Сказание о земле Зелёновской

Я избрал путь нехоженый, отступив от строгих канонов стихосложения в пользу вольного, былинного сказа. Стихотворение, лишённое привычной строгости, обрёло вид древнего манускрипта, где строки льются единым потоком, словно песнь седовласого сказителя. Читая его, будто слышишь нестройный, но чарующий перебор гусельных струн и зычный голос, что ведёт нас сквозь лесные чащи и седые века, повествуя о делах давно минувших дней.

Сказание о земле Зелёновской

В лесах, где эхо старины глубокой хранит седые тайны прошлых лет, стоит деревня, с виду одинока, и шлёт заре свой утренний привет.

Её названье родилось на свет не от озёрной зелени прибрежной, а в древнем слове «зело», в силе той безбрежной, что русский дух хранил от многих бед.

«Зелёная» — «Великая», «Весьма большая», как будто древний, гордый исполин, и «Дальней» стала, свой покой оберегая, чтоб с тёзкой не смешал её простолюдин.

Её срубили средь глухой тайги не беглецы, не бунтари лихие, а труженики, праведники простые, что пашне с детства отдавали дни земные.

Они корнями в эту землю прорастали задолго до расколов и реформ суровых, и деревеньку сквозь века несли, сквозь штормы, храня уклад свой древний и здоровый.

Сюда от гнёта княжьего и тяжкой дани, от тесноты и городских оков, шли новгородцы, вольные миряне, по следу дедов, смелых рыбаков.

Сквозь топи, чащи, по речным дорогам, с иконой в сердце и с крестом в руке, они молились истово и жарко Богу и ставили свой дом на бережке.

Пусть память человечья скоротечна, меняет русла полноводных рек, но искра правды, тлея вечно, пронзает тьму минувших сотен лет.