Язык, на котором молчат звезды

ОНА

Они познакомились в элитном ресторане, и он был впечатлен ее громким уверенным смехом, роскошной фигурой, ухоженной внешностью и манящей яркой улыбкой. И в ответ получил взаимность - многие красавицы не отказались бы быть рядом с таким импозантным, хотя и немолодым  мужчиной.

Она любила его так, как умела — жадно, с надрывом, до дрожи в коленках. В тоже время её любовь была похожа на аппетитный десерт в витрине: румяный, посыпанный сахарной пудрой, но… несъедобный. Потому что сделан из воска.

Она знала всё о нём:
— что его костюм сшит на заказ в Милане;
— что его машина разгоняется до сотни за 4.3 секунды;
— что его часы стоят ровно столько, сколько её годовая зарплата.

Она при этом не знала, как он боится темноты с тех пор, как в детстве застрял в лифте. Не видела, как он морщится, когда пьёт кофе без сахара, но с корицей (но пьёт, потому что «так положено»). Не слышала, как он напевает под душем ту дурацкую песенку из рекламы 90-х…

Её любовь была меню, где вместо блюд — её собственные желания.

НЕ ОНА

А та, её соперница, была «обыкновенная тетенька»…

Она спрашивала у него: «Как твоя спина после вчерашнего тенниса?»
И он вдруг вспоминал, что забыл про боль.

Она смеялась до того, как он заканчивал анекдот. И он чувствовал себя гением юмора.

Она приносила ему не кофе, а чай с мёдом, когда у него болело горло.
И он впервые за 20 лет не соврал: «Я здоров».

Она побеждала обыкновенными сверхспособностями:   
— верила, что его слабости — это не дыры в броне, а места, куда можно прильнуть; 
— и главное — не боялась быть счастливой без сценария, где надо страдать красиво. 

Она была из тех, кто не играет в любовь — а просто живет в ней, как в старых тапочках. Не красит ресницы тушью "для драмы", а вытирает ладонью пенку с его чашки. Не строит из себя загадку — потому что в её глазах не было ни одной двери, за которой он мог бы потеряться. 

Единственное, чего она не умела — делать из любви музейный экспонат под стеклом "глядите, но не дышите". 


ФАРФОРОВАЯ ВАЗА

Можно любить фарфоровую вазу. 
Любоваться её глазурью, протирать от пыли, ставить в центр стола, подбирать к ней цветы по оттенку. 

Можно любить вазу — и разбить её. 
Нарочно. В припадке ярости.  Или случайно — локтем, задев во время танца. 

Осколки соберут, выбросят — и вот уже нет вазы. 

Но тогда исчезнет: 
— её холодок под пальцами в жаркий полдень;
— тот особый шарм в интерьере комнаты;
— способность превращать обычные тюльпаны в произведение искусства. 

Можно "разбить", уничтожить  и человека (метафорически). 

Но тогда некому будет шептать: 
"Помнишь, как мы целовались под тем вековым дубом? Но этого могучего дуба теперь нет, его снесли при проведении дорожных работ. Но наша любовь жива, как и прежде. Кто бы мог подумать, что она его переживет?"

БРАЧНАЯ ГРАММАТИКА

Любовь — это не глагол «иметь».
Это — местоимение «мы».

Это когда ты замечаешь, что у него:
— одна бровь приподнята на миллиметр выше, когда он врет;
— чашка слева в шкафу стоит чуть криво (и ты её поправляешь);
— в голосе звучит тихая нота грусти, когда он говорит о матери…

И ты не исправляешь это.
Ты помнишь.

ФИНАЛ: НЕБЕСНАЯ АЗБУКА

Любовь — это язык без слов.
Где:
— его молчаливое «спасибо» — это твоя рука на его виске;
— твой взгляд — это его домашний адрес;
— а объятия — это единственное место, где время пишет: «Здесь живу я».

P.S. ОНА  так и не поняла…
Но ты — поняла?