МАМА

    
      Недавно прочитал книгу Ивана Привалова "Неизвестный капитан". В ней он повествует о жизни и деятельности моего двоюродного брата-капитана дальнего плавания Михаила Левинтас, который учствовал в войне с Японией, войне в Корее а затем  уже на Западе, в Калининграде был капитаном - наставником тунцеловной базы "Солечный луч", внесшим большой вклад в становение рыбной промыленности в послевоенные годы в СССР, как и его мать - Левинтас Дора Израилевна ставшая директором консервного завода в г. Мамоново, Калининградской области. Всё это подвигло меня на публкацию в "Прозе" отрывков из этой киги. Автору её Ивану Привалову особая благодарность:

      А Виолетта приболела. Дора Израилевна уже набросила на голову толстый пуховой платок и чёрную, неизвестных времён шубейку, собираясь пойти, попроведовать девчонку, как раздался стук в дверь и голос… Родной до слабости в ногах…

      Тут дадут приют старому морскому волку?! - Сынооок!!! А дверь и не запиралась-то никогда, и брать нечего, и гостям всегда рады. - Миша!!! И уткнулась в его колючий свитер, закопалась в распахнутую шинель, залила слезами полосатый шарф. Так и стояли в коридоре обнявшись и молча. Родным и не надо говорить. Так понятней. Так быстрее. Так надёжнее. Никто не подслушает, как и о чём стучит два сердца.

      Как же ты меня нашёл? - Мам! Да просто. Шёл по бетонке. Потом по булыжнику. Потом по грязи. Что ж ты, директор, а дорогу к дому не проложила?! Шучу. Я же капитан! Дорогу определять умею. Ну спросил пару раз. А тебя тут, оказывается, каждый знает. - Скажешь тоже. – И обернувшись к выглянувшим посмотреть на сына женщин, - Девчата! Мой Миша приехал!
 
      А потом словно спохватившись: - Пойдём, проводишь меня, там моя одна девочка заболела. Проведать хочу. Накинула свою давнюю шубку, поправила платок, подняла упавшую на пол сынову флотскую фуражку с кокардой: - Идём! Девчат, мы на часок. До вокзала и обратно. – И держа за руку, словно, боясь, что его отнимут у него, толкнула дверь на выход.

      Мама! Милая, добрая, всегда любящая мама… Девушка лежала в кровати, в душегрейке, укрывшись солдатским одеялом, на столе стояла кастрюля с варёными макаронами, приправленными отдающие пахучим густым запахом подсолнечного масла. Это мой сын, Михаил. Эта шустрая девочка – Виола. Она сейчас приболела, а Миша женат. Присели. Посидели. Поговорили. - Дора Израилевна! Спасибо большое, что навестили. Вы идите.

      Ко мне сейчас девчонки придут, а Вам с сыном, наверное, поговорить хочется больше чем со мной. - Ну, как-то неудобно, пришли на пять минут и сразу уходить… - Идите и не переживайте, тем более что скоро выздоровлю… - Видишь сынок, какие у меня девчата работают. И умные, и красивые, и талантливые… А по дороге домой:

      Смотрю на девчонок и сердце кровью обливается. У них и поесть толком-то ещё ничего нет. - Мам! Так, что они не могут банку другую консервов себе на ужин взять? Всё лучше, чем пустые макароны есть. - Не могут! – рубанула мать, - не могут! Знаешь. У меня девочка одна работает, Нина Мирошина. Она деньги все потеряла, после зарплаты, так она, взяла одну банку трески. Украла, понимаешь? А я вечером увидела, что одной банки не хватает, ну и предположила, что она взяла.

      Но промолчала, словно, не заметила. А утром она пришла зарёванная и опухшая и ко мне: - Вы, говорит, Дора Израилевна, меня увольте. Выгоните меня! Я Вас предала! Вы мне верили, а я целую банку консервов взяла, чтобы покушать. Я воровка! Но я очень хотела кушать… а взяла и спать не могу! Протягивает мне эту банку с треской: Берите и судите меня! - А ты?! - А что я?! Обняла её, дала денег до аванса, шлёпнула по заду и отправила работать.

      Сказала, чтобы никому больше не вздумала рассказать… Ей эта ночь хуже каторги оказалась. У неё впереди вся жизнь и не стоит она этой банки.
Я же их учу, чтобы они от соблазна уходили представляя, что работают не с консервами, не с едой, а с кирпичами. Чужими кирпичами. Так легче, даже если очень сильно хочешь есть.
 
      Дома уже ждали. Скромно накрыли стол. Украсили бутылочкой водки. Приоделись. Праздник ведь. Сын самой Доры приехал! Посидели. Повспоминали. Поговорили. Стали укладываться спать… На кроватях, на полу. В комнатах. В коридоре. У двери… Всю ночь говорили и говорили, словно в последний раз… Уже на вокзале: - Мам! Ты прости, что я вас стеснил сильно. И как ты кашляешь! Аж свистит в груди. Ты, когда была у врача в последний раз!? Плохой кашель, мам! Тебе бы отдохнуть, полечиться. На юг съездить. Загоняешь себя этой работой. - Ничего страшного. Всё хорошо!
 
      Да и не стеснил ты нас. Мы привычные, ты же знаешь. Мы ведь Левинтасы! А когда подошёл поезд, заливая грудь сына слезами: - Миша! Как я боюсь умереть! Так ещё хочется понянчиться с внуками. Пожить за всё время по-человечески... - Мам! Ну, ты, что! Да ничего, сынок! Только пообещай мне, пожалуйста, что когда я умру, то ты меня сожжёшь! Кремируешь! Очень тебя прошу… И приезжай… Приезжай пожалуйста! Хоть на часок… Зябкое утро вокзала… Слеза на ветер…

      Мама - Здравствуй мама! - Здравствуй сын! - Вот, приехал, а то скоро уйду в море. Когда ещё увидимся. - Как не хотела я чтобы ты уходил в море, но видимо судьба такая у тебя. Беги. Убегай. А всё равно будет так как будет… Как, впрочем, у всех… Никто не может изменить свою судьбу. - Мам! Ну ты что расклеиваешься! Ты-то изменила свою судьбу, когда ушла в партизанский отряд за папой! - Наверное… Я тоже так раньше думала. Теперь думаю, что это была моя судьба… Когда уходишь? - В двадцатых числах.
 
      Когда вернусь буду вызывать сюда Цилю с Жориком. Понянчишься с внуком как следует. - Понянчусь… Да, когда мне!
Сутками на заводе. Проблема на проблеме! Вот на производстве. Привозят треску полуфабрикат. Потрошённую. Несортированную. Замороженную. А при дефростации происходит разрыв тканей, консистенция мяса становится рыхлой – кто это будет есть, скажи?! - Мам!

      Дору Израилевну словно взорвало. Бросила недокуренную сигарету на землю, растёрла ногой, достала из портсигара другую, прикурила от зажжённой спички, спрятанной в кулаке, затянулась, выпустила дым:  - Вот, обжарочная печь! Давления пара на печь доходит до пяти атмосфер! А ты знаешь сколько нужно? - Неет… Мам, мне эти тонкости… - Да минимум вдвое больше.
 
      У них видите технические причины! Да мне наплевать какие у них причины! Да это же еле-еле! С таким паром рыба не жарится, а парится! Варёная она получается, понимаешь! Это что из неё получится!? - Мам! А где твоя шубка? У тебя какое-то худенькое пальто. Ты не мёрзнешь? - Что ты тему переводишь! Шубку бабушке какой-то отдала – у неё совсем ничего не было, а у меня хоть пальто есть…

      Ты мне зубы не заговаривай, хитрый стал! А меня слушай, может пригодится! - Ну зачем мне твои премудрости, мам. У меня работа рулить по морям. - Лишних знаний никогда не бывает. Их не за плечами носить. Есть возможность получать – слушай, смотри, запоминай! Лишним никогда не будет. Ты же не знаешь, как завтра всё вывернется? Вот и я не знаю… - Что так серьёзно у вас? - В том-то и дело, что совсем не серьёзно. Вот с отгрузкой продукции в вагоны. Ждём их ждём, а подают их нам к концу дня да перед выходными.

      Говорю Севорину: «Давайте акт составим. Нам же чтобы их загрузить, придётся все выходные и ночи работать!». А он мне: «Что ты суетишься! Одно дело делаем – стране рыбу отправляем. Какие могут быть счёты?». - Так он прав. Страна одна, и мы все работаем для выполнения решений партии. Для народа. - Видишь и ты так думаешь. А они за простой – бац! И счёт.
 
      У них, видите ли, простой вагонов – заплатите! А то, что мы по их вине сидим без работы, а потом вынуждены в авральном режиме пахать, как и не снилось…
Ты знаешь, что у нас уже несколько раз были бунты? - Ты что?! Какие бунты в Советском Союзе?! Не придумывай! - Я придумываю? А ты готов в выходные, сутками работать. До упаду. Через не могу. С обычной зарплатой? А после этих гармошек, в понедельник, идти на работу?

      Идти, потому что, если не выйдешь это будет саботаж с привлечением к уголовной ответственности. Ты это знаешь? Люди и отказываются работать. И они правы. Но работу делать надо. Вот и приходится уговаривать, запугивать, обещать… а ещё: те, которые требуют безостановочной отправки вагонов с продукцией требуют соблюдения всех норм закона о труде… Да какие тут законы к чёртовой матери! Все хотят быть добренькими, не хотят ругаться. А тут надо по партийному и в лоб! Чтобы отвечали те, кто должен отвечать! А то развели здесь панибратство.

      Сюсюкаются, как с малыми детьми! - Мам! Ну ты не заводись. Прошу… - Ладно… Действительно. Чего это я… Ты меня уж прости, что домой не приглашаю. Там ещё девчонки работать приехали. А жить пока не получается где. Приютила. У меня там если честно и присесть-то сейчас негде… - Мам! Да я на часок-то и приехал… Повидать. Обнять… - И снова в море, - добавила мать… - на чём идёшь-то? - Да не знаю ещё. На днях скажут…

      Ты на меня не обижайся. Очень хочу побыть с тобой, но на работе, на работе, на работе… Знаешь бывают дни, когда на работу не выходит до двадцати человек… - Так не бывает! - Ещё как бывает. И не потому, что не хотят идти, лодыри или бездельники. Совсем нет. Люди просто устали. Устали от недоедания, хоть и на продуктах работают. Устали от постоянных сверхурочных работ. Работ по выходным. - Так пусть не работают по выходным! - Подожди мальчик! У тебя это ещё всё впереди!

      Ты думаешь, что у тебя мать такая безалаберная и немощная?! Ты не смотри, что я с тобой ласковая. Иногда бывает, что и черти боятся ко мне подходить. Куда тут только не обращалась – и в партком, и профком, и к начальникам… В ответ только руками разводят. Да мне бы револьвер в руки, так сразу бы появились на производстве и вода, и пар, и уголь! Я вот тебе говорила за бунт.
 
      Так у меня за последние три месяца их было около пяти. Это когда рабочие день сидят, потому что нет то воды, то сырья, то пара, а вечером, перед самым уходом прибегает директор и начинает топать ногами, чтобы все шли разгружать или загружать вагоны. И вся смена, а это больше тридцати человек встаёт и идёт домой. Молча. А ведь доходило до настоящего мордобоя. Ты думаешь почему на заводе такая текучка кадров? Почему люди самовольно бросают предприятие? А ведь они многие сюда проехали полстраны, чтобы начать новую жизнь.

      Лучше их прежней, послевоенной. Представляешь какие условия тут если они ту жизнь считают лучше этой? Да на работе воды неделями не бывает. Просто душ девчонки принять не могут. А ведь это обязательно перед работой. Фельдшера нет – следить за санитарией просто некому. Работники так и работают с грязными руками, под ногтями грязь, руки в язвах, цыпках. Сквозняки постоянные – в месяц 35-50 человек на больничных.
 
      Какое тут здоровье может быть, когда помещения не отапливаются, а пол то ледяной, цементный. Плюс сырость. Даже кандейки, чтобы им согреться нет, покушать, одежду подсушить. Их же после работы в кузове открытом машины в мокрой одежде и развозят по домам. А какое жильё ты видел сам. Общежитие на Железнодорожной, так оно построено без отопления. Просто коробка с крышей! - Ну также не бывает. Я сам видел там батареи. - Правильно! Батареи есть, а тепла в них никогда не было! Ты не обратил внимание, что радио там не играет? Не обратил. А его нет, как и нет электричества вообще! Ты видел свечки по углам?

      Это они не молятся, это они освещают! А печки на кухнях… Так они сами таскали кирпичи и сами, как могли лепили то что, получилось. Так сейчас уже все глаза закрывают на то что творится в каждой комнате. А там каждый что-нибудь думает для сугреву. Придумали и смотришь в окне новая труба выросла. А окна? Во многих-то и стёкол нет. Ладно вторых, так и первых заменили фанеркой… к чему я тебе это говорю?
 
      А к тому, наверное, что, что ты уже знаешь, к тому что тебе передалось от отца – к людям надо относиться по-человечески, именно так как хотел бы чтобы обращались с тобой. Будешь поступать так, так и люди к тебе будут. Пусть не все, пусть не всегда, но часть, пусть маленькая будет. А значит жизнь прожита не зря… Вот так сынок… - Мам! Может нужно в области поговорить, в Москве… Это же советские люди. Так же жить нельзя… - Нельзя!

      И мы не за это делали революцию… Да и ты не ради этого пытался начать войну с Америкой… Для того чтобы вместе быть со своими родными… Так! Ты куда шёл? В море? Ну и иди! И нечего в мои дела лезть. Решу как-нибудь сама! А ты иди… и возвращайся в срок и как всегда с победой! Я тебя люблю… - И я тебя, мам… Поговорили…