Попрошайка

Осень. Городской рынок. Два года спустя после войны. Перед многоэтажным домом, в котором идут восстановительные работы, высокий некрашеный деревянный забор. И перед ним высохшая, маленькая бедная старушка.

Смотри-ка, малыш… Тянет мать за руку, все ему любопытно. Какой красивый. Как Ислам… Ислам…

Повзрослел мой Ислам, женился. Детки у него подросли, бабушкины цыплятушки… сердечки мои, душечки… как же сильно я вас люблю, как же вы мне нужны… Ну ничего, лишь бы вам было хорошо. Люди-то поговаривают, что сын со снохой меня бросили. Нет, не бросили, в «Дом престарелых» сдали. Он сказал, что через два месяца, как устроятся, приедет и заберет. Мой единственный… Они в Польшу уехали, а оттуда еще дальше. На всех денег не хватило. Он сказал – не переживай, мама, как только устроимся, месяца через два-три, твой сын заберет тебя. Два года прошло… Через полгода я вернулась в свой разрушенный дом. С Божьей помощью одну комнату восстановила, а дальше… люди добрые, милостыню дают… что поделаешь…

Мой Ислам вернется домой, и я его крепко-крепко обниму. И больше не отпущу. Нет конечно… Бедняжка, как же, наверное, он сейчас трудится, как ему сейчас тяжело, раз до сих пор не может меня забрать к себе… Еще много всего разного мать говорила, о своем сыне, своему сыну, будто он мог ее слышать. Ей даже казалось, что он ей отвечает. Слез не было, они закончились, иссушая глаза…

Вот так сидела около забора эта обездоленная, несчастная мать. Ее тело было похоже на ветошь. Вместо глаз бездонная тоска. И рука… немощно-стыдливо протянутая милостыне, людям, Всевышнему, смерти…