1929 Продолжение 2

1929 Продолжение 2.

Окрыленная новыми фантазиями относительно профессора , после завтрака стала разбирать чемодан.  Развесила  достаточно скромные наряды , чтобы не выделяться в толпе и наткнулась на пачку подготовленных для публикации произведений. Там были не только стихи, но и парочка прозы. Тексты я уже сделала машинописными и отпечатанными на принтере. Взяв несколько штук отправилась в знакомое издательство. Там меня помнили и без проволочки выдали небольшую сумму в обмен на тексты. С деньгами я сразу уверенней себя почувствовала. Даже сходила в местный магазин и приобрела подходящий наряд.

Когда я вернулась, Лизонька и Алина были уже дома. Алина хозяйничала на кухне, а Лизонька делала уроки. "Мне сейчас попались такие красивые яблоки, что я не смогла пройти мимо," — сообщила я, выкладывая фрукты. Лизонька, услышав про яблоки, заверещала :" Я хочу, я хочу. Мама можно? "   "Ну, конечно можно, — было получено разрешение от Алины, "Это съедим, а из этого варенье сварим, " — разделила она на кучки. Я все время старалась быть полезной, поэтому приняла участие в резке яблок для варенья.  Когда по квартире разнёсся яблочный аромат приготовляемого варенья, вернулся Егорушка.  Он еще раз поблагодарил меня за подарок:"Я только вчера поздно вечером оценил возможности этой книги , и я в восторге".

"А Варе ты что -нибудь подаришь?"— спросила Лизонька. "Конечно, и Варе и папе твоему". Лизонька удовлетворилась ответом и убежала к себе в комнату. Но Егор заинтересовался Вариным подарком. Пришлось принести и объяснить, что такое плеер:"Это как у тебя, но только песни". "Можно послушать? — попросил Егор. "Конечно", — и включила первую попавшуюся песню. Это оказалась Катя Лель . Мы не слышали, как пришел Сергей Львович.   Он открыл дверь на кухню в тот момент, когда раздавалась "Муси-Пуси, миленький мой, я горю я вся во вкусе рядом с тобой...". Алина улыбалась, Егор подкачивал головой в такт песне , и только профессор сердито молчал. По окончании он произнес:"Глупее я не слышал". "Ну, вот, опять прокололась," — подумала я ,огорчаясь, а вслух произнесла , как бы извиняясь:" Здесь и другие песни есть" и нашла "Озеро надежды". Пугачева выводила:"Озеро надежды, все как есть прими, пусть никто не понял, ты меня пойми... ", и краем глаза заметила, как добрело лицо у профессора. Я осмелела и произнесла: "Я и вам презент приготовила." "После ужина покажешь , — безразлично произнес он.

Нарочито долго мыла посуду, и все-таки набравшись смелости с громко стучавшим сердцем, робко постучала в дверь кабинета. Профессор впустил меня, а я так разволновалась, как на экзамене, что путая слова и протягивая ему планшет выудила из себя:" Вот, это называется планшет, здесь очень много разнообразной информации. Долго думала , чем угодить вам и решила, что это может быть полезным". Он как-то долго стоял молча, потом произнес:"Ты сама для меня лучший подарок. Не было дня, чтобы я не думал о тебе. " "Правда?— обрадовалась я:" Я тоже довольно часто вспоминала вас". "Что ты мне все выкаешь? Ты этим подчеркиваешь мою проседь ?" — возмутился профессор. И я как всегда, не подумав возразила ему:"Мы же на брудершафт не пили, чтобы переходить на "ты". " Хорошо, если тебе это нужно, завтра идем в ресторан",— безапелляционно заявил профессор. Я растерялась, пояснив , что не любительница подобных мероприятий. Но он уже загорелся этой идеей и сообщил, что завтра сразу после лекций будет ждать меня около университета. Он привык отдавать распоряжения, не принимая во внимание возможные отказы. Мне осталось это только принять к сведению. Я принялась пояснять , как пользоваться планшетом. Учитель из меня никакой, но он ничего не спрашивал, наверно стеснялся показать свою некомпетентность. Но как загрузить Википедию , думаю он понял и намеревался остаться в кабинете, чтобы ознакомиться с некоторыми фактами. "Главное, вы ничему не ужасайтесь, а принимайте все как музейную данность, — подготовила я слегка его. "Не ужасаться?— удивленно спросил профессор. " Да- нет, я просто так неудачно выразилась, "— успокоила я его, а про себя подумала, что там есть над чем ужасаться, одна ВОВ чего стоит. Сама же отправилась смотреть в тысячный раз  "Бриллиантовую руку".Все хохотали над курьезностью героев, и довольные пошли спать. Свет в кабинете профессора еще горел.

Утром я опять подождала , когда все разойдутся , и только тогда вышла из комнаты. Переодевшись в новое купленное вчера платье и взяв напечатанный роман, на который я решила замахнуться, чтобы заиметь приличный гонорар, я отправилась в новое для меня издательство. Там меня так приветливо уже не встречали, как в прежних. Однако, рукопись взяли и сказали придти через несколько дней. Оставалось еще три часа до назначенной встречи, и я прогуливаясь по центральным улицам, убивала так долго тянувшееся время. Решила, что на досуге надо перечитать Гиляровского В. А. "Москва и москвичи", чтобы  обновить знания  об этом времени . За полчаса до назначенного часа я уже прогуливалась у оговоренного дома в ожидании профессора. Вспомнила, как до свадьбы муж приглашал меня в ресторан. Это было на Новом Арбате , кажется в "Метелице". Но я уже из этого ничего не помнила  кроме, что мы заказали дефицитной в то время красной икры и порции горячего были такие маленькие, что мы остались голодными и докармливались уже дома.

"Привет,— поприветствовала я подошедшего профессора, он в ответ произнес, что нам нужен трамвай, и мы пошли на остановку.  Он молчал , и мне стало тягостно выносить его молчание , я хотела было защебетать, но передумала:" Раз у нас свидание, пусть сам меня развлекает" . Но он и не думал. Тогда я спросила, как впечатление от Википедии . "После, — односложно ответил он. И я тоже замолчала, принимая его правила игры. Долго ждать  трамвая не пришлось. Ехали остановки четыре или пять . И все это время он держал в своей могучей руке мою казавшеюся детской руку.  Молчание стало уже совсем не тягостным, а наоборот, я хотела так ехать  и ехать с ним , лишь бы он держал мою руку. Когда мы вышли из трамвая, я оглядываясь пыталась найти название улицы, на которой мы оказались, но оно мне не попалось.

Ничего похожего на ресторан я не отметила. Деревянные столы были застелены клеенкой в окружении деревянных стульев. На стене я заметила плакат с  призывом к социалистическому труду.  Играли музыканты и престарелая певица выводила:" ... а любовь все живет в моем сердце больном". Оказалось, что официант знал по имени моего кавалера и мельтешил, стараясь ему угодить. От шампанского я отказалась. Сергей Львович заказал водку. "Ну, ладно, может выживу, так как я не употребляла алкоголь уже лет пять, даже на Новый год без него обходилась, но решила, что мое новое тело справится с небольшой дозой.  Я наблюдала за профессором, казалось, он неоднократно здесь бывал — так уверенно он держался , в отличии от меня. Я не знала как себя вести, появилась какая- то зажатость. Ощутила себя Лизой в компании Кисы Воробьянинова.

"Ну, на брудершафт так на брудершафт, — объявил профессор, разливая в стопки водку. "Что,  и целоваться будем?— кокетливо поинтересовалась я. "Обязательно, все по правилам,"— констатировал тот. Я, наверно, покраснела от смущения ,и зачем-то мне вспомнилась фраза из "Здравствуйте, я ваша тетя": "Я тебя поцелую потом, если захочешь". Церемонию перехода на "ты" я выдержала и даже поупражнялась. К тому же алкоголь сделал свое дело,  и мне стало смешно мое смущение. Я как Лукашин из "Иронии судьбы" почувствовала прилив сил и готовность к подвигам. И такой " подвиг"  я совершила. Музыканты замолчали , и я увидела уходящую певицу. Стало несколько тихо и неуютно. Я встала и пошла к ним. Предварительно согласовав со старшим, стала петь. Плеер помогал мне минусовкой. Я жила этой песней, обращаясь к профессору:" Расставаньям и потерям я не верю, я не верю. Я в любовь земную верю и в бессмертие души. Я таким тебя узнала, о тебе всю жизнь мечтала и подругам всем сказала, что ты лучший из мужчин". Он обалдел от такого признания, а когда звучала фраза, "что ты лучший из мужчин" он даже  воровато оглянулся — не подглядывает ли кто за ним. Но нет, никто и не думал , все  были заняты своими делами: кто-то смотрел на меня, слушая песню, кто-то беседовал, кто-то выпивал. Кстати , профессор тоже выпил еще стопку.

Когда я подошла к столику, он поцеловал мне руку со словами:" Ты опередила меня. Я намеревался, что во хмелю мне  будет легче  высказать тебе все, что я чувствую. Ты отважная женщина. " " А ты лучший из мужчин. К тому же, не я первая," — намекая на Татьяну из Онегина. Когда ты так неожиданно исчезла, я думал, что сойду с ума и каждый день тебя ждал , несмотря на незбыточность моего нелепого желания". "Ну, почему же незбыточность? Вот она я, рядом с тобой,"— мне не дали договорить, подошел главный по тарелочкам и попросил исполнить еще пару песен только повеселее, шепнув на ушко, что заплатит. С певицей произошел конфликт, и ее надо бы проучить. Я взглянула на профессора, как бы ставя в известность , и пошла на сцену. В этот раз я остановилась на "Все могут короли!" Откуда у меня взялся такой шикарный вокал, я не стала раздумывать, а просто пользовалась возможностью . После слов " ... жениться по любви не может ни один король" заметила, что профессор погрустнел и выпил еще стопку. Ой, как бы он у меня в Кису Воробьянинова не превратился и спела веселую песенку "Эй, вы там наверху". Публика подхватила плясками и потом аплодисментами . Я хотела уже закончить свои песнопения, но меня не отпускали . "Хорошо, еще одну песню исполню и всё, " — договаривалась я с публикой. И запела:"На тот большак, на перекресток". Здесь уже не надо было плясать , и публика успокоилась . К тому же Сергей проявил понимание и увел меня со сцены. Главный по тарелочкам, видя, что мы собрались уходить, сказал , что счет за счет заведения и дал мне еще обещанный конвертик за выступление.

"С тобой выгодно по ресторанам ходить, все бесплатно,"— смеялся Сергей. "Да уж, как оказалось,"— вторила я ему. Вечер был теплый и безветренный. Я предложила пойти пешком, видя, что в Кису Воробьянинова он не превратился. "Как же мы с тобой будем? Я что-нибудь обязательно придумаю, "— крепко обнимая меня и заглядывая мне в глаза произнес он. "Хорошо, но только я должна рассказать тебе кое-что про себя",— сказала я, освобождаясь из его объятий. "Даже если тебя разыскивает милиция, мне наплевать,"— продолжал он.  Я рассмеялась:"Нет, я никого жизни не лишила и ничего не украла. Тут другое." И достала свой московский паспорт:"Вот, посмотри". "Я же его видел уже",— недоумевал он.  "Ты повнимательнее рассмотри,"— настаивала я. Он стал изучать документ, не проявляя какого-либо удивления. Я догадалась, что он не обратил внимание на год рождения. Пришлось , что называется ткнуть его носом в дату. "Что это? Я не понимаю," — начал он произносить. "Я из будущего",— выпалила я :" И совсем случайно воспользовалась порталам, который перенес меня сюда.  И тогда мне очень повезло, что вы меня приютили. Ведь у меня не было ни документов, ни денег, и мне грозила или голодная смерть или психушка. Ты теперь понимаешь, как я была вам благодарна, что ничего не зная обо мне вы посочувствовали мне и проявили гуманность."  Кажется, профессор стал трезветь и понимать, что ему ничего не удастся придумать в такой ситуации. Он зарычал как раненый зверь от безысходности. Я пока не стала сообщать ему про мой пенсионный возраст, подумав, что на сегодня ему хватит потрясений.

"Не отдам, не отдам,"— продолжал твердить он. Вместе с тем, мы уже дошли до дома. Все уже спали. Осторожно, чтобы никого не разбудить, мы юркнули по комнатам. Профессор опять ушел спать в кабинет.

Но это было не самое страшное. Из информации в компьютере я узнала, что данные о профессоре заканчиваются страшным 1936 годом, годом репрессий. И у меня сформировалась стойкая догадка, что он попал в заключение. А Егорушка пропал без вести в 1943 году. О Варе я не нашла никакой информации, а с Лизонькой было все в порядке. Как им сообщить об этом и надо ли я не знала. Может быть Сергей сам обнаружит, если захочет эту информацию о семье.