великую Отечественную войну уцелел он, а в мирное время, уже дома, с жизнью добровольно расстался.

Этот случай произошел двадцать лет спустя после Победы. Может быть и не надо бы вспоминать об этом, но на сайте разразился клуб «Стервозы», в котором якобы знатоки человеческих душ открыто клевещут на нашего брата, мужчин. То есть слово дают женщинам как стороне обвинения, а мужчины получают готовые характеристики.

 Я познакомился с Николаем Косачевым, когда он был бригадиром маленькой типографии, печатающей  районную газету. Район только что восстановили после  «укрупнения» по воле Н.С.Хрущева. Его присоединяли к соседнему. Вернули исполком районного Совета, райком КПСС и все районные службы. Собрали ушедших на другие работы наборщиков и восстановили типографию. Николая, единственного опытного печатника, назначили бригадиром. Редактором районной газеты, в подчинении которой была типография, определили партийного работника, не знакомого с издательством газеты, тоже бывшего фронтовика.

Николай хорошо знал своё дело. Надо было видеть, с каким мастерством, даже с любовью разматывал он рулон газетной бумаги,  разрезал бумагу на размер районной газеты (А2), «сколачивал», то есть выравнивал по краям. Бумага в его руках была как живая, очень послушная и даже умная. Она казалась невесомой, хотя в руках у печатника были с десяток и более килограммов.

А как он печатал газету. В его распоряжении - старый печатный станок. Ритмично  прокатывается валик по набранным и свёрстанным полосам. Потом механизм уносит отпечатанный лист на столик готовой продукции, А в это время другой лист уже на месте. Бумагу Николай подавал вручную. И так ритмично, под равномерный гул, и идёт работа. Печатник спокоен, он автоматически подаёт и подаёт листы бумаги в машину. А она превращает её в газету.

Печатный станок в движение приводит электромотор. А электричество в райцентре почему-то подавалось с большими перебоями. Чтобы отпечатать газету, приходилось заводить дизель-генератор. А это отдельная тема. Он часто не хотел заводиться. Тогда заводную рукоятку по очереди крутили и мы, работники редакции. Задержки в работе бывали часто, куда уж без этого. То из-за редакции, то из-за типографии. А это обозначало, что с работы Николай возвращался иногда очень поздно.

 Я появился в «новом» старом райцентр в качестве заведующего отделом газеты. Снял пустовавший дом и взялся засаживать овощами и картошкой доставшийся мне огород. Расспрашиваю у работников типографии, где можно приобрести рассаду помидоров?

- Да я Вам дам, у меня в парнике её много осталось, - пообещал Николай Косачев. - Огород мы с женой уже посадили.

После работы мы пришли к нему домой. Вошли в огород.  Николай подошел к большому рассаднику и  стал выкапывать саженцы, а я стоял рядом и наблюдал. И тут появилась его жена. Не спрашивая, кто я такой и откуда взялся, не поздоровавшись, она накинулась на меня:

- Что, сам не можешь вырастить, по чужим побираешься? А ты, – обратилась она к Николаю, - все готов отдать? Тащить из дома – это легко. В дом надо тащить!

Она еще говорила какие-то гадости. В моей душе все перевернулось, и хотелось бежать отсюда, заткнув уши. Но не бросать же Николая в такой неудобный момент! Я уже повидал на своем веку таких сварливых женщин и молча ждал, пока бригадир соберет мне небольшой пучок саженцев. Не стал объяснять ей, что только позавчера переехал в райцентр и что  было мне не до выращивания рассады. Молчал и Николай. Но я понимал, чего это ему стоило.

В типографии мне рассказали, что жена Косачева постоянно скандалит, особенно при людях, когда есть зрители. Как на показ. И каждая задержка на работе оборачивается руганью.

Налаживать работу типографии после нескольких лет бесхозного простоя было не просто. Текст газеты набирали вручную. Страницы макетировала девушка, никогда не работавшая в газете. Поэтому что ни номер – то сплошная нервотрёпка. А новоиспечённый редактор, не вникая в дела типографии, по поводу и без повода орал на бригадира. Вот уж и два «кровопийца» на одного!
 
Николай всегда отмалчивался. А однажды, после особенно жестоких нападок на него так называемого администратора, а дома – женушки, с ним что-то произошло. В поведении его ничего как будто не изменилось. Он был таким же, как всегда, молчаливым и задумчивым. И всё же наблюдательный человек заметил бы его особую понурость, потерянность. В выходной день попросил он жену сходить на почту, заказать переговоры с дочерью. Всё как всегда. Но когда она вернулась, нашла его мертвым. Он повесился.

 Причитала, конечно, жена. Но вряд ли до нее дошло, почему он наложил на себя руки.  Для того ли он шел под пули, вырывался из окружения, каждый день рисковал жизнью, чтобы дома его костерили, на работе унижали? Расстроенная войной психика не выдержала всего этого.

А теперь вернемся к жене. Меня она видела впервые. Я пришел к ней домой с её мужем. И она с ходу напала на меня с упрёками, не удосужившись поинтересоваться, почему это мне понадобилась рассада. Не пощадила она и самолюбие мужа, упрекнув его в том, что он что-то отдаёт из дома. Оставшаяся от посадки рассада уже никому не нужна. Она просто перерастает в рассаднике, и её выбрасывают. После такого её выступления было понятно, что мужа своего она не только не уважает, а готова унижать его по любому поводу, наедине или при людях.

А у него дом – полная чаша. Хозяйство содержит. Поросят и птицу обеспечивает зерноотходами, а корову – сеном. И дрова у него напилены, наколоты и под стеночку сложены высокой стенкой – не на одну зиму хватит. Огород тоже он вспахал и вместе с женой посадил.

Не буду повторяться, напоминая, что Николай  -незаменим в работе. Он был душой коллектива типографии, его организатором и примером. Как горько оплакивали наборщицы его уход. Позвали другого печатника. И началось! То резальная машина не режет бумагу, то печатный станок её сминает. Только теперь стало понятно, какого специалиста лишился районный центр. А главное – какого человека!
 
Да лучше бы был он вздорным и колючим, даже пусть нахальным. И редактору давал бы отпор, и дома жену держал в строгости. И жил бы долго и счастливо. Но он молча пережил тот вечер, когда жена меня оскорбляла. Как всегда. И редактору позволял повышать на себя голос. Молчаливым был человек.

А на сайте члены самозванного клуба «Стервозы» публично перемывают косточки мужчинам. Не сомневаюсь, жена Николая тоже стала бы членом этого сообщества, нашла бы слова, как унизить своего молчаливого мужа. Ведь она ни за что не признает, что допилила его до суицида. И ведь не стыдно членам этого «клуба» сор из избы выносить. Это у них такая «благородная» цель – хаять и обличать вместо того, чтобы находить путь к гармонии семейной жизни.