Доктор Мабузе, игрок

Автор: Норберт Жак.
Американское авторское право 1920 года by Ullstein & Co., Берлин.
***
I


Старый благородный джентльмен представился сам. Как обычно,
никто не понял названия. Но он был элегантен и одет в неброская лучшая ткань
одетый. В качестве прикола он использовал простую белую бусину
в стиле барокко, но отличающуюся от белизны спины блондинки, как
сказал Карстенс, и поставил прямо так перед собой на игровой стол около 20000 марок.

Молодой Халл, обладатель многомиллионного состояния, в котором
его отец позволил ему в изобилии участвовать, привел его с собой.

Один сразу начал играть. Гость с немым поклоном принял
предложенную игру: двадцать один. Предложения были
неограниченными. Риттер занял первое место на скамейке запасных.

Поначалу в игре не было ничего необычного. Убытки,
прибыль шли своим чередом.

Но вскоре дело дошло до того, что Халл проиграл. Это началось почти с того же самого
Момент, когда настала очередь держать скамейку запасных, подошел к старому джентльмену.
Халл сначала проиграл стодолларовые купюры. Он играл безмятежно и в своей
Не повезло в результате. На глазах у старого джентльмена мелкие банкноты смешались в
кучу тысяч, которые он положил перед собой.

Только внешне Халл играл спокойно. Внутри он был в
горячем возбуждении. Завесы ходили взад и вперед перед его мозгом. Его
Ноты неслись к гостю, а он даже не замечал этого.
Его чувства были словно опутаны тонкой и невидимой паутиной,
которая все больше и больше затягивала его.

Он выпил немного коньяка, а затем попросил принести ему бутылку игристого вина.
Но это не помогло ни в чем, кроме того, что он открыл отделение своего бумажника
и достал тысячи. Он поднял ее
со скамейки днем.

Его игра стала маловероятной. Если у него были хорошие карты, ему казалось,
что из какого-то укромного уголка его внутренностей, скрытого в темноте,
предостерегающая рука легла ему на рот. Он оставил сумму
своих ставок, назвав незначительную сумму.

Старый джентльмен теперь должен был передать банк. Но он
запретил себе ради Халла все еще держать ее у себя. Он сказал:

»Если джентльмены согласятся, я сохраню скамейку запасных еще на несколько
раундов. Вы видите, как передо мной накапливаются деньги. Я гость
Вашего любезного клуба. Неси мои смущающие чувства против
Мистер Халл выставляет счет, и позвольте мне сделать то, о чем я вас прошу«.

Но хотя это было сказано в скромной форме речи, это все же звучало
властный, отталкивающий любое отклонение.

Клубный служитель с подозрением посмотрел на гостя. Но он играл с
картами, которые выставлял сам клуб, и которые всегда только что были вырваны из
футляра.

Игра пошла по кругу. Один тоже много пил. Легкий шум
оплетает стол. Гость не стал запираться, пока пил. Он
никоим образом не вел себя заметно. У него был спокойный, долгий
, пристальный взгляд во все глаза, смотрящие на него, большие серые глаза, в которых было что-то властное,
что едва ли могло сопровождать игру.
накладывать шину. Его руки были большими, массивными и спокойными, как будто они были сделаны из
дерева. У других, гораздо более молодых, уже дрожали пальцы от
внутреннего возбуждения.

Халл продолжал играть, хотя чувствовал, что его карман становится все тоньше
и тоньше.

Что случилось? он всегда спрашивал себя. Ему хотелось встать и
поиграть в какую-нибудь игру, чтобы подышать воздухом у окна и хоть раз выглянуть в
тишину ночи, из которой он
надеялся вдохнуть для себя поток спокойствия. Но он сидел, как привязанный, на
шкуре, прижав локти к красному войлоку, и все мысли улетучились
неуправляемый из него в пустоту, как в безразмерность одного
Спать.

В противном случае он был не совсем легкомысленным игроком. Он размышлял,
шел по пути удачи и всегда был готов воспользоваться этим, когда
это было удобно для него, или ослабить себя, когда настала очередь другого
.

Но в тот вечер он вскоре перестал знать запреты. Ни одна записка
не имела для него значения. Да, это было почти так, как если бы он умирал от похоти.
Он с наслаждением смотрел, как его оценки меняются. Просто что-то всегда
должно было происходить. Один слишком вяло делил карты. Один задержался в
Бесконечное перечисление ставок. Деньги ползали по столу для него
, как больные жабы.

К тому же он выпил, и все чувства, над которыми он потерял
власть, стали огненными, как чистокровные жеребцы,
сгоравшие на извозчике на пустоши. Они побежали с ним в пустыню. Больше не было ни
людей, ни дороги. Да, воздух казался выдыхаемым. Он
просто упал. в игре.

Начали обсуждать его невезение. У него были плохие карты, это было
несомненно, но он также играл плохо. Он был неразумен.
С дружественной стороны начали обуздывать игру и заговорили о последних
Круглый.

Халл сначала не уловил этого слова. Нужно было дать ему это понять.
Вот когда он встал. Он внезапно пришел в ярость, закричал и ударил
кулаком по столу.

Большой глаз неизвестного слегка отодвинулся от него и
остальных, и казалось, что он скользнул внутрь. Лей
немного потушил сияние. Гость положил карты и положил деньги
в карман; однако он сделал это так небрежно, как будто это был
носовой платок. Но был еще один раунд.

Халл закричал:

»^Va banque!^«

Старый джентльмен раздал карты. Халл быстро раскрыл для себя
свои. Ему был 21 год.

Что-то происходило внутри него, что-то совершенно непонятное, нелепое ...
он бросил свои карточки картинками вниз на пачку
остальных, отодвинул в сторону и крикнул::

»Я снова проиграл«.

Старый джентльмен быстро раскрыл свои карты. Его глаза снова вспыхнули,
поспешно и молниеносно погасли. Он подсчитал сумму, назвал одну
Заплати и брось свои карты на середину стола.

Халлу показалось, что он упал с качающейся доски, которая где-то
плавал во мраке, подвешенный к невидимым вещам.

Где я был? он спросил себя робко и озадаченно.

Он начал по-новому видеть все вокруг, как будто он только что вошел в
круг: три лампочки, круглые, матовые под абажуром, красная,
залитая светом ткань, его друзья, незнакомец, старый джентльмен,
разбросанные карты и деньги.

»Где я был? Где я был?« - пробормотал он.

Его мысли проснулись, превратились из туманно объемлющего в
мелкую трезвую ясность. Это было похоже на то, как если бы он сдернул с них
занавески, чтобы раздеть их.

Затем его охватило внезапное недоверие к самому себе,
от которого ему стало плохо. Некоторое время он сжал голову в кулаки, впился
глазами в ладони, которые, казалось, были покрыты ледяным инеем
, и, выпрямившись, сказал::

»Что я сделал? У меня был 21! Кто
-то сказал моим голосом: у меня снова ничего нет! .., Там ...«

Он вырвал брошенные карты из кучи и раскрыл их.

Это был туз, десятка и валет!

Двадцать один!

Старый джентльмен теперь полностью вперил в него свои большие серые глаза. Вы
стали маленькими и выглядели так, как будто стояли на большом расстоянии.
По телу незнакомца явно прошла сильная рвота -
быстро, наспех нанесенная. Затем грудная клетка расширилась, и дыхание
несколько раз стало глубоким и тяжелым, как будто ему нужно было нагнетать воздух непосредственно в душу
.

»Слишком поздно!« затем он сказал тихо и строго.

Халл только покачал головой.

»Мое замечание было направлено не против вас, - ответил он, снова собравшись с духом,
» а против меня. Сколько я должен?« - ласково спросил он.

»30000!«

Халл опустошил свой бумажник.

»Вам придется довольствоваться 10000 марок к четырем часам завтрашнего дня
и, конечно же, векселем. Будьте добры,
напишите мне адрес и сумму в моей записной книжке!«

Когда Халл вернул свою книгу, в ней было написано:

 _Balling_
 Отель Excelsior, номер 15.

Он с улыбчивым поклоном передал свой вексель против него.

»Готов к реваншу, мистер Халл!« - сказал Баллинг, вставая.
»Господа, могу я поблагодарить вас за гостеприимство, оказанное вечером
? Спокойной ночи!«

Он сказал это почти грубым тоном, но с
решимостью, которая подняла других джентльменов на ноги.

Карстенс предложил ему свою машину.

»Нет, спасибо, моя собственная ждет меня внизу«.

Он вышел немного скованный, как будто усталый, без дальнейших церемоний
Свидетельство вежливости. Клубный слуга проводил его до входной двери.

»Халл, ты сумасшедший«, - сказал Карстенс, когда незнакомец
вышел из комнаты.

»Так что же на самом деле произошло?« - спокойно спросил Халл.

»Спроси свой кошелек!«

»Мой денежный карман пуст. Кто выиграл мои деньги?«

»Твой друг!« - произнес Карстенс, указывая на дверь.

»Почему, мой друг? Я впервые вижу этого человека. Как он
сюда попал?«

»Халл, решено, тебе нужен адрес хорошего врача. Эмиль,
телефонограмма!«

Карстенс пролистал:

»Вот, доктор Шрамм, психопатологическое лечение, Людвигштрассе, 35 ...«

»Я не понимаю твоих шуток, дорогой Карстенс!«

»В конце концов, кто привел с собой этого великолепного игрока в двадцать один год? --
Ты!«

»Это неправда, Карстенс!«

»Людвигштрассе, 35, мой дорогой! Быстро!«

»Конечно, они привели его сюда, Халл«, - сказал другой.

»Я? Я? Во всяком случае, я уже не помню. Это может быть«.

Затем Халл отступил, измученный, изумленный, размышляя над
загадкой, которую этот вечер так неожиданно и жестоко обрушил на него
.

Однажды утром, когда он проснулся, к нему пришло бледное, быстро
проходящее воспоминание, как будто незнакомый старый джентльмен сидел с ним за столиком в
кафе Бастин и как будто они разговаривали вместе,
а именно о театре. Но что они говорили, он уже не знал,
ни о каком театре шла речь. темная ткань его
Мозг удерживал только вспыхивающее ощущение пронзительного
Фары, которые освещали его во время разговора. Он
, уже не приходя в себя после сна, пытался отогнать серые обрывки этих
воспоминаний; но больше он не мог собраться с мыслями.

 * * * * *

Этот опыт не получил разъяснений из-за того, что случилось с Халлом во второй половине дня
следующего за игровым днем.

К четырем часам он выложил 20000 марок и отвез их в
отель Excelsior.

В комнату № 15 позвонили по телефону.

Халл услышал, что мистер Баллинг уже здесь, и просит у Господа карту. Он
отдал их и вскоре подъехал.

Посреди комнаты №15 стоял человек, которого Халл еще
не видел в своей жизни. Невысокий, толстый, гладко выбритый мужчина с
американскими чертами лица. Он также отвесил пуританский поклон.

»Я, наверное, был введен в заблуждение. Прости!« - сказал ему Халл.
»Я хотел попасть в комнату № 15«.

»Вот они!« - ответил другой.

»Затем мистер Баллинг записал мне незнакомый номер«.

»Меня зовут Баллинг!«

На этот раз я не мечтаю. Я полностью в здравом уме. Я не играю
двадцать один, сказал себе Халл, а затем продолжил, обращаясь к незнакомцу вслух
: »Но ведь загадка вот-вот раскроется. Вы написали это
?«

Он протянул Баллингу свою записную книжку, в которую незнакомец прошлой ночью
вписал имя и адрес.

»Нет!« - ответил толстяк.

»Значит, я тоже не остался вам должен за двадцать одну марку 20000
?«

»Мое время ограничено. Я жду делового друга, - сказал
толстяк, снимая часы.

»Я немедленно оставляю вас на попечение вашего друга, мой лорд, и, пожалуйста, только пока
чтобы иметь возможность задать вопрос. Я не виноват, что
беспокою ее. Я был как бы введен в заблуждение«.

Другой кивнул.

Халл продолжил: »Тогда, может быть, вам известен джентльмен с большими
серыми глазами, лет шестидесяти, в белом фартуке, сером цилиндре,
элегантно неброско одетый, с большим носом, и которого также зовут мистер Баллинг?«

»Все, что я могу сделать, это сказать им« нет "!" - ответил Баллинг из комнаты № 1.
15.

Вот где Халл рекомендовал себя. Он спросил внизу, не живет ли
в отеле второй мистер Баллинг?

Нет!

Не может ли комната № 15 быть от джентльмена, который уже уехал
Balling ...?

Нет!

Известно ли здесь писание?

Нет!

Впервые в жизни я не могу возложить на этого
человека игровую задолженность, сказал себе Халл, выходя из отеля.

Но постепенно он стал беспокойным.

Какие таинственные связи! С ним никогда не случалось ничего подобного. Он
выиграл ... проиграл ... много и мало. Он испытывал денежные затруднения
. Ему не повезло с девушкой. Однажды он
серьезно пострелял из пистолетов. Но все это можно было сделать вручную
захватить, так сказать ...

Тем не менее, эта история с мистером Баллингом и 20000 марками
всегда каким-то образом скрывалась за одним. Он забыл, что сам привел
незнакомца в клуб. Он играл так, как будто у него была голова в
мешке. он остался должен 20000 марок; другой дает
Адрес, который действительно существует, но не принадлежит ему, и он тоже
не хочет иметь денег ...?

Если бы Халл не был сейчас без любовницы, он мог бы
поделиться этим. И вот он вкушал его в себя, размышляя о
Он прогуливался по площади Ленбах и по набережной, заглядывая всем людям в
лицо, не окажется ли
среди них случайно старый благородный джентльмен. Он зашел в кафе Бастин и заглянул под нос каждому, кто там
сидел. Он сел и стал ждать, не
может ли, как он сказал себе, ^genius loci^
проникнуть в его воспоминания.

Но все закончилось пустынным беспорядком. Он чувствовал себя все
менее и менее комфортно, постепенно справляясь с небольшим, но стойким
беспокойством. Ему казалось, что рядом с ним незримо бежит какая-то
вторая сила, не имевшая с ним ничего общего, кроме того, что она стремилась наброситься
на него, как обезьяна, и заставить его причинить какое-нибудь зло.
приключений, чтобы вести.

Халл протиснулся мимо него, направляясь в свою одинокую холостяцкую
квартиру. Именно там он встретил Карстенса. Он позвонил ему с облегчением.

Но Карстенс спросил:

»Ну что, память пришла к тебе?«

»Моя дорогая, я чувствую себя отвратительно!«

»С 20000?«

»Вот они!« Он похлопал по нагрудному карману. »Нет, никто не
хочет этого иметь, подумай сам. В комнате № 15 в отеле Excelsior проживает мистер Баллинг,
но это не мой. Мы никогда не видели друг друга. Ему никогда
не исполнился двадцать один год, и никто не должен ему 20000 марок. Я
не собираюсь избавляться от 20000 марок! Но за это я получаю жуткое удовольствие.
Со мной что-то происходит. Кто вокруг меня? И я его не вижу! Со
мной будет еще противнее!«

»Вперед в клуб! Может быть, твой мистер Баллинг придет,
заберет свои деньги сам сегодня!«

»А настоящий мистер Баллинг из комнаты 15 в« Эксельсиоре"?"

»Да, человек, у тебя есть заботы! Я признаюсь тебе в этом. Давай!«

»Хорошо! Может быть, он придет«.

Вечером в клубе на игру не пришли. Этот случай
до такой степени возбудил воображение, что никому не понадобился перец зайчатины. Халла
засыпали глупыми или безразличными советами.

»Эмиль, - спросил один из слуг, » какой у него была машина?«

»Лесной класс, господин барон, лет двадцати, по крайней мере, закрытый,
элегантный, с телом, похожим на колыбель наследного принца, если
это сравнение можно провести даже сегодня, таким ... округлым, фигурным, таким
... таким ... Он продолжил с пятиметрового прыжка и продолжил было
ему было 24 года, у него была машина. Но по пальцам я видел,
как он относился к лорду Халлу с презрением.
Он играл чисто«.

Больше о незнакомце ничего не узнали. Никто не явился ни в
клуб, ни в "Халл", чтобы забрать 20000 марок или взять реванш
.

Халл познакомился на днях с девушкой, исполнявшей гротескные танцы в бонбоньерке
. По ее словам, она была наполовину мексиканского происхождения
. Она сразу же сильно его заинтриговала, отвлекла, и
с ней он быстро освободился от давления в 20000 марок, которые он не надевал.
смог привести человека.

»Было решено, что ты отведешь ее к этой женщине«, - сказал
ему Карстенс, поучая его снова вернувшейся беспечности
.




 II


Примерно две недели спустя круги людей, в которых
повседневная жизнь - это просто скучное тление времени,
были наполнены мраком незнакомца, который вошел в игорный зал перед рассветом часа игры, когда нервы выкачивают напряжение,
жизнь и силу из крови., где он
проник в игровой зал, обременяя себя деньгами.

Это всегда был другой. Вскоре это был молодой спортсмен, вскоре
- провинциальный папаша, вскоре -
светловолосый бородатый мужчина, похожий на художника, вскоре - отпетый грабитель-убийца ... вскоре
- свергнутый принц ... сегодня француз, завтра из Лейпцига ... он по совместительству перевозил
каменный уголь из Саара через Швейцарию в Баварию или
заключал валютные сделки с Нейорком и Рио-де-Жанейро Жанейро. Это всегда было
по-другому, но воображение накладывало разные образы друг на друга
и превращало их в один.

Закрытых обществ больше не существовало. Деньги были
Ключи от всех замков, шуба закрывала любую профессию, если
на ней была надета, а блестящая булавка затмевала любой характер.
Вы попали в ту компанию, в которую хотели.

Таким образом, ни один из них больше не был в безопасности от другого, и в каждой компании
легендарного, азартного игрока ожидали
и боялись каждый вечер. Это мог быть любой сосед.

Власти начали подавать иски о хищных игроках. Вероятно
, им никоим образом не удалось доказать, что они ошибались. Но их
удача в игре была такова, что нельзя было поверить, что это произойдет
само по себе.

Халл теперь попал в несколько
обществ, в которых играли, через даму из бонбоньерки. Он много слышал о грабителе игр
и с разных сторон, потому что
создатели декораций любили иметь дело с такими явлениями, которые, как и их собственная
жизнь, выходили за рамки обыденного, и были
полны решимости превратить ее в грандиозную фантастическую картину, созданную сверхъестественными силами.
Отложите питательные вещества.

Но у Халла была маленькая, обычно умная голова. Возможно, он
все еще думал об истории своей 20000-й марки, но больше о том, что
и, как ни странно, он разместил их в совершенно ином направлении, чем
то, к которому они были предназначены.
Сегодня он знал, что полностью освободился от наваждения забвения
и все больше и больше приходил к убеждению, что его друзья
той ночью сыграли с ним постоянную, но злую шутку, что
с его векселем и 20000 марками покончено, и что единственное, что он мог сделать, это
Самым обидным в этом вопросе был тот Баллинг, который каким
-то образом не чувствовал себя уверенно в своей удаче в игре, несмотря на слугу Эмиля.

Тем более он был поражен, когда однажды к нему явился господин фон
Венк и, разогретый, выложил ему на стол историю той ночи
.

Халл вел себя пренебрежительно.

Но тут другой сказал, что он прокурор. Лорд фон Венк даже стал напористым
в самых вежливых выражениях и вытащил листок бумаги
. Это то, что он был вынужден представить в качестве государственного служащего
, как он сказал.

Мог бы Халл хотя бы поговорить с Карой Кароцца, девушкой из
бонбоньерки, вместо того, чтобы сидеть там в одиночестве перед мужчиной
и размышлять в одиночестве о том, что было бы наиболее полезно сказать или опустить для его
удобства.

Возможно, он был в восторге от своей любви к Каре Кароцца и
, по крайней мере, не останавливался на том, чтобы во имя добродетели страны древних
Еда, которую нужно есть.

»Вы развлекаетесь, вы обвиняете меня во вмешательстве в такие личные
Никаких отношений, никаких отношений с мисс Кара Кароцца из
«Бонбоньерки"", - теперь даже сказал посетитель.

»Уфф, Боже мой!« - вздохнул он в Халле.

»Можете ли вы познакомить меня с дамой? Во исполнение моего
Должность, которую мне предоставило государство. Если, конечно, я могу попросить вас позволить
мисс относиться ко мне как к частному лицу. Бесполезно
уверять вас, что я принимаю вас за совершенно безупречного человека.
Держите человека, который совершенно не вызывает подозрений. Я также
ничего не знаю о даме в невыгодном свете. Но вы оказываете услугу стране и,
вероятно, себе. С сегодняшнего дня вы находитесь
под непосредственной защитой полиции. Не расстраивайтесь из-за этого.
И все же это не что иное, как, возможно, преувеличенная осторожность.
Однако они должны быть уверены, что никоим образом
не пострадают от услуг, которые они способны оказать народу и государству «.

»Как я должен все это понимать, господин окружной прокурор?«
- неуверенно спросил Халл.

»В конце концов, вы, должно быть, беспокоились о своем счастливом сопернике
?«

»Откровенно говоря, я какое-то время был напуган, господин прокурор. Мне
показалось, что в этом есть что-то зловещее. В конце концов,
я, забыв о своем предположении, что я сам привел
бы с собой того джентльмена, поддался дурному настроению своих друзей«.

»Но этот мистер Баллинг, который был другим в отеле, чем
в клубе накануне вечером?«

»Это все еще неясно для меня сегодня. В противном случае вы указываете неправильные адреса,
чтобы подпрыгнуть. Но в данном случае это было сделано для того, чтобы не
получить 20000 марок«.

»Не могли бы вы объяснить себе это так, - продолжил прокурор,
- что странный старый джентльмен, должно быть, каким-то образом ошибся? Он
, осторожный или предупрежденный случайностью,
знание которой ускользает от них, согласился на деньги, которые он выиграл наличными
. Он назвал имя, которое только что пришло ему в голову, и от которого он
по какой-то случайности он узнал. Если бы не мистер Баллинг из
Днем в Excelsior не что иное, как маскировка Господа
Боллинг был из их клуба. Но, да, они говорят, что первый был
невысоким толстым мужчиной, а другой - поразительно
Форма тела ... Вы все еще играете, мистер Халл?«

»Немного, и тогда, и тогда!«

»Вместе с мисс Кароцца? Я дружу с одним из ваших товарищей
. С Карстенсом! Он представит меня вам, и мы возобновим
знакомство в обществе, которому предшествовали официальные
не хочу, чтобы меня слишком сильно винили. Я надеюсь привлечь вас на
свою сторону«.

Затем ушел Венк. Он направился в свою служебную комнату.

 * * * * *

Венк
впервые увидел, как игровая ярость, как чума, охватила город, за месяц до этого визита, на судебном процессе, на котором он выступал в качестве обвинителя
. Сам он любил стимул, который
вызывала у Хэзарда игра воображения и нервов, а также разнообразие, которое это
придавало его профессии между адвокатами, судьями, обвиняемыми. Раньше имел
он играл регулярно. Не от страсти, но с нетерпеливым
Любите, испытывая в игре власть над собственным мастерством,
наблюдая за людьми и отдаваясь восхитительному, волнующему зигзагу
счастья.

В процессе игры он стал свидетелем того, какая опасность угрожает людям в результате
игры. Доведение войны до отнюдь не
изнурительного состояния, которое версальские условия привели к немецкому народу,
не успокоило воображение, а скорее подстегнуло его.

Армейские сводки, возможно, были первой виной. Они были,
часто на несколько недель, на месяцы, это было похоже на лотерею для всего народа.
Затем вскоре началось то роковое движение, с помощью
которого военные власти систематически приводили в бешенство целые круги Фолля
, чтобы они соответствовали целям
управления армией: повышение заработной платы военных и
перебрасывание денег в промышленность. Торговля не отставала надолго. Повсюду
были открыты шлюзы, и по мере того, как товары становились все реже
, деньги начали поступать по всем дамбам. Это было ясно Венку,
что те люди на высоких постах прошлого времени, которые
считали, что покупают душу народа за деньги, были виноваты в
роковом исходе войны для Германия и, следовательно, также были виноваты
в политическом развитии.

У них было вместо нетленного, к полному отречению, к полному
Выполнение долга перед обществом готовит душу к идолу -
деньгам, поставленным на кон. Танец вокруг него охватил весь народ.

Война прекратилась. Деньги обесценились, и
все же они, как никогда, доминировали в жизни людей, которым внешний успех,
внешний лоск был снят.

Сотни тысяч людей были приучены к праздной жизни в результате войны
. В течение многих лет эта жизнь была не чем иным, как
лотереей за то, чтобы быть или не быть. Это
не имело никакого отношения ни к чему, кроме как отчасти к сознанию своей власти над другими
людьми, а отчасти чисто к нервам. Мозги, как и разум, были навязаны.

Они привнесли в отныне безопасные для жизни условия, в которые они
попали после войны, воображение, всегда настроенное на игру. Вы
всегда были привычны и полны решимости ставить на карту. Вы
вели прежнюю жизнь, сбрасывая атмосферу
случайностей, быстрых, но поспешных и временно ошеломляющих
состояний из зоны военных действий на весь народ, вернувшийся к миру
, изменяя его климат в соответствии со своими потребностями.

Это было постижимо, воистину! Но те, кому суждено было руководить судьбами
народа за пределами текущего дня, должны были теперь с последним
Самоотречение на работе. Тогда можно было бы надеяться на выздоровление.

Игровой процесс показал пример за примером, как
развивалась эволюция.

Этот процесс продвинул Венка далеко вперед в обществах, которые
жили в новом пороке - в игре - и также жили за счет него. Его
убеждения были укоренены, его знания и осознание
опасности были ужасно увеличены.

В су-соль играли на пять, а на первом этаже - на пять тысяч
марок. Играли на выезде, выезде, подъезде и выезде из дома. Играли в
карты, в товары, в мысли и в удовольствия, с силой, как со
слабостью, с ближним, как с самим собой.

Сегодня даже люди, в чью природу игра не входила, играли в,
удобные и спокойные, они привыкли выжидать возможности, а не
бросаться им навстречу.

Венк был государственным служащим, дожившим до своего тридцать восьмого года в
успешной и хорошо зарекомендовавшей себя карьере. Во
время войны он записался в летчики добровольцем, потому что любил спорт
и с юных лет хранил в себе память о привлекательности
опасности. Это занятие взбесило его, и он
вернулся к своей работе с более сильными чувствами, чем когда
оставил ее. Процесс игрока и то, что он создает в его атмосфере
увиденное взволновало его самым страстным образом.

Он немедленно отправился к министру, рассказал о том, что он увидел
и узнал, и объяснил ему, что с этой новой холерой
нужно бороться, иначе она истощит народное тело. В условиях бесполезности
денег и возросших потребностей люди не
могли помочь себе иначе, как снова и снова без устали гонять бесчисленные бумажные купюры из
одного владения в другое. Однако нормальный производственный и
дистрибьюторский трафик не обеспечивает необходимого для этого темпа и требует
тоже работа. Таким образом, постепенно происходит то, что игра
должна отдавать сердцебиение, в котором пульсирует экономическая жизнь.

Министр улыбнулся. Он был новым человеком. Он сказал: »Наш народ
здоров. Вы пессимист!«

Но Венк выступил против него: »Это ужасно! Как это может
быть здорово - после таких лет и такой жизни?«

Тогда министр, чувствуя себя неуверенно и не
желая оставлять камня на камне, уступил и создал новый пост, который занял Венк.

Бывшего прокурора и чиновника, как в водовороте, унесло в его
новый офис открыт. Он посвятил ему все свои силы и энергию. Он
не добился для себя титула клубного кресла и удобного
Бюро, но формировал свой офис из самых низов, был шпионом и
детективом, неустанно всегда выставляя себя напоказ, собирая все, чего мог
достичь. Все он делал сам. Таким он и был вскоре, так как обладал низким
Рано осознав масштабы своих сил в борьбе с распространением порока
, он пришел к мысли создать гвардию из самих больных
.

И он начал с тех людей, чье богатство не походило на
по дому, но которые были политически

и гуманно поставлены в оппозицию своей связью с общественным порядком, который был свергнут.

Он знал: ни одна вина за сложившиеся обстоятельства не была сильнее
вины этих людей за то, что они трусливо скрывались в то время, когда было необходимо сопротивление
. Но он также знал, что в них
пробудилась новая решительная сила, что они жаждут
преуспеть в том, в чем согрешили.

В основном это были богатые молодые люди без профессии. В этой
Бесформенность, в которую
страна погрузилась из-за девальвации и перемещения денег, лишила их возможности продолжать свою прежнюю жизнь
. Их общество наполнилось новыми богачами,
которые использовали их, потому что позволяли им использовать себя.

Прокурор Венка обратился к бывшим сослуживцам,
от которых его давно отделяла разрозненная жизнь в офисе
; и первым, кого он нашел, а также
получил, был Карстенс. От него у него были странные и
подозрительное игровое приключение со всеми подробностями.

Он сравнил историю Халла с материалом, который был быстро
собран вместе с ним. Поступали все новые и новые жалобы на хищнические
Игроки, которые работали так превосходно, что у них не было недостатка
в доказательствах, но так постоянно выигрывали, что нельзя было думать ни
о чем другом, кроме как о том, чтобы они продолжали приносить удачу.

Венк был склонен, исходя из некоторого, хотя и очень отдаленного сходства
, отнести все эти случаи к сотрудничающей банде. Да,
у него создалось впечатление, что здесь работает один человек. Но
это впечатление было только эмоциональным. Опыт Халла был теперь
самым странным, загадочным и опасным в этой серии. Но Венк понимал
, что в нем кроется ключ и к остальным.

 * * * * *

Когда Венк ушел, Халл долго спорил сам с собой.
Непреклонная форма, в которой Венк, при всей своей вежливости, обращался с ним,
подействовала на него. Он догадывался, чего хотел прокурор. Потому что ему
самому часто приходилось заявлять о своем недовольстве своей жизнью, хотя
обычно удобство таких мыслей удерживало его от подобных мыслей.

В обычные периоды времени он безудержно и беззаботно вел бы свою
приятную жизнь до тех пор, пока его здоровье не
положило бы ему конец, как обычно, или пока это не закончилось бы одним из обычных или
непредвиденных браков.

Халл не соглашался с тем, как развивались дела в Германия
после Версаля. В то же время он задавался вопросом: где вы
были в 1918 году, когда наступил поворот? А раньше, когда она готовилась? Разве
ты не виноват, ты, Халл и все вы? ... Вот что имел в виду
прокурор.

Но Халл не видел в себе ни малейшей из тех личностей, которых
не хватало для спасения, и, стряхнув с себя беспокойство, направился к Каре
Карозза и рассказал ей о визите Венка. »Ради Бога,
не вводите нас в заблуждение своим прокурором, дорогой Гарди«, - сказала
та.

»Но ... но ... мы играем не так? Мы обманываем? Мы растем
, мы толкаемся? В конце концов, мы просто позволяем себе жить. Куда ты клонишь,
Мейджерл?«

»Гарди, игра в карты в сложенном виде ... держатель банка ...
закрытые двери и прокурор! Это может
привести к виселице!«

»Я же обещал ему!«

«Глупо!" - только и сказала она. »Ты мог бы вытащить себя по-другому.
Сегодня Эша приводит с собой своего парня. Мы идем к Шраммам. Карстенс
уже звонил по телефону, что он тоже приедет«.

»Тогда Венк все равно придет. Так что хорошо, теперь это так!«

Старший официант небольшого винного ресторана Шраммса, который
недавно открылся на одной из шикарных вилл-стрит и
был оборудован изысканным ремесленником с причудливым вкусом
, привел Карстенса и Венка после ночной трапезы в
ложей и поднялся по винтовой лестнице в комнату, в которой
, казалось, не было другого выхода и вообще не было окон.

В центре зала стоял стол небольшого размера овальной формы, но
с каждым креслом, выдолбленным в нише, в которую
мог сесть владелец места, так что столешница охватывала его справа и
слева под локтями. Плита была изготовлена из мрамора с прожилками в стиле барокко
с пламенными прожилками Киферсфельден. Только в центре был
утоплен совершенно белый овал. Вокруг стола, за которым
Кресла игроков поднимали пол, но стены
были сплошь застелены растянутыми диванами, на которых набухала мягкая малиновая
обивка с черным орнаментом. Стеклянный шлифованный
бочонок висел низко над столом на латунных стержнях, сияя
электрическими лампочками, свисающими с серебряных рычагов. Стены
над обивкой малинового цвета были отделаны тем же радостным
Покрытие из мрамора, из которого была сделана столешница.

Венк был представлен Кароззе.

»Я не мог держать язык за зубами, господин прокурор. Моя девушка - это
осведомленный. Пожалуйста, не вини меня в этом, пожалуйста!«

Венк отвесил легкий поклон, в котором не
было скрыто сожаления.

Места за столом были зарезервированы для Карстенса и Венка. Они
сели с поклонами, но никто не
представил их дальше.

Один играл в баккара.

Карстенс наклонился к Венку: »Просто молодой человек с блондинкой
Полная борода чужда. Остальные всегда играют здесь«.

Венк взглянул на упомянутого и встретился с ним глазами. Он увидел,
что они тоже смотрят на него, и он посмотрел прямо на них, в
Высота. Но он чувствовал, что другой понял, что о нем
говорили. Сколько бы раз за это время он ни оглядывался на незнакомца,
он обнаруживал, что его глаза смотрят на него так, словно следят за ним.

Незнакомец вел себя хладнокровно и сдержанно. Он часто проигрывал. Тогда
Венк отвлекся от него и повернулся к остальным, за которыми, в свою
очередь, наблюдал. Все они были в белом с их взглядами.
Овал, на который были разложены карты. Редко кто отводил
взгляд. Это были джентльмены во фраках и дамы, декольтированные и чрезмерно
модно одет. Спичка укусила их в шею и оседлала
их.

Там никого нет, сказал себе Венк. Если только тот, с блондинкой, не
Полная борода. Он снова начал наблюдать за ним. Но он
не заметил ничего, кроме того, что тот ответил на его взгляд. В то же
время Венк обратил свое внимание на Кароццу. Он видел, как она преданно играла рядом с
Халл, из казны которого она пользовалась, если проигрывала. Она выиграла
, но таким образом накопила деньги перед собой. В одном игроке, с
другой стороны, он считал себя известным тенором государственной сцены.
узнаваемый, чье изображение часто висело в витринах.

»Это Маркер?« - спросил он Карстенса.

Тот кивнул.

Венк что-то выиграл. Он играл не дольше, чем до тех пор, пока не убедился
, что для него ничего не происходит. Затем он уступил свое место
пожилому джентльмену, который некоторое время сидел позади него и
надоедал ему замечаниями по поводу его манеры играть. Он сел
на одну из подушек и еще час наблюдал за игрой.
Затем он порекомендовал себя. Карстенс пошел с ним. Халл остался с Кароццей. Когда
Венк уже спустился на несколько ступенек, он снова взглянул на
Стол назад.

Ему казалось, что белокурый бородач с его большими мышиными серыми
Глаза жадно следили за его уходом, а затем молниеносно, как в
непреодолимой угрозе, обратили взоры на Кароццу. Но
это также могло быть обманом света. Когда Венк спустился по лестнице
, он неожиданно оказался лицом к
лицу с окровавленной женщиной, которая уже положила руку на перила
лестницы. Он посмотрел ей прямо в глаза. Пораженный, он отступил,
низко поклонившись, как бы в знак уважения, и ушел. Он хотел сказать
Карстенсу:

»Я никогда не видел такой красивой женщины!«

Но потом это показалось ему предательством, и он, сгорая от желания, молча нес
по ночным аллеям скорый образ ее
появления. Вернувшись домой, он вскоре погрузился в сон. Но две серые мыши
Глаза, которые были намного старше ухоженной светлой бороды, приседали
ему на грудь, когда он спал, и пытались немедленно стереть красный туз из
его сердца.

однако, проснувшись утром, он не почувствовал ничего, кроме простора
Тоска снова увидеть женщину у винтовой лестницы.




 III


Вечером следующего дня Венк был рядом со Шраммом на музыкальном вечере
Вечер загружен. Молодая пианистка играла современные звуки.
Венку стало скучно, он стал беспокойным и жертвой постоянно сбивающих с толку
представлений. Ему казалось, что он прощается с чем-то другим. Это
стало для него настолько мучительным, что он тайно удалился из дома
, оставив открытку с извинениями только хозяйке дома.

Он подошел к Шраммсу и хотел поспешно пройти мимо. Именно тогда ему
пришло в голову, что на первом этаже особняка, где находится эта новая столовая и
Игра заключалась в том, чтобы смотреть на окна зала, в котором он играл
прошлой ночью. На фасаде были
большие окна в нижней части цокольного этажа, из-за которых сквозь лиловые шторы проникал
слабый свет. На первом этаже было всего четыре окна. Но все
они казались ему безжизненными и темными. Тогда он сказал, поднимаясь: »А за
вашими окнами, лишенными света, все же горит ваш свет... ваш свет.« Вот он
и вошел, полный надежды снова увидеть женщину.

Старший официант немедленно подошел к нему, взял шляпу и пальто,
прошептал: »Мраморный стол?« и с нетерпением посмотрел на гостя.
Казалось, это был лозунг винтовой лестницы. Венк кивнул: Да.
Старший официант быстро подошел к нему сзади. Венк размеренно последовал за ним.
Затем его повели вверх по винтовой лестнице.

Первым человеком, которого он увидел за игровым столом, был блондин с бородой. Он сидел
в своей нише, широко расправив плечи, его глаза почти
застыли над столом, казалось, прикованные к игроку. Он сидел,
сгорбившись, как хищник, который уже нанес своей добыче удар лапой.
и ждет, что еще может сделать жертва. Он казался просто
мускулом. Такое ощущение было у Венка. Она налетела на него с такой силой,
что он испугался.

Одно место было пустым. Он сел и вытащил свою сумку с деньгами. Он был
помешан на представлениях, как будто что-то происходило за столом. Он
увидел игроков, низко склонившихся над жадностью своего ожидания,
сидящих на корточках по всему периметру. Только они были одним из явных, хотя и не преднамеренных
Движение, обращенное к одному из них.

Белокурый бородач держал скамейку запасных.

Вот только тот поднял глаза. Венк заметил, как он сначала неохотно прошел через
Возмущение подняла на него глаза. Затем случилось, конечно, понять,
что незнакомец тихо разговаривает ся не отступил. но с тем же
При движении его подбородки так сжались, что борода
поднялась дыбом. Все остальное было просто впечатлением. Но это
было совершенно безопасно для Венка. Его охватила дрожь, как перед
внезапной опасной встречей.

В то же мгновение держатель банка перевернул карты.

Один сказал: »Баш снова проиграл!«

Все теперь отчетливо смотрели на бледного худощавого мужчину, к которому они
тайно повернулись, когда вошел Венк.

Баш мягким сонным движением вытащил банкноты, которые
он положил его в белый овал перед собой, лицом к светловолосому бородатому человеку. Тот
после этого зарычал, как хищная птица. Проигравший отступил назад,
вытащил новую тысячную купюру и положил ее перед собой с той же медленной,
сказочно-пленительной мягкостью, с которой он брал проигравших.
Он отодвинул купюры.

»Сколько ты теряешь сейчас?« - спросила дама с подушки позади Баша
. »Вам повезет в жизни. Когда так проигрываешь! Я смотрю
К ним, как к гонке. Вы должны установить рекорд.
Я проигрываю! Тогда они будут так счастливы в жизни, что я смогу их ...«
На это она смущенно рассмеялась. Именно тогда, со сладким ужасом
в жилах, Венк узнал в говорившей ту красивую женщину, которую он чуть не сбил вчера на
винтовой лестнице.

»Все готово!« - крикнул светловолосый бородач строгим голосом,
выбивая последнее слово изо рта говорившего.

Баш не ответил ей. Он только сделал
меланхоличное исполнительское движение рукой по своей
тысячной купюре, движение свободное, нечеткое и таинственное,
как будто он хотел призвать бумагу уйти.

Он посмотрел на свои листы. У него была рука, и, кроме него
, на этот раз никто не указывал.

»Я даю«, - резко сказал белокурый бородач.

Баш мечтательно покачал головой: нет, головой.

Венк увидел, как крашеные распущенные волосы Кароццы, высокие и
распущенные, сияли за лицом. Но его глаза продолжали
возвращаться к другой женщине.

Владелец банка купил фигурку и раскрыл свои карты. У него было
всего четыре. Баш тоже перевернул свои карты, все сразу, с
лихорадочной поспешностью. У него было три.

»Он играет так, как будто выпил эфир!« - прошептала соседка Венка.
»В три карты не брать! Идиотизм!«

Светловолосый бородач, собирающий деньги, бросил быстрый взгляд на Венка.
Тот почувствовал раздражение против победителя. Он повысил свои ставки.
Он выигрывал, иногда проигрывал между ними и снова выигрывал.

Баш продолжал проигрывать, каждый раз проигрывая. Венк внутренне все больше и больше становился на его
сторону. Он использовал свои деньги так, как будто они были оружием для Баша и против
Белокурого Бородача ... как будто он использовал их, чтобы напасть на Белокурого Бородача.

Венк увидел, что светловолосый бородач не смотрел ни на кого, кроме Баша и его самого. Он
итак, вступил в бой. Венк бросился в игру сломя голову, вспыльчивый,
побежденный темной силой, которая ударила держателя скамейки запасных из своего
Кровь прилила к его мозгу. Он потерял себя из-за самого себя. Он
больше не играл, чтобы наблюдать и открывать. Он
уступал в игре. Он играл, как и все люди, которых он
пришел сюда, чтобы оторваться от игры. Он даже забыл о красивой женщине. Когда он
начал узнавать Лейс, ему стало стыдно, и впервые
за вечер ему пришла в голову мысль оглядеться в комнате, не видит ли это Халл.

Но это был вовсе не Халл, сидящий за Кароццей. Венк
тщетно оглядывался по сторонам. Халла там не было. Кароцца сидела с незнакомым
кавалером за игроком, с которым делала совместные ставки.
И тут Венька снова оказался позади. Он перестал играть и
сразу же покинул зал в гневе на самого себя.

Поднявшись по винтовой лестнице, он увидел, что Блондин с бородой тоже
поднимается.

Венк заказал свою машину к особняку любителей музыки.
Он вспомнил об этом только тогда, когда уже прошел часть пути от города до
. Поэтому он быстро вернулся и поехал домой. Он лег
прямо в постель. Но он не мог уснуть, потому что его не покидала мысль
, что ему следовало не уходить, а остаться. Что он
должен был поговорить с Башем.

Он снова встал и просмотрел пачку файлов, чтобы
успокоить свою совесть. Читая эту информацию от незнакомых людей, у него
сложилось впечатление, что все они, проигравшие до такой степени, что
не могли поверить ни в что, кроме фальшивой игры, хотели
бы, чтобы они сидели за игровым столом так же, как Баш. Если бы он остался и
вел себя разумно, у него была бы такая возможность в первый раз
пришлось самому увидеть то, что до этого проявлялось только через чужое
Сознание должно было просеиваться сквозь него, пока оно не пришло к нему.

Тут Венька совсем растерялся. Я должен работать по-другому, совсем по-другому! Хороший
Воли недостаточно. Усердия недостаточно. Самоотречение,
неуклонная дисциплина и еще немного хитрости! Я также должен работать со
всеми уловками, которые использует противник... с маскировкой,
скрытным наблюдением ... Я должен уметь рисковать
собой ... должен сам быть клеевым стержнем, чтобы не попасться на него, как снегирь
... Господин прокурор с накладной бородой ...
спрятав Браунинг в ладони ... Жокейская кепка и цилиндр с
париком и так далее ... как в кино ...

Перед зеркалом он осмотрел свое безбородое лицо и,
скорчив гримасу, искривив рот, раздвинув
складки подбородка и предварительно приклеив вырезанные из обрывков бумаги схемы бороды, обнаружил, что
его голова, должно быть, очень подходит для маскировки.

На следующий день он был объявлен в розыск полицией целым
Получите оборудование. С помощью полицейского профессионала он перепробовал
все реквизиты, научился приклеивать бороды, наносить макияж.
изменить цвет лица и сделать его старше или моложе, изуродовать из-за
Шрамы и многое другое. Теперь он мог выступать в роли провинциального дяди,
красного велосипедиста, таксиста, обслуги, официанта,
дворника, мойщика окон, безработного и так далее. В
течение утра он изучал музей криминалистики, созданный
полицией, вернулся к своим накладным бородам с фотографиями, которые он там
нашел, и работал с фанатичным усердием
Рвение.

Так прошел день, и к вечеру ему показалось, что он стал сильнее.
ставших. Он был одновременно более скромным и смелым. Он
предпочел бы пройтись по всем игорным домам города сразу.

Но он пошел только к Шраммам. Он долго думал, не стоит ли ему
появиться там в какой-нибудь маскировке, больше для того, чтобы попробовать ее
в первый раз и научиться чувствовать себя в ней в безопасности, чем, скажем, для того,
чтобы действовать под ее прикрытием. его также в меньшей
степени увлекала перспектива чего-либо добиться, чем
, возможно, возможность увидеть, как блондин играет в новый раз: он так хотел самого себя
помириться с тем, что
так мучительно не хотело изгладиться из его памяти из-за его неудачи прошлым вечером. Баш тоже
хотел бы, чтобы он посмотрел на него и попытался поговорить с ним о карточной
игре, от которой он так страдал. Итак, он ушел таким, каким был.

Было уже поздно, когда он пришел в себя. Халл был там. Но это не было похоже
ни на белокурого Бородача, ни на Баша. Все, что он слышал о первом, - это то, что он ушел
сразу после него, и это было повсеместно замечено. Баш
сидел в своем кресле, как вкопанный, после ухода блондина и, не
продолжая играть, и вдруг
пропал без вести. Никто не знал его как следует. Он больше никогда
не приходил к Шраммам.

Женщина, сидевшая позади Баша, оценила его потери в
тридцать- тридцать пять тысяч марок. Блондин выиграл все
это. Но он выиграл только тогда, когда сам держал банк. Наверное
, все было в порядке. По его словам, слуга,
доставляющий карты, очень надежен.

Под разговоры о вчерашнем вечере перестали играть.

Кароцца сказал: »Есть люди, которые рождены для игр, и
если вы берете в руки только одну карту, это туз. Вы можете
делать все, что захотите. Это сильнее их. Это их дух, их
Бог«.

Но Эша так не думала. Она имела в виду, что каждый игрок хоть
раз в своей карьере сталкивается с серией счастливых часов. Они лежали
перед ним подготовленные, давно повешенные его крестной феей. Потому
что она верит в добрую фею каждого человеческого ребенка. Вы
не должны отказываться от возможности противостоять этим часам. Вы сможете
собрать их один раз, как яблоки осенью с дерева ...

Блондина никто не знал. Баш привел его с собой. В первый вечер
они тоже ушли вместе. Собрались вместе на второй вечер
. Его считали свергнутым князем. Он был таким
властным и таким коротким на язык. Для свергнутого с престола принца,
которому нужны деньги.

»Мне странно с ним, « сказал Халл, » мне кажется, что я
играл с ним раньше ...«

«Чушь собачья!" - сказала Кароцца.

Однако в его душе эти представления продолжали развиваться:
Не так, как если бы я играл с ним. Как будто он держал меня в
оскорбленный каким-то образом, очень сильно, до крови. Но как?
где? когда? я этого не знаю. Для меня это почти как если бы это было во сне
.

»У него злые глаза«, - сказал женский голос.

Голос показался Веньке знакомым. Он посмотрел туда. В свете яркого света
над столом угол был таким же зловещим, как дыра. Он никого
в нем не видел.

Карозза сказала против голоса в темноте тоном, который
показался Венку раздражительным: »Злые глаза! Что это значит! В игре
никто не смотрит на это так, как святой Алоизий«.

Он вернулся из темного угла: »Он смотрел на Баша, как хищник
на свою загнанную насмерть добычу!«

Венк воскликнул: »У меня было точно такое же впечатление!«

Он живо поднялся и, подойдя к углу, шагнул в темную
Ниша и шрак отступили. Потому что говорящей была красивая незнакомка
. Лицо Вэнка залила кровь. Его сердце забилось так сильно, что
ему казалось, будто удары, вырывающиеся из груди, разносятся по всей комнате
. Тогда он взял себя в руки. Он сказал себе: ну вот и отлично! Я
ищу преступников и собираюсь влюбиться в кого-то, кого
возможно, завтра мне придется сесть в тюрьму. Это глупо!
Собравшись с духом, он поклонился незнакомке и
спросил: »Мне было бы интересно узнать, почему Милостивейшая к
Произвести впечатление, которое, вплоть до изображения, соответствовало моему воображению?«

»Это не может быть ничем иным, « с улыбкой возразила женщина, - кроме
необычного внутреннего согласия между мной и Господом
Прокурор!«

Прокурор? Венк испугался. Был ли он известен здесь? Но да, все же, через
Кароццу! Прокурор, блюститель закона, мститель за нарушителей
Нарушая порядок и ... сами нарушая законы. Это было живописно. Да,
Кароцца! Он выглянул из ниши в ярко освещенную комнату.
Раскрашенный хохол танцовщицы мелькал между головами. Вот так, ты!
он сердито ругал себя про себя. Ты хочешь испортить мне мои проблемы, ты
...

Тут он вспомнил взгляд, брошенный на нее
светловолосым Бородачом в тот первый вечер, и закончил: -Ты, красавица! Потому что теперь
ему была ясна связь. Карозза потащила за
собой светловолосую жертву. Он пригрозил: подожди, я обращу внимание!

»Наше совпадение, кажется, вас беспокоит«, - сказала
незнакомая женщина, погруженная в его мысли.

»Мои мысли действительно отвлеклись. Пожалуйста,
не вините меня за это, милостивая госпожа, - попросил Венк, - непостижимо, чтобы какая
-то чужая сила могла нарушить силу вашей близости. Но это
объяснимо ...«

Он не закончил. в нем внезапно возникли две мысли
: эта женщина, несомненно, была восхитительным наблюдателем. Если бы у него
была такая женщина в помощницах! Но пришла другая идея
далеко от его крови: разве не было бы более полезным отказаться от всех этих поисков,
подглядываний, составления списков плохих людей и
любить эту женщину? Она прекрасна, как королева! Она выглядит гордой, как
Богиня!

И тут он почувствовал, как одним резким движением ее рука коснулась его руки.
»Тихо!« прошипела она, »пожалуйста!« В то же время Венк увидел, как трое джентльменов вошли в
светлый круг комнаты. Впереди шел молодой человек, которого он
знал по виду, потому что несколько дней назад на выставке кубистских
Художник заметил, что кто-то нарисовал самые необычные из этих картин.
вместе купили. Он спросил имя покупателя. Слуга
сказал: »Это граф Телд. Вот где он стоит«. Этот граф Телд был
молодым человеком, который шел впереди остальных.

»Господин прокурор, « услышал он шепот женского голоса, - вы хотите оказать мне
большую услугу?«

»Я в вашем распоряжении!«

»Господин прокурор, я, невидимый, хочу, чтобы в ближайшие несколько минут этот
Покинули зал. Можете ли вы помочь мне в этом?«

»Да«, - ответил Венк.

»Как я могу это сделать?«

»Это просто. Запомните проход к лестнице. Это просто
видите ли, несколько шагов. Вы должны запомнить его таким образом, чтобы найти его
в темноте. Я проверил, как
работает электрический свет. Выключатели находятся над первой лестничной площадкой. Я
иду, выключаю свет, они используют темноту, чтобы добраться до лестницы
. Если они пройдут мимо меня, я встану на пути любого, кто
захочет подняться по лестнице, чтобы преследовать их или подойти к прилавкам «.

»Хорошо! Я благодарю вас!«

Побег удался на славу. Увидев, что женщина спускается вниз, Венк
снова повернулся, с улыбкой вернулся в комнату и сказал: »Одна
Уловка, которая не предвидела последствий полного затмения.
Пожалуйста, не вините меня в этом«.

Один засмеялся. Но Кароцца, бледная, стояла у выхода на лестницу, куда
она добралась одним прыжком в темноте. Она
быстро пришла в себя и вернулась к Халлу, попросив его отвезти ее домой.
Венк присоединился к ним.

Собираясь пройти через столовую, он увидел, как
старший официант передал Халлу письмо. Халл подошел к пустому столу
под лампой, разорвал обертку и вытащил небольшой листок
бумаги.

Затем как будто невидимый удар
сбил его с кресла. Кароцца подошла к нему. Сунув
записку в карман, он встал и последовал за компанией.

Снаружи они расстались.

Халл снова вернулся к Венку и сказал ему поспешным,
дрожащим голосом: »Мне нужно с вами поговорить. Даже сегодня ночью!
Вы можете принять меня в своей квартире через час? Это
ужасно. Меня преследуют!«

»Вот, смотри!« - сказал Халл, когда он подошел.

Он отчаянным жестом бросил конверт на стол Венка. Этот
открыл его и вынул из него маленькую коробочку. На нем было написано:

 »Подтвердите, мистер Баллинг

 20000 марок
(_ двадцать тысяч_)

 задолженность, подлежащая выплате до 4 часов дня 21 ноября.

 _Герхард Халл._«

»Мой вексель«, - глухо сказал Халл. И через некоторое время: »Поворот
Их вокруг!«

На обратной стороне Венк прочитал: »Вы предупреждены. Мое единственное дело
в том, что я не обналичил 20000 марок. Игра есть игра! Одна
Дело между тобой и мной, и ни у одного прокурора нет ничего общего.
в процессе поиска«.

Венк был потрясен. »Да, да, да«, - повторял он снова и снова, не находя
другого звука, чтобы выразить внутреннюю бурю.

Затем, через некоторое время, когда он боролся за самообладание: »Мы сидели рядом
с ним. Вы, я! Мы могли бы схватить его за руку, каждый
по одной руке! Вы ... я! Вы понимаете?«

»Меня преследуют!« - прошептал Халл, который
не чувствовал ничего, кроме собственного горя.

»Поймите! Вы знаете, кто такой Баллинг? Ваш баллинг? Ваш старый
благородный господин? ... Тот, у кого светлая борода, это фон Шраммс.
Это и ее баллинг тоже! Небо... Небо... Мы могли бы положить руку ему
на плечо!«

Халл только открыл рот. Теперь он знал, почему светловолосый бородач показался ему
знакомым: большие серые жестокие глаза! »Да, « просто сказал
он, » это то же самое!«

»Он сбежал!« - крикнул Венк. »Теперь он больше не присоединяется к Шраммам.
А вас, мистер Халл, мы должны и дальше брать под свою опеку. Но
идите нам навстречу и никогда не будьте неосторожны«.




 IV


Халл ушел, а Венк остался наедине с впечатлением от пережитого
в тот вечер, задаваясь вопросом: почему прекрасная женщина
должна была уйти таинственным образом? Опять же, я потерпел неудачу
может быть? Может быть, я сам приложил руку к побегу
, помогая мне и моему делу? Он попал в восходящее движение.
Он отогнал сомнительную мысль о женщине. Нет, он чувствовал,
что может быть в ней уверен. И теперь признание
связей, которые существуют между Халлом и игроком и другими игроками, продолжало
явлениях, и это раскрыло весь его мозг в
повышенная рождаемость. Он услышал над своей жизнью биение крыльев
нового, сильного и расширенного бытия. Он прошел через борьбу
тела, воображения, нервов, чувств, энергии и
выносливости, познания людей и умения управлять людьми.

Изо рта у него вырвались клубы дыма от сигары, которую он закуривал одну
за другой, и поплыли над ним. Он направлял,
штормил, светило солнце, буря пронизывала его кровь. Его мускулы танцевали в
воображаемых, героически выдержанных схватках с темными большими
Гиганты, которые хотели задушить собратьев. Он схватил кого-то за
фальшивую рыжевато-русую бороду, имитирующую мужественность.

Из ночного одержимого города время ворвалось в комнату, время,
наполненное опасностями, требованиями, новым напряжением, как линия
электропередач. Востребованные люди. Требовал от всех людей всего
Честолюбие, все самонадеянность, интеллект, самоотречение ...
Самоотречение ... Она должна просто взять его! Вот он, раздетый
во все тонкости, как и все удобства! Он не знал, сказал он себе в
его экстатических разговоров с самим собой, это был новый, приносящий искупление
Демократия? Было ли это той целью, к которой тьма того времени
воспитывала людей? Он поднялся на волну, катящуюся штормом?

Теперь он больше не плавал в бледном идеализме служения Отечеству
. Нет, он стоял на своих ногах: сражайся! Борьба! Не служить!
Самоотверженно и до последней капли крови быть тем, чему он научился
, и отдавать то, что он должен был отдать, до последней красной капли
.

Он не использовал свою карьеру, но это единственное, что
Быть вместе с людьми, вместе сражаться друг с другом, вместе
помогать друг другу: это красное пенящееся море, которое
слишком хорошо или плохо горело на берегах человеческого бытия, во тьме, над которой никто не властен
. В ту ночь преступник перестал
быть человеком низкого порядка для прокурора Венка
. Он стал существом с обостренными импульсами, с
чувствами, подпитываемыми силой ада, чьи похотливые, насыщенные демонами,
превосходящие сами себя поступки канули в небытие в руках окружного прокурора
были отброшены назад так же, как Иисус позволил грехам человечества
утонуть в его существе. Боец вырос на противнике.

Используя воображение, Венк теперь укусил белокурого бородача в шею.
У Венка был в нем серьезный противник. Он подозревал это даже больше, чем
уже знал. Если он мог отделить его от человечества, значит, он
совершил работу, которая питала его к дальнейшему.

Песня, которая так пела в сердце Венка в течение двух часов, вдруг показалась ему
знакомой. И с удивлением он понял, что состояние, в которое он попал,
в юности, до университета, корпуса и
экзамена, когда ни одно из человеческих учреждений еще не смешало его кровь
. Это повлияло на него, и в его жизни, которую он
вел без жены, как сок, поднималась сильная, томительная тоска
по своему отцу, которого больше не было в живых.

 * * * * *

На следующий день Венк запросил у Халла список всех подпольных
Игорные дома, адреса которых были указаны с помощью тех, кто разбирался в этих вещах
Карозза были слишком опытны. Но он получил от Халла обещание, что
Девушек напротив при этом не называют.

Венк посещал дома вечер за вечером. При этом он ходил
под видом богатого пожилого джентльмена из провинции. Эта
Маскировку он выбрал в качестве первой, потому что для нее он был одет в
У дяди была модель, которую он просто пытался скопировать. Старший
Лорд придал себе непринужденный вид, чтобы в полной мере
насладиться большим городом.

У Венка было несколько помощников из числа знакомых Карстена. Он попросил их распространить
под рукой, что он, провинциальный дядюшка, из одного
это было невероятное богатство, которым он, однажды взойдя в седло, пользуется
правильным образом. Он вообразил себя игроком
Шраммса и других, занимавшихся разбоем, можно было заманить, как ночного
мотылька на лампу. Время от
времени он проводил бессмысленную и соответствующую настроению игры игру в течение получаса,
а затем выигрывал солидные суммы, которые в следующий раз снова бросал в
рот игре. Но при этом он больше никогда не терял из виду себя и
участников, и его мозг работал вместе с картами и игрой
острота, которая доставляла ему удовлетворение.

Однажды вечером на второй неделе своей жизни он пришел в
игорный дом во внутреннем городе, который
, казалось, сулил ему что-то благодаря составу посетителей, который здесь был даже более многочисленным, чем где
-либо еще, он увидел сидящего за игорным столом старого джентльмена, который
привлек его внимание благодаря своим роговым очкам. Эти роговые очки имели совершенно
необычный размер. Старый джентльмен обратился к профессору. Когда
старый джентльмен взял в руки свои карты, он снял очки в роговой оправе
и обменял их на щипцы необычной формы.

Тут Венк заметил, что очки, которые теперь лежали на столе, были не
обычными современными роговыми очками, а очень искусно
вырезаны из панциря черепахи. Затем старый джентльмен погрузил их в вместительную банку,
покрытую акульей кожей в зеленую крапинку. Он сделал все
Движения совершались с пугающей медлительностью, так что у Венка оставалось достаточно времени
, чтобы понаблюдать. Да это же китайские очки, вдруг сказал он
себе, вспомнив Китай, где он однажды перед войной купил очки.
Совершил путешествие. Внезапно нахлынувшее воспоминание было таким
сильным, что он произнес вслух то, что на самом деле
хотел сказать только для себя.

Профессор сел напротив него, серьезно кивнул ему и сказал
суровым голосом, которого он не ожидал услышать из таких жестоких уст
: »Она из Ци нань фу!«

Он повторял, делая ударение и скандируя: »Ци ... нань ... фу ...«, Как
будто это имя было песней и воспоминаниями, стоящими за ней, которые сильно
подействовали на него и которые он смаковал при звуке иностранного слова. Он посмотрел
для этого он поворачивается, как будто наносит ему удар по глазам
, увеличенным за стеклами очков.

Венк сразу же оказался в особых отношениях со старым профессором.

»Ци нань фу!« - снова сказал суровый голос, как будто с особой
значение; да так, как будто он собирался использовать три слога, чтобы что-то бросить,
всегда преследуя одну и ту же невидимую цель позади Венка. Трижды поразите одну и ту же
невидимую точку в темноте, которая образовалась за пределами
круга света ламп над его лбом, как отверстие в стене
.

Венк невольно схватился рукой за затылок и огляделся
. Он искал цель из трех слогов? Были
ли эти три слога, чужие и исходящие из чужих уст, как красные шарики, попали в цель
?

Когда Венк огляделся, он увидел, что за спиной его соседа по
игре сидит женщина, которой он помог совершить странный побег в Шраммсе.
Ему показалось, что она смотрит на него насмешливо. Он не знал, как
вести себя с ней. Именно тогда он почувствовал на пальцах
игральные карты, которые ему уже положили. Но когда он оказался
затем, вернувшись к столу, чтобы взять карты, он
почувствовал сонливость. В темноте он почувствовал, что
в этой сонливости виноваты пристальные глаза профессора. Он забыл о красивой женщине.

Венк прогнал эту сонливость. Он резко сел и
посмотрел на зеленую акулью кожу китайской коробки для очков. Ему
показалось, что глаза старого ученого, так сильно увеличенные стеклом
, смотрят на него, затуманиваясь, и смутное воспоминание о
дне путешествия ускользнуло от них и улетучилось в сознании Венка. Один
Утром во время своего путешествия в Китай он смотрит в бычий
глаз своей каюты и видит тонкий берег, похожий на полоску пыли между
морем и небом. Это устье реки Янцзы. Да,
Янцзы ...

Венк назвал сумму, следуя напоминанию. Он выиграл и оставил
деньги в покое. В его теле начала
зарождаться приятная вялость. Венк потянулся и смаковал их.

Затем он снова проснулся, играя и наблюдая. Удержание скамейки запасных шло
своим чередом. Вэнк как будто только и ждал момента, когда старик
Г-н банк берет на себя. Он спросил себя: почему я этого ожидаю?
Странно, что я этого ожидаю! Есть движения, которые невозможно отследить до
их последних корневых волокон.

Венк решил, что он ожидал этого, потому что профессор, несмотря на
китайские очки, на всю его столь чуждую здесь внешность
, был для него интереснее, чем все остальные, и что это ожидание проистекало из чувства
сочувствия и симпатии.

Чем дальше продвигался вечер, тем более тесной и преобладающей
становилась тайная связь, в которую он попал с неизвестным. Это
ребячество, сказал он себе еще, это сентиментально. Это молодость!
Куда это приведет?

Тогда старый джентльмен занял скамейку запасных, и это было похоже на спасение
Венк ... как избавление от бессмысленного и неестественного
напряжения. Теперь все закончится хорошо, сказал он себе. Он поставил
небольшую сумму, желая этим подчеркнуть, что не считает себя противником
держателя банка, что он выступает против него только для проформы ...

Он победил. У него было восемь. И тогда он обнаружил, что обладает гораздо более высоким
Отметка поставлена раньше, чем он намеревался. Поэтому он толкнул ставку и
Получайте прибыль по новой ставке.

Он вытащил короля и пятерку. Он никогда не покупал
карту на пятерку. Это было так прочно укоренилось в нем, что, когда настала его очередь
сказать "да" или "нет", он вообще ничего не сказал.

»Они берут!« - вдруг услышал он в своей рассеянности. Это был
высокий, властный голос, который произнес это. Она звучала почти как
угрожающее шипение. Но ему показалось странным, что она исходит
оттуда, откуда до этого три громких »Ци нань фу« поразили невидимую цель
.

Тогда Венк испуганно прошептал: »Пожалуйста!« В тот же миг он поехал
восстать против внутренней раздробленности. Но было уже слишком поздно. Он получил
пятерку, что, если считать пятерку, делало его игру бесполезной.

Держатель жетона выставил перед собой четверку с дамой, на которую он
не взял ни одной карты, и в результате выиграл. »Дядя из
провинции проигрывает!« - услышал Венк женский голос.

Венк был поражен мимолетной историей. Он
снова повернулся и посмотрел в темноту. Затем он
стал беспокойным. И в то же время для него это было похоже на взмах крыльев, опускающихся над
его глаза. Взмах крыльев, сказал он себе, когда появилось изображение. Да, в конце концов, он
сидел в птичьей клетке. Он получил семь.

Это ничего, что-то ему говорило, хотя это почти наверняка было выиграно.
Игра была. Но Венк сопротивлялся, четко говоря: »Нет карты!«

Ему казалось, что его глаза были слишком закрыты от усилий, прилагаемых к этому, чтобы
Сказав " нет"... Тонкие прутья, как решетки, пытались протиснуться сквозь
его веки, чтобы полностью закрыть их.

Там, в последнем восстании его воли против неестественного
Усталость он понял по тому, как рука профессора легла на карты.
Она с тихим трепетом прижалась к верхней карте,
страстно желая отдать ее ему, и
от этой руки к нему пролился тайный, горячий поток, который хотел заставить
его взять карту, хотя он уже сказал "нет".

С этим осознанием он внезапно полностью проснулся. Он чувствовал, как
за его глазами проходят цепи, которым суждено было сковать
его разум, и, открыв глаза, он посмотрел на профессора
, внезапно охваченный непостижимым, жадным и возбуждающим
Зараженный недоверием к нему. У него возникло искушение вскочить и
стряхнуть дрожащие пальцы с карты.

»Они берут!« - сказал суровый, высокий голос, как приказ. Это был
тот же голос, который он слышал раньше.

Тогда Венк ответил, слишком громко, забывшись и неохотно: »Нет,
я уже поблагодарил!«

Увеличенные глаза в стеклах очков остановились,
задержались на нем на мгновение, отскочили назад, как собаки от более
сильного нападавшего. Старый джентльмен немного наклонился вперед, попросил
Воды и коньяка и, в быстрой последовательности, за то,
чтобы ему разрешили выйти из игры и уступить скамейку запасных. Внезапное недомогание ...

Все заботились о нем, сплотились вокруг его места.

Венк остался сидеть. На него повлияла связь его
небольшого переживания с состоянием слабости старика.
Это было связано? Он чувствовал себя ответственным за то, что заставил
старого джентльмена сломаться. Где-то в глубине его подсознания
смутно возникло представление, будто он вступил в схватку с Дженом.,
и следствием этого, по его словам, стало недомогание. Он обдумывал, как ему помочь
...

Он полез в жилетный карман в поисках флакона с
Английской соли. Он снял пробку и протянул ее,
сказав: »Может быть, английская соль? У меня есть оценки ...«

Но тут он был очень удивлен, увидев, что старый джентльмен уже ушел.

Явное недоверие к прошлому вернулось. Он быстро поднялся и
протиснулся сквозь стоящих вокруг игроков. Он хотел пойти за мужчиной
и догнать его. Один из них поднял на него руку и что-то сказал
Непонятное, будто он, Венк, виноват в состоянии старого господина
профессора. Но Венк потянулся рукой к своему револьверу в
нагрудном кармане. Кароцца шагнула ему навстречу. Он поспешно обошел ее,
увлекая за собой остальных. Затем свободной рукой он с
силой, используя всю свою силу, освободил чужую хватку от своей руки. Освободившись, он бросился
в коридор, который выходил из дома длинным и полутемным боком
. Как только он вошел в него, он услышал позади себя шаги
и поспешил дальше, заперев за собой дверь, через которую ему пришлось пройти,
и вскоре свернул в переулок, где ждали машины.

В свете фонаря он все же заметил старого джентльмена, теперь
уже не сгорбленного, а с энергичной поспешностью садящегося в одну из машин.

Он также видел, как его собственный шофер уже заводил машину. Он
тихо крикнул ему: »За этим туда!«

Они полетели за ним. Это была большая, превосходная машина. Но поскольку был
еще ранний вечер, на улицах было много движения. Другой
не смог проявить всю свою быстроту, и они застряли
друг за другом. Вскоре они превратились в цепочку машин и повозок.
в том числе те, кто пришел из театра, и Венк мог с комфортом и
без подозрений проследовать за ним до отеля Palace. Перед этим отелем остановилась
карета профессора. Еще до того, как машина Венька остановилась, Венк увидел
, как другой человек поспешно вошел в холл отеля. Однажды он обернулся совсем
мимолетно. Венк бросился за ним.

По счастливой случайности он попал в большую компанию, прибывшую в отель
. Она прикрыла его. Он увидел в окне бюро старого джентльмена, который
Поспешно разорвав депешу. Чтение задержало Йена.

У Венка было время выбрать себе укрытый наблюдательный пункт. Он
смотрел оттуда, как старый джентльмен украдкой просматривал свою телеграмму
в вестибюле. Затем тот быстро подошел к лифту, распахнул дверь
и исчез внутри. Но Венк увидел, что внутри
сидел мальчик-проводник.

Он подождал, пока маленький кусочек света не осветил этаж,
на котором остановился лифт. Он видел, как он проехал через мезонин, остановился на
первом этаже. Затем он спустился на лифте.

»Первый!« - сказал он оператору. Они поехали туда одни.

»Разве это не тот джентльмен из комнаты № 15, который
поднимался по лестнице?« - спросил Венк мальчика.

»Нет, мой господин, это голландский профессор № 10«.

»Тогда я растерялся! Спасибо!« - сказал Венк.

Он медленно побрел по коридору. Он прошел мимо 10-го, задержался
на мгновение, осторожно наклонившись к двери,
затем двинулся дальше, прислушиваясь в обратном направлении к двери № 10. Он
услышал, как открылась дверь. Это могло быть 10. Он задержался, поправляя что
-то на штанах, и, когда дверь снова закрылась
, обернулся.

И тут он увидел, что перед ним стоит 10 пар обуви.

Он вернулся, и у него возникла необычная идея. Он хотел
постучать в 10 и спросить старого джентльмена, прошло ли его недомогание.
Застать его врасплох таким образом. Потому что было ясно, что этот человек
созрел для ареста.

Эта мысль показалась Венку очень смелой и перспективной. Но
когда он встал перед 10, он увидел, что обувь, которая была выставлена,
была парой женских туфель. Тогда он отказался от этой мысли, спустился
вниз и потребовал, чтобы директор отеля поговорил с ним. Он показал
ему необходимые удостоверения личности и спросил о жителе дома № 1.
10.

Принесли гостевую книгу. »№ 10, смотрите сюда, господин прокурор,
профессор Гройх, Гаага«.

»Согласно ее книге, он живет один«.

»Да.«

»Он всегда или временно живет один, а иногда
и в женской компании?«

»Я беру на себя все гарантии, господин прокурор. Мы очень строги
в этом отношении к нашим гостям«.

»Тогда у этого гостя очень маленькие ступни, несмотря на его значительное телосложение
«.

»Как мой господин прокурор?«

»А именно, он носит женские туфли!«

»Господин прокурор любит пошутить«.

»Пойдемте со мной, господин директор«.

Они вместе поднялись наверх. Перед №10 стояли женские туфли на
высоких шпильках, элегантные лакированные туфли со вставками из светлой оленьей кожи.

Тогда Венк отстегнул свой Браунинг и без стука открыл дверь.
Он быстро вошел. Директор последовал за ним. Свет горел. Но
комната была пуста. Два окна были закрыты. В ванной,
которая была открыта, не было окна. Венк немедленно обыскал всех
Шкафы, кровать, магазины. Нигде больше не было ни одной ниточки. Он поспешил
вниз по улице. Машина незнакомца исчезла.

Он попросил директора спросить, кто выходил из отеля за последние десять минут
. »Только начальник бюро!« - сказал швейцар.

Но в этот момент из задней комнаты вышел начальник бюро и
собрался уходить. Швейцар посмотрел на него обеспокоенно. »Да они только
что ушли!« - крикнул он.

»Я? - Я был в бюро минуту назад!« - ответил
клерк.

Тогда Венк знал достаточно и больше не искал. Связь была
ему сразу ясна. Исчезнувший подготовил себе на случай нужды
маскировку человека, известного в отеле. Женская обувь
он выставил его за дверь, потому что правильно рассчитал, что
преследователь, прежде чем ворваться в комнату, наткнется на неожиданные
Женская обувь снова пошла бы в бюро, чтобы спросить. И
тогда он хорошо использовал это время. Венк имел дело с мастером. Он
восхищался силой удара, с которой тот работал. Было естественно думать при этом
о рыжеволосом человеке Шраммсе и о мистере Баллинге
из Халла.

Венк перебирал в памяти
все, что осталось у него от того светловолосого бородача, по дороге домой, а затем и дома, пытаясь
сравнивая это с тем, что он сохранил от профессора. Но
странно, как много подробностей о человеке у Шрамма
прилипло к нему, совершенно отчетливых и неразборчивых, так
размыто, изменчиво и неопределенно было то, что он
нашел в своем мозгу от старого профессора, хотя эта встреча была едва
ли на час позади него.

Из-за этого он стал сонным. Ему казалось, что он оправился от
огромного напряжения, которое он перенес в течение дня
. Он разделся. Уныние охватило его, как после
из-за сильной кровопотери. Это чувство внутреннего
Ощущение легкости, которое он так
хорошо запомнил с момента окончания менструации: напряжение нервов после последней
процедуры вкупе с потерей крови полностью овладели им.

Он сдался ей и уснул еще до того, как успел
полностью раздеться. При этом он чувствовал, что его тихо перестраивают, как
в каком-то загадочном замке. И он знал, что в трех волшебных звуках »Ци нань
фу«, если их правильно произносить, или в отверстии в стене,
по словам гаагского профессора,
ключ, открывающий ворота заколдованного замка, лежал там, куда они направлялись.

 * * * * *

Следующие несколько вечеров Венк не ходил ни в один игорный дом. Он ездил по городу в качестве своего
собственного шофера в кожаном джопе и штормовой кепке,
припарковал свою машину у одного из известных заведений и наблюдал, как в
Защита водительского места люди, которые входили или выходили.

Однажды, когда он подъезжал к первому из домов и медленно
ехал по улице слуг, его сбила с толку остановка движения
остановлено. Стоя так, он увидел в сигарном магазине, у которого
только что остановился, что-то, что вызвало у него двусторонний ужас
, пронзивший его насквозь. Потому что это был он! Белокурый бородач! Он
отвернулся и купил сигары. Но это был он! Он искал медленно и
придирчиво, как будто рискуя быть обнаруженным. Перед
дверью остановилась машина. Венк внимательно посмотрел на него. Но это было ему неизвестно.
Он записал номер для себя.

Однажды шофер оставил его, чтобы немного осмотреть заднюю часть машины.
Венк, державшийся позади него, окликнул его. Шофер посмотрел на,
но сделал руками какие-то знаки своему рту, как будто он был немым.

Тот, что был в магазине, взял свою посылку и повернулся к двери.
Но там это было совсем другое лицо. Венк никогда этого не видел. Люди толкались
между незнакомцами и его взглядами. Он видел его всего секунду.
Пробка на дорогах была устранена в тот же момент. Очередь
повозок тронулась. Машина перед ним сделала мощный рывок, как будто хотела
убежать от него.

Но Венк не хотел расставаться со своей верой. Он последовал за ним.
Как только другая машина сошла с цепи, она сразу же взяла одну
увеличьте скорость и сверните на Максимилианштрассе. Венк
не мог идти в ногу со временем. Улица была практически пуста. Он увидел, когда
сам был еще на Максимилианплац, что машина
свернула на Виденмайерштрассе. Так он ехал, все дальше и дальше отставая, но
никогда не теряя его из виду в светлую ночь, оставляя за собой всю
Виденмайерштрассе сюда. Прибыв на мост Макса Йозефа, Венк увидел,
как другая машина обогнула свободное место на другой стороне Изара, сделав
крутой вираж, и внезапно с ревом двигателя въехала на мост
вернулся и промчался мимо него. Он снова поехал
по Виденмайерштрассе, по которой только что поднялся.

Конечно, это было подозрительно, и Венк приложил все усилия,
чтобы сохранить с ним связь. Все еще находясь на мосту, он сделал разворот. И снова
другая машина свернула на Максимилианштрассе. Это было теперь от
Возчики оживились, и Венку удалось подъехать к другому со своей повозкой
.

Иномарка остановилась перед театром водевилей. Венк выпрыгнул
из машины через дорогу, и, как и другой, вышел из машины, и, Венк увидел
Повернувшись спиной, войдя в театр, Венк снова
испытал леденящий душу ужас: в конце концов, это был он! Белокурый бородач! ... В
конце концов, это он!

Охваченный лихорадкой, он проталкивался сквозь людей, следовавших за ним в
театр. Он увидел, что обогнал незнакомца в фойе. Затем
Венк подождал посреди людей, оборачиваясь в тот момент, когда
другой, должно быть, подошел к нему...

Но Венк увидел широкое безбородое лицо с жестоким ртом и
горящими большими глазами. Это было чуждо ему. И чужой, и равнодушный.
на него смотрели большие глаза. Венк, разгневанный и разочарованный,
отодвинулся в сторону и хотел вернуться к своей машине.

Несколько опоздавших поспешили к гардеробу вокруг него. Было ровно восемь
Часы, и звоноки пошли в знак начала. Венк в
тот момент представил себе, каким потрясением это стало бы для него, и
какой переполох это вызвало бы, если
бы он арестовал его среди людей.

Не в силах расстаться с разочаровывающим незнакомцем, он
снова повернулся. Он увидел, как другой только что вышел из стаи.
людей, столпившихся в зале, и тихо, по левому
Боковые ложи пошли. Там были пять игроков в партере. Венька это знал.
Там он ненадолго принял решение и купил одно из мест в ложе. Он получил
последнее. В каждой ложе было по пять мест, он видел на плане.

Он вернулся к своей машине, забрался в нее, переоделся
во фрак и позвонил из театрального офиса своему шоферу, который
и направился к ложам.

Когда он вошел, было темно. Он сразу же попытался уйти в неизвестность.
Свет, чтобы различать лица и узнавать незнакомца.
Но он его не нашел.

Однако, когда номер закончился и снова зажегся свет, ему так же не удалось
найти незнакомца среди двадцати джентльменов и дам,
сидевших в ложе. Это было совершенно невероятно. Коридор вел только
к пяти ложам. Ложи были выше зала на высоту человеческого роста.

Куда делся тот человек?

Охваченный подозрением и беспокойством, Венк бросился на улицу, чтобы
посмотреть, осталась ли там машина незнакомца. Да, он все еще стоял там. слава Богу!

Венк вздохнул и хотел подойти к своему автомобилю и сесть в него
и подождать, куда позже поедет чужая машина. И тут он увидел, что в
машине вдруг появились часы таксометра. Он
внимательно осмотрел машину перед этим. У него определенно не было часов.

Венк, уже проходя мимо, не стал долго раздумывать, подошел к
шоферу и спросил: »Вы свободны?«

Шофер сказал: »Да!«

Именно туда вошел Венк, назвав свой собственный адрес.
По дороге он пытался придумать, что ему делать дальше. И тут его осенило, что
проводник, который был немым на улице слуг, внезапно
заговорил здесь.

Машина тронулась с места. Внутри начал распространяться сладковатый аромат.
Венк чувствовал, как он раздражает его слизистые оболочки.

Так что что-то все-таки происходило! Раньше немой, теперь он может говорить, подумал
Венк. Раньше частный ... теперь таксометр. От чего так сильно пахло? Он
буквально обжег ему нос и уголки глаз.

Венк, чтобы понять это, сделал несколько полных затяжек. Затем он хотел
открыть окно. Он больше не мог выносить этот запах. Чем это пахло
потому что? Он поднял руку. Но он видел, что рука не поднимается,
просто не слушается. В то же время ему казалось, что у него перед глазами
была зажата доска.

Тут его охватил страх, который, как раскаленный шар, пронзил его насквозь.
Уже не в силах сопротивляться, он начал громко реветь, метнулся
и ударил ногой по дверной защелке. Он не встречался с ней.

Он пролежал на земле всего несколько мгновений, в течение которых быстро
темнеющие обрывки сознания проносились по его крови. Тогда
они тоже потухли, и обморок, который словно залил его мозг свинцом,
затем он вылил воду на пол, прижав ее к ковру на полу автомобиля, который вскоре начал бешено мчаться по
улицам.

Шофер вез ошеломленного прокурора Венка
в Шлайсхайм ночью. Там он посадил его на скамейку запасных и поехал обратно в Мюнхен
. Он подъехал к Ксениен-роуд и остановился перед одинокой
Вилла. На вывеске было написано:

 _Др. Мабузе_
 Психоаналитическое лечение.

Тут же из двери вышел человек массивной фигуры, закутанный в меха, и
быстро прошел через садик на улицу. »Он лежит в Шлайсхаймере
Парк. Вот записная книжка«, - сказал шофер.

»Вы сняли газовые баллоны с машины?«

»Да, доктор!«

»Езжай!«

Но в этот момент из ночи вышла закутанная женщина.
Он закрыл машину, придержал дверь и умоляюще прошептал: »Ты«. Мабузе
неохотно пожал плечами: »Чего ты хочешь? Попрошайничать?«

Женский голос мягко и грустно ответил: »Да, ты это знаешь, о
любовь!«

»Ты знаешь мой ответ«.

»В конце концов, это было когда-то! Почему ...?« - умолял женский голос.

Мабузе, возмущенный: »Был- был! Вы должны следовать. Моя команда такова
Ясно. Нет ничего между "нет" и "да"! Ты знаешь от Георга, чего я
хочу. Георг, за рулем!«

Он уже был в машине. Женщина опустилась на перила сада,
кутаясь в свою пелерину и рыдая вслед мчащейся машине: »А что, если я
не смогу перестать любить? ...«

Тут рядом с ней ударила по тормозам вторая машина. Один мужчина подскочил
к ней: »Что вам здесь нужно?« - угрожающе спросил он. »Ах так! Кара,
ты! Ну, потому что! Ты разговаривал с доктором?«

Она только отчаянно кивнула.

»Там нечего делать. Его воля подобна удару дубинкой перед
Лоб. Так что следуй! Адже, я должен пойти за ним!«

И Кара Кароцца, закутанная в темные рукава платья, поднялась, ушла,
болезненно сжатая, безвольная, и пожертвовала собой ради него. -- --

»Где мы?« - спросил Мабузе в трубку.

»Мимо Ландсберга!« - ответил голос Джорджа.

Планы в голове Мабу сменяли друг друга, как леса, в которых он
продолжал охотиться и которые не хотели останавливаться. Все новые и новые отвалы, все
новые овраги! Планы? Это планы? Разве это не сны? он спросил себя
с внезапным похолоданием от своих разгоряченных мыслей.

.., Пять миллионов швейцарских франков сейчас составляют около 25 миллионов лир,
пять миллионов - это итальянские пятилитровые монеты. Каждый весом
20 граммов. Пять миллионов, этого достаточно? Мысль хорошая. Он
собирается получить валовую прибыль на каждую пятилитровую монету, которую я покупаю по
сегодняшнему курсу за один швейцарский франк, четыре франка; целое
Таким образом, выигрыш составляет четыре миллиона швейцарских франков. Уходят 30 процентов расходов.
Хорошо! Каждые 20 граммов, как я уже сказал ... Пять миллионов умноженных на 20 граммов,
сколько это килограммов? Сто миллионов граммов? Почему я так могу
не можете четко продумать простые счета? Я боюсь?

Да, там он стоял в новом лесу. Я боюсь? Страх? Если я
испугаюсь, я уже упаду. В конце концов, кто такой Халл? Кто такой Венк? Это
Смехотворности! Страх?

Он собрал свои мысли, как кулак, и отбросил их
обратно на тот путь, с которого они сбились...

.., Сто миллионов граммов - это 100000 килограммов. Контрабандист перевозит
от 10 до 15 килограммов каждый раз, в зависимости от местности. Скольким людям я позволю
жить на этом единственном бизнесе? В течение одного месяца сумма должна составлять
Быть Италией в Южном Тироле, а оттуда в Швейцарию. Через Австрию
границу легче пересечь, хотя мне также нужно дважды укомплектовать штат.
Согласно отчетам полиции, Споерри подсчитал, что риск составляет всего 3
процента, против 10 процентов через Боденское озеро или даже через
границу в Тичино, где пограничники уже в мирное время все считали,
что они, должно быть, лисы.

Представления Мабузе снова угрожали разрастись. Разве я
не должен все-таки попытаться заснуть? »Где?« - крикнул он в трубку.

»Бухло!«

... Расстояние от Бухлоэ до Ретенбаха составляет 18 километров. Два часа. Это сделало бы
вероятно. В два часа мы должны быть в Шахмат. Между Spoerri в
Опфенбахе и Пеш в Линдау-Штайге. Тогда мы сразу в
шахматы. Тогда больше не будет сна.

Но в конце концов он не обрел власти над собой. Он находился под давлением
попыток Венка преследовать его. В дворцовом отеле он явился к нему только в десять
Минут вперед.

Он не хотел признаваться в этом самому себе. Он подсчитал, что контрабанда
пяти миллионов пятилитровых монет из Италии и Южного Тироля через
Форарльберг в Швейцарию уносила двести пятьдесят человек в день.
занятые на каждой границе. Это было пятьсот человек
только за контрабанду. Если он пересчитал скупщиков и коллекционеров в
Больцано, то насчитал семьсот человек. Вместе со своими семьями
он получил около четырех тысяч человек. Это был маленький городок.
Маленький городок стоял в его кулаке, скованный злом, пробираясь сквозь
беспросветные ночи, пересохшие горные ручьи, сквозь
заросшие и обледенелые зимние леса под молотом его воли и мимо
винтовочных стволов пограничников. И у меня не было никаких мыслей,
себя как его, обладателя серебра, кормильца, полководца,
Властелина силы.

Они рисковали своими жизнями ради него. Он никогда не видел ни одного из них. Как
насчет того, чтобы просто увидеть его, когда он разговаривает с вами, внезапно
натолкнувшись на вас на пути контрабанды из чужой ночи, и вы
поверили, что вас схватили, и тогда именно он спас вас в
Служба была, ваше величество!

Четыре тысячи человек, целый район. Но в Эйтопомаре все будет
по-другому! Когда он ехал по разрушенному девственному лесу и
Лесные люди, ботокуды, и как их всех зовут, среди своих
Прими кнут, и поганая маленькая Европа затонула бы позади него!
Там не было бы ничего, кроме его слова. В Эйтопомаре, где
сбудется мечта, которая томила его с детства ... и которая
когда-то начала сбываться. там, на одинокой большой
Остров, который лежал, устремленный в свободу морей, как в сладострастную
Качели, веревки которых были сделаны из волнистых лент. Вот чем он
владел людьми, вот чем была его природа, вот что он победил своими парусами.
над морем, с его мускулами и кровью над людьми, с
его волей над природой, пальмы его насаждений обросли
его богатство, растущее золото, он мог презирать это, потому что
в этом не было необходимости, поскольку он был таким, таким свободным, царем и Богом ...

Но война вырвала его из рая и вернула в
ненавистную маленькую Европу. Он не мог жить в этих странах.
Он чувствовал себя зажатым на пастбище, поедающим траву, как
глупые коровы! Предписанная, привитая трава! Нет! вот как он мог
не для того, чтобы жить. Следовательно, ниже организации государства
он создал для себя государство с законами, которые издавал он один, с
властью над жизнью и смертью людей. С его помощью он хотел
собрать деньги, чтобы основать свою империю в девственных лесах Бразилии,
империю Эйтопомар.

Он был достаточно собой. Какими были для него люди? Его воля
сокрушила ее. Но там, в будущем, в Эитопомаре, не было
никого, кто подчинялся бы его воле.

Постепенно, в условиях обострившегося воображения, Мабузе превратился в
Сон скользил, сковывая его конечности, зажатые между подушками, и
его воображение терялось в мечтах, которые сводили на нет всю тяжесть
материи. Он проспал два часа, погрузившись в черные моря
своих снов.

Затем ему показалось, что по его черепу ударил маленький молоток. Всегда
в одном и том же месте его черепа. Это было хлопотно. Это было неслыханно. У него
было всего два часа на сон между Бухло и Ретенбахом. Кто
посмел ударить его этим молотком по голове?

В какой-то момент он проснулся. Молоток был сигнальным свистком
Голосовые трубки. »Да!« - крикнул Мабузе в динамик.

»Позади нас машина!«

»Нарисовано?«

»Серое пятно на правом фонаре«.

»Как поздно?«

»Половина первого!«

»Где мы находимся?«

»В двух километрах от Ретенбаха!«

»Держите! Это Сперри!«

Машина остановилась. В то же время фары гаснут. Сразу
же гаснут и те, что были на следующей машине. Этот подъехал вплотную. Затем
он остановился. Один голос кашлянул.

«Давай!" - крикнул Мабузе.

Один приближался сквозь ночь. Мабузе достал из
кармана пальто пистолет Маузера. Машинист поставил небольшую электрическую
Зажглась лампа, и в конусе света был виден человек, закутанный в плащ.

»Сперри?«

»Да, герр доктор!«

Рука позволила пистолету скользнуть обратно в карман. »Споерри, держи
Оставайтесь здесь на четверть часа или поезжайте другим путем в
Шахматы. Вы должны быть там вскоре после меня, с половины второго до двух. Я
полон решимости внести серьезные изменения, о которых я должен сообщить вам,
прежде чем мы отправимся в Швейцарию. В противном случае? ...«

»Все в порядке. У меня в машине осталось сто килограммов церий-железа«.

»Вперед! С половины второго до двух!«

Они снова поехали. Прожекторы некоторое время оставались там, где
Проселочная дорога приближалась к австрийской границе, и пограничники
, патрулирующие ее, были очищены. В Шлахтере они снова загорелись, и
деревня поспешно погрузилась в их световые конусы
с призрачным видом.

На полпути к Линдау, где лес переходит в подъем Линдау, он
снова остановился. »Там никого нет?«

»Нет, доктор!«

»Пеш?«

»Я никого не вижу!«

Мабузе нетерпеливо вышел из машины. »Я хочу наказать его. Я
абсолютно хочу, чтобы все были вовремя!«

Он продолжал ждать. Минуты ползли. Мабузе ударил кулаком в
карман пальто на бедрах. Пусть подождет! ... Пусть подождет ...
контрабандист! Нетерпение сжигало его. Он был глубоко оскорблен, как-
то задет своей честью. Контрабандист заставил его ждать...
Господа.

Через пять минут на соседней дорожке зазвенела машина. Он ехал при
слабом освещении. На проселочной дороге он остановился. »Пеш!« - закричал Мабузе.

Мужчина выбрался из открытой машины. »Да, здесь! Это я, господь.
Доктор! Пеш!«

»Сейчас 1 час 45 минут. В 1 час 35 минут должно быть Быть здесь с тобой «.

»До десяти минут дело не доходит. Я тоже уже ждал!«
- дерзко ответил голос из тьмы.

»Если бы у меня здесь был кнут, я бы его ударил. Десять
минут - это пятнадцать километров впереди погони, вы
, ослы! Вы получите от меня две тысячи марок за эту ночь«.

Другой нахально возразил: »А их с моей помощью двадцать тысяч!«

Мабузе: »Придурок - пятьсот тысяч! Сейчас это не ее дело
. Это просто для того, чтобы сказать, кто здесь хозяин, а кто слуга«.

Другой: »Вы не мой Господин!«

Тут Мабузе расплылся в улыбке. »Я не ... они говорят!« Он взревел:
»Однако! Вы можете ехать домой. Они мне больше не нужны. Никогда больше!«

Он уже повернулся к своей машине. Тогда он сказал поспешно и
угрожающе: »Если вам захочется
разослать анонимное объявление, знайте, что в лесу растет пихта. До тех
пор, пока вязание не растечется и не заставит их упасть в собственную грязь. Как
и коллега Хаим. За рулем, Георг!«

Машина продолжала падать.

В районе Бад-Шахен, где виллы с роскошными удобствами
когда они подъехали незаметно, ворота парка были открыты, и, не раздумывая,
Георг нашел выход на черную аллею, ведущую к особняку.
Огни были потушены.

Сперри пришел, пока Мабузе и Георг стояли у входной двери.

Когда Мабузе открыл и включил свет в коридоре, он увидел, что Сперри
был в одежде монаха. »Это не относится к делу«, - сказал Сперри.
»Сегодня мне нужно было срочно перебраться в Швейцарию, а там, в долине Рейна
, кутте лучше, чем фальшивый пограничный пропуск. Последний из
моих находится в Санкт-Галлене. Вы ведь знаете, что я уезжаю туда досрочно.
должен был. Но у меня были списки с Ксавером. Сегодня он отвез их мне
в Альтштеттен. В конце концов, вы не можете отправить это по почте,
в наши дни «.

Затем они сидели в большой обшитой панелями столовой. Георг принес
ночной ужин, который он привез с собой из Мюнхена. Он разогрел его
на электрической плите. Все еще кушая, Мабузе сказал: »Мы
ликвидируем на Боденском озере. Согласно составленным спискам, потери на пять пунктов выше, чем на
суше. Я скупил пять миллионов
итальянских пятилитровых монет. Они приходят после
Южный Тироль, нужно добраться до Швейцарии через Форарльберг.
Организуй это, Сперри. Итальянский посредник - Далбелли
из Мерано. Вы должны отправиться туда завтра. Я даю месяц на это.
С этим мы одновременно начинаем новую область. Швейцария сейчас
резко выступает против импорта серебра. Вот почему конкуренция в сфере закупок
слабее. В Италии достаточно пяти лир. Я
также пробовал использовать французское серебро. Но после
Версальского мира во Франции появилась невозможная связь с бизнесом
которые никого не балуют, потому что раньше они не
были торговцами. Они запомнили друг друга?«

Сперри кивнул, тайно делая расчеты.

»Подождите с математикой, пока я все не скажу«
, - резко оборвал его Мабузе.

Сперри в замешательстве поднял глаза.

Мабузе продолжил: »Мой доверенное лицо в правительстве проинформировало меня
о том, что в следующем месяце в
Баварии будет ликвидирована принудительная экономия на мясе. Факт до сих пор держится в секрете.
Разница в ценах между Баварией и Вюртембергом огромна и будет
оставайтесь значительными в первую неделю, по крайней мере, после отмены. Но
хорошо то, что вы уже покупаете сейчас. Запишите, что я буду ждать до десяти.
Вложите в это миллионы марок. Столько, сколько вы получите, купите.
Балдауфф - профессионал. Они спрашивают Майерле в Штутгарте о приемке. Чтобы
в любое время для выполнения небольшой работы по доставке было достаточно людей, которые были бы мобильны
! Все это должно быть сделано на третий день после издания постановления
. Это будет от тысячи до двенадцати сотен голов крупного рогатого скота
. Опять же, вы немного смотрите на качество. Никакого мелкого рогатого скота. Это
Риск слишком велик. Рассчитайте это самостоятельно, прежде чем вносить
в него какие-либо дополнительные изменения. Есть еще 30 процентов, которые нужно решить. Из них 10 процентов могут быть отнесены
на расходы. Вам нужно будет делать математику точнее, чем в прошлый раз
с Сальварсаном«.

»У меня не было при этом ...«

»Я знаю; как я уже сказал, не совсем рассчитано. Пеш уходит в отставку. Оставлять
Они тщательно охраняют его от Комиссии по ликвидации. Он импульсивен.
Его нельзя отправлять по факсу при малейших признаках. Он может быть слишком
Хаима повесят. Его до сих пор не нашли... Сколько
вы заплатили за церий-железо?«

»Это было дороже, чем ...«

»Это всегда все дороже, чем ... Польша или Советский Союз могут это
сделать. Насколько дорого?«

»Пятьдесят марок!«

»Итак, пятьдесят швейцарских франков. Вы должны это иметь.
Не поддавайся никакому рэпу!«

В трубке под столом раздался свист. »Да, Георг, « воскликнул Мабузе.
»Так ... хорошо. >Рейн< здесь, Сперри. Георг, вы управляете. Не
забудьте сумку с ценными бумагами. Конец! В конце концов, вы путешествуете без каких-либо
Опасность для Цюриха, Сперри?«

»Как только я пройду пограничный контроль, да! Затем я продолжаю путешествовать как
отец «.

»Если вы едете на Рейне, вам ведь не нужен ни один
Пограничный контроль, вы берете портфель и переносите его содержимое
в мой банк. Аккаунт: Инженер Сальбаз де Марте. Вот список:
один миллион немецко-люксембургцев, два миллиона немецко-заморских,
пятьсот штук тысячными марками. Сразу же замените их на
Milreis. Это дешевле, чем через доллары или швейцарские франки.
Сообщите доктору Эбенхюгелю, что в хранилище есть новые документы.
Я позволю ему сказать, чтобы он использовал первый стимул и продал, против
Мильрейс ... есть еще одна трудная вещь, которую нужно сделать: отстранение
людей на Боденском озере, которые работали на меня. Когда они
становятся бесполезными ...«

»Многие все равно больше не хотят участвовать«, - сказал Сперри.

»Я знаю. Это те, кто насытился. Их не нужно
бояться. С моей помощью они избавились от долгов перед своими домами
. Но нужда иногда заставляла меня быть неизбирательным.
Не упускайте из виду всех, у кого нет собственного дома! В Констанце
пороховая бочка. Там живут молодые парни. Когда мы лишаем их щедрых
заработков, они внезапно становятся не более чем мошенниками, сидящими
за восемь дней в тюрьме и речи в гневе. Еще поговорите с
Георгом о том, что там делать. Он должен отправиться завтра. Самым безопасным
было бы отправить их в Иностранный легион. Отправляйтесь на поиски Магнара,
как только вернетесь из Цюриха и Мерано. Отказ от награды
Вы, конечно, нет. Вы отдаете его Георгу, чтобы он распределил его между
пострадавшими ... Поручите Бему продать три моторные
лодки, которые у нас все еще есть на озере, кроме "Рейна". Он
до сих пор носит на кепке фасад королевского Вюртембергского дворца
Яхт-клубы. Под этим это проходит незаметно. >Рейн< остается поблизости,
на всякий случай. Лодка может пройти шестьдесят километров, если ей удастся подняться на
Налог горит. Мы уходим!«

Георг ждал снаружи. Трое мужчин пробирались сквозь
темноту парка к пристани. Они уже слышали тихое дыхание двигателя.

»Один выполнил мою команду: на борту ничего нет?« спросил
Мабузе.

»Кроме церий-железа, ничего!«

»Покончим с этим. Я не бездельник из старого железа!«

Георг побежал вперед. Трое мужчин работали во тьме. Затем поднялись
Вошли Мабузе и Сперри, и лодка сразу же отправилась в путь. Он осторожно ехал
под покровом ночи. Двигатель едва осмеливался пыхтеть. Лейс
потряс каюту, где Мабузе закутался в свою шубу. Затем
он вышел на заднюю платформу, а затем нетерпеливо направился к двигателю
впереди.

Когда они ехали некоторое время, он прислушался. Ему показалось, что он услышал
какой-то шум. Шум доносился до его уха сквозь шум собственной лодки.
 »Стой!« - приказал он.

Георг остановился. И тут шум снаружи затих. Один снова подъехал. И
тотчас же шум на озере вокруг них зазвучал вновь.
.., скоро направо, скоро налево ... Мабузе вышел на платформу, где
шум мотора был менее сильным. Вот когда он услышал это совершенно отчетливо.

За нами следят или, по крайней мере, за нами наблюдают, сказал он себе. Это
уже прокурор Венк? Спокойно и вызывающе он приготовил свои два
Пистолеты. Он размышлял, что ему делать, если преследователи
окликнут его. Он изо всех сил старался разглядеть во мраке маленький флаг
, развевающийся на корме "Рейна". Но было слишком темно.

»Сперри!« - тихо крикнул он в каюту.

Когда пришел Сперри, он спросил: »На чем мы едем? Послушайте, мы
преследуемый!«

»Нет, нет, « сказал Сперри, - мы плывем как швейцарский сторожевой катер. У
меня есть предупреждение, что немцы сегодня мобильны. Именно туда я и направил три
другие лодки. Один едет позади нас, два других
справа и слева. Никто не прошел бы через это. Мы уже в Швейцарии
Фарватер«.

»Сколько вы зарабатываете у меня в год, что так заботитесь обо мне
?« - спросил Мабузе злобным тоном.

»Достаточно!« - ответил Сперри. »Но дело не в этом«.

«Это от любви!" - закричал Мабузе. »Ты хочешь переспать со мной?
Или это чистая благотворительность, которая так хорошо зарекомендовала себя среди вас, швейцарцев, со времен войны
?«

»Ну да«, - просто сказал Сперри.

»У меня в портфеле тридцать три с половиной миллиона. Если бы они
посмели задушить меня, они бы это сделали. Но они не смеют. Это все. В этом вся человечность и любовь, которые вы проявили в прошлом.
Я получил от вас 85677 марок за год, и, кстати ... этого достаточно, чтобы вы
не испытывали жажды убийства по отношению к человеку?«

«Да!" - просто ответил Сперри.

»Тогда вы слуга. Мой слуга. Послушайте: мой слуга!«

»Я слышу!«

»Ты хочешь, чтобы я ударил тебя по лицу? Нет, я не позволю своей коже
соприкасаться с мехом твоего слуги. Я просто плюю в воздух!«

»За борт. Вы ни с кем не ссоритесь. У Боденского озера нет
^почетной точки ^ «.

»^Почетное звание^ - потрясающее выражение. Одно очко размером
с наполовину выдранного клопа. Так же велика, как и честь
людей. Что? Ваш тоже, да? Я полагаю, у вас есть такая честь, которой
нет у Боденского озера?«

»Я никогда их не измерял!«

»Поговорите со мной прилично. Я не выношу их сырных шуток ...«

»Мы приближаемся к берегу«.

»Не уклоняйся, ты!«

»Нет!«

»Она!« - подавленно воскликнул Мабузе, внезапно вспыхнув гневом. »Я
чувствую, как ненависть брызжет из кончиков моих пальцев. Я прижимаю ее
к твоей шее, ты ... Она собака ... Вы, человекообразные. Как будто они были
электрическим проводом в американском кресле для казни. Вот как ты падаешь
, жалкое создание«.

В этот момент двигатель заглох. Шум лодок позади
них на некоторое время затих. »Вот почему он больше не ездит.
Я приказал?« - гневно спросил Мабузе.

»На берегу нет сигнала!«

Тут Мабузе пришел в себя. Он встал, скрипнул зубами и
спросил: »Что случилось?«

»Нам придется подождать. В остальном Колони надежен. Что-то происходит«.

»Давайте подождем! У вас есть оружие наготове?«

»Да, если сигнал не поступит, было бы лучше, если бы мы сели в
лодку. Тогда мы могли бы вернуться к другим лодкам«.

За Романсхорном начал включаться прожектор. Он бросил один
Полоски света в небе. Балка опустилась,
ощупывая тьму, внимательно осматриваясь и задерживаясь, в поисках середины моря.
Вода. Вскоре он снова стремительно поднялся в небо и безжалостно упал
на то место, где остановилась лодка Мабу.

У Мабузе от напряжения дрожали суставы ног.

Но вдруг столб света зацепился за выступающий дом
в Романсхорне, там, где на холме на берегу была новая церковь
. Из этого они увидели в лодке, что другой корабль должен был находиться далеко позади
Романсхорна и не представлял опасности. Их лодка осталась в
темноте. На вокзале на берегу, широко расставив ноги, висело несколько арочных фонарей. Их
свечение играло вдали на черной воде, как бледные светящиеся трупы.
покачиваясь, уходя, снова всплывая.

Тогда Мабузе строго сказал: »Нет, мы остаемся! Скажите Георгу, чтобы он
подключил митральезу давления воздуха к двигателю«.

Сперри ушел.

Под подушкой был аппарат с ядовитым газом. Мабузе вытащил трубку
. Ветер дул с юго-востока, так что для этого было хорошее направление. Он
приготовил маски для себя и своих спутников и попробовал открывающийся
кран.

Вот на берегу появился свет, быстро погас, снова появился, дернулся
, а потом остался.

Двигатель снова зарычал. Вскоре лодка вошла в ручей,
пробираясь между деревьями, он двинулся дальше, а затем осторожно остановился. Мотор
замолчал, и человек подал росу с земли.

Затем Мабузе услышал имя доктора Эбенхюгеля. »Да, « сказал Мабузе, » пусть он сядет
в лодку«.

Какая-то фигура подошла к лодке. »Доктор Мабузе, я, Эбеновый холм. Я
только что из Цюриха. Моя машина виновата в том, что
Колони вовремя не подал знак. Автомобили пограничников теперь ходят с привидениями каждую ночь
. Вы получили мою телеграмму? Что-то происходит. Клерк
предупредил. Он не мог сказать, что это такое. Он узнал только из одного
Ответ его бюро о том, что он
поступил из прокуратуры Мюнхена через Генеральное консульство в Цюрихе«.

»Итак, « сказал Мабузе, сжав зубы, » это
прокурор Венка. Подождите, господин прокурор фон Венк!« Затем
он обратился к Эбеновому холму: »Я никогда не был без опасности и никогда не
погружался в нее«.

»Я хотел сказать, что нейтрализовать опасность можно только из Мюнхена
. Это не значит, что если что-то пойдет не так, мы в Цюрихе будем
виноваты в этом «.

Мабузе резко ответил: »Как вы говорите?«

»Это важно для нескольких людей«.

»Для кого же еще?«

»Для меня, например!«

Мабузе нарисовал в воздухе широкий отталкивающий жест.
Эбеновый холм шумно втянул воздух.

»Я не пил«, - упрекнул его Мабузе. »Как вы можете позволить мне отправиться в
это путешествие из-за такого ничтожества!«

»Я чувствовал, что было важно научить их самостоятельно. Вся почта
сегодня контролируется, люди ненадежны«.

»Кто засвидетельствует мне, что они надежны? Вы тоже человек«.

»Наши общие интересы, доктор. Я просто хотел сказать, что
Опасность угрожает из Мюнхена. В Швейцарии вы были бы в безопасности.
Да, они накопили богатства, которые позволяют им жить в любой стране.
Оставайтесь здесь. С нами они в безопасности«.

»Что они знают об этом? У вас есть мои активы, чтобы управлять ими,
и ничего больше. Только управлять! Баста! Что-нибудь еще?«

Адвокат сообщил о своих последних финансовых операциях
Мабузе. Мабузе взял у него записи, которые тот принес
с собой. Затем он пять минут шагал вверх и вниз по берегу ручья в одиночестве, чтобы
прийти в себя после долгой езды.

»Спурри все еще там?« - спросил он. »Тогда вам не нужно ехать в Цюрих
«, - сказал он ему. »Эбеновый холм забирает папку с собой. Мы
вместе возвращаемся в Шахен«.

На обратном пути Мабузе не мог усидеть на месте. Он
безостановочно ходил взад и вперед по маленькой платформе.
Перед ним вспыхнул световой знак. Три конвойных катера снова окружили их. Вы
Шум исходил, скрытый во тьме, как от призраков.

Мабузе позвонил по телефону через трубку: »Георг, коньяк!«
Услышав это, Сперри пришел в ужас.

Мабузе выпил бутылку до дна за полчаса, которые длилась поездка
. Он был пьян, когда они сошли на берег. Он пробирался сквозь
тьму к дому, опережая остальных, которые, согласно его приказу
, должны были подождать пять минут, прежде чем последовать за ним. »Мы продолжаем пить«
, - приказал он в столовой. »Принеси! Георг!«

Сперри охватил ужас. Он знал, как это сделать. Доктор,
чем больше он пил, становился все более трезвым и жестоким. Самому Сперри пришлось
напиться до потери сознания. Теперь они пили игристое вино, наполовину
смешанное с коньяком.

»Это растворенное золото«, - пробормотал Мабузе. »Сюда! Большие очки!
Георг! Кубки! Сперри, один ход! Сын рисового бегуна! на поезд!
Собачий пузырь, спускайся! В твой собачий пузырь!« Он пил перед этим. «Промахнулся!"
- закричал он, финишировав раньше Сперри. »Еще один! Ты должен блевать! Я должен
видеть, как тебя рвет! Выплюни свою душу, ты, полупереваренная
человеческая падаль!«

Сперри выпил, и в уголках его глаз все перевернулось
вверх дном до глубины, в которую он сам грозил упасть.

»Вы слышали, господин фон Венк? Прокурор в Мюнхене! Твой
Записная книжка! ... Комиссия по ликвидации ... Приказ генерала, нет
... князя ... Прокурор Венк. Нет, подожди ... Сначала мистер Халл.
Тот начал... Споерри, ландскнехт, кишка тонка, пей! Так же, как и я! .., Да
... Халл, Халл, пиши: Герхард Халл! Хубертусштрассе, 34. Поехали с ним!
По очереди. Первый! Как вы сами это сделали. Георг делает
это. Ты помогаешь! Кароцца заправляет его. Ищи помощников! Пиши'! Приказ
... князя! Пей ... Ты... князя, что ли? Эх, какой
князь, кишка, замазанный сапог, какой князь? ты ... из
Он был принцем Людовика XIV, императора Эйтопомара на юге Бразилии. Одно слово из его
уст, и у тысячи женщин кровоточат ребра, а пятьсот мужчин
больше не могут рожать. Одно-единственное слово! Один жест! Не улыбайся,
или я кастрирую тебя битым стеклом!«

Он разбил свой кубок и угрожал Сперри осколками.
»Напиши я... я, « стонал тот, » напиши я... я уже написал«.

«Тысяча женщин и пятьсот мужчин!" - закричал Мабузе.

»Доктор?« - робко спросил Сперри, поглощенный своими чувствами.
Пьянство, полное тупости, пугает. »Знаю ли я... я не сейчас
.., белый ... Корпус! Я? Хубертусштрассе, 34 ... я? Вы серьезно,
доктор?«

И вдруг Мабузе, как ни был он пьян, встал как вкопанный. Он взревел:
»Тебе?« Затем он ударил Сперри кулаком по
лбу сверху вниз, и тот вместе со стулом упал на пол.

»Иди спать, Георг!« - закричал он, охваченный гневом. Он
оставил Сперри лежать без сознания, как он упал, и ушел.

На следующее утро Сперри уже сидел в столовой, когда пришел Мабузе. Мабузе
позавтракал в постели. »Покажите свои записи!« - приказал он Баршу.

Он пролистал их, нашел адрес Халла, написанный крупными падающими буквами
между ними, и вернул книгу Сперри.

«Хорошо!" - сказал Мабузе.

Сперри подполз к нему, как собака, в страхе подстерегающая
подошву ботинка.

Наверное, это то, что сделал Мабузе. Это успокоило и примирило его. Он стал
разговорчивым. Для Сперри это было похоже на глухое маленькое счастье, что
Господь стал добр к нему, что ужасная воля, исходившая из
огромной головы этого могущественного человека, обрушилась на него с добрыми намерениями.
Он сказал ему несколько слов и выразил ему признательность.

»Сперри, « сказал Мабузе, - я поеду с тобой в Констанцию. Очень
важно, чтобы молодые люди не делали нам глупостей!«

Вот где сияла Сперри. »Да, если они увидят господина Доктора, то
бояться нечего«.

Эти двое оставались на вилле в течение дня. Мабузе выпил,
но заставил Сперри больше не участвовать. К обеду он уже был пьян.

Сперри, утомленный мозгами и кровью после сильного опьянения
прошлой ночью, слишком мягко беспокоился о Мабузе. Он
тайно пытался с помощью наивных уловок отговорить его от употребления алкоголя. Но
Мабузе вскоре понял это. »Прочь отсюда! Полную бутылку сюда! Чтобы это
больше не повторилось!« - сказал он.

Он должен был пить. Он пил и воспламенял свой злой, сильный дух.
Его воображение находило в состоянии опьянения идеи великих дел, когда
оно, по его воле, не допускало никакого отвлечения внимания вовне, и опьянение
запирало его в себе, как в замке тысячи и одной ночи.

Этого никто не понимал. Алкоголь был для него сказочником, был для него
потоком, несущим в глубине сок жизни и способным черпать
было достаточно. Он купался в нем, как в любви к женщине, в
плавных переходах, переходящих в новые, непрерывные траектории.
Разрушил все законы и позволил ему самому неограниченно, безудержно
расти, расширяться за все пределы ... его собственная система, его
собственный мир и солнце.

»Сперри, как тебе нравится Европа?« - кричит он.

»Хорошо, доктор!« - любезно беззаботно отвечает Сперри.

Тут Мабузе кричит на него: »Ты не поедешь со мной в Эйтопомар, мой
Богатый! Европа - это войлочная вошь. Один заползает другому в мех. Все
переползают друг друга. Они топят себя нефтью. Все лобковые вши,
паразиты, вонючие, тайные, кожный зуд. С
нефтью, потому что вы знаете, вы не зарабатываете на этом. Поры на коже - это
уже кратер для вас. Но если я буду в Эйтопомаре ...
Сперри, ты не пойдешь с нами! Сейчас я пойду спать. Увидимся позже«.

Мабузе выскочил наружу. В спальне на своей кровати, одетый,
он еще несколько минут лежал, как будто он сам был космосом, свободным от
границ и пространств, извергая на себя потоки лавы своей воли
и первобытная грязь, кипящая сквозь тысячу ночей навстречу одному дню, который
должен был передать ему в далеком царстве всю власть над жизнью и смертью животных,
лесов и людей в его две жадные руки.

Вечером, с наступлением сумерек, они выехали в Констанцу.

Мабузе был трезв, молчалив и угрюм. Его воображение
уже обработало жесткими ударами, ощутимо отозвавшимися в его нервах
, стаю молодых парней, которые жили в этом городе
, зажатом, как клещ, на границе с тех пор, как было заключено перемирие для
он был активен до того, как умер его отец. Из этого же города он начал,
когда война выгнала его из собственного и самовластного царства его
плантации на Соломоновых островах обратно в Европу, и
здесь он оказался не в лучшем
положении, чем тогда, когда, сдав экзамен, он пересек Южное море в обмен на
Он сменил профессию врача в городе на юге Германии.




 VI


Венк проснулся от ощущения холода, от которого его бросило в дрожь
. Он натянул пальто, думая, что это
соскользнувшее покрывало. Вскоре он осознал свое заблуждение. Он поднялся.
Ошеломляющее чувство, все еще удушающее воспоминания, пронзило
его вены. Он медленно приходил в себя. Он сразу увидел, где находится. Здания
замка светились сквозь ночь.

Он резко вскочил и ушел. Наполовину застывший. Ему приходилось прыгать вправо,
влево, взад и вперед, чтобы вернуть тепло своему телу
. Сколько было времени?

Он потянулся к часам. Она отсутствовала. Затем он обыскал свои карманы.
Его бумажник тоже пропал, а вместе с ним и его деньги, и его
Книжку. Он попал в руки грабителя. Странно ... как
получилось, что он свел счеты с жизнью?

И вдруг он почувствовал дикий ужас. Он схватился за
голову и сильно сжал виски, пытаясь справиться с чувством отчаяния
. Его записная книжка тоже отсутствовала. В этой записной книжке было написано
Адреса, наблюдения, сообщения, инструкции, планы ... Первое,
что он вспомнил об этом, была первая страница, на которой была вся
история с отметкой Халла в 20000 марок ...

Венк теперь бежал степенно. Как будто он мог догнать свою записную книжку! Он
он был так потрясен, что у него перехватило дыхание. Что-то ускользнуло от него. Он остановился
, задаваясь вопросом: что теперь делать? На ближайшую станцию? Но сколько
сейчас времени? Может быть, сейчас пять часов, может быть, только один! А
первый ход? Ждать ... ждать четыре, пять часов перед закрытой станцией
!

Разве он не должен был разбудить кого-нибудь в замке? Тогда он должен был бы рассказать.

Нет, в этом не было бы никакой цели. Теперь шуметь! Шофер работал по
поручению светловолосого бородача. Это было несомненно! Неужели тот
узнал его в его маскировке и так ловко и смело выполнил работу?
направленный вперед по пути? Или это была система, что тот, кто
кажется каким-то подозрительным, с самого начала был проверен таким образом
на наличие почек? Или, может быть, все-таки это могло быть просто ограбление
, в результате которого книга оказалась вместе с ним?
Усевшись на подушку, он, вероятно, открыл газовую трубу, потому что, когда он вошел, в машине не было газа
. Это было так предусмотрено. Нет, это было не так. Это было
намного проще и безопаснее. Гид смог открыть газовый
кран со своего места. Конечно, так оно и было!

Тем временем Венк уже шел по проселочной дороге, и только в
наполовину осознавая свое решение, он вернулся пешком в направлении
Мюнхена. Он ушел так быстро, как только мог. Иногда
ему приходилось останавливаться, чтобы переждать и отогнать чувство шатания, которое
хотело овладеть им и придавить его на дороге.

Возможно, это было последействием газа. Что это был за газ, который
действовал так быстро и был таким безвредным? С таким же успехом можно было бы ввести в него
смертельный газ. Тогда бы от него точно избавились!
Почему только в наркотический газ?

Должно ли это быть предупреждением?

Теперь у тебя была его записная книжка! Может быть, вы не хотели от него ничего
, кроме его записной книжки! Остановка на его маленькой записной книжке! Что
еще было в нем? Какие еще имена у него были внутри? Карстенс ... и все
Впечатления от игровых автоматов с белокурым
бородатым и старым профессором, а также от отеля Palace. И все дома, в которых играли!
Это было ясно. Вы хотели иметь только его книгу. Это было удачным. Это было
из-за этого. Это была для него милая маленькая трогательная книжка.

Он шел все быстрее и быстрее. Дома спали в сельской местности.
Населенные пункты спали. Пригородные улицы спали. Они ползли к нему
, как бледные липовые черви, ползущие по ночам, спали на
плоских полях, в которых были засыпаны остатки снега, и светились во
тьме лицом к дороге, как будто их
бросили на тропу в призрачном полусвете, чтобы посмотреть,
кто идет по ней. Это потрясло Венька.

Но когда подошел трамвайный вагон, он успокоился. Вскоре он разобрался
в себе и бросился в город, к своей квартире. Он прибыл
в свою комнату совершенно измученным, переодетым в одежду
на кровать и впал в секундное бессознательное состояние, из которого он
сразу же погрузился в укрепляющий сон. Только к вечеру он проснулся.

Первое, что пришло ему в голову, было то, что отныне на
карту поставлена его жизнь. Он спокойно взял его. Это было само собой разумеющимся. Он
боролся со злом. Его место битвы всегда находилось там, где проходила граница
между бытием и разрушением. Он спросил себя, стоит ли этот предмет
ставки, и в следующее мгновение ответил сам себе:

Об этом нечего и думать. Люди освобождены от
Зверинец. Это был его офис, его долг, его смысл в том,
чтобы помочь им избежать опасности. Никакого страха перед людьми! Ни
тела, ни души у него не было с тех пор, как его духу посчастливилось
почувствовать себя сопереживающим кризисному периоду новой Германии
... видеть себя частично ответственным за возникновение этого периода, но
также и за его преодоление.

Но одно: подходил ли он к другому? Разве ему не
нужно было скрываться за тем, что он с самого начала поставил свою жизнь и свои силы на
тщетное предприятие? Противник, казалось, превосходил его. Этот
Противник работал в темноте.

Были ли руки Венка достаточно сильными, чтобы протянуть руку и удержать то, что
в виде темных сил надвигалось на них, чтобы раздавить их?
Был ли он достаточно силен против этого времени? Потому что его противник был более чем
фальшивомонетчиком, преступником ... это было все время,
когда военная катастрофа вырвала его из адского шока
творения и обрушился на мир и его родину.

Он понимал, что против такого противника
ему придется продолжать плести сети, если он хочет поймать его. Он должен был выполнить свою
Противопоставить организацию преступнику. При этом ему не разрешалось,
как и прежде, учитывать в своих товарищах по завету духовные силы,
которые он хотел привести в соответствие с самим собой. Он должен
был отправиться за помощниками в лагерь врага.

Сразу же он подумал о женщине, которой помог совершить странный и
сомнительный побег. Он сразу же поехал к Шраммам. Да,
она сидела там. Как всегда, она просто смотрела. Он подсел к ней. »Вы
не играете, господин прокурор?« - спросила она.

»Нет, их пример сделал для меня наблюдение более интересным, чем
игра«.

»Наблюдать за этим, - тихо засмеялась она в ответ, - нехорошо с окружным прокурором
... для товарищей по команде!«

У Венка возникло тихое подозрение, как будто это было
сказано с побочным намерением, насмешливо или скрываясь, но он не мог с этим справиться;
во всяком случае, на службе у другого. Наверное, он сидел и играл вместе с ней. Да,
возможно, эти двое тайно действовали вместе.

Он наблюдал за ней. Но она сидела там безмятежно и бездействовала. Она бросала свои
сверкающие взгляды во все стороны. Он сказал ей на пробу: »Вы
сами видели прокурора в когтях играющего дьявола. Существование
Заклинание призвано для товарища по команде!«

Он сказал »за« товарища по команде и подумал: теперь она вздрагивает,
замолкает, быстро смотрит на него. Он кое-что о ней знает. Он удивлялся, что может так
хладнокровно и расчетливо обращаться с ней.

Но она продолжала сидеть спокойно, просто принимая его слова с
светской улыбкой.

Она красива, и в ней есть что-то от тайной, сдержанной силы
. Мужчины играют на деньги. Было бы более мужественно, если бы ты позаботился об этом.
Жена играла, подумал он про себя.

Через некоторое время она слегка наклонилась к нему на подушке
и сказал тихо и с игривой настойчивостью: »Я был
здесь в тот вечер, когда Баш проиграл!«

»Я знаю, да«, - ответил Венк, озадаченный и вопросительный.

»Вот где вы тоже играли, господин окружной прокурор«.

»Ну да, я играл. Я же только что это сказал!«

»Да, я имею в виду, вот где они играли! В первый вечер, когда они
пришли с Халлом, они тоже играли. Но это не было сыграно. А
вечером со старым профессором, я не совсем понимаю, было
атмосферное возмущение ... Не так ли?« - спросила она вдруг с
нежной и совершенно женственной любезностью.

Венк вошел. Он спросил в ответ: »Вечером со старым профессором?
С каким старым профессором?«

»Когда ты приехал из провинции, как твой дядя«, - озорно улыбнулась она.

И тут Венк увидел, что она узнала его. Он сделал разочарованное
лицо. Но она попросила его не печалиться из-за того, что
узнала его.

»Они были хорошо замаскированы«, - сказала она. »Но я не мог поверить, что
в Мюнхене на персике были две такие маленькие милые обезьянки,
которых китайский камнерез выковырял из аметиста.
Кольцо было у меня в первый раз, когда я его увидел, между глупыми
Бриллианты на глупых мужских пальцах так хорошо смотрятся«.

Венк выжидательно посмотрел на нее. Кем она была? Затем она продолжила: »А
именно, что это циркулирует и в наших кругах«, - оглядывая стол
-- »Были мужчины, у которых было что-то вроде вкуса ...«

»Ее искрометная ирония, - возразил Венк, вникая в ее тон, - я полагаю,
не требует« нет»или" да "! Уже то, что мое кольцо привлекло их внимание и
что они так дорожат его домом, также переводит их в
круги, отличные от тех, в которых они себя проявляют «.

»Я был стюардом на восточноазиатском пароходе. Но война
отняла у нас корабли и профессию!«

»Тогда могу ли я сделать вам комплимент за то, что вы похвально продвинулись по сравнению со своей
прежней профессией?«

»Я не глупая!« - улыбнулась она.

»Нет ничего более ненужного для заверения, госпожа графиня«.

В глазах красивой женщины был очень краткий миг, в течение которого
он словно незаметно застыл в нем. Знал ли он, кто она
такая? Хотел ли он немного поиграть с ней, и будет ли он теперь сам
дику было известно, что она тайно посещала такие места?

Венк рассмеялся: »Или ее платок, украшенный короной
, выходит из чемодана графини, путешествовавшей в Восточную Азию? .., Сказал Шерлок
Холмс. Мы квиты, любезнейший. Мы оба хотим исправиться и
быть более осторожными, когда идем среди смертных. Я надеваю
на палец глупый бриллиант. Вы вышиваете вензель без короны на
своих носовых платках, госпожа графиня ...«

Она взволнованно воскликнула: »Ура!«

»Но даже это мимикрия ничего не даст!«

»Я их не понимаю!«

»Они хотят заставить меня сказать им лесть. Я
тщетно ищу басню, чтобы придать моим мыслям платье,
позволяющее под символом сказать вам, что«графиню" нельзя
подавлять в себе".

Он собирается пригласить меня на суп прямо сейчас! Он хочет приключений со мной!
сказала она себе. Это очень взбодрило ее. Она пришла
сюда в поисках излишков жизни, кормящих грудью, ни к чему не обязывающих приключений
под своей маской, и нашла прокурора.

»Мне не нужно было обходить Шраммса, чтобы сделать это!« - улыбнулась
она про себя.

За столом сегодняшняя игра прошла без сенсаций. Она решила
сделать шаг в сторону, если прокурор туда сунется.

Она насмешливо сказала ему: »Вы умеете облекать свою лесть в такую
же хорошую маску, как и вы сами, господин окружной прокурор. Я должен
принять их, так как они застают меня врасплох, незамеченным«.

»Я просто имею в виду, - настаивал Венк, - также удаление короны с вашего
Монограмма, если использовать популярное слово, не снимает благородства
с вашего лба «.

»Я надеюсь, что они все еще маскируются!«

»Как очарованный читатель сентиментальных романов, вы имеете в виду. Однако,
Милостивейший ... Но разве это место для продолжения нашего разговора, который
, возможно, жаждет более серьезного поворота?«

Она ответила, глядя на него сверху вниз, надменно и
задумчиво: »То есть я хочу сказать, вы приглашаете меня на ужин!«

»На самом деле я не хотел этого говорить, потому что не осмеливался«
, - быстро возразил Венк, узнав ее. Он почувствовал, что она имеет в виду, что он хочет
начать с ней любовное приключение. С обычным способом о
ночном ужине с шампанским. Теперь я могу, сказал он себе, чтобы помочь ей.
победить, не совсем обмануть ее мнение и в то же время не
оправдать ее догадок, и, поскольку она думает, что я угадал, то пусть у нее
появится чувство превосходства надо мной. Она не должна смотреть на меня
как на глупого парня. Платок с короной кажется настоящим
. Она не приходит из-за денег. Потому что она никогда не играет. Значит, кто-то из присутствующих привел
ее сюда или какое-то приключение, о котором мне
нужно узнать. Как бы то ни было, чтобы завоевать ее, я должен
быть сильнее того необычного, что привело ее сюда.

»Что вы можете мне предложить?« - спросила она немного легкомысленно.

Но Венку показалось, что за
легкомысленным тоном он чувствует что-то существенное. Тогда он ответил быстро, совершенно интуитивно, и как только он
это сказал, он испугался, что это было неудачно: »Великие приключения!
Действительно большие приключения!«

»С вами?« - спросила она, с другой стороны, также не задумываясь. »Чем
Любовник или прокурор?«

»Со мной как с детективом!«

»Вы можете это сделать?« - спросила она пренебрежительно.

»Должен ли я дать им несколько образцов? Вчера вечером я сел в машину.
заманенный и сброшенный на скамейку в парке Шлайсхайм, оглушенный газом, при четырехградусном морозе
. Уже сегодня, двадцать четыре часа
спустя, я знаю, что человек, который это сделал или заставил это сделать, - это тот самый человек,
которого вы недавно видели играющим роль старого профессора, и что этот
ученый старик Хаус - тот самый человек, который у
вас на глазах, со светлой пышной бородой, забрал у Баша его деньги«.

»Это правда?« - спросила она суровым голосом.

»Да«.

»Который ... там ... сидел ... с рыжевато-русой пышной бородой!«

»Который сидел перед Башем, как хищник ... да!«

»А что ... я должен? Что ... я должен делать при этом?«

»Помогите мне найти этого человека, от которого люди
должны быть освобождены«.

»Я восхищаюсь им!«

»Я не пренебрегаю его силой. Но есть и силы, которые являются злом
...«

»И, следовательно, более человечна и выше тех, кто называет себя хорошими!« - воскликнула
она, и ее бюст, стройный и полный самой зрелой молодости,
напрягся перед Венком в негодовании.

»Теперь я понимаю вас, милостивая госпожа. Послушайте: не человек и
не больше ... сила есть сила. Вы не можете изменить их масштабы, чтобы
Ставьте измерения рядом друг с другом, но только их сущности. Человек
- это все, как добро, так и зло. Злая сила всегда извлекает выгоду только из
уничтожения добрых сил, и эти выгоды всегда только для
одного Разрушителя. Добрая сила приносит пользу всем, не жертвуя своим
Лишить владельцев той реальной, необработанной прибыли, которую стремится достичь только тот, кто находится за пределами
злых сил. Какой из них более благородный? это должно быть
Вы задаетесь вопросом и следуете ей, когда в вашем характере есть
избыток сил, которые вы не можете использовать в социальном порядке, к которому вы принадлежите.,
не можете заниматься активным делом, но и не хотите оставлять
его без дела ... Кстати, вы обращаете внимание на наш разговор. Я подозреваю,
что у белокурого Бородача повсюду есть агенты. Позвольте мне попрощаться
с вами и попросить у вас возможности поделиться нашими
Продолжайте развлекаться«.

»Приходите навестить меня завтра! К чаю, пожалуйста. После Тутцинга. Графиня
Телд«.

Она пожала ему руку. Венк, которому это имя удивительно объяснило связь с
побегом в ту ночь, когда вошел граф Телд
, поцеловал тонкие пальцы, с одним разом безудержно сжав их.
Отдаваясь красоте и снова играя с безумной мыслью,:
Почему люди охотятся, а не любят эту женщину?

Удовлетворенный этими представлениями, он ушел.

Оставшись одна, графиня сказала себе: у нас, женщин, нет
Воображение. Это правда. Я искал приключения среди тех
, кто был поглощен игрой, и когда оно пришло, я поверил в сделку о любви. Но
вот, это мужчина! Он ставит свою жизнь перед своей задачей, и
больше, чем его жизнь, ни один человек не может простить, да и не за что
Сильнее и нет ничего прекраснее его жизни! Если бы у меня была возможность
пришел бы, чтобы сделать это!

Она была полна решимости следовать за Венком и была всецело
предана его мыслям. Она оттолкнула свою жизнь так, как она вела ее до сих пор:
днем леди, а ночью в погоне за смелыми и
мрачными вещами, которые так и не сбылись, далеко от нее.

 * * * * *

На следующее утро Венк обнаружил под своей почтой небольшую
заказную посылку. Когда он открыл его, внутри лежали его часы и
бумажник со всеми деньгами. Не хватало только записной книжки. На одном
В записке машинописным шрифтом было написано следующее: »Я не
Обшивщик трупов. Вещи, которые мой сотрудник
забрал у вас по ошибке, я настоящим возвращаю вам. Записную книжку я храню, потому
что ее содержание касается меня. Balling.«

Венк не удивился. Тот играл на десятки тысяч. Что ему
сто марок и золотые часы? Кроме
того, ему больше не нужно было получать уверенность в том, что аншлаг действительно принадлежал ему и, в более узком смысле, его записной
книжке. Сунув часы и
сумку, он вернулся мыслями к соблазнительной
графине.

Во второй половине дня он был принят ею. Она жила в большом
доме, обставленном очень богато, но со вкусом, который
ранил чувства Венка. Потому что со вчерашнего дня его представления о графине
несколько продвинулись вперед, и ему было
бы приятно, если бы он чувствовал, что она находится в более тесном
согласии с ним, чем это доказывал декор этого дома
.

Прямо на стене большого зала кистью были нанесены
человеческие изображения растянутых призм и изгибающихся кривых, деталей машин и
Бычьи четверти измельчены. Цветные хлопушки стояли там, прижавшись друг к другу,
пытаясь заставить вошедшего поверить в ярость того темперамента
, который ее породил. »Ах, вы, маленькие и крутые,
вы!« - сказал Венк, подходя к ним. »Вы можете вытащить любого из вас
, и у того, кто рядом с ним, в жилах не будет столько крови, чтобы
он заметил исчезновение своего брата. Вы такие холодные«.

Слуга, в костюме, темная строгость которого была изысканно подчеркнута несколькими
маленькими серебряными пуговицами и синими прядями, подал ему руку.
Снял пальто и шляпу и пошел вперед. Графиня ожидала его за чайным столом.

»Мы недолго остаемся одни, « сказала она, » мой муж приезжает в пять часов!«

Но Венк был лишен настроения из-за того, что этот дом
был украшен.

Прежде чем ответить, он бросил мимолетный намекающий взгляд на
стены комнаты.

Графиня только рассмеялась. »Это мой муж«, - сказала она. »Я считаю
все это идиотизмом. В конце концов, что из этого выйдет, если вы
покрасите блузку, протрете свежеокрашенные двери сарая
и скажете зрителю: Симфония Бетховена? Но, давайте позволим каждому
его. Или господин прокурор тоже экспрессионист?«

»Я не могу этого утверждать«, - ответил Венк. »Они утверждают, что они
новые и разные. Но между собой все
они, в конце концов, говорят на одном и том же секретном языке. Но наше искупление происходит только от одного
Личность!«

»Вы хотите быть искупленным?« - спросила женщина. »Разве они не искупают себя
сами? В вашей профессии? Я имею в виду, в вашей деятельности? Другой
Спасения, внешнего спасения, в конце концов, не существует!«

»Это правда«, - просто сказал Венк, и изображение женщины вернулось к нему
догнал, который преследовал его со вчерашнего дня и оставил, когда он вошел в
дом. »Кстати, это то же самое, что мы
обсуждали вчера, когда говорили о противостоянии сил добра и зла.
И это то, что я хотел сказать вам сегодня снова«.

»Я, наверное, вас поняла«, - возразила графиня. »Я могу признаться
вам в этом, да: сначала я думал, что вы ищете
любовного приключения. Это было очень забавно для меня. Потому что, видит Бог, я искал
что-то другое в игорных домах«.

»Вы найдете то, что ищете, в моей работе, госпожа графиня«
, - быстро вмешался Венк.

Внезапно слуга в черном костюме с
серебряными пуговицами и синими стилизованными прядями, бесшумно стоявший позади кресла
графини, наклонился к ней и что-то прошептал.

Графиня сказала Венку: »Мой муж!« Она спокойно и долго смотрела
на Венка, а когда граф подошел, она представила двух джентльменов друг другу.

Граф Телд был чрезмерно худощавым, с преувеличенным
Бодрый действующий мужчина. Он был поразительно молод. Он был
элегантно одет с претензией. У него была особая игра рук,
с кольцом, постоянно выходящим на первый план, в котором камень
Венк был погружен в себя так, как никогда его не видел.

Это мог быть дымчатый топаз, но он был пронизан кровавыми вспышками,
которые, растекаясь молочно-белым цветом по краям, перекрывали маленькое прозрачное медовое свечение
прозрачной породы. И в середине, там, где встречались все эти
яркие вспышки, они выделяли жемчужинку, островок размером не
больше крошечной линзы. Но она была синего цвета, что
Сапфир стала меланхоличной и замкнутой... Так подумал Венк
, не отрывая взгляда от камня.

»Он немного великоват для моей руки«, - сказал граф, который
Взгляды посетителя таким образом ответил: »Но камень
такой ... как бы мне обозначить его необычность ... ну, я не говорю
ничего другого, как рассказ об Эндивиане, который, несомненно
, вам известен, и о котором он есть и у меня. Он привез его с собой из
Пендераппопимура«.

»Это сейчас модный торговец драгоценными камнями?« - спросил Венк, который был
немного обеспокоен и никоим образом не фигурировал в кадре.

»Господин фон Венк, « серьезно сказала графиня ... »Эндивиан - теперь самый
модный молодой Гете этого квартала.« Затем она засмеялась: »Нет!
Поэт Эндивиан получил камень при дворе Абтимурксера II вместо
кубка из стихотворения своего духовного отца ... Вы знаете:
золотую цепочку мне не отдавайте. А когда он вернулся, он выписал его из
Германия, так сказать, как Папа Роза добродетели:
он должен быть его величайшим поклонником. Выбор сделал мой муж. Лучше бы он
дал его мне«.

»Почему ты не влюблена в него, как я?« - с мягкой улыбкой спросил
граф Телд, с любовью глядя на нее.

»Питер Реш застегнул свои бумажные чресла. Это дает тебе на это
ответ!« - засмеялась графиня в ответ.

»Тьфу, Питер Реш, - сказал граф. »Он один из прибывших
Импрессионисты. Кстати, я сделал новое приобретение,
дорогая«.

»С теми, у кого нет присяжных?«

»Вы все еще можете купить картины в другом месте? Там вообще ничего не осталось...
И возникает совершенно ясное, несомненно, отчетливое ощущение: если
бы этот темперамент художника мог обойтись и без красок
... Это начало абстрагирования от всего, что нуждается в вспомогательных средствах для передачи
видения постороннего сознания, которое в
Творение выходит за рамки рассматриваемого искусства «.

По-видимому, серьезно, графиня ответила: »Слава Богу, вы продвигаетесь
вперед. Теперь, если бы у нас был гений в области музыки
, который мог бы обойтись без шума звуков, чтобы поделиться собой, мир был бы на
пути к своей цели «.

Граф в восторге: »... Ужасная безветрие ... в двух
Синие ... которые швыряют друг друга в мировую гармонию, как по небесной лестнице между бурей
и молнией ...«

»На что Бог оставляет Свой трон, уважаемый господин прокурор, говоря:
Мое создание настигло меня, прощай!«

Таким образом, разговор продолжался еще некоторое время, и
через час Венку ничего не оставалось, как порекомендовать друг друга. Ему
было грустно, когда он ехал домой.

Не успел он просидеть за своим столом и четверти часа, как ему вручили письмо
. Он читал:

 »Уважаемый мистер фон Венк,

 мне жаль, что наша встреча прошла не так, как мы
оба думали. Не поэтому я пишу вам, потому что мы
можем перенести наши разговоры в другое место и в другое место.
 Время да возобновить. Но может случиться так, что вы покинули наш дом
с ощущением, будто мой муж был чем-то вроде
"маленького дурака". Даже в моих глазах. Я
виноват в этом, и поэтому я так спешу вызвать вас,
эту ошибочную оценку, сделанную мной по вине одного из
 Не позволять людям укореняться в себе. Это правда, мой
 Манн покупает экспрессионистские картины. Но это более
символично подытожить. Я всегда находил, что чем > глупее <
человек появлялся при первой встрече, тем более жестоким он был
 если бы он приблизился к одному
из них, вы бы снова встретились с ним в более серьезные моменты.

 До свидания ... когда? и где? ... Их

 Графиня Дуси сказала«.

»Ее зовут Дуся!« - сказал Венк вслух самому себе. »Люби ее! Поцелуй
ее! ... Отлично! ...« Это захлестнуло Венка, как водоворот жаркого климата,
которого он всегда жаждал ...

Затем он встал, стряхнул с себя влажную, теплую дрожь и
резко сказал самому себе: »Это прекрасный путь к
преступнику ... через влюбленность в красивую женщину«.

Зазвонил междугородний динамик. »Здесь, Халл!«

Халл сообщил ему, что открылся новый игровой зал. Ему
нужно было с ним познакомиться. Зал был не только приспособлен для игры в большом
, по крайней мере, на сто человек, но и снабжен
механическими приспособлениями, которые в случае появления
полиции могли превратить его в развлекательную программу. Однако
даже он пока не должен знать об этом. Но Кароцца
оставила у него письмо. Она ведь всегда была в курсе всех сенсаций в этих
кругах. Вам также следует взять с собой Карстенса. Только
Халл не знал адреса зала. Им пришлось бы
довериться руководству Кароццы. Однако она ничего не знала о том, что он знал о письме
.

Была назначена встреча, и в десять часов Венк поехал
в кафе "Бастин", откуда они собирались отправиться.




 VII


Дом, в который они вошли, находился на окраине внутреннего города, на одной из
уродливых ровных улочек, ведущих в Швабинг. Снаружи
он отличался ничем не примечательным фасадом, как и все его соседи. Это был один из
магазинов и многоквартирных домов. Ставни перед магазином на Эбнер-Эрде
были закрыты. Надписи невозможно было
прочитать в темноте. Венк запомнил номер. Это было число года его
рождения: 76!

Один вошел в грязный дом на подъеме, где
тусклая перегоревшая лампочка светилась с тем печальным
безразличием, которое разделяли несколько десятков незнакомых,
часто менявшихся жильцов таких домов. Один поднялся на два
Лестницы. Перед ними открылась массивная дверь, и из
В боковом коридоре свет падал на бедную лестницу. Коридор был
братом лестницы. Он был совершенно пуст. Дешевый бегун,
потертый, меланхоличный в своем возрасте и запустении, черно
-белый кубик прошел через него. Стены были оклеены старыми обоями
. »Забавно, - сказала Кароцца. »Но просто подождите!«

Тут из коридора отворилась узкая дверь. Источник света
погрузился в кромешную тьму. Поток роскоши упал в поле
зрения. Открылось небольшое фойе с обивкой, шкафами, буфетными столиками
. Пахло шампанским и холодными тарелками.
Там сидели какие-то люди, незнакомые. Они сбросили пальто и прошли в
игровой зал.

Да, это было что-то новое. При входе он напоминал
комнату для прогулок в известных парижских развлекательных заведениях. Один смотрел через люки или
ложи на панель, освещенную светом. Эта тарелка была
игровым столом. Он был огромного масштаба.

В центре было круглое отверстие, в котором стояло широкое вращающееся
кресло. Это было место владельца банка. Вокруг стола были
устроены места для игроков в виде лож. Каждая ложа -- были
ложи на одного человека, на двоих и на четверых -- располагалась в отдельном
Темный утопленный, с мягкими сиденьями. Через занавеску можно было
вы полностью отделяетесь, и решетка, которую вы, парижане,
Подражая театру, смог воспитать, довершил аппарат.

В нем можно было играть как в маске. Можно было, не будучи узнанным
или даже замеченным, потакать своей страсти.

Две миниатюрные направляющие шли от каждого места к держателю скамейки. На
каждой было по одному весу. Он был предназначен для продвижения ставки и
возврата возможного выигрыша. Сумма была
известна по скользящим цифровым табличкам. Одно нажатие на кнопку
доставил транспортное средство к месту назначения.

На потолке, окруженном стенами ложи по кругу над столом
, была изображена игра лошадей разных цветов. Коньки
были вырезаны из латуни в виде силуэтов скульптором-экспрессионистом
и раскрашены медной эмалью в разные цвета
. Они приводились в движение держателем скамьи с помощью рукоятки
. Под лошадьми в центре висел небольшой прожектор,
который, тускло освещенный снизу, отбрасывал свой свет на потолок.

В этом свете лошади бежали к потолку, и потолок был
ярко раскрашен спектром цветов в кругах, так что всегда был яркий свет.
Лошадь бежала против темной, а темная против светлой масти,
преследуемая их тенями. Это привело к беспорядку,
который, чем быстрее бег, тем больше увеличивался.

Мишень была образована тонкой полоской лампочек, утопленной в
потолке. К каждому ложу была прикреплена система зеркал
, по которым можно было безошибочно определить победителя.

Венк и его компания заняли места в ложе на четыре
персоны, которая, казалось, была отведена для них. Кароцца и Карстенс
сидели впереди вместе, за ними двое других джентльменов.

Владелец скамьи, когда все ложи заполнились, поднял свой
очень элегантный фрак с середины стола и, как по
механически вращающемуся диску, медленно обойдя свой стул,
произнес следующую речь:

 »Дамы, господа!

Это дом >Форт<. >Форт< объединяет корень старк и корень
Счастье. Мы живем в красочное время, и наша компания
постаралась удовлетворить ваши растущие потребности. Вы можете
играть здесь: Соло! ^; deux! en compagnie!^ Как вы хотите. Соло, сделав
Ты прячешься, как в домино, в ложу к человеку
, равному этой прекрасной даме, которую, однако, я вижу не больше, да
и не подозреваю, чем розовый куст цапли в ее волосах ... Вы можете, если вы
любите друг друга и видите в соединении сердец ^captatio
benevolentiae ^ для счастья, быть вдвоем из всех присутствующих.
например, уединиться в мрачной беседке той ложи, где
элегантный кавалер только что встретил свою даму ... я, конечно, только догадываюсь; ибо
отсюда я вижу не более, чем
фигуры, поставленные на удачу, построенные перед подносом ставок ... На потолке
, дамы и господа, вы найдете нашу игру,
я бы назвал ее нашей домашней игрой, потому что, кроме нее, вам доступна любая другая игра
. ^Les petits chevaux^ дома >Форт<. Один из наших первых
художников, чьи имена вы можете увидеть на выставках и в журналах.
постоянно встречаясь с ней, она создала для нашего дома >Форт< и
сделала его сама. В искусстве мы объединили технику,
сильнейшую дочь нашего времени. Система зеркал позволяет вам
мгновенно и безопасно определить, подходит ли ваша лошадь для финиша, с любого места
. Позвольте мне еще раз познакомить вас с приятным, очень искусным
Чтобы привлечь внимание к игре и контратаке, которая, когда я поворачиваю рукоятку,
развивается над ними на потолке. У Питера Шлемиля не было ни одного
Тень. О наших ^petits chevaux^ этого нельзя сказать. Смотреть
Пожалуйста, обратите внимание, каким искусным образом фигуры и тени объединяются
в произведение, созданное в этом богатом и оригинальном
Преднамеренность делает нашему домашнему художнику высшую честь ...«

Он повернул рукоятку. Лошади и тени бежали, как в
Калейдоскоп беспорядка. Это был красивый, игривый образ.

Медленно выбежали лошади.

»Я бы поставил на это!« - крикнул женский голос, когда
плесень Изабель остановилась у финишной ленты. На голове Шиммеля
сразу загорелись глаза, как две звезды. Они были образованы маленькими луковицами
.

Держатель скамейки:

»Мы не хотим строить дамбу терпения перед вашим счастьем дольше, любезнейший,
чем до тех пор, пока я не познакомлю вас с эпохальным нововведением в доме.
> Форт< объявил об этом. Что« .., он повысил голос ... »Сделайте
это сейчас, господа, если вдруг полиция вторгнется в ваши ложи
и обвинит вас в незаконной игре на ваши деньги и ваши
Свободы лишили? Не бойтесь. Мы попали в учреждение,
которое можно было бы назвать ^ гвардейской полицией^. Дом >Форт< может быть спокойно
передан полиции. Он может быть окружен полицией, захвачен
стать! Мы в безопасности. Своим мизинцем я отталкиваю
от вас всю полицию города. Увидимся ...!«

Он высоко поднял руку. Затем с
подчеркнутой настойчивостью, выставив вперед указательный палец, он опустил ее на черную кнопку
рядом с собой. Мгновение спустя плита стола
пришла в движение. Она начала тонуть. Все прошло бесшумно и быстро.
Оратор опустился вместе с ним. Ложи остались. Но с потолка соскользнула
игра с лошадьми и цветными кругами, на ложах
прошло, одеяло последовало, и через несколько мгновений на
новом полу квартет обнаженных двенадцатилетних детей танцевал под
Игра скрипок и флейт, которая внезапно начала звучать где-то в невидимом
.

Отряд мужчин, одетых в униформу городской
полиции, бросился к ложам с криками: »Нам сказали, что здесь
играют! Где играют?«

Повсюду в ложах смеялись. Девушки танцевали. Переодетые
Полицейские сбросили форму и теперь стояли во фраках, как кавалеры
там, смеясь. Земля вздымалась вместе с танцующими девушками. Один
из них сделал заученное движение вслед за одиноким джентльменом. Тот потянулся из
ложа вслед за дезертиром, что-то крича, со смехом и
рычащим проклятием. Он не добрался до девушки. Пол
упирался в потолок. Конная игра развернулась перед спектрами, и на
игровой арене снова появился допрошенный оратор.

»Видите ли, дамы и господа, мы делаем уступку
полиции - голые девушки! Впрочем, если бы это когда-нибудь стало серьезным,,
вы бы быстро обернулись салфеткой. Кроме того, еженедельно
Смена программы ...«

В таком тоне он продолжал говорить еще некоторое время.

»Да, это глупое кино«, - сказал Венк, наклонившись к Карстенсу
, последнему на ухо. »Самое глупое кино! Если бы приехала полиция
, они бы все равно разобрались со всем обманом за десять минут «.

Карстенс только пожал плечами.

Венк задавался вопросом, для какой цели было создано это учреждение; ведь не пройдет
и недели, как его обнаружат и закроют. В
конце концов, личные расходы, должно быть, были просто огромными.

Халл был поражен. Он еще не нашел своего отношения к тому, что видел и
слышал.

»Восхитительно!« - воскликнула Кароцца в другой раз. »Наше время
гениально, а? Здесь мы становимся завсегдатаями. Гарди, как? На какой из них вы делаете ставку
? Я возьму араба, черного. Я за черных, Гарди!
Потому что ты такая блондинка!«

Карстенс бросил на Венка веселый взгляд.

Был дан ночной ужин из маленьких, самых изысканных деликатесов ...
Товары, которые, как считалось, сбежали от немецкой валюты: свежие
трюфели на страсбургской гусиной печени, икра, крамметс-птицы ...

Перед горой гусиной печенки с трюфелями, от которых она сладко
пахла, Карстенс сказал: »Сегодня наша марка
насчитывает семь штук в Швейцарии. Но сантимы. То, что кажется здесь забытым, вызывает беспокойство
«.

»Здесь одна марка стоит даже меньше, чем семь сантимов!« - сказал Венк.
Он был подавлен. Куда? Куда? его сердце умоляло о помощи, прося о помощи. Он
не ел.

Кароцца залилась трелью. Халлу постепенно стало стыдно теперь, когда
его пристрастие к наслаждениям, так сказать, контролировалось чужим сознанием
. На следующее утро он решил преподнести Кароцце прощальный подарок
для отправки. Это должен был быть гарнитур из австралийских черных опалов,
которые, покрытые золотыми рунами, переливались между серым, зеленым и огненным
, и которые русская княгиня хотела продать.
Княгиня нашла связь с Кароццей через бонбоньерку. Она
попыталась встать на доски.

Конец! все в этом флегматичном Халле умоляло. Он был расстроен
, как черт. И в то же время он был меланхоличен ... Она должна ...
он сказал себе... Я лучше пойду в монастырь, чем...

Один трюфель тер его во рту, прежде чем снова обжарить, пока он не стал зернистым.
Повторяя приятный вкус между зубами, раскрывая его по всей
полости рта. Тем не менее, сказал себе Халл! Тем не менее! И если я
перестану есть заливное с трюфелями ... Что, да, не сказано
... кстати!

Венк внезапно встал и ушел. «Куда?" - воскликнула Кароцца. Она была
возбуждена одним разом.

В то же мгновение Карстенс повернулся к ней. Он отделил ее от
Венка, который мог спокойно покинуть зал. В прихожей он
быстро снял пальто. Его направили вниз. Слуга
отворил перед ним входную дверь. Но прежде чем он открыл, слуга заглянул в
Глазок, который был вставлен в дверь, на улицу.

Тогда он безмерно взволновался: »Господи, полицейский!«

Но он все равно открыл. Венк вышел. Полицейский поздоровался с ним.
Венк увидел, что офицер смеется. Слуга в дверях тоже засмеялся.
Полицейский был выставлен из дома »Форт«. Когда настоящий
Когда полицейский хотел выйти на улицу, домашний слуга быстро объяснил
Уходя, он увидел, что ее уже охраняют, и ушел.

Венк быстро направился к тому месту, где он заказал свою машину.
Он был полон решимости закрыть этот дом. Просто он хотел
предотвращение того, чтобы о вмешательстве полиции стало известно через газеты
, а ФРСон нагрел репортера на бедное воображение
читателей со всей глупостью, будто в тайном городе
есть бог знает какие хитроумные логова порока.

Пока он ехал, он обдумывал формулировку объявления. По возможности
без указания сути дела. Вкратце, например: грубое озорство,
введение аудитории в заблуждение, головокружительные прослушивания или что-то в этом роде.

Он оживленно работал, все глубже погружаясь в борьбу с
домом »Форт«, и, все еще находясь в машине, держал плед в качестве прокурора,
одетый со всеми искусными ухищрениями, с острыми умственными сокращениями,
Публика убрала этот удар, даже не осознавая, что это
было на самом деле.

Прежде чем заснуть, он вдруг подумал о Халле, казалось бы, не имеющем никакого отношения
к его воображению. Халл был ему во внезапном
Просветление как символ молодого человека того времени. В сочетании с
громовым ничего от женщины, которая
выставляла себя напоказ на сцене с талантом. Элегантно одетый, но при этом не элегантный.
Беспокойно предаваясь нервным ночам и
ища удовлетворения в жизни, зажатой между игровым столом, ночным клубом и кроватью танцовщицы,
там, где это было совсем не по сердцу ему, и он бы с большим удовольствием и
самообладанием управлял поместьем или занимал престижную,
тихую должность и к тому же имел законных детей, если бы
только он нашел в себе силы ...

Все они были такими сильными людьми, действовавшими на свои нервы и чувства, и были
простолюдинами, склонными к покладистости, для которых чувства были скорее мучением, чем целью
жизни, а нервы маленькими тонкими пучками прятались между бедными жилами
, слишком слабые сами по себе, чтобы лишить жизнь той спокойной походки,
для которой она была предназначена у них по рождению ... эти
Люди эпохи Возрождения с полуночи до рассвета!

Затем он все же позвонил в полицию по телефону и сообщил адрес игорного дома.
Офицер, который должен был присматривать за мистером Халлом, должен был сразу же
подчиниться, но не делать ничего, что, по его мнению, могло бы привести к тому, что джентльмен в
Следите за ним, как только он выйдет из дома.

 * * * * *

Но в разгар крепкого сна у кровати зазвонил телефон. Это было
через два часа после возвращения Венка домой. Он сразу же проснулся. »Здесь
Прокурор Венк!« - крикнул он, и он знал о связи
но
согласился с мыслями, среди которых он заснул, что этот
разговор, который ждал его в маленькой черной коробочке на тумбочке
перед ним, касался Халла ... каким
-то роковым образом Халла из глубокой ночи города таинственным
и жестоким образом выдернули.

»Здесь прокурор Венк!« - снова крикнул он, и по всему его
телу разлилось возбуждение.

»Да! « ответил голос, - вот дежурный комиссар полиции!«

»Быстро!« - сказал Венк. Его воображение действовало ему на нервы. Что
скрывалось? Что скрывалось?

Голос за проволокой поспешно произнес: »Джентльмен по имени Эдгар
Халл, который находился под защитой полиции ...
он был убит этой ночью. На открытой дороге! В два часа примерно. Другой
Мистер по имени Карстенс тяжело ранен. Офицер, который
должен был следить за убитым, также ранен. Оба были доставлены
в больницу. Дама, которая была с джентльменами, была арестована по
наущению раненого офицера. убитому
я приказал оставить его на месте преступления, пока господин окружной прокурор
не явится лично. Служебная машина на пути к Господу
Обвинитель. Конец!«

»Заткнись!« - дрогнул голос Венька.

Он бросился в свою одежду. Машина уже гудела. Венк бросился
вниз по темному лестничному пролету, забыв включить свет. Затем, когда
он услышал машину на темной улице, увидел ее очертания,
он стиснул челюсти, осознавая необходимость теперь с твердым
намерением принять эту смерть, в которой он был замешан, и свой долг
идти за ним по луже крови на ночной улице,
полностью посвящая себя тому, чтобы иметь возможность действовать полностью.

В поездке что-то заставляло его снова и снова отражаться в себе:
Я не должен был дрожать, когда эта новость поразила меня. Я должен довести это
до такой степени, чтобы я мог без колебаний принять свою собственную смерть
. Я должен продолжать воспитывать себя. Я должен сделать так, чтобы вся
любовь превратилась в жизненную цель. Только тогда я смогу
реализовать свои планы.

.., Тело Халла лежало во мраке.

Четыре силуэта чернокожих мужчин окружили ее и отступили, когда
прокурор вышел из машины. Венк умолял их - это были полицейские
--Охранять подходы к дороге и не позволять никому
приближаться к месту преступления. Это было в темных поворотах улицы
за дворцом Виттельсбахов. В домах не было видно ни одного человека.

Чиновник сказал, что частные лица не заходили с момента совершения преступления
.

Было три часа утра.

Используя электрическую лампу, Венк осветил труп. У нее был
глубокий порез от шеи до спины. Она лежала лицом
на земле. Вот как полицейские нашли ее, когда ее коллега
кровоточащие, ослепшие от перца глаза, она издала свист.
Тело было жестким и скрюченным, как согнутое бревно. Кровь,
сочившаяся из ран, блестела на свету, как черный мрамор.

Венк был охвачен ужасными представлениями, которые он пытался победить
. Он попытался запомнить место, местонахождение тела,
номера домов, которые он записал. Проверил, закрыты ли все двери и
окна поблизости. Были ли видны следы ног. Не было ли
предметов, лежащих вокруг, или их можно было найти дальше по переулку
... Ничего!

Преступники скрылись в парке дворца, сказал один из
офицеров, и исчезли внутри, как будто их ударили.

Венк обыскал стены. Не было ничего, что можно было бы заметить.

Офицер пошел за машиной. для вывоза тела. »Пожалуйста
, не пускайте никого на улицу! Проводите всех, кто хочет войти, к охраннику
. Будьте вежливы с людьми, не так ли?« - приказал Венк.

Он поехал в больницу, где лежали раненые.

Карстенс был без сознания. Врач сообщил, что у него был тяжелый
Укол узким, по-видимому, квадратным кинжалом в спину, и
от удара тупым предметом ему, по всей
вероятности, пробило черепную коробку. Офицер был
менее тяжело ранен. Ножевое ранение нанесло ему несколько
телесных повреждений. Его плечо и плечо были перевязаны. Но он все
еще едва мог открыть глаза.

Он рассказал:

»Незадолго до двух часов дня убитый пришел с другим джентльменом и
Леди из дома, который был мне указан. Перед домом стоял
полицейский. Это показалось мне поразительным. Я задавался вопросом:
Почему полицейский стоит там, а не ходит? Я видел, как он
простоять так хотя бы час. Тогда я хотел обратиться к нему. Я подошел
к нему. Он сказал мне по-барски: >Чего вы хотите? Иди дальше!< и
угрожающе двинулся мне навстречу. Я хотел показать ему свой жетон
. Но в этот момент дверь отворилась, и я увидел, что
из нее вышел человек, в котором, несмотря на темноту, я сразу
узнал мистера Халла. Полицейский оттолкнул меня. Сначала я не хотел поднимать шум
и позволил себя оттолкнуть. Я увидел, что с мистером Халлом была еще
дама и еще один джентльмен.

»Они быстро ушли в направлении Людвигштрассе. Я был с
полицейскому около трех домов в противоположном направлении. Тогда
он повернулся спиной к дому и сказал мне: >А теперь идите по-хорошему!<
Я больше не обращал на него внимания и следовал за
тремя джентльменами на довольно большом расстоянии. Они свернули с
Тюркенштрассе на Габельсбергерштрассе и скрылись от меня.

»Я бросился за ней и больше ее не видел. Но самое большее, что они могли
сделать, - это добраться до Охотничьей дороги. Вот где я побежал. Я выбежал на улицу Охотников
. Внезапно я услышал крики. Они были полностью подавлены и
заостренный. Я знал с поля, что так кричат люди, находящиеся в
смертельном ужасе. Я начал дуть в
свой сигнальный свисток прямо перед тем, как увидел еще кого-нибудь, и побежал, насколько мог, в переулок
. В то же время я вытащил свой револьвер.

»Но я не продвинулся далеко. Внезапно я был окружен сзади. Мои
Глаза жгли меня ужасно. Я почувствовал укол в плечо.
Я хотел нажать на курок своего револьвера, но у меня его больше не было в
руке. Моя рука была у меня совсем хромой. Вот тогда я и подумал, что это к лучшему.,
я падаю ниц и веду себя так, как будто я мертв. Это был наш
Герр майор так советовал нам в полевых условиях. Вот тогда я лежал, а на
мне сидел один и чем-то тыкал в меня, зажимая мне рот.
Может быть, их тоже было двое. Я не видел этого, потому что закрыл
глаза. Должно быть, они бросились на меня из входной двери.
Тогда я был наполовину оглушен.

»Как это продолжалось, я точно не помню. Я слышал только
бегущие шаги. Меня подняли. Это был коллега. Я быстро рассказал ему
обо всем, что пережил. Вот он побежал дальше по переулку. Второй
пришел запущенный. >Полиция?< - громко спросил я его в ответ. >Да!< крикнул он
в ответ, >что происходит?< -- >Беги за угол, быстро!< крикнул я.

»Я заставил себя встать и почувствовал, что не могу быть так тяжело
ранен. Только глаза я не мог открыть. Они
натерли меня перцем. Я нащупал за углом.
Но я ничего не мог видеть.

»Шум привел меня на место происшествия. Я услышал, как кто-то заговорил, и
женский голос ответил. >Что такое?< я спросил. Там голос сказал::
>Один сказал, что мы должны арестовать женскую комнату.<

»> Кто ты, женщина?< я спросил.

»- Ответил женский голос:

»> Я художник. Я подруга мистера Халла. Что ты хочешь
от меня?<

»Я сказал: >Если Господь так сказал, арестуй ее!<

»Она сопротивлялась. Она сказала: >Я хочу немедленно поговорить с господином прокурором
фон Венком.<

»>Позже!< сказал офицер.

»Именно тогда она хотела убежать. Но все это было гораздо более запутанным,
чем я могу себе представить. Тогда товарищу пришлось связать ее, так
она сопротивлялась, и тут я услышал, как она >Жорж!< крикнула.

»> Арестуйте их! Арестуйте их!< я крикнул туда.

»Дальше я больше ничего не знаю. Затем я потерял сознание и пришел в себя
только в машине скорой помощи. Я тяжело ранен.
Господин прокурор, скажите мне правду: я должен умереть?«

Именно тогда доктор высмеял его.

»Пусть господин прокурор скажет мне сам. Профессия доктора
- говорить, что ты не умрешь«.

»Но, мистер Босс, как вы можете даже думать о смерти«
, - также смеясь, сказал прокурор. »У них есть некоторые жестокие
Мясные раны и шишки. С этим такой человек, как ты, не умрет!«

»Господин прокурор, я выполнил свой долг!« - сказал раненый.
Его голос начал дрожать, затем скрытое напряжение рассеялось,
и он заплакал глубоко и тихо.

»Больше ... я не знаю ... Я ... выполнил свой долг ...«

»Вам не нужно в этом уверять, - сказал ему Венк, - тот, кто
надевает свою шкуру, всегда выполняет свой долг. Никто не может придумать ничего более ценного
, чем это! Но, мистер Босс, не правда ли, вы обещаете мне одну вещь взамен
Рукопожатие: Ничего из того, что вы испытали или
увидели сегодня вечером, не будет рассказано дальше... Доктор, я тоже прошу вас об этом.
На карту поставлено многое, и для широкой публики. Я
очень, очень близко к сердцу это принимаю! Это не преступление,
а поколение преступников«.

Офицер, который прибыл на место первым, попросил Венка
рассказать ему, что он все еще видел несколько фигур на стене парка
. Темнота мешала определить их количество. Он
также не мог их описать. Его остановил один джентльмен, который
попытался встать, держась за платье на ногах, и
который несколько раз сказал: »Арестуйте женщину ... арестуйте женщину ...«

»Тогда он просто упал и отпустил меня«, - продолжил офицер.
»Теперь я мог только бежать по ступенькам и увидел фигуры на
стене парка. Но когда я оказался у подножия стены, их там уже
не было. Должно быть, преступники помогали друг другу взобраться на стену
. Я хотел последовать за ними, но не смог подняться, потому что он был
слишком высоким. Тогда я вернулся на место преступления«.

«А женщина?" - спросил Венк. »Тогда что случилось с этим?«

»У меня сложилось впечатление ...«

»Нет, мистер Штамм, я хочу узнать не ваше впечатление, а
только то, что вы видели своими глазами и слышали своими ушами.
Будьте очень скрупулезны в этом, не так ли?«

»Да, господин прокурор. Когда я вернулся, коллега держал
женщину на руках. Я крикнул ему: >Арестуй ее! Господь там так сказал.
Арестуйте их во что бы то ни стало. Держи ее крепче! Не позволяй им уйти!< Мы
все были немного взволнованы. Она кричала, что хочет Господа.
Выступая перед прокурором фон Венком. Она не хотела, чтобы ее арестовали.
Она оказала нам сопротивление. Там мы
связали ей руки. Мы были вдвоем, и нам пришлось противостоять нападавшим и
помощь раненым коллегам. Мы еще даже не знали, что происходит.
Тогда только у нас было ...«

»Мы? Просто расскажите, что вы видели ...«

»Тогда только я начал пытаться понять, что произошло. Один лежал
на земле весь в крови. Он казался мертвым; потому что он был совершенно неподвижен. Другой
застонал. Теперь появился третий полицейский. Мы отправили его к телефону
за санитарной машиной и за уведомлением в уголовный розыск
и господину прокурору. Вот о чем просил коллега Босс. Мы
должны сделать это первыми, сказал он«.

»Что делала женщина в это время?«

»Второй коллега пошел с ней в караул!«

»Прервите свое повествование, мистер Штамм, пока я
не поговорю с этим. Как его зовут? Продолжайте держать себя в руках, не
так ли? И ни слова не рассказывайте об инциденте вне офиса, даже
Вашей жене. Вы даете мне слово чести!«

»Да, господин прокурор. Коллегу зовут Вассершмидт«.

Пришел Вассершмидт. »Вы арестовали женщину той ночью, которая была соучастницей
ограбления двух джентльменов?« - спросил Венк. »Почему
они это сделали?«

»Потому что полицейский Штамм сказал, что один из грабителей дал ему
- крикнул он перед тем, как потерять сознание. И коллега Бос тоже
призвал меня к этому«.

В этот момент зазвонил телефон служебной комнаты в отделе
уголовного розыска, где Венк принимал эти отчеты. Венк взял
трубку. «Пожалуйста?" - спросил он.

»Вот ночная редакция объявлений! Нам только
что сообщили об убийстве ...«

»Минутку«, - взволнованно отозвался Венк. »Кто вам это
сообщил?«

»Я могу сказать вам это, не нарушая редакционную тайну,
потому что это было сделано, так сказать, анонимно. Зазвонил ночной колокольчик. Я
подошел к окну и увидел удаляющегося мужчину. Он позвонил, когда
я открыл, и спросил, что случилось ... >В почтовом ящике!< Вот
я и спустился, а в ящике лежало письмо. Вот где это было«.

»Можете ли вы прочитать мне вслух то, что было в письме? Здесь прокурор
Венк!«

»Да, конечно, минутку, господин прокурор. Так что это в нем написано:
>Сегодня ночью на улице Охотников на приватира Эдгара Халла устроили засаду
и убили. Преступники сбежали. Похоже, это
акт мести. Убитый пользовался популярностью в кругах игроков.< Вот
и все«.

»Кроме вас, кто-нибудь в газете знает о письме?«

»Нет!«

»Не могли бы вы немедленно принести мне это письмо лично? Я отправляю
Вам служебный автомобиль«.

»Господин прокурор, это вызывает затруднения. Я один, и мне нужно
закончить редакцию!«

»В конце концов, как вас зовут, господин редактор?«

»Яма!«

»Итак, мистер Грубе, это не составит никакого труда, если я скажу вам очень
определенно, что ваш немедленный приезд чрезвычайно важен и
важнее, чем то, что завтра к черному хлебу, испеченному белым хлебом, господин
Хубермайер может использовать такое сообщение, чтобы поглотить его «.

»Мой долг - это ...«

»Не вините меня, если из-за нехватки времени
я не скажу вам больше ничего, кроме того, что в этот момент к вам
подъезжает полицейская машина, чтобы привезти вас сюда. Офицер наделен всеми
полномочиями. Пожалуйста, закройте редакцию ваших депеш так, чтобы
листок можно было напечатать без сообщения, которое вы только что сделали мне
об убийстве. До свидания, мистер Яма. Конец!«

Венк сразу же отправил машину.

»Итак, герр Вассершмидт, продолжайте, пожалуйста. Дама оказала сопротивление
. Как она это сделала?«

»Она отбежала от меня на несколько шагов и наткнулась на стену
Затем он обратился к королю Георгу II во дворце Виттельсбахов, куда бежали преступники, и выкрикнул
имя: Георг!«

»Это то, что вы слышали?«

»Да, совершенно очевидно. Она произнесла это: >Жорж!< Совершенно точно! И поскольку
она все еще бежала к этой стене, я, недолго
думая, связал ей руки«.

»Тогда что сделала леди?«

»Тогда она успокоилась и позволила себя увести. По дороге она все еще говорила::
>Я, наверное, могу поговорить с господином прокурором Венка
прямо сейчас?<«

»Вам, наверное, уже придется подождать, пока господин окружной прокурор
не позавтракает завтра«, - сказал я.

-Может быть, по телефону, - очень вежливо попросила она.

Я сказал: »Наверное, нет«.

»А позже? Где леди?«

»Все еще на страже. Она говорила совершенно спокойно и сказала еще: >Это
дурное обращение с вашей стороны, дорогой друг. Я надеюсь, что с Господом
Прокурор, чтобы иметь возможность замолвить за вас словечко. Потому что, в конце
концов, вы просто выполняете свой долг. Я ведь сам был с теми, на кого напали
Господа, и господин окружной прокурор тоже был с нами. Он просто ушел домой пораньше.
В противном случае он бы все сделал сам< ... >Давайте подождем и посмотрим!< я
просто сказал на это«.

»Может быть, вы сказали ей, почему арестовали ее?«

»Нет, ни слова!«

„это хорошо. Оставайтесь в соседней комнате«.

Венк попросил войти других охранников. Затем пришел редактор. Он
громко протестовал против того, что это было изнасилованием прессы со стороны
властей в отношении того, что с ним делают, и газеты ...

»Если для вас ваша газета предназначена для того, чтобы предлагать читателям самую свежую информацию так быстро и
бессвязно, как вам сообщают, всегда в качестве
сплетен, будь то убийство или убийство, связанное с
Неудача, заканчивающаяся любовным обменом только потому, что это сплетни, ..., так что имейте это в виду
Вы правы. Но они не имеют права с самого начала подчиняться какому-либо органу власти, который
для этого нужно совершить что-то не менее важное, чем ублажать глупых людей
сплетнями ...«

»Они ..., « взволнованно заикался редактор, »... пытаются
заткнуть рот прессе. Мы больше не живем в старой системе. Законодательный орган штата собирается ...«

»У меня сейчас нет времени разбираться с законодательным собранием штата. Не могли бы вы
передать мне, пожалуйста, письмо, о котором вы звонили по телефону!«

»Я сожалею«, - сказал редактор, теперь с победоносной хитростью.
»Это редакционная тайна«.

»Простите, мистер Яма, вы дурак. Я обращаю внимание на каждый
Редакционная тайна, защищающая интересы широкой общественности. Но
отказ доставить это письмо только ранит ее.
Теперь, прежде чем я позволю вам силой вырвать из моего кармана эту редакционную
тайну, доведя до вашего сведения уголовные последствия вашего сопротивления
, я скажу вам, что это письмо является единственным
доступным нам на данный момент материалом о чудовищно опасной истории убийства
. Может быть, тогда они обретут разум и
больше не будут зацикливаться на профессиональных обязанностях, которые я, как
как говорится, признайте, но очень далеко отставайте от интересов, которые
меня волнуют «.

Яма стал неуверенным. Наконец он протянул бумагу и
, запинаясь, произнес: »В знак протеста ...«

»Вы видели что-нибудь еще от человека, который принес это? Что-то
узнаваемое в нем?«

»Из моего окна на улицу падало мало света. Я
просто подумал, что вижу, что он был хорошо одет. Во всяком случае, на нем была шляпа
-цилиндр. Через некоторое время после того, как он скрылся на улице,
я услышал автомобиль в том направлении, в котором он удалялся
уезжать. Я полагаю, что это было его делом«.

»Мистер Грубе, вы так добры и оставляете мне это письмо. Вы
будете главным свидетелем в одном из самых захватывающих судебных процессов последних лет
. Я прошу вашего слова чести хранить полное молчание
о письме и обо всем, что с ним связано«.

Яма, теперь послушный охватившему его ознобу, воспламененный
тем, против чего он только что восстал, громко сказал: »У вас
есть это! Я полностью в вашем распоряжении. Это что-то другое!«

»Моя машина вернет их. Пожалуйста, оставьте своего Господина
Главному редактору, что я хотел бы поговорить с ним, как только он
будет в моем распоряжении«.

Редактор ушел.




 VIII


Венк остался один. Внутри у него было довольно прохладно. Он смог раскрыть все преступления,
вызывающие ужас и ужас у людей.
Сочувствие, всколыхнувшееся в нем, тихо подавлялось.

Он знал мотив убийства. Это была не месть, а нечто
гораздо более опасное и гораздо более злое. Это был ужас! Это то, что сказал ему
Письмо в газету, направленное на то, чтобы сообщить об убийстве в полицию.
 Это был ужас по отношению ко всем, кто чувствовал себя жертвой азартных игр этого
светловолосого бородатого мужчины.

На какую сумму этот игрок мог решиться, чтобы он сам сообщил о своем преступлении в
газету, чтобы оно подействовало так, как он хотел? Сколько
у него было людей на жалованье, чтобы совершить преступление таким тщательно подготовленным
способом? Что это были за люди? Какие
примеры он приводил фантазиям тех людей, которые все еще оставались в нерешительности
между добром и злом? Каким бегунам это понравилось
Сообщить о содеянном, чтобы снова обезопасить его?

Халл был мертв из-за того, что рассказал ему, окружному прокурору, об опыте с
векселем, и из-за того, что фальшивый мистер Баллинг
хотел показать пример того, как обстоят дела с теми, кто настроен против него.
Может быть, да, вероятно, нападение было спланировано и на
него, и он был спасен только потому, что его нежелание вывести его из того
После того, как его выгнали из дома.

Теперь, возможно, было невозможно, невозможно по тактическим соображениям
, закрыть дом »Форт«... Его, как и многие
другие подобные ему, приходилось терпеть как ловушку.

А Карозза? Смогу ли я заставить ее раскрыть, кому она служила
водителем? Что? ... Кого предать? ... И есть ли он у меня тогда,
когда я уже знаю имя и, возможно, номер дома? Знаю
ли я его секреты? Его меры предосторожности против меня?

Я пока не собираюсь идти в Carozza. Я заставлю их сесть под стражу
, заставлю их ждать ... Тогда она увидит, что у нее нет ничего хорошего
, о чем можно было бы позаботиться. Она порочна, женственна ... Может быть, она делает
это сварливой сама по себе?

Но в конце концов Вэнк решил иначе. Нет! он сказал, что все это
Я сделаю наоборот. Я собираюсь
усыпить ее сочувствием. Она умна, но она принадлежит театру. Чем больше
мне удается размыть точные грани событий, приведших к ее аресту
, в выступлениях, требующих участия, тем
более бесцеремонно она обращается со мной.

Вот он и поехал прямо к охраннику. Она сидела на стуле в соседней
комнате.

Венк бросился к ней: »Но, мисс ... Мисс, что с
вами сделали? Только сейчас мне сообщают по телефону, что произошло. Хорошо
, что вы подумали обо мне!«

»О, господин прокурор, ангел, несущий свет в мою темницу!
Давайте выйдем из этой комнаты! Равный! Я больше не могу дышать здесь ни минуты
! Ужасно!«

Она двинулась вперед к двери ...

»Да, теперь, однако, я должен принести вам разочарование, которого я
так боялся. Мы живем в одном штате, дорогая мисс. Каждое государство
жестоко. Там есть чиновники, каждый для своего небольшого круга, и им не разрешается
распоряжаться за его пределами. Я прокурор. Но
прокурор здесь только для того, чтобы предъявить обвинение, а не для того, чтобы
освободить невиновных «.

«А потом?" - резко спросила Кароцца.

Тон этого голоса предупредил Венка. Он постепенно становился все более серьезным.
»А именно, на данный момент ваше дело зависит не от меня, а от
Следственный судья. Допрос с его стороны вам уже придется
по душе. Это смущает. Но
всему виной стечение обстоятельств«.

«А вы?" - спросила Кароцца.

»Да, я? Я ничего не могу сделать, кроме как сказать судье, что мы
старые знакомые и что я не считаю ее способной к участию в подобном
преступлении«.

»В конце концов, зачем они сюда пришли? В конце концов, вы не следственный
судья«.

И тут Венк понял, что она видит его насквозь. Он прекрасно знал, что
она ускользнула от него, но в то же время знал и то, что она виновна!

»Я прихожу сюда из-за небольшого обстоятельства. Я хочу вам помочь, -
быстро сказал он. »Вы оказали сопротивление офицеру?«

»Какая женщина позволит себе без сопротивления поддаться на ласки полицейских
собак?«

»Да, конечно, ситуация была во многом виновата в том, что они
вели себя опрометчиво и заставляли чиновников действовать по своему усмотрению«.

»Я известная художница. Мое имя должно было дать вам гарантию
!«

»В конце концов, вы назвали свое имя офицеру?«

»Да! Так точно! Немедленно!«

»Как ни странно, они мне этого не сказали. Они назвали мне
другое имя, которое назвали бы!«

Тут Венк увидел, как Карозза бросила на него быстрый, все еще
испытующий взгляд, полный ненависти. Она снова посмотрела в ту же сторону и
нетерпеливо барабанила пальцами по коленям.

»О, другое имя! Странно! В конце концов, мое имя достаточно известно!
Достаточно ухаживал! Что бы это было за странное другое имя?«

»Офицер назвал имя Георг«.

Когда Венк сказал это, на лице женщины ничего не изменилось. »Так что он
плохо слышал. Меня, как вам известно, зовут не Георг!«
- равнодушно сказала она.

»Но второй чиновник также слышал это имя из ее уст
. Вот это да!«

»Странно!« - сказала после некоторого раздумья Кароцца. »Мой
Мужчину звали Георг! Должен ли я быть в волнении ...«

»Ну, тогда да, все ясно. Это понятно. Только никто не знал,
что они женаты«.

»Являются!«

»Все еще есть! Да, это что-то другое. Должен ли я быть вашим супругом
уведомить? Или, может быть, у вас больше нет с ним отношений
?«

»Однако! Его адрес - Франкфурт-на-Майне, Эшенхаймер Ландштрассе, 234
... Его зовут Георг Штрюмпфли«.

»Ему будет неловко. Вы не боитесь трудностей, потому
что это событие, да, теперь, когда ваше имя, связанное с именем убитого Халла,
стало достоянием общественности? «

Тут Кароцца разинула рот. Она откинулась на спинку стула. Она
закричала: »Убит ... Халл ...«, а затем опустился со стула на пол.

Венк несколько мгновений был неуверен. Но затем он решил, что это
Приступ не верить. Он поднял ее на склад. Затем он ушел,
по-прежнему не заботясь о ней. Он приказал офицерам внимательно следить за
дамой и, самое главное, никого к ней не подпускать, даже в
сторожевую будку. Оружие следует держать наготове для стрельбы.

Он поехал обратно в полицейское управление, связался с полицейским врачом и
попросил его подъехать прямо сейчас и незаметно осмотреть одежду больной
. На это он выписал на нее ордер
и передал его. Он все еще уведомлял, что
Информационное бюро полицейского управления, чтобы направлять к нему любого журналиста, который
придет с просьбой сообщить что-либо по этому делу, но сам
ничего не говорить.

Наступил день. Венк принял ванну, а затем поехал в редакцию
рекламы. Главный редактор позвонил ему по телефону.

Рассказав ему, что произошло, Венк сказал: »Что
побудило меня немного отнять у вас время, так это следующее: если
бы это было единичное убийство, я бы,
хотя и неохотно, дал волю освещению событий из-за меня. Но за этим ограблением стоит
общество, во главе которого стоит человек, обладающий, казалось бы, сильными,
разносторонними способностями. Он должен бороться за свою преступную жизнь всю свою жизнь.
Создали организацию, единственной целью которой является ее
защита. Письмо, которое он, возможно, сам бросил в ее ящик
, показывает, что он намеревался скрыть само убийство в одном из своих
Для целей объявления соответствующей формы. Этим он хочет предупредить. А именно, потерпевший
ранее рассказал мне, что с ним произошло странное
столкновение. Он знал это! Он хочет, чтобы его деятельность в
Тьма построить стену террора. Человек должен знать, что никакая жизнь
не безопасна для того, кто рискует своей. Вы понимаете, насколько серьезной
опасностью является такой человек в то время, когда, размягченный и раздавленный
, с одной стороны, и подавленный всеми злыми инстинктами с другой, усилившимися
после войны, он становится доступным для любой заразы. В целом мы не можем
подавить событие. Но я хотел бы приложить усилия,
чтобы донести это до общественности за пределами того контекста, который мне известен,
чтобы фантазии не превращали убийц в народных героев.
В этом я полагаюсь на вашу и ваших коллег помощь. Могу ли я
Вы просите меня самым строгим образом следить за тем, чтобы не было опубликовано никаких новостей о
деле Халла, которые не прошли бы через мои руки?
Мы переживаем период духовных и душевных эпидемий. Каждый, кому приходится жертвовать собой
ради общего блага, должен пожертвовать собой«.

«Конечно!" - сказал главный редактор.

»Я ни за что на свете не хотел бы создавать впечатление, что
эти действия ожидаются от всезнания или чувства всемогущества
судебного исполнителя. Ничто не может быть дальше от меня!«

»Я в курсе«, - ответил дружелюбный редактор.

»Так что я благодарю вас и желаю нам обоим плодотворного сотрудничества.
Наш народ находится в тяжелом положении«.

Венк хотел лечь спать, когда вернется домой, и
отдохнуть несколько часов. Было десять часов вечера. Тут его шофер, который одновременно
выполнял обязанности слуги, принес визитную карточку: графиня Дуси Телд.

«Пожалуйста, пожалуйста!" - оживленно воскликнул Венк, впуская графиню.

»Здесь, с другой стороны, разве нас не
побеспокоит обеспокоенная супруга, которая не имеет необходимого понимания нашего предрасположенности?«
- Сказала она, тепло протягивая Венку тонкую руку.

»Счастье товарища не было для меня уделом!« - ответил
Венк и с упоительной сладостью ощущал близость женщины. И
все же она стояла перед ним, как нечто сказочное в другой
жизни, которую он, казалось, когда-то вел. Теперь, после
событий ночи, ему не хватало смелости думать о чувствах любви
и желания как о чем-то реальном.

Женщина стояла перед ним. Он не находил для нее слов, а она сама, в
в чьих мыслях продолжали действовать побуждения мужчины и полет его души к
великим делам, она была смущена этим молчанием,
потому что оно показалось ей подтверждением собственных ощущений. Да, сказал
он в ней, конечно, то, что я чувствую к нему сейчас, есть... Но она заставила
себя пропустить слово "любовь". Она покраснела за Дароба. Венк увидел это. Его пробрал
озноб. Он боролся с самим собой. Он наклонился к ее
Опустите руку.

Но тут вдруг тело убитого восстало из своих чувств
, и он уже не был так смел, чтобы одним словом или жестом
чтобы сообщить об обманчивом легкомыслии своего сердца. Он предложил графине одно
кресло, и, пока он сам выбирал второе, ему пришла в
голову мысль, которая, как спасение от раздора
, на мгновение затопила все его воображение: он хотел связать эту женщину, которую
любил и к которой был неравнодушен, со своей компанией
, и из общего дела пусть у вас созреет урожай.

Именно тогда он сказал ей: »Этой ночью был убит наш общий знакомый
Халл. Карстенс тяжело ранен. Я сбежал, потому что
я случайно вышел из нового заведения, в которое
нас заманили, на два часа раньше. Я думаю, что знаю зачинщика. Это
снова белокурый бородатый игрок и старый профессор. Преступники скрылись
бесследно, но мы произвели странный арест, связанный с дамой, которую
вы также знаете. Это Кароцца. Вы знаете
о ее отношениях с Халлом. Однако у меня есть немного больше, чем
просто доказательства ее вины. но я знал бы одно средство развязать ей язык
: если вы, госпожа графиня, решитесь тоже
если вас арестуют, я позабочусь о том, чтобы вас поместили
в одну камеру с Кароццой. Она не знает ее как графиню
Сказала, но как леди из своего круга. Представь ее
проступок как незначительный, что ты скоро выйдешь, даже
если тебе придется быть осужденной за участие в запрещенной игре
... пообещай ей помочь ... например, сбежать ... Перед
этим вы, должно быть, дали ей понять, что положение Кароццы находится в большой
опасности. Может быть, придумывать аресты по тому же делу ...
Затем она, вероятно, скажет вам, кого нужно мобилизовать для вашего побега
. Вы понимаете, госпожа графиня. И мы можем
обезвредить преступника. Разве это не потрясающая идея?«

»Я исполняю ваше желание!« - ответила, не задумываясь,
графиня. Ее голос звучал так, словно она была разгорячена. Венк был страшно тронут
той жестокостью, той неистовой преданностью, с которой эта прекрасная,
благородная дама восприняла его вторжение.

»Мне только этого не хватало, - тихо сказала женщина, - чтобы что-то
делать, быть полезной, в смелом деле - использовании жизни,
чтобы почувствовать жизнь«.

»И это то, что вы искали в игровых комнатах?« - сказал он.

»Я точно не знаю. Мне было комфортно в этой компании,
потому что я не видел никаких преимуществ. В своем кругу я видел все горизонты.
Я не выдержал этого. Я благодарен вам ...«

Веньке стало жарко на глазах. Его охватило желание, оно мучило
его, он мучил себя этим и почти жестоко спросил: »А ваш
муж?«

Женщина мягко ответила: »В каждом браке, как вы знаете не по
опыту, остается что-то невыполненное из того, чего ожидало сердце.
Я ничего не забираю у своего мужа, когда пытаюсь найти то, чего не хватает, без
него «.

»Я обожаю ее!« - сказал Венк. Тихая дрожь прошла по его телу.
Голос.

»Нет, « возразила графиня, » это закон. Это естественно. А теперь
скажите мне, что мне делать«.

»Я отвезу вас на своей машине к директору тюрьмы в назначенный вами день,
и мы обо всем с ним договоримся.
Когда это вам подойдет?«

»В следующую субботу в этот час«. Она встала.

»Серые стены тюрьмы начнут светиться!« - сказал
Венк.

»Впереди столько приключений!« - засмеялась графиня.

»Нет, любезнейший, перед ее красотой!«

И Вэнку вдруг показалось, что он любит ее со страстью,
которая, как пламя, била из его глаз, невидимая. Он
так низко склонился над ее рукой, что скрыл свое лицо. Она сжала свои
рука с горячим, свободным движением нежно поднесла его лицо к
Признал тайное согласие и убежал.

Снаружи, на улице, вся кровь прилила к ее голове. Она полушепотом произнесла
перед собой слово, которое она подавила наверху: »Люблю ... Люблю
...«

В комнате Венка остался ее аромат. Венк втянул его в себя. Затем он поднял их обоих
Поднеся руки к лицу, и, ведомый тайной и смутными
предчувствиями, он горячо зашептал в темноту, которую он
так представил перед своими глазами: »Убийство и любовь! ... Убийство и любовь! ...«

 * * * * *

В течение дня по городу разнесся слух об убийстве. Он
вырвался из мрачного уголка, где Халл оставил свою никчемную маленькую жизнь
. На нем осталось темное пятно. Пластырь был
зловеще окрашенный невнятной кровью. Оттепель сделала желоб
между брусчаткой мягким и земляным. Земляные крошки
жадно впитывали кровь. Они были опьянены этим.
И из-за того, что земля была размером с ладонь, отвратительное существо поднялось,
отвернулось от нее под узким углом и выпрямилось во весь рост.
Город.

Люди приходили посмотреть на его место рождения и пили у
источника от ливня, вызванного актом. Они увидели, как чудовище устремилось вверх.
Их сердца забились от волнения. Он бродил между ними.
сквозь, сквозь нее, как сквозь туман, бестелесный ...
ледяной, жидкий дух. Он превратился в липового червя и
, свернув с переулков на широкую Людвигштрассе, побежал через площади в самое сердце
города, начал растекаться во все стороны, по улицам
, в дома.

Это было похоже на темную клоаку. Это продолжалось несколько дней. Его тупой,
влажно-горячий запах растворения заставлял страх проникать в
поры людей или заставлял силу, которая не могла найти хорошего пути, стремиться
ко злу.

На пригородной улице на третью ночь позже была убита проститутка
убит. Убийцу поймали на следующий день. Это был безработный,
фантазия, оставшаяся от войны, вернувшаяся в варварство
. Он сказал, что не осознавал, что делал, когда рассказывал об этом
Девушка прижала руки к горлышкам.
Что-то пронеслось над ним с темной улицы, что-то свернуло за угол с улицы
Охотников ... и это заставило бы его.

С гор на город обрушился поток фена. Он был мягким и
страстным, как человеческое сердце. Он с ревом гнал весну за
собой. Все огни были яркими. Все тени были от одного
дикая, яростная чернота. Все сердца разделены на два цвета.




 IX


В четыре часа из Франкфурта поступил телефонный звонок: »Георг
Штрюмпфли, художник, родившийся в Базеле в 1885 году, принимал участие в
Адрес использовался с 1 января по 10 декабря прошлого года.
Уехал за границу. Местонахождение неизвестно. Зарегистрирован как
женатый. По национальности швейцарец«.

Из Управления по делам населения Венку сообщили, что Кароцца находится под следующими
Подана заявка: »Мария Штрюмпфли, урожденная Штрюмпфли ". Людоедка по имени Кара Карозза,
Танцовщица, родилась в Брно 1 мая 1892 года. Переехал в Мюнхен. из
Копенгагена «.

Венк размышлял, откуда могло взяться произношение Георг для Георга.
Оба были южногерманцами. Георху сказали, что в Северной Германии.

Венк снова посмотрел на Кароццу. Сейчас она была в тюрьме. »Я
не хочу ничего о них знать«, - резко сказала она Венку. »Они хотят
мне помочь и сажают меня в тюрьму«.

»Не я! Это заблуждение. Следственный судья, как я вам
сразу сказал. Я тоже пришел только для того, чтобы кое-что вам рассказать. Что
Вся трудность, с которой вы столкнулись, заключается в названии, которое вы назвали
. Это то, о чем сейчас спорят«.

»Так. Похоже, у них есть проблемы в суде«.

»Ха, у нас есть это, хотя. Если бы вы были готовы разогнать их,
вы могли бы помочь нам и себе. Вы сказали, что вашего мужа зовут ... Карл,
не так ли, Карл Штрюмпфли?«

»А если вы еще раз забудете, его зовут Георг!«

»Он швейцарец?«

»Они поинтересовались, как я понимаю«.

»Конечно. Итак, его зовут Георг. Скажите, может быть, в ваших глазах
это глупый вопрос: у вас было для него какое-то особенное имя?«

»Нет!«

»Они никогда не называли его иначе, чем ...?«

»Нет, только Георг! Когда я смогу уехать отсюда?«

»Это зависит от следственного судьи«.

»Так пусть наконец придет Господь. Это недостойно такого уважаемого
артиста, как я ...«

»К сожалению, все это имеет свой предписанный ход. Без учета
личности, какова формула. Я не могу обещать вам большего, чем моя помощь
«.

»Они снова уходят? Без меня?«

»На данный момент я больше ничего не могу сделать«, - сказал Венк.

Кароцца отвернулась.

Венк отправился на место происшествия. У него дома были списки жителей
Изучены дома, примыкающие к тому месту
, где произошло ограбление. Особенно точна Зябкая улица. Он взял два
С ними были сотрудники тайной полиции, в том числе офицер, который преследовал преступников до самой
стены.

Он осмотрел стену при дневном свете. На ней были видны царапины от
Кончики ботинок, а на самом верху было пятно крови. Могло случиться так, что был
поднят тот, кто там только коснулся стены руками. Из
пятна сочилась кровь убитого Халла в выпуклых
Февральский день.

Венк пошел по домам. Несколько, как он увидел, вели в тыл
в парке. Он поговорил с каждым из жителей этих домов.
Некоторые слышали шум в ночи. Но им было
все равно, потому что так было всегда.

»А в самих домах?« - спросил Венк. »Вы там ничего не слышали?«

»Нет, там никто ничего не слышал«.

Венк перешел на другую сторону стены, в парк. Не было
видно ничего, кроме следов множества ног в одном месте. Вот где они
, по-видимому, спрыгнули. Вы могли видеть это по впечатлениям, которые были довольно глубокими
. Но следы были замыты мотыгой, и это было
Сверху насыпали карболу. Там лежала жестяная банка, в которой, судя по
запаху, содержался карболка.

Это предостережение, несомненно, было направлено против полицейских собак.
Карболку, возможно, положили заранее. Но полностью он этого
не понимал.

Он все равно хотел попробовать и попросил одну из собак прийти за ним. Собака
пошла по следу на улице Охотников, подбежала к стене и запрыгнула
на нее. Но когда его подняли на другую сторону, он не пошел
дальше. Он в ужасе отвернул нос от запаха карболки, пробежал по
Вдоль стены, и снова назад, и снова вдоль нее, всегда в одном и том же
Направление, но всегда нерешительный. Он попытался вскочить.

Венк заставил его снова подняться. Но когда собаку высадили на вершине
стены, чтобы ее поднял офицер
, стоявший за ней, она вырвалась из удерживающей руки и
с безудержным лаем убежала на вершину стены. Он не убежал далеко. Он
остановился у стены и
, низко склонив голову, залаял во дворе дома, пытаясь спрыгнуть.

Внезапно он спустился и побежал к дому, но затем остановился у
стены дома.

Эту стену дома Венк внимательно осмотрел. Он обнаружил на
ней царапины, которые через равные промежутки времени поднимались вверх. Здесь люди
, несомненно, поднимались по веревочной лестнице. Следы вели к
окну первого этажа.

Квартира, в которую входило окно, была пуста. Он спросил в доме,
как давно в нем не жили?

И все были поражены; ибо они думали, что она обитаема. Один сказал:
»В конце концов, там живет Жорж!«

Сердце Венка сильно забилось.

»Кто?« - быстро спросил он. »Как его звали?«

Он снова услышал: »Жорж!«

»Вы тоже его знали?« - спросил он женщину.

»Да, конечно, тот самый Жорж!«

»Это была его фамилия?«

»Я этого не знаю!«

Никто этого не знал.

»В конце концов, кто его так назвал?«

»От парней, которые всегда приходили к нему!«

»Значит, его звали Георг«, - проверил Венк, чтобы быть полностью уверенным.

»Нет, его звали Жорж«, - сказал один.

»Он там долго жил?«

Этого точно никто не знал. Некоторые считали, что, возможно, год. Но его почти
никогда не было дома.

Он позволил себе описать этого человека. Тут произошло нечто странное. Уже
люди начали спорить из-за цвета волос. Один подарил ему
голубые глаза, другой - темные. Он был небольшого роста, худощав и
одет как моряк. Он также был немного похож на спортсмена.
»В конце концов, кем он был? Что он делал?«

»Говорят, он был деловым путешественником!«

Это было странно, этот Жорж не был зарегистрирован в доме. В
списке Венка его не было.

Венк поехал в бюро регистрации и там с помощью настоятеля выяснил,
что жителя дома звали Георг Хинрихсен, уроженец
Эльбегрегиона. что он покинул квартиру четыре недели назад и
отписался в Равенсбург. Квартира тогда была занята одним
Он был связан с деловым путешественником, который называл себя Полдринджером.

Венку было ясно, что Хинриксен и деловой путешественник - одно и то же лицо.
Человек были. Прошло четыре недели с тех пор, как Халл разговаривал с
Венком. И Хинриксен, и Полдрингер были одним и тем же
Личность, а также убийца или, по крайней мере, лидер
убийц Халла. Потому что Кароцца звала его на помощь.

Возможно, направление отъезда Хинрихсена было, по крайней мере, правильным. Этот
Боденское озеро находилось недалеко от Равенсбурга. Швейцария была достижима.

Венк телеграфировал в основные населенные пункты на Боденском озере, особенно в
пункты пропуска.

Несколько часов спустя Констанс позвонила в полицейское
управление и сообщила, что здесь зарегистрировался человек по имени Полдрингер. В качестве гражданства
он указал Баварию, что привлекло внимание регистратора, потому
что мужчина говорил на довольно отчетливом северогерманском диалекте. Поэтому
полиция наблюдала за ним. При этом она обнаружила, что он
общается в кругах людей, которые подозреваются в том, что были
толкать и переправлять контрабандой через швейцарскую границу. Он чаще катается
на паровой лодке Линдау. »Пожалуйста, ждите меня в
Констанце сегодня«, - ответил Венк. »Конец!«

Венк сразу же приготовился к путешествию. Он все еще мог быть в Констанце до наступления ночи
, если маленький скоростной самолет его друга, который
всегда был в его распоряжении, был готов к полету. Он позвонил ему по телефону.

Да, самолет был готов.

В четыре часа Венк улетел. С наступлением темноты он приземлился
на аэродроме Петерсхаузен недалеко от Констанца.

Полиция указала ему на заведение, в котором останавливались люди.
Он переоделся и отправился в одно из этих хозяйств в качестве шофера,
чтобы переночевать там. Он обращался к тому, кого считал подходящим
. По его словам, у него на руках две машины, и он также
может получить какое-то разрешение на экспорт, хотя, если к нему не
будут относиться так внимательно. Но если бы у него был один или, лучше, два
смелых человека, все было бы хорошо. По его
словам, нужно заработать несколько десятков тысяч. Потому что машины были куплены еще осенью 1918 года, и поэтому
долгое время хранились в тайне. Это были роскошные автомобили двух
генералов.

Другой размышлял недолго. Он расскажет другу.
Втроем они могли бы взяться за дело.

Позже они перешли в другой дом. Вот куда мог бы пойти друг. Они сидели
там долго. Но он не пришел. »Как его зовут?« - спросил Венк. »Может
быть, я его знаю?«

»Он называл себя Боллом. Но, может быть, раньше его звали по-другому. У всех нас
здесь немного разные имена ... привет-привет, ты понимаешь!«

»Я понимаю«, - сказал Венк.

Вот когда он побледнел. Потому что вошел человек, в котором он узнал шофера.
Шлейсхайм, который вез его в машине с газом в Шлайсхайм.
На карту было поставлено все. Маскировка Венка была несовершенной. Теперь, если
бы другой, возможно, был ожидаемым мячом! И он присоединился бы к ним за
столом! Тогда, вероятно, он узнал бы Венка, и все
было бы кончено.

Венк приложил все силы, чтобы овладеть собой, и попытался прорваться сквозь
Напрягая мышцы лица, чтобы изуродовать его черты. В любом случае, он
с самого начала проявлял осторожность,
чтобы не сесть в более темном углу от яркого света.

Однако другой устроился подальше от него, за большим столом
, за которым уже сидела стайка молодых парней. Он вернулся
Венк, вероятно, отвернулся, но прокурор не хотел рисковать
и назначил новую встречу на завтрашний вечер. Он быстро вышел
через заднюю дверь.

Он пошел в полицию, рассказал, где был, и описал
подозрительного мужчину. Комиссар вызвал офицера. Тот сказал, что, судя по
описанию, это, кажется, Польдрингер.

»Можете ли вы дать мне уверенность в этом? Все еще ночью? Только
я прошу вас быть осторожными, потому что этот человек омыт всеми водами
!« - настаивал и увещевал Венк.

Тогда ему лучше не ходить туда, - ответил офицер. Он сказал, что город
небольшой, и все сотрудники полиции, даже те, кто выходит только в штатском
, знакомы с толкачами. Его внезапное появление могло вызвать тревогу
.

»Тогда мне придется запастись терпением. Вы знаете, где он живет?«

»Да!«

»Вот как они казнят меня прямо сейчас!«

Полицейский отвел Венка в переулок, где находилась старая
грязная гостиница, которая выходила во многие дворы в задней части
вложенные. Венк сразу понял, что здесь рейд был тяжелым без
большого количества экипажей. Однако такая подготовка не была
достаточно быстрой и секретной, чтобы ее можно было провести в маленьком городке.

Напротив находился склад скобяного магазина. Проведенный в этом лагере
Венк вместе с одним из офицеров, знавших Полдринджера, на
следующее утро спрятались за запыленным окном.

Когда в одиннадцать часов из гостиницы вышел человек, которого Венк принял за шофера
светловолосого игрока, офицер толкнул его и рявкнул
: »Это он, Польдрингер!«

Венк сказал: »Это то же самое!«

Днем была встреча у комиссара по уголовным делам. Венк
объяснил, что все сводится к тому, чтобы выкопать живым не только одного человека, но
и все общество. Здесь, так сказать, существует только
подотдел Мюнхенского генерального командования. И пока у вас не
будет надежного проводника в руках, было бы совершенно бесполезно беспокоиться об этом
Дюжина сотрудников для обеспечения безопасности. Он советует сначала не поддаваться
соблазну вознаграждением в пять тысяч марок, которое было выписано против его воли
, а, поскольку теперь одно из гнезд
знайте, как следить за этим колодцем. По его словам, сейчас это самый безопасный способ добраться до
главаря банды. Если вы сейчас возьмете шофера,
босс будет вдвойне предупрежден. И это, по его словам, одна из самых больших фигур в
криминальной истории за последние несколько десятилетий. Тогда следует ожидать не только
вознаграждения деньгами, но и славы. Чиновники пообещали
сделать свое дело.

Вечером Венк встретил молодого человека, который хотел помочь толкать машины.
По его словам, его друг уехал. А именно, дела
в последнее время шли так плохо. Швейцария перенасыщена немцами
Были, и, по его словам, немецкие власти снова стали в некоторой степени хозяевами
над озером. Можно было умереть с голоду. Но он знал, что делает.
Голодать он не собирался. И вместо того, чтобы позволить голоду
выгнать себя из норы, он отдаст свою шкуру Иностранному легиону.
Там он, по крайней мере, был в безопасности и от немецких властей. Он мог
спокойно есть, а на свободе позволить застрелить себя. Вот где, в конце концов
, все оказались в халате!

Венк спросил, как же он мог вместо этого поступить в Иностранный легион?
»Это проще, чем когда-либо, - ответил он. »Перед войной нужно было
поездка в Белфорт. В этом больше нет необходимости. Я могу устроиться на работу сюда!«


»Это можно запомнить на крайний случай«, - сказал Венк. »А по
какому адресу?«

»Нужно было только пойти на постоялый двор >К черному быку< и спросить
о Полдринджере. Или приходи вечером в магазин, где мы были вчера
. Вот где он сидел. Он поймал цыплят Янцена в горшочке за столом
Сейма! Я все еще обдумываю это, - говорю я ему. Если наши
Тофф-тофф-все получается, мне больше это не нужно. Но теперь
мяч нигде не найти. Он так долго перебирал пальцами. Он будет чувствовать себя комфортно
после того, как они пробили жирную землю там, у них есть. Кстати,
Полдрингер спрашивал о тебе вечером в шутку. Что? Вы также должны быть
Быть тяжеловесом. Он сказал, что знает тебя. Я же сказал ему,
что ты из Базеля. Вы хотели перегрузить две машины. Тогда он говорит:
в конце концов, это не он, тот, что из Мюнхена! Я подумал про себя, что один из них может быть евреем в
Мюнхене, а сейчас он все еще в Базеле, ват?«

»Я никогда не был в Мюнхене, - сказал Венк, - нет, он, должно быть, ошибается!«

»Эджал! Мы просто толкаем наши машины сейчас, ват ?! Скажи, ты можешь получить мне
зеленый в качестве скидки?«

»Фуфло?« - спросил Венк.

»Если тебе это не нравится, можешь отпустить и двоих!«

»Одного мне полностью достаточно!« Он протянул ему купюру из жилетного кармана.

»Вам не нужно стыдиться своего кошелька, если в нем тоже есть
дырка!« - сказал другой.

»За пушистую марку из моего кошелька ты не купишь себе больше, чем
за пушистую марку из моего жилетного кармана«.

»No is jut! Где ты жил?«

»В Барбаросса,« сказал Венк на удачу.

»Черт возьми, Нобель, но если они когда-нибудь захотят дать тебе по бараньим
ногам, ты даже не представляешь, что это такое! Лучше иди в >Черного быка<. Так как это
вы настраиваете себя на драфф. Уффс, оторвись от зеленые! Бесследно,
я тебе говорю! Как я могу взорваться, я тебе говорю!«

Венк вылетел обратно в Мюнхен на следующее утро. Он чувствовал себя богатым.
Путешествие, столь возвышенное и окутанное пронизывающим холодом, воодушевленное
быстрыми и счастливыми успехами, укрепило его сердце. Он тянул на всех
Полотно. У него в руках была вся посуда. Это привело к большому
Сеть тоже. И он, рыбак, был готов и силен.

 * * * * *

За час до того, как Венк скрылся за слепыми окнами склада скобяных товаров.
когда он начал следить за дверью »Черного быка«
, по телефонной линии из Констанца в Мюнхен долетел следующий разговор: »Привет,
Холла, это доктор Дрингер. Кто там?«

»Привет, это доктор Мабузе! Пожалуйста!«

»Больной, кажется, находится здесь. Я еще не совсем
уверен, что это был он. Но я думаю, что узнал его. Я прошу
Инструкции«.

»Это странно! Вчера незадолго до четырех часов дня мне сообщили, что он все еще находится в
Мюнхене. Совершенно несомненно, сообщили. Как вы думаете, во сколько вы
его видели, господин коллега?«

»Половина восьмого!«

»Скорый поезд отправляется только в семь и прибывает в Линдау около одиннадцати.
Если бы он сам пользовался машиной, он не смог бы быть в Констанце в половине восьмого
!«

»Возможно, я и спрятался, но вряд ли.
Я не исключаю возможности того, что это был разыскиваемый
душевнобольной«.

»Нет, конечно, продолжайте исследования. Если вы уверены, то
немедленно, понимаете, господин коллега, немедленно примените самые безопасные
средства«.

»Железная смирительная рубашка, господин коллега?«

»Да! Вы знаете, он опасен для общества. Продолжайте сообщать. Что
нервные больные делают?«

»Они готовы к поступлению в санаторий. Послезавтра они уезжают«.

»Спасибо! Заключение. Рекомендации, господин коллега!«

Мабузе несколько раз взволнованно прошелся по комнате. Как могло случиться, что
прокурор, который вчера в четыре часа все еще был в Мюнхене,
был замечен в Констанце в половине восьмого? Не обманывал ли себя Георг?

Он переоделся слугой и направился на Аманда-стрит,
где жил Венк. Он позвонил в свою дверь. Слуга открыл. »
Господин прокурор дома?«

»Нет, он уехал. Дайте сюда!«

»Я должен, хотя и лично ... Когда он вернется?«

»Я не знаю!«

»Он уехал надолго, или, может быть, я смогу
передать письмо днем?«

»Господин прокурор ничего не оставил«.

»Хо, я, наверное, тоже могу на вас положиться«, - сказал тогда
дежурный. »Вы ведь отдадите письмо так же безопасно, как и я, верно?«

»Конечно! Дайте сюда!«

Слуга быстро прочитал адрес. Но она гласила: Господу
Прокурор доктор Мюллер. »Да они вообще не правы. Здесь живет мистер
Прокурор Венка«.

»О, Господь Бог! Там мне назвали неправильный номер. Я говорю'
да всегда: записывайте, господа. Теперь это снова означает, что я держал
это неправильно! Так где же сейчас живет прокурор?«

»Я его не знаю!«

»Там нечего делать! Итак, снова назад! Прощай!«

Не тот служака ушел, наполовину зная только то, что хотел знать.

Но по пути его постигло просветление. Да, конечно, сказал он себе, он
летел на самолете. И я, наверное, знаю, почему ...

На долю мгновения у него потемнело в глазах. Вот
как это открытие поразило его. Он впервые измерил своего противника. Эта
Средства правовой защиты против него еще никто не применял. Георг еще
не депортировал уволенных контрабандистов. Был ли кто-то из них
причиной столь поспешной поездки в Констанцу? Неужели его, Мабузеса,
служба наблюдения дала сбой? В любом случае, это было опаснее, чем когда-либо
прежде. Потому что было разоблачено и арестовано несколько агентов Иностранного легиона
.

Если Венк посадит всю компанию в тюрьму, один из них может выдать так много
, что волны будут доходить до меня. Я
впервые больше не уверен. Я отведу его в сторону... Зачем
неужели Георг позволил ему пройти через это, как только у него возникли сомнения, что это может
быть прокурор? Дьявол забери человечность, с которой мы
позволили ему бежать в Шлайсхайме! Я живу не раньше, чем до тех пор, пока он
не уйдет, пока он не исчезнет!

Я собираюсь подготовить свой побег прямо сейчас. Я сбегу через швейцарскую
границу, если к восьми часам не узнаю, не
арестован ли Георг.

Где Георг его видел? Если бы я знал это! Вот к чему все сводится!

Нетерпение, съешь меня! Меня лихорадит от ненависти к этому нарушителю спокойствия. Если я
не доберусь до своего княжества Эйтопомар!

Затем Мабузе вернулся в свою квартиру. Под
мышкой у него был сверток для себя. Во что бы то ни стало! Если, возможно, она тайно находилась
внутри, уже была занята полицией, то он был дежурным, которому
было что передать. В пакете были сигары. Но квартира
была пуста, и все вокруг было безлюдно.

В тот вечер Мабузе больше не выходил из дома. Было безопаснее,
чтобы он сам видел из окна, кто к нему пришел, чем чтобы в его
Отсутствие кто-то проник и мог ждать его у окна.
В конце концов, он был готов на все!

Он провел вечер, просматривая отчет о своем капитале.
На сумму, которую он рассчитывал получить, не хватило полугода
Все еще работаю в Германия. Там он знал местность. В любом другом
месте ему нужно было продержаться не менее года, прежде чем он сможет начать
все сначала. Его языковые навыки в любом случае ограничили бы его доступ только к одной
англосаксонской стране.

Полгода. Он вбил это в свой мозг, в свое сердце, в свою кровь.

»Я остаюсь!« - громко сказал он в уединенной комнате, и ему показалось,
что он слышит, как, как молот по железу, сквозь него пробивается злоба, которая
и он принял это решение.

На следующее утро в половине восьмого ему срочно
позвонила Констанция. »Доктор Дринджер! Господин коллега, я, должно быть, был неправ.
Больше ничего не видно. Сделал все мобильным. Остальные пациенты
готовы к отъезду«.

»Жаль, господин коллега! Позвоните еще раз вечером!«

»Собака!« - крикнул Мабузе через окно в город, где
с ним жил Венк. »И если бы только ради этих получаса
неопределенности, вот как ты поворачиваешь за угол! В первый раз это произошло случайно
. Во второй раз больше не будет совпадений«.

Мабузе вышел из дома и пошел пешком. Он направился в один
из фешенебельных отелей и спросил о господине генеральном директоре Хунгербюлере.

Да, он был там. Комната 115.

Когда Мабузе без стука вошел в комнату, она была пуста.
»Сперри!« - тихо позвал он.

Тут открылась дверца шкафа, и вышла Сперри.

»Венк, кажется, в порядке. Георг только что сообщил мне об этом по телефону.
Будьте осторожны! Что делает Кароцца в тюрьме?«

»Это было бы но хорошо, если мы передадим их в Комиссию по ликвидации!
Мертвый рот - это точно!«

»Нет, я сказал. Ваш живой для меня безопаснее, чем ваш мертвый«
, - яростно возразил Мабузе.

»Я определенно начал общаться с надзирателем«.

„для чего?“

»Чтобы вытащить ее, если она хочет, чтобы она осталась жива!«

«Осел!" - подавленно воскликнул Мабузе. »Я говорю: она в безопасности там, где она есть.
Когда ей разбивают губы железными прутьями решеток,
она не разговаривает. Оставьте эти глупости! Она выйдет, когда я
покину Европу, скорее всего, нет! Я пришел, чтобы сказать вам, что я за
Дайте Венку еще один месяц. Так долго, чтобы можно было безопасно работать
. Запомните дату. Ни дня больше!« Затем он
снова ушел, почти не поздоровавшись.




 X


На следующий вечер доктор Мабузе был приглашен к тайному советнику Венделю, психиатру
. После небольшого ночного ужина должно получиться интересное
Возникают сомнамбулы. В сумерках она пробудила в себе воспоминания
, восходящие к ее ранним детским дням ... к тому
времени, когда формирование мозга еще не зашло так далеко
заключается в том, что он ощущает или записывает за пределами момента физических потребностей
.

С Тайным
советником Мабузе познакомился через пациентку, представительницу аристократии, страдавшую тяжелыми нервными
расстройствами, которую Мабузе вылечил с помощью снотворного. В
обществе встречались не только ученые, но и
Писатели, художники и любители искусства Руфа, как это
стало модным в последние годы в богатом обществе.

У Мабузе была дама за столом, которую он поразил, да повлиял,
знал. У нее было прозвище среди его помощников в игровых
залах: неактивная! Это была графиня Телд.

Он посвятил ей вечер со всем вниманием, на которое был способен,
рассказывал захватывающие, необычные впечатления от смелых путешествий, о
Охота на животных и людей в незнакомых частях света. Он говорил с
мрачной преданностью, с животной яростью, воссоздавая в своих
воспоминаниях силу, которой он был лишен. Он чувствовал,
что толкало эту женщину в игровые залы, и это было для него выше этой
внезапное открытие, как будто его сердце обливается кровью. Как будто открывается в его
Кровавая расщелина, ущелье, такое глубокое, что заполнить его могло только бьющееся
человеческое сердце. Он охотился за этим сердцем, используя свое воображение и
язык, как тигры в джунглях, которые
проливали человеческую кровь и разжигали в охотниках неистовую
жажду крови.

Эта женщина была тем сердцем, в котором он нуждался. Властное желание
проникло в его мозг и заполнило его. Он хотел заполучить эту женщину для себя
. Он видел ее глазами, как его рассказы наполняли ее кровь.
ослаблены. Это то, чего она хотела. Он понимал ее все шире и
шире. Он рисовал ей чуждую природу, он бросал ее ей. в борьбе
со своей волей, своими мускулами, своим разумом. И она должна верить,
что вся чужеродная природа, за которую он так яростно боролся, - это она.

Она вздрогнула от его слов. Она испугалась их. Тлеющие угли после
Нежность и нежность охватили ее до такой степени перед проявлениями этой
мужской силы, что от его жестоких рассказов,
которыми он пытался прижать ее к себе, она почувствовала себя кусочком живого,
оторвалась от мокрой от крови кожи, подошла к мужу и одним умоляющим,
яростным движением прикоснулась к нему всем телом.

Мабузе увидел это. Оно покраснело у него на глазах от всей его крови
. Красный от жажды и жажды крови. Он больше не мог выносить чужих
взглядов, устремленных на нее ... того, что кому-то из незнакомых мужчин было позволено
обратиться к ней... Губы склонились над ее рукой... Виллен отправился
на рыбалку за ней. Красный от жажды крови и жажды.

Он должен был уйти. Он помчался домой прямо в машине. Все чувства остались с
женщиной, и, так отдаляясь от нее, его тело так отдалялось от
истекая кровью, он кричал на ходу, когда, управляя собой, рыскал
по улицам, выискивая картину, лежащую в овраге: »Убийство
и жажда! Убийство и жажда!«

Дома он пил до тех пор, пока не увидел ничего, кроме кругов, которыми
пьянство заставляло комнату кружиться вокруг него, ее сердца. Оно было вырвано из
его руки из прекрасного тела, истекая кровью по пальцам и
проникая в его мозг.

 * * * * *

Для графини Телд настал день, когда ее компания оказалась в тюрьме.
должно начаться. Она подошла к Венку. Он отвез ее в приют
и обсудил этот вопрос с директором.

Прежде чем ее повели в камеру, она все же спросила: »На какой срок?«

»Сколько угодно, госпожа графиня«, - ответил Венк. »В конце концов, это зависит
от вашего мастерства. Но, само собой разумеется, достаточно одного слова,
и вы свободны, даже если вы не достигли своей цели«.

Она сказала: »Время у меня есть. Просто я хочу пойти на мероприятие в следующий понедельник, чтобы
попросить у меня выходной «.

»Но, конечно, это можно сделать очень хорошо! Я позволю себе,
Забрать их. У них, наверное, уже будет что сообщить даже тогда
!«

»Кстати, доктор, - сказала она еще, - мой муж в
курсе событий. И Гельт, они навещают его. Он страдает! Гелт?«

Венк поклонился.

За графиню заступил надзиратель. Она снова отвернулась, улыбаясь
.

«Ну и повезло!" - воскликнул Венк. Затем она исчезла в длинном коридоре.

 * * * * *

Графиня покинула дом тайного советника Венделя в смятении
. Странный человек внезапно стал невидимым. Но эти
прикосновение к силе его духа проникло в нее и
больше не покидало ее; эта сила, полная таинственности, оттолкнула
прокурора от нее.

Когда дверь камеры открылась перед ней, ей показалось, что она сейчас
войдет в эту камеру, в эту чужую, холодную, отрешенную от мира
камеру, как в период испытаний.

Она должна была увидеть его снова в понедельник. »Я также приглашаю вашего соседа по столу на второй вечер
моих сомнамбул в следующий понедельник
«, - сказал старый тайный советник со своим доброжелательно-скептическим, непристойным
Сказано с улыбкой. »Да, он должен был наверстать упущенное, так как ему неожиданно пришлось уйти.
Сомнамбулу он не видел, но бодрствующую госпожу графиню Толд он видел!«

»Хорошо!« - просто ответила она, по-товарищески, по-деловому, не
скрывая, но и не делая признания.

Дверь камеры закрылась за ней. Перед ней сидела фигура на
Стул. Она не обернулась сюда. «Ну?" она зарычала, как собака.

»Добрый день!« - сказала графиня.

Кароцца размеренно повернулась. Только когда она повернулась лицом к графине
, та испустила небольшой крик, и с хорошо
в притворном изумлении она позвала Кароццу, оживленно
шагнув к ней. »Мисс, вы! Мы ведь знаем друг друга! Какое совпадение!«

Она сразу же начала болтать, делая вид, что не замечает мрачного настроения
Кароццы. »Представьте себе, нас откопали, как следует
откопали! Клянусь Шраммами! Самое изысканное заведение. Я говорю вам,
мисс, это был Радау! Один подал звуковой сигнал, другой хотел выйти в
окно, но все они были замурованы! Вы ведь знаете. Один
сел и заплакал: >Моя жена, мои четверо детей, я
обесчещен!< Там был беспорядок, как в голубятне.
Я не мог получить удостоверение личности, и вот они забрали меня с собой! Скажите, что
мне делать? В конце концов, нет ничего плохого в том, чтобы пойти в игровую локацию! И
я даже еще не играл в нее!«

Но Карозза только злобно посмотрела на нее. »Скажите что-нибудь! Что есть
Вы?« - умоляла графиня.

»Я чувствую необходимость, чтобы они оставили меня в покое. Был
ли там и молодой джентльмен со светлой пышной бородой?«

»Вы имеете в виду тот, с башкой? Нет, его там не было. С тех пор
он больше не возвращался!«

«А старый профессор?"

»Нет, тоже нет!«

»Вам не нужно больше ничего рассказывать мне об этом«, - сказала тогда
Кароцца Барш. »Мне все равно. Мир меня
не интересует. Я несчастен! Я был предан и брошен.
Ничто другое меня больше не интересует. Я потерялся. Чтобы они
знали! Им я скажу! Они принадлежат нам. Потерянный, совсем потерянный,
скажу я вам. И предать, что ты заботишься обо мне меньше, чем
о замерзшей мышке на лугу. Злые собаки! ... Злые
собаки! ...«

Кароцца соскочила с табурета и схватила графиню за
плечо. »Они были с нами. Я внушаю вам, « воскликнула она,
становясь все более и более непреклонной, - что никогда никого не предавали так, как меня.
И мне это было не нужно. Я была художницей. Я был желанным
, а потом так предан и брошен! Как будто я паршивый кошачий меховщик
в сточной канаве!«

»Почему он оставил ее?« - спросила графиня. Она спросила это так
застенчиво. Она чувствовала себя маленькой девочкой рядом с этим большим
диким человеком ... Да, он бросил ее, подумала она про себя, да
правда, покинутый навсегда, и ее седина при этом. Потому что он ведь
мертв. Она стала неуверенной в своей компании. »Он мертв!«
- тихо сказала она, покачиваясь.

«Кто?" - воскликнула Кароцца.

»Ее парень ... Халл!« - щебетала графиня, как насекомое, желая
принять участие в боли девушки. Прокурор начал вырисовываться в
ее воображении.

Но тут другая набросилась на нее с криком: »О, что! Он не умер! Которого
я имею в виду, который жив! И я сижу здесь в ловушке! Он стоит там, в
городе, огромный, как башня, как скала, говорю тебе! Ты
Сопля', а откуда ты знаешь, кем он был? Все остальное было глупым
притворством. Неверность - пустяк! Халл? Мертвый? Что может быть глупее,
малыш, чем то, что Халл мертв? Но другой, который живет и живет свободно
там, где есть любовь, где есть свет, где есть жизнь ... Где он
мог бы терпеть меня у своих ног ... может быть ... как мех, который нужен только для
того, чтобы согреть его толстый палец. Это величайший
из существующих мужчин. Самый дикий, скажу я тебе! Медведь, львенок,
королевский тигр из Бенгалии ... ты слышишь? Не из этой морозной страны.
.., Из Бенгалии, где был рай. Туда, куда я больше никогда не доберусь"! Потому
что ты оставляешь меня гнить в этой дыре!«

Внезапно она спокойно и твердо сказала: »Скажи, ты веришь, что есть мужчины
, которые настолько сильны, что их воля может разрушить эту стену передо мной ... вокруг
меня ... если он знает, что я так ... так этого желаю?«

»Снаружи их нет. В нас они есть!« - ответила графиня.
Страстное дыхание, которое так внезапно вырвалось у нее из
человеческого сердца, продолжало бушевать в ней, как буря.

Как жалко, что она хотела перехитрить человека. Вы
чувствовал себя маленьким. Она отвергла все обещания и планы как нечто
порочащее. Она светилась в этом странном человеке, как нить
на электрическом токе.

»Да, они есть в нас!« - повторила она.

»Он! ... Он! ...« - пела Кароцца голосом из
аппассионаты.

И с того вечера странный человек, похожий на мраморное изваяние, пришелся графине
по сердцу. Прямо в сердце! Но он не раскололся. Она
позволила облику проявиться. Она приходила, уходила и приходила к тебе, как
хотела.

»Ты любишь его?« - спросила она у Кароццы.

Но та только ответила, оттолкнув его, как ничто: »Ах, что ...
любить!«

»Я не люблю его!« - графиня с нетерпением следила за движениями
призрачной высокой фигуры на ее сердце. »Но ведь он - это
все! Он человек. Но в конце концов, он сам по себе мир. Он
там, в таком городке маленьких людей, маленьких желанных
Дома и переулки, и это джунгли и девственный лес. Мне кажется
, в нем есть тигры и змеи. Все, что есть сильного в природе.
И целые гигантские деревья, и обширные непроходимые тростниковые леса!
Вы знаете, вы можете залезть внутрь! Не приходит ни к какому концу, но все же находится в
нем!«

Она невозмутимо молчала. Она не могла выразить словами, какие
явления омрачали ее кровь. Потому что тот мужчина, которого она позволила себе так
пнуть, был ей как брат. Нет, отец? Связанный в
сладострастии часа, о котором ни один человеческий мозг не
знал и не видел ни единого вздоха. В тот час, когда два существа слились в одно
, чтобы бросить новое во тьму, из которой оно снова появилось вдали во
времени как нечто, что само по себе начало жизнь и
просто висел на теневых шнурах в тот час. Вы могли
перерезать веревки, растоптать их, разорвать на части. Они остались
вместе. У нее не было другого желания вернуться к нему, кроме как снова
отдать свои чувства тому сознанию, еще более безудержному, которое, как
сон, накрыло ее и в то же время оттолкнуло от себя.

Две женщины сидели бок о бок, графиня на полу, обе
словно придавленные невидимым кулаком к этим позам
смятения, тоски и растворения в чужой крови. Один
Молчание повисло над ними после жестоких, вырвавшихся из их недр слов
, ужасающее ничто, вырвавшееся из чрева бегущих немых.
Позволил времени улетучиться. »Скажите что-нибудь!« - попросила графиня с
робкой мольбой.

»Замолчи, или я задушу тебя ... задушу тебя!« - закричала Кароцца.

Тогда графиня отступила. Она, безмерная и безграничная,
чувствовала, что до тех пор стремилась обратить свою внутреннюю жизнь вовне
, уступая другому, как ласка в когтях хищника.
Беркуты.

В него была засунута еда. Ни один из них этого не видел. Это стало
пасмурный. Кароцца в одежде легла на одну из платформ.
Графиня передразнила ее и растянулась на соломе второго
Лежачий. Ночь прошла над ними. Представления погрузились в
тягостную, изнуряющую бессонницу, как в клоаку.

Однажды в кромешной тьме Кароцца строго спросила: »
Ты спишь?«

»Нет!«

»Почему ты здесь?«

Тут графиня уже не была так смела, чтобы повторить свою ложь. Она
угрюмо молчала.

Некоторое время Кароцца молчала. Затем она невозмутимо сказала: »Ты
должен меня подслушать! Я тебе что-то сказал?«

»Да!«

»От него?«

»Да!«

»Я назвал тебе его имя?«

»Нет!«

„это хорошо. Иначе ты не вышел бы отсюда живым. Но даже если
бы я назвал его, а ты сейчас лжешь, знай, что у него нет имени
. Он - тысяча человек. Он - целая страна! Он целый
Часть Земли!«

«Как и он!" - сказала себе графиня. Но мгновение спустя
она не знала, не произнесла ли это вслух.

»Когда ты снова уйдешь?«

»Когда захочешь!«

»Тогда иди прямо сейчас! Иди, скажи" все, что я говорил"!«

»Нет!« - упрямо ответила графиня.

»Почему ты этого не говоришь? Если, в конце концов, именно поэтому ты пришел сюда?«

»Теперь все по-другому!«

»Ничто не изменилось«, - оживилась Кароцца. »Это все так, как
есть. Как это было. Как это будет! Он на улице в тысяче свобод!
Я здесь падаль, которая уже наполовину лежит под куском дерна. Расскажи мне
все!«

»Нет, я ничего не говорю!«

«Почему, ты ... ты, сучка?" - кричала она на Кароццу.

»Потому что они так его любят!«

Da ward die Carozza still. Но через несколько ударов крови она
бросилась и начала дико плакать и рыдать.

Графиня осталась лежать. Она почувствовала, как душа, обнаженная, с
лапами, с которых содрали кожу и мех, лежит над ее сердцем
, удерживая его в плену. Она почувствовала, как ее собственная кровь стекает по сердцу под
лапой, смешиваясь с кровью лапы.

Лапа стала ее сестрой. Теперь у нее было кровное братство с
убийцей вон у той стены. Но никто из них не знал, что
это был тот самый человек, который соединил их пульсы в ту тюремную ночь.




 XI


Венк получил плохие новости о местонахождении Карстена. У него был,
поскольку он, казалось бы, сразу же начал энергично сопротивляться, вероятно
, получил удары тупым предметом по голове от второго человека
, которые пробили черепную коробку. Он все
еще не пришел в сознание и с момента совершения преступления находился в
сверхтонком состоянии, которое не могло разрешиться ни с одной, ни с
другой стороны.

Врачи сказали, что о разговоре с ним
не следует думать через две-три недели, даже если он пройдет.

Напротив Кароццы, над которой он, как и его призыв арестовать ее
доказывая, что могло быть что-то, что могло бы свидетельствовать о ее причастности к
преступлению, Венк был вынужден согласиться на компанию
графини. Сегодня был понедельник, и к четырем часам он определенно узнал
, следует ли ожидать каких-либо разъяснений от Кароццы или
нет.

Венк в тот день не выходил из дома. Два полюса, между
которыми он собирал свои силы, были лично для
него недоступны: одним из них была женская тюрьма, а другим, более важным благом, была
Констанция. Оттуда ему звонили чаще. Этому польдринджеру разрешили
ни на мгновение не высовывайтесь из аппарата.

Поскольку ему приходилось проводить все эти часы дома и много ждать, он
в возбужденном нетерпении ходил взад и вперед и все чаще подходил к окну.

И вот, наконец, ему попался на глаза один человек. Он
впервые увидел его в восемь часов утра. Тогда, может быть, через полчаса
, еще раз. Не более того. Но вдруг снова. Мужчина всегда
быстро проходил мимо своего дома, если видел его, или он стоял на
углу.

Было ли у этого человека задание следить за ним? Венк хотел
сделать репетицию.

Он попросил офицера тайной полиции замаскироваться так, чтобы
тот, кто видел его лишь мельком, мог принять его за самого окружного прокурора
. Затем шофер подогнал машину к квартире Венка, где
ждал человек в маске, и переодетый спустился в
Момент, когда неизвестный снова стал виден на углу
улицы. Тайный полицейский быстро преодолел короткий отрезок пути от входной двери
к фургону, забился в угол, и машина умчалась прочь.
Я хочу запомнить этот простой трюк, подумал Венк.

Диктор дальней связи крикнул: Констанция срочно приезжает!

»Наблюдатель в 3 часа 16 минут отвез парней, с которыми сидел,
на станцию. В 3 часа 36 минут скорый поезд отправляется в Оффенбург.
Неизвестно, кто из общества поедет с нами. У одних есть
сумки, у других их нет. Прежде всего, неизвестно, едет ли сам
наблюдаемый. Другой решил семь карт, в
Оффенбург. Но вы слишком внимательны к наблюдаемому. Один под
ним выглядит по-другому, и его здесь еще не видели. Вполне возможно, что
он станет лидером буров и будет на французской службе. Что
мы должны делать?«

»Предоставьте трех гражданских офицеров. Едут все восемь, с ними едут и
три офицера. Если один или несколько из них остаются позади, то остается и один из
офицеров, который не может игнорировать тот или иной
из них. Было бы возможно, чтобы они путешествовали отдельными маршрутами«.

- Повторил чиновник в Констанце.

»Хорошо! Уже сейчас запишите разговор на отправление поезда.
Конец!«

Венк попросил связаться с Оффенбургом. Через пять минут он смог
говорить.

»На скоростном поезде Констанца едут семь или восемь человек.
Секретные офицеры едут в том же поезде. Во что бы то ни стало, держите шестнадцать
Человек вооружен на вокзале наготове. Вполне вероятно, что у
путешественников есть паспорта, следующие в Эльзас. Они поддельные ... Если вас
арестуют, то, пожалуйста, избегайте всяческих волнений. Сообщение
прессе только о том, что речь идет о немцах, которых
заманили в Иностранный легион, и, прежде всего, о том, что они были немедленно освобождены
и отправлены домой. По поддельным паспортам они
не показывают, что их учили. Если
среди них есть человек по имени Полдрингер или Хинриксен, его следует держать в секрете и очень тщательно
охранять «.

Вскоре после этого Констанция вернулась: »Ушли семеро. Полдрингер
остался один. Он пошел к«Черному быку", и
за ним наблюдают".

»Это хорошо, спасибо. Пожалуйста, позвоните снова в семь часов! А
пока, если есть что-то важное, в отдел уголовного розыска!«

Затем Венк хотел вооружиться, чтобы забрать графиню в тюрьму.
Было 3 часа 30 минут. Он был дома один. Он позвонил по телефону в свою машину.
Услышав стук под окнами, он вышел. Он открыл
свою дверь.

На улице стоял пожилой мужчина. Господь был согнут, у него был
густые белоснежные усы, твердые красные щеки и светло-голубые
Глаза.

»Господин фон Венк?« - спросил он.

«Пожалуйста!" - сказал прокурор. »Не вините меня ... у меня
есть срочный официальный отъезд«.

»Только на минутку«, - ответил другой. »Меня зовут Халл. Я
отец!«

Венк поклонился и впустил джентльмена. Он привел его в свой
Кабинет.

»Герр фон Венк, мне сказали, что вы ведете расследование. Эдгар
был моим единственным сыном. Я плохо его воспитал. Моя жизнь была
моя работа. Мои фабрики были большими. Моя жена умерла рано. Так было со
многими сыновьями нашего времени.« Он говорил резким
голосом, почти грубо. »Это не снимает с меня моей вины. Наши сыновья
были нашей роскошью, наша работа была нашим долгом. Лучше бы мы
придерживались обратного. Я не могу требовать его жизни обратно.
Мне достаточно того, что я узнаю о более близких обстоятельствах с другой стороны.
Я не хочу знать больше. Я позволил себе
прийти из-за другого. Мой сын получал от меня десять тысяч марок ежемесячной пенсии. Я
у него осталось только единственное желание из всего этого несчастного
случая - ежемесячно раздавать эти десять тысяч марок, как если бы он все еще был там.
Я хочу добавить к этому еще десять тысяч. Деньги предназначены для того, чтобы
создавать то, что помогает людям делать хорошо. И что остается. Герр фон
Венк, вы можете мне посоветовать?«

Венк нерешительно ответил: »Я должен признаться вам ... сначала ... Мистер
Халл, вы меня поражаете!«

Венк был глубоко взволнован отношением отца. Укрощенная
человеческая сила, задушенная отцовская боль, непобедимая человечность ...
все, что так неожиданно предстало перед ним, в
первый момент заставило его почувствовать неуверенность в движении и сочувствии. »Да, я
не знаю ... Мистер Халл ... почему вы обращаетесь именно ко мне?«

»Вот что я могу вам точно сказать, господин окружной прокурор. На вас лежит
обязанность уничтожить убийц. Я хочу заменить то плохое, что вы
должны удалить из нашей родины, на что-то хорошее.
Я хочу, чтобы память о моем сыне была плодотворной. От его жизни у меня
ничего не было. Его смерть теперь должна дать мне то, что я могу взять с собой в
Вечность возьми.« Его голос оставался твердым до последнего слова.

»Они спешат. Может быть, именно этот несчастный
случай мешает вам уделять мне больше времени?«

»Однако,« сказал Венк.

»Могу ли я поговорить с ней спокойно завтра или в другой день? Когда они
свободны?«

»Завтра я свободен, мистер Халл. Приходите, когда захотите. Лучше
всего утром. Вам не нужно выделять ни одного часа. Я
всегда дома. я благодарю вас. Я верю, что вместе мы сможем создать произведение
!«

»Нет, я должен поблагодарить вас за то, что вы хотите помочь мне в этом
поставить скромный памятник, чтобы имя несчастного не
осталось только в крови у людей«.

Они вместе вышли из дома.

Венк поехал в тюрьму. Он пришел на полчаса позже, чем было назначено
. »Женщина ушла задолго до четырех часов«, - сказал
директор.

»Вот так!« - разочарованно произнес Венк. »Что она оставила после себя?«

»Ничего!«

»А вы сами тоже ничего не знаете? О результате? Она
добилась успеха?«

»Я не спрашивал!«

«Почему бы и нет?" - спросил Венк, раздраженный тоном.

»В моих инструкциях не было спрашивать об этом«, - угрюмо ответил
директор.

»Речь идет не об их инструкциях, а о попытке
выследить одну из самых опасных преступных группировок Германии. Вы
, кажется, неправильно это понимаете. Вы и ваши инструкции абсолютно
ничего не значите в этом вопросе«.

»Тем лучше. Тогда, если я могу попросить пощадить меня от таких
нововведений в следующий раз ...«

»Похоже, вы больше не чувствуете себя комфортно на своем посту, господин директор.
Я замолвлю за вас словечко перед министром. Я рекомендую себя!«

Что произошло? - спросил себя Венк. Он был разочарован и разгневан, когда
бросился к своей машине. Что случилось?

 * * * * *

В семь часов того же дня графиня поехала к тайному советнику Венделю. Она попала
в ту же компанию, что и в прошлый раз. Она видела так же мало этого
общества, как и в прошлый раз. Чтобы она и ее
Сосед по столу, доктор Мабузе, поднял разговоры, как паутина
Звуки, как в беседке звуков, заслоняя все снаружи.
В тот вечер ее сосед был более молчаливым. Но то, что он говорил, он сказал.
с настойчивым прицеливанием в непознаваемую точку.

Графиня все время спорила сама с собой, не рассказать ли ему о
том, что произошло в тюрьме ... что она была с этой женской душой
, которая была такой же сильной, как переживания и образы его слов,
и еще сильнее, поскольку она была в отречении и была женщиной, испытывая все только в
защите и побежденный. Она так сильно впала в это.
представления, и событие ее встречи с преступницей
приняло на расстоянии столь внезапные обстоятельства, что сила
Мужчина рядом с ней начал исчезать. Исполнение второй встречи
с ним не дало ничего из того, чего страстно ожидала Тоска
. Мужчина опустился перед ней.

Она заметила, что, как он привлек ее в первый вечер крепкими словами
своих уст, так и сегодня он привлек ее к себе жестоким и требовательным, но
холодным взглядом своих глаз. Эти глаза были
каменно-серого цвета. Именно тогда ей стало немного страшно, и из
-за этого страха она жаждала сочувствия со стороны человека, который мог бы согреть
ее и слегка затенить ее внутренности.

Она посмотрела на своего мужа. Граф сидел рядом с сомнамбулой.
Он обратился к ней. Как будто его слова касались только изящных
Движения его пальцев играли. Кольцо овладело руками.
Тогда из сердца взволнованной женщины поднялось очень далекое чувство, которое
, как разрешение лихорадки, согрело ее сердце ... чувство
благородной, женской жалости. Он ребенок! сказала она себе. Если бы у него
не было меня, он был бы беззащитен. Был бы он покрышкой,
катящейся по дорогам, сбитой с камней и неровностей тропы и
направляемой.

Затем в это ощущение снова проникло сияние ее опыта с
танцовщицей Кароццей, оторвав ее от повседневной рутины, опустошив ее, превратив
в горячий, брызжущий пыл, а затем снова в ледяную холодность и отстраненность.
Оргиастически она побежала за ним. Тогда ей казалось, что она охотится
за своим мужчиной, и всякий раз, когда она хотела получить к нему доступ, она гладила
тонкими белыми пальцами пруды больших облачно-серых глаз своего мужа.
Соседи.

Мабузе становился все более молчаливым. Он ничего не ел. Он тоже не ложился спать
Принуждение, чтобы скрыть свое молчание. Он отдал себя ей в
Напротив, с угрожающей настойчивостью, как будто
все общество сидело вокруг него, чтобы терпеть и поклоняться этому молчанию, как данной
богом тирании африканского короля
. Люди ели только для того, чтобы набраться сил для этого поклонения.

Только граф Телд, как на шпильках, с изящной комичностью танцевал
вокруг сомнамбулы, черноволосой, с толстыми бледными щеками,
толстой и крепкой, сидевшей рядом с ним, и ее взгляды были устремлены вокруг него в сторону
общества. Тогда графиня возненавидела человека, который сидел рядом с ней и плохо
в то время как ее супруг так опасно подпрыгивал на ножнах
нелепицы. Нет, это была не ненависть. Это был внутренний гнев
между защитой и желанием подчиниться сильному и
уверенному в себе мозгу и крови.

Доска была снята. Некоторое время они стояли, болтая без умолку.

Мабузе оторвался от своей соседки по столу и отправился искать общества
графа Телда. Он вовлек его в разговор о
психологии азартных игр.

»Я на самом деле геймер по натуре, « сказал граф, » я остаюсь
я остываю, когда проигрываю; я воспламеняюсь и становлюсь
плодовитым в воображении, когда выигрываю «.

Мабузе сказал: »Азартные игры - это самая старая форма, самая сильная и
самая распространенная форма, в которой человек, не наделенный даром
артиста, может чувствовать себя артистом«.

»Интересно, « ответил граф, » пожалуйста, уточните это подробнее«.

»Потому что в азартных играх каждый человек может добиться принуждения к сближению
, по крайней мере, с одним актом творца. Сотворение по
принципу, которому обязана вся жизнь, питается своей силой из
Силовая параллелограмм воли и случайности. Под случайностью это
Несоизмеримо, неизмеримо, чуждо и для познания вне себя
Невозможно понять. Это также душевная механика
созданий, которым природа наделила частичку первозданной силы:
художник! Между полюсами воли и случайности их деятельность протекает в
своего рода состоянии транса. Гете сказал это о себе, когда
писал стихи. Синтез азартной игры тот же: случайность
дает игроку материал; он может быть ничтожным и ничтожным, и он может
быть властным во всем. Затем он вкладывает в это волю, исходя из этого
Сделать случайность произведением собственного творения«.

»Вы тоже поэт, доктор?«

»Нет, я врач-психопатолог!«

»Это как раз наши самые современные поэты. Потому что они придают клиенту
бессознательного, или, скорее, подсознательного, видимую форму. Но
подсознательное, как это, в конце концов, сегодня установлено, несет в себе нашу душевную жизнь.
Мы играем в баккарат после, не так ли?«

»Хорошо!«

Сомнамбула должна начать свою деятельность. Врач представил ее
и ввел ее в гипнотическое состояние, в котором она
должна была совершать свои чудеса памяти. Она рассказала Мабузе в первый вечер,
что граф благоговейным шепотом рассказал Мабузе о переживаниях,
которые разыгрались у нее внутри во время ее первых попыток
ходить.

Граф почувствовал тепло, которое неестественно
освещало его затылок, пока он говорил это. Он повернулся, чтобы уйти. Но
за ним не было ничего, кроме стены с обоями, на которой висели картины, старые
Были школьными и оставили его равнодушным.

Сомнамбула не подчинялась воле внушающего.
Возможно, она ускользнула от бдительности; но любой зритель мог заметить, как постепенно
, словно издалека, снова появилось выражение ее глаз, пока оно не стало совсем
прежним, и внезапно снова просияло, настороженное и неохотное.
»Одно меня мучает«, - сказала она.

»Никто вас не мучает«, - монотонно и певуче произнес голос
доктора. »Вы хотите увести их в ранние страны их юности
... раз ... два ... три ... они спят ... раз ... раз ... два
... Они спят! ...«

Он медленно, едва касаясь ее лба рукой, потер его снова
и снова ... считая ... »Три ... один ... два ... Сколько тебе
сейчас лет?«

»Мне сейчас десять месяцев и три дня«.

»Что делала утром мать, когда поднимала ее из колыбели?«

»Меня вырвало, и мне стало больно, и ... и ...«

Она вздохнула, быстро очнулась: »Там кто-то есть, он должен уйти. Кто
меня мучает?«

»Сегодня это невозможно. Присутствуют перекрестные расстройства, которые я
не могу распознать и, как следствие, не могу отключить«, - сказал
врач.

Тайный советник подошел к Мабузе. »Доктор, вы даже не хотите
попробовать? После репетиций, которые я видел у вас в то время, я обещаю
себе, что ваше вмешательство устранит помехи«.

Мабузе, наверное, хотел попробовать, сказал он. Но успеха он не мог
обещать. Он был хромым на голову от простуды. Но он
сразу же сделал небольшой шаг в сторону медиума. Было видно, что это
, как частица железа перед магнитом, обращено к незаметному движению
по-другому. Мабузе не сказал ей ни слова. Он перечеркнул один
Часть вашего тела с глазами. Девушка, как от удара
, стала бледнее, чем была. Даже если медиум не сделала ни единого движения,
было ясно видно, что в ней идет борьба с чуждым
Невидимое поднялось ... что сопротивление быстро угасло, что их
Глаза упали ... упали ...

Затем Мабузе сказал поспешными, оскорбительными словами: »Они лежат в
тряпках. Они крепко привязали руки к телу. Их шесть
месяцев. Уже вечер. Они кричат. Почему они кричат?«

И от тяжелого тела этого спящего с открытыми глазами
Писклявый, крошечный голос девушки прорычал: »В животе давит!«

»Это плохой воздух. Им давали слишком много пить. Кто им это дал
?«

»Тело женщины«, - сказал голос.

»Вы любите тело?«

Тут девушка побледнела, и
пронзительный, мучительный и злой голос прорезался сквозь писклявый голос: »Нет!«

»Что они хотели сделать?«

»Откуси ему небо!«

»Почему?«

Но дрожь пробежала по губам медиума, передалась
телу, и Мабузе сказал: »Каждая лишняя минута - это опасность для жизни. Я
должен принять решение о собрании!«

Он уложил девушку на диван. Успокаивающими движениями он искупал
ее, умыл лицо вином, а когда она пришла в себя,
отнес в постель.

Разговор теперь перешел на Мабузе. Его спрашивали, советовали, что он
хотел сказать.

»Это была сказка, « сказал Телд, » сказка у ворот
жизни! Вы гений, доктор. Однако что он хотел сказать, что
заставило его так дрожать?«

Одна дама подошла и спросила. Но глаза Мабузе искали
графиню. Она подошла. Она тоже спросила.

Тогда Мабузе сказал: »Она хотела сказать: потому что я так ненавидел ее кровь!«

Графиня испугалась. Остальные молчали, смущенные.
Графиня встала и жестко сказала: »Ребенок не может ненавидеть!«

»Откуда вы это знаете?« - жестоко спросил Мабузе.

»Я знаю это ... по себе!« - ответила она.

»Вот как они радуются за себя. Потому что тогда вы не только
гений памяти, но и ангел ума!«
- насмешливо возразил Мабузе.

Разговоры распалили общество. Только граф Телд был
стал молчаливым. Всегда эта неестественная струя тепла против его
Затылок! Он посмотрел позади себя. Он схватился рукой за череп
. Ничего! Он подошел к зеркалу! Ничего! Он сел, и
ему показалось, что он засыпает. Но он видел всех людей и
все слышал. Он хотел что-то сказать, но почувствовал, как слова вырвались из его
Во рту были сорваны такие же спелые плоды.

Когда прошло некоторое время, он встал, подошел к кругу,
в котором стоял доктор Мабузе, и сказал: »Мы хотели поиграть в баккара!«

»Как хотите! Если мы все еще найдем любителей игр!« ответил
Мабузе.

Тут Телд оживился. »Отлично, поиграем с ними в баккара!
Тайный советник, что ли? Они тоже присоединяются?«

»У меня есть общественные обязанности по отношению к дамам. Но вы найдете
достаточно партнеров«, - ответил тайный советник.

Вскоре за игровым столом сидели шесть джентльменов. Он стоял в комнате,
выходящей окнами на зимний сад. Лампа с глубоким абажуром склонялась
над столом, оставляя комнату в кромешной темноте. В
зимнем саду, в который можно было заглянуть через окно, тускло светились
призрачные руки чужих ладоней на фоне залитого звездным
светом стекла стен. Они были похожи на лестницы, которые, лишенные своих
жестких деревянных форм, казались темными и, как экстатические тени
, простирались на фоне неба.

Карты были разыграны в зависимости от того, кто первым должен был держать банк. Гости
переставили игровой стол. Графиня Телд стояла в темноте в стороне и
смотрела на нее. Мабузе увидел, как ее плоть светится на темно
-красном платье с широким вырезом, которое она носила. Он был мрачным и холодным. Едва
он произнес хоть слово. Подавив все, что хотело подняться в нем,
он, и только вокруг графа Телда его мысли накапливались
, и его воля росла. Если кто-то обращался к нему, он отвечал коротко и
пренебрежительно. Он, казалось бы, играл с большим вниманием. Но он
играл в прыжках.

Вскоре стало так, что джентльмены, начинавшие с низких фраз
, последовали его примеру. В результате была потеряна оценка
стоимости ставки. Рядом с тремя марками стояли пятьдесят марок, стояли
двести марок. Трем маркам стало стыдно, они быстро превратились в двадцать, а
еще быстрее - в сто и двести ... Это продолжалось недолго, и никто
рискнул поставить меньше ста марок.

Когда кто-то начинал, он находил время, чтобы заполнить промежутки между сбросом
карт и получением новых карт разговорами
. Этот разговор утек, исчез. Зрители
притихли. Среди игроков разгорелась драка, поднялась лихорадка. Это
перешло к зрителям.

Графиня видела, на какие суммы ставил ее муж.

Он никогда не играл! Что с ним не так? - спросила она себя.

Граф победил. Он оставил ставки и прибыль в стороне. Ему казалось, что
он был лошадью, по бокам которой всадник угрожающе и подбадривающе
висел и метался. Он бросил деньги.

Граф должен был получить скамейку запасных последним в раунде. Ему казалось,
что момент, когда он сам должен раздать карты и в
четыре раза увеличить риск выигрыша или проигрыша, стоит
перед ним, как возвышение, проникнуть в богатые секреты которого было бы чудесной удачей
.

Стало жарко. От фантазий по комнате разлилось тепло.

Графиня наклонилась вперед в полутьме, завороженная
непостижимым поступком своего мужа. Внезапно полный коснулся
Светлое пятно у основания ее груди, четко и красиво выделяющееся из
Край платья приподнялся. «Север и юг!" - сказал Мабузе, который
Близнец Персик посмотрел; злой и полный темной ярости, он сказал это. »Север и
Юг, подождите! ...«

Затем его взгляд переместился назад и опустился на
руки к графу Телду.

В этот момент он занял скамейку запасных.

Он раздал карты. Он был внезапно сбит с толку, как будто что-то
произошло. Он был рад тому, как раздал посылку. Он выиграл
все ставки. Было странно, что и
во второй раз повторилось то же чувство неуверенности. Он снова победил.

Теперь это случалось чаще, чем когда-либо, подряд. Игроки, как и зрители
, были взволнованы удачной серией графа.

»Ваш супруг! - обратился кто-то к графине, » смотрите, он
каждый раз побеждает«.

Все бросили на графиню взгляд, который карты быстро вернули
на место.

Граф снова раздал карты. Он раскрыл свой лист; у него
было две фигуры, и он просто подошел купить карту.

»Стой!« - внезапно раздался голос, похожий на голос капрала. Одна
Рука легла на стол, красная и сырая, на красивую узкую белую руку
граф, на котором сверкал цветной камень, поднял ее, и все
увидели, что граф собирался взять к своим картам ту, что лежала внизу, а
не верхнюю.

Это была девятка.

»Ага, девятка! Теперь я понимаю ваше счастье, вы, Куджон!« - закричал
храпящий голос. »Вы фальшивый игрок!«

Все вскочило. Кто-то пронзительно закричал. Граф Телд сидел
на своем месте маленький и скрюченный. Он сидел, как сбитая шляпа
, беспомощно глядя вверх.

Тот, у кого был храпящий голос, проник к графу. »Деньги сюда!
Ты!« - угрожающе крикнул он. »Все деньги!«

Зрители и игроки были перемешаны. В темноте раздался крик
. От резких движений силача, который разоблачил
графа, один джентльмен упал,
увлек за собой другого. - Спросил он, придерживая скатерть. Ткань была сдернута с
плиты. Деньги и карты беспорядочно рассыпались по полу под
ногами людей. Люди толпятся вокруг! Там
погасла электрическая лампочка.

Но доктор Мабузе, который ждал крика из темноты,,
набросившись на падающую графиню, он высоко поднял ее на руки
, и в один прыжок он оказался между пальмами, унося
потерявшую сознание девушку в парк под звездами и деревьями и
далеко назад через кусты к невысокой стене, мимо которой проходила дорога
. Он поднял ее над стеной. Кто-то помогал оттуда.
И мгновение спустя машина умчалась прочь, как грабитель.

»Северный и Южный глобусы!« - мрачно и громко сказал Мабузе
, направляясь внутрь. »Теперь ты мой!«

улица Ксениен была пуста. Рывком распахнув дверь перед домом Мабузе,
машина резко ударила по тормозам. Он отнес женщину, все еще
находившуюся в обмороке, в свою квартиру.




 XII


Из разглагольствующего беспорядка, из хаоса презрительных
взглядов и неуверенности в себе граф Телд вырвался, как во сне
, и прокрался в вестибюль. Он думал о своей жене. Но у него не
хватило смелости ни оглянуться на нее, ни спросить о ней. У
ворот дома стояла его машина. Шофер приложил руку к виску.
Но Телд отмахнулся: »Подождите госпожу графиню!«

Он отправился в город и взял напрокат первую попавшуюся машину, чтобы поехать домой
. Неужели я знаю, что произошло? он постоянно спрашивал себя. Это
обрушилось на меня... Это ударило меня рукой по столу
... Неужели я знаю, что произошло? ... Если бы это был просто плохой сон
!

Но это был не сон. Он прибыл перед своим особняком. Он должен был выйти.
Он прошел по саду и вошел внутрь. Слуга взял его пальто.
Граф направился в комнату, где, если они
были где-нибудь вместе со своей женой, он еще немного побыл перед сном, чтобы
и из переживаний вечера один
рисовал другому то, что ему что-то дало. Он
сильно привязался к этой связи с любовной педантичностью.

Сегодня он был там один. Где моя жена? он спросил себя, бессознательный и
изумленный. Так сильно витало вокруг него настроение множества нежных
воспоминаний о комнате. Он был разочарован тем, что ее не было рядом с ним в
этот жестокий час. Это был первый серьезный
Переживание своего существования.

Но в то же время ему казалось само собой разумеющимся, что она отдалилась от него.
расстались. Ему казалось, что это неназванное событие за
игровым столом на вилле Венделя повергло его в грязь.
От него дурно пахло. Нет, Дуся _должен_ быть подальше от него! Наступило время
экзаменов. Она должна уйти, пока он не очистится.

Но от чего он должен очиститься?

И вдруг, отягощенный и холодный, то, что он сделал, обрушилось на него, как
обрушившийся ледяной покров. Он сделал это! Да, он это сделал! Он
перетасовал карты внизу и вытащил карты внизу. Он
выиграл на этом деньги. Но ведь он не хотел выигрывать деньги!
Что произошло? Никто не может мне помочь? Я сделал то, чего
не хотел делать. Я изгнал себя из общества! Я
буду фальшивомонетчиком до конца своей жизни. Никто не может
мне помочь?

Я знаю, что сделал это. Но я не знаю, как я это
сделал! А не почему и не для чего. Я схожу с ума. Я теряю
веру в себя. Я не могу быть уверен ни на мгновение в своей жизни в
том, что я делаю. ужасно! ужасно! Я
ужасаюсь самому себе. Как я туда попал? Это изображение Кокошки!
Это пластика Архипенко! Я всегда буду это знать. Но
то, что выползает само по себе из этой головы, из этой моей головы,
я теперь никогда в жизни не смогу узнать наверняка. Я слежу
за своими глазами, своим слухом, своими чувствами ... Но мой мозг гниет.
Сумасшедший дом! Мое тело ходит при свете дня. И мой мозг
окутан промежуточной тьмой. Неужели никто не может мне помочь?

Он боролся со слезами. Но он даже не осмелился заплакать. Он
не знал: не обманывает ли меня, может быть, мое сознание того, что
я делаю? И когда я плачу, может быть, на
самом деле не происходит того, что я режу образ, который до сих пор любил и
обожал, или называю своего слугу убийцей, или
рассказываю непристойности горничной Дуси? ...

А потом ему показалось, что он ломает голову над одним именем: Дуся!
Ты не можешь мне помочь, Дуся, ты? Ты не придешь? Ты
мне не веришь? Ты мне не поможешь!

Он позвонил в колокольчик и выбежал навстречу слуге. »Госпожа графиня?« - воскликнул он.

»Госпожа графиня еще не вернулась!«

»Не звонил по телефону? Разве она не ...«

»Нет, господин граф. Но герр доктор фон Венк позвонил час назад
. Госпожу графиню он просит оказать ему честь принять его завтра
утром. Его номер
телефона записан на пульте дистанционного управления«.

»Уходи!« - сказал граф.

Я иду к доктору Венку ... да, я иду к доктору Венку ... А затем он
громко крикнул в комнату, охваченный тысячей невидимок, обуреваемый
десятью тысячами страхов:

»В противном случае мне придется повеситься! Я должен сказать это человеку,
человеку! ...«

Он бросился к громкоговорителю. Он позвонил по записанному номеру.
»Здесь прокурор Венк!« - крикнул незнакомый, далекий голос, так что Телд
задрожал.

Но он собрал всю свою энергию и самоотречение и
ответил: »Могу я поговорить с вами прямо сейчас?«

Он был в ужасном затруднении, как будто таял от лихорадки своего
Запросите передающие провода, и через них не может быть ответа
. Он вздохнул, когда услышал: »С удовольствием! Я
жду вас!«

»Фриц!« - выкрикнул он. »Направьте мне эту маленькую машину!«

И он поехал обратно в Мюнхен.

Венк считал, что он пришел от имени графини, и что в тюрьме было что-то не так
произошло то, что повлияло на его отношения с ней.

»Господин граф ... я подозреваю, что это был опасный эксперимент! женщина
Графиня ...«

»Нет, нет, « возразил Телд, - я, я ... Ради меня я пришел.
Со мной что-то случилось!«

Он рассказал. Он также рассказал, как бы он отнесся к вечеру из-за этого неестественного
облучения своего затылка. Наверное, это было
предвестником грядущего несчастья.

»Не сердитесь на меня, доктор Венк. Я чужой. Я
устраиваю на них засаду. Но мне пришлось бы повеситься, если бы я этого не сделал.
сказал бы человеку той же ночью. Могу я продолжить?
И эти жесткие лучи, как раскаленный железный стержень на затылке,
затем так мягко и так уютно мягко потекли у меня внутри. Это было похоже на то,
как если бы это была теплая ванна сразу. У меня было ощущение, что я
спасен от чего-то, что было передо мной, и в этом
Момент, который был так удобен для меня - вот когда это произошло! В первые
полчаса я отрицал это. перед самим собой. Когда я шел домой.
Но это произошло. Это правда! Это невозможно отменить,
не перед людьми, не передо мной«.

Венк сразу же представил свой опыт общения со старым профессором. Ради
Бога, вскрикнул он, неужели он тоже должен быть здесь ...? Графиня и
Кароцца! Он спросил Телда:

»У вас есть какие-то подозрения?«

Граф не понял вопроса. »Какие-то подозрения? Как вы думаете ... что
я уже был таким раньше? болен? Нет, никогда!«

»Нет, какие-то подозрения в отношении конкретного человека, который присутствовал при этом?«

»Эта мысль не приходила мне в голову. Я не понимаю, как другой
... Нет ... Ни на кого не похож!«

»Не было ли в обществе кого-нибудь, кто казался
бы неподходящим ... кто казался бы вам подозрительным? Который вел себя иначе, чем другие
приглашенные?«

»Это был небольшой круг личных знакомых Тайного советника. Нет,
никто!«

Венк отбросил подозрения. Кроме того, как он сам
мог сопоставить присутствие разыскиваемого преступника с фальшивой игрой графа
! Это было так похоже на душевное ускользание от власти над
волей. Процесс, который происходил в подсознании
тонкой личности, страдающей анс, пораженной болезнью, которую мозг
только о его влиянии на тех, кто играл вместе с ним. Графу
пришлось обратиться к психиатру. Было поразительно, что он пришел к нему,
криминалисту. Но он не хотел спрашивать.

Рассказчик погрузился в молчание. Прокурор оставил его на произвол судьбы.
Затем граф без промедления встал и сказал: »До меня доходит, что
Сознание того, что я, не имея на нее никаких прав, нарушил ее ночной
покой. Я искренне прошу вас не
обижаться на меня за это. В несчастье это как если бы душа упала в овраг.
И вот когда сознание достигает первой остановки. У них было
звонили в колокол. Это была связь между ними и ... моим домом.
А там ...«

Он перебил: »Но скажите, я действительно сейчас произношу то, что хочу
сказать, или я совершаю какую-то бессмысленную вещь? Видите ли, в этом
и заключается ужас этого переживания. Теперь мне предстоит стать спутником
жизни психиатра«.

»Нет, господин граф, вы говорите совершенно ясно и, несомненно, говорите то, что хотите
сказать. Я прошу вас распоряжаться мной. Где-то шевелится мой
обращение к сфере психиатра; оно, возможно, еще глубже и
, во всяком случае, к более зловещему и призрачному в человеке
связанный. Я сожалею, что повод вашего визита оказался таким неудачным
, иначе я был бы счастлив«.

Сказав это и желая выразить тем самым, что отвлеченное,
умственно или душевно необычное, утонченное было ему близко, Венку пришло в
голову ввести графа в круг своих намерений. Телд
был светским человеком. Он принадлежал к той сфере, из которой Венк снова
верил, что сможет наполнить жизнь людей более благородными качествами
. Он был в курсе практических потребностей последних нескольких месяцев
мало кто может заботиться об этой идеальной стороне своей задачи. Наступила
ночь, неожиданным поворотом
повернувшая к нему человека. Этот человек служил тому, чтобы его не
оставляли в покое. Все это Венк рассказал графу.

»О нашем классе говорят как о" лучшем "сословии. Эта
Обозначение, в любом случае возникшее из истины, должно быть возвращено
к жизни. Наш класс, свободный от борьбы за
социальные улучшения, больше, чем раньше, сосредоточен на заботе о духовных
Развитие и интеллектуальное владение. Она должна
снова взрастить в себе благородные качества и обратить их наружу.
Мы должны проводить интеллектуальную политику. Душевная политика!«

Граф Телд вел свою жизнь благородно, благородно по формам
и благородно по характеру. Но он
предался любовным утехам из-за отсутствия серьезных, обязывающих его личность
обязательств. он коллекционировал так называемые произведения экспрессионизма
; это были произведения искусства, ценность которых еще не была оценена по шкале
. Он воспитывал молодых поэтов, которые отличались тем, что были
сами по себе они были ничем иным, как средними. Их произвели на
свет люди, которые занимались бизнесом, основанным на открытиях. Борьба за
рост, за то, чтобы стать новым в искусстве, была не чем иным, как
Дело слайдера было сделано чем любые товары ... В него попадали не
худшие богатые люди, а те, кто
искал для своего богатства канал, который вернул бы им деньги, отчеканенные красивым и
интеллектуальным способом. Но они стали жертвой
времени. Все это время истерично, как кричащая женщина, распускала свои
все сознание в одном представлении. деньги иссякли; тем
безграничнее становилась его власть над людьми. Как больная женская
жадность приводила к истощению чрева, делая его все более ненасытным. Все
болело.

В этом и заключалась связь увлечений графа и ему подобных со
временем. Время использовало то, что было в них благородного.
Пропагандистами новых образов были биржевые спекулянты. Они бросили спекуляцию на деньги
вместе с духовными устремлениями. »Голубых лошадей« когда-то можно было
купить за двести марок. Икс купил их за восемьсот. Сегодня
их больше нельзя купить за двести тысяч. Это были
анекдоты, которые они придумали.

Венк и граф проговорили так несколько часов. Граф сопротивлялся. Он
кое-чему научился у диалектики художников, картины которых покупал.

»Вы придумаете это слово, « сказал ему однажды Венк, - он говорит так же хорошо
, как экспрессионист! И, кстати, этот род искусства начинает сближаться с
другим духовным обществом нашего времени, стоящим
на аналогичных предпосылках: с так называемыми теософами. Вы
увидите, что экспрессионист ^eo ipso^ также может быть теософом
или антропософ. Не потому, что эти образования были бы внутренне
близки, а потому, что вы объединяете бизнес. Сегодня вы
всегда будете находить, что те, кто больше всего жалуется на материализм
нашего времени, полностью преданы ему в своей личной жизни.
Впрочем, для одних, как и для других, не
всегда нужно иметь дело с деньгами. Господство над разумом и душой также является
элементом того времени, когда одни
сменили господство на господство над другими. Теперь вы ловите рыбу повсюду в мрачных обстоятельствах...
И для нас, людей, всегда остается только война. Против тех, кто рядом с нами,
против тех, кто с нами, и против самих себя. Наш класс теперь принадлежит
войне с самими собой!«

Однажды Венк сказал графу, что, поскольку
уже было так поздно, он все же хотел бы переночевать у него.

Телд невольно ответил: »Да, но моя жена ...«

Но потом он посмотрел на Венка. Он молчал. Его лицо было
искажено отблеском агонии. Только через некоторое время он смог
заговорить: »Вы заставили меня забыть об этом, мистер доктор Венк! Я
буду благодарна за ту ночь, которую я отняла у тебя, и за то, что ты сделал со мной так.
дарил людям, пока я жив, быть в долгу перед ними. Я
не знаю, как бы я пережил их - один! Теперь она у меня за
спиной, как подарок. Я принимаю вашу гостевую кровать«.

»Вам будет неприятно, - спросил Венк графа на следующее утро
, - если я поговорю с тайным советником Венделем о вашем опыте?«

»Нет«, - ответил Телд. »Я прошу вас сделать это!«

Граф не решался продолжать разговор. Венк увидел это и стал ждать.
Затем он сказал, обращаясь к остальным: »Я полностью в вашем распоряжении. Если бы у вас
было еще одно желание ...«

Тогда Телд быстро и покраснев ответил: »Да ... также поговорить с моей женой
, перед которой мне так ... стыдно!«

»Вам не нужно стыдиться этого!«

»У моей жены такая сильная воля к жизни.
Я думаю, что наша жизнь всегда была для нее слишком слабой, слишком бледной ... Интересно,
можно ли ее убедить продолжать вести это дело с мужчиной, который, в конце концов, теперь
просто больной! «

»Я поговорю с ней!«

 * * * * *

Тайный советник немедленно принял Венка. Настолько любезен, насколько мог, и с
добродушной иронией, с которой он относился ко всем проявлениям жизни
, он объяснил Венку, что, по его мнению, граф хотел играть
, хотел приключений. Он не обращал внимания на благополучие своей супруги. По
его словам, он хотел добиться силы личности своей жены, сойдя с
пути приличия и совершив эту авантюрную затею,
смешав ложь и выиграв деньги. Это было не из-за денег,
конечно, нет! Он просто хотел испытать приключение воображения
, подобное тому, что он видел в своей жене. Но это было возможно благодаря их
личные силы, чтобы всегда вытаскивать себя из петли. Но слабому
графу уже первая попытка не удалась. Его
Воображение, вероятно, было наполнено разбойничьими историями о
фальшивомонетчиках, которые сейчас в ходу. В конце концов все это
сваливается на его соседа по азартным играм, которого его жажда денег побудила превратить
переживание воображения слабого человека в
социальный скандал.

»Могу я узнать, кем был этот сосед, господин тайный советник?«

»Да, теперь, « засмеялся Вендель, - когда я так недружелюбно отзывался о нем,
я не могу предать его. Кстати, он безобидный
семьянин, профессор анатомии«.

»На самом деле все гораздо серьезнее, чем может знать господин тайный советник.
Граф переночевал у меня, куда сбежал от самого
себя. Он рассказал мне этот случай до мельчайших подробностей
, и у меня нет никаких оснований верить в малейшие искажающие
тенденции в его отношении. Он был полностью измотан и
опустошен этим событием. Похоже, это связано с умственным сбоем
, с внезапным отключением контроля над мозгом. Мог бы
не было ли среди ваших гостей человека, который, возможно
, произвел на графа особое впечатление?«

»Нет, это не был ни поэт-экспрессионист, ни такой
Художник со мной«, - улыбнулся совет.

»Пожалуйста, не считайте мои вопросы назойливыми, господин
тайный советник. Вы не верите, что такой человек присутствовал?«

»Нет, я так не думаю. Все гости давно знакомы со мной лично
. Вы ведь знаете, по какому поводу это было. Эта
Сомнамбула, не так ли! Это были профессионалы, профессора, некоторые художники
от имен и личных друзей. Затем доктор Мабузе, которого я знаю
не очень давно, но чьи исключительные практические способности
я очень ценю. Он врач-психопатолог. Что наводит меня на
мысль, что, может быть, следует послать к нему графа Телда, если
дело обстоит так, как вы только что рассказали. Граф - сын моего
Друг детства. Я принимаю в нем большое участие. Посоветуй ему в моем
Имена, чтобы он пошел к доктору Мабузе. Я передаю ему письмо, адресованное ему.
Однако я знаю только его междугородний номер телефона«.

Венк ушел.

Из Тайного совета он поехал в Тутцинг на виллу Тольдше. Он надеялся встретить там
графиню. Но слуга сказал ему, что ни графиня, ни
джентльмен не ночевали на вилле.

После этого Венк вернулся в свою квартиру, где его ждал Телд, бледный,
измученный, с рваными чертами лица. »Я
знал это«, - сказал он, когда Венк сообщил ему, что графиня не была после
Пришел домой. »Но вы всегда надеетесь на маловероятное. А
Тайный совет?«

»Я повторил ему то, что они мне сказали. У него было это
Опыт отличается, но оценивается как не очень злой. Он советует вам
обратиться за лечением к психопатологу, которого он знает. Видите ли, он
дал мне с собой письмо, адресованное ему!«

»Доктор Мабузе ... он ведь тоже был вчера в обществе!« - сказал
граф, прочитав надпись.

»Мне пойти к нему?« - предложил Венк.

»Нет, господин доктор, однажды ваша любезность должна прекратиться.
Я также должен принять решение рассматривать свое дело как нечто действительно имеющее отношение к моему делу.
Включение существующей жизни в мои повседневные дела. Я
поскольку у него сейчас есть номер его междугороднего телефона,
позвоните доктору Мабузе. Если позволите, прямо отсюда«.

»Господин доктор Мабузе, - сказал ему Телль по громкой связи, - вы вчера
были свидетелями того, как со мной произошел несчастный случай в доме тайного советника Венделя ...«

»Да!«

»Мне нужна ваша медицинская помощь. Тайный советник Вендель передал мне письмо
, адресованное вам. Могу я принести его вам!«

Другой голос резко ответил: »Нет. Я лечу только в доме
самого пациента. Какой у вас адрес? Ждите меня завтра
в одиннадцать утра. Повторите: во сколько?«

«В одиннадцать часов!" - повторил Телд, напуганный до глубины души.

Затем он ушел из окружного прокурора.




 XIII


Графиня Телд проснулась от чего-то черного, пронизанного красными кольцами и вспышками
. Вокруг было темно и чуждо. Очень нежный
свет приглушенно проникал куда-то высоко, как на гору, в комнату,
в которой она лежала. Она лежала на кровати для отдыха, одетая. Она никогда
не видела эту комнату. Кроме того, она почти ничего не узнала в комнате. Она лежала там
, пытаясь пробудить в себе то, что испытала.
Это сопротивление. Только суровый, как удар, был момент,
когда серые глаза того доктора Мабузе, который рассказал ей о тиграх
, опустились на нее, более ужасные, чем когти зверя, от
которого пахло кровью ... призрачные ... хватка воздуха, но дыхание
вырвалось у нее. Ей показалось, что сердце у нее упало, и, как лошадь,
у которой копыта больше не держатся за камень, она упала навзничь в
Овраг обрушился.

Открылась одна дверь. Она не знала, где именно. Она скорее почувствовала это,
чем услышала. Она чего-то ждала. их тоже
Представления затаились и ждали.

Через некоторое время из тонкого мрака раздался голос::
»Они не спят. Вы хотите, чтобы я зажег свет?«

Это был голос, который при первом звуке показался графине
колокольчиком, звонившим на праздник души. Но в одно мгновение это разрушилось.
Восприятие. Чувство неверия охватило ее. Как появилась эта
Голос в темноте? Этот единственный из всех голосов, которого она не
ожидала услышать. Она так глубоко погрузилась в непостижимое души,
что ей казалось, будто ее кожа по всему телу превратилась в ледяные цветы.
вместе.

Из ее горла вырвался громкий хруст. Она его не слышала. Она
просто протянула руки, защищаясь. В комнате стало светло.

Доктор Мабузе закрыл дверь и подошел к складу. Он сказал: »Они
Положение таково: я желал ее! Я забрал их себе!«

Графиня снова овладела человеческими звуками.
Она поднялась с постели для отдыха, но от обморока почувствовала себя
брошенной. Чего хотел этот человек? Да, она точно знала, чего он
хочет. Он был тигром.

Тем не менее, она спросила: »Чего вы хотите?«

»Я только что им сказал!« - коротко ответил высокий голос.

»А теперь?«

»Оставайся со мной!«

»Я не хочу!« - закричала графиня. »Я хочу помочь своему мужу. Я
не хочу!«

Только тогда она снова осознала, что произошло. Ее муж играл
неправильно!

Боже мой, Боже мой, Боже мой, как это было возможно!
Ведь она прекрасно знала, что он никогда этого не сделает. Какие противоречия! Какой
Мучения! Какое отчаяние! Какой ад! И она была с помощницей
убийц Халла и поддалась ей. Все перевернулось
перепутались, и рядом с черным, потерявшим сознание, появилась кровь.
Несчастье, причиненное ее мужем.

Она услышала мужской голос, высокий, полный ужаса, полный опасности: »Ты
не хочешь? Я спрашиваю об этом?«

Он не спрашивал тигра и не спрашивал зубра. Разве он
должен спрашивать слабую женщину! Это правда! Должен ли он спросить ее? Она была
его добычей.

Она отдалась этой мысли со сладострастным страхом. Она
принадлежала самому сильному мужчине, которого когда-либо видели ее глаза. Чему она могла
сопротивляться? Он просто взял ее. Были ли мужчины, чьи
Достаточно ли было воли, чтобы взять женщину без прикосновений?

»Как я сюда попал?« спросила она.

»У нас есть более важные вещи, которые нужно обсудить до этого. Как ты собираешься
устроиться?« - спросил голос рядом с ней, высокий и холодный, с
потрясающей серьезностью.

»Я не хочу!« - закричала графиня. У нее было такое чувство, как будто
в ее мозгу были закопаны орудия мученичества.

»Это не вопрос!« - ответил голос, похожий на камень ... он
падает ... он лежит! лежит тысячелетиями ... »Это вопрос:
вы остаетесь со мной добровольно или в качестве моей пленницы?«

Женщина, очнувшись от чувства принуждения, которым ей угрожали,
смогла собраться с мыслями. Она смотрела, слушала, таилась. Тихо
она начала прикидывать: хитрость или сопротивление?

Через некоторое время она ответила: »Вы не можете называть меня в Мюнхене
Держите ее в плену!«

Мабузе угрожающим тоном: »Откуда вы знаете, что находитесь в Мюнхене
?«

»Они похитили меня?« воскликнула графиня.

»Я не горилла!«

»Кто они такие? Как их зовут?«

»Как они будут называть меня!«

»Тогда я назову ее Гориллой!« - зло хотела она сказать. но это
ее язык в сладкой тяжести начал сопротивляться этому уродливому имени
. Она не произносила его вслух. В нее
вошло что-то такое, что делало ее положение таким мягким. То, что
приносило с простора соблазны и обещания и собирало в ее маленьком сердце, как
сочные ночные котлеты из Гейнцельманна.

Что-то в ее совести восставало против того, что с ней все
должно быть в порядке, в то время как с ее мужем случилось несчастье, и с ней самой,
кто знает, что случилось.

Она вызывающе спросила: »Ну, так чего же ты от меня хочешь?«

Но мужчина только пристально и спокойно посмотрел на нее, и ее вопрос
, маленький и презрительный, уплыл прочь в большом море. Море
же было грудью этого человека. Не было
более мощной груди ни внутри, ни снаружи. Эта грудь была идолом ее самых сокровенных, ее
самых сокровенных желаний. Лечь в постель ... лечь
в постель ... как в в джунгли ...

Тогда мужчина, посмотрев на них так некоторое время, сказал с
жестоким спокойствием: »Род человеческий слишком
презренен, чтобы его мужчины и женщины принадлежали к одному роду.
Были бы способны на силу, которую творение иначе вложило бы в разницу
полов: видеть один раз, знать, и одно принадлежит
другому так же полно, как день принадлежит свету! «

»То есть вы хотите сказать, - робко спросила графиня, - что вы меня любите? Вот
почему ... я здесь!«

»Я желаю ее. Это больше, чем любовь - для меня! Вы здесь,
потому что моему желанию нет сопротивления. Вы можете стать королевой
. В этом сундуке и в Эитопомаре на юге Бразилии. Королева
девственных лесов, диких животных, ручных и диких людей, долин, скал и
Дальние. Кто в этом презренном районе может дать вам больше?«

»Никто!« - сказала графиня, мечтательно охваченная тайной, которая так
быстро завела в ней двойную игру.

»Значит, вы решили остаться волонтером?« спросил
Мабузе.

Графиня снова вернулась к своему положению. Она отстранилась от мужчины и
, словно ища защиты, встала за пуфик. Она
поджала губы. Но в ее молчании, в мучительной агонии, бушевала
Вдвойне то, что она хотела уйти, и все же где-то в глубине души у нее было желание
остаться и повиноваться.

Он сказал: »Если бы это было так: мужчина и женщина видят друг друга в первый раз, и в первом же взгляде, которым они обмениваются, они говорят друг другу:" Если бы это было так: мужчина и женщина видят друг друга в первый
раз, и в первом взгляде, которым они обмениваются, они говорят друг другу:
Теперь во мне не осталось ничего от того, кем я был. Теперь все разбито, как глиняная посуда, и только ты ... ты существуешь.

Немыслимо даже просто биение крови, которое не принадлежит тебе всем, чем я
являюсь. Как будто десятилетия и тысячи существования
полов вложили в эти два существа сразу всю свою силу
, с которой люди жили в такой грязной бережливости и с такой
обход сцепных тормозов. Какой чудак этот человек! Но
другой был бы подобием Бога и творения!«

Графине казалось, что внезапное насилие зажало ее между двумя
полюсами. Она знала, что сама является одновременно двумя полюсами, и все же
один из них отличался от другого. Нужно ли мне переходить от одного к другому? - спросила
она себя... Она очень устала ... Или я могу оставаться таким напряженным
... таким уютным ... таким освещенным солнцем существа,
которое я люблю в себе?

Это была склонность стремиться к необычному, чтобы почувствовать, где ты находишься.
она была самой собой, оторванной от всего, что окружало ее
и не имело к ней никакого отношения. И на графиню снова
нахлынуло ощущение рая, песнопения ветра Елисейских полей, источающие чистые,
безраздельные чувства. Упала на нее, как будто она была способна оторвать
сладкие группы вдали от ее взора, очерченных горизонтов, от ее
Стремление искупить и запереть в своей крови как свое собственное достояние.
Что со мной происходит? спросила она, тихо отступая назад и быстро
снова погружаясь в тонизирующий рай, который простирался перед ее измученными
Глаза в ее сердце начали плавать.

Серые глаза странного, угрожающего мужчины смотрели на нее, как в
сезон. Он стоял перед ней, высокий, как облака. Сезон
изнасиловал землю. Но Земля отдалась всепоглощающей любви. Было
ли это секретом и ее натуры? - спросила себя графиня.
Сезон шел, как буря, с силами из-за горизонта
, через леса, через реки, города, горы ... глазами, смотрящими не
вправо, не влево с призрачной силой, и внезапно
оказался в центре всего этого. Когда мужчина так любит время года надо мной,
это ... это ... рай? Выполнение? Сбывшаяся тоска?
Искупленное заблуждение? Это моя вторая натура? За которым я не осмелился последовать
?

Она хотела сопротивляться. Но сладкое бессилие открыло в ней все поры
. Она потемнела и наполнилась болью, как
Пахота в марте. Галка зарычала. Но позади них пел черный дрозд
. И каркающая галка и поющий черный дрозд вырвали
личинку, живую личинку из своей постели в коре дерева. И
кора дерева тоже была в состоянии пробуждения, и она пела в ее клетках. И черный дрозд
поднялся высоко в воздух и запел триоли,
источающие дух Земли ...

Женщина превратилась в черного дрозда. И в то же время стал личинкой. Она выдала себя и
была истреблена. И не знал об этом до темноты и суеты в крови.
Она была взволнована до глубины души и была в самом низу, вспенивалась
наверху и была неосязаема, как мыльный пузырь ... Над ней поднимался
зов мужчины, как шум лета, прерывающего рост соков
в созревшем колосе.




 XIV


Состоялся визит Мабузе к графу Телду. »Ее клиническая картина такова
отнюдь не исключительный«, - сказал Мабузе. »Это заживает, когда
Вы восстанавливаете безопасность над собой. Это становится неизлечимым и
ухудшается, если вам это не удается. Это предвестник
^ раннего слабоумия ^. Я буду лечить вас, как и всех пациентов,
в вашем доме по тактическим соображениям. Я ставлю условие,
что до тех пор, пока вы будете проходить лечение, вы не будете выходить из дома и не
увидите никого, кто напоминал бы вам о вашей прошлой жизни«.

Рассказанный был ошеломлен жестокостью, с которой этот врач действовал против него
выступал. Каким бы нежным и застенчивым он ни был, подавленный пережитым, он не осмелился сказать
ни слова против него. Он боялся его с первой минуты.

Покидая особняк, где он видел множество вещей,
свидетельствующих о культе, который граф исповедовал со своей женой, Мабузе сказал себе::
Он должен уйти, если его имя еще хоть раз слетит с ее губ.

Мабузе был возбужден дико и по-звериному. Прикосновение
к этому мужчине, к которому женщина Соланж уже была привязана,
всколыхнуло его вены, возбудило его, как если бы он был быком и получал
Метательные копья в шею. Он внезапно наклонился вперед, как будто готовясь к нападению
, и погрузился в свои мысли, разрываясь от ненависти и
жажды мести. Ему показалось, что внутри него лопнула шишка, выпустив
поток зла. Он полностью погрузился в это.

Вернувшись домой, он сразу же направился в комнату, в которой
была заперта графиня. Комната была встроена в дом
, как тайник. Свет исходил только из круглого окна, к которому
сводился потолок богатых форм.

Женщина поднялась, когда он подошел. Она была белой, как льняная ткань ее
Беттс. Она пошла ему навстречу и сказала: »Ночью со
мной произошло нечто, находящееся за пределами моего сознания. Что они со
мной сделали?«

»Что они позволили им сделать с собой!«

Тогда женщина так сильно задрожала, что упала и
, лежа на земле, подняла глаза, раненая, как раненый.
Зверь бросился к нему и в ужасе закричал: »Дьявол! Дьявол!«

»Мне нравится это имя«, - сказал Мабузе. »Он мне льстит. Он,
без вашего ведома, является лаской. в следующий раз, когда ты станешь мной,
Назвать Люцифером. Потому что я принесу им свет!«

Графиня, рухнув на пол, разразилась
страстными рыданиями. В ней вспыхнул беспричинный, искажающий страх
. Она закричала, сотрясаясь в судорогах плача: »Где мой муж?«

Но тут она увидела, что Мабузе такой ничтожный, маленький и отталкивает
Она сделала такое движение, что женщине показалось, будто ее мучительный,
мучительный вопрос выскользнул у нее из рук, как шарик росы, и бесследно
исчез в пыли, и было бы излишним даже один
раз взглянуть на нее свысока. И, склонившись так над ее разбитым сердцем, спросил:
они спрашивают себя: неужели этот человек настолько велик, что пред ним и его
Будет ли разрушено все, чем я был, и все, чем были другие люди до меня
?

И снова ей пришлось подчиниться двойному потоку, который начал нести
ее. Самое тайное, невиданное для нее самой, хлынуло потоком в ее
мозг. Замученная, она позволила своему воображению осуществиться. Разве не должно было быть
правдой то, что так вышло из ее крови? Она
больше не могла расставаться с новым. Она могла сопротивляться этому; она могла сопротивляться
этому. Но она больше не могла оторвать его от себя.

Мужчина молча стоял над ней. Безмолвие угрожало ей. Она
подумала, что одним своим звуком она может раздавить эту угрозу, как
мыльный пузырь. Но она не нашла в себе сил ни на одно другое слово
и, привязанная к своему состоянию, повторила вопрос: »Где мой
муж?«

Тогда Мабузе, не говоря ни слова, резко вышел.

Когда он ушел от нее вот так, не оставив в комнате ничего
, кроме своего властного нежелания, она что-то упустила.
Она бы предпочла, чтобы он все еще был там. Их одиночество росло.
вокруг нее и бил по всем границам. Вокруг них разверзлась
бездна, похожая на бездну, засасывающую их спектрами. Но
она не могла упасть. Она висела на тонком корешке. Она знала:
Этот корень - то немногое, что осталось у меня от прошлой жизни
.

Ей хотелось, чтобы и этот корень тоже был вырван. Лучше бы у нее
была вся смерть, чем парение над небытием.

 * * * * *

Мабузе ходил взад и вперед по своей комнате. Он был пойманным животным,
зажатый между его жаждой мести и властолюбием и сопротивлением
тому, что было снаружи, его цели. Это было что-то столь же незначительное, как
воспоминания, которыми женщина была связана со своими часами,
проведенными с мужем в тайне или на глазах у людей. Но из-за того, что этого было так
мало, в нем росло безумие уничтожения, такое желанное, чтобы
полностью сокрушить его.

Пришел Сперри. Он был одет как солдат. »Почему?«
- неприветливо спросил Мабузе, но тут же забыл о своем вопросе и захотел услышать что-нибудь о Георге
.

»Он в шахматах на вилле. Он не выходит на улицу. Он осторожен!«

»Что он делает?«

»Ночью он помогает перевезти склад кокаина под садовым
домиком в Швейцарию. Я бы узнал новую статью, которую вы там не любите.
Эфир!«

»Почему эфир?« - спросил Мабузе.

»Вы начинаете его потреблять«.

»Кто - человек? Где?«

»У нас, в Швейцарии!«

»С вами? Сколько вас, ребята?«

»Вы можете донести это до людей!«

»Это напоминает мне девушек, которых они
экспортировали в Швейцарию, чтобы возродить контрабанду сальварсана. Я не хочу ничего
знать о бизнесе. Поймите - ничего!«

»Я больше ничего об этом не говорю!«

»Сперри, может быть, никогда больше!«

Из шершавой шеи Сперри потекла струйка йодля. »Господин доктор!
Эйтопомар?«

»Мы пьем, Сперри, мы пьем! Я не знаю! Мы пьем!
Мальчик-пастух с годовым доходом в 86000 марок ...«

»О, что я от этого получаю? В конце концов, я продолжаю вкладывать это в компанию
мистера Доктора!«

»Потому что там процентная ставка на 10 процентов выше, чем в
страховой компании. Хочешь, я возьму тебя на подошву,
пастушок? Пей"!«

Сперри первым упал с кресла. Он лежал на полу, вокруг
себя грязью, и с несчастным видом посмотрел на лорда. Он лежал там, как
умирающая собака, осознавая, что теперь
больше не может охранять жизнь Хозяина.

Мабузе, пошатываясь, уже ухватившись одной рукой за край стола, чтобы
не упасть вместе со стулом на пол, заикаясь, спросил: »Спурри, как ты думаешь,
есть ли человек, чья воля настолько сильна, что он
может убить человека, не прикасаясь к нему?«

Но Сперри не понимал. Он тупо
и преданно смотрел на Господа своими уставившимися глазами, опечаленный и больной.

»Я могу это сделать! И я это делаю! ... Спи!« - вдруг сказал он; и
, поднявшись, пнул другого ногой.

Мабузе отошел на несколько шагов. Ему нужно было опереться. Вот когда он поднялся.
 Его воля пронзила его, как бронзовый болт. И
, твердый и непреклонный, не колеблясь, разгоряченный выпивкой и возвышенный над собой
, он вошел в комнату, где остановилась графиня,
и остался с ней, не сказав ни слова. С этого часа позора
женщина была готова к его рабству. Она забыла о своих
Прошлое, забывая о себе и подчиняясь ему.

 * * * * *

Ночью Мабузе поехал на Боденское озеро.

Чуть не потушив свет возле особняка, он врезался
в тележку дорожного катка, стоявшую в тридцати шагах от его дома.
У входа в сад стоит будка. Прямо перед ней
резко заскрипели тормоза. Тогда он поехал не сразу в дом, а проехал еще с километр,
оставил машину на обочине дороги и пошел по берегу к дому.

»Почему вы ничего не говорите мне о дорожном катке?« - спросил он Георга
. »Спичечный коробок, лежащий на дорожке снаружи, может
быть нашей погибелью. Забирай машину! Бегите! Он стоит на
Вассербург к ан-дер-Ландштрассе. Отнеси это в налоговую и
вернись через минуту«.

 * * * * *

На следующее утро диктор на дальней связи разбудил Венка ото сна. »Здесь
Дорожный каток!« - услышал он. Он мгновенно проснулся.

»Я слушаю, пожалуйста!«

»Вчера в два часа ночи приехала машина, остановилась прямо перед нашей
машиной, а затем продолжила движение. Поскольку он ехал без света, по
моей команде кузнец поехал за рулем. Он нашел это через четверть часа
заброшенный на проселочной дороге. Он немедленно вернулся к докладу. Я
пробрался в сад виллы. Но собака набросилась. Там
я вышел на берег снаружи. Я увидел мужчину, идущего от озера в сад
и в дом. Затем, когда мы с Кузнецом собирались вернуться к машине
, ее там уже не было. Сегодня утром ничего особенного!«

»Спасибо! Жди меня сегодня!«

 * * * * *

За час до того, как этот разговор прошел по проводам, он все еще был
Ночью Мабузе покинул виллу. Он надел женскую одежду
и уплыл. Он подъехал к Нонненхорну. Прибыла моторная лодка,
рыбак, возвращавшийся домой с контрабандой из Швейцарии. Мабузе остановил
его. Рыбак сказал, что у него нет времени. Он должен быть со своими
Рыбалка дома. Тогда Мабузе одним движением спрыгнул с лодки
на него, бросил под скамейку, заткнул ему рот кляпом и затолкал в
гребную лодку. Он привязал его под скамейкой, забрался
обратно в моторную лодку и направил ее в озеро. Он снял женскую одежду.
Под ним у него был костюм, в котором его приняли за рыбака
иметь. Сделав широкую дугу, он вернулся к берегу и направился к
фермеру, в сарае которого была спрятана машина. Георг лежал в нем и
спал.

Во время продолжительного разговора с Георгом Мабузе переоделся, а
затем поехал в Вюртемберг. Георг вернулся в Шахен.

Мабузе хотел поехать в Штутгарт. Его компания позвонила ему оттуда
по телефону вчера утром: больной хотел проконсультироваться с ним.
Это означало: был захвачен кто
-то, пригодный для грабежа.

Вечером, когда Мабузе сидел за игровым столом, ему внезапно снова пришла в голову картина
перед глазами, как он резко нажал на тормоза перед паровым катком.
Валик выделялся во мраке крупными очертаниями. Как будто она хотела
упасть на него ниц, принимая совершенно неизмеримые пропорции
и медленно меняясь в чертах лица окружного прокурора Венка.
Подобно допотопному животному, она теперь, одетая в это лицо, стояла
в его памяти. Какое-то смутное беспокойство беспокоило Мабузе. Он
преждевременно покинул игровой стол в проигрыше и еще ночью отправился в
Мюнхен возвращается.

По дороге он сказал себе, как будто на него внезапно снизошло озарение:
Это нелепо. Это просто вытеснение, которому я поддался. Я
хочу вытеснить желание этой женщины страхом перед прокурором
!

Вэнк лежал на своем пути еще сильнее, чем раньше. Почему он все еще
был там? Разве Мабузе не приказал достаточно четко? Вот как он хотел
повторить приказ!

В своей квартире в Мюнхене он сразу лег спать. Подавив
желание пойти к графине, он быстро уснул.

 * * * * *

Когда дорожные рабочие в Шахенах вышли на работу после обеденного перерыва
когда они вернулись, к ним присоединился мужчина из
эконом-класса, который хотел поговорить с их надзирателем. Будь он, вероятно,
Найти работу? спросил он.

»Вы можете получить мои сразу, если заплатите им хорошо«, - пошутил
один из них.

Но мужчина сказал, что ему нужна работа только для того, чтобы самому получать за нее деньги
.

»Это что-то другое«, - засмеялся рабочий. »Вот и надзиратель«.

Мужчина подошел к нему. Он тихо поговорил с ним и, как
бы невзначай, отстранил его от остальных.

Возможно, он сможет устроиться на работу, - сказал надзиратель, когда тот
Служил комиссаром полиции. Он хотел увидеть свои документы.

Мужчина передал их, сказав: »Господин комиссар,
не изображайте удивления. Сделайте вид, что просматриваете документы, и сделайте вид, что просматриваете их.
Они поставили меня на валик в качестве помощника обогревателя. Кочегар все-таки
Сержант Смит?«

»Да, сэр ... да, хорошо! Пойдемте, « ответил комиссар.
»У вас может быть работа, так как ... приходите. Кузнец, пожалуйста!« - крикнул
он. Он тихо объяснил Кузнецу, что господин прокурор
проводит день на катке в качестве помощника.

»Что еще вы наблюдали?« - спросил Венк, когда ехал на
машине со Шмидом.

»Господин комиссар позвонил вам еще раз по этому поводу. Но они
уже ушли. Это странно. В конце концов, мы видели, как этот человек входил в
особняк ночью; мы подумали, что это был тот, кто оставил машину у дороги
. Но, похоже, это неправда. Затем, когда мы вернулись
к машине, машины уже не было. Сегодня рано утром женщина ехала
в гондоле недалеко от берега за виллой. Пришла ли она с
виллы, мы не смогли определить. Час спустя, однако, пришел
вдруг Польдрингер заметил, что они идут по проселочной дороге, и вошел в
дом. Но мы даже не видели, чтобы он выходил из особняка
. В этом и есть странность«.

»У вас нет подозрений, что на вилле может быть неизвестный выход
?«

»Нет, наши наблюдения Польдрингера до сих пор всегда были
точными. Он всегда возвращался тем же путем, которым ушел. Он
вообще почти не выходит на улицу. Не каждый третий день!«

»Неужели нет способа проникнуть на виллу?«

»Не привлекая внимания, нет. Я вижу это по тому, как нищие
быть обработанным там. У них внутри есть волкодав, который
остро одет ... Вы бы тоже не вошли туда тайком«.

»Польдрингер сейчас внутри?«

»Да, я видел его в окне раньше!«

»У машины был номерной знак?«

»Да, круг постоянства. Вот номер!«

»Я думаю, это подделка. Вы сказали, что это было из Линдау?«

»Да. Я позвонил по телефону во Фридрихсхафен, Равенсбург, Линдау,
Ванген и Констанц. Затем из Констанца мне
сообщили, что указанный номер принадлежит машине, принадлежащей тамошнему
Санитарная колонна. Констанс никогда не выходила из машины«.

»Разве вы не можете объяснить это тем, что машина
была зарегистрирована на вилле, но не остановилась перед виллой, потому что у вас есть такая
возможность, или потому, что что-то было подозрительным для пассажира, например
, дорожный каток ... что Полдрингер был уведомлен, ожидал машину у
дороги и приказал ей остановиться. продолжал какое-то укрытие? В это
время в особняк вошел человек, который привез его сюда. Либо он все
еще там с Полдринджером, либо он был женщиной в гондоле. Он ехал
туда, где была установлена машина. Нам нужно было бы
найти это убежище!«

»Мы чаще слышим ночью шум моторной лодки недалеко от берега.
Но, в конце концов, мы не можем это контролировать«.

»Я сплю с ними в машине этой ночью. Мы ставим машину в
полукилометре от дома. Можно ли хорошо запастись рядом с
виллой?«

»Да!«

»Тогда мы пойдем вместе. договорились? Так что я все еще учусь катать по дорогам
«, - засмеялся тогда Венк. »До сих пор я делал это только с
преступниками«.

»Да, господин прокурор!« - обрадовался Кузнецов и потянул за рычаг,
который остановил машину. »Бросьте угли, господин прокурор!«
И Венк зачерпнул из машины огненную пасть, полную углей.

»До тех пор господин окружной прокурор никогда
не давал накала дорожному катку, а только преступникам!« - кочегар задумался
над шуткой, которую начал Венк.

»Еще недостаточно, господин кузнец, как вы видите на вилле. Но я
надеюсь, что с вашей помощью ...«

»Мы вас поймаем, господин прокурор!« - нетерпеливо ответил Кузнец.

»Только не так пламенно! Я думаю, мы разобрались с этим прямо сейчас
возможно, самая опасная банда в Европе. Вы знаете,
уже сейчас установлено: мошенничество, убийства и террор! И это по-разному!«

»Да!« - сказал Кузнец.

Когда вечером они вместе вышли из кареты, Кузнец прошептал: »Господин
Прокурор разрешите мне кое на что обратить ваше внимание. Я делаю все,
Вечером здесь я веду себя так, как будто немного прихожу в себя после работы. Выкурите
для этого трубку. Там сбоку, видите, там, куда мы сейчас идем,
есть маленькая дверца. Как только вы проходите мимо, собака начинает лаять. Вот
когда я подумал, вот в чем дело! Но вы не видите их с улицы.
Смотрите ... теперь моя очередь ... вот так! и вот я быстро
так щелкаю мимоходом... слышите, собака! .., всегда перекручивая нить.
 Когда дверь открывается, она отрывает нить так, чтобы проходящий не заметил этого
. Тогда я все еще держу контроль над этой дверью
в своих руках, даже когда я ее не вижу. Тогда я знаю, не выходил ли он отсюда
в темноте. Утром мой первый путь к двери
- это снова оборвать нить«.

»Он уже висит сейчас?«

»Я только что связал его!«

»Они сделали это ловко. Я даже не осознавал этого!« - похвалил
Венк.

»Давайте вернемся. На самом деле, это боковая дорожка к другому особняку!«

»Вы знаете их жителей?«

»Вот уже тридцать лет в ней живет старая мисс.
Конечно, между двумя особняками нет никаких отношений«.

Они вернулись на улицу.

»Если вы хотите спать, я не буду мешать, господин кузнец.
Я ведь теперь кое-что знаю!«

»Хорошо бы это уже было. Последняя ночь, господин прокурор! а до четырех
я должен вернуться на улицу«.

»Я знаю. Так что спокойной ночи ...«

Венк прошел всю темную весеннюю ночь. Ничего не произошло. Он
ничего не заметил. На следующее утро он отправился в отель в
Линдау, адрес которого оставил в Мюнхене. Ему
позвонили из Мюнхена, сказал ему кондуктор. Его слуга
Дассе сообщает, что граф Телд настоятельно желает, чтобы он переговорил с ним как можно скорее
. Господин граф позвонил по телефону в мюнхенскую квартиру.
Он был очень взволнован и попросил слугу немедленно передать это
господину прокурору.

Венк вернулся в Мюнхен. Он сразу же позвонил графу.
Незнакомый голос ответил, что господин граф уехал.

»Он ничего не оставил?«

»Нет!«

»Куда он отправился?«

»Без адреса. Конец!«

Это показалось Венку странным.




 XV


В то утро Мабузе был у Телда. »Я
вижу, тебе плохо, « набросился он на него. »Зрачки ее глаз
неестественно расширились!«

»Это знак ...?« - испуганно хотел спросить Телд.

»Да. Не говорите о своем состоянии. Исключите его из своих
мыслей. Где твоя жена?«

Сказанный, испуганный, не мог ответить.

»Я полагаю, ваша жена больше не хотела жить с вами ... жить!«
- Повторил доктор жестоко. что? Вы должны уничтожить все свое прошлое
. Отказаться от всех связей. Позовите своего слугу!«

Звонил Телд. Пришел слуга. Граф
жестом руки направил его к врачу.

»Кто-нибудь звонил по телефону?«

»Нет, доктор!«

»Кто-нибудь звонил из дома по телефону?«

Телд сказал: »Я!«

»Кому?«

»Господин доктор фон Венк!«

»Почему?«

»Я хотел поговорить с ним!«

»что?«

Граф смутился: »... Просто... так говорить!
Поговорите с человеком!«

»Ваш слуга ... я глухарь?« - грубо спросил Мабузе. »Вы
можете поговорить со мной! Что у вас на печени?«

Граф уставился в сторону. У него больше не было смелости даже
взглянуть на своего врача ... Вылечит ли он меня? - спросил он себя. Затем он
слабо и робко восстал против него.

Ты не человек! Ты дьявол! его внутренности тайно кричали.
Но его бурные мысли поспешно улетучились. Он был таким сонным.
»Я всегда устал!« - сказал он.

»В моем присутствии приказывайте своему слуге делать все, что вы посещаете
уилл или она звонит, чтобы коротко отказать. Он должен сказать: господин граф
уехал. Без адреса, конец!«

Механически Телд повторил приказ слуге. Тот поклонился
и ушел.

»Я не уверен, что буду продолжать лечить ее!« - сказал Мабузе.

Но Телд понимал его только наполовину. Это было для него, как будто просачивается вялое
Яд по его венам.

»Они хотят пить!« - приказал Мабузе.

»Да!« - прошептал граф.

»Пейте смешанный коньяк и токайский. Столько, сколько вы хотите. Только тяжелые
Вещи! Алкоголь облегчит вам задачу. Вы должны положить все в
разрушая то, что было. И ваша жена тоже. Если у вас есть вера в то,
что вам это удастся, вы излечимы. Разбить все. Вы
меня понимаете! Алкоголь помогает в этом!«

»Все...« - пробормотал граф, как будто он лежал в болоте, которое
уже пропитало ему уголки рта... »Все...«

»Через два года вы можете подумать о том, чтобы возобновить свою жизнь
. Через какое время?« жестоко бросил доктор между ними ...
»Через какое время?« - снова ударило его в голову.

Телд очнулся от задумчивости. Вздрогнув от цифры, он
тихо ответил: »Два года!«

»Вы знаете, что ваша жена хочет поместить вас в психиатрическую больницу? Она
использует для этого прокурора Венка. Это тот, кто звонил? Я
вернусь завтра!«

Граф остался позади, один, отверженный. Ему казалось, что его мозг от
Слоны растоптаны, его разум растоптан бегемотами, смешан
с фекалиями и грязью.

- Я покидаю этот мир, - пробормотал он. Картины, которые он собрал вокруг
себя, изображали оргии на стенах. Он больше не понимал, что ему в
них так нравилось, что он терпел их рядом с собой годами. Он
взял охотничий нож и разрезал каждый сверху донизу
, в безумной ярости ударяя ножом по раме.

Как только он это сделал, он в ужасе отскочил назад. Он схватился за
лоб и громко сказал: »Да, Боже ты мой, я сумасшедший!«

Он начал пить коньяк. Он пил из бокала с красным вином.
Выпив три стакана, он опьянел. Ему показалось, что
доктор что-то оставил позади. Это было перед ним. Он не знал, что это было.
Он потянулся к нему. И вдруг это пришло ему в голову
запрыгнул внутрь. Как клин, он сидел зажатый внутри. Он чувствовал это
прямо между двумя полушариями мозга.

Страх разрывал его сердце, как бумагу, в клочья. »Доктор, доктор!«
- закричал он. Он услышал, как его голос ужасно прозвучал в пустоте. Как
бы далеко ни был мир, он был один!

Там он упал в обморок.

 * * * * *

Карстенс умер. Воображение снова
роковым образом разыгралось в связи со смертью второй жертвы. Венк почувствовал
себя подавленным и однажды решил попробовать последнее с Кароццей. Он
пошел к ней в тюрьму. »Я с ними не разговариваю!« - сказала
Кароцца, как только увидела его.

Венк, не обращая на это внимания, заметил встревоженным тоном и
с неясной надеждой: »Вы знаете, что прекрасная дама, которая
всегда сидела со Шраммом и не играла вместе с ним, тоже исчезла?«

»Нет, - вскричала Кароцца в мгновение ока, - кого вы отправили ко мне в
тюрьму?«

»Да!« - сказал Венк; но только после того, как он сказал это бездумное "да
", смысл этого сообщения дошел до него. Теперь это было
загадочно. Графиня рассказала Кароцце о своей передаче? Был
вы с игроками в связке? В конце концов, это было невероятно. Но как
поразительно: Кароцца, которая не хотела с ним разговаривать, дала свое
Намерение, как только речь зашла об этой женщине. Венк не хотел давать Кароцце
уверенности в том, что он был поражен этим сообщением.
Поэтому он говорил, в то же время обдумывая способ, которым
можно было бы раскрыть тайну, не задумываясь о том, что только
что пришло ему в голову. В ходе этого разговора он также, наконец, высказал
предположение, которое вызвало много размышлений о связи Carozza
с преступником, с которым он встречался, но о котором он еще не
считал себя достаточно зрелым, чтобы сообщить. Он сказал:

»В конце концов, вы просто жертва преступника. Потому что они не
могли расстаться с ним«.

Тут Карозза вскочила с сиденья и уставилась на Венка, как в
судороге. Он посмотрел ей в глаза. Выражение безмерного
Ужас был в этих глазах и в искажении черт лица.
«Ну?" - спросил он ободряюще и с надеждой.

Но Кароцца застыла в оцепенении. Вот когда он осмелился пойти дальше:
»Я мог бы, если мы придем к соглашению, предложить им выгодные для них предложения
«.

Постепенно Кароцца очнулась от своего ужаса. С тех пор, как три
Спустя годы после того, как Мабузе оттолкнул ее от себя, ее жизнь была не чем иным
, как цепью мученического самоотречения и
преданного самопожертвования по отношению к этому человеку, который сделал ее несчастной
и подтолкнул к преступлению. Она никогда
не допускала в себе мысли предать его, отказать ему в этом желании пожертвовать собой.
Она несла, как печать раба, через всю свою кровь, что
непреодолимое чувство привязанности к своей силе.

Так как вдруг в замечании прокурора она увидела возлюбленного
Мужчине угрожали. Что знал прокурор? Откуда он знал? Тем
не менее графиня предала ее? Постепенно она вынашивала в себе план
узнать, как далеко продвинется обучение окружного прокурора.
Возможно, она могла предупредить ... возможно ... и при этом в них, как
молнии, вспыхивали сладострастные чувства, чтобы спасти доктора Мабузе и, возможно
, вернуть его. Нет, это не так! Она не смела и думать об этом. Но
спасти его для нее было бы уже достаточно, это было бы блаженством.
В конце концов она сказала: »Поскольку вы, кажется, более образованы, чем я
думала, вот как я хочу поговорить. Дайте мне два дня«.

Кароцца узнала от надзирателя, что о ней кто
-то заботится. По описанию надзирателя, это был Сперри.
Итак, она нашла возможность сообщить о своем разговоре с окружным прокурором
и приложить свои предупреждения.

«Хорошо!" - радостно сказал Венк. Затем он хотел сделать еще одну вещь, и, поскольку он
, казалось, сделал правильную вещь со своей догадкой, он подумал, что это
будьте благосклонны к тому, чтобы даже еще более ненавистно относиться к этой душе. И он сказал:
»Кстати, я пошел по следу в отношении графини.
Графиня, кажется, прячется у своего друга«.

Но ему было так стыдно за эти слова, что он покраснел и с
болезненным пылом заново пережил те несколько встреч, которые
так сблизили его с исчезнувшей. Но его слова имели
непредвиденные последствия. Кароцца упала ниц над своим лагерем, всхлипывая,
пытаясь заговорить, но слова не давались ей, и она только подняла голову
угрожающе и отчаянно она подняла кулаки над головой.

Именно тогда Венк внезапно ушел, посчитав, что было бы хорошо не беспокоить ее в таком
настроении, а позволить ей еще больше погрузиться в себя
. Когда он открыл дверь, на него упал человек, но это был всего лишь
охранник. »Я как раз собирался проверить пленного«, - сказал он.

»Простите!« - возразил Венк и ушел.

 * * * * *

Вскоре после этого произошло следующее:

В Хенгнау , на границе с Вюртембергом, был остановлен мужчина и
был арестован тот, кто хотел перегнать коров в Вюртемберг. Первые несколько дней мужчина
изображал из себя немого, затем пришел в ярость.
Следователь, чтобы запугать его, однажды сказал ему:
»Только признайтесь скорее, до того, как появится новый закон. Если вас
осудят заранее, вы можете быть спокойны. Впоследствии это может стоить вам
головы«.

»Что это за новый закон?« - спросил он.

»За правонарушения, которые ставят под угрозу питание людей, может
быть применена смертная казнь«.

»Как тебя убивают?«

»С топором, наверное!«

»А если меня осудят раньше?«

»Получите максимум один год тюрьмы«.

В этом он признался сразу. Он открыл все шлюзы. Он признался во всем,
чем занимался годами, и назвал все имена
Контрабандистов, которых он знал.

Было произведено несколько арестов. Дело росло
все шире и шире, и, наконец, однажды было названо имя
того человека, которого Мабузе уволил со службы ночью на ландштрассе
в Линдау ... Пеш!

Пеш был арестован.

Первую ночь он провел в тюрьме Ванген, из которой
Район, где он был. Но когда на следующее утро надзиратель
открыл его камеру, арестованный исчез. Несколько часов спустя
жандармерия получила сообщение по телефону в Ванген: в лесу на Линдауэр-штрассе
лежит мужчина. Несомненно, произошло убийство.

Суд прибыл на место. Погибшим был Пеш. Он был
заколот ножом. Когда его тело подняли, они увидели, что на
большом светлом камне, на котором они лежали, кровью были начертаны знаки
. Свидетели-эксперты расшифровали приметы в тот же день.

Они назывались: Вилла Элиза ...

Мэры всех близлежащих населенных пунктов были опрошены
на предмет виллы с таким названием. Таким образом, вскоре выяснилось, что в
Шахене есть особняк Элизы, который охраняется полицией.

Об этом немедленно сообщили Венку. Он поехал в Линдау. Два офицера,
руководившие дорожным катком, установили, что
Полдрингер играл в шахматы с одним из них в тот день, когда Пеш был отправлен в тюрьму.
Рад был оставлен. Он вернулся только после трех часов ночи.


Тогда Венк настоял на том, чтобы на озере были заложены две моторные лодки.
становились. Им дали вид, что они принадлежат к судам
таможенного досмотра. Они были оснащены фарами.

На это снова была брошена человеческая жизнь. Но новое убийство имело
Дальнейшее предательство ... гораздо более опасное, чем считалось ранее.
Несомненно, что банда также занималась контрабандой; также было видно,
что, невидимая между жизнью и деятельностью других людей, эта
сила зла создала для себя государство, которое жило и действовало
по его воле, и которое жило и действовало по его воле.

У Пеша осталась жена с пятью детьми. Поскольку имущество
было конфисковано, они оказались брошенными на произвол судьбы.

Венк отправился к старику Халлу, чтобы попросить последнего о помощи в этом, и
в быстром раздумье сказал ему: »Основать воспитательный дом для детей
преступников ... под вымышленным именем ... это
, возможно, было бы хорошим вложением ваших денег. Вы можете наблюдать за детьми, которым
чаще всего передаются отцовские качества
, с раннего возраста, распознавать их склонности, исправлять их, если это возможно, или если это возможно.
не собирается держать человеческое общество подальше от этих элементов ...
еще до того, как они нанесли вред обществу. Таким
образом, с самого начала большая часть преступников была бы обезврежена, а многие
люди спасены ...«

»Я хочу это сделать«, - сказал Халл. »Я благодарю вас«.

 * * * * *

В тот же вечер Венк отправился через Марсталль - на Максимилианштрассе.
Когда он проходил мимо зала Четырех сезонов, ему показалось, что в
толпе людей, толпившихся у входа, он увидел кого-то знакомого.
Но он не понял, кто это был, и сразу же пошел дальше. Он
на ходу перебирал в памяти, кому, по его мнению, может принадлежать эта столь поразительно
знакомая спина. Но он не нашел человека
, вернувшегося.

Сразу после этого он прошел мимо витрины, на которой
висел план классной лотереи. Жирный шрифт был виден в темном окне
. Слово »Удачи игрокам!« выделялось из нее.

Это слово одним махом развеяло воспоминания Венка. Это
была спина белокурого бородатого игрока.

Венк был поражен этим открытием. Он искал этого человека несколько дней,
и ночи, и через всю Германия, и вот он
прошел так близко от него, что мог бы схватить его за плечо. Он
сразу же повернулся, вернулся в зал и прочитал
небольшой плакат у входной двери:

 _экспериментальный вечер_
доктора _Мабусе_.

Он приказал одному из присутствующих полицейских немедленно вызвать шестерых гражданских
офицеров, приказал им незаметно закрыть все выходы,
а когда офицеры выстроились в очередь, вошел в зал. зал был
легко контролировать. Он переходил из ряда в ряд. Экспериментатор
как раз был занят приготовлениями.

Венк сидел взад и вперед, осматривая лицо за лицом,
людей за людьми. Но он не нашел никого, у кого была бы такая спина,
чей образ так сильно запечатлелся в его памяти.

Он увидел знакомых. Тайный советник Вендель сидел там, прямо в первом
ряду. Коллега из суда с женой и взрослой
дочерью. Он вел себя так, как будто никого не знал, и лихорадочно искал. Но все
было напрасно.

Тогда он горячо бросился в компанию сломя голову, подошел к
Он вызвал офицеров и дал им следующие инструкции:

Все двери будут заперты, кроме этой. В зал входят два офицера
. Один из них сразу же выходит на сцену и просит зрителей
спокойно, одного за другим, покинуть зал. Они оба следят за тем,
чтобы никто не остался позади. Четверо других выстраиваются в очередь у двери
и пропускают людей, по одному человеку за раз. От двери открывается только одна
створка.

Сам Венк хотел остановиться у двери, и когда он
произносит приказ об аресте человека, пострадавший должен быть
двух офицеров немедленно отводят в сторону и связывают. Двум
другим офицерам тогда ничего не оставалось делать, кроме как следить за тем, чтобы
ни один человек не приблизился к арестовывающим офицерам. Служебные револьверы
следует держать наготове для стрельбы.

В зале при объявлении чиновника сначала возникла веселая
Удивите. Затем послышались невольные возгласы. Офицер попытался
успокоить.

Первое, что проявилось в воображении Мабузе, когда он
услышал сообщение тайного полицейского, было то, нужно ли было подвергать себя
опасности публичного выступления. Но он оттолкнул это.
Представление о том же как о чем-то неприятном способе.

Это было необходимо, потому что для его души это была сфера, в которой
Питательные вещества в наиболее концентрированном виде. Таким
образом, с его способностями к внушению он всегда должен был оставаться в контакте с
неназванной общественностью. Затем он почувствовал, как его сила перерастает
границы круга, которому он был обязан, и из которого он
знал всех, в неизмеримый рост. И его дух практиковал охватывать
многое, брать на себя ответственность за многих людей одновременно и
в безумных вещах, которые его тайный дар навязывал им, их
И вкусить его ненависть и его насилие над ними...

Здесь, на этой сцене, он родился заново. Именно здесь он начал свою
властную жизнь, когда война изгнала его с его плантаций в
Южных морях обратно на родину в виде разоренного человека
. Он не отказался от этого.

Все еще с мечтательной быстротой, когда эти размышления охватили его,
он подошел к офицеру и спросил, что произошло. »Вам нужно связаться
с господином прокурором Венком«, - сказал тот. »Он на улице!«

Тут Мабузе побледнел, отвернулся и быстрым шагом направился к
Тайный советник Вендель, которого он все еще видел сидящим в первом ряду
. На ходу, сунув руку в карман, он снял с предохранителя свой Браунинг
и, охваченный волной крови, которая
, как пожар, разнесла его мышцы ненавистью и борьбой, прицелился в Венка своим воображением прямо в
лоб.

Ты сначала, а потом! - сказал он себе.

Но он уже улыбался Тайному совету.

»Ваши внушающие способности, « сказал тайный советник, » похоже
, беспокоят прокурора Венка!«

»Венк?« - удивленно спросил Мабузе в ответ.

»А именно, я видел, как он рысьими глазами крался от стула к стулу раньше
и проверять каждого посетителя на его криминалистическую совесть через пиджак, жилет, рубашку и нижнее
платье. Но, похоже, он
не нашел своего человека«.

Грудь Мабу расширилась от нахлынувшего чувства счастья. Он
был похож на лошадь, которая опускает голову в ясли после долгого голодания и тяги
.

Несмотря на это, он сразу же ясно понял, он спросил Тайного советника: »Почему
вы это имеете в виду?«

»Просто! Если бы он увидел его, он бы позволил своим
офицерам вытащить его, не нарушая их собрания!«

»Это правда, - сказал Мабузе. »Пойдем!«

Мабузе направился к двери, увлекая за собой Тайного советника. Всеми чувствами
он стремился к себе, к своей спине, где он
не должен был терять связь с Венделем, к фронту, где грозила опасность, от которой он
хотел убежать.

Движения, если они угрожали разлучить его со старым профессором
, он заставлял выполнять не так, как он их начал, со всевозможными хитростями и задействованием всего своего мышечного
и конечностного аппарата.

Для него имело значение только одно: не входить в дверь к
окружному прокурору в качестве особой. Знаменитый старый тайный советник должен был от него
отвлеките внимание собаки-ищейки снаружи.

Вендель был старым джентльменом. В спешке до него это не дошло. Но Мабузе
просто не позволили выйти на улицу последним, пораженный
зрелищем, вдвойне огорченный разочарованием от того, что тот
не нашел того, кого искал. За ним шли еще несколько человек, среди
которых он мог быть, если бы не покинул зал последним.

Одно можно было сказать наверняка: прокурор искал именно его, и никого
другого! Венк не знал, что это был Мабузе, которого он хотел, иначе
если бы он арестовал его со сцены. Как он вышел на его
след? Загадка, которая его раздражала! Предательство? Его не
предавали! Вэнк что-нибудь узнал о нем с тех вечеров в
игровых залах? Нет! Он знал, что его маски делают его неузнаваемым.
Итак...

И тут одна рука коснулась его руки. Мабузе посмотрел в вопрошающий глаз
Сперрис, увидев рядом с собой еще одного человека из своей охраны, тут же безучастно
отвел глаза.

Сперри и товарищ протиснулись в дверь перед ним.

Мабузе продолжал считать: так что да, могло быть только то, что какая
-то случайность заставила Венка броситься по его следу. Возможно, воспоминание
о сходстве ... Движение или внешний вид ... Так что Венку было разрешено как
можно меньше его видеть. И поскольку его спина дольше всего оставалась на виду у
Венька, он натянул пальто между локтями
, тем самым скрывая спину.

Вот он был у двери с Тайным советником. Он быстро подтолкнул Венделя вперед и
прижался к нему.

В тот момент, когда Тайный советник вошел в дверь, Венк приказал одному из
Офицеры приказали двум мужчинам, задержавшимся на лестнице, уйти
. Мабузе услышал, как офицер сказал: »Вы хотите, чтобы я вас арестовал?«

Вот когда он поднял взгляд. Он видел, что угроза относилась к Сперри и
его товарищу. Мабузе попытался поднять на него взгляд. Он
взмахнул своим носовым платком в воздухе одним большим движением и
громко фыркнул. Сперри увидел, понял и потащил за собой другого.

Венк держал Тайного советника за руку. Это то, что увидел Мабузе.

Вот куда он должен был выйти.

Тайный советник представился: »Господин доктор Мабузе!«

Венк, не отрывая глаз от двери, за которой он уже видел зал, уже
сильно освещенный, взял Мабузе за руку и извинился: »Вы
не обвиняете меня в выполнении долга, господин доктор?«

Мабузе ответил с упрямой добротой, готовый сунуть руку
в карман за пистолетом: »Ни в малейшей степени. Я
, конечно, подаю в отставку, если, как и здесь, это, несомненно, для общего блага
, которое вы должны освободить от преступника
«.

Он уже был продвинут дальше. Венк все еще махал ему рукой, но посмотрел
больше не оборачивался, так как ему не разрешалось открывать дверь.

Тайный советник взял Мабузе за руку и повел к лестнице. Мабузе
быстро проводил его до гардеробной и попрощался. Одна из его машин остановилась на
Максимилианштрассе. Справа и слева от выходной двери в фойе
стояли люди, готовые на все, всегда сопровождавшие его ...
Сперри встал посреди выхода, чтобы
следить за лестницей.

Затем он пошел за Мабузе. Остальные, разделившись на группы, но
всегда готовые к прыжку вместе, последовали за ними. Только когда Мабузе в машине
убегая, они разошлись, каждый своим путем.

Мчась домой в машине, Мабузе сразу сказал себе: я сделал глупость
. Я должен был хотя бы спросить, могу ли я продолжить вечер
.

Это сделало его подавленным. В нем было что-то не так. Раньше
он никогда бы не допустил такой ошибки, - продолжал он, мучаясь
: неужели я в упадке? Пришло ли время для Eitopomar?

Но вдруг он закричал глухо и по-звериному: »Нет. Это
женщина! Венк собирается меня повесить. Эта женщина делает меня старым и доставляет мне удовольствие.
его вязание.« Так почему же женщина, которая была такой молодой и
красивой и отдалась ему с задумчивым фатализмом, сделала его старым? "Он
пил эту преданность, как вино", - говорится в другом
наброске представлений.

Он стал не согласен с самим собой. Он больше не находил удовольствия в том, что
избежал большой опасности. И в его
мысли, пронзающие его крест-накрест, безрадостно и захватывающе, как катастрофа
, поразило воображение.:

Потому что я люблю ее!

Вот тогда он возненавидел себя. Там он нес тюки ненависти, которыми он наполнил землю.
Настраивал людей против себя и настраивал их на себя. Он так сильно страдал
, что от давления, которое этот хаос чувств оказывал на его вены
, у него кружилась голова.

Он был перед своим домом.

Его широкое лицо углубило все борозды. Но самым ужасным
были его глаза. Графиня испугалась их, когда он вошел в ее комнату
. Они больше не были похожи на большие серые камни агата.
Они были словно покрыты медными яркими рунами. »Что случилось?«
спросила она.

Там он рассказал не то, что на самом деле хотел рассказать. »Вы знаете, кто
я?« - спросил он. Его голос звучал с неистовой свирепостью. »Я
оборотень. Я впитываю в себя человеческую кровь! Каждый день
ненависть сжигает всю кровь, текущую у меня в жилах, и каждую ночь я
наполняю ее новой человеческой кровью. Когда люди ловят меня,
они разрывают меня на шестьдесят четыре части. Я перегрызу тебе горло
, ты, белое животное, которое хочет уничтожить меня!«

Графиня, взбешенная, обезумевшая от боли и разрывов, застонала:
»Убей меня! Что может быть лучше?«

»Я люблю тебя!« - прокричал над ней голос одержимого мужчины.

Женщина обхватила голову руками. Она услышала это признание.
Слово впервые вырвалось из жестоких уст. Утопающий под ним
, прилив крови захлестнул ее разум, оторвавшийся от мира и затерявшийся в
ущелье тюрьмы, из которой уже не
было выхода.

Ее жизнь была мертва. Но ее кровь жила в ярком сиянии, в
искусственном, ужасном и призрачном воспалении от
насилия этого человека, и она сильно горела.ch твоя мертвая душа, как пламя
сквозь запертые двери. Она горела, и больше гореть было нечему
. На чем жило пламя?

Мабузе покинул женщину, не сказав больше ни слова. Я
сказал ей достаточно! он говорил сам с собой.

Он лег в постель и не мог уснуть. Как будто
в его жизнь вошло что-то новое, что казалось таким неизменным. Как
будто опасность, которую он уже мог коснуться рукой, всколыхнулась в
темной, холодной яме, со дна которой он унес свою жизнь и
его действия были похожи на то, что он извлекал из колодца. Часами
он мучился, пытаясь постичь это новое, вместить его в себя. Это ускользнуло от него.

Там он вернулся к женщине, которая лежала на кровати без сна и в одежде
.

Он сказал ей: »Мы должны высказаться! Наши судьбы
пересеклись, и мы должны нести их по жизни.
Я получил укол в кровь из какого-то источника моего происхождения
, который делает для меня невозможной жизнь в государственном строе
сообщества, где силы превыше моих сил.
Из-за этого я стал чем-то вроде капитана разбойников. Я знаю только
две вещи: желание властвовать и необходимость ненавидеть! С того дня ты
стал этим заниматься. Сначала я подумал: она сгорает в двух огнях моего
разума. Но это неправда. Сотня сгорела внутри. Вы питаетесь
этим. Для тебя это еда. Когда я пьян и не
могу забыть ненависть, но могу немного отвлечься, потому что тогда есть более приятные вещи
, я часто называю тебя по имени: Эйтопомар.

Эйтопомар - это не винный дымок. Это девственный лес в Бразилии. Он
высоко в земле внутри. Его расчищают для меня. Все деньги, которые я забираю у
этой ничтожной компании нытиков, я вкладываю туда
. Вот где возникает моя страна. Вот где я хочу решить свою жизнь. Сначала
я подумал: с моим гаремом! Но теперь я знаю: с тобой! Сорок дней
приходится ехать верхом, пока не доберешься до ближайшего жилища людей. И
это тоже те, кто здесь не выдержал. Но вы никогда
не попадете туда, потому что ботокуды вас не пропустят. Вполне возможно, что
мои агенты, которые организовали сделку, обманывают меня, и что,
когда мы доберемся туда, там не будет княжества Эйтопомар. Но ради
тебя мне никто не изменяет!

Мой образ жизни здесь к настоящему времени прошел слишком долгий круг,
чтобы я мог поддерживать себя рядом и под властью
государства и общества в течение гораздо более длительного времени. Сегодня я
получил доказательство того, что за мной следят. Так что отныне это верно
Предосторожность.

В Генуе для меня строят корабль. Я не езжу на незнакомцах.
кораблям. Я - мой князь. Корабль должен быть сдан первого июня.
В ночь с первого на второе июня мы садимся на корабль. Но
до этого осталось почти два месяца. Я не могу успокоиться. Я буду
капитаном разбойников до ночи нашего отъезда.

Мы хотим быть умными. Вы переезжаете в другую квартиру. Она так же безопасна
, как и эта. Но если они будут шпионить за мной, они поймают
тебя. Я в состоянии сбежать со всей возможной вероятностью.
Завтра в полночь вы переезжаете. Сперри казнит тебя«.

Без сопротивления, без участия своих чувств, охваченная пламенем
этой мужской воли, охватившей ее, графиня приняла
слова и приказ ... судьба.

 * * * * *

В девять часов доктор Мабузе был у графа Телда.

Мабузе, который должен был быть готов к побегу каждый час,
теперь хотел покончить с графиней.

Он заставил его выпить. Вот что Телд делал с
мрачной страстью в течение нескольких дней. Мабузе молча наблюдал. Когда Телд был пьян,
врач сказал ему: »Вы совершенно не сопротивляетесь.
Где у тебя твоя бритва?«

Телл указал Лалленду на туалетный столик.

»Это заточено?« - спросил Мабузе с напряженным вниманием. »Острый
достаточно?« - снова спросил он с акцентом, таким резким, как будто хотел
врезать вопросом графу по голове.

Мабузе взял его в руки, схватил лист бумаги и надрезал
на нем острый надрез. Затем он угрожающе сказал: »Это достаточно остро. Да!«

На этом он положил нож обратно, но больше не засовывал его в футляр. Он
позвал слугу и сказал ему: »Состояние господина графа
ухудшилось. Господин граф пьет коньяк и токайское.
Я бы не возражал против легкого Мозеля. Но эти тяжелые
Спиртные напитки не допускаются. Удалите то, что
осталось от графа. Господин граф хочет ... уйти ... на
покой ...«

Он сказал это отстраненным, командным тоном.
Затем он вышел из комнаты на глазах у слуги и вышел из дома.

Полчаса спустя граф Телд перерезал себе горло. Он
не знал, что делает. У него было такое ощущение, будто что-то в
горле мешает ему обрести неслыханное счастье. Он просто хотел этого надоедливого
Удалите препятствие.

В два часа прибыл посыльный Мабузе, чтобы узнать о местонахождении графа.
чтобы узнать. Слуга сказал, что он спит. Но он предпочел
проверить еще раз. Так он нашел его залитым кровью, соскользнувшим с кресла на
пол, уже холодным и мертвым. Посланник доктора вошел в комнату,
увидел тело и ушел.

Слуга не знал, что ему делать. У него было мнение, что, поскольку
родственников графа поблизости не было, а адрес графини
был ему неизвестен, он должен сначала сообщить о самоубийстве в полицию.
Но тогда он, в свою очередь, не знал, на какую должность можно назначить таких людей.
и ему пришло в голову, что прокурор
Венк да был знаком с графом и был последним, кто
спрашивал его об этом. Он поехал в Мюнхен, разыскал окружного прокурора и
рассказал.

»Неужели господин граф всегда был дома?« - спросил Венк.

»Да, всегда!«

»Так почему же вы тогда сказали мне, что господин граф уехал без адреса
?«

»Доктор приказал мне, в интересах состояния господина
графа, никого к нему не впускать и отклонить всех просителей с этим ответом
. Господин граф не принимал никого, кроме доктора«.

»Как звали доктора?«

»Его имя так и не было названо. Я не знаю!«

Тут Венк вспомнил, что тайный советник Вендель все-таки дал ему письмо к
доктору Мабузе, и что граф по своей собственной
Телеоператор позвонил Йену по телефону и договорился с ним о встрече
.

Венк вздрогнул, когда, охваченный дрожью неслыханного
подозрения, он представил слуге образ доктора Мабузе, каким он запомнил его из
зала четырех сезонов:
высокий мужчина, несколько сгорбленный, гладко выбритый и стриженый, с широким
лицом, с большим носом и серые большие глаза.

Когда слуга сказал: »Да, именно так он и выглядел«, Венк стал пепельным.
Разрозненные впечатления накапливались одним махом ... просто сбитые с
толку представления, полузабытые мысли, образы, которые
затуманились, но не потерялись ...

Почему доктор Мабузе, когда Венк покинул зал, не
спросил, с какой целью это было сделано? Не спрашивали, не может ли он
возобновить эксперименты после проведенного обыска?
Почему Венк, у которого, в конце концов, была знакомая спина, вошел в зал
увидеть, как он уходит, не обнаружив его внутри снова? Почему

в тот момент, когда Мабузе вышел из зала, двое мужчин, которые не хотели подчиняться приказу уйти, внезапно подчинились офицеру
? Почему глаз этого Мабузе, как только он
заглянул в него, так настойчиво искал в нем что-то,
что было потеряно или не найдено глубоко внутри него?

Он отпустил слугу.

Он искал адрес доктора Мабузе в телефонной книге. Она
не стояла в нем. Но у Мабузе был телефон, потому что он был у графа.
звонили отсюда. Тайный советник Вендель знал номер.

Однако, когда Венк, посоветовавшись с Венделем
, позвонил по номеру, никто не ответил. Он спросил в справочном
бюро междугородней телефонной связи и услышал, что номер снят.

В конце концов, у кого был номер до трех недель назад?

Это не могло быть обнаружено так быстро.

Венк снова позвонил Венделю. Доктор Мабузе
изменил свой номер телефона. Знает ли он его адрес? Нет, она не знала Венделя. По его
словам, у него был только номер телефона Мабузе, и он всегда общался с ним по телефону
.

В отделе регистрации полиции Венк спросил адрес доктора.
Мабузе.

Этого имени не было найдено среди людей, зарегистрированных в Мюнхене.

В бюро розыска Венк оставил все старые телефонные книги на имя
Поиск по Мабузе. Нигде это имя не было найдено.

Тогда Венк пошел к директору бюро междугородной телефонной связи, чтобы ускорить расследование
. Директор отвел его в справочное бюро. Там
были две мисс. Он попросил их найти, о чем он уже
просил по телефону.

»Что вы хотели знать?« - спросила одна из дам постарше.

Адрес доктора Мабузе, который три недели назад был связан с Мюнхеном по номеру, которого
не было в телефонной книге.

Девушка сказала, что ничего не может быть найдено.

С этим заключением Венк вернулся к директору. Директор сказал,
что это совершенно исключено, и сам проводил Венка в бюро
с двумя дамами. Он посмотрел вместе с ними и
ничего не нашел.

Но пока директор так тщетно корпел над списками,
Венку пришла в голову мысль.

Когда директор сообщил ему, что доктор Мабузе в течение этого года
поскольку Венк вообще не был связан с Мюнхеном, он попросил Венка
посмотреть, по какому номеру и адресу был зарегистрирован человек по имени
Полдрингер был зарегистрирован. Тут он увидел, как старшая из женщин
подняла голову и сразу же овладела собой. Однако мгновение
спустя она грубо сказала ему, что Полдринджеров в Мюнхене много, и, не
имея имени и точного адреса, она ничего не может сказать.

Венк повернулся к директору: »Господин директор, мне очень жаль, что мне пришлось доставлять вам
неудобства: я арестовываю этих двух
дам!«

Он встал прямо между женщинами и будильниками. »Пожалуйста, возьмите
Вы сидите на этих двух стульях, пока не придут офицеры. Она здесь,
мисс, она там!«

Одна из девушек стала мелово-белой. Другой сначала покраснел, а
затем начал плакать.

Венк сказал, больше обращаясь к нему: »Это просто формальность. Своим поведением вы позволите
мне позволить делу развиваться без сучка
и задоринки, и вполне вероятно, что вы не останетесь надолго
без разъяснений!« Затем он позвонил в отдел уголовного розыска и попросил
трех офицеров.

Директор просмотрел списки Полдринджера. Под этим именем
было несколько записей. Большинство из них были бизнесменами.
Другой, без более близкого обозначения, проживал на Ксениенштрассе, а второй, без
указания профессии, на Людвигштрассе.

Девочек увели. Венк направился к Людвигштрассе. Он вошел в
многоквартирный дом, осмотрел окрестности и интерьер дома и направился
к Ксениенштрассе.

У него остановилось сердце, когда он увидел мраморную табличку на Ксениенштрассе у дома,
номер которого был указан под именем Полдрингер в телефонной
будке:

 Доктор _Мабузе_
_ Психопатологическое лечение_.

Он бросился прочь, спрятав голову между плечами. Он просто
быстро запомнил номера домов напротив. Улица состояла только
из отдельно стоящих особняков.

Кровь бросилась ему в глаза. Сердце трубило в трубы, в
ушах стоял грохот орудий. У него был преступник. Нет, у него его
еще не было. Он просто знал его!

Прежде чем делать что-либо еще, он подъехал к тюрьме. Потому что срок, о
котором просила Кароцца, истек, и что теперь она должна ему сообщить,
смог дать ему последние гарантии счастья завода.

 * * * * *

Рано утром того же дня, когда надзиратель женской тюрьмы
должен был сделать первый обход, дверь в камеру Кароццы
открылась. Кароцца все еще спала. Ее затрясло, и когда она
быстро очнулась, то увидела склонившегося над ней надзирателя. Но это был не
надзиратель, это был Сперри. Но нет, она мечтала. В конце концов, она была в
тюрьме. Как Сперри добрался до ее постели? Она хотела, чтобы внешность
вытереть. Но ее рука так и осталась висеть на его лице. Тогда
она в ужасе поднялась. Она сразу полностью проснулась. Да, это был Сперри. Он сказал: »Вы
знаете, я в союзе с надзирателем!«

Карозза кивнула.

»Этим вы также узнаете, что он рассказал мне о том, что вчера произошло здесь
между вами и окружным прокурором«.

Женщина взволнованно спросила: »Что это было?«

»Что ты хочешь предать Доктора!«

Кароцца вскочила с кровати. »Кто это говорит?« - закричала она.

»Пожалуйста, не кричи. Надзиратель так и сказал«.

»Это неправда!«

»Надзиратель не заинтересован во лжи!«

»Он сказал это доктору?« - с тревогой спросила Кароцца.

Тогда Сперри солгал: »Да, доктор посылает меня к тебе, конечно!«

«Это неправда!" воскликнула, почти плача, Кароцца. »Я хотел
спасти его!«

»Вы можете это доказать?«

»Я хотел спасти его. Сперри, ему угрожают!«

»Ему всегда угрожают. Это нонсенс. Можете ли вы доказать то, что
говорите?«

Кароцца яростно рассказала о том, что произошло между ней и прокурором
. Сперри равнодушно возразил: »Я имею в виду, таким
образом доказывая, что с этим больше нечего возиться? Быстро, пожалуйста. Я должен войти в
быть вне коридора в течение пяти минут«.

»Что мне сделать, чтобы доктор поверил мне?« - в ужасе спросила
Кароцца.

»Доктор очень обеспокоен, должен вам сказать. Он не
ожидал от тебя ничего подобного«.

»Нет, нет«, - ошеломленно пробормотала Кароцца. »Как я должен доказать
... как я должен ... Ты же знаешь, Сперри ...«

Тогда Сперри с тонкой улыбкой вытащил из кармана флакон.
»Там, - сказал он, - лежит доказательство».

«Где?" - спросила Кароцца с недоумением.

»Здесь, моя дорогая, не так ли?«

»Я тебя не понимаю«, - сказала Кароцца.

»Хо, тебе это тоже не нужно. Просто выпить, знаете ли,
всего по глоточку. Тогда доктор поверит тебе на слово«.

Тут Кароцца в ужасе посмотрела на флакон. »Что это такое?« - заикалась
она.

»Небесный напиток, любовь моя. Ни в коем случае не больно.
Заваренный самим доктором. Но все же быстро выбросьте его в окно! Я
уже открываю тебе окно. Не забывай об этом! Но довольно быстро, не
так ли? Немедленно бросьте! Потому что без бутылки ни один человек не поймет, что с тобой
случилось. Да, это то, чего ожидает доктор. Тогда это доказательство того, что
больше нечего возиться. В остальном, ты же нас знаешь. Сам
человек ...«

При этом он вынул из кармана нож и легкомысленно поиграл им. Он
бросил его в дверь, и он смело застрял в нем острием.
Он оторвал его и снова засунул в мешок.

»Видишь ли, « сказал он. »Но теперь я должен. Так что до свидания!«

Он хотел уйти. Карозза прыгнула за ним и вцепилась в его
Нога на месте. Она опустилась на колени. Она всхлипнула: »В конце концов, я молода. Я
все-таки люблю жизнь. В конце концов, я ему понравился. Я надеялся, что освободился тоже.
становиться. От него. По крайней мере, освобожден, если он уже не
может любить меня«.

»Ну да, - сказал Сперри, - но, как я уже сказал, с тех пор он чувствует
беспокойство. Да, ты можешь держать это так, как хочешь«.

Кароцца: »Вот как ты меня отсюда освобождаешь. Я докажу ему это тысячу
раз, что он может быть уверен в моей безопасности. Я отдаю за него свою жизнь
...«

«Пожалуйста!" - грубо бросил Сперри.

Но женщина, отпустив: »Да что я? Тень, которая
идет за ним и прячется от него, не имея возможности отделиться от него
. Тысячу раз ... тысячу раз ... Освободи меня ...«

»И если нас поймают на этом, мы оба повесимся", - сказал он.
И кто знает, не доберутся ли они и до него«.

Тут вдруг Кароцца спохватилась и сказала: »Что ж, это правда! Уходи!
И скажи ему... Нет, тебе не нужно ничего говорить. Тогда я
больше ничего от него не хочу ...«

Сперри быстро ушел. Флакон остался в руке Кароццы.
На ее лихорадочных пальцах стало тепло. ... Он мне не верит,
- робко сказала она. Доктор мне больше не верит. Странно - есть ли
что-нибудь в мире более веское доказательство, чем то, что мои мысли принадлежат ему?
были верны? О, эта жизнь, эта грязная, непонятная, разрушающая
жизнь! Эта ужасная жизнь! ...

»Пойдем!« - сказала она бутылке. »Нет, тебе больше не нужно
с этим возиться, ты ... чувак! Ах ты, милый убийца! Ты душитель ... Мерзость,
блажь, ты ...«

Это то, что она кричала.

Затем она испугалась своего крика, как будто этим
она могла подвергнуть опасности жизнь любимого. Она оторвала пробку от флакона и
, стоя посреди камеры, выпила, а через мгновение бросила
флакон в огненное оконное отверстие, в которое открывался вид на утро свободного мира.
снаружи как будто выстрелило дуло стреляющей пушки ...

 * * * * *

Венк стоял перед администратором тюрьмы. »Да, господин прокурор, к сожалению,
мы не смогли вас проинформировать. До них было невозможно
дозвониться. По словам врача, по-видимому, сердцебиение. Сегодня утром она лежала
в камере мертвой«.

Венк вошел в камеру между разочарованием и ужасом. Она была пуста.
Платформа все еще не убрана. Платья Кароццы лежали на
Табуретка. Венк огляделся и снова собрался уходить. Ему казалось, что
на карнизе окна что-то блеснуло. Он отступил назад, осмотрел
окно и обнаружил небольшой осколок стекла, который был закруглен и
источал сильный запах. Венк опустился на стул.
Снаружи он нашел еще один осколок. Он спустился во двор, и вскоре
у него были собраны остатки флакона. Это было связано с одним
Железные прутья решетки разлетелись вдребезги. Венк осмотрел остатки стекла.
На нем были следы ядов.

Он вернулся в свою квартиру пешком. Новая жертва,
- безостановочно твердил он. Новая жертва ... Затем, на слове жертва
продолжая играть: настоящая жертва. Потому что этот пожертвовал собой
! Это то, что он чувствовал. Эта девка умерла жертвой своей любви
. В конце концов, она бы мне ничего не сказала, догадался он. Она просто хотела
ввести меня в заблуждение, чтобы успеть предупредить тех. Мне не
везет с женщинами.

Он был глубоко тронут. Так почему же, спрашивал он себя, эти сильные
Всегда находя души только на другой стороне? Всегда со злом? И
когда на следующий день Кароцца хоронили, он был единственным
страдальцем, стоящим у могилы. Постепенно он просто вернулся к работе.

Но потом он погрузился в нее по уши. Он строил планы
поймать доктора Мабузе в своем доме. Первое, что нужно
было сделать, - это разведать, когда именно
тот окажется в его доме. Тогда нужно было, по крайней
мере, обезопасить себя от двух главных сил, действовать параллельно на Ксениенштрассе и в Шахене
, не давая времени одному известить другого
.

Приготовления должны были быть продуманы до мелочей. А
затем с перебором, который длится не более трех минут
разрешили, отпустили. Потому что человек, который с такой
дерзостью совершал подобные преступления в центре города, вплоть до сферы государственного правосудия
, самым
лучшим образом обезопасил себя от ограблений в своем доме. Это было неопровержимо.

На эти приготовления уходило время.

Сначала Венк должен был занять одну из двух вилл, расположенных напротив, в качестве
наблюдательного пункта. Для этого он заручился помощью старого Халла
. Он подъехал прямо к нему.

»Можете ли вы оказать мне большую услугу?« - спросил он. »Пусть
сдается в аренду через доверенное лицо в одной из вилл № 26 или 28 на улице
Ксениенштрассе на один этаж или, что еще лучше, на всю виллу. Такой, какая
она есть. Это должно быть доступно послезавтра. Стоимость не имеет значения.
Мне нужен дом на две или три недели. Весна уже здесь.
Возможно, одна из сторон хочет профинансировать небольшую поездку.« Халл
сразу приступил к делу.

Фон Линдау Венк потребовал немедленного визита комиссара фон дер
Штрассе Вальце. Комиссар приехал скорым поездом в одиннадцать часов вечера.

»Господин комиссар, дело назрело!« - сказал ему Венк. »Вы должны проявить себя
будьте готовы нанести удар в любой момент. Я оставлю вам
план на ваше усмотрение. У вас ведь было предостаточно времени,
чтобы познакомиться с географией и возможностями. Только вы должны успеть с момента
поступления моего приказа: арестовать Виллу Элизе! что ты собираешься делать, что
у тебя есть, из кожи вон лезь. Мертвый или живой.
На озере поставят вторую лодку. Что касается загородной части, вы удвоите количество своих
людей. Дорожный каток они продолжают вести. В шахматах сейчас начинается
весенний сезон. Оставайтесь там с шестью-восемью мужчинами в качестве
пляжных гостей!«

На другой день в семь часов утра комиссар уехал.

В одиннадцать часов утра приехал Олд Халл с договором аренды виллы 26 на
Ксениенштрассе. »Там живет молодая пара, « сказал он, »
к которой, как мне кажется, мое предложение было очень правильным. Они хотели поехать в
Швейцарию, где проживают родители, и только
уклонялись от валюты. Я предложил им пять тысяч марок в месяц. Они
обменяют их на франки. Я наношу ущерб нашей валюте ...«

»Но вы приносите пользу родине, мистер Халл! Вы скоро
убедитесь в этом сами«, - сказал Венк.

»Вы можете переехать на виллу с шести вечера сегодня вечером!«

В шесть часов Венк, одетый в одежду зеленого велосипедиста, проводил свой
Переезд в пустой особняк. Он оставил колесо снаружи и
сразу же выбрал подходящее для него окно. Он был совсем один в доме.
Он спрятался за кружевной занавеской и выглянул на
улицу.

Первое, что он увидел, простояв так четверть часа на посту
, было то, что кто-то украл колесо снаружи и уехал с ним.
Он никогда не видел, чтобы преступник участвовал в преступлении. это последнее
его профессия была предоставлена ему только сегодня. Он руководил этим как хороший
Проникнув в его разум, он рассмеялся над странной поспешностью, с
которой вор оглядывался, но у него уже тоже было колесо между бедер
.

Он провел два часа, осматривая входную и садовую двери,
окна, крышу виллы Мабузес в одном месте. Ни один человек не пришел и не
ушел. Венк оставался до полуночи. Ничего! Он засыпал у окна,
снова просыпался, смотрел и снова немного дремал, а
потом только просыпался, взволнованный, при ярком утреннем свете.

Слуга Венка, как предок Оберполлингера, принес ему завтрак.

Это был долгий день. Венк подошел к окну
и позвонил по междугороднему телефону нескольким знакомым и офисам.

Наконец, в шесть часов вечера, напротив остановилась машина. Едва он остановился, как
снова включился и выключился. Джентльмен шагнул к входной двери.
Но был ли это Мабузе? Нет, потому что это был старый джентльмен, который безошибочно распознал
Шаги табельщика. Может быть, пациент.

Затем Венк вскоре увидел, как из дома выходит подметальщик камина.
Каминщик шел быстро и весело, высоко подбрасывая сигарету в воздух.
парной. Венк не видел, как подметальщик камина вошел в дом.
Это было случайностью. Старый столичный джентльмен пробыл там долго.
Он так долго ждал доктора? Или это был помощник Мабузе? Это
было сомнительно. Но ничего нельзя было торопить.

Сумерки уже сгущались, когда мужчина с пакетом позвонил
в парадную дверь, которая открылась с удивительной быстротой
. Через полчаса этот человек снова вышел.

Так было и снова. Даже ночью время от времени приходили и уходили
люди. То же самое повторилось на следующий день.

На третий день Венку позвонили рано утром. Это был его слуга.
У криминальной полиции есть кое-что важное, что он должен сообщить.
Что-то произошло ночью в игровом зале. Хочет ли он, чтобы чиновник
отчитался?

Да, он должен был прийти только в какой-нибудь униформе поставщика.

Офицер пришел полчаса спустя, одетый как телефонист,
и сообщил: вчера вечером к охраннику подошел молодой человек и
сказал, что в секретной игровой площадке Шмитца они
играли в баккара. Старый джентльмен, который, несомненно, был табетиком, подыграл
и всегда проигрывал. Когда было три часа ночи, старый джентльмен
впал в истерику, что-то крикнул, и тут сразу
трое мужчин, которые играли вместе, вскочили на стол. С
револьверами под дулом они бы закричали »Руки вверх!«. Затем четвертый
переходил от мужчины к мужчине, убирал деньги со стола и все такое, сказал он
Деньги, взятые из карманов товарищей по команде. Они бы отняли у него
двенадцать тысяч марок. Но старого джентльмена они оставили бы в
покое. Затем он встал, отошел и встал на
когда-то был совершенно здоров. Двое из грабителей вывели его наружу.
Остальные прикрывали отступление. Снаружи у грабителей было двое
автомобильный.

Это сообщение взволновало Венка.

Это событие не помешало его плану. Напротив, его
смелость свидетельствовала о том, что Мабузе чувствовал себя в безопасности. Но Венк висел
на занавеске, как спящая летучая мышь, здесь, в чужом доме, и
преступник пробирался по городу с дерзостью, как будто ему
некого и нечего бояться.

Он забрал себе свое право. Как могло быть иначе, если он, тот, кто
Прокурор, которому было поручено поймать его, приклеился здесь к оконным
занавескам!

Венк ненадолго решительно покинул свой пост и вернулся только вечером.
Он отдал приказ потушить фонарь перед домом Мабузе,
бросив в него диск и уничтожив светящееся тело.

Это была темная ночь. Венк пробрался в сад
соседнего особняка Мабузе, как только его окна потемнели.
У него была с собой емкость с почерневшей мукой. Он перелез через
забор на территорию Мабузе, осторожно пробрался к садовой дорожке и
распределите муку тонким слоем по кусочку короткой
Дамбы между садовой дверью и домом. После этого он бросился обратно через забор в
соседний сад, а оттуда в свой номер 26.

Полчаса спустя кто-то вышел из дома Мабузе. Венк
ничего не узнал в этом человеке.

Через полтора часа после этого на улице под его
окном раздались шаги. Он увидел человека в солдатской форме. Мужчина
внезапно подошел к дому Мабузе. Он исчез в дверях последнего.

Венк снова спустился и снова забился в куст кустарника.
Соседняя вилла Мабузе. Через долгое время он услышал, как за дверью Мабу закрылась дверь
. При свете звезд он увидел, что из дома вышла пожилая, брюзгливая дама
. Она вышла на улицу. Почти в то же мгновение там
появилась машина. Дама быстро села в машину, и машина уехала.

Венк снова осторожно перелез через каргу, которая была между ним и
садом Мабу, на четвереньках пополз по лужайке к дорожке, которую
он посыпал мукой, и поспешно осветил землю маленьким
карманным электрическим фонариком. И увидел он, что отпечатки подошв
все три человека были одеты в одну и ту же обувь.

Итак, тот, кто вышел первым, солдат и дама были одним
и тем же человеком. И вчера, и позавчера, это был Венк,
подметальщик камина, табельщик, человек с пакетом ... все то же самое.
Человек и все - Мабузе!

Венк осторожно сдул мучную пыль.

Эта ночь должна была принести решение. Полицейские штурмовые
отряды были наготове у двух ближайших охранников. Они были готовы к отъезду в
любую секунду. Если бы Венк знал Мабузе наверняка в доме,,
он бросился к своему дому № 26, позвонил, и через три минуты
полицейские смогли окружить дом Мабузе. На то, чтобы взломать
дверь, ушло полминуты. Шесть человек остались снаружи и
за три минуты окружили дом. Шестеро ворвались внутрь вместе с ним. Когда Мабузе был у него в
руках, приказ полетел в Шахен.

Венк быстро прокрался обратно в соседний сад. Он лег на
землю и стал ждать. Земля дышала теплом, которым она пропиталась с
позднего весеннего дня, окружая его тело. Он почувствовал, что
Сила земли. И в чувстве наивысшего напряжения, сейчас, два
За несколько часов, за час, может быть, всего за несколько минут до успеха его
работы, ему казалось, что музыка, в которой бушевали все тайны
человеческой крови, пронзила его сердце. Слезы наполнили его глаза. С
Ласки его обнаженных пальцев ласкали дымящийся земляной пол. Ему
казалось, что он чувствует обнаженное сердце человечества, ради которого он
поставил на карту свою жизнь.

Его решение состояло в том, чтобы лежать здесь и ждать, пока Мабузе не вернется в
какой-нибудь маскировке. Он больше не мог ошибаться. Был
тот, кто внутри ... как в мышеловке внутри дома ... так спешил.
Венк подошел и прокричал свой приказ в громкоговоритель.

Но прежде чем это произошло, он должен был пережить еще один опыт, который
заставил его сердце замереть, а изо рта вырвался крик,
от которого он чуть не выдал себя. По дороге
подъехала машина. Он с криком остановился у садовой двери Мабузе. Но
никто не вышел. Нет, дверь Мабу отворилась, и кто
-то спустился, и когда этот человек вышел на свет прожекторов
, Венк увидел, что это графиня Телд.

Если бы в тот же миг он не прижался ртом к земле
, его крик был бы услышан.

Машина помчалась обратно тем же путем, которым пришла. Грабитель женщин!
Убийца супругов! Кровь Венка забурлила.

Так вот в чем заключалась тайна смерти графа Телда! Дьявол и
оборотень! прокричал это через него.

Венк вдруг почувствовал прохладу ночи под своей одеждой. Он
дрожал. У него поднялась температура до последней минуты? Он боролся со всем этим внутри
себя. Он слышал, как в тишине ночи его кровь, как
водопад, била по барабанным перепонкам; так что он был со всей энергией на
Притаился и прислушался к тому, что должно было произойти.

Пробило двенадцать часов. Ему казалось, что город сотрясается от удара
колоколов. Как будто этот удар колокола должен был проникнуть в незнакомый дом,
где где-то только что был ужас, и каждая звуковая волна превращалась
в вздымающийся нож, разрубающий его на части.

Полуночный колокольный звон миновал. Шаги эхом отдавались где-то близко
или далеко. Венк не мог этого различить. От тишины и
напряженного ожидания у него в ушах громко стучало.

Вдруг скрипнула садовая дверь. В звездном свете была широкая
видна белая грудь рубашки. Она сияла. К входной
двери Мабузе быстро подошел человек ... и в то мгновение, когда перед тем, как открыть
дверь, там стояла фигура человека, Венк, несмотря на
темноту, совершенно отчетливо понял, что это был доктор Мабузе.

Так сеть замкнулась.

Венк подождал три-четыре минуты. Разве город не рухнул за эти
несколько минут? Не набухает ли пластырь? Разве Судный день
не сошел с небес?

Затем он выпрямился и, твердый, как лист металла, перелез через
Он бросился к дому № 26 в
темноте, упал на междугородний телефон, назвал номер, а затем передал
охраннику приказы, которые он подготовил. Ему нужно было только назвать улицу
и номер дома, которые он до сих
пор держал в секрете из соображений безопасности.

Машинист должен был сразу же по прибытии телефонного сообщения
отправиться ко второму охраннику. Сразу после него за ним должна была следовать машина с первой
командой, на второй страже
люди, предупрежденные мотористом, должны были сразу же сесть в машину и вместе с тем
к дому подъехала машина первого охранника газона. Вот как это
было улажено.

Венк, поговорив по телефону, поспешил обратно вниз. Он встал
у темной входной двери, ожидая услышать звук
приближающихся по улице автомобилей. Он не сгорел? Нет, он стиснул
зубы. У него свело судорогой все мышцы. Он должен был быть холодным и жестким. Сталь!
Сталь! Сталь!

Ему не пришлось долго ждать.




 XVII


Дом был окружен назначенными для этого полицейскими, в то время как
Венк во главе остальных бросился к входной двери и выскочил на
Нажал кнопку звонка.

Но взрывная бомба уже была наготове.

Мабузе еще не ложился спать. Шум, неожиданно
раздавшийся с улицы, привел его к люку,
установленному над входной дверью в одном из закрытых магазинов. Он увидел с первого
взгляда: это была полиция!

Он не испугался. Он просто сплотился. Из всех тканей и сосудов
он втягивал в свой мозг присущую им силу. Он оказался перед
мгновением, которое он тысячи раз описывал самому себе
.

В то время как он держал лицо к шпиону, не обращая внимания ни на что из того, что
не обращая внимания на то, что происходило снаружи, в свете прожекторов, которые со
всех сторон заливали его дом ярким светом, он поспешно вытащил полицейскую форму из
шкафа, до которого добрался, не покидая своего поста
.

Он услышал, как зазвонил домашний колокольчик.

В стене у него был телефон. Это был трубопровод, который он вместе
с Георгом проложил через землю в течение нескольких ночей к вилле
, которая с тыльной стороны примыкала к его собственности. Он
нажал условленный сигнал тревоги на будильнике. »Сперри?«

»Да!«

»Полиция собирается проникнуть ко мне. Бегите по
назначенной программе. Забрать графиню. Готовим для меня новую машину
. Попробуйте зажигание. Голуби в шахматы! Заключение.«

Все еще говоря, он начал поспешно надевать поверх своей одежды
полицейскую форму.

И тут по дому разнесся грохот взрыва, под которым открылась входная
дверь. Стул разлетелся вдребезги. С одной фразой Мабузе вышел в коридор.

Мабузе, когда это произошло, находился на первом этаже. Этот этаж
был закрыт сам по себе по отношению к лестнице.

За первым полицейским, проникшим в дом через пролом в двери
, бежал Венк с тяжелым револьвером в руке. На него повлияло
великолепие заведения. В расточительном
Богатством были обшивки, выполненные из ценных пород дерева, увешанные самыми
драгоценными старинными азиатскими коврами. Он увидел это в беге с
первого взгляда.

Молча он указал тем, кто шел за ним, подняться по лестнице. Сам
Он и назначенные для этого люди рассредоточились по трем дверям,
выходящим из нижнего зала. Все три они были завершены. В
в одну минуту они взорвались. Полицейские ворвались
в комнаты через дыры. Один сразу к электрическим лампам. Но все
электрические лампы были выключены.

Шестеро полицейских бросились вверх по лестнице. Дверь, которая в
обшитых панелями стенах первого этажа закрывала эту дверь от лестничной
клетки, была открыта. Мужчины бросились внутрь, в темный коридор.
Они держали револьверы наготове. Они рыскали кончиками своих
Поверните предметы, выступающие против вас из темноты.
Нигде не было электрического света.

Потребовалось некоторое время, чтобы найти достаточное количество электрических фонариков
. Затем в одно мгновение все комнаты были заняты, а двери,
ведущие в коридор, офицеры закрыли за собой. Они
вытащили ключи. Они, не видя никого в
комнатах, набросились на ящики и разбили их топорами.

Мабузе прислушивался к шуму, который наполнял его обычно такой тихий дом, как
Фабрика содрогнулась.

Он, когда обустраивал дом, стоял рядом с дверью, ведущей в первый
На первом этаже, в отделанном панелями здании была установлена кабина.
Плотник, принадлежавший к его банде, выполнял за него работу
.

Эта каюта, благодаря архитектуре, отличавшейся выдающимся
мастерством, незаметно скрывалась в пространственной планировке
коридора, из которого можно было попасть внутрь. Но дверь, ведущая из внутреннего коридора
в эту потайную каюту, была так обита панелями
, что никто не мог заподозрить в ней проема.

Именно в эту каюту Мабузе прыгнул, когда услышал взрыв входной двери
. В ней у него был второй аппарат за раз
Вилла. Пока лестница все еще доносила до него шум поднимающихся по
деревянным стенам, он нажал на кнопку будильника и взял
Слуховая труба.

Но из другого особняка больше никто не ответил.

Итак, Сперри уже ушел.

Теперь настал момент, когда начиналась авантюра, и спасение или смерть были одинаково
близки.

В каюте была вторая дверь. Она, как и внутренняя, вписанная в
архитектуру панелей, незаметная глазу, открывалась
прямо на лестницу. К этой двери Мабузе приложил ухо.

Он уничтожил в себе все чувства призрачной силой своего
Кровь, чтобы иметь возможность быть только барабанной перепонкой. Звуки, голоса,
удары топоров, крики, ругательства, приказы, щелканье карманных фонариков, да
, вплоть до тихого шипения, в котором
дышали ацетиленовые фары, он воспринимал как микрофон.

Но барабанная перепонка должна была приспособиться только к одному: к первому
секунда, на первую долю секунды, в течение которой не было
Ни шагов, ни шума, ни даже дыхания, ни даже чьего-то стояния
на лестнице не было слышно.

Этот осколок мгновения должен был войти, прежде чем все комнаты
в доме его обыскали, но его не нашли.

Тогда ... тогда побег мог бы удаться!

Ему казалось, что он чувствует, как по барабану центрифуги разбрызгивается его кровь
, падая на барабанные перепонки тонкой, как игла, струей
, подготавливая его слух к этому необходимому навыку.
Вся кровь вытекла из нервов осязания, зрения, вкуса,
обоняния. Его воля пробивалась сквозь его тело, как торжествующая красная банда
. Его ухо в его воображении стало таким же большим, как
боденское озеро и тонкое, как пение нити эдафона, в
крошке земли, которую он чувствовал прилипшей к тонким лакированным подошвам туфель.
Все остальное в нем превратилось в лед, под наркозом. Но его ухо
уловило вулканическую течку в самом сердце Земли, на которой он жил.

И вот он услышал долгожданный единственный, залитый трубами и пушками
кровавый бой, который должен был спасти его.

Он толкнул узкую дверь, ведущую на лестницу. Он выбежал на бегу
и спустился, еще не проверив, не обмануло ли его ухо
. Но он сразу увидел: это счастье!

Внизу, в коридоре, стоял полицейский. Мабузе крикнул ему: »Он заперся в
ванной ... Он заперся в ванной ...«

Мабузе все еще видит, как они все выбегают из комнаты внизу и
бросаются вниз по лестнице. У входной двери стоят двое мужчин. Они стоят посреди
разбитого дверного проема, и куски дерева, разбросанные вокруг их тел
, кажется, впиваются им в
спины, как шпаги священного венка.

»Вызовите подкрепление ..., - кричит Мабузе, когда он с ними, «... заперся в
ванной ...«

Они позволяют ему пройти. Он бежит, используя одну руку, чтобы оттолкнуться,
в другой руке он держал Браунинг.

.., Да, он выходит ...

Ночь горит от прожекторов, вокруг него фейерверк свободы и
счастья. Восхищенные, пылающие видения наполняют его
разум и сердце. Он пьет свет снаружи в
глаза на полную катушку.

»Что такое?« - кричит один из мужчин снаружи на ворвавшегося.

»Приказ прокурора ... вызвать подкрепление! Ванная комната заперта!«
- кричит в ответ Мабузе.

»Возьми мотоцикл!« - кричит Андре.

Еще и это! Мабузе уже держит его под бедрами. Он падает в нее,
он ложится в нее. Он падает, как с башни, в
подушку размером с мир. И ночь сосет его, как друга,
Чудовище исчезло из фар и из шляпы, которую они
пытались использовать, чтобы поймать его.

Четверть часа спустя он бросает колесо в червячный канал и садится
на новый маленький гоночный автомобиль, как на облако.
Гоночный автомобиль направляет клюв на юго-запад и, фыркая и стрекоча, как
снаряд, летящий с восторгом от скорости, мчится по шоссе.
Машина бронированная ...

 * * * * *

»Что случилось?« - крикнул Венк вслед убегающим полицейским.

»Он в ванной. Он затаился!« - крикнул один в ответ.

Венк помчался вверх по лестнице. »Где?«

»В ванной!« - ревело это со всех сторон.

«Всем в ванную!" - скомандовал Венк.

Один побежал. Маленькие точечные фонарики карманных
фонариков врезались друг в друга и перепутались на стенах. Куда бежать? В ванную!
Пятнадцать человек бросились в ванную.

Именно тогда Венк спросил: »А где же ванная?«

Но никто не знал, где находится ванная.

И теперь это кричало сквозь всех: что это было? Что это было?

Комнаты были перевернуты вверх дном. Отвинченные предохранители
были снова повернуты на распределительной плате. Яркость разливается по
всему дому. Комнаты сияют ... Богатство и великолепие, картины, ковры,
бронза, мебель. Ванная комната была найдена. В нем была
мраморная ванна.

Но весь дом был пуст!

Венк взъерошил себе волосы. Он был как будто пустой шахтой, и
все хорошее, прекрасное, все успехи, гордость - все это
провалилось сквозь шахту в незаметную дыру.

По стенам ходили с топорами. Что-то подозревали. И вскоре у
вы нашли решение загадки и секретную спасательную каюту.

Но Венк взял себя в руки. Где-то еще стояла вторая мышеловка. В
шахматы! Вилла Элиза!

Прокурор направился в штаб-квартиру службы междугородной телефонной связи. Все линии
были для него закрыты. Он подготовил все до последнего.
В лучах прожекторов вокруг Мюнхена проселочные дороги оказались под прицелом
полиции! На линии Мюнхен-Линдау было восемь постов, и на каждом
был диктор, который вещал о событиях, происходивших до него,
в течение ночи в Мюнхене за одну минуту.

Венк подал сигнал тревоги во все стороны.

Он пропустил целых полчаса из-за хитрости Мабузе.
Если бы все было так, как он себе представлял, и если бы он оценил расстояние до машины беглеца в
восемьдесят-девяносто километров, то оставалось бы десять
Прошло несколько минут, прежде чем Бухло пришлось сообщить о проходе.

Но как только он это рассчитал, карандашом на краю
пробега, Бухло доложил.

Сердце Венька подпрыгнуло.

»Вот Бухло! Машина только что проехала! Полицейская скорость, бросающая вызов.
Направление на Кемптен. Большая крытая повозка!«

Было 2 часа 10 минут. Через четверть часа прибыл Кауфбойрен.

»Большая крытая машина только что проехала около восьмидесяти километров на скорости
. В направлении Кемптена«.

Было 2 часа 25 минут.

Венк быстро начал подсчитывать скорость, с которой
ехала машина.

Но тут Бухло подал сигнал во второй раз: »Только
что проехала вторая машина! Маленькая открытая тележка на одного человека!«

А десять минут спустя Кауфбойрен последовал за ним с тем же сообщением.

Они бегут отряд за отрядом. Вторая машина поехала быстрее. В нем будет
Быть Мабузе. В первом помощнике!

Обер-Гюнцбург сообщил о проезде машин уже в разговоре.
Вторая машина следовала за первой, когда офицер только что сообщил о проезде
первой.

Бухенберг привел аналогичный отчет.

Тут Веньке пришло время позвонить Шаху. Он отдал приказ
дождаться прибытия двух повозок, а затем отправиться в путь в соответствии с
заранее составленным планом. Человек, от которого это зависело в первую очередь
, вероятно, был одет в форму мюнхенского полицейского. Вы
не должны позволять этому вводить вас в заблуждение. Пусть это будет Мабузе!

Мы убедились, что вы спели все в Венке, когда продолжили сообщение за сообщением
следовал. И все сообщения уверяли его, что путь беглецов лежит
через шахматы.

Названия мест на названиях мест загорались перед Венком на табличке с именами. С
ночи деревни и городки взывали к нему и привязывались к нему.
Невидимую призрачную ленту он набросил на пейзажи, простирающиеся до
границ империи. Таким
образом, он вырвал из тьмы тайное деяние широкой проселочной дороги, и проселочная дорога ничего
об этом не знала. У него в руке был маленький рычаг, чтобы удерживать все это необъятное, окутанное
мраком шоссе, над которым бушевало действо.

Этапы, которые он установил, не подвели его ... его,
полководца. Ни единого!

»Хергац« осветил его, и тихий звук будильника в
машине перед ним показался ему таким знакомым, как будто его
звали по имени.

»Да! « сказал он, »прокурор Венк, Мюнхен!«

»Маленькая открытая машина с большой скоростью проезжает мимо Линдау.
В нем два человека. Но точно не обнаружено«.

»благодарю. Оставьте соединение открытым! Появится еще одна машина!«

Венк ждал. Он слышал в заглушенных проводах все звуки, которые
ночь между Мюнхеном и маленьким местечком Хергац, в котором он никогда
не был, гудела.

»Они все еще там?« - спросил Венк через некоторое время.

»Да!«

»Разве вторая машина еще не закончилась?«

»Нет!«

Через некоторое время Венк снова спросил. »Нет!« - снова услышал он.

Через четверть часа он снова позвонил Хергатцу.

Никакой другой машины не было, - ответил офицер.

Тут Венк взволнованно бросил перед собой карту. Он лихорадочно искал.
Бухенберг - Исны - Гестрац - Опфенбах ... да Хергац! А за
Изни проселочная дорога поворачивала к Вангену и Вюртембергскому Одеру
слева еще один после австрийского.

Вэнк надул щеки. Но он не ответил. Он повторил. Он пробыл
в шторме десять минут. Это было напрасно. Щеки у него были втянуты не
в его расчеты и не в его приготовления. Однако, по
словам австрийца, он не мог давать никаких указаний. На эти
территории власть его рычагов больше не распространялась. Машина ускользала от него.
 Автомобиль был украден у него ночью, вырван с
чужих, враждебных, окутанных мраком улиц.

Но потом он подумал, что, возможно, какая-то поломка поставила на пути большую тележку
. Да, конечно, так оно и было. Потому что именно поэтому в
маленькой тележке было сразу два человека, о которых до Хергаца всегда
сообщалось только об одном. Новое обстоятельство не должно было больше беспокоить.
Не должен был вытеснять его из серии удач. Он доверял, и это
нужно было отбросить.

Он позвонил Шахен.

»Скорее всего, приедет только одна машина. Пусть он подъедет! Ожидание
У вас двадцать минут, если не последует второй, и
плотно окружите виллу. А потом удар за ударом!«

Едва его последнее слово прозвучало в трубке, как
снова зазвонил будильник. Последний этап - железнодорожный вокзал Энцисвайлера!

По его словам, небольшая открытая машина быстро съехала с проселочной дороги.
Линдау-Фридрихсхафен свернул и поехал в Шахен. Два человека!

Это было сделано! Больше Венька уже ничего не мог сделать сам!

Ему пришлось подождать. Возможно, через несколько мгновений началась битва
на Боденском озере, которую подготовила его стратегия. Он
все же приказал не дожидаться второй машины сначала, а по прибытии
он приказал первому проникнуть на виллу сразу за своими пассажирами,
связать их, погасить свет и еще час ждать
второго фургона.

Вэнк посмотрел на часы. Он положил ее перед собой. Было 3 часа 18 минут.
Минут.

Беспокойство дрожало в его запястьях и лодыжках, проникая в
его мозг. Он почувствовал, как она, словно вихрь боли, вырвалась из его
чресл и устремилась в голову. Там она остановилась, всего на какое-то время. Затем
она снова проделала тот же путь, бесчисленное количество раз проделывая один и тот
же путь от поясницы к мозгу.




 XVIII


Сперри увезла графиню из особняка на западе, где она занимала половину
Пробыв там около часа, он сел в машину.

Мабузе на своем новом маленьком фургоне догнал большой автомобиль между
Кауфбойреном и Гюнцбургом. Они, не останавливаясь, поехали дальше.
Между ними все было так давно улажено.

Когда дорога на Ванген свернула с Линдау-Хаусзее, впереди со
стуком остановилась большая машина. Маленькая машина подъехала вплотную.
Графиню подняли. Мабузе помчался дальше. Сперри поехал в
Австрию.

Мабузе приказал бежать отсюда по частям.
Предполагалось, что Сперри переправится через Рейн в Швейцарию. Каждый должен был быть доктором.
Передайте свой адрес Эбенхюгелю в Цюрихе, который затем
мог бы обменяться ими обоими. Мабузе и графиня поехали на виллу Элизы. Там ждал
Георг, которого обучали почтовые голуби, с чемоданом, в
котором были собраны документы и драгоценные камни, которые Мабузе взял с собой в
побег. Затем они должны были втроем без промедления переправиться через озеро в
Люкс-Бургер-Ах и сесть в машину, которая ждала там, на
Романсхорнер-роуд продолжается до Цюриха. Для Цюриха было предусмотрено лишь краткое
пребывание, во время которого велись дела.

Можно было ожидать, что баварские власти обратятся в Швейцарию с просьбой разыскать
беглецов. Поэтому Мабузе хотел, чтобы пребывание в
Швейцарии было как можно более коротким, и сразу же поспешил к итальянской границе
. Паспорта он сделал для себя и графини на
португальское имя.

Итальянский чиновник был куплен. От него пали все
Трудности на земле, как листья осенью.

Графиня лежала на заднем сиденье машины. Она была скрыта
поразительно высоким кузовом. Перед собой она увидела неподвижного, как изваяние
, Мабузе, склонившегося над рулем. Взметнувшиеся рессоры мчащегося
фургона и непроглядная ночная мгла заставили очертания его
широкой фигуры слиться в призрачную. Только в этих очертаниях была
жизнь. Мабузе не сделал ни малейшего движения. Он вырос там перед ней
, как валун на лугу.

Уличные аллеи, фермы, деревушки уплывали назад. Боденское озеро пришло
в ночь. Какие-то огни, разбросанные по дальним берегам, площади,
тонущие во тьме, осязаемые предчувствием людей,
изменение воздуха, которым дышишь, омывающего лицо ... Два
далеких городка плыли по морю, как освещенные корабли. Это
уже была Швейцария.

Линдау остался в стороне. Улицы вилл огибали тысячи
Автомобиль.

А потом наступила последняя минута. Вагон, подпрыгивая на рельсах на
вокзале Энцисвайлера, мчался по направлению к вилле Элизы. Мабузе издалека увидел
сквозь ночь своими острыми и натренированными глазами, что
Садовые ворота были широко открыты.

Так что голуби прилетели правильно и вовремя. Ему показалось,
что из-за грохота скорости,
обрушившегося на него сзади, он почувствовал какое-то странное движение во тьме.
Это было сразу после половины четвертого утра. Он приспосабливался к окружающему со всеми своими чувствами,
не снижая скорости.

Когда он должен был въехать в ворота, его подбросило, и он дал машине проехать
на полном ходу, все тормоза на мгновение завизжали с предельной силой
. Тележка, как рыба, перевернулась на спину, перевернулась и
встал на колени, снова отпустил, прошел прямо в ворота и вышел на садовую дорожку.
Свинцовая тьма опустилась на Мабузе.

И тут он почувствовал, что что-то толкнуло повозку. Фигура
перемахнула через дверь со стороны тормоза, протиснулась между сиденьем
и Мабузе. Две руки скользнули по его рукам, вырвали у него
руль. Горячий рот, дикий, черный, восхитительный, как ночь,
шептал в него:

»Герр доктор! Я. Георг. Дайте штурвал. Мы переключились.
Прямо в озеро ...«

Мабузе отпустил руль, сбросил себя с тормозов. Вагон в
новый Фауст врезался в серые, как ночь, стены
особняка, как скорострельные орудия, шмыгнул за угол, сел на лужайке, пронесся наполовину по
лужайке, наполовину по гравию садовой дорожки к стене, которая
возвышалась перед озером, низкая, отгораживающая высокий сад от
воды. Однажды повозка, виляя хвостом, как дикая лошадь
, понеслась по наклонному деревянному настилу, доски которого прогремели под ним, как
гроза.

Мгновение спустя он уткнулся носом в воду. Озеро с визгом
всколыхнулось.

Георг сделал несколько молниеносных захватов с помощью Мабузе. Этого
Крик графини вернул ночь в прошлое. Затем, сначала с
некоторыми резкими колебаниями, но вскоре успокоившись, продвигаясь только вперед, транспортное средство продолжало движение
по воде.

»Это работает как по волшебству!« - воскликнул Георг.

Потому что эта машина была его изобретением. с проселочной дороги можно было спуститься в воду, не останавливаясь
с ним; пара рычагов превратила
его в моторную лодку.

»Виноваты голуби!« - сказал Георг, когда машина была полностью в
его власти. »Когда они пришли в темноте, час назад,
я вдруг услышал, как будто в комнате раздался шепчущий голос.
Кустарник. Я резко насторожился. Мне показалось, что я заметил
какое-то движение, ползущее по всему парку. Вот ... потом еще двадцать шагов
... потом еще двадцать шагов ... по кругу, по всему
кругу, и тут я понял, что мы окружены. Ну что ж, я добрался
незамеченным, по крайней мере, до садовой калитки.
На сто метров у меня ушло пятьдесят минут. Если бы у нас не
было лодочного фургона, мы бы сейчас сидели в наручниках внутри особняка Элизы ...«

Сотрудники полиции, которые со всей мыслимой осторожностью следят за
Вилла разбросана по всему периметру, и потребовалось четыре часа, чтобы замкнуть кольцо
, так как один за другим приходили, слышали
Машина мчится сквозь ночь. Они с нетерпением лежали на своих постах
, ожидая сигнала трубы, который должен был разнести их по всему дому и
преступникам.

Час назад произошел небольшой перерыв. Одна птица
внезапно перелетела через дерево и исчезла на крыше дома
. Один из офицеров, приставленных к дому первым, заметил его
. Он видел, как птица порхала по крыше, и
внезапно каким-то образом он исчез, так и не покинув крышу
. Его предположение о том, что это мог быть почтовый голубь,
вскоре подтвердилось появлением второй птицы, которая таким
же образом исчезла в кровле.

Офицер прокрался обратно к комиссару и доложил о том, что он видел
и подозревал. Комиссар сразу понял значение, которое
могли иметь эти посланцы: что Полдрингер прибыл сюда из Мюнхена и от тамошних
Бежавшие были предупреждены.

Поэтому он с большой осторожностью заставлял чиновника переходить с должностей на должности
проскользнуть и сообщить тот факт, что теперь
, вероятно, хозяин дома предупрежден и что нужно действовать с удвоенной осторожностью, но также
и с удвоенной силой удара в данную минуту.

Это движение, которое посланник комиссара совершал по дому, было тем,
что Джордж почувствовал в хорошую погоду.

.., Машина Мабузе въехала в парк. Комиссар дрожащими
пальцами уже подносил к губам сигнальную флейту. Он хотел в
В тот момент, когда пассажиры собирались выйти из машины и
закрыть за собой дверь особняка, подайте знак.

Двое офицеров залегли в кустах слева от входа в дом и оказались у
двери до того, как внутри можно было повернуть ключ. Но
комиссару было не до флейты.

Машина завернула за угол и не остановилась у двери. Он разбился о
Дом вокруг, как будто он собирался по уши броситься в озеро.
Комиссар, в волнении и разочаровании отказавшись от всякой осторожности,
выскочил вслед за ним и теперь действительно увидел, что машина
исчезла в озере. Он возвышался прямо над жуткой амфибией
мяукнув, гром спустился по деревянному настилу и спрыгнул в ночной поток.

Вот только он свистнул. Офицеры подбежали со всех сторон
и какое-то время возились. »На берег!« - крикнул комиссар.

Они больше не видели машины. Они услышали, как моторная лодка уже скрылась во мраке в двухстах ярдах от берега
. Они искали
под пристанью, спускаясь и поднимаясь по берегу, обезглавленные и потрясенные, но
тщетно.

Только тогда комиссар понял, что, должно быть, происходило.
Бесконечные усилия, усилия и надежды целого месяца
были разбиты. Большой улов ускользнул от него. Он был так
подавлен этой безумной мыслью, что
бессознательно поднес револьвер, который держал обнаженным, к виску, как будто он
лишился жизни из-за неудач предприятия.

Через секунду он снова вырвал его, и выстрел прогремел, его
Опаляя волосы, напрасно уходя в ночь. На озере вспыхнул
световой знак. Далее второй. Выстрел сделал сторожевые катера
мобильными.

Вот только комиссар вспомнил этих помощников, которых он в порыве
который совсем забыл об отчаянии. »Морсовая лампа!« - закричал он. Возможно
ли, что он забыл о лодках?

Условленные световые сигналы были отправлены на две лодки:
»Беженцы сбежали на озеро на моторной лодке!«

»Понял!« - мигнуло в ответ, и через несколько мгновений
фары скользнули по зловещей воде.

Это продолжалось недолго, так что они заметили убегающую лодку, но
также предупредили. Потому что это было похоже на то, что он собирался врезаться в нее.

 * * * * *

Мабузе и Георг сразу заметили опасность. Два прожектора
устремились им навстречу, как раскрытые пасти чудовища, которое
приближалось, чтобы проглотить их. Георг перевел руль на левый борт,
лодка накренилась и на полном ходу пошла в новом направлении. Вода
стекала по рулевому веслу, как холм, и ярко светилась в
ночи. »Остается только одно, « тихо сказал Мабузе, - устье Рейна!«

Он размышлял хладнокровно и быстро. Он снова оказался в положении, которое было ему
знакомо, потому что он переживает его бесчисленное количество раз в мыслях и
был побежден. На немецком берегу, к которому они могли легко вернуться
, вероятно, далеко все было настроено против них. На австрийском был
только Брегенц, который прожекторы легко подняли на ноги. В устье
Рейна между двумя странами была широкая, почти необитаемая равнина
Область. Вы могли бы добраться до берега за двадцать минут и выбрать между
Австрией и Швейцарией. Повезло, что автомобиль так хорошо держался на
как он попал в воду, так что у них было
преимущество, которое гарантировало их спасение.

Но одна из преследующих лодок лежала далеко в озере. Казалось
, он угадал намерение беглецов. Он не следовал за ними напрямую. Он скользил по
Правым бортом, двигаясь вместе с ними, держась в стороне, к швейцарскому берегу, как будто
в подходящий момент он хотел преградить им путь.

Но, возможно, он также просто хотел встать между вами и Швейцарией
. Прожекторы двух лодок вместе ударили по Мабузесу
Boot her. Двигатель закричал. Над залогом лежал едва заметный
Полоса наступающего дня. Позади них прозвучали выстрелы. Один из
Лодки теперь шли в их кильватере, но немного отставали. Двое
преследователей сигналили друг другу морс-лампами.

Некоторое время Георг двигался легкими зигзагообразными линиями. Автомобиль швыряло
из стороны в сторону под часто меняющимся давлением руля на воду.
Георг хотел сделать вид, будто пытается прорваться в Швейцарию
. Но его также привлекли фары.
Ему не удалось даже на мгновение выйти за пределы световой траектории.

Одна из лодок, которая ехала им в тыл, вероятно, ушла только из-за этого
теперь так медленно, потому что у него не было другой задачи, кроме как подчинить их.
Чтобы сохранить свет и отрезать им обратный путь к немецкому берегу
? Азбука Морзе была секретной. Ни Георг, ни Мабузе,
которые в остальном хорошо ладили, потому что они оба много работали на
Они поняли, что это было озеро.

Внезапно на автомобиле, ехавшем с ними по правому борту, погасла
фара. Они услышали, как над адским шумом, производимым их собственным двигателем
, двигатель этой лодки зазвучал на тон ярче
и ближе по сравнению с предыдущим. Ее собственный двигатель работал на максимальной мощности.

Выстрелы прекратились. Над звуками их лодки поднялся
другой шум. Мабузе навострил оба уха ему
навстречу, холодный как сталь и возбужденный, ярко освещенный
Прожектор. Он все еще был одет в полицейскую форму, которая
позволила ему сбежать.

Графиня начала с того, что лежала на полу в полуобмороке.
Выстрелы, грохот стрельбы с лодки, спешка, волнение
двух мужчин постепенно заставили ее проснуться. Она начала
понимать, что происходит. Она также услышала шум своего автомобиля, проезжающего мимо.
второй звук. Она выпрямилась. Она высунула голову за борт и
прислушалась к темноте, откуда донесся второй звук.

»Что это?« - спросила она Мабузе, который стоял рядом с ней, прислонившись спиной
к аттракциону, широкоплечий и казавшийся уверенным в себе. Опираясь
руками о перила, он позволил свету фар лечь на себя
, просто чтобы прислушаться ...

«Ничего!" - прошипел он в ответ. »Молчи«!"

»Что это?« - снова спросила женщина резким голосом, и
в этом голосе зазвучал тон, которого она давно не слышала в себе
.

Ей казалось, что камень, сковавший ее сердце, медленно растворяется в
кашеобразной массе. Она отдавалась этому процессу, наполовину вне
своего сознания, все более яростно. Она все
яснее и яснее осознавала, что вот-вот должно было произойти внутри нее. Тут она
вдруг закричала, вскочила и повернулась к Мабузе: »Но теперь! ...«

И услышал, как преследующий звук моря и ночи обрушился на него, как
счастье, вырвавшееся из-под контроля. Она прижалась
ушами и сердцем к легкому сладкому звуку ... Она почувствовала,
как он становился сильнее с каждой секундой. Она поняла:

Преследователь ехал быстрее их, приближался ...

«Что такое: но сейчас?" - яростно крикнул ей Мабузе. »Замолчи и
сядь!«

»Что это за звук ... там?« - спросила она певучим
голосом.

»Смерть ... может быть!« - спокойно ответил Мабузе.

«За тебя!" - закричала женщина ему в лицо сквозь визгливый вой бурлящей
воды. »Я могу избавиться от тебя! Я спасен
от тебя! Оборотень пойман. Твоя власть над людьми и
надо мной закончилась!«

»Вот что я хочу тебе показать«, - крикнул ей Мабузе, наклоняясь к ней
вплотную.

Затем это произошло так быстро, что она с трудом разобрала, что
происходит.

«Георг!" - крикнул Мабузе. Только это одно слово. Затем он
стянул с одежды полицейскую форму и бросил ее, и уже было
Георг одел ее и встал рядом с графиней, подставив себя свету
фар, а Мабузе - у штурвала.

Она услышала приближающийся зов. »Остановись!« - снова закричал голос из
второго звука, который так сладострастно засасывал ее в ухо.
»Остановись!« ...

Пуля чирикнула. Взрыв рассек воздух.

Георг выстрелил в ответ. Лодка качалась на. Но затем внезапно его
окружили две высокие плотины. Где было озеро? Где был простор,
Ночь? Это шумело. Он боролся с весенними водами Рейна.

Прожектор погас. Мягкий, мягкий серый цвет вывел из
мрака прилив и дамбы. Они были гладкими, как железные балки.
Через нее был перекинут мост. Звук двигателя
донесся до нее из-под свода.

И тут какая-то посторонняя сила сбила графиню с ног. Лодка
с бешеной скоростью рванулась назад. Но женщина была выбита из
пойман падающим. Что-то подняло ее. Она все еще чувствовала это.
Что-то пошло не так. Крики тонули в красном тумане.

 * * * * *

Георг лежал на берегу. У него была сломана рука. Он поднял здоровую
Наденьте полицейский шлем и наденьте его на голову. Он был
слегка ошеломлен этим случаем. Но он мог бы убежать. Тем не менее
он остался лежать.

Прошло совсем немного времени, и он увидел два револьвера, направленных на него. Два
электрических фонаря выжгли круги у него перед глазами. »Это
тот, кто в форме!« - сказал один голос.

Георг оставался спокойным. Его вытащили на берег и посадили в лодку, привязав к берегу
. Заработал один двигатель. Автомобиль мчался
вниз по течению. Затем он направился обратно через озеро в Шахен.

День начался с того, что они потащили Георга вверх по деревянному настилу. Они затащили
его внутрь особняка и заперли в комнате с зарешеченными
окнами, из которой он не смог бы сбежать, даже если
бы с ним не остались двое мужчин.

Комиссар сказал: »Это он, слава Богу! В полицейской
форме! Слава Богу!«

 * * * * *

Венк поднялся на гидросамолете в Мюнхене в пять часов утра
и через два часа приземлился перед Шахеном. Он взлетел по лестнице
в особняк Элизы и в комнату, где плененный
король-разбойник ждал своего ... победителя ...

»Вот доктор Мабузе!« - крикнул ему навстречу комиссар. »Теперь
он у нас есть, слава Богу!«

Венк, весь музыка, весь шум, победа, сила и трубы, вошел в
дверь и посмотрел на полицейского, привязанного к стулу.

«Где?" - спросил он.

»Там ... в кресле!«

Венк присмотрелся повнимательнее.

Он уже знал: сбежать! Уже все вернулось в
бесконечную, пустую черную шахту еще до того, как он
услышал или произнес еще одно слово.

Внезапно комиссар сказал: »Но это же тот самый Полдрингер, за которым
мы здесь наблюдали!«

»Да, это Польдрингер!« - грустно ответил Венк.

Мабузе сбежал.




 XIX


Мабузе поспешными шагами отнес потерявшую сознание женщину с берега
Рейнского канала в следующий дом. В нем жил Ритбауэр.

»Мы потерпели крушение!« - сказал Мабузе. Затем он подошел к окну
и стал наблюдать за выходом, выходящим из канала.

Когда прошел час, и женщина снова открыла глаза,
Мабузе увидел, как она вздрогнула, узнав его, и отвернулась, пораженная
Охваченный ужасом, он отвернулся. Он быстро подошел к ней и,
склонившись над ней, прошептал ей: »Мы спасены! Мы
созданы друг для друга!«

Его слова прозвучали настойчиво и шепотом, с горячей
Скрытность в ее душе. Она больше не сопротивлялась мужчине и
начал подниматься. Крестьянка пообещала ей помочь.

Мабузе поискал на карте ближайшую деревню. Затем он ушел,
уверенный, что теперь его не преследуют сразу. Георг остался жертвой
и спас его. Виной тому была маленькая глупость
полицейской формы.

Деревня была не дальше, чем в двадцати минутах езды.
В гостинице был громкоговоритель на большом расстоянии. Мабузе заказал кофе и позвонил в Цюрих
. Это произошло через полчаса. »Кто говорит?« - спросил он.

»Адвокат Эбенхюгель, Цюрих!« был дан ответ.

»Прибыл ли Сперри?«

»Спурри только что прибыл. Он все еще здесь«.

Сперри бросился к телефону.

»Сперри, я попал в аварию. Георг остался лежать. Мы оба
спасены. Приезжайте прямо сейчас на машине. Принесите дорожное платье и
дорожное пальто для моей жены. Я жду вас в два часа на
вокзале Ау в долине Рейна«.

«Хорошо!" - отозвался Сперри.

Моя жена, - сказал я, возможно, из расчета и из осторожности ...
затем Мабузе медитировал. Но он восстал против обозначения.
Она звучала как кандалы. Но затем он отказался от этой идеи:
Она моя жена, моя собственность ... Моя! Так это правда!

 * * * * *

Сперри прибыл вовремя ... »Я провожу вас через Энгадин прямо к
итальянской границе«, - сказал он после того, как Мабузе рассказал, что
произошло.

Но Мабузе сказал только одно слово против этого: »Нет!«

»Доктор, « умолял Сперри, » вы не можете оставаться в Швейцарии.
Мюнхенская полиция уже объявила о вас здесь. Мы бы
не добрались до Тоггенбурга. Скорее бы все-таки вернуться в Германия!«

»Я тоже не хочу ничего другого! Сперри, жизнь окружного прокурора
Венк находится под моей гарантией с сегодняшнего дня. Они немедленно отзывают мои
предыдущие приказы Комиссии по ликвидации«.

»Мистер Доктор заводит странные дружеские отношения, хихихи!« засмеялся
Сперри.

»Спокойно! Под мою гарантию!« - приказал Мабузе, и они направились по
плоской равнине к фермерскому дому.

Графиня сразу же села в машину, и машина помчалась к австрийской
границе. »Какие у вас есть для нас пропуска?« - спросил Мабузе.

»Швейцарский! Пожалуйста, возьмите!«

Он протянул две тетради, в которых было несколько поддельных
Стемпель внушал доверие, которое всегда обманывало, но никогда не становилось мудрее.


В три часа дня машина проехала по проселочной дороге Брегенц-Кемптен в
Бавария в него. Проезжал мимо дома, где ночью после
Мюнхену сообщили, что он промчался мимо, и поехал на
Вюртембергский тоже.

Путешественники остановились на ночлег в городке к югу от Штутгарта.

Вечером Мабузе снова пришел к Сперри в комнату последнего и сказал: »Для
меня сейчас есть только одна вещь в Германии, в Европе ... Германия, Европа, Европа ...
Попасть в руки окружного прокурора Венка живым. Живой, как
муха в банке. Запомните это! Мы с графиней останемся
здесь завтра. Они едут в Штутгарт и любой ценой покупают
двухместный летательный аппарат. Мы здесь в безопасности. Хозяин даже не
записал наши имена. Так что, если полиция
контролирует, он должен скрывать от нас, иначе ему придется
заплатить штраф. У вас там есть коньяк?«

Сперри вздрогнул. Его мучения возобновились. но у него все равно было три
Бутылки, ввозимые контрабандой из Швейцарии. »Конечно, у них есть коньяк
вот!« - сказал Мабузе, прежде чем Сперри успел ответить.

Мабузе пил из дорожной фляги, которую всегда носил в кармане.
Сперри пришлось полностью налить себе стакан воды с туалетного столика.

Мабузе жаждал опьянения, тяжелого, как свинец, опьянения,
которое схватило бы его за горло и толкнуло под воду ... как если бы ему
дали жернов в качестве плавательного пояса.

Опорожнив вторую бутылку, он увидел, что она не идет.

»У них больше нет?«

»Это все. Я больше не осмеливался пересекать границу!«

Тут Мабузе рассмеялся.

»Блестящий. В Сперри есть три железнодорожных вагона, заполненных сальварсаном, два вагона
Кокаин, три дома удовольствий, полных девушек, перевезенных через границу, но
с коньяком его храбрости не хватит на три бутылки. Опустошите их
Ее стакан в мой. Разве он недостаточно зарабатывает на коньяке?«

Когда третья бутылка опустела, Мабузе, с такой же ясной головой, как
и раньше, но более пылкой в крови, вернулся в комнату, которую графиня занимала рядом
с его комнатой. Он был расстроен. Для него это было похоже на
работающий двигатель. Все испарилось на раскаленных углях
цилиндрах, и их было невозможно сдвинуть с места.

Он подошел к кровати графини. »У нас есть контракт вместе. Ты
сломал его. Ты был готов предать меня!«

»Да!« - сказала она тихо.

Именно тогда мужчину охватило убийственное безумие. Он схватил ее с
кровати и, схватив, рывком поднял высоко в
воздух над собой, как будто хотел разбить ее о стену, как гнилую коробку
. Он возненавидел ее. Она была воплощением всех его слабостей
. Его воля была сломлена на ее десять минут, пока
сторожевой катер шел за ними по пятам. И теперь он мог уничтожить ее.
и разбить голову о стену того, кто предал его.

Женщина с тихим криком увидела себя висящей в воздухе и
осознала силу рук и несокрушимость воли, которой
она была подчинена ... - - - неотвратимо! Она желала смерти. Она тихо
произнесла фразу из "Радуйся, Мария", которую хранила с
детских лет, зная, что если она умрет сейчас, то не решится взять этого человека с собой на
смерть.

Но в Мабузе, когда он так почувствовал свою власть над телом женщины, которое
он держал высоко, бешеный порыв внезапно остыл. Он
снова почувствовал связь со своей жизнью, со своим спасением и своим счастьем.
Он опустил ее, почти нежно, и зарылся в нее с трепетом,
пронзившим его вены, как тысячелетний дуб в падении
. лес.

Графиня осталась с безумным разочарованием в жизни. Каждый
Участки ее кожи заставляли ее чувствовать себя униженной, оскверненной, оскверненной. И ее
разум потек, как ручеек крови ... часами ... всю
ночь ... без слез, когда у нее было только одно желание быть со своими
Слезы, чтобы искупить себя в небытие.

 * * * * *

Утром следующего дня Мабузе вылетел с ней из Штутгарта в
Берлин.

Там он жил, охваченный неразрешимыми выводами, которые
миллионный город и его банда, чьи инстинкты он тренировал и
использовал, заставили его двигаться только к одной цели. Воображение
выросло из его крови, как одинокое могучее дерево, возвышаясь
над ним. Одна мысль заставляла его непрерывно кружиться в собственном мозгу
с головокружительной, всепоглощающей быстротой.

Эта мысль, идея, цель получили свою кровь от
самое злое и сильное побуждение, родившееся у этого человека:
властолюбие! В мире был человек, который
предпринял попытку следовать его путем, который нашел его на своей
земле и изгнал из своего замка. Был
только один человек, который осмелился нарушить его цель, вынудить его к
бегству, которое поставило под угрозу его жизнь. По
вине этого человека целые организации вмешивались в его
судебную практику против людей, удаление
которых требовало его воли.

Он вырвал ее волю у первой женщины, которая воспламенила его до глубины души
, наперекор всей силе, которая ее окружала.
Личность восстала против него. Это было его гордостью. У него
было ее существование, ее красота, ее самостоятельность, ее
Исключительность, вырванная из рук и привязанная к себе. Это было
похоже на высшее духовное выражение образа его способностей. Но
между ним и ней было десять минут, в течение которых она была
освобождена от его принуждения, в течение которых он настаивал на обладании этим символом всех
от человеческой и всей мужской силы пришлось отказаться. В
эти пустые десять минут, которые, как дыра, которую невозможно заполнить в его
Если бы они были живы, этот человек был бы виноват...

Свой побег с женой из Германия и через Атлантический
океан он подготовил из Берлина таким образом, что только судьба Смерть могла их расстроить
. Его княжество Эитопомар ждало с девственными лесами, черными
Тигры, гремучие змеи, в которых смерть была возможна в одну
секунду, с горами и водопадами, с дикими племенами, наседающими на
него, чтобы освободить его от Европы ... чтобы искупить свою вину. Каждый день он мог
короновать его императором.

Но он был бы испорчен, как застоявшаяся вода, на всю оставшуюся жизнь
, если бы со всей жестокостью властолюбия
и ненависти не узурпировал и не уничтожил этого человека. Его
собственная жизнь и жизнь этого человека были поставлены на кон в зависимости от того, быть ему или
не быть.

Этим человеком был прокурор Венк.

Однажды, когда вены Мабузе вздулись от его планов против него, он
больше не мог сдерживать прилив изо рта и сказал
графине, которая спросила его, когда же они покинут Германия:
»Я поймаю его живым. Я ловлю его, как синицу на удочку. Он
будет барахтаться в моем клее. Скорее нет!«

Женщина застенчиво отвернулась. Она только догадалась, кого он имел в виду.
После того бунта и проблесков надежды на свободу
она стала более рабски преданной ему, более мечтательно жестокой, более демонически возбужденной
, чем раньше. Она не осмелилась ни возразить, ни спросить.

Предприятие Мабу против Венка росло медленно. Но кольцо за кольцом,
неудержимо ...

 * * * * *

Венк сидел в Мюнхене.

Георга доставили туда в тюрьму. Он играл
глухонемого. С момента его ареста никто не слышал от него ни слова
. Выставляли его вместе с чиновниками, с купцами
Шахмат, которые неделями видели его с парнями, которых он
собирался отправить в Иностранный легион.

Никто ни на мгновение не колебался, узнавая его.

Он молчал.

Однажды его нашли повешенным на подтяжках. Он написал
на стене камеры слово, которое прославил наполеоновский генерал после
проигранной битвы при Ватерлоо.

Обыск на вилле Элизы мало что дал. Было найдено лишь
несколько свидетельств того, что Мабузе немедленно приумножил средства, полученные в результате азартных игр и грабежей
, в организации контрабанды в мощном стиле.
 Один работал в тандеме со швейцарскими властями, поскольку
считалось, что Мабузе находится в Швейцарии или
, по крайней мере, проезжал через нее. Венк ездил в Цюрих каждые две недели. То
и дело кто-то хватал подручного из гвардии Мабузе. Но все были
так строго обучены, что ни один из них не произнес
ни слова предательства.

Из Франкфурта Венку пришло известие, что там работает игрок,
настолько похожий на Мабузе, что он немедленно отправился туда. Но
когда прибыл Венк, от этого человека во Франкфурте уже ничего не осталось.
Три дня спустя Венка предупредили из Кельна, затем из Дюссельдорфа, затем из
Эссена и, наконец, из Ганновера.

Венк всегда был в разъездах. У него не было никаких сомнений в том, что это Мабузе
таким образом ускользнул от него. У него должны были быть в Мюнхене наблюдатели, которые наблюдали
за Венком и следили за ним. Венк не забывал об осторожности.
Он применил все списки, которые мог придумать. Он использовал поезда,
автомобили, самолеты в беспорядке для каждой поездки. Когда
подозрения в том, что у Мабузе были помощники среди
людей Венка, больше нельзя было отвергать, он самым подлым образом контролировал их. Он сменил
шофера, домработницу, сменил номер междугороднего телефона и
квартиру, поселился в отеле, у друзей, за границей.

Однако, как только он прибыл в город, из которого, как сообщалось, был игрок
, последний бесследно исчез, а через несколько дней появился в
Окрестности на. Вся империя
уже превратила существование и деятельность грабителя в легенду.

Доктор Мабузе, игрок! переезжал с места на место, как баллада, из которой вся демонизация
глубочайшего сопротивления людей закону и порядку растворилась в
фантазиях.

Полиция сразу приступила к массовым арестам во всех городах. Но
если исключить захваченных из сети, то никогда не было того единственного
человека, вокруг которого можно было бы запустить всех преступников из всех тюрем
. Но вскоре Венк обратил внимание на одну вещь - географию!
Безошибочно сделав круг по рейху, Мабузе двинулся к Берлину.

Венк запросил отпуск из Баварии у своего вышестоящего органа и заключил
соглашение с прусскими дворами, которые пригласили его
в Берлин в качестве специалиста.

Он сразу же отправился туда и поселился в центре. Мабузе видел, как он выходил
с вокзала, и через час знал его квартиру.

Теперь он имел его здесь, куда он
желал и заманил его, чтобы завершить свою месть. Мабузе на самом деле никогда
не покидал Берлин. Во всех городах, где Венк шел по его следу.,
появились ложные мабусы, люди из его отряда,
обученные и посланные им. Мюнхен был слишком мал для того, что
задумал Мабузе. Берлинские пропасти были безопасным местом для охоты.

Охота началась уже на второй день.

 * * * * *

В тот день Венк обсуждал свои дела по делу Мабузе с более молодым коллегой из берлинской
полиции. Они
обсудили план действий, но в ходе своих бесед
не пришли ни к какому результату, кроме решения в первый раз
Позволить игрокам действовать самим. Целиться в него вслепую
было в лучшем случае чревато преждевременным предательством позиции охотника.

Вечером, переночевав в »Виноградной«, Венк зашел в
кафе, а затем, утомленный долгими разговорами, побрел по Глухой улице
к своей квартире. Там, у
входной двери, вдали от фонаря, его остановил какой-то мужчина. «Пожалуйста!" - сказал мужчина.

«Чего они хотят?" - неохотно спросил Венк в ответ.

»Может быть, Господу угоден эфир?«

Венк продолжил, ничего не ответив. Он увидел, что мужчина последовал за ним. Он пришел
но затем он вошел в жизнь Фридрихштрассе и потерял его.

Венк вскоре упрекнул себя в том, что так ушел. Ему следовало поговорить с
этим разносчиком порока. Потому что он был родом из
страны, где жил Мабузе. Он хотел вернуться снова,
но позволил усталости остановить его и пошел домой.

На следующий вечер тем же путем он вышел из »виноградной«
через Голубиную улицу. Но этого человека там не было. Венк все еще расхаживал взад и
вперед. Затем, когда он подошел к своей квартире на Жандарменмаркт, пнул
навстречу ему из входной двери вышел мужчина и прошептал: »Вы
хотите увидеть обнаженные танцы?«

Венк остался стоять. Он сказал: »Они мне как раз подходят. Я не являюсь
Житель Берлина. Да, вот такая настоящая ночная жизнь в Берлине, к которой я когда-нибудь захочу
присоединиться. Где ваши танцовщицы? Вперед!«

»Следуйте за мной. Ик-да, вперед! И где ты можешь найти способ исправить это после того, как
тебя заберет полиция!«

Венк пообещал это сделать.

Мужчина завернул за угол, постоял, прислушиваясь, не следят ли за ним, а
затем двинулся дальше. Внезапно мужчина исчез. Венк все еще шел
несколько шагов прямо. Должно быть, мужчина вошел в одну из ближайших
парадных дверей. Венк замедлил шаги, когда
не нашел его. Затем он внимательно огляделся по сторонам.

Внезапно за его спиной мужской голос тихо и
укоризненно произнес: »Ты не называешь Ик ну джар никем исправленным. Я полагаю, вы хотите
, чтобы полипы вызывали у вас раздражение. Так что быстро сюда!«

Мужчина оттолкнул его в дальний угол дома, втащил в дверной проем. Дверь
открылась в мрачный коридор. Незаметно и бесшумно
она тут же закрылась за ним, и в тот же миг коридор был
освещенный. Из коридора он прошел в гостиную, а оттуда в
небольшой зал, который был переполнен людьми.

Двое джентльменов возле двери любезно уступили место Венку.

Мужчина исчез.

То, что видел Венк, было недвусмысленным, и его интересовала только скрытность,
в которой это происходило.

Он прислушивался к разговорам своих соседей по столу. Один сказал: »Так
что меня интересует только то, как этот предприниматель сто и более
Заманивает людей в дом из года в год без ведома
полиции. Ну, скажи мне это, как человек из профессии!«

Другой ответил на незнакомом немецком языке: »Вы же не знаете,
известно ли это место полиции или нет. Есть такие
Приюты, которые полиция потворствует, потому что они являются для них ловушками для преступников
, да, прямо-таки ловушками для преступников! У нас в Будапеште ...«

Венк напряженно прислушивался.

Джентльмены в непринужденной манере вскоре сами втянули его в разговор.
Один назвал свою профессию, затем имена.

Один из джентльменов, как Венк сразу догадался из разговора
, был старшим офицером полиции. Встречались чаще.

Венгр рассказал интересные и запутанные случаи из своей практики.
Он рассказал о притонах порока Будапешта, а также о
подпольных игорных домах, которые стали такими популярными повсюду после
окончания войны, и выступил против все
более возмутительной дерзости, с которой проявлялись преступники и сброд.

Венк, в последнем приступе непримиримого недоверия, вел себя
осторожно, утверждая, что он был в Берлине только в отпуске. Его
Деятельность находится в Мюнхене. Но Берлин, как самое большое болотистое гнездо, был
хорошей школой именно для него, как для прокурора Мюнхена.

Венк вычеркнул существование Мабу, не назвав своего имени и только
рассказывая о некоторых его ужасных и дерзких поступках.

»Мы, « взял с него слово будапештец, - недавно задержали у себя
аналогичного авантюриста, причем несколько экстравагантным
и не совсем законным способом. Но мы не продвинулись дальше
по-другому. Как и в случае с ними, в Венгрии использование гипноза
в качестве законного средства принуждения запрещено. У нас был человек, о котором мы
знали довольно много ... но, господин прокурор, вы не предаете меня
, но меня оправдывает интерес, который вы проявляете к таким пренебрежительным
Нужно бороться за существование, бороться за карьеру ... так
что они в значительной степени знали, что он был тем, кто руководил бандой, на
счету которой уже было несколько убийств. У нас он был, как я уже сказал, в
тюрьме. Он оказался глухонемым. Мы не смогли
перепроверить его документы. Его никто не знал. Но мы были почти уверены.
Это довольно отвратительное положение для профессионала, не так ли? Потому что, если бы он предстал перед
присяжными, угроза оправдания из
-за отсутствия доказательств стала бы несомненной. Я совсем не хотел этого сейчас
пробовать на вкус. Я потратил более полугода
на то, чтобы поднять его. Его обезвреживание было моим достижением. Там я
предпринял что-то очень смелое. У одного из моих друзей был
гипнотический дар. Он был юристом и иногда демонстрировал некоторые
свои навыки в частных обществах. Я уговорил
его пойти со мной в тюрьму. Но он сказал: я сделаю это снаружи!
И действительно: четверть часа спустя я уже знал, что у нас действительно
есть главарь банды, и мне сообщили кое-что, что позволило
мне в кратчайшие сроки доставить его в отдел«.

Венгру стало неловко перед Венком из-за этого рассказа. Он почувствовал
сильное душевное отвращение к нему. Но он не мог
объяснить себе, что вызвало такой перелом в его чувствах.
»Интересуйтесь подобными вещами, наделенными внушающей силой
Личности?« - спросил начальник полиции.

»Безмерно!« - ответил Венк.

»Хотели бы вы однажды встретиться с моим другом и увидеть что-нибудь из
его даров?«

»Неужели он в Берлине? Поистине, я искренне желаю этого!«

»Да, он здесь. Он отказался от своей практики и демонстрирует свою
Навыки публичные. Он быстро стал знаменитым. Имя
Вельтмана вы, конечно, уже слышали!«

Венк склонялся к тому, чтобы сказать "нет". Он ответил с
полуулыбкой: »Конечно!«

»Ну, этот знаменитый мировой человек и есть. Вы знаете, он известен, потому
что у него только одна рука. Другой находится в Карпатах - в 1915 году! Итак
, договорились! Я сообщу ему завтра. У вас есть телефон?«

Венк назвал свой номер.

Затем два джентльмена вошли в дом, где можно было достать эфир, кокаин и
опиум, но в среднем гораздо более доступные.
Пороки были преодолены.

На следующий день уже вызвали Венка. »Здесь директор полиции Вер!
Он встречается с вами, как было приказано, господин окружной прокурор. В одном
Частный дом у нашего соотечественника, о котором я предпочитаю рассказать вам ^ entre
nous ^ что-то личное, Вельтманн сегодня вечером устраивает званый вечер.
Достаточно вам высказать пожелание, и вы можете считать себя приглашенным
. Без дальнейших формальностей. Это очень гостеприимный дом.
Вы не почувствуете себя ни в малейшей степени незнакомцем. Загружено не
менее шестидесяти-семидесяти человек. Я беру на себя все
Еще, и, если вы не возражаете, я заеду за вами на машине в девять часов
. Вилла находится немного в стороне. За Николашиным озером«.

»Большое вам спасибо. Они переполняют меня любовью«
, - ответил Венк в ответ. »И я даже не могу им за это заплатить«.

»Мы, Венгры, всегда так считаем. Это доставляет нам радость«, - засмеялся другой
Голос в ответ. »Так что все улажено!«

»Договорились!«

Действительно, как любезны венгры! Сказал себе Венк. Он считал
себя неблагодарным за то, что сразу отказался от своей симпатии к комиссару
. Ему было неловко перед самим собой.

Днем Венк провел в архиве уголовного розыска, где
вместе с джентльменом, который вел с ним дело Мабузе,
просматривал коллекцию световых изображений Службы обнаружения. Лицо к
лицу проходило мимо его глаз. Он не хотел останавливаться, пока не просмотрел
всю коллекцию, и когда он вернулся домой, совершенно
измученный утомительной работой, у него как раз оставалось время
надеть деловой костюм.




 XX


Начальник полиции Вересс прибыл вовремя.

-Знаете, теперь я должен рассказать вам еще кое-что о наших хозяевах и
моих соотечественниках там, на Николассее, - начал он, как
только машина тронулась. »Это бывший принц Коморский и Коморек, и
он женился на танцовщице Венской оперы. Против семьи
, конечно! Они сделали это так красочно для него, что однажды
он сказал им: >Хорошо! Вот вам и ваш князь. Я вам свистну. С
сегодняшнего дня меня зовут Коморек.< А затем эмигрировал.
В любом случае он был богат и не зависел от семьи. Единственное, что у него осталось от
У принца есть княжеский особняк, там есть княжеский особняк. Да, вы их
увидите. Он живет там уже десять лет. И женщина шикарная
и обособленная. Апартеид как княгиня. Только, конечно, уже не совсем молодой.
Вы уже поели на ночь?«

»Нет!«

»В этом тоже нет необходимости. В Комореке гости бесплатно. У вас будет что-то вкусное в
деликатесах «.

Венк задавался вопросом: почему он такой разговорчивый? и снова дал
волю смущающим чувствам по отношению к венгру.

Венк был тайно взволнован. В его душе было душно. глаза
боль усиливалась, несмотря на темноту в машине. В ее уголках сидела
непрестанно сочащаяся болезненность, которая делала его несчастным.
Тысячи световых образов крутились в нем, перемешанные, как сумасшедшие. обработанный
Сигнальные диски, которые продолжают пытаться соответствовать друг другу,
хотя сделать это было уже невозможно.

»Я же лежу в своей постели!« - умолял он.

Машина проезжала по районам, которых он не знал. Это было для него странно.
Просто раньше он часто ездил в Николассее, и ему
казалось, что он знает районы, лежащие за Фриденау. Но сегодня был
все ему чуждо. Было ли это вызвано густой темнотой сегодняшней ночи и
таким скудным освещением, оставшимся после войны, или
в этом было виновато внутреннее настроение?

»В конце концов, мы уже должны были быть в Николассее!« - сказал он.

»Я не разбираюсь в себе!« - ответил Верош.

»Раньше у меня были друзья на улице, к которым я часто ездил на машине. Но
ведь это было до войны!«

»Ха, Джасо, до войны. Там все было по-другому!« Затем они замолчали.

Вэнк посмотрел на часы. Но тьма была слишком сильной. Он
даже не узнал циферблат. Фонарей какое-то время не
было.

После продолжительного молчания Венк сказал: »В конце концов, он не собирается
выходить за рамки этого!«

»Это берлинский таксометр. Он сказал мне, что хорошо знает себя
«.

Венк взял трубку: »Шофер, ты же знаешь, Николай ...
Вилла Коморек?«

В этот момент карета качнулась, и в
глубине аллеи появились огни.

»Мы здесь!« - сказал начальник полиции.

Вскоре машина остановилась между другими вагонами,
стоящими бок о бок перед открытой лестницей. Сама открытая лестница не была освещена, но
из трех высоких стеклянных дверей, которые открывались на нее, падало достаточно света
.

Венк быстро подошел к свету. Верош провел его к гардеробу,
который был сильно забит одеждой. Часы в холле
пробили десять резким, поспешным ударом. Это было похоже на то, как
она выколачивала из себя часы. Венк мог только кропотливо подсчитывать
потомство.

Сейчас десять часов, сказал он себе. Мы ехали час.
У меня создалось впечатление, что машина преодолела свои сорок пять километров
. В конце концов, это не так уж далеко от озера Николаси!
Его охватило мрачное недоверие.

Он посмотрел на венгра. Тот дружелюбно улыбнулся ему. Затем они ушли
направляйтесь к большой двустворчатой двери.

»Они позволяют, я делаю шаг вперед. Я сейчас отведу ее к княгине!«

Слуга открыл дверь. Венк вошел в
умеренно большой зал вслед за директором полиции. Освещение было сильно приглушено. Это было
первое, что заметил Венк. Затем он увидел сцену. маленький и полукруглый поднимается
из-за угла. Она была одета в однотонные ткани и азиатские
Ковры не что иное, как драгоценное изделие.
На нем стояло несколько стульев и стол. В рядах кресел, заполнивших зал, двигались
люди в вечерних туалетах. Джентльмены и леди, но гораздо больше джентльменов
были, и все дамы были
одеты модно, сногсшибательно.

Тогда Вереш сказал: »Княгиня!« Он представил Венка.

»Ваш друг, которого вы нам представили?« - спросила дама с
победной улыбкой. »Добро пожаловать к нам, герр фон Венк. Я
думаю, нам не нужно беспокоиться о том, что вы проведете вечер
в нашем доме без приглашения. Могу ли я позволить джентльменам моего
Сдать человека? Обязанности домохозяйки, господин прокурор, не так ли!
...«

Женщина шагнула на шаг ближе к кругу одного из огней, освещавших в
глубокие шелковые шторы скрывали друг друга. Тут Венк увидел, что женщина, которую он
считал очень молодой, была сильно накрашена и напудрена. Ее
платье было ужасно ярким, так что он был поражен, когда она вдруг,
оторвавшись от него, посмотрела на него с чрезмерно дружелюбной
улыбкой.

»Мой супруг!« - сказала она тогда.

»Князь, с Богом!« - крикнул подошедшему начальник
полиции. Тот поклонился Венку. Несколько приукрашенный, как показалось прокурору
. И когда хозяин снова поднял голову, Венк увидел в
лицо с черными усами, напоминавшее тот образ, который
сложился в нем вечером из смешения
образов преступников.

Хозяйка дома исчезла.

Князь, хотя и отличался мягким обликом,
отличался самыми совершенными манерами. У него был редкий дар
развлекаться, ничего не говоря. Его материалы для разговора были
как бы вне его. Он просто подбирал их, казалось бы, чтобы придать им
форму. В противном случае они остались бы лежать без внимания.

Это древняя порода, сказал себе Венк. Умеренные дары, но это прекрасное
Стремление к форме, которая с такой грацией придаст пенистости величайшим мелочам
. Но как он выглядит!

Князь провел его в первый ряд кресел.

Одного попросили присесть. В самом обществе
Вельтмана, которого Венк узнал бы по однорукости, не было
видно.

Венк сидел слева от хозяйки. Справа от него остался директор
полиции, который, казалось, цеплялся за него.

Волна прошла сквозь богатые тканевые занавески, и появился широкий,
высокий мужчина с несколько выпуклой спиной. Он был одет с величайшей
элегантностью. Он был одет в темно-серый дорожный костюм из английской шерсти, в отличие от гостей, которые все были во фраках
и с декольте
. Сразу было видно, что одна из них покрыта серой перчаткой.
Рука была безжизненной. Этот человек был венгром. Кто это отрицает! Сказал себе
Венк. Несмотря на немецкое название.

У Вельтмана были густые черные усы
, свисающие на концах. Брови быстро изогнулись над глазными впадинами густыми темными углами
. Волосы, похожие на черную проволоку, зачесаны вверх и
перевернутый.

Вельтманн произнес несколько слов без прикрас и почти грубо. Он сказал:
Дары, которые он хотел продемонстрировать перед гостями княгине и князю
Комореку, были дарами действия, и он также не сомневался, что
для гостей факты были ближе, чем попытка сначала объяснить словами то
, что, вероятно, никогда не сможет быть объяснено.

Он хотел бы сначала представить себя в качестве объекта и попросить кого
-нибудь назвать среди присутствующих джентльмена и леди. Госпожа княгиня
, пожалуй, готова.

Княгиня воскликнула: »Как господин, я прошу моего соседа, господина фон
Венка!«

»А дама? Может быть, князь обращается к даме!«

Князь, не долго думая, сказал: »Кого мне называть иначе
, как свою супругу?«

Вельтман сел на стул. Он демонстративно положил искусственную руку на одно колено перед собой.
 Другую он спрятал в
кармане куртки.

»Госпожа княгиня, « сказал он через некоторое время, собравшись
с духом, - я когда-нибудь держал ваши часы в руке? маленькие часы, которые
Носить их с собой в сумочке?«

»Я бы не знала!« - ответила княгиня.

»На этих часах номер 56403. Это часы Omega овальной формы!«

Княгиня вытащила часы, открыла крышку, посмотрела и кивнула.
Она показала их двум своим соседям и живо сказала: »Это правда!«

»Пожалуйста, придумайте цвет и напишите его на
листе бумаги. Покажите его своим соседям!«

Княгиня задумалась. Затем она написала: Цвет аметиста в
кольце герра фон Венка! Она передала записку Венку.

Вельтману потребовалось некоторое время. Затем он нерешительно сказал: »Это цвет,
которые вы выбрали в своем районе. Но она ничья. Она
прозрачная, так что, вероятно, сделана из камня. Я не могу
точно сказать, из каких двух цветов он состоит. Вайолет
в этом!«

»Поднесите ваше кольцо к свету, господин фон Венк«, - попросила княгиня, и
было видно, что камень действительно превратился из темно-фиолетового в
прозрачно-сине-белый.

»Какого господина назвала княгиня?« - спросил Вельтманн.

»Мой сосед, господин фон Венк!«

»Мой господин, у вас есть«, - сказал Вельтманн почти без раздумий, да, только один
совсем маленьким рывком Венк поднял голову и увидел, что »в ее
нагрудном кармане справа лежит ее бумажник. Внутри находятся две
купюры в тысячу марок выпуска 1918 года, серия D, номер 65045, одна и
другая серия E, номер 5567. Должен ли я продолжить, или вы хотите сначала
проверить, правда ли это?«

Венк, улыбаясь, потянулся за сумкой. »Нет, « сказал Вельтманн, - я
имел в виду правый карман, а не левый. В левом у вас
будет ваш Браунинг, заводская марка Serraing, заводской номер 201564«.

Теперь Венк обеспокоенно посмотрел на Вельтмана. Потому что это было правдой. У него был в
он вынул из левого нагрудного кармана свой Браунинг, и тот был от Серрейнга.
К нему склонились со всех сторон. Княгиня наклонилась вперед. Он
почувствовал запах духов ее пудры. Она сказала: »Ну что, герр фон Венк?«

Наводчик снисходительно улыбнулся ему и сказал еще: »Вы можете
спокойно показать револьвер. у вас есть, да, в другом отсеке
В вашем кошельке есть лицензия на огнестрельное оружие, которая позволяет вам носить оружие
. Он был возобновлен в Мюнхене первого января 1921 года. У него есть
номер 5. Они спешили получить разрешение на ношение огнестрельного оружия
«.

Этот человек насмехался над ним во сне?

Он выложил все. Все было правильно.

«Достаточно!" - сказал Вельтманн. »Теперь они позволяют мне перейти к экспериментам
по передаче воли. Пожалуйста, один из джентльменов!«

Кто-то вышел на сцену. »Знаком ли вам Господь, княгиня?«

»Да, это барон Превиц!«

»Неужели этого достаточно, чтобы все лорды знали, что барон знаком с княгиней,
чтобы не верить в согласие между господином и мной
?« - спросил я. "Неужели этого достаточно, чтобы все лорды знали, что барон знаком с княгиней?"

Было выкрикнуто »Да«.

Между тем Вельтман уже написал что-то на блоке таким образом, что
Барон не мог читать, и бросил легкий блок в зал.
Он посмотрел на Превица, совершенно спокойно и недолго. Затем сел
Превиц крадущимся шагом покинул сцену и
осторожно и медленно переходил от стула к стулу, какое-то время глядя каждому в
лицо.

Вельтманн воскликнул: »Я прошу четырех джентльменов или дам быстро подняться ко мне
. Быстро!«

Стая бросилась вперед. Наверху остались три джентльмена и одна леди;
остальные вернулись на свои места. Суггестор усадил их вокруг
стола. Он указал на колоду карт, лежавшую на столе.

»Известны ли эта дама и три джентльмена обществу?«

Княгиня махнула рукой. Многие голоса закричали: »Да!«

Превиц постепенно приближался к стулу Венкса.

Вельтманн снова долго писал на блокноте,
делая короткие, напряженные паузы, глядя на четверых, сидящих на стульях.

Один из них внезапно сказал: »Двадцать один или покер?«

Вельтманн молча продолжал писать.

Договорились о двадцати одном и сразу начали играть.

»Одного не хватает«, - сказала дама.

»Я скоро приду!« - ответил Вельтманн. »Держите скамейку запасных,
любезнейший!«

Тем временем Превиц подошел к Венку. Он долго смотрел на
него, затем с большой уверенностью полез в левый нагрудный карман и вытащил
Браунинг. Он встал с пистолетом в руке сбоку
от Венка.

Вельтманн снисходительно сказал со сцены: »Потому что вы так неосторожны,
что носите с собой незащищенный Браунинг в кармане! Пожалуйста, «
обратился он к залу, - прочитайте вслух то, что я написал на блоке
!«

Кто-то прочитал вслух: »Барон должен пройти первый ряд, стул за
стулом, и где у кого-то в кармане лежит незащищенный Браунинг,
выньте это и встаньте с ним боком«.

Один хлопал в ладоши. Вельтманн коротким движением руки запретил себе это делать.
Он закончил писать, подал княгине
блокнот и сел к играющим.

»Страница первая!« - сказал он домохозяйке.

Она прочитала это для себя, затем протянула блокнот своему правому соседу и
с нетерпением посмотрела на сцену. Там происходило следующее:

Суггестор выигрывал матч за матчем. Иногда он смотрел в сторону от
Стол, и именно тогда Венк как бы подмигнул ему, чтобы он подошел.
Венк хорошо знал, что это обман. Какой-то свет, так
странно вспыхнувший в глазах Вельтмана, должен был быть тому виной. Но
, тем не менее, он чувствовал беспокойство. Затем, все более
и более настойчиво, у него возникла мысль подойти и посмотреть человеку
в глаза, чтобы убедиться, что его взгляды, которые он моргал
, не были обращены на него. Но это было бы глупо, да! он сказал себе.

Он попытался стряхнуть с себя наваждение.

Внезапно, не проронив ни слова, один из них наклонился, чтобы
игрок вернулся и сказал коротко лающим голосом, как будто громко говорил во
сне: »Что я сейчас сделал? У меня был
двадцать один. Там кто-то сказал моим голосом: «У меня снова
ничего нет!"

Он снова собрал свои сброшенные карты и показал туза,
валета и десятку.

«Слишком поздно!" - сказал Вельтманн, владелец банка.

Венк схватился за виски. Он уже однажды
пережил это событие. Когда? Где? С кем? Он разрушил свои воспоминания. Он мучил
свой мозг. Картинка стояла в нем как вкопанная. Но это было
оторванный от всей атмосферы того, когда, где и с кем?

За его лбом выросла фигура
. одновременно с размышлениями о неразгаданном воспоминании, которое
преследовало его призрачным гнетом. форма ... был ли это человек, безжизненный
Столб, чудовище ... он не мог этого сказать ... Там
плесень где-то кровоточила, и теперь Венк увидел сквозь мимолетные, как
туман, образы этих новых процессов, что у формы был рот
, и этот рот внезапно заострился и произнес, скандируя слово:
»Цы ... нань ... фу!«

Это слово Венк теперь точно помнил, что слышал его из уст старого
профессора, который был не кем иным, как доктором Мабузе,
ради которого он приехал в Берлин.

Доктор Маб... доктор Маб... - шептали тайные голоса. Венк попытался
представить себе образ старого профессора и не
смог точно вспомнить его. Ему были понятны только уста, которые
так странно настойчиво произносили название китайского города.

Почему, подумал Венк, под потоком образов, исходящих из этих
Пробуждая в нем воспоминания, я сейчас думаю об этом замаскированном
профессоре? Почему именно к профессору, а не к Мабузе в
другом обличье, например, в его настоящем обличье, которое я
хорошо запомнил с вечера в Зале Четырех времен года?

Мабузе как суггестор! Какая дерзость! Как публично выступающий
суггестор! Обладал ли Мабузе такими же поразительными способностями, как
Вельтманн, и был ли Вельтманн таким же
преступником, охваченным бездной, как и Мабузе? - спросил себя Венк. Все дальше, неяснее и
более нереально, мысли ускользали от него. Это были не мысли. Это
были туманные образы, возникшие из-за того, что
на его воображение наложили отпечаток эти блуждающие глаза, и они пронеслись перед его мозгом.

Он попытался, устремив при этом свой взгляд на Вельтмана с неотразимой жесткостью
, обвить его длинной рыжевато-русой бородой, как та
первая форма, в которой Мабузе предстал перед ним.

И вот, внезапно, через путь непознаваемых
взаимосвязей, Венк узнал, откуда он знал ситуацию с игроком, который использовал свои
Карты, не удержавшись, он выбросил, хотя ему уже исполнился двадцать один и
он выиграл априори. Он знал ее по рассказу
убитого Халла. Он дословно записал их в своей записной книжке после первого разговора с Халлом
. Они были на одной из
первых страниц книги, которую шофер Мабузе вынул из кармана
, когда ночью высадил его в парке Шлейсхайма. Да,
форма, в которой он истекал кровью, была самим Халлом. Теперь она склонилась надо лбом
Венка, как плакучая ива. Тихо бегая и шурша,
листочек с каплями крови: От меня ... Халл! От меня ... Халл!

Вот что происходило в движущемся туманном здании, которое беспокойно и
так многогранно собиралось в Венке, что, подобно кости
, выросшей из астральной тени, с помощью которой рентгеновские лучи высветили кость из
просвечивающей плоти ...
темная сердцевина, дикий, заряженный смертью камень... такой черный...
человек!

Княгиня вручила ему блок Вельтмана. Это немного отодвинулось в его
воображении. Он изо всех сил пытался подобрать слова, которые он
прочитал: »Держатель скамейки запасных выигрывает каждую игру. Если у одного из игроков есть
карта лучше, чем у держателя скамейки запасных, он не сможет
удержать ее против себя«.

Едва Венк прочитал это, как Вельтманн закричал посреди игры
голосом, который пронзил Венка, как обрушившаяся скала:
»Прочитайте второй лист!«

В ужасе Венк обернулся. Он прочитал: »Под властью суггестора
один из товарищей по команде пытается сдать карты не так, как надо, и ложится тузом
вниз. Его поймают!«

Тут у Венька вся кровь бросилась в сердце. Как лавина, она прорвалась к нему сквозь
Вены. Его глаза стали холодными и ледяными. Его руки, дрожа,
вырвали листок. Его охватило ужасное осознание:
тайна дела раскрыта!

Мабузе подсознательно заставил графа сыграть неправильно
, чтобы уничтожить его на глазах у его жены, которую
хотел заполучить преступник! Вот что случилось, что графиня вышла тогда ночью из квартиры Мабузе
. Мабузе убил графа!

То, что было написано на листе, происходило на сцене. Дама, которая тем
временем снова заняла скамейку запасных, ошиблась в тасовании и была поймана.

На этом Вельтманн завершил этот эксперимент. Он вывел четырех человек из
этого состояния, и они, обезумевшие и с глазами,
все еще блуждающими где-то далеко, снова заняли свои стулья.

Вельтманн посмотрел на Венка свысока.

Венк знал: Ты Мабузе!

Внезапность осознания парализовала его волю. Он боролся
с собой за спокойствие и обзор. Его заманили в ловушку? Был
ли венгр заказанным кормильцем? Был ли весь
этот дом вдали от населенных пунктов, общество внутри ... засада,
созданная только ради него?

Медленно он пробивался сквозь это.

Он стоял между двумя полюсами. Либо все вокруг него было в союзе с
Мабузе. Тогда для него не было спасения. Тогда то, что он
испытал здесь, было подготовкой мести, окончанием которой могла стать только его смерть
.

Или это было просто совпадение, что он попал в общество, в
котором также случайно появился Мабузе? Ведь могло быть так, что
Мабузе был венгром. Вполне возможно, что раньше он был адвокатом в Пеште
. Его отношения с тайным советником Венделем доказали, что
Двойную жизнь он вел. Так что все это было не с самого начала
не согласуясь с предположением, что совпадение привело его и
преступника сюда вместе.

Следующий вопрос, по которому Венк пытался прояснить ситуацию, заключался
в том, знал ли его Мабузе.

Тогда он быстро, бледнея, сказал себе: да, он меня знает. Он видел меня в
Шраммсе и в "Четырех сезонах". Это точно.

Был ли этот человек настолько безрассудным и самоуверенным, что, несмотря на это, он, словно
в дьявольскую насмешку над Венком, исполнил то, что Венк только
что видел на маленькой сцене, Дробен ... откровение ему прямо
о всех загадках, которыми он
облекал свои преступные действия ...

О помощи полиции не могло быть и речи, потому что Венк даже не знал,
где он. Но если он заставит князя колебаться в согласии?
заручиться помощью общества, чтобы установить личность убийцы?

но он мог бы сделать это только в том случае, если бы был полностью уверен в обществе
; в противном случае все было бы потеряно с самого начала. Если с
домом все было в порядке, то по опыту он знал, что этот преступник всегда
был окружен частью своей банды, защищающей его, и что эти люди
товары, которые не останавливались ни перед каким дьяволом. Вокруг него, несомненно, сидели
многочисленные помощники Мабу.

Но если Венк, как бы случайно, где-нибудь подходил к двери,
выходил и убегал под покровом ночи, приберегая проход с Мабузе для
случая, когда у Венка
было бы в наличии лучшее оружие ... Или если он незаметно найдет телефон в доме и
позвонит в полицию за помощью? Но куда он должен был ее позвать?

»Потрясающе, господин окружной прокурор когда-нибудь видел подобное?« спросил
Верош.

Венк забыл ответить. Он услышал вопрос и обернулся, все еще был
она не произнесла ни слова, намереваясь ответить венгру безобидно и неловко
восторженно. Но это намерение быстро улетучилось в потоке
мыслей и планов, захлестнувших его. Он
даже не осознавал этого.

Вересс бросил на него быстрый взгляд. Суггестор завещал новые
Участники.

Венк, внезапно придя к какому-то решению, словно решенный одним рывком,
хладнокровный и смелый, сам бросился первым. Лучше смотреть волку в
лицо, чем в спину!

Именно тогда он увидел, что барон Превиц, о котором забыли, последовал за ним.
Автоматически подстраиваясь под его быстрый шаг, он поскакал за
ним с Браунингом в руке. »Вы рискуете
въехать в мою страну только под прикрытием, господин прокурор«, - улыбнулся суггестор.

Это издевательство! Сказал себе Венк. Он знает тебя!

Венк просто поклонился, как бы говоря, что он воет волками.
Теперь он стоял рядом с суггестором. Две фигуры были
похожи друг на друга. Венк ненавидел этого оборотня и преследовал его с той
мстительностью, которую он должен был проявить по отношению к врагу порядка, в котором только люди
могли быть здоровыми.

Но то, как он теперь встал рядом с ним, какое-то время наедине с ним на
трибуне, отдельно от всех остальных, и они оба были на пике
борьбы друг за друга, было для него как будто двумя одинаково сильными
силами, только идущими в разных направлениях. Понятия добра
и зла от этого тайного оптимизма увяли и отпали. Это
было просто больше: от человека к человеку!

И из его сдавленной крови поднялось что-то вроде уверенности в
рыцарстве своего противника ... уверенности, которая
проистекала из какого-то колеблющегося, едва заметного инстинкта: они оба должны были
всегда сражайтесь под угрозой своей жизни. Возможно, они были настроены один
против другого; но они должны были убедиться в этом сейчас, в
эту последнюю, торжественную, горячую минуту.

Если бы я мог спать, сказал себе Венк с нежной и нежной улыбкой.
Тоска.

Он посмотрел Вельтману прямо в глаза. Он пропустил всю свою картину. Это
была мускулистая фигура, и Венк мысленно оторвал
приклеенные усы, брови и черную
Парик, и под ним он увидел лысого, высокого, широкоплечего
Череп доктора Мабузе.

Венк узнал бы его сейчас под любой маскировкой. Он посмотрел
Мабузе притих. Взгляды друг друга устремились на него. Серые
Глаза поглощали сами себя своим размером и холодным огнем, который
они излучали.

Затем суггестор, казалось, какое-то время не обращал внимания на Венка. Он
посвятил себя приходящим. Едва кто-нибудь выходил на сцену,
как он неожиданно поворачивался и начинал бежать обратно в зал.
Один за другим! Дюжина, больше ...

Те, кто остался внизу, рассмеялись. Маленький зал хотел раздвоиться перед
Смех. Их становилось все больше и больше. Один делал это как другой.

Венк обхватил одной рукой сустав другой руки и почувствовал, есть ли у него
еще сознание о своих нервах и мышцах. Он хотел
сопротивляться. Прилив душевного величия и благородства быстро
угас. Теперь он ненавидел, угрожал, наводил порчу. Он принял последний
бой.

Его жаждущая крови ярость охватила противника, контролируя и в то же
время стремясь к самозащите. Где-то в его теле зазвенела струна, как
от мандолины. Он начал слушать эту странную музыку.
Она была такой нежной и далекой. Но он сразу же вернулся на свой
пост охраны и охраны.

И тут его осенило совершенно удивительное озарение: если бы он сейчас поступил так
же, как другие, и побежал бы, как в навязчивом сне, туда ... мимо стульев
... аллея стульев, милая, спасительная аллея ... дверь
была открыта, большая, многообещающая ... спасение и долг одновременно ...
на первый же телефон в округе ... вызвать полицию ...
блестящая уловка! и посмотрите, как это сделали другие, и сделайте
это так же, как они, и, делая это в безобидных мечтах, вернитесь в зал
и ждать ... полиции, которая поможет ... Замечательная хитрость!

Одна мышца уже напряглась на одной ноге...

Тогда Вельтманн строго крикнул барону: »Почему вы не обращаете внимания?
Револьвер вверх! Разве они не видят, что этот преступник
хочет сбежать?«

Он указал на Венка, и Превиц поднял Браунинг с потерянной мечтой.
Непринужденность, с ужасающим тупым безразличием. Он
поднял пистолет к лицу Венка. Венк увидел маленькую дырочку, и черный,
глубокий, опасный ад бушевал там, внутри. Он знал,
что пистолет обезврежен.

»Они стреляют при первом же его шаге без моего приказа«
, - сказал Вельтманн с двусмысленной строгой улыбкой.

И снова из этого ужасного момента раздался тонкий
Заправьте струну в Венк, в другом месте, чем вы делали раньше. Зазвучал мягкий,
задумчивый, хорошо знакомый голос, как будто его отец играл колыбельную на флейте у своей
колыбели.

Он прислушался, и в этих нескольких ударах крови, когда он
так потерялся в прислушивании к загадочным звукам, он соскользнул на две ширины ладони
от реальности, которую он все еще только что очень четко осознавал одной рукой.
нащупал пульс на другом запястье.

Флейта стала волшебной флейтой. То, что окружало это единственное представление
, превратилось в волшебный сад; его
пугающую путаницу окружала высокая дикая изгородь. Но дыра в этой изгороди была открыта. Был
открыт издалека, без охраны ... небеса свободы хлынули
на него, словно серебряные щипцы из эфира,
пытаясь узурпировать и освободить его.

И вот он бежал, несмотря на пистолет барона. Он перекидывался фразами
по сцене ... револьвер выпал из руки барона ... Венк
одним прыжком бросился вниз по лестнице. Он мчался по аллее
стульев к двери, закидывая ноги, как чучело, которое
чувствует лето на лугу.

Весь зал взревел от восторга от этой шутки суггестора.
Но Мабузе послал ему вслед смех, который ужасным взрывом
разнесся по стенам зала.




 XXI


Венк споро пробежал между слугами у двери, которые
смеялись, держась за руки, с серьезными лицами. Он пробежал через
холл, открытую дверь на открытую лестницу, спустился по ступеням,
вырви дверцу машины, которая там стояла ... Машина уже тронулась с места
и через несколько мгновений исчезла в аллее и ночи.

В зале Мабузе, внезапно прервав смех, сказал: »Он едет
в кафе« Ад ", принеси им пшеничную лепешку!"

Удар, от которого машина тронулась, отбросил Венка на мягкое сиденье. Но
едва он коснулся сиденья, как ему показалось, что кожа открылась. Венк
быстро опустился обратно в яму. Что-то грохнуло над ним. Он
заскрипел, как от железа.

Вот когда он очнулся от гипноза. Он лежал, несчастный и не знающий, как ему поступить.
залез, запрокинув голову, по-видимому, в углубление заднего
сиденья. Он хотел подняться, обезумевший, ищущий покоя и осознания
. Но он не смог выбраться из углубления. Что-то
продолжало давить на него. Жесткий, неподатливый наручник лежал
на нем, скрещенный несколько раз.

Машина ехала с бешеной скоростью. Это встряхнуло его о железные
прутья, в которых он вскоре узнал оковы, лишавшие его возможности встать
. Они лежали, тесно прижавшись к нему.

Он набросился на нее в порыве отчаяния. но он
сразу понял, что все это было напрасно. Это было все для кошки!
Итак, он был продан и потерян. Он пошел на клей.

Со злым вызовом он повернулся к самому себе: так оно и есть!
Побеждает тот, кто сильнее! Вот каким ты был слабым!

Почему он был слабым? Потому что он предпринял что-то
априори выходящее за рамки его возможностей. Каждый должен быть скромным
по отношению к самому себе.

Что соблазнило его выйти за рамки самого себя? Почему он мог
сейчас, в самый потерянный момент, когда его жизнь когда-либо была одержима
и это казалось ему таким невероятным, что последнее сладкое сомнение,
что все это дурной сон, не хотело покидать его ...
почему он мог направлять свои мысли, как маленькие, крутые,
хорошо продуманные арифметические задачи и решения? Что его
соблазнило?

Он знал это. Хорошее в нем было. Посвящение в
изменчивую силу совести, которую он имел против своего народа. Он
хотел помочь этому. И потому что его совесть была сильнее, чем его
Способности, он шел навстречу гибели.

Если это переживание привело его к смерти на исходе, то он умер смертью
благородной. Таким образом, душевные атомы, перешедшие из его небытия в
зарождающуюся жизнь, обладали благородной плодовитостью ... Он
продолжал жить среди людей духом...

Звук мотора разнесся по лесу. Это то, что услышал Венк.

Что задумал с ним враг?

Машина неслась сквозь ночь с бешеной скоростью, как корабль
сквозь тайфун.

Зачем? Куда его отвезли?

В Мюнхен? Но почему?

Если бы его хотели судить за то, что он нарушил пути злых сил,
и уступал им, так почему же все-таки поставили месть на карту,
оттягивая его на несколько часов?

Он увидел, что окна машины не завешены. Он увидел звезды,
танцующие по дискам дрожащими скачками. В Мюнхен не
доехали до утра. Но при дневном
свете вы не могли осмелиться везти его связанным за открытыми стеклами через половину Германия
.

Его куда-то утащили. Куда? Куда? он горячо умолял.

Возможно, была полночь, когда он покинул особняк. Но также
это было не совсем точно. Ибо он уже ничего не знал о том, что
с ним произошло, все еще держа одной рукой
руку, нащупывающую пульс другой.

В нем была бездонная и беспросветная пропасть. Он не вошел и
не прошел. Пульс был последним, что он
мог видеть в своей памяти за пределами этого.

Да, его привели к месту суда.

Он вспоминал своего мертвого отца с тоской, не имевшей границ и
бросавшей его, как в море. Всеми чувствами и
всеми нервами он цеплялся за это из-за кричащего
Воспоминания, навеянные меланхолией.

Из-за того, что он часами бросал свое бесчувственное тело в машину
, а также из-за внутреннего возбуждения его тошнило. Он запятнал свое лицо.
Таким образом, он стал беспомощным и подавленным. Его мозгу не хватало сил,
чтобы придать воображению точные очертания. Из него вышли призраки. Дьяволы
играли с ним в мяч между Гаурисанкаром и Аконкагуа, уронили
его и снова поймали, за мгновение до того, как он разбился о
одинокий мыс Доброй Надежды.

Затем ему снова показалось, что его схватила гигантская черная рука в
пещера была набита, как мешок. Стены пещеры были такими
узкими, что он не мог даже пошевелиться. Но внезапно, медленно
и без перерыва, стены начали расти. Но они
не расходились. Они двигались к нему со всех сторон с одинаковой размеренностью
. И перед ним осязаемо уже стоял тот момент, когда
камни между ними разорвали его кости и раскололи его мозг
.

Сознание покинуло его в состоянии, похожем на сон
, которым овладел глухой, доносящийся из глубины, невидимый страх смерти.

Когда он проснулся, он лежал, вытянувшись, на кожаном сиденье. Железных
полос над ним больше не было. Но его руки были привязаны к спине,
а ноги связаны друг с другом. На лице была
повязана широкая ткань с болезненным давлением, которая плотно
закрывала ему рот и затрудняла дыхание.

Это был день.

Он услышал шипение, которое раздалось и зазвучало на равных каблуках.
Вскоре он понял: это море!

Мужчина заглянул внутрь и поверх него. Ткань закрывала Венку только один
глаз. Он посмотрел через край повязки на другую половину вещей, которые
лежали на одном уровне. Он не знал этого человека.

Мужчина позвал второго: »Иди сюда! Он проснулся!«

Пришел и второй смотрящий. Однако даже этого Венк никогда
не видел.

Он слышал, как они разговаривали вместе. »Это продолжается до пяти часов. Доктор
должен скоро быть там!«

Другой ответил: »Если он сказал, что сразу после пяти, значит
, он тоже придет! Мы должны подготовиться!«

»Ты все еще ничего не видишь?«

Мужчины удалились.

Венк попытался поднять голову. Но он не смотрел за край
окна. Пейзаж должен был быть ровным. Снаружи было только небо.

»Дай стакан! Вот он!« - вдруг услышал Вэнк крик. Сейчас придет
решение, сказал он себе. Он собрал все свои силы,
чтобы противостоять воображению, которое наводняло его воображение ужасающими вопросами
и пыталось вытащить из мрака образы
, которые приводили его в ужас.

То, что произошло сейчас, произошло очень быстро.

Дверь машины была распахнута. Руки схватили его за плечо.
Плечо лежало возле двери. Руки выдернули ее.
Его ноги больно ударились о подножку, а затем о
Почва. Второй мужчина поднялся на ноги, и они понесли его
на некотором расстоянии.

Тут Венк увидел прямо перед собой дюны. До ее гребня было всего несколько шагов
. Теперь мужчины поднялись вместе с ним навстречу этому.

«Быстрее!" - крикнул тот, что был сзади, поворачиваясь и глядя назад на
пейзаж.

Венк услышал звук мотора. Он знал, что это Мабузе, двигатель! Над ним внезапно
образовался светлый свод. Только через некоторое
время он понял, что это крылья моноплана.

Двое мужчин сделали все это поспешными движениями. Венк стал
положили на песок. Под грудью и руками у него были
продеты две веревки. Какой-то мужчина поднял его за ноги, и они тоже
были связаны двумя веревками, уже приготовленными где-то на шесте
. Затем третья веревка была обмотана вокруг его тела
.

Венку не потребовалось много времени, чтобы понять, что он висит, привязанный спиной к
стенке гондолы самолета. Он лежал там, прижатый, как
сверток, который взяли с собой в путешествие. Со свободными правами
Краем глаза он увидел через край повязки, что самолет стоит на
он стоял на подготовленном месте над беговой дорожкой, плавно спускающейся в море.
У ее подножия пляж продолжался. Это был отлив.

Я собираюсь отправиться в путешествие по морю! сказал грустный голос внутри
него. Как много времени прошло с тех пор, как я в последний раз путешествовал по морю! Вся война
лежит между ними. Но сейчас для меня только начинается война ... только
граната.

Из глубины его мускулов вырвался ответ на этот маленький
задумчивый голосок. Мышцы восстали против оков.
Его тело металось взад и вперед в вязании. Поверхность крыла затряслась
под ударами и качался над ним.

Над ним склонилось широкое лицо и высокий изогнутый череп
, а два глаза прожигали все его тело. »Вот так!«
- раздался звук изо рта человека, склонившегося над ним.

Да, это враг! Мабузе! через это прошел Венк.

«Садись!" затем раздался голос Мабу.

Послышался шорох, похожий на шелест женской одежды. Затем из
шума поднялся голос ... голос, который пробирал его до
костей под плотью. Он знал ее! Шелест одежды стал резким и близким,
женский голос крикнул: »Что это?«

Венк услышал ужас, агонию и ужас в этом голосе и вопросе.

»Что это?« - снова пронзительно и обреченно крикнул голос.

«Садись!" - крикнул Мабузе.

И тут женский голос спросил:, этот хорошо знакомый, милый и темный
Голос графини Телд, словно испуганный, затих внутри: »Что
происходит с этим человеком?«

Венк сказал себе: она тебя не знает!

»Садись в машину! Он отправляется в путешествие с нами! Там нет третьего места!
Садись, быстро!« - крикнул Мабузе.

Венк увидел, как руки Мабузе подхватили женщину и подняли над ним в
гондолу. Затем поднялся Мабузе. Он использовал в качестве пинка
привязанное тело Венька, и, когда он сидел на водительском сиденье, не
выше Венка на два пальца, Мабузе наклонился к его голове и сказал:
грубая насмешка: »Господь отправиться в путешествие вместе с вами. Куда? Удачи!«

«Готово?" - спросил Мабузе задом наперед.

»Все в порядке!«

Пропеллер застучал, и самолет неожиданно заскользил по
траектории, и к тому моменту, когда Венк почувствовал толчок двигателя,
колеса уже оторвались от земли, и земля под его полуприкрытым глазом
погрузилась в ужас.

Самолет резко поднялся вверх. Венку казалось, что его тело стоит
почти вертикально. В гондоле не было произнесено ни слова. Воздух
жестоко врезался в него, как будто он был сделан из летающего дерева. вскоре его начали
замерзнуть. Холод ударил ему
прямо в сердце через широкий вырез рубашки-фрака. Он чувствовал только, что холод
проникает в него все глубже и глубже, словно вонзаясь в него острыми ножами. Его волосы были жесткими и
стояли дыбом. Они, как иглы, больно впивались в его кожу
.

Из всей способности мыслить в нем не было ничего
, кроме плавного диска, смешанного с темными красками. Маленький, непонятный
От этого у него снова возникло представление: как будто он
принимает мученическую смерть и как будто он принимает эту мученическую смерть от графини Телд
ради любви, которую он когда-то любил там, где это было запрещено.

Затем он почувствовал короткий удар кулаком по голове. Чей-то голос спросил
, грубо, как деревянная дубинка, обрушившись на него: »Вам достаточно четырех тысяч футов
высоты?«

Через несколько мгновений он снова спросил: »Или вы уже
попрощались раньше из-за страха?«

Голос исчез, как призрак. Венк почувствовал, как самолет
резко выровнялся. Когда он летел так некоторое время,
к его голове подошла рука. Она поспешно и сильными толчками разорвала повязку.

Тут Венк увидел, как далеко над его головой склонилось лицо
Мабу. Он молчал. Но черты были словно разорваны
на части похотью, которая распространяла ужас. В серых глазах не было
Форма и больше никаких радужных оболочек. Они были похожи на старые выветрившиеся камни. Они
были суровы и полны смерти, которая казалась Венку равносильной расколу.
Рубящий удар пробил тело насквозь.

Затем сжатый рот, открывшийся, как щель
в скользящей скобе, сказал: »Вы осмелились встать на моем пути
. Вы стоите перед своим последним мгновением. У меня есть
Им вырвали кляп изо рта, и я наслаждаюсь криком,
с которым они падают с четырех тысяч метров обратно в свой мир!«

Венк услышал голос, похожий на раскат грома, пронесшийся над молнией.
Он почувствовал, как руки Мабу ослабили путы на ногах. Он
дергал и рвал его. Внезапно его ноги были свободны. Они
упали, всего на мгновение, а затем веревка, опоясывающая тело
, снова остановила их. Руки сомкнулись вокруг этого. В короткие секунды
он был решен.

Тело Венка в дальнейшем падении выпрямилось, удерживаемое только на месте.
от веревок, которые привязывали его грудь к стене. Он
вдруг почувствовал, что его руки свободны, и вместе с этим чувством
в его крови забурлила надежда.

Из завуалированного его воображения, подобно сказке, красующейся,
наполненной сладострастием и тоской, сияющей счастьем,
вырвалось воспоминание о том, что он
когда-то обожал и не забывал красоту и человечность графини Телд, которая теперь была так близка к своему концу.
От этого чувства исходила чудесная сила, которая проявлялась в следующем
ударе крови уже в силе последнего мгновения перед смертью.
кровного братства, и как свод
, полный гордости и мужества, опустился на одну ногу над свирепым черепом убийцы, с
другой стороны, к человеческому сердцу этой женщины.

Он увидел, как внезапно глаза графини заблестели, как птицы, сбитые с
эфира, широко и жадно склонились над Мабузе.
Голова сама построила... Он увидел, как ее руки, выглядывающие из меховых
перчаток, вздрагивают и сверкают белизной, такие обнаженные, как будто все ее тело
склонилось перед ним в целомудренном, горячем подношении, цепляясь за плечо Мабузе, желая оторвать его
от себя.

Но Мабузе рывком своего тела отшвырнул женщину назад. Он
с неистовой яростью поднял руки к последней вязке. Они разорвали
первые узлы... тело Венка скользнуло немного ниже...
руки Венка, блуждавшие по краю гондолы,
сжались в кулаки...

Именно тогда из бурлящего сияния
воли к жизни возникло последнее сопротивление, и голос Венка взревел в воздухе
, оглушительно раскачивая самолет: »Это убийца графа Телда.
Это заставило его сыграть неправильно! Тот дал ему в руку бритву,
чтобы перерезать себе горло!«

Кулак ударил его в рот. Он чувствовал, как за языком
течет кровь, и в те предпоследние мгновения, когда он
все еще владел своей жизнью, она была полна сладости, вулканически бурлящей в его разуме
.

Тогда это было похоже на то, как будто какая-то последняя сила пыталась выбить его из колеи.
Страшная тяжесть давила на его голову, перекатывалась по
телу, пытаясь оттолкнуть его. Масса была безграничной, черной,
наполненной неистовым порывом.

Но с одного раза железный груз соскользнул с него. Часть
отделился от самолета, неузнаваемый, и затонул. Руки Венка
сжимали край гондолы, как винты. Самолет
покачивался, как будто его пьянил высокий разреженный воздух.

 * * * * *

Произошло следующее:

Когда имя графа Телда прозвучало в воздухе, словно выброшенное из
пространства и вневременной высоты, графине показалось, что она очнулась ото
сна на дне болота. С той ночи, когда она
была разлучена со своим мужем и привязана к злой воле Мабу, было
это имя больше не произносилось и не произносилось ею.
Он проник в ее внутренности, глубоко в хаос, из которого питалась ее жизнь
. Он был брошен туда
демонической силой властной воли Мабу, и женщина терпела это
, в своего рода бессознательной самозащите. В противном случае она бы
погибла от рук оборотня целой и невредимой.

Там, внутри, имя теперь лежало и ждало, затаившись,
пока он снова не сможет подняться, чтобы спасти ее душу.

Последний крик Венька вырвал его из кромешной тьмы. Эта
Графиня восприняла его как первое оружие против тайной силы
человека, который так долго насиловал ее волю и всю ее личность
. Она внезапно очнулась и пришла в себя
. Застывшее растаяло. Тьма, в которой она
лежала, свернувшись калачиком, просветлела. В ней был день.

И вот тогда она снова взяла в свои руки всю гордую молодую силу своего духа
. Она впала в ярость, которую внушил ей Бог. Ее мышцы
непреодолимо напряглись на нем. Ее руки стали железными, как ее
сердце, и она взяла первое попавшееся оружие, тяжелое
Гаечный ключ, и ударил преступника сзади по черепу в отместку и за
освобождение вместе с ним.

Мабузе, выпрямившись, получил перевес в весе и бросился на Венка
в глубину, которая вот-вот погребла его под собой ...

 * * * * *

Венк дотянулся ногами до перекладины, молниеносно
подтянулся, узел на груди, ослабев, развязался сам собой. Венк
упал в гондолу. Самолет уже несся в безумных колебаниях
пространства. Тут Венк все же успел схватиться за рычаги. двигатель
продолжал бушевать. Самолет перестроился, и после
быстрой ориентации, выключив двигатель, Венк на глиссаде
вернулся на Землю и опустился на берег.

Он приземлился на дюнах восточно-фризского побережья.

Венк помог графине выбраться из гондолы. Она была бледной, но в полном
сознание. Она опустилась перед ним на колени и прижалась лицом к его
Руки.

Он поднял ее и сказал: »Мы спасли друг другу жизни.
Мы хотим молчать! И попытаться забыть. Давайте расстанемся!«

Но тут графиня сказала: »Нет! Мне нечего скрывать и
нечего забывать. Кровь, которую я должен был пролить, была пролита злом.
Я освободил его от него самого и людей от него. Кто может
свидетельствовать против меня?«

Венк молча посмотрел на нее. Постепенно он начал понимать. Затем его пробрал озноб
. Как я горжусь! какая она смелая! он хотел сказать себе. Но его сердце
излучало в нем сияние. Он раскинул руки в
самопожертвованном и самоотверженном жесте. Жизнь, молодая,
восстановленная, настигла его, и в тот же миг вновь вспыхнула
любовь, разлитая на столько событий, которые так и не
сбылись.

Затем они вместе поднялись по дюнам к следующей деревне и снова
к людям.







 Фон Норбер Жак также появился
в издательстве Ullstein

 ДВОЕ В ЮЖНОМ МОРЕ
 Приключение среди дикарей

 *

 Два немецких друга становятся стюардами на австралийском
 Пароходы, нанимаются плантаторами, работают
среди чернокожих алкоголиков, которые угрожают им смертью, и
путешествуют на небольшом парусном катере с китайским поваром
 пересекая Мировой океан. Красочный и авантюрный, как
 В главе из »Кожаного чулка« Жак
разработал эту ткань.

 *

 Цена 4 марки

 КНИГИ УЛЬШТЕЙНА

 ИНДИЙСКАЯ ГРОБНИЦА
Теи фон Харбу

 Западная страна и индийский чудесный мир странно переплетаются друг с другом.
 Возвышаются сооружения невероятного величия;
 Дворцовые залы и храмовые залы пронизаны призрачным ужасом
.

 ПРАВО МАТЕРИ
Элен Белау

 Этот роман - песнь песней, освященная природой
 Материнство. В тихой деревушке Тюрингского леса
 Поэтесса Старого Веймара, Элен Белау, романтически
переплетенный сюжет заканчивается.

 ЭКСПРЕСС-РЕБЕНОК
Федора фон Зобельтица

 Ребенок-экспресс - это содержимое багажного отделения № 666, в котором
должна перевозиться молодая собака. Комедия
заблуждений поменяла местами две посылки. Это идея игры для удовольствия,
 которые повлияли на судьбу маленькой девочки и ее невольного
 И опекуна, студии Вернера фон Эвекеркена.

 АНГЕЛ ЕЛИЗАВЕТА
 автор: Ганс Рейман

 Ангел Елисавета отправляется в отпуск на землю
и, несмотря на трудности и смирение, старается
оставаться достойной Небес. Как ей это удается и снова не удается,
это то, что Ганс Рейман описывает с воображением, с гротескным весельем
и нежной добротой.

 в том же оснащении

 КНИГИ УЛЬШТЕЙНА

 ЗАМОК ФОГЕЛЬДОД работы
Рудольфа Страца

 Удивительная по своей сути, удивительная по психологии главных
героев, эта »история тайны«. В
прошлое Страц перенес ее. Но благодаря
своеобразной технике отчета он превращает нас в непосредственных
 Свидетели мрачных и угрожающих приближающихся событий.

 ШЕЗЛОНГ 57
от Фриделя Мерцениха

 Пляжный шезлонг 57 стоит на песке Бансина, и три пары находят
 себя в нем на всю жизнь. В этом безмятежном романе есть всевозможные
 Люди, гости пансиона Sommerlust, случайная компания:
 добрые люди и другие тоже.

 Миссис ДОЛДЕРСУМ И ЕЕ ДОЧЕРИ
от Клары Рацка

 О миссис Долдерсум и ее трех дочерях рассказывает Клара Рацка,
о воспоминаниях матери, чей супруг пропал без вести и
которая ищет убежища в Зосте, старом вестфальском городе,
и о любовных приключениях девушек.

 пылать
 автор: Элен Калиш

 В названии произведения звучит девиз; и в то же время он указывает
на красные языки пламени, которые в последний раз, в тишине
летнего соснового леса, вырываются из фабричного здания недалеко от Берлина
. Действие других глав происходит в старейшем Берлине, в
Кельнском квартале, третьи - очаровательны в распадающихся
 Настроения воздуха и света, на Балтийском море.

 в том же оснащении

 Книги Норберта Жака

 В издательстве С. Фишера, Берлин:

 ПОРТ
 Роман / 42 тысячи

 ОСТРОВ ПИРАТОВ
 Роман / 32 тысячи

 ЗЕМЛЯК ХЭЛ
 Роман / 10 тысяч

 ГОРЯЧИЕ ГОРОДА
 Поездка в Бразилию

 НА КИТАЙСКОЙ РЕКЕ
 Книга путешествий / 4-е издание

 *

 В издательстве "Три маски", Мюнхен:

 ЖЕНЩИНА АФРИКИ
 Роман

 ЮЖНОЕ МОРЕ
 Книга путешествий

 *

 В издательстве В. Зайферта, Штутгарт:

 ВОРОТА МАРИИ
 Повести

 *

 В издательстве Путеводитель:

 СВЯТОЙ ЛАНТ
 Роман







 Ульштейн А. Г.
Берлин




Примечания к транскрипции

В шаблоне в нумерации глав отсутствуют номера V и XVI.
Это было оставлено как в оригинале. Точно так же явно
неверное указание расстояния Бухлоэ-Ретенбах (18 километров, стр. 51) не
было исправлено.

Исходный текст помещен в раздел "Перелом". Акценты, которые в оригинале
обозначают g e s p e r r t, были отмечены подчеркиваниями, такими как _
здесь_. Отрывки текста, помещенные в оригинале в Antiqua,
были помечены ^так^.

Орфография и грамматика шаблона были в значительной степени
сохранены. Исправлены только очевидные ошибки, как здесь
перечисленные (до / после):

 [стр. 8]: (множественные случаи)
 .., Это был куш, десятка и валет! ...
 .., Это были туз, десятка и валет! ...

 [Стр. 23]:
 .., Один играл в баккара. ...
 ... Один играл в баккара. ...

 [стр. 45]:
 .., вспоминая все, что осталось у него от того белокурого бородача ...
 .., вспоминая все, что осталось у него от того белокурого бородача ...

 [стр. 60]:
 .., »За бортом. Вы ни с кем не ссоритесь. Этот...
 .., »За бортом. Вы ни с кем не ссоритесь. Этот...

 [Стр. 62]:
 .., что Столи не подал знака просто так. Эта
 Пограничные автомобили ...
 .., что Столи не подал знак вовремя. Пограничные
автомобили ...

 [Стр. 64]: .., больше не могут быть свидетелями. Одно-единственное слово! Одно здание! ... .., больше не могут быть свидетелями. Одно-единственное слово! Один жест! ...
 [Стр. 67]:
 .., Странно ... как это случилось, что он уехал с вотчиной ...
 .., Странно ... как это случилось, что он покончил с жизнью ...

 [стр. 78]:
 .., Отец гейиста ... Вы знаете: золотую цепочку мне
не отдавай. ...
 .., духовный отец ... Вы знаете: золотую цепочку мне
не отдавай. ...

 [Стр. 82]:
 .., Как вы хотите. Соло, вставив себя, как в домино...
 .., Как вы хотите. Соло, вставив себя, как в домино...

 [стр. 100]:
 .., »Все еще есть! Да, это что-то другое. Вы хотите, чтобы я был вашим супругом ?..

 [Стр. 149]:
 .., Во сколько смотреть?« ...
 
 [Стр. 165]:
 .., »Ваш слуга ... я глухарь?« - спросил Мубузе ...
 
 [Стр. 217]: .., Смерть могла ее расстроить. Его княжество Эйтепомар ждало вместе с ним...
 [Стр. 228]: ... У Вельтмана была густая черная борода, густая и густая ...
 .., У Вельтмана были черные густые усы ...




*** КОНЕЦ ПРОЕКТА ГУТЕНБЕРГА ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГА ДОКТОР МАБУЗЕ, ИГРОК ***