По чесноку

Виктор Матюк

По чесноку

Дураку чужая жизнь «по чесноку», только бы самому удержаться на плаву,
Не дано простому человеку вступить дважды в одну и ту же реку!
Прошлое внезапно всплыло, по накатанной стезе прямиком пошло,
Пока до точки кипения не дошло, обгорело белое крыло,
За душой не осталось ничего, только боль и усталость,
На носу - старость, она как в горле застрявшая кость,
Былое назад не вернёшь! Ну что ж, что посеешь,
То пожнёшь, но сладость и блеск молодых лет
Меняют скромный сюжет, твой портрет,
Будто увянувший букет из осенних цветов,
Я же нахожу благопристойных слов,
Чтобы описать душевную боль!
Смоль волос исчезла навсегда,
Их украшает седина,
Душа горести полна!
У каждого своя судьба, кое-кому всё по чесноку,
Он давно привык жить через «не могу»,
И спать на больном боку!
 Я же свои грехи ищу в стогу сена, не проблема - найти эмблему
На головке члена, дилемма в другом – стынь и холод за окном,
Стезю перекрыл бурелом, страсти разгораются на месте пустом!
Ты едва шевелишь языком, в горле - ком из слизи и слёз,
Ты давно не вхож в сокровенные закрома своего ума,
Теперь ты ничего не получаешь задарма!
Ночь темна и холодна, свет от уличного фонаря
Сквозь туман проливного дождя увидеть нельзя!
На столе чаша из-под терпкого вина,
Моё дело – сторона,
Плоть измождена, бренным миром правит Сатана!
Повседневная кручина нашла веские причины
Изменить лицо мужчины до неузнаваемости,
Пришлось ему сойти с благословенной стези
И коротать ночи и дни вдали от семьи!
От заката до рассвета судьба слепо
Обитает в стенах мраморного склепа!
По что ей наказание это?
Ей по кочану, как жить, с кем спать, кого любить?
Всё чаще болезни и напасти уводят счастье в небыль,
Воздух целебный успокаивал расшатанные нервы,
Грешнику не впервой бросаться в омут с головой,
Он сделал шаг роковой и сказал слова безумные,
Речь сумасбродная, ужасная и страшная,
Не безумная, будто птица голодная
Впорхнула в открытое настежь окно,
По что ей суждено жить грешно?
Как запретить себе: жить наперекор року и судьбе,
Если в голове - полный кавардак, всё из-за пришлых баб,
Быть собой нельзя, без них скользит стезя, стараюсь зря,
Встав на попа, стаю никем! Всё – тлен! Всё суета! Очи застила темнота!
Или ты – это ты, или ты – никто! Преходяще всё, был бы жир, ты бы жил,
Как барин и хозяин дальних окраин страны, неужто все мы родные вотчины оставим,
Только бы съесть тульский пряник? Погуторим, пошалим, по рукам ударим
И омут любви угодим, там плечи расправим, пыл убавим, хватит лукавить
И жить, не светить, а тлеть, выслушивать бред пьяной компании,
О мужском и женском непонимании на исход твой судьбы!
Все мы – рабы, в ночных молитвах мало мольбы,
Выходцы из толпы расшибают до крови лбы,
Косматые брови тут же липнут к лицу,
Уста что-то тихо шепчут Творцу,
Его радуют речами, бросаются словами,
Будто изодранными старыми вещами на барахолке!
На автобусной остановке – кипишь, была тишь, теперь с покатых крыш
Струится дождь, невдалеке колосится золотистая рожь, то посеешь, то пожнёшь!
Холод бросает в дрожь стареющую плоть,
Бесчувственный мозг, как кот зрит на кость,
Воткнутую в запретный плод, им Господь продолжает людям глаза колоть,
Они без страха и упрёка смотрят снизу на Бога, распри и склоки - посреди дороги,
Богатые и убогие не в состоянии страсть перебороть,
Она, как гвоздь, забытый в гроб,
Слезами снизойдёт, начнётся потоп,
И вдруг роза ветров усилит бурление пенящихся вод?!
Сузится зрачок, пройдёт мгновенный сон и вновь взыграет кровь, любовь и страсть
Тотчас вдохнут в нас чудное мгновение, в душе - смятение, в голове – опьянение,
Мне же всё по барабану, хочу любить звезду экрана, выгляжу бараном,
Ибо мысль только о том, что я – маленький гном в мире большом!
Душа всегда наготове поймать смысл жизни в каждом божьем слове,
Синее слегка мрачное небо и корочка чёрствого серого хлеба на столе,
Одна душа здесь без греха, ими переполнена страждущая плоть,
Об этом знает Господь, я же смотрю кротко на скатерть и бутылку водки,
Здесь трезвость на слуху, а наяву всё как раз – наоборот,
Тот, кто сеет, пашет и жнёт,
На жалкие гроши живёт, его мозг боится звука розг,
Втянутый живот тут же затевает бучу,
Неужто что-то враз отчебучит? Всё свалю в одну кучу,
В лучшем случае себя измучаю
Лишними вопросами, хочу общаться с приличными людьми, однако они
Уже устали от болтовни и нежатся в тени! Позади жизнь не без плесени,
И не без очищающей струи холодной дождевой воды, проходят дни,
Их сменяет ночь, она точь-в-точь напоминает тот злосчастный год,
Когда на погост неспешно ушла роковая и подлая судьба
Хиреющего мужика, ни осла, ни пахаря,
Ни убийцы и не знахаря, он жил и грех вершил втихаря,
Пусть лебяжьим пухом ему будет православная земля!
Глаза затмила серая пелена из тьмы и дождя,
Вблизи нет ни дыма, ни огня,
Впереди - узкая стезя!
Можно закрыть глаза, чтобы ничего не видеть,
Уши заткнуть ничем нельзя, глубокая колея мирского бытия
Внезапно в сырой тупик ночной порой зашла! Труден путь без поводыря,
Край жизни то близок, но далёк, здесь без распрей и склок
Бренный мир тотчас бы умолк,
Всему – свой срок, всё умерло вокруг меня,
Преданный супруг присел на треснувший сук,
Сделал вдох, и едва не сдох, он – хирург, ему бы обмануть свой импозантный дух,
Чтобы скрыть таинственный недуг, как-нибудь он вникнет в суть происходящего,
От прошлого до настоящего рукой подать! Пришло время признать,
Что в голове – темнота и кромешный мрак, из них не выбраться никак!
Он не был из людей простых, что-то завораживало в них,
О таких не пишут стихи, считают чужие грехи
В деревенской глуши, и обиды таят в душе,
Грешны мы все! Женщина без любви тотчас бы спилась,
И потому цеплялась за каждый шанс,
Чтобы не упасть лицом в тину и в грязь!
Муж от её интриг устал, однако в позу не встал, грехи простил,
Всё потому что безнадёжно и трепетно шлюху любил!
Жить рядом, но не с ней, не делить постель
И сидеть без дел, лёгкие превратились решето,
Дом - в маленькое шапито, где никто тебя не может поддержать
И пару напутственных слов во след тебе сказать!
Любовь – не подвиг и не бой, ты - чумазый и больной
Сражаешься наедине с людской молвой, любовь – наркотик,
Она колотит в хилую грудь, но не освящает бренный путь!
Сизифов труд – утихомирить страсть и блуд, все так живут,
Одни – сеют и жнут, когда же дни расплаты грядут,
Пошлецы всё отберут до копия,
Примешь сотку на коня
И жизнь твоя по другой стезе пошла!
Зачем цепляться за иллюзии в состоянии контузии?
Впереди тлен и суета, жизнь прошла, любовь была,
И вдруг исчезла лепота! Клин выбивается клином,
В мире, где жизнь – не малина, на тебя толпа взирает, как на кретина,
Ты был для неё исполином, к тебе на похороны вызвали бы раввина,
Если бы не ангина у него, его вторая половина, словно льдина из пакового льда,
Небезупречна она и холодна, в её руках - хворостина, под ногами – стремнина,
Вдалеке – глубокая и широкая трясина! Ранним утром холод лицо окатит,
С меня стыни дома хватит, гипотенуза или катит здесь просто так не прокатят,
Крестьянский лапоть в дождь и слякоть продолжает громко вякать без повода,
Укус огромного овода прибавил жару игре без правил, бог нам интригу оставил,
Её терпким вином немного приправил, рок тут же взвыл
И крупной слезой путь оросил!
Он не стенал, на всю округу не вещал, что исход любви загодя не знал
И был убит наповал,
Не выл, будто злобный шакал на весь околоток, женщина без модных колгот
Набрала воды в рот, и закрыла его на огромный амбарный замок!
Всему – своё время! Всему – свой срок! Каждый прожитый час
Безжалостно убивает жизнь и страсть, его власть непререкаемая,
Тронешь его нечаянно, потом орёшь, как неприкаянный,
Огнём любви опалённый, на нём - ни пепла, ни окалины,
Только отпечатки давнишней старины с примесью седины
Прожитых лет, редкая проседь, как снег затерялась среди трёх сосен,
Впереди - золотая осень, она не против, чтобы женщина, сидящая напротив,
Позволила изнывающей плоти в запретную щель войти, неисповедимы Господние пути!
Страсть, как наркотик, ты – не еретик и не литературный критик, ты – мужик,
В твоих руках - аршин, твой чин и томный джин в штанах ещё не достиг
Запредельных вершин, он – преданный семьянин и потому один
Среди бескрайних и заснеженных вершин! Миг смотрин налицо,
Мозги набекрень, что ни день, то новая дребедень, зачем?
Сердце не гранит, душа болит, небо плачет,
Толпа всю ночь судачит, людская молва невдалеке маячит,
Кто за слухи заплатит сполна? Человек небольшого роста и больших амбиций,
Неутомимый фантазёр, но не гуляка и не позёр для себя нашёл бяку
 На краю глубокого оврага и тут же бросился в атаку, бедняга выл и плакал,
Будто подзаборная собака, потом кричал ****ям из нового «Кадиллака»:
«*** вам в сраку, а не бородавку на головке члена, не время и не час
Ваши желания всерьёз принимать!» Всё, что грехом начиналось,
Вновь к греху возвращалось, вспотевшее высокое чело до маразма ещё не дошло,
Нынче брак трещит по швам, люди ходят босиком по персидским коврам,
Бедолага ходит по дворам и собирает там всякий хлам!
Ему надоело говорить с женой и постоянно спорить,
Что чужое горе не должно никого оставить в покое,
Счастье земное семье нужнее, чем соль и хлеб на столе!
В семье простой воздух упрямый и густой особенно весной
Теребит опавший лист, ветра свист не замечает состарившийся эгоист!
Я же всерьёз помню запах кожи и женских волос, и что ж?
Страсть не бросает в дрожь стареющую плоть,
Былое смыл проливной дождь, страстную любовь поглотила промозглая ночь,
Былое время не вернёшь! Жить, как бомж желания нет, невдалеке колосится рожь,
Что посеешь, то пожнёшь, воспоминание,
Как бандитский нож пронзает сердце и душу,
Глушь рядом, пот катится градом, грудь нараспашку,
Ветер продувает рубашку насквозь,
Задуманное не сбылось, под ребром торчит огромный гвоздь,
А гроздь грехов таится вовне,
Где-то в глубине страждущей души, вблизи шумят пожухлые прошлогодние камыши,
Хочу их спросить: «Как дальше жить? С кем под руку идти?»
Неисповедимы Господние пути! Нежный поцелуй и глаз томление,
Предвкушение оргазма и в горле спазмы усложняют дыхание,
Милое создание где-то мается наедине, грешник в тишине
В телогрейке и шерстяном кашне, прижавшись спиной к глухой стене,
Будто во сне тихо диктует Музе строки об искусе страстей, роли жён и ****ей
В сутолоке дней и ночей! В окно подул сквозняк,
Толпа баб пытает на помощь звать того,
Кому уже далеко за шестьдесят, какой пустяк, оказалась,
Что у него намедни был инфаркт,
Велик грехов его масштаб, он – раб страстей, он никогда не чурался ****ей,
Ему бы член поднять, а там - ништяк, ни одна из баб не сделает шаг назад!
Яд и коньяк за чужой счёт, тут же отрезвят женский взгляд на постылую жизнь,
Сохранив её смысл, тот сладостный миг никто не сможет через многие годы забыть!
Избавившись от супружеской кабалы, ты сразу не сходишь с любовной тропы, 
Немы уста, вокруг - тлен и суета, в душе вновь царит пустота:
Ни травинки, ни куста!
Если честно, бунтарю жить неприкаянно - неуютно и тесно, грех повсеместно
Привносит странную помпезность в зловещий быт, стыд глаза не застит,
Бог для общения открыт, он грехи простит! Любить иных – тяжёлый крест,
Ты словно бы со сцены читаешь новый текст,
Где любовь и секс выглядят, как деликатес!
На всё воля небес, сегодня котлета на обед, завтра – бифштекс,
Когда же появится смерть,
Шмыгнув в незнакомый подъезд, тебе окончательно надоест
Пить и есть одно и то же,
Кто же тогда заполнит место пустое в душе? Не споткнуться бы на крутом вираже,
Дама в неглиже, мужчина с больным Фаберже в левой руке
Могут встретиться на тропе,
Не в толпе – наедине поговорят о жизни и судьбе,
Состоится разговор вообще ни о чём,
Потом грянет гром, и холодный дом заполнит искромётная любовь! Крик и стон 
Будет услышан за бугром, любовь не вырубишь топором, только её тронь,
Как жар с ладонь затмит ярким светом старинный балкон,
Одинокий мужик грехи новой женщине простит,
И позволит себе строить замок на зыбком песке,
Зажав в руке нательный крест! Совесть и честь
Могут принесть сущий пустяк, тьма и мрак
Погасят свет в зашторенной опочивальне,
Только в комнате дальней, детской спальне,
Стук по наковальне замедлит поверхностное дыхание,
И в жизни сексуальной, как в безлюдном коридоре, непонимание, распри и ссоры
Перерастут в зловещие разговоры о том и о сём, практически ни о чём!
Труден подъем на горный склон, ещё труднее спуск, не опуская рук,
Прояснится суть проблем, на прежний маршрут по пути в институт
Придётся руками махнуть, пути-дороги полынью зарастут,
Тяжкий груз супружеских уз свалится с плеч!
Любовь не удалось сберечь,
Она продолжает ладони жечь огнём, всё осталось в былом!
Я же за годы жизни утверждаюсь в мысли, что от истин мирских,
Если они мозг насквозь не прогрызли, до глубин морских – всего лишь миг,
Солнечный блик чреду интриг не сразу затмит, без любви нам не прожить ни дня!
Безлюдная стезя превратностей полна,
Ущербная Луна из раскрытого настежь окна едва видна,
Режим церковного бракосочетания сразу сокращает расстояние
От лобзания до кровати,
Хватит взаимных проклятий, тот, кто слезами платит за наследие своё,
Опосля теряет всё, что в борениях обретено! Слабоумие не приходит внезапно,
Оно безжалостно и поэтапно доводит постаревшее чело до глубокой полыньи,
Вдали от насиженных мест для чистосердечной исповеди времени нет!
Жизнь меняется в момент, грех и болезнь - на одно лицо, всё видно сразу,
И даже то, что богом в грешную жизнь привнесено: чем оно длиннее - тем успешнее,
У всех нас наступает такой час, когда душевная боль и тоска, набрасывают узду
На закрома шершавого языка! Горе от ума, брошенные на ветер слова,
Наводят туман на бесноватую голову, и задарма продают пустоту,
Повернувшись спиной к угасающему костру, грехам нет ни края, ни конца!
На всё воля Творца! Сижу наедине в первозданной тишине,
Считаю круги на воде, неможется мне, страхи множатся,
Если что-то когда-то в жизни не сложится,
Перестану зря тревожится!
Чем больше жду судьбу,
Тем больше боюсь наяву,
Что на том берегу уже не встречу ту, чью, любовь и красоту не сочту
За не осуществившуюся мечту, не преклонив головы уйду,
Вместо супружеских уз предпочту холодный душ,
До сих пор мечусь по подворотне,
Супротив воле Господней
Стремлюсь свободно дышать, тайно любить и никогда не попрекать
Даже отпетую ****ь! Не стоит себя интриговать,
Что новая женщина и новоиспечённая кровать
Не будут тебя к прошлому ревновать!
Не желаю есть в долг и умирать в тишине,
Не хочу прозябать в чужой стороне,
Седина на каждом виске,
А бес давно торчит в ребре!
Я вновь на коне, и вновь верхом, мысль только об одном:
Люди хвалят посмертно только тех, на ком есть весомый грех!
Другие вместо них платят долги, вокруг них заброшенные пустыри,
Как головой по сторонам не крути – везде словесная муть, не вздохнуть,
И не вернуть былые времена, а впереди – ни шума, ни афиш,
Зато позади - немало розней и интриг, куда же без них?
Едва заметный штрих на биографии,
Надо жить, любить и зря не кривляться,
Трудно самим собой оставаться! Промежуток между двумя погромами
Издаёт крик о помощи, как человека спасти, если с ним тебе не по пути?
Наконец дошли руки до общения, душу посетило робкое вдохновение,
И тут же лопнуло терпение, как резину не тяни, твои грехи в тени,
Проходят дни, пролетают года, незавидная судьба
Звонит во все колокола, гудят телеграфные провода о том,
То бесконечная боль, отыграв свою роль до конца,
Гонит слёзы со двора! Жизнь одна, печаль тяжела,
Перед глазами таинственная невидимая нить,
Соединяющая смерть и жизнь не без ссор и не без интриг,
Она оберегает таинственный миг злосчастного жития,
И вдруг она обрывается посреди безлюдного пустыря! 
Трагедия не в том, что стужа и стынь за окном,
Она в другом: морось стремглав врывается в дом почти нагишом,
И молодости огонь былые воспоминания выжигает калённым огнём,
Старость делает поясничный поклон, ты удивлён, ты же с молодостью обручён,
О чём напоминает всенощный колокольный перезвон, несущийся со всех сторон!
Молодость напоминает всяк час о себе, роке, духовной свободе и боге,
Мысль всегда в дороге, однако нам - всё ни слава богу!
Боль и тревога, тюремная скамья и очертания старого комода – всё от бога!
Такова природа судьбоносного диалога, без него – пустота, ни кола, ни двора,
Ночь темна, душа грешна, плоть согбенна,
Сквозняк дует из открытого настежь окна,
Не велика беда, жизнь одна, другой не будет никогда,
Всё – тлен! Всё – суета! Темнота мы, темнота,
Странная узда сковывает грешные уста!
О времена! О нравы! Боже таинственный и правый,
Найди управу на злосчастный грех, он порядком достал нас всех,
Однако без гульбы и утех разгул страстей будет гнать толпу взашей
С вотчины своей! На руинах мысли произрастает зловещая гордыня,
Душа – моя твердыня, служанка и княгиня во мраке бытия!
После сотки палённой водки исчезают стальные решётки на пути,
И ты вновь пытаешься себя от навязчивой мысли как-то спасти,
Что-то обрывается в хилой груди, желания – неукротимые,
Безудержны и дики, запутавшись в траве-повилике,
Раскрываешь старинные книги, глаза прилипли к протёртым страницам,
Неуч, проныра и хам пытается сам обезопасить стыд и срам,
Чтобы по усам терпкое вино постоянно в зев текло,
И никто не смог бы обвинить твоё высокое чело,
Что оно живёт безбожно и грешно!
В ужасе и недоумении рок остолбенел,
Всякому терпению наступает предел, Рок - жив и цел,
Он не шатается без дел, его цитадель – душа,
Да, она грешна, участь рока страшна,
Он хлебнул сполна нежность и боль,
Неоднозначная его роль в брачном союзе,
Брачные узы не избежали бы конфуза,
Расставание – вблизи запруды,
Ни слёз, ни слов прощения,
Ни ахов, ни вдохов,
Только дрязг сброшенных пут и оков,
 И вот ты вновь в окружении давнишних грехов!
Посланница элегантности, ума и красоты
Опустошила мир пустоты, исчезли шоры тьмы,
Черты новой страсти и любви перешагнули запретную черту,
Чтобы рано поутру быть чечётку и рвать глотку, доказывая в поту
На старинном каменном мосту свою душевную чистоту!
Чтобы жизнь текла без изъянов, надо чтить истоки Библии и Корана,
Вносишь за книги деньги из своего дырявого кармана, от природы благости не ждёшь,
Идёшь своим путём, не сожалея ни о чём, бьёшься лбом о высокий дверной проём,
И сам не знаешь, чего желаешь и о чём с грустью долгими зимними ночами вспоминаешь!
Находишь брешь в душе, проявляешь слабодушие, помрачение в голове, твоё оружие
Запуталось в кружеве женского белья, мысли досужие странно и неуклюже
Черпают воду из лужи, на дворе - стынь и стужа, было бы лучше
Стоять, прижавшись спиной к стене, и встречать рассвет наедине!
На склоне лет трудно найти чёткий след всех, кто был тобой когда-то воспет, 
Их время уходит, былые следы не находят, уставший взгляд ищет множество тирад,
Чтобы осознать до конца людскую мораль, трудно разобраться в мелочах,
Нет желания руки марать, и на себе ощущать множество чужих утрат!
Холод и расстояние, ни слов любви, ни признания, в глазах только страх
И нет покаяния, страсть босиком попыталась тайком дойти до оргазма пешком,
Не получилось, небо не затмилось, от губ до сердца далеко, надо мыслить широко,
Входить глубоко, коль на сердце одиноко, кто из нас не без порока?
По водостокам души
Убегают тайные грехи, чтобы в тиши безлюдной стези с ума не сойти,
Я по уши в грязи измен и страстей, хотел бы скрыться от них в толпе людей,
Не наткнутся бы на мздоимцев, воров и ****ей, мозги могут свернутся набекрень! 
Что ни ночь, что ни день на голову давит мигрень,
Ты – мишень для сплетен и дрязг,
Ты в них с головой увяз,
Куда сбежать от себя,
Если грешная душа, стеная и скорбя, не может обелить саму себя!
Просто диву даёшься, когда, слетев с катушек, глупо смеёшься,
Назад уже никогда не вернёшься, уходишь от молодых подружек
 В тень старушек, ты – болен и простужен, молодым вообще не нужен!
Уходя в тень, продолжаешь терпеть собственную лень и прочую дребедень,
Присядешь на пень, и боль сильней, чем прежде ответит постаревшему невежде
На вопросы те, что ты намедни задавал себе на безлюдной и тихой тропе!
Всегда нам не хватает несколько минут, чтобы вникнуть в суть,
Отстающих не ждут, все, кто были рядом, столкнувшись с обманом,
Зрят виновато за словесным ядом! Женское тепло в душе отсутствует давно,
Вины последний штрих стремглав исчез на просторах земных!
Пустота - внутри, боль - в груди, а впереди - не видно ни зги!
Крупный бес безумствует в груди, как не суди, как не ряди,
Смиренно живи и не бузи, слабость к бесполезному
Не по нраву ошейнику железному! Скажу Всевышнему:
«Мне ничего не надо в жизни лишнего,
Мне бы не жить бесполезно и грешно!»
Весь вчерашний день грешник преступно спал, сапоги не тачал, гостей не принимал,
Просто дышал и тосковал, не был убит наповал, однако выл, как шакал!
С тоской в душе до конца не расстался, на задворках бытия остался,
Падал духом, спорил со старухой, на себя злился,
Вовремя остановился! Не гадал, позже узнал,
Кто грешил всю ночь ничтожно!
Совершенно того не желая,
Чужие сердца с кондачка разбиваю, душа живая жаждет любви,
Но попробуй ей угоди, живи и жди, когда же грядёт кураж,
И былая страсть назад вернётся в стареющую плоть!
Время летит, желание писать – никак не унять!
Единому Богу – честь и хвала,
Бессмертны его мысли и дела!
Душа в пятки ушла, когда осознала сполна,
Что мирская жизнь скучна, тосклива и уныла!
На чьей стороне перевес: разгильдяев и повес,
Или статных и глупых принцесс?
В человеке важен не вес, а сам процесс,
Как он пьёт и ест? Когда ему жевать надоест
Один и тот же текст, он воспрянет до небес,
Оставив совесть и честь на съедение мирских утех!
Грех – болезнь, там смесь всего, что в голову вошло,
Но само уйти не смогло, резь в глазах и слёзы на очах,
Страх старостью пропах, однако не зачах, он тает при свечах,
Не в первый и не в последний раз из пары позаимствованных фраз
Мысль плетёт кружева, переплетая мысли и слова в ажурный платок!
Коль грехов впрок, не плюй в треснувший потолок, сделай глоток воды,
Никого не суди, подожди, пока дожди смоют твои следы
 С заросшей полынью стези! Жизнь сделает новый виток,
Ты спокойно выйдешь за порог дома своего,
Или выглянешь в окно, вдохнёшь глубоко,
Прищуришь зрачок, рот закроешь на замок,
Присядешь рядом с ямщиком на облучок,
Час иль два пройдёт,
Останешься без порток,
На носу промозглая ночь,
Она подведёт последний итог твоего бытия!
Наземь капнет крупная слеза, ты что-то скажешь сгоряча,
В ответ услышишь гортанный крик грача, так жить нельзя,
Бог всем нам – Учитель и Судья! Дела пущены на самотёк,
Жизнь пошла наперекосяк, казалось бы, сущий пустяк, 
Однако кромешный мрак задержался на семи ветрах и впопыхах
Попытался ускорить шаг! Всех благ ему не пожелал никто,
Прошлое растаяло во мгле, крошки хлеба разбросаны на столе,
На оконном стекле жирные разводы, небесные воды по прихоти погоды
Меняют просторы и красоты земли, на рассвете в лесу токуют глухари,
А вдали льют дожди, не стану пришлым людям глаза мозолить,
Не могу себе позволить долго сидеть на мели,
В тени коротать дни без любви и вдохновения!
Рок оставил творческий след в душе моей,
Прошёл через толпы людей, завис надо мной,
И надолго остался во мне, что-то резко шевельнулось за занавесками, 
Резко из тени вынырнули монстры из прошлого поколения, в тени великого гения
Первозданная тишина, ни греха, ни соблазна, порядок везде: в душе и в голове,
Единственный горизонт – свободно думать и мечтать, и громко не роптать, 
Разум затмевает ужасный тать – грозовой фронт, вода уходит в землю,
Словно в зыбкий песок, резкая боль стремглав пронзила правый висок!
Листва колышется в утреннем свете, нет лучшего места на планете, как здесь,
Где совесть и честь – превыше всего, лёгкий ветер – свидетель всему,
Вот только дела нет никому, почему безумно живу, не по уму,
Только жду, когда на кону в тёмном углу появится странный мираж,
Исчезнет блажь, её в двух словах не передашь, вспорхнёт пара фраз,
Их полёт затмит на минуту иль две небосвод, чтобы вновь в душе
Задержалось дыхание, и лёгкое трепетание уст навеяло множество новых чувств,
Не тоску и грусть, не искус, от них не отрекаются, любя…
С ними пересекаются на краткое время, бросив в землю
Поросшее семя ночного бдения, нахлынувшие сомнения
Исчезли рано поутру, ничто не изменило судьбу,
Она поныне – источник гордыни толпы! Увы,
Поджарому старику всё по чесноку,
Он лежит на левом боку,
Обдумывая очередную строку,
Его взгляд устремлён к потолку,
Ясно даже дураку, что на веку дурная слава прилипает к виску,
Будто дуло пистолета, очередь в захудалом привокзальном буфете
За вином и раками чревата пьянкой и драками между незнакомыми людьми!
Они друг на друга пошли, блеснули кулаки, и свет ночной зари опалил их лица,
Им нечем гордиться, вокруг бог весть что творится,
Надо молиться и расходиться по домам,
Прилечь на старенький диван, направить взгляд к небесам,
Принять на грудь двести грамм алкоголя, впереди воля,
Судьба слепая надрываясь кричит, что жить грешно Бог не велит,
После перепоя в голове царит паранойя, застолье - в прошлом,
Будущее – под вопросом! Увы, природа не терпит пустоты,
Там, где люди не знают правды, клятвы и отрады – не вечны,
Желания – скоротечны, надежды – не стандартны,
Только факты заполняют в антракте ночного спектакля
Под названием жизнь новые витражи неприхотливой души,
Привыкшей жить в глуши и во мраке заточения искать вдохновение
В стихосложении и прозе! Немного позже провидение божье
Озарит багрянцем морщинистое лицо, его время бог весть куда ушло,
Назад нельзя вернуть ничего! Ты живёшь и до самой смерти ждёшь,
Авось, до лучших жней доживёшь, ложь за правду принимаешь,
И не замечаешь, что смерть уже робко стучится в твою запертую дверь!
Не секрет, что Эверест – неприступная твердь, там божественный храм и паперть,
На ней расстелешь белоснежную скатерть, чтоб посидеть, поговорить и повзрослеть!
Мир вывернут наизнанку, с первого взгляда не понять, как воспринимать каждый шаг
Гламурной бестии, где о бесчестье даже речи не вели, оно тихо исчезало вдали
Потешной земли, его острые клыки прятались за стопами истрёпанных книг,
Невдалеке журчал родник, он чист, рядом нет ни ссор, ни интриг!
У порога - вязанный половик, в святом углу свеча едва горит,
Она слегка дымит, время бежит, мысль на месте не стоит,
Земля парит, туман клубится, ночная стынь бодрит!
Льются слёзы под музыку житейской прозы,
Дожди и грозы сняли все вопросы
 О суете сует, на них один ответ:
Святости в этом мире нет!
Жизнь катится в кювет,
Холоден рассвет!
Жизнь проскальзывает мимоходом, пролетает мимо окон смысл:
«Не возгордись! Рано не женишь! Не улыбайся злорадно,
Когда на дворе прохладно, а в душе – смрадно и темно,
Неприятно и дико выглядит тропа, поросшая травой-повиликой!»
Грех между делом, когда нет согласия между душой и телом,
Отболело всё, нет ни пафоса, ни назидательности,
Азы безнравственности запутались среди виноградной лозы,
Пришло время сойти в проторённой годами стези! От себя не уйти,
Жизнь, как эпизод, меркнет горизонт, плод мирских утех – достопочтенный грех
Остался навек в душе, ты гол, как сокол и раздет, не мил тебе весь свет,
Ты ждёшь совет с небес, его нет даже на склоне лет, тебе бы признать свою вину,
Ан, нет, это не приведёт ни к чему и потому никого и ничего не кляну: ни судьбу,
Ни тишину, прислонившись к окну, былое время не верну, но всё равно
Не ценю всё то, что в небытие давно ушло! Можно о нём поговорить,
Если собеседник башковит, и у него голова не болит после перепоя,
Он истину встречает стоя даже после отбоя тревоги, не подкашиваются ноги,
Он не глотает пыль, у него хватает мощи и сил, чтобы в сказку претворить давнишнюю быль!
Проходят слава и почёт, их сменяет чреда невзгод, ты платишь за всё одиночеством своим,
Живёшь, как херувим под именем чужим, покой не восполним, ветер перемен затих,
Жизнь лишь миг, где ты теряешься среди людских интриг, как солнечный блик,
Нет интересов других, как издать последний хрип, зарывшись среди старинных книг!
Хватит травить душу и трясти её, как грушу! Ничего не исправить, довольно звонить
Во все колокола, любовь прошла, не затронув ни сердца, ни чела!
Прожужжала, как пчела у левого виска, боль и тоска
Дошли от седьмого шейного позвонка,
Страсть крепка, перемена близка,
Замки построены из песка!
Достаточно дуновение ветерка,
Чтоб любой порок изменил силу и мощь авторских строф,
Грехов мешок, язык – остёр, жизнь преподнесла урок,
Прошла любовь, прошла любовь, ударила то в пах, то в бровь, то в живот,
Вот такой компот, член, как слепой крот делает резкий разворот в темноте,
Он ставит жирный крест на гульбе, пока же он на коне, дама едет на осле!
Исчезают из жизни типажи с чертами совести на лице,
И старческой мудростью в седовласой голове!
Их сменяют те, в ком пошлость на устах,
Да и страх им не присущ, их путь:
К половой щели прильнуть,
И удивить её хотя бы чем-нибудь!
Не для кого не секрет, что запрет на секс никак не влияет на детородный рефлекс,
Возрастает к нему интерес на фоне поражений и побед, дым от сигарет
Интригует злополучную смерть, мужчина-самец спокойно заходит в чужой подъезд
И ставит крест на чужой семье, ложь и враньё меняют всё,
Что было в борьбе обретено!
Нательный крест зажат в руке, измена, как течь на потолке появляется медленно
И постепенно увеличивается пространство течи, затихают страстные речи,
Инстинкт человечий усиливается под вечер, новые встречи,
Где красноречие парит в сизом тумане,
Легко снимается платье
С семейной дамы,
Поцелуи и объятья запускают страсть,
Можно легко предать, только не отца и мать!
Не вернуть былое время вспять! Как бы не прогадать?
Меняется мирской комфорт на неустроенный лагерный быт,
Стыд глаза не застит, авось, бог грехи простит, никто не рыдает навзрыд,
Никто не уходит от суеты сует, там грех поэтами воспет с давнишних лет!
Зато жизнь во всей её полноте меняет преставления все о толпе и судьбе,
О свете и темноте, даже о нательном белье и путеводной звезде!
Голос простуженный ищет отдушину, знакомых дюжина,
Тебе же нужна только женщина одна,
Пусть она игрива, но не ветрена,
Пусть она - умна и по натуре скромна,
Красива и стройна, не вдова и не жена,
Не тиха, но тебе верна! Пылкие встречи у гумна,
В душе буйствует весна, насладившись допьяна,
На память приходят не лучшие времена,
Когда ты путал имена любовниц своих,
Жизнь заходила в тупик,
Ты делил их на двоих или троих,
Встречался в местах глухих,
Разливались истоки лжи,
Только в деревенской глуши появлялись дивные строки
О высокой любви и человеческом пороке! В словесном потоке
Будто в грязевом водостоке ты всякий раз, получив оргазм,
Забываешь о роке, Боге и судьбе, бес в ребре – седина в голове,
Страсть творилась везде: на тахте, на грязном и чистом белье, грешны мы все!
Любить глубже, сильнее и больнее не всем дано,
Если не суждено, не ставь на себе клеймо,
Не расточай душевное тепло, хотя ты всё равно будешь жить грешно,
Первый раз не повезло
И что? Муж не бил, не пил, не курил и нежно, и пылко любил, никогда не изменял,
Не осуждал ни походку, ни стать, он привык уважать жену, как любовницу и мать!
Мещанство и хамство плюют нам в лицо, всё выглядит обыденно,
То есть буднично! Обращение к синонимам не помогло,
Нахальство впорхнуло через открытое настежь окно,
Ты стал бел, как полотно, будущее предрешено!
Из близких людей рядом нет никого,
Проходит всё, проходит жизнь, она теряет смысл,
Напившись вдрызг, будто артист с погорелого театра,
Выползаешь к людям во время запойного антракта,
Факты – налицо, продано обручальное кольцо,
Его следовало бы вернуть, жить вокруг,
Ни друзей, ни подруг,
Сузился круг общения,
В голове полное затмение!
Учащённое сердцебиение возникало в день рождения,
Появлялось ощущение, что причастность к литературе,
Проявится на обрюзгшей фигуре, на ней будто на нотной партитуре
Чувствуешь в натуре на собственной шкуре прилив зловещей дури!
Вновь роешься среди книг, пытаешься до цели добраться напрямик,
Искус велик – судьбе не навредить, и в сияние женских глаз поселить экстаз,
Не без игрищ и проказ зловещая страсть слита в столетний унитаз!
Звёзды на небе отсеяли, в душе остались горести и печали,
Распри и скандалы за задний план отошли,
Исчезли безвозвратно, им сказано приватно
И повторено стократно, что спорить о любви,
Коль боль ещё таится в груди, а впереди не видно ни зги,
Нельзя, втихаря сразу на дыбы встанет матушка-земля, и только ты,
Изъяв остатки боли из души, скажешь бывшей женщине: «Прости!
Прошлое нам не спасти! Тяжкую ношу былой страсти на плечах не унести!»
Счастье или ненастье нас ждёт на перепутье многолюдных дорог,
Глубокий вдох подвёл итог, а Бог предостерёг, что каждый плевок
 В чужую душу постепенно разрушит всё, чтобы было и в себе таило
Мощь и силу, оно подобно лекарственному эликсиру, Господи, помилуй и защити!
Неисповедимы Твои пути! Высокие чувству ушли, невдалеке видны пустыри,
Вокруг одна пустота, ни куста, ни деревца, на стезе – полынь-трава,
В реальности от прежней сексуальности остались лишь воспоминания,
Ни любви, ни покаяния, пока ты живёшь в мире рифм и грёз, ты на себя не похож,
Никто тебя не воспринимает всерьёз, даже твой прежний педагог
Устоять против соблазна рока не смог! Скандал и слёзы, такова житейская проза,
Негоже сетовать на судьбу, развод – не повод для радости, от одной бескрайности
Впадаешь в другую, жизнь холостую меняешь баш-на-баш,
Через время собираешь багаж
И впадаешь в транс! Рядом вновь никого, ни одно живое существо не подошло
И не спросило: «Есть ли мощь и силы, чтобы встать за кормило тонущего корабля?»
В кармане ни копия, ни рубля, трудно жить без упрёков и домогательств, 
Ни издевательств, ни предательств – только шельф из грехов, улетающих вверх!
В сложные и трудные времена мужчине нужна умная и преданная жена,
Чтоб была она нежна и не грешна, на голове – ни копна, а прядь волос,
Неважен её рост, чтобы дым от папирос не тревожил всерьёз
Мужскую плоть! Чтобы в семье не стряслось,
Сколько бы слёз наземь не пролилось,
Даже если они угодили в глубокую трясину,
Там нет бытовой рутины, там унылая картина,
Посредине – полынья, на дне - песок и глина,
Вокруг тебя носится злющая псина,
Над головой – тонкая паутина
Из скопища грехов!
Зачем зря тянуть резину и спокойно взирать на печальную картину?
Коль сгину однажды где-то я, то моя стезя изменится «до нельзя»,
Она тут же сделает ход конём, приобщит в друзья «слона и ферзя»,
По-иному выжить нельзя! Помер Ефим, да и *** с ним,
Поговорим, посудачим о нём, жизнь идёт своим путём,
Счастье маячит за дальним бугром, в душе – полный погром,
Слезы льются ручьём в местный тихий водоём, тебя толпа хоронит живьём,
Мы милости от природы и толпы пьяного народа не ждём,
Мир познаём до Судного дня,
Пока тропа путеводной звездой освещена, все мы когда-то отойдём в иные края,
И о нас не вспомнит отчая земля! Перед глазами картина Васнецова «Три богатыря»
Из Третьяковской галереи, неужто все они евреи? Неужто все умерли от гонореи
По образу царя Петра? Идеи устарели, появилась немощь в теле,
Процветают злодеи, они вконец обнаглели!
Уселись на шею толпе, сами живут в довольствии и тепле,
А народ прозябает в нужде, узда на его языке!
Он бежит налегке, не ведая куда, беда всегда
Не приходит одна! Если хватит везения,
То на пути от прегрешения до прозрения
Надо убирать огромные каменья,
Краткие мгновения счастья
Сменило ненастье!
В его владение попало творческое вдохновение,
Нет полного разумения, почему боль и унижение
Проявляют неуважение ко всему, что навевает тоску?
Наяву по дереву редко кулаком стучу, не обвиняю судьбу,
Что живу будто в хлеву, не ем халву, тащу хомут, а вникнув в суть,
Рву брачные узы за пару минут! Не могу принять ни благодать,
Не стану насильно женщин целовать, им бы даровать не жалкие гроши,
Пьянки и кутежи, а полыхание утренней зари, когда в глуши, в тиши
И во мраке заточения ты даришь им плоды творческого вдохновения!
До крови разбиты колени и локти, на них тонкий слой затхлого дёгтя,
Сходишь с ума, пусты его закрома, ни дыма, ни огня, всё осталось в Надыме,
И злость, и гордыня, в душе когда-то была твердыня, ныне там зловещая пустыня!
Душа требует смирения, к сожалению её грехам нет прощения, всхлип и возмущение,
Это симптомы зловещего старения!
Всё бывает на свете, от родителей отказываются дети,
И даже после их смерти обиду таят, их глаза ненавистью горят много лет подряд,
Им деньги нужны, предание старины далёкой – пороки обивают высокие пороги,
Без боли и тревоги изменяют авторские строки, унижены отчие чертоги,
Новые пути-дороги им сродни, и вот мы вновь одни,
От бывшей родни – только воспоминания,
Нет желания общаться и в родственники набиваться!
Годы с головы до пяток будто кипяток без перчаток
Они делают бросок между строк, промедлишь чуток,
И нарушаешь порядок в душе, крест тотчас поставишь на своей судьбе,
Что ты скажешь в последнем слове в своё оправдание на Страшном суде?
Бог не поверит ни людской молве, ни Сатане! Ты же Его протеже,
Даже в пустоте грядущих дней время бежит всё быстрей и быстрей!
Время никого не щадит, оно хуже, чем бандит выносит свой вердикт,
Зеркало взгляд ослепит глубиной морщин, ему плевать на твою должность и чин,
Ты – обычный гражданин, не исполин, не джин, есть немало причин озадачить себя,
Стеная и скорбя, будто малое дитя, пытаюсь и я повернуть былое время вспять,
Меркнет взгляд, глаза страстью не горят, как много лет назад!
Плевать на всё, жаль одного: то, что было, ушло,
Под рукой нет никого, ни одно живое естество
Не дарит женское тепло, все живут потешно,
Грешно и беспечно! Ничто не вечно,
Прошлое исчезло за облаками,
Ты стоишь с пустыми руками
Перед святыми образами, дома – не в храме,
Вокруг тебя цунами, ты машешь руками, бросаешься словами,
Не расплатившись с долгами, споришь с кровожадными богами!
Долгие зимние ночи нет мочи пережить в одиночестве, жуткое безмолвие,
Только в творчестве – успокоение душе, ни почестей, ни сострадания,
Ни слов любви, ни признаний, Боги требуют твоего покаяния!
Нет особого желания идти на поводу мироздания!

г. Ржищев
13 июля 2025 г. 11:28