Незнакомец

   На землю опустилась зябкая осенняя ночь. Паровоз пронзительно просвистел и, тяжело вздыхая, медленно потянул состав от станции. Одинокий фонарь с трудом освещал перрон и маленькую будочку станционного смотрителя. Собственно говоря, это не была станция, а лишь остановка в чистом поле. Ближайшая деревня находилась в трех километрах.

   На перроне стояла еще молодая, но уже измученная судьбой женщина с двумя дочерьми трех и пяти лет. Леночка, старшая, натянула на плечи небольшой рюкзачок, на полу стоял чемодан и баул. Маленькая Катя хныкала. Ирина озиралась по сторонам. Вдали мелькали огни деревни, но как туда добираться, она не имела никакого представления, поэтому просто стояла в раздумье, решая, как поступить.

   Из соседнего вагона вместе с ними вышел мужчина. Он тоже не спешил уходить, словно кого-то ждал: прогуливался вдоль перрона, вглядываясь в темноту. Ирина не очень хотела обращаться к незнакомцу, но больше вариантов у нее не было. Она заговорила с мужчиной:
   — Здравствуйте. Вы не подскажете? Далеко до деревни?
Мужчина выбросил окурок и подошел вплотную к женщине. Высокий, худощавый, обросший щетиной, с колючим взглядом. Ирина поежилась, ей показалось, что он заглядывает прямо в душу.
   — Рукой подать, всего три километра, — голос его проскрипел, словно старая телега. От этого у Ирины по телу пробежали мурашки, и она еще больше съежилась.
   — Вы не могли бы мне помочь, — Ирина уже пожалела, что заговорила с незнакомцем, но было поздно.
   — Помогу, отчего же не помочь. Я тут дружка ждал, да тот чего-то не явился, — он взял в руки баул и чемодан. — Пошли, чего стоять-то.

   Деваться некуда, Ирина схватила за руки девочек, и они подались вслед за мужчиной. Какое-то время шли молча.
   — Ты чего по ночам с малыми шарохаешься?
   — Шарохаюсь? — Ирина от неожиданности не нашла что ответить.
   — Ну конечно, а чего же ты делаешь? Ночь на дворе, куда идти не знаешь…
Ирина задумалась: «А ведь и правда не знаю. Что и ответить-то ему?». Ей не нравился тон, каким разговаривал незнакомец: «Хоть бы представился, а то уже на «ты» начал обращаться, а как зовут не сказал».
   — Тебя как звать-величать? Меня Юркой все кличут, — словно уловил он мысли Ирины.
   — Ирина. Приятно познакомиться.
   — Да ладно врать-то, приятно ей… Боишься ты меня, — Юрий остановился так же резко, как и вначале пошел. — Перекур.

   В свете зажженной спички его лицо показалось совсем зловещим. Пять минут ползли, словно вечность. Девочки, на удивление, притихли и не капризничали, хотя происшедшие накануне события и дорога вымотали их.
   — Ты чего в эту глухомань-то приехала? Или есть тут кто из родных?
   — Да, в Луговом тетка живет.
   — Так это еще двадцать километров отсюда. А здесь есть где остановиться?
   — Нет.
   — От дура баба!
   — Ничего не дура! — Ирина было возмутилась, но, немного подумав, сказала — пожалуй вы правы — я дура. Из глаз у нее потекли слезы, и ее боль, обида стали вырываться из сердца наружу, прямо к этому случайному прохожему, который довольно бесцеремонно с ней обращался и вовсе не был похож на духовника.


   
   Все у нее складывалось в жизни хорошо: любимые родители, красивый провинциальный городок, школа, затем училище, друзья-подруги…  А потом случилась первая любовь! Да такая, что можно было с ума сойти от счастья! Олег приехал в командировку на местную фабрику налаживать оборудование. Они встретились на танцах и с первого же взгляда их сердца начали биться в унисон.

   Месяц командировки закончился быстро, и Ирина встала перед выбором: бросить училище и ехать за ним, или же доучиваться еще целый год. Нетрудно догадаться, что расставаться они не хотели.

   Как родители не уговаривали дочь, но она даже не могла представить себе разлуку с любимым. Тогда отец Ирины поставил условие: «Либо вы женитесь, либо ты остаешься». Он был уверен, что в ЗАГСе их не зарегистрируют, потому что дочери еще семнадцать лет. Однако оказалось, что Ирина уже ждет ребенка. Одним словом, родителям пришлось смириться и отпустить дочь из отчего дома.

   Сначала у молодых все шло хорошо. У Олега была комната в рабочем общежитии, зарплаты на житье-бытье хватало, Ирина устроилась вахтершей в этом же общежитии. Друзья, вечеринки, походы… Но чем больше был срок беременности, тем больше Ирина хотела покоя. Бесконечные встречи стали ее утомлять. Олегу же хотелось постоянно быть в центре событий. Чтобы не ссориться, Ирина стала отпускать мужа на встречи, а сама оставалась дома.

   Всякий раз, уходя, Олег спрашивал: «Ты правда не обижаешься?». Она улыбалась, говорила, что не обижается, а потом лила слезы обиды в подушку. А когда он возвращался под утро, делала вид, что спит.

   Потом родилась Леночка, и Олег изменился. Он перестал уходить вечерами, с работы бежал домой, помогал Ирине во всем, и она снова была счастлива. Много ли нам надо! Однако все когда-то заканчивается, и ее счастье, увы, тоже закончилось. Когда Олег узнал, что Ирина беременна вторым ребенком, то устроил истерику:
   — Зачем нам еще ребенок? Я не хочу. Ты должна избавиться от него.
   — Что? Ты сума сошел, Олег! Это наш с тобой ребенок.
   — Нет, это твой ребенок. Ты даже не спросила меня.
   — Я уверена была, что ты обрадуешься, — Ирина с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

   С этого дня Олега словно подменили… Теперь он уже не спрашивал, обижается ли она, а молчком уходил из дома. Однажды его не было дома сутки. Ирина обзвонила все больницы и морги города. Когда он пришел домой, как ни в чем не бывало, она поняла, что больше у нее нет мужа.

   Катя родилась здоровенькой лапушкой. Олег снова, как будто, вернулся в семью, радовался рождению дочери, снова помогал Ирине в хлопотах, и, казалось, что разбитая чашка начала склеиваться. Но однажды он не вернулся домой совсем, а передал с Ириной подругой записку: «Прости. Я люблю другую. На алименты не подавай, я буду платить исправно. Прощай».

   Он не обманул — каждый месяц на Иринину книжку приходил перевод на хорошую сумму. Но через год Олег пришел. Она встретила его холодно:
   — Ты зачем пришел? Я тебе уже не поверю. За деньги спасибо, но это и твои дети. Больше мне от тебя ничего не надо.
   — Ира, хочу поговорить о детях.
   — Год не хотел, а тут вдруг захотел?
   — Понимаешь, Зина не может родить, но она очень любит Леночку с Катей…
   — Когда она их успела полюбить? — у Ирины похолодело все внутри.
   — Она их любит, потому что они мои. Мы предлагаем тебе отдать девочек нам. Ты сможешь встречаться с ними в любое время. А себе родишь еще.

   Ирина смотрела на Олега и пыталась понять — это ей снится дурной сон или он совсем свихнулся:
   — Ущипни меня.
   — Что?
   — Я говорю, ущипни меня, ударь, толкни… сделай что-нибудь. Я хочу убедиться, что это не сон. Ты в своем уме? Ты мне предлагаешь, чтобы я предала своих девочек так же, как ты предал всех нас? Я ничего не перепутала? А ну-ка выметайся отсюда вон! Проваливай к своей Зине! Мне жаль, что она не может родить, но нас в это не впутывай, — Ирина тщательно подбирала каждое слово. Это не была истерика, она держала себя в руках, как никогда.
   — Послушай меня. В конце концов они и мои. Я подам в суд и мне их отдадут. Ты живешь в общаге, я в трехкомнатной квартире, у тебя зарплата маленькая, у меня большая. Им со мной будет лучше.
   — Пошел вон. Или я сейчас позову соседей. Поверь мне на слово: они за нас выкинут тебя отсюда, как шкодливую кошку.
   — А-а-а-а… Так ты еще и аморальный образ жизни ведешь! Я ухожу, но мы скоро встретимся, — было видно, что Олег струсил. Он наскоро накинул плащ и стремительно ретировался.

   Ирину начало трясти от нервного потрясения. Она не могла даже представить, что такое может случиться в ее жизни. У нее было ощущение, что это только начало проблем, и не ошиблась. Через некоторое время Леночка пришла с улицы с новой куклой в руках.
   — Милая, ты где взяла эту куколку?
   — Мне тетя подарила.
   — Какая тетя?
   — Не знаю. Она подошла ко мне спросила, как меня зовут и сказала, что это мне подарок.
   — Леночка, доченька, это плохая тетя. Она хочет тебя забрать к себе. Ты не бери больше у нее ничего.

   С этого времени Ирина стала жить, как на пороховой бочке: То из милиции ее придут проверить, то директор общежития, то в детском саду заинтересуются условиями проживания детей… Стоило упустить из виду Леночку, как к ней начинали подходить какие-то женщины с подарками. Жизнь Ирины превратилась в кошмар.
В конце концов, по совету мамы, она решила уехать к тетке в Луговое, подальше от бывшего мужа. И вот теперь шла с незнакомым мужчиной ночной дорогой и изливала ему свою душу. Когда она закончила свой рассказ, они уже были на окраине деревни.



   — Ну вот и пришли, — проговорил, кажется, еще более скрипучим голосом, Юрий. — Пошли ко мне. Переночуете спокойно, а завтра видно будет.
Ирина не возражала. Она так сильно устала, что готова была упасть хоть куда, лишь бы поспать. Леночка стойко топала всю дорогу, Катя же уснула на руках у матери.
   Они зашли в небольшую избушку недалеко от окраины. Видно было, что женская рука давненько там ничего не касалась, однако все лежало по местам, прибрано, чисто.
   — Располагайтесь, а я пойду на сеновал, — Юрий дал Ирине постельное белье, поставил на стол нехитрую снедь — хлеб, сало и квас, а сам отправился на улицу.

   Женщина не стала спорить с хозяином дома, а просто с благодарностью приняла его гостеприимство. Когда она уже уложила детей и сама легла в кровать, ей показалось, что Юрий с кем-то разговаривает, но усталость взяла верх, и она уснула.

   Ирина проснулась рано, но так не хотелось вставать. Она решила полежать, пока дочери еще спали. Слышно было, как во дворе чем-то занимался Юрий. Странное и уже давно забытое ощущение покоя наполнило ее сердце. Здесь, в доме незнакомого мужчины она вдруг почувствовала себя защищенной. Все переживания последнего года стали какими-то далекими, словно и не ее вовсе, а кого-то другого.

   Когда они встали, был уже день. Юрий не мешал гостям отсыпаться после дороги. Он взял у соседей молока, потом сходил в магазин и купил свежего хлеба с конфетами, чем удивил продавщицу — никогда не покупал конфеты. Договорился с дедом Кузьмой, чтобы тот увез постояльцев в Луговое и заплатил ему наперед.

   При дневном свете Ирина разглядела своего благодетеля. «И вовсе он не страшный. Худой, неухоженный… и глаза несчастные», — подумала она, собирая на стол завтрак. Уже за столом он заговорил:
   — Дед Кузьма вас увезет на лошади, я договорился. Ничего ему не давай, все оплачено. А то он прохиндей тот еще.
   — Зачем, Юрий! Вы и так много для нас сделали, — Ирина не знала, как и благодарить его.
   — Пешком что-ль с малыми пошла бы? — усмехнулся он.

   Когда девочки побежали на улицу, Юрий сказал:
   — Хорошо, что ты мне ночью рассказала про себя. Я хотел убить тебя с твоими малыми. Дружок мой всю дорогу шел за нами, знака ждал от меня.
Ирина, молчала. Она слушала себя — ни страха, ни даже беспокойства в душе не было. Подумав, сказала:
   — Не убил бы. Я тебя не боюсь.
   — Вот точно дура баба! Сейчас валялась бы в канаве со своими девками, и никто тебя не нашел бы. Говорю тебе — разжалобила ты меня… Такая же, как я — никому не нужная, — он смотрел в пол, а из глаз вдруг капнули слезы. — Все, пошел я за Кузьмой, — он резко встал и вышел из дома.

   Когда Ирина с детьми уже сидели в телеге, она вдруг положила свою ладошку на небритую щеку Юрия и сказала:
   — Ты, когда устанешь и захочешь жить, приходи. А я буду ждать.
   — Приду, — ответил он и ушел в дом.



   Юрий со своим дружком попались на краже. Их осудили. После колонии он, как и обещал, уставший пришел к Ирине, чтобы жить, чтобы никогда уже не уходить от нее. Она тоже сдержала свое обещание — дождалась его. Юрий стал хорошим мужем и отцом девочкам Леночке и Катюше, и их общему сыну Игорю.