О былом

Сожаление о промелькнувшей вдруг молодости и недоступных уже возможностях настигает всегда внезапно. И это открытие собственной уязвимости не идет ни в какое сравнение с традиционным знанием о нем. Нас всех, как водится, предупреждают о скоротечности происходящего, но подлинное понимание (о чем, собственно, шла речь) приходит далеко не сразу и никогда не через другого.

Осознание, что всякое (правильное и неправильное) решение обречено было на окончательность с самого начала, вызывает ужас. Наступает момент и оказывается, что былое не только невозможно переиграть, но даже запас попыток его повторения пугающе ограничен. Это не повторится; а со временем устаешь даже и пытаться. И даже если ты делаешь все, чтобы не сожалеть, все равно будешь сожалеть, потому что сделал не все (ибо невозможно).

Тем не менее, несмотря на отчаяние, присущее состоянию обращения к прошлому как чему-то более живому, чем настоящее, оно не парализует. Из его глубин неизменно слышится своеобразный призыв к чему-то. Ведь болезненная утрата, казавшегося вечным былого, открыла не только ценность этого конкретного мгновения, но и научила - что-то всегда остается ещё впереди.
Возможно, человеку противен даже не сам конец (обо что было сломано так много копий), сколько его обнаженная очевидность, полное понимание – это не навсегда.

Забавно, но даже если то «копеечная» жизнь, она все равно моя и как таковая она гораздо дороже мне любой другой (некопеечной, выдающейся, превосходной). А потому полнота сожаления о прошествии ее все равно абсолютна, какими бы ни были нюансы, как и полнота ее призыва (ценить, идти, решаться, рисковать, начинать заново). И это роднит, по-настоящему роднит тебя с человечеством (с каждым человеком в отдельности и со всеми ими вместе, ибо общее).