Роберто Боланьо - Загадка зла

(Перевод с испанского. Рассказ автора культового романа "2666", опубликован посмертно).

El secreto del mal
(2000 - 2001)

Это очень простой рассказ, а ведь мог бы оказаться крайне сложным. Да, и ещё: рассказ этот незавершен, потому что у историй такого типа концовок не бывает.

В Париже - ночь; спит американский журналист. Внезапно звонит телефон и кто-то на английском с акцентом из ниоткуда, просит к телефону Джо Эй. Келсоу. Журналист отвечает: это я, затем смотрит на циферблат.Четыре утра, он проспал не больше трех часов и очень устал. Голос на другом конце линии говорит:  нужно встретиться, чтобы передать вам кое-какие сведения. Журналист спрашивает, о чем речь. Как часто бывает с подобными звонками, голос не произносит ничего определенного. Журналист просит хотя бы намекнуть. Голос на безупречном, намного лучше, чем у самогО Джо Эй. Келсоу, английском, сообщает, что предпочел бы встретиться лично. Незамедлительно, добавляет он:  время терять нельзя. "А где?" - спрашивает Джо Эй. Келсоу. Голос упоминает один из парижских мостов. И добавляет: туда минут двадцать пешком. Журналист, у которого уже были сотни подобных встреч, отвечает, что будет на месте в течение получаса. Пока он одевается, думает, что это довольно несуразный способ испоганить себе ночь, но тут же с долей тревожного удивления замечает, что звонок, вопреки своей предсказуемости, его взбодрил. Когда он, на пять минут позже, чем договаривались, добирается до моста, видит лишь машины. Некоторое время стоит на одной стороне в ожидании. Затем, все так же в одиночестве, переходит мост и, прокараулив несколько минут на другой стороне, в итоге переходит обратно и решает, что хватит с него бессонной ночи, пора домой, отсыпаться. Шагая обратно, думает вслух: нет, явно не американец, да и не британец... хотя в точности и не скажешь. Наверное, из ЮАР, или австралиец, а может быть, голландец, или кто-то из Северной Европы, выучил язык там у себя в школе, потом совершенствовал по разным англоговорящим странам. Переходя улицу, слышит, как его кто-то окликает: сеньор Келсоу! Тотчас же узнает в окликнувшем человека, назначившего встречу на мосту. Голос его доносится из-под затемненного крыльца перед парадной. Келсоу порывается было задержаться, но голос угрозами вынуждает его не останавливаться. Добравшись до следующего угла, журналист оборачивается и видит, что за ним - никого. Он собирается вернуться назад по собственным следам, но после мимолетных колебаний решает, что лучше продолжать идти вперед. Внезапно из переулка появляется какой-то тип и здоровается. Келсоу здоровается в ответ. Тип протягивает руку. "Саша Пински", - говорит он. Келсоу протягивает ладонь и, в свою очередь, называет собственное имя. Пресловутый Пински похлопывает его по плечу. Интересуется, не хочет ли журналист выпить whisky. И даже так: "вискарика". Осведомляется, не голоден ли тот. Заверяет, что ему известен работающий в эти часы бар, где продают свежайшие, горячие croissants. Келсоу смотрит собеседнику в лицо. Пински носит шляпу, но и под ней заметна бледность физиономии, словно бы тот провел много лет в заключении... Вот только где? - размышляет Келсоу. В тюрьме или в психбольнице? Как бы там ни было, а отступать уже поздно, да и горячие croissants Келсоу соблазнили. Упомянутое заведение называется Chez Pain, и хотя находится оно в том же квартале, пусть и на маленькой, непроходной улочке, Келсоу оказывается в нем впервые, да и замечает его, пожалуй, тоже в первый раз. Заведения, куда обыкновенно наведывается журналист, располагаются, как правило, на Монпарнасе; это места, овеянные сомнительными легендами: бар, где однажды пообедал Скотт Фитцджеральд;  бар, где Джойс и Беккет пили ирландский whisky; бар Хемингуэя; бар Джона Дос-Пассоса; бар Трумана Капоте и бар Теннеси Уильямса. Croissants в Chez Pain оказываются действительно отличными, свежеиспеченными, да и кофе неплох. Что наводит Келсоу на мысль считать пресловутого Пински (ужасная мысль!) соседом по району. Взвешивая эту возможность, Келсоу содрогается. Душнила, параноик, псих-наблюдатель, который сам, напротив, не наблюдается ни у кого, от такого легко не отделаешься. "Ну, что же", - произносит наконец журналист, - "говорите". Бледный тип, ни разу не притронувшийся к еде и цедящий чашку кофе мелкими глотками, смотрит на него и улыбается. Улыбка его каким-то образом оказывается невероятно грустной и измученной, словно бы лишь через нее он мог выказать всю усталость, измождение и недосып. Однако едва лишь тип прекратил улыбаться, черты лица его вновь моментально леденеют былым холодом...