Аноним. часть первая. глава 20

  ГЛАВА 20

  Настоятельница монастыря Сестер Святого Слова оказалась высокой прекрасно сложённой женщиной с изящной длинной шеей. Она шла медленно, сжимая в  руках четки и ступая по земле с легкостью, граничащей со скромностью, словно боялась совершить грех, коснувшись пола.

   Она была красивее, чем можно ожидать от сорокалетней женщины, выбравшей жизнь в абсолютном целомудрии вдали от мужчин. Гладкое, без единой морщинки лицо и высокие скулы придавали ей безмятежный и приветливый вид; высокая грудь заставляла цепочку, ниспадавшую на белое платье, изгибаться, а взгляды окружающих останавливаться на распятие; черная вуаль развевалась за ее плечами, словно длинные распущенные волосы.

  Рафаэль нашел ее без труда, а, кроме того, ему повезло, что она сразу согласилась на встречу, поэтому он улыбнуться  и поклонился, как подобает  доброму христианину.

— Доброе утро, матушка, — поприветствовав, он подошел к ней и почувствовал аромат печенья и расплавленного воска.

  Не улыбаясь и не говоря ни слова, она открыла дверь и жестом предложила ему войти в почти пустую келью: стол с четырьмя стульями, статуя Мадонны и большое распятие на стене. Она опустилась на стул во главе стола, спиной  к окну и указала ему на стул справа от себя.

  Рафаэль сел.

  Теперь статуя Девы Марии взирала на него сверху  вниз, Ее кроткий лик выражал жалость и упрек одновременно.

— Чем я могу вам помочь, мессер Дардо?

   Он открыл было рот, чтобы объяснить причину визита, как дверь внезапно распахнулась и  вошла монахиня с полной тарелкой печенья.

— Вот, матушка, - сказала он, поставив ее на стол.

Выходя, ей пришлось отойти, пропустив еще одну монахиню с бутылкой и двумя бокалами.

— Вот, матушка, - сказала другая, прежде чем удалиться.

— Ликеру? — предложила монахиня, разлив его по бокалам. — Превосходный ликер, мы делаем его сами.

— Отличный ликер, —   Рафаэль взял бокал, поднес его к свету, вдохнул пары густой темной жидкости и вернул  на стол.

  Выбрав одно печенье,  покрытое сахарным песком, он внимательно осмотрел его и положил рядом с ликером. Ему не хотелось есть, но отказаться было немыслимо. Все монахини придавали печенью таинственное значение. Они пекли его для епископа, для врача, который приходил осматривать их, или для послушницы, прибывшей на испытательный срок, для послушницы, принимающей постриг, для детей привратника, для тех, кто забирал монахиню, больную или мертвую. И, конечно, для гостей.

     Рафаэль проглотил его быстро, как горькое лекарство.

— Чем я обязана вашему визиту? – улыбнулась монахиня.

— Я ищу художников, и мне сказали, что вы знаете несколько отличных мастеров здесь, в Риме.

— Такое говорят обо мне? — рука женщины легла на крест в центре груди.

— Ведь вы помогли нескольким девушкам стать моделями для художников, чтобы искупить себя от рабства плотского греха.

— Блудницам, а не девушкам. Позирование обнаженным  — способ продать свое тело,   только более презентабельный в глазах Бога.
 
— Вы знали девушку, которую нашли в Тибре?

— Лавинию? — глубокий кивок в знак согласия. Мать-настоятель закрыла глаза и на мгновение погрузилась в глубокую скорбь. – Да  помилует Бог эту бедняжку, — произнесла она, поднимая голову. — Вы поэтому здесь? Вы бирро, нотариус ...кто вы?

— Я искатель произведений искусства, охотник за красотой.

— Лавинии я не смогла помочь,— монахиня вздохнула. —Мне удалось вытащить ее из борделя, но я не могу объяснить себе такого трагического конца. Много еще злых людей вокруг. Да поможет нам Бог

— Могу я спросить, какому художнику вы ее предложили?

— Никому конкретно. Обычно я сама веду их в академию или привожу в известные мне мастерские. Художники любят красивую натуру, девушки меняют свою жизнь к лучшему, а я выполнил свой долг перед Богом.

— Вы знаете художника, который подписывается как Аноним? Я слышал, что убитая девушка позировала ему.

— Вы устраиваете мне допрос? Кто прислал вас?

— Никто.

— Что вы хотите, синьор? Кто вы такой?

 Рафаэль вкратце изложил суть дела..
Деликатно отхлебнув ликера, она сделала глубокий вдох и, словно принимая вызов, кивнула.
— Да, я знала одного художника, который подписывался таким образом, но я не думаю, что это тот, кто вам нужен. Этот человек вовсе не был способен создать что-то выдающееся. И прежде всего он был хорошим христианином. Он много лет работал в мастерской моего кузена.
—Вы говорите о нем в прошедшем времени.
   Молчание.

—Кто посоветовал вам обратиться ко мне?

— Несколько девушек, которым вы помогли.

—Теперь  понимаю.

—Простите мою дерзость, но я готов очень щедро платить. Полагаю, по этой причине ученик вашего кузена будет рад познакомиться со мной. Правда ли, что он расписывал фресками кельи вашего монастыря?

Вздохнув, настоятельница кивнула.

—Выходит, он не тот еретический художник, которого разыскивает Святая канцелярия?

 Ничего не ответив, она встала и пригласила его следовать за ней.

  Они прошли по коридору и  она показала ему несколько расписанных фресками келий.

— Как видите, анонимный ученик моего кузена, конечно, не Фра Анжелико, однако его нельзя назвать приверженцем Сатаны. Он хорошо поработал для нас.

  Разглядывая ангелов, на мечтательный и кроткий стиль написания,   Рафаэль убеждался, что они не могут быть работой живописца, за которым охотится инквизиция. Не только потому, что взгляды ангелов и других человеческих фигур полны блаженства и доброты, а пропорции, цвета, каждая капля крови, стекающая со стигматов Христа – все дышало искренним благочестием. Но и потому, что в них не было ни на йоту реализма.

  И это еще больше взбудоражило его любопытство.

   Он захотел встретиться с ним любой ценой.

— Я знаю, что он уехал из Рима, — сказала монахиня. — Он хотел путешествовать, чтобы узнать как можно больше. Он мечтал поехать в Голландию. Я давно его не видела.

— А ваш кузен?

  Монахиня ответила не сразу.

— Якопо Делла Торре был сыном сестры моей матери, он умер тринадцать месяцев назад.

— Мои соболезнования, матушка.

  Она провела тыльной стороной ладони по его щеке.

— Я знаю, кто ваш отец, хороший человек и прекрасный скульптор. Ваш брат должен был пойти по его стопам, и мне очень жаль, что случилось с вашей семьей. Мне приятно, что вы тоже интересуетесь искусством. Вы делаете это в память об отце и брате?

— В определенном смысле, да, матушка.

— Я предлагаю вам поискать художников и картины, которые не пахнут ересью. В городе  много хороших живописцев! Если хотите, я могу порекомендовать вас президенту Академии Святого Луки. Он удовлетворит все ваши запросы.

— Я сделаю, как вы советуете.


— Вы разумный молодой человек.

  К своему удивлению, Рафаэль почерпнул из разговора больше, нежели надеялся.

    Глубоко вздохнув и торжественно закрыл глаза, он опустил голову и попросил:

— Благословите меня, матушка.

                КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ