Утро в загородном доме Пьеса пародия

                А.С. Давыдов














                Утро в загородном доме



                Пьеса-пародия в одном действии



               









               



                Действующие лица




О т е ц    – преуспевающий писатель, яркий представитель нового, нет, пожалуй, новейшего направления в литературе.

М а т ь          – жена Отца, домохозяйка, муза писателя.

Д о ч ь          – визажист, поклонница любовных романов.

С ы н            – пациент психиатрической больницы.

В н у к       – мальчишка 6 лет, посещает детский сад; самый приятный для дедушки собеседник (в пьесе не появляется).
      




Ненормативная лексика заменена по примеру телерепортажей знаками «пи-пи».

Ремарки могут зачитываться ведущим или голосом за сценой.







Наши дни. Утро в загородном особняке. Тихо и  ясно в саду. Солнышко еще только встает, потягивается. Но соловей, сидящий  на веточке у распахнутого окна особняка, уже окрашен лучами утренней звезды. Он с наслаждением свистит и щелкает, радуясь прекрасному утру и собственному хорошему настроению. Вот радость сменилась печалью. Он замер, но после небольшой паузы громкая  отрывистая песня снова разнеслась по саду. Он старается заглянуть в комнату, разделить с людьми свою радость. Но в доме не до него. Готовится читка очередного шедевра русского живого классика. Распушив кудри, положив усталые ноги на спинку немецкого дивана, мэтр, листает страницы нового только что поступившего из типографии романа.


     О т е ц. Эй, красавицы, хватит секретничать, пи-пи сюда. Из типографии мои книги привезли. (листает страницы, подносит книгу к носу, с явным наслаждением вдыхая запах типографской краски ). Наконец-то! Шедевр, без сомнений, шедевр (смотрит в сторону окна). Кто-то не согласен? Где ты мой пи-пи оппонент? Какие возражения? Клейми меня, клейми. Но для начала напиши лучше. Что не можешь? Тогда не кати и не нужно новых прозвищ. Ешь сам большими ложками то, что мне всегда предлагал ты и иже с тобой.
     М а т ь. Проголодался, дорогой? С кем ты болтаешь? По телефону?
     О т е ц. Нет. И есть не хочу. Готовлюсь к скорой драке. Мои пи-пи оппоненты непременно припрутся. Не упустят момент. Не меня хаять заявятся, а себе пропиарить. Кто их вспоминает? Да ещё, наверняка, со своими плакатами в защиту морали и чистоты языка. Придурки, нравственность нужно набирать в других местах. Я пришёл в этот мир только удивлять и веселить. Нравоучения и нотации – не моё (кричит в сторону кухни). Тащите сюда свой пи-пи кофе, а мне полстаканчика водочки. (снова повернулся в сторону окна). Ни пи-пи не понял и не поймёшь! Не дорос. Сказать нечего? Съел? Банан тебе по самые пи-пи. На этот раз я сам себя превзошел! Послезавтра презентация. А сегодня не грех и расслабиться. Такое пи-пи, прошлые пи-пи по сравнению с этим романом полнейшая пи-пи. 
     М а т ь (из кухни). А вчера, какой был повод?
     О т е ц. Вчера пи-пи я готовился к сегодняшнему празднику. Что б пи-пи не сглазить.
     М а т ь. Дорогой, не рано ли начинаешь? Только 9 утра.
     О т е ц. Час потерян.

            Соловей замолчал, прокашлялся и начал сначала.

     Д о ч ь (вопрошает из кухни). Папуля, а нельзя хоть дома без мата?
     О т е ц. Не пи-пи себе. Это типа бунт?
     Д о ч ь. Понимаю в твоих романах и пьесах без него никак, но дома…
     О т е ц (отвечает строго). Да, что ты понимаешь? Совсем пи-пи? Откуда такой негатив? Хочешь в молчанку поиграть?
     Д о ч ь. А без мата не сможешь с нами разговаривать?
     О т е ц. Смогу! Смогу! Хоть связка будет потеряна и придется подбирать забытые слова, но буду стараться, дорогая моя Дочь! И это в такой день! День моего триумфа. Счастливое человечество! И ты пытаешься выбить у меня почву из-под ног.
     М а т ь. На старые дрожжи она у тебя скоро сама уйдет.

Дочь и жена приходят из кухни, на подносе кофе и граненный запотевший стакан водки. С чашками кофе они усаживаются на немецкий кожаный диван, классик встает и медленно выпивает водку. Причмокнул.

     О т е ц. Хороша, пи-пи. А где бутербродик мой любимый, с паюсной?
     Д о ч ь (просящее). Папа… прошу… еще наслушаемся.    
     О т е ц. Да что с тобой с утра!? Новый роман, вот, смотрите. Событие. Я в эйфории, а ты опять по мелочам! Определенно бунт в команде. Ладно, постараюсь, хоть это и против моей натуры. Нужно повторить. Крутанись-ка, такой же холодненькой. И бутерброд, бутерброд не забудь.

Пока Дочь ушла за очередной дозой антидепрессанта, классик  подошел к окну и затянулся сигаретой.

     О т е ц. У, Марья краса долга коса. Дура ты, Дочка. Дура.
    
         Заходит Дочь, на подносе полстакана водки и бутерброд.
   
     О т е ц. А. Любишь все-таки (затушил сигарету в пепельнице, взял второй стакан водки, разглядывает его на свету). Как же эта пи-пи жизнь хороша! (быстро выпил, крикнул «Опа!», прыгнул в кресло, принял позу Самасана и закрыл глаза). Где моя радость, мой индиго, мой маленький пи-пи? … Ну, извини.
     Д о ч ь. Твой Внук наказан.
     О т е ц. Наказан?! У нас в доме никогда никого ни за что не наказывали. Мой железный принцип воспитания. Каждый… каждый с пелёнок отвечает за себя. Сумел родиться, твою мать, сумей за себя постоять. Главное не мешать человечку. И мы никогда не мешали. И как видишь, хороших детей вырастили. А ты? Наказан! За что?
     Д о ч ь (со слезами на глазах). Ты ещё спрашиваешь?! Стыдно заходить в садик. Сразу претензии. От воспитательницы, от родителей. Папа, не читай ему свои книги, прошу, не обсуждай с ним свои романы и пьесы, не разговаривай с ним на своём литературном языке. Он с утра посылает всех, и воспитательницу, и детей. Использует самые красочные выражения из твоих книг, и потом весь день в углу стоит. Он даже ест отдельно, потому что сразу дает оценку каше, компоту и поварам.
     О т е ц. Они что там не слышали про плюрализм? Уж сколько лет свобода слова! У мальчишки иной, свой взгляд на жизнь. А им не нравится! Значит пшёл в угол. У, диктаторские замашки. Так и сломать можно парня.
     Д о ч ь. Похоже, воспитательница сломалась, умоляет перевести его в другой садик.
     О т е ц. А вот ей пи-пи-пи! Извини, но это уже слишком. Хороши у нас детские сады! Я покажу им на блюде студня…
     Д о ч ь. Не нужно. Они правы. Другие же дети не виноваты, что у них нормальные дедушки… читают им «Красную шапочку», «Буратино».
     О т е ц. Детский отстой! Чему может научить глупая девчонка, которая болтает с посторонними в лесу? А говорящее полено? Мой внук слишком самостоятелен, чтобы поверить в эти старомодные уловки.
     Д о ч ь. Ему же всего 6 лет. Он так легко поддаётся влиянию.
     О т е ц (иронично). Ранимая детская душа. Первую пьесу я написал, когда мне было пять лет. И тогда мой отец, а твой дед сказал мне: «Не по годам сочинение. Пиши, Сын. Не трать время на математику. Перо тебе в руки». Он предопределил мой жизненный путь и не ошибся.
     Д о ч ь. Я его не застала, папа. Ведь он умер в больнице? Ты мне очень мало о нём рассказывал.
     О т е ц. К сожалению, да. Что о нём рассказывать? Затворник, весь в себе. Полностью отстранился от внешнего мира. А был в своём роде феномен!  Представь, он был обладателем одновременно двух личностей. Причём, по заключению врачей эти два типа были совершенно разными людьми. Тут с самим собой иногда не справляешься, а он двумя управлял. Но самое интересное: в отношении меня у этих двоих было одно мнение: «Пиши. Не трать времени на физику».
     Д о ч ь. На математику.
     О т е ц. Одному не нравилась математика, другому физика. Что непонятно?
     Д о ч ь. Может они ошибались?
     О т е ц (открыл глаза). Оба? Исключено. 
     Д о ч ь. В отношении твоего будущего.
     О т е ц. Нет. Здесь и отец их обоих поддержал. И потом. Займись я точными науками, и под большим вопросом этот дом, машина, икра и прочее. Жизнь подтвердила правильность выбора. Да, Мать?
     М а т ь. Конечно. Ты честно зарабатываешь деньги. Литература твоё призвание. Меня огорчает, что свой письменный стол ты любишь больше меня.      
     О т е ц. Не ревнуй, дорогая.
     М а т ь. И еще вот по утрам…
     О т е ц… и тут не тревожься, Мать. Утро вечера мудренее.
     Д о ч ь. Папа, но в твоих романах и пьесах слишком много… нецензурного… а внук…
     О т е ц. И что? Что внук? Впитывает, как губка? Да знаешь ли ты, что только мат наиболее глубоко и полно может передать эмоциональное состояние героя? Настоящего героя… да ты…
     М а т ь. Отец, успокойся.
     Д о ч ь. Папа, но воспитательница и заведующая плакали.
     О т е ц. Крокодиловы слезы. А в садик, это пристанище тоталитаризма внука не води. Няньку наймем. Имеем возможность.
     М а т ь. Молоденькую, конечно?
     О т е ц. Свободную от пережитков.
     Д о ч ь. А через год – домашних учителей?
     О т е ц. Поживем – увидим. Почему до сих пор Сына нет в комнате?
     М а т ь. Он вчера поздно пришел.
     О т е ц. И что? Я за полночь лёг (кричит). Сын! Пи-пи бегом сюда. Быстро (трясет книгой). Вот где суть. Но и это уже пройденный этап. Впереди новые замыслы, новые идеи. Мы и так от Запада на сто лет отстали. Нужно догонять. И перегонять. Легко. Вот он, глоток свободы. Народ, готовь свои прокуренные легкие. Глубокий вдох. Теперь ты можешь дышать полной грудью. Я еще не всё сказал, не полностью раскрылся, не все оттенки расписал.

Спускается С ы н. Он взъерошен, плохо выбрит, в помятом и грязном больничном халате. На лице блаженная улыбка, в разговоре постоянно хихикает. Ходит, пританцовывая.
 
     М а т ь. Доброе утро, Сынок (целует его и охает). Ты даже не переоделся?
     С ы н. А, потом опять халат одевать. Лень.
     М а т ь. И в таком грязном через весь город? Сними, я постираю.
     С ы н. Зато бесплатно в автобусе. Привет, старички.
     О т е ц (Пытается выйти из позы. Не получается).  Сын, подойти. (Сын подходит). Вытащи мою левую ногу, что-то затекла, проклятая. Да не тяни так, сломаешь. Сначала правую потихоньку сними. Вот. Теперь осторожно левую (легко вскакивает с кресла и, крикнув «Опа!», становится на голову у стены). Какие мы тебе старики!? Становись рядом (Сын после трёх попыток становится рядом с ним на голову).
     М а т ь. Отец, Сыну, наверно, противопоказаны такие упражнения?
     О т е ц. Глупости! Только йогой и надо их всех лечить. Постоят на голове, вся дурь и вытечет. Ты, Мать, давай корми Сына. Проголодался. Не на курорте отдыхает.
     С ы н. Нас кормят хорошо. Только всё холодное.
     М а т ь. Бегу, бегу (уходит на кухню. Вместе с ней уходит и Дочь).
     О т е ц. Ну, что принёс?
     С ы н. Целую папку. В кабинете положил, но не раскладывал…
     О т е ц. И не нужно! Я всё сам не спеша разберу.
     С ы н. Там одни каракули. И разными карандашами. 

Из кармана халата Сына выпадают сложенные вчетверо  листы бумаги, вслед за ними и Сын падает на пол.
    
     О т е ц. Внимание, и я выхожу из Сиршанасы (с шумом опускаются на пол). Удачно приземлился (Сыну). Что выпало из тебя?
     С ы н. Три листика… хотел выбросить.
     О т е ц (оглядывается). Дочь ушла. Значит, говорим свободно. Выбросить ненужное на пи-пи всегда успеем. Давай посмотрим для начала (поднимает листы).
     С ы н. Все наши стараются что-то написать. Каждому ведь гонорар. Как ты сказал: пряник и конфета. Вот и строчат всякую пи-пи. Но больше рисуют. Если говорят, я записываю.
     О т е ц. Знаю, как трудно их разговорить, расшевелить. Каждый – в себе. Но пропустить никого нельзя (разворачивает лист). Чей портрет? 
     С ы н (заглядывает через плечо Отца). Художества Долговязого. Сосед по койке. Ему нравится жёлтый карандаш. Маска африканского вождя. Шу-шу. Долговязый говорит, что вождь умер. Осталась маска, которая пошла войной на кресты и иконы. Он всегда одни маски рисует.
     О т е ц. Ни пи-пи себе. Оригинальная трактовка, а может… да… можно взять за основу. А видишь внизу листа маленькие человечки? Палка-палка, пи-пи огуречик… кто они и почему тут оказались? Попробуем разгадать тайный смысл этой пи-пи. Маска. Знак многобожия там у них на жарком континенте. Он там ни пи-пи не был. Но его туда тянет. В душе смятение: кому верить? Наш бог, вроде, ближе. Он молится нашему богу. Чего он ждёт от него? Чуда выздоровления? Не получается, и он находит пристанище своего нищего духа под этой страшной маской идола.   
     С ы н. Ни пи-пи у тебя вышло! Синее письмо Толстяка из палаты напротив. Две строчки и опять рисунок. То ли кошка, то ли тигр. Разорванная на пи-пи. Толстяк полный псих. Кошек у нас ни в палатах, ни в саду нет. Увидит, пока не догонит – не успокоится. Что скажешь?
     О т е ц. Очень интересно. Так. Твоему Толстяку всё кажется, что он кошек жрёт. Всех, каких встретит. Откручивает на пи-пи головы, рвёт их напополам, его тошнит, но всё равно жрёт. Кто-то скажет, что жестоко, несентиментально. Но не я. Я вижу, как будет приковано внимание читателя или зрителя именно к этим пи-пи моментам. Это вызов. Перевернем картину. Оказывается действо-то жизнеутверждающее. Видим ни пи-пи колоссальные внутренние переживания. Как их утолить? А вот так! С каждой разорванной кошкой к нему приходит умиротворение. Он показывает всем, что я человек – царь природы. Обязательно обыграю. Молодец, Сын. 
     С ы н. Это зелёное наговорил мне Гвоздь из палаты в конце коридора.  Он слышит разговоры первых блюд. Уха любимый собеседник. Ест только второе и компот.
     О т е ц.  Странная избирательность. О чём можно с борщом или ухой разговаривать? Хотя пи-пи тоже забавно. Котлета молчит, а рыбья голова, вопреки своей привычной природе, о чём-то с ним разговаривает. Тема не нова. Уже были и Хлеб в турецком халате, и Сахар в шелках. Но рыбья голова в ухе? Что-то новенькое. О чём она может говорить? Зелёный карандаш. Почему у всех разные цвета?
     С ы н. Пи-пи его знает.
     О т е ц. А я знаю. И у вас каждый хочет выделяться. Личности. Врачи не мешают, не гоняют тебя?
     С ы н. Да, было. Карандаши достать трудно.   
     О т е ц. Я приготовил пару коробок.
     С ы н. Лучше фломастеры. Ими легче по бумаге водить.
     О т е ц. Отлично, Сын. Мне нужны первоисточники. Это не истории болезни переписывать.
     М а т ь (приносит завтрак из нескольких блюд). Сыночек  к столу.
     О т е ц. И мне. И нам.
     М а т ь. Но Сыну нельзя!
     О т е ц. А мне можно?
     С ы н. Мама, да у меня своё (лезет в карман халата и достаёт горсть таблеток). Вот.
     О т е ц. Убери. Дома можно и водочку. Она хоть и вредна, но безопасна (обнимает С ы н а). Ну, молодец. Извини, не могу дать тебе свой халат. В одежде вам выделяться нельзя.
     С ы н. Сегодня у нас опять праздник?
     О т е ц. Эпохальный! Завершен двухмесячный труд.
     С ы н. Ну тогда пи-пи можно стаканчик пропустить.
     Д о ч ь (заходит и кричит истерично). Прекрати, прекрати немедленно.
     С ы н. Что прекратить? Ни пи-пи себе.
     Д о ч ь (со слезами). Прекрати материться. Голова от вас ломится.
     О т е ц. Выпей с нами и опять найдём общий язык.
     С ы н. Стоит мне на месяц отлучиться… (уходит на кухню).   
     М а т ь. Дорогой, как мы упустили Сына!
     О т е ц. Да, упустили. Я слишком занят собой. Но искусство требует жертв, как ни банально это звучит.
     М а т ь. Но может уже забрать его домой. Ведь он не опасен для окружающих.
     О т е ц. Плевать на окружающих. Он мне нужен там ещё с полгодика.
     Д о ч ь. Ни капли сострадания?
     О т е ц. Кому мне сочувствовать? С кем несчастье, горе, а?
     Д о ч ь. С твоим сыном!      
     О т е ц. Выдумка. Да он не с нами. Он в больнице. Но в кругу нормальных людей, тех, с кем ему интересно… армия, институт его счастливо миновали.
     Д о ч ь. Ты и Зятя так угробил. Напоишь и вытягиваешь из него разные истории. Авось сгодятся. 
     О т е ц. Я ничего не пропускаю. Не имею права. Я писатель. И из тебя попозже слеплю глупый протестный персонаж.
     Д о ч ь. Но ведь твой мат…
     О т е ц… не мой, он из самого народа… 
     Д о ч ь… он просто безобразен. Я устала от него.
     О т е ц. О!(делает приседание, вытянув перед собой руки на ширину плеч). Опа!
     Д о ч ь. Он бессознательно возбуждает в человеке агрессию.
     О т е ц. О!(делает приседание, вытянув перед собой руки на ширину плеч). Опа!
     Д о ч ь. Папа, перестань, я с тобой разговариваю.
     О т е ц. Матом нельзя. И физкультура под запретом? Ты говори (делает приседание, вытянув перед собой руки на ширину плеч). Я должен быть в хорошей физической форме.
     Д о ч ь. Когда человек в обществе, на улице выражается нецензурно, значит, он явно пренебрегает общепринятыми нормами, он убеждает себя в своей исключительности… опять же это происходит бессознательно.
     О т е ц (прекратил физзарядку и уселся в кресло). За всё утро первая разумная мысль. Поздравляю. И это тоже выделяет нас из толпы. Плохо? Так причём здесь мой любимый Зять, теперь зека? Мне искренне жаль твоего бывшего. Жаль! Ни за что отправили на нары.
     Д о ч ь. Ни за что? Из-за тебя мат стал для него нормой. В тот день он шёл со мной по улице и ругался. Я просила замолчать, заткнула уши. Громко и грязно…
     О т е ц… это особый шик. Не каждому дано…
     Д о ч ь… женщины, да и мужики оборачивались, а он как будто специально всё громче и громче. Меня не слышит и орёт. Уже у магазина упёрся в полицейского. Кругом полно зевак, дети, женщины. Полицейский  сделал ему замечание, так в ответ такая смачная ругань. Папа, даже адвокат признал, что есть состав преступления.
     О т е ц. Но ведь он сразу постарался объяснить серому менту  истинный смысл пункта назначения. Ясно, что это иносказательно, метафорически: пошел ты на пи-пи-пи. Извини, из жизни слов не выкинуть.
     Д о ч ь. А с кулаками, зачем на полицейского полез?
     О т е ц. Ну, дал менту пару раз по роже. И правильно. Меня не знает, на мои спектакли не ходит, поэтому и значение мата не понимает. Не только бить – убивать таких надо. Исключать из социума недоумков без права прописки.
     Д о ч ь. Папа, да вылези ты из своего фэнтези! Есть же нормальная жизнь без мата, нормальные парни и девушки …
     О т е ц… где она есть нормальная, по-твоему, жизнь? И я иногда гуляю по улицам и везде свои. Ещё и набираюсь новых выражений!
     Д о ч ь. Есть же и библейское: во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними.
     О т е ц. Кто возражает? Твой бывший, наверняка, понадеялся, что милиционер в ответ тоже пошлет его. И всё! Произошёл бы обмен любезностями. Проблема решена. Так, нет. Стал придираться. А твой не захотел, чтобы с ним так поступали. В ответ, естественно, поступил так, как не захотел милиционер.
     Д о ч ь. Папа, но суд сразу встал на сторону милиционера.
     О т е ц. Рука руку моет. Ты видела как я пытался расположить к себе судью. Какое там! Не лучше мента: ни меня, ни мои спектакли не знает. Боров краснорожий! Я ему свою книгу с подписью подарил. «Не судите»… ну что-то про суд. При всех подарил. Не нужно на презентацию топать. Такая честь! Гордись! Так он полистал и кинул мне обратно. Кинул. И еще учить меня: «Не показывайте детям!» Меня учить! Мурло в рясе. Что те, что эти ничего не понимают в искусстве!
     Д о ч ь. И зачем ты в суде начал читать лекцию о значении мата в нашей жизни? Зачем? Хорошо, что адвокат тебя вовремя вывел из зала. И судья проявил снисхождение: несколько раз тебя останавливал.
     О т е ц. Как же! Не забуду эту хамскую рожу. Как же, хозяин! Козел немытый. «Прекратите нецензурную лексику в храме правосудия». Это он мне! Какое правосудие? Вот она пи-пи свобода! Только пи-пи болтовня. Извини. Накипело. Никогда не забуду как вершитель человеческих судеб пи-пи молотком по столу. Извини. От души! Я думал, стол рухнет. Не твоего бывшего он осудил к пяти годам колонии, он свободу слова за решетку упрятал. Всё, всё! Забудем как страшный сон это судилище. Человек сидит за любовь к высокому искусству. Он не прятал, как лицемеры и фарисеи своей души. А ты его бросила. Долго ждать? (кричит). Сын! Да где ты пропал пи-пи-пи.
     Д о ч ь (гневно). Папа! В тот день я сказала ему, что нам нужно расстаться.
     О т е ц. Ни пи-пи себе. Он же был в состоянии аффекта. Это в корне меняет картину происшедшего.
     Д о ч ь. У него это состояние каждый день.
     О т е ц. И где новый партнёр? Ты мне его никак представить не хочешь. Ну, что глазки потупила. Может и он меня не знает?
     Д о ч ь. Знает, папа, знает.
     О т е ц. Твой бывший понимал меня, хотя, по правде сказать, с фантазией у него провалы, но а новенький, вижу по твоему лицу, вижу, от меня не скроешь своих эмоций, далек от высокого искусства. И вряд ли он станет моим поклонником, каким был твой бывший. Наверняка, по верхушкам прыгает. И в кумирах у него заплесневелые старики прошлого века. Ну, хватит! Приступим к читке (кричит). Сын!

Сын, пританцовывая, входит в комнату, держа в руках две рюмки.
    
     С ы н. Отец, я и тебя не забыл (подает ему рюмку).
     О т е ц (Берёт рюмку. Матери). Ради этих счастливых минут стоит выращивать сыновей. Твоё здоровье, Сын. Потерпи ещё чуть-чуть. Полгодика. (Кричит в окно). Да заткнись, ты урод желторотый. Мне нужна другая музыка: Бетховен, Бах! Сможешь просвистеть страсти по Матвею? Тогда лети на пи-пи.
 
Видел бы наш классик глаза русской птахи?  Печушка прокашлялась еще раз, перешла на сип, и, заглянув в окно, полетела на соседнюю дачу в гости к художнику абстракционисту, надеясь на благодарность слушателя. Не повезло. Пташку облили желтой краской. У художника не получался «Желтый квадрат». В боевом раскрасе попугая, с трудом взмахивая крылышками, славный птах полетел  к домику лесника.

   
     С ы н. Так какой праздник? Что за эпоха?
     О т е ц (поднимает книгу с дивана). Вот зарубка на многострадальном теле нашей литературы. Полное освобождение от всякой философской бредятины, размазни чувств. Описание красот природы давно утомило читателя, он и без нас знает, что есть солнышко, леса, поля и реки. Книжные семейные драмы надоели, у каждого своих через край. Главное простота и грубость, как в нашей жизни. Всё действо нужно гипертрофировать, придать ему вторичный смысловой оттенок. И вот когда читатель хватается за голову и вопит: «Какого пи-пи, я ни пи-пи не понимаю, я что дурак?» – цель достигнута, я попал в точку. Вот таким я вижу наш мир: полным хаоса, несуразности и абсурда. Это мой взгляд на жизнь. Я – это мой мир! Я постоянно, как в бреду. И боюсь выйти из этого состояния. Потеряю связь с бытием. А?! Аргумент непробиваемый. Вы иначе смотрите на мир? Смотрите. Я вам не мешаю, но и вы не лести ко мне в душу. Ты меня понимаешь, Сын?   
     С ы н. Безоговорочно, Отец. Когда наша медсестра кричит нам, что мы все дебилы и кретины, мы сразу успокаиваемся. Это её взгляд на нашу жизнь, и мы молчим, но когда она уходит, мы кричим: «Сама дура!» Правильно, Отец. Это наш взгляд на неё.
     О т е ц. Тут нечего добавить.
     С ы н. А о чём твоя книжка, Отец?
     О т е ц. Пока до конца и сам не понял. Критики прочтут, проанализируют и, конечно, найдут мысли и о смысле жизни, и о жертвенности… Вот тогда я и узнаю, о чём собственно написал. После их выступлений я всегда по-новому вижу свои произведения. Все непривычные для публики моменты они так умело камуфлируют под свои умозаключения, что и середнячку становится всё ясно. Иногда сам удивляюсь: неужели я именно про это написал, ведь задумка была совершенно другой. Я пишу, они – разъясняют, убеждают всех в появлении нового рупора идей. И всем хорошо. И спасибо им. Двигают новое, непривычное. За мой счет кормятся. И я в долгу не остаюсь. Благодарственный ответ в форме полемики. Называю их великими: какой анализ, какое провидение, какое отстраненное изучение предмета, а главное – смелое ниспровержение всего старого. Народность.
       С ы н. Ты сказал, они найдут у тебя, в чём смысл жизни. А он вообще в чём, зачем мы живем?
     О т е ц. Чтобы просто хорошо жить!, чтобы немножко без лишнего напряга делать добро другим (обнимает его), но и получать за это кое-что, чтобы, возвращаясь к главному, хорошо прожить. Ты не напрасно живешь, Сын! Верь мне! Любовь, дружба, искренность, даже добродетель – не для нас. Всё выдумки. Миф. Обрыдли эти вечные, без ответов вопросы. Живи и радуйся. Вот главное.
     С ы н. Отец, мне хорошо после таблеток. И дома с вами. А добрых дел я, кажется, не сделал.
     О т е ц. Ошибаешься. Как ты ошибаешься! Ты творишь добро вместе со мной. Мы вдвоем переворачиваем этот мир, ставим его с ног на голову.
     С ы н. А зачем наоборот?
     О т е ц. Чтобы веселее жилось (шепотом) пи-пи. Я это иносказательно, метафизически. Часто ноги голову не туда куда надо несут. Или пробегают вместе с ней мимо самого главного. Ну, ты понимаешь? Главное уверенность. Уверенность в себе. Чуть засомневался и всё – ты уже в их лагере и поёшь в общем хоре. Стоишь в последнем ряду, и твоего голоса не слышно. И пусть наша аудитория пока не так многочисленна, пусть многие наши томятся в тюрьмах и больницах, мы свою самобытность ни на что не променяем. Мы этим сильны. Согласен?
     С ы н. Я хотел бы дома жить. С вами.
     О т е ц. Потерпи. (передает ему пакет) Отдашь Степану Степанычу с моей благодарностью и кое-какими дарами (обращаясь в жене и дочери). Светлая голова, а томится в неволе. Настоящий вольнодумец. Какой сюжет подкинул! Драма, шекспировская трагедия! Я чуть подправил… да, тела их под замками, но раненные души – в межзвездных пространствах.
     Д о ч ь. Папа…
     О т е ц. Опять недовольство. Я тоже признаю рассветы и закаты, кошки и мышки. Когда-то и я любил, что попроще. Любовь, измена, месть, подвиги, самопожертвования. Стройки, планы, комсомольские разборки. Ушло, проехало, пролетело. Другие времена, другие песни и поэмы. Я не переписываю уголовные дела и не подстраиваюсь под так называемых корифеев нашей литературы. Не опускаюсь до этой примитивной бытовухи. У предыдущих поколений нечему учиться. Да и не у кого! Степан Степаныч и его коллеги общаются с высшими мирами. Нам это недоступно. А Сын мой как визитер доставляет мне их мысли и сочинения. Вот и сейчас он мне столько материала доставил! (снова обнимает С ы н а и передает четыре  толстые тетради). А это для новых мыслей. Скажи, что жду в ближайшее время. Одну ему, а остальные… Долговязому, Толстяку… наверняка, у вас есть такие же интересные личности, пусть нарисуют, запишут разные истории. Как и что угодно! Но ты-то там всех знаешь. Благодарные люди.
     С ы н. Степка будет страшно рад. Обожает подарки. Последний твой рассказ ему очень понравился.      
     О т е ц. Это что? (перелистывает книгу). Вот здесь шаг, прыжок в будущее…
     С ы н. …Отец, ты знаешь, и главный врач прочитал тот рассказ. Посидел с нами, поговорил.
     О т е ц. Неужели? Не верю. Ты видишь, Сын, и он поднимается до нашего уровня. Ничего не напоминает?
     Д о ч ь. Папа, ну, с кем ты разговариваешь?
     С ы н. Я всё понял.
     О т е ц. Если и главврач к нам примкнет, то я поверю, что законы классики живут и побеждают. Мы побеждаем, Сын! Мы.
     Д о ч ь. Столько лет с избранными, чего-то от них и наберешься.
     О т е ц. Не утрируй. Тут действует закон понимания.
     Д о ч ь. Папа, меня не интересуют твои методы сочинительства.
     О т е ц. А меня не интересует твоё мнение. Я начинаю читку. Писательство – тайна для непосвященных. Итак, рассаживайтесь…
     М а т ь. Сынок, ты ешь, пока Отец будет читать.
     О т е ц (начинает листать свой новый роман). Дочь, пощажу тебя. Возьму одну выдержку. Дань старомодному романтизму. В титрах они прошли бы как исполнители эпизодических ролей, а по факту они суть романа. Главные герои (начинает читать). «Бизнесмен Одинцов и не подозревал о подлинной жизни окружающих его вещей. По утрам после трёх рюмок водки он пил кофе из большого фарфорового бокала. Засыпал в него две чайные ложки растворимого кофе и, размешивая сахар, углублялся в воспоминания вчерашнего вечера. Это давалось ему с трудом, он ни разу не сумел вспомнить, что было вчера и как он оказался дома.  Занятый собой, он не обращал никакого внимания на роман чайной ложки и большого бокала с толстой и мощной ручкой. А чайная ложка из императорского набора, купленного Одинцовым на аукционе, только и ждала момента, когда её опустят в любимый бокал. Она была очень красивой. Небольшая, аккуратно вытянутая головка, прекрасная стройная от шеи ножка с резными сексуальными вензелями. Когда она смешивала в бокале  дурно пахнущий порошок с желтоватым тростниковым сахаром, у неё кружилась головка. Бизнесмен делал это неаккуратно, громко, стуча ею по стенкам бокала. О! Эти прикосновения к крепкому телу бокала, радость близости были самыми счастливыми минутами её жизни. Она ждала их, стараясь, каждый раз продлить свидание с любимым. И как огорчалась, когда хозяин резко вынимал её из бокала и бросал на стол. Всем своим серебряным телом она чувствовала симпатию и ответную любовь бокала. Она пыталась заговорить с ним, объясниться в своей любви, но каждый раз, как и хозяин, не успевала собраться с мыслями. Однажды, когда Одинцову не помогли и пять рюмок водки, он слишком резко крутанул чайную ложку и она, потеряв от счастья головку, сильно ударилась о стенку любимого. Напряжение их страсти достигло апогея, и стенки не выдержали. Полусладкий кофе разлился на стол и брюки бизнесмена. «Пи-пи-пи» - заорал он. Сгреб осколки бокала, кинул их в мусорное ведро и не заметил, как вместе с ними улетела и чайная ложка из императорского набора. Но она была счастлива! Лежа на черепках любимого, она благодарила судьбу и головную боль хозяина за вечную близость к дорогим ей кусочкам бокала» (захлопнул книгу). Ну как впечатление?
     С ы н. А нам не дают чайные ложки. Долговязый на спор проглотил парочку и не подавился. Я возьму из дома одну?       
     Д о ч ь. Чем-то напоминает историю оловянного солдатика.
     О т е ц. Как мы самоуверенны, считая, что любовь присуща только человеку. Но ведь в нашей любви одни замыленные слова. Почему японцы, эта высокотехнологическая нация, больше десяти столетий уверены, что дерево, камень и другие объекты живые? Они видят в них духовную сущность. Есть сущность, значит, есть и чувства, есть рождение из керамики и металла, есть смерть, почему бы и нет?
     Д о ч ь. Странно, что ты почти без мата обошелся.
     О т е ц. Огорчу. Это единственный фрагмент, куда мне удалось втиснуть одно непечатное словечко. Специально подобрал под твоё настроение. Но ты сразу поняла: не мой стиль! Даже думал убрать этот кусок. Что скажут коллеги? Андеграундом и не пахнет. Но компенсировал в остальном тексте. А вообще новеллок о любви в романе не счесть. Есть о любви авторучки к блокноту писателя. Правда, её любовь кроме сплошных клякс на листах блокнота ничего не оставила, но зато там я отвязался по полной. Клякса – и тут же монолог писателя, клякса – новый комментарий. А любовь картошки к острому ножу! Когда он срезает её кожуру, обнажая белое тело, а любовь самовара к воде, когда она, закипая от страсти… короче, есть, где развернуть талант. Не меняю вкусов. Ты, наверно, понимаешь, что именно матерные слова питают остальные своей ёмкостью, конкретикой, своей… народностью?    
     С ы н. Отец, наши все балдеют от твоего мата. Главный называет тебя продвинутым идеологом психиатрии. Говорит, что чем чаще ты так красочно описываешь проделки его пациентов, тем больше должно быть спонсоров и меценатов. Нам надо помогать.
     О т е ц. Напомнил. С этого гонорара отстегну вашему дому призрения.   
     С ы н. Прошлый раз в палате перечитывал нам  вслух из твоего последнего романа разговор двух бандитов, решивших, как ты ловко заметил, встать на путь исправления. Красиво они разбирали все плюсы и минуты честной жизни.
     О т е ц. Да. Но их пути разминулись, если помнишь. Один насчитал больше минусов, ограбил своего друга и ушел в леса.
     С ы н. Он ещё по пути кого-то грохнул. Тоже смачно описано.
     О т е ц. Сначала священника замочил, потом водилу такси.
     С ы н. Точно.
     Д о ч ь. Папа, я думаю, что литература и мат несовместимы.
     О т е ц. Да, неужели? Литература без мата – вот утопия! Матерное слово показывает высокие страсти, как в жизни. Главное – вставить в нужное место. Мат, как и разврат более понятен и интересен полутонами, чуть скрытными намеками. Нельзя же мусолить одно и тоже надоедливым стилем. Акцент не на качество и стиль, а на шок читателей от моей новизны и фантазии. Это не какой-то вшивый вербатим или интегральная драма! Ко мне шаблоны и стандарты не применимы! Каждому, а писателю тем более, нужно шагать вперед, обгонять толпу. Новых сюжетов давно нет, есть всего-навсего смена декораций. Одни и те же драмы. Раньше во дворцах и избах, теперь – в офисах и коттеджах. Перебирать любовные трагедии, копаться в отношениях родственников? Писать логично, изящно, просто и правильно? Ясно и понятно?  Завязнуть в догмах и традициях? Лес, полянка, поцелуи при луне? Любовные треугольники, бесконечные адюльтеры, бесполезные поиски каких-то идеалов? Нет! Получите абсурд, алогизм, сдобренные крепкими русскими словечками для связки бессмыслицы! Именно эти ненавистные тебе словечки – суть того, что я и другие настоящие авангардисты хотим сказать! Они – дух народа. И он сакрален. Кто тайну разгадает тому пи-пи. Уже не извини! Да знаешь ли ты, что именно в половых органах, вокруг которых крутятся слова мата, заложена сильнейшая магическая сила. Она правит миром. Она начинает войны, она толкает на подвиги и самопожертвования.   
     С ы н. Бесспорно, Отец. Притягивает как магнитом эта сила.
     О т е ц. Кто-то из умников, найдя обрывки берестяных грамот 12 века, решил, что мат родился всего девять веков назад. Дудки! Это было его  возрождение и начало победоносного шествия по всему крещеному миру. В пятом или третьем веках, и ещё дальше вглубь веков, мужик, что на охоту не ходил? Не убегал от медведя или саблезубого тигра, вспоминая их мать? Чувствуешь: мат-мать. Корень один. Продление рода человеческого. И это ты называешь бранными словами!? А неудачная охота на мамонта, который догнал охотника и наступил на него. «Ни пи-пи себе поохотился» - наверняка, именно эти были его последними словами. Да мало ли поводов: топор не затачивается, огонь не разводится, женщина побежала в соседнюю пещеру. 
     С ы н. Отец, я думаю, когда Бог выгонял Адама из Рая, тот тоже возмутился… можно я до осени дома поживу?
     О т е ц. Нет, тебе нельзя до осени сидеть дома. Вечером уходи.
     С ы н. Почему, Отец, мне тут хорошо?
     О т е ц. Ладно, поедешь завтра утром. Мама как раз халат тебе постирает.
Сын, пошли в сад.               
     Д о ч ь. Папа, мы с внуком уходим к моему новому мужу…
     О т е ц… ты и меня бросаешь? (поднимает книгу с дивана). А ведь я хотел один экземпляр ему подарить.
     Д о ч ь. Он ее не прочтет.
     О т е ц. Почему? Неужели ты ему не дашь её?
     Д о ч ь. Не дам.
     О т е ц. К обеду вернетесь?
     Д о ч ь. Мы уходим насовсем.   
     М а т ь. Что? Дочь! Да как же!
     О т е ц. Это удар из-под тишка.
     С ы н. Это пинок по пи-пи.
     О т е ц. Ожидаемо. Опять потери. Но что делать? Я весь в творчестве, создаю добро людям (разошелся в экстазе). Я классик (набор нецензурно-литературных слов, невозможно изобразить и десятью пи-пи-пи) и не могу на полпути свернуть с предназначенного мне пути. Прощай, Дочь. Дверь нашего дома для тебя всегда открыта (целует Дочь. Жене). А ты со мной?
     Ж е н а. До конца… Нужно прошлогоднюю воду из бассейна спустить и почистить. Уже тепло.
     С ы н. А я вчера искупался. Листьев полно и жучки какие-то. А так, хорошо, освежился.    
     О т е ц. Я не один. Нет. Нас уже много. Нас понимают, о нас пишут.



                З а н а в е с

Ставрополь 2014 ©