и помяни их, Господи

               
Он лежал на спине, широко раскинув руки и глядя в небо. Еще совсем недавно, кажется несколько минут назад, они втроем, пригнувшись,  бежали к видневшемуся невдалеке леску, надеясь укрыться от  показавшихся  небе темных точек, стремительно приближавшихся к ним. Не добежали. Не успели. Он плохо помнил, что произошло. Был взрыв, что-то ударило в бок, свалило на теплую землю. Сознание не терял, только не понимал, почему не может даже приподняться. Повернул голову. « Ребята,- мелькнуло в голове,- где они?» Они были рядом. Лежали на земле, один шагах в десяти, другой совсем близко, протяни руку - дотронуться можно. Он так и сделал.
- Чиж, ты как?-спросил каким-то хриплым, совсем не своим голосом,- Живой ?
Его пальцы слабо затеребили товарища за плечо. Тот откликнулся тяжелым  протяжным стоном.
- Живо-о-ой. Пока. Ног не чувствую. Сможешь посмотреть, что там?
Но движения давались с трудом. Может быть, это было и к лучшему. Во всяком случае никому из них не пришлось смотреть на ноги Чижа, которые еще дергались  метрах в трех от его тела. А сам Чиж старался перевернуться на бок, лицом к товарищу.
- Ты сам-то как, Эмик?- бледные губы растянулись в подобие улыбки.- Смотри, как из тебя хлещет. Вот угораздило нас так попасться.
Они услышали легкий шорох. Третий полз к ним, оставляя на земле кровавую полосу.
- Пацаны, живы? А меня  в плечо долбануло, и спину, кажется, посекло.
Он кинул взгляд на Чижа и поспешно отвел глаза.
- Чего там?- усмехнулся Чиж,- все так плохо?
Он бледнел, бледность постепенно переходила в синеву вокруг губ и носа.
- Покурить бы.
Третий дотянулся до кармана и достал пачку сигарет и зажигалку. Прикурил и вложил сигарету в губы Чижу. Вторую протянул  Эмику , третьей затянулся сам. Они лежали на спине и смотрели в небо. Над ними кружили несколько черных точек.  Не проявляли никакой агрессии, просто наблюдали, понимая, что эти трое уже никуда не денутся.   Эмик посмотрел на Чижа. В полураскрытых губах товарища еще дымилась сигарета, а широко раскрытые глаза уже ничего не видя смотрели  вдаль.
- С Чижом все. Я следующий. А ты еще можешь попробовать доползти. Подожди только, пока стемнеет. 
- Куда я от вас!- вздохнул третий.- Молчи, силы береги.
Эмик замолчал. Он чувствовал, как из раны в боку течет кровь, а вместе с ней уходят и силы. Боли уже не было. Было какое-то смирение перед судьбой и легкая грусть от того, что больше не будет у него ни этой земли, ни голубого неба, ни дома; не будет больше огромного торта со свечами и большого черного кота, который любил устраиваться клубком у него на коленях и мурлыкать, подставляя под поглаживающую  руку свою лобастую  голову. А потом к Эмику подошла мама. Она тихонько села рядом на землю и взяла сына за руку. И ему сразу стало тепло от мягких материнских рук. Он почувствовал себя маленьким; захотелось, как раньше, прижаться к ней, почувствовать ее запах, услышать ее голос. И мама поняла. Она сильнее сжала его руку. « Не уходи,- попросила она,- не оставляй меня одну. Как же я жить буду без тебя? Останься!».  Эмику стало смешно. Куда он уйдет, если он и двинуться-то не может! Конечно же, он останется с мамой. Ведь иначе и быть не может. Эмик улыбнулся маме, а она вдруг стала удаляться. Не уходить, а именно удаляться вот так, как была, сидя на земле рядом с ним. Эмику стало страшно. «Мама!»- позвал он, и одинокая слеза скатилась по его заросшей щетиной щеке.
Черные точки на секунду застыли в воздухе, а потом, как по команде, развернулись и пропали  в голубой дали.