Гуляй, Вася...

Не хотел гулять Василий Скворцов, спешил, закончив военные дела, вернуться в мирную жизнь: студент, думал он, пока не получит диплом, волей-неволей остаётся студентом на всю оставшуюся жизнь. Василию такая участь не грозила: он и до армии, будучи второкурсником института, учился хорошо, хотя через три года службы ему всё же пришлось перевестись на вечернее отделение. В доме не было денег и не осталось гражданской одежды, которую он, выросший и возмужавший, мог бы одеть на себя. Взяли его на работу в молодёжную газету, где он, будучи студентом, активно печатался. Мама, пенсионерка, помогала, чем могла: к возвращению сына из армии сэкономила для него денег на брюки и ботинки да перелицевала когда-то модную ковбойку, оставшуюся от отца, недолго пожившего после войны.

В новую, свободную от воинских устоев жизнь, Василий входил непросто, но, по опыту сослуживцев, знал, что эти, приобретённые навыки "жить по уставу", сотрутся быстро, останутся лишь привычкой. Из сослуживцев он поддерживал дружбу только с двумя: Саней Глушко, который после их совместной учёбы в сержантской школе побывал на границе начавшейся очередной арабо-израильской войны, и Лёней Винокуровым, бывшим студентом Белорусского сельхозинститута. С Саней они подружились на угольном складе, куда их ещё в "учебке" определили на лето сторожить уголёк, предназначенный для кочегарок воинской части: он-то и не давал покоя хватким жителям товарной станции. Жили солдаты в старом, незаметном на фоне чёрных угольных пирамид, вагончике с печкой - буржуйкой на случай непогоды и для разогрева обедов, которые через каждые три дня им привозили из армейской столовой. Охранники они были надёжные, и скоро о них попросту забыли. А те - перестроились на жизнь сторожей: спали посменно, по полночи, остальные часы досыпали днём.

Вскоре они нашли в посёлке клуб с библиотекой, где им стали давать книги. Читали, разговаривали, спорили, Василий узнал, что Саня пишет стихи, относится к творчеству серьёзно и что его уже печатала районная газета. Но в жизни он был, по его собственному убеждению, неприспособленным, не хватким: мечтал попасть в литинститут, но не было трудового стажа, а справку, как это сделали многие знакомые, не смог достать, поэтому устроился работать матросом в речное пароходство. О реке, по которой ходил его пароход, он рассказывал красиво, иногда стихами. Подоспел призыв в армию, служить его провожал весь порт, плакали девчата, обещали ждать защитника Отечества.

В клубе солдаты познакомились и с местными девчатами, те их несколько раз приглашали по вечерам на танцы, но они считали дежурство на "угольных копях" святым делом, и по одному на эти встречи ходить не хотели. В общем, исполнение приказов командира для них было не пустым звуком. Тогда девушки стали приходить к ним сами, приносили домашнее вино, закуски. И после вечерней бурной любви их не надо было провожать до дома, что также облегчало солдатскую жизнь.

- Вот так, всё просто, - говорил не раз даже огорчённый происходящим Сашка. - А любовь, чувства...

- Ты для них - святой дух, - отшучивался Василий. - Не закабалённый семейными узами, проверенный десятком медиков, чистый, аки ангел. Только без нимба... И сказывается мне, что девушки не первый год посещают это угольное хранилище и что надежда у них есть: вдруг кто-то из вояк влюбится и захочет жениться. А, Санёк, разве не так бывает в жизни?

- Наверное, ты прав. Но хотелось бы, как у классиков в стихах и прозе, первой любви Наташи Ростовой...

- И поезда Анны Карениной...

- Ну, ты и циник. Где ты рос и воспитывался, молодой человек?

- На задворках империи, в Шуйском уезде, что славился своими ситцами...

- Понятно. Кстати, это не так далеко от нашего края, слышал такие реки: Нерль, Клязьма, Ока? И все они впадают в Волгу, собирая на своих берегах людей самых разных профессий. Но ты прав, текстильщики здесь - в авторитете.

- Именно так: текстильпром порождает перенаселение женщин, мужчин не хватает, многие остаются без семей, одинокими... - Василий почувствовал, что немного увлёкся, будто начал читать доклад для однокурсников. - Так и здесь, Санёк, жизнь пробивается везде. Разве запретишь женщинам любить, хотя бы так, как они стараются любить нас с тобой?

***

Первая встреча сторожей с "похитителями" угля произошла почти случайно: бабушка с двумя школьниками младших классов торопливо накладывала мелкую чёрную крошку у подножия кургана. Со стороны вагончика их не было видно, поэтому Санёк, не оглядываясь по сторонам, делал свой утренний туалет. Он дежурил первую половину ночи, давая другу поспать подольше. Только успел поддёрнуть штаны, как из-за угла вагончика на него вышла троица с корзиной, тащили её все вместе, повесив ручку на большую палку.

- Здрасти, - сказал солдат после длинной паузы, так и не дождавшись от гостей ни слова. - Это ж воровство, бабуля... Да ещё с такими малышами пришла. Не могла зайти в вагончик? Я бы такой крошки сам помог собрать.

И тут бабуля расплакалась:

- Говорила дочке, не надо детишек втягивать... Так она специально, чтоб разжалобить вас... Я-то уже по дороге пристала к ним. Прости, Христа ради, сынок. Мужика-то у нас нет, дед помер, зять - в бегах, где-то на Севере прячется. Ни слуху, ни духу от него, ни посылок нет, ни алиментов. Вот ныне мужики пошли, хуже баб, безответственные, и спросить не с кого...
 
- Ладно, бабуля, без шума, а то разбудите напарника, он после дежурства, поспать должен. Давайте донесу вашу корзину до проходной...

- Не-не-нет! Охранник, хапуга, денег затребует... У нас проход есть, прямо туда и пойдём. - Она помогла взвалить корзину на плечо парня и засеменила вместе с пацанами в другую сторону от проходной, всё время приговаривая:

- Вот спасибо, тебе, дорогой ты наш спаситель. Мы теперь долго будем согреваться. Ночи-то такие холодные, будто поздняя осень пришла.

Обедали рано, сразу после сна Василия, не удержался Санёк, рассказал о визите семейки с бельевой корзиной. Тот довольно спокойно отреагировал:

- У нас не убудет, спишут на мусор. А то, что бабуле помог - это хорошо. Только бы другим не рассказала, пойдут к нам целым посёлком. Что будем делать?

- Охрану призовём, она деньги получает. Кстати, подходил один из них, намекал, что можно пару "кузовов" продать по себестоимости, выгодно, и делает всё бригада, ночью, без шума. Никто не увидит, не услышит, а даже если и сообщат кому, охрана не подтвердит факта вывоза угля. И попробуй, докажи, если у тебя сотни тонн уголёчка.

- Ты его послал? Молодец, Санёк. Кроме спокойного сна нам нужна ещё и спокойная совесть. Я в тебе не сомневался.

Но слова о гостях оказались пророческими: в ночь с субботы на воскресенье, только ребята успели проводить домой двух девчонок из посёлка, к их вагончику подошли трое мужчин, сказали, что есть важный разговор. Те думали, что солдаты сходу заинтересуются, пригласят их в вагончик. Но Василий сказал:

- Все разговоры утром. Мы свяжемся с воинской частью, скажем вам, когда приедет начальство или патруль. Знаете что это такое?

- Чё ты, малой, пугаешь нас? Щас приедет ещё машина, нас четверо будет, зароем вас, никто и не найдёт, хоть до самого дембеля будут искать...

- Александр, иди в вагончик. - Суровым голосом сказа Василий. И когда тот встал у открытой двери, продолжил ещё громче. - Жди моей команды. Бить будешь на поражение. По всей группе... Вам всё понятно? - Обратился он к троице преступников. - Шутить с нами не стоит. Мы - на боевом посту. Имеем право применить огнестрельное оружие. Если поняли меня, прошу освободить территорию поста. Прошу освободить! - И вдобавок ко всем разговорам он вдруг достал из кармана свисток солидных размеров и невероятно громко засвистел в сторону охраны.

Утром к вагончику пришли два охранника, стали осторожно расспрашивать о ночном визите гостей. Василий быстро закончил разговор:

- Не советую идти на их поводу. Даже ракетницей мы можем пару-тройку человек уложить на месте. А ракетниц и патронов - у нас хватает. Всё понятно, товарищи охранники? Так им и передайте, если вы с ними заодно. И охраняемый пост мы усилим ещё парочкой солдат. Уже с автоматами... С армией нельзя шутить. Можно найти подонков и среди военных, но с армией - не надо играться.

Утром в понедельник на склады приехал замполит части капитан Дубинин. Он был весьма интеллигентным человеком, закончил в своё время энергетический институт, призывался на год служить в армию да так и остался навсегда, став замполитом. Осмотрел вагончик, полистал несколько художественных книг, хорошо отозвался о вкусах солдат, спросил: хватает ли продуктов, не холодно ли ночью, как отношения с местным населением. Василий был назначен старшим на посту, ответил: жалоб нет, служба идёт нормально.

- А почему местные жалуются на ваше самоуправство, на то, что пугаете их ракетами и снарядами? - По лицу замполита чувствовалось, что он сам не верит в то, что говорит. - Вот, работники колхозного рынка приехали в субботу вечером, за углём, столкнулись с вами, от вас, говорят, пахло водкой, ругались матом, обещали их расстрелять.

- Бред какой-то, - смутился Александр. - Я вообще не пью вина, у меня два спортивных разряда, не до водки... Да каждый в своё дежурство не спит почти сутки, тут не разгуляешься. А вот кавказцы приезжали, уговаривали нас продать, по дешёвке, пару машин угля. Ну, Вася и врезал им. Да вы охранников спросите, они после них приходили...

- Те отмалчиваются, говорят, что вашего разговора с гостями они не слышали. Но они тоже сказали, что какие-то "крутые" сторожа - военные объявились.

- Товарищ капитан, я их пугнул нашей ракетницей, а снаряды - это патроны к ней. А что оставалось делать, если они собирались так зарыть нас в землю, что до дембеля точно бы не нашли?

- Понял. Продолжайте служить. А мы подумаем, какую связь с этим постом установить. Да и с ракетницами вы хорошо придумали, ими можно вооружить даже наших новичков. Хорошая мысль. А сегодня-завтра приедет к вам замена, на пару - тройку дней вернётесь в часть, помыться в баньке, поесть настоящего борща, посмотреть фильмы. В общем, дадим вам отдых.

Но с возвращением их на склады не получилось, охрану угля и других  матценностей, скопившихся на железнодорожной станции, приняла на себя рота обеспечения учебного отряда, там, в отличие от курсантов, солдаты служили все три года. Василия после экзаменов и присвоения ему звания младшего сержанта оставили служить в учебном отряде. А капитан Дубинин, ставший майором, несколько раз при встрече с Василием вспоминал тот эпизод, с ракетами и снарядами, которые так напугали местный криминал.

***

Телеграмма пришла в редакцию, её прочитала вся дежурная бригада: "Свадьба в субботу. Адрес старый. Жду. Санёк". Василию пришлось объяснять: женится армейский товарищ, поэт, он расценит его неприезд, как предательство. Редактор разрешил подмениться на дежурство в понедельник, но дома быть, как штык, во вторник. Ехать, в принципе, недалеко, но проходящий поезд с остановкой в этом городе был всего один в сутки, поэтому выезжать следовало в пятницу. "Вот сколько неудобств, - думал, чертыхаясь, Василий, - редакцию поставил на уши, людям пришлось менять график дежурства". Но все с пониманием отнеслись к этому неординарному факту - женитьба, кое-кто даже намекнул Василию, мол, и тебе пора и что твой друг сделал правильный шаг.

На станции старинного городка милиционер прочитал на бумажке название улицы, сказал Василию:

- У нас всё недалеко, только пешком тебе придётся переходить овраг. Или жди автобуса, остановку шофёр назовёт...

И, правда, ехали на автобусе минут пятнадцать, не больше, вышел гость и обомлел: вся улица - не больше полсотни частных домов с палисадниками, с нарезными наличниками на окнах, заборами, воротами и калитками, практически сделанными одним мастером по имеющемуся лекалу. Чистая, ухоженная деревня. Спросил проходившую мимо женщину про дом семьи Глушко. Та поздоровалась, тут же ответила:

- Так у них свадьба. Санька женится, гуляют в ДК фабрики. Это в другую сторону от нас...

- Я тоже приехал на свадьбу. Гость со стороны жениха, служили в армии вместе. Может, у них кто дома есть?

- Ой, да, конечно, что ж я такая... Это по правой стороне нашего посёлка речников, дом с голубыми наличниками. Большой, сразу увидите его, в отличие от других... Может, кто и есть дома. Если нет, тогда заходите к нам, чаем напоим, до ДК проводим. Я скоро вернусь. А дом у нас с табличкой, с фамилией Силаевы. Меня зовут тётя Марфа...

"Надо было в пятницу вечером ехать, прав редактор оказался. - Думал Василий, переходя на правую сторону улицы. - Суббота - уже выходной, с утра можно праздновать, что угодно и где угодно... А уж свадьбу-то в глубинке точно по несколько дней гуляют". Дом Глушко приезжий нашёл быстро, ворота оказались открытыми, во дворе теплилась жизнь. Немолодая уже женщина подметала территорию, на земле валялись обрывки цветной бумаги, рассыпанное конфетти. Василий поздоровался, сказал, что Александр пригласил его на свадьбу и что он - его армейский товарищ.

Женщина не проявила большой радости, на её лице была видна лишь усталость, похоже, досталось ей от начавшейся свадьбы на полную катушку. Пригласив гостя во двор, сказала, что она -  тётка жениха, вот прибирает за гуляками. А на свадьбу в ДК пойдёт, но попозже, не приехали ещё несколько гостей, и мама Саньки просила её подежурить в доме.

- Есть хотите с дороги? - Спросила с той уверенностью, что отказаться от еды было просто невозможно. - Щас чай согреем, яишницу сделаем. Я одна тут, располагайтесь сами, в дом заходите...

По благоуханию сирени, накрывшую густыми кустами крыльцо и веранду дома, чувствовалось, что весна здесь тёплая, может, даже слишком жаркая для этих мест. Василий зашёл в дом, снял плащ, поставил портфель на лавку с резной спинкой, придуманную специально для гостей. Посмотрел фотографии на стенах, покрытых клеёнчатыми обоями с картинами молодого хвойного леса. Подумал: "Не отстают от столиц. Сейчас таких обоев днём с огнём не сыщешь. Ай да, Санёк, заправила туризма и спорта..." Осенью тот писал Василию, продолжавшему ещё служить, что, вернувшись домой, ему, как обладателю двух высоких спортивных разрядов и учителю физкультуры в школе-интернате, предложили должность зампредседателя городского комитета по спорту. Спрашивал совета у армейского друга, но по письму чувствовалось, что согласие он обязательно даст. Так и случилось, его назначили на эту должность.

Поесть и попить чаю не успели, после дежурства приехал сосед, обещавший отвезти Санькину тётю в Дом культуры, на свадьбу. Уже за рулём он бросил такую фразу:

- Надо успеть до двух часов. Обещал приехать отец невесты, чтобы поздравить молодых...

- Так там целое мероприятие?- Спросила женщина. - А мне никто ничего не сказал. Лучше бы я к столу приехала и сама поздравила их.

"Обычное дело, - подумал Василий, - собрали новобрачных, чтобы их поздравили чиновники, депутаты, пионеры... Всё-таки память на всю жизнь". Он оставил в доме друга портфель, заменил рубашку и галстук, пересчитал деньги в кошельке, взял пакет со свадебным подарком - позолоченным "Рогом изобилия" и поехал с тёткой и её соседом на свадьбу. Дом культуры сверкал красками не так давно отшумевшего Первомая, кумач переплетался с белыми цветами. Мощнее всех выделялся лозунг: "Мир. Труд. Май". "Что-то засиделись голубчики на Первомае, - подумал Василий. - А тут уже и День пионерии прошёл, и скоро День защиты детей... Ох, и попадёт начальству ДК от горисполкома".

Прошли лестницей под мрамор на второй этаж, двойные широкие двери в актовый зал были открыты настежь. В оркестровой яме играл оркестр, сборный, с народными и духовыми инструментами. В первом ряду зала сидели молодожёны, пар семь, среди них вились пионеры, родственники, все в волнении, в громких разговорах. Василий узнал Александра издалека, на том был светлый костюм, видно, что дорогой, длинные волосы приглажены на пробор, но причёска не очень подходила бывшему солдату. Он стоял перед девушкой, сидевшей в кресле - коляске, в свадебном платье она выглядела такой маленькой, что была похожа на подростка.

Жених узнал друга, но не отошёл от девушки, стоял и ждал, когда к ним подойдёт армейский товарищ. Громко, явно рассчитывая на соседей, он сказал:

- Жанна, познакомься. Это мой друг по военной службе - Василий Скворцов. - Обнялись несколько демонстративно, будто снова рассчитывали на участие посторонних лиц. И, действительно, многие в зале стали смотреть на них с нескрываемым любопытством. Василий чувствовал напряжение в обстановке, которая сложилась при встрече, не понимая, почему Санёк не хочет крепко, по-настоящему обняться, расспросить его о житье-бытие, по свойски, рассказать о своей будущей жене. Да ещё в руках у гостя мешался довольно тяжёлый пакет со свадебным подарком - золотым "Рогом изобилия". Ну, не совсем золотом покрытым, но вещь получилась довольно дорогая по провинциальным расценкам.

- Василий, ты извини, ждём, с минуты на минуту, отца Жанны... Он обещал приехать, чтобы поздравить нас и с днём свадьбы, и с официальной регистрацией брака. Здесь уже много депутатов, завотделами горкома партии и горисполкома. Все ждут Михаила Семёновича, первого секретаря горкома партии, он же - папа Жанны Михайловны...

"Во, попал, братушка, - подумал про себя Василий. - Как же так "вбухался"... Ни на минуту нельзя оставлять его одного, обязательно куда-нибудь вступит: то в г..., то ещё куда-то. - Он заулыбался своей пошлой шутке, демонстративно поднял руку вверх, вторая была занята подарком, и отошёл на значительное расстояние от новобрачных. Санёк сделал вид, что всё идёт и происходит по плану, никаких изъянов и отклонений от процедуры не случилось. Он наклонился к невесте и что-то стал рассказывать ей, улыбаясь и даже посмеиваясь на отдельных фразах.

Народ в зале заволновался, увидев, как на сцену, из ниоткуда, стали выходит мужчины и женщины. Все были в праздничных одеждах, разноцветные яркие галстуки и модные причёски подчёркивали их принадлежность и к торжеству, и, возможно, к неудержимому веселью. На аванс-сцену выплыла дама крупного телосложения в тёмно-бордовом бархатном платье, хорошо поставленным голосом сказала:

- Уважаемые гости, участники торжества по случаю регистрации брака Жанны Литвиновой и Глушко Александра и ещё пяти пар молодых тружеников нашего города, прошу вас занять свои места в зале. Церемония будет проходить на сцене. И давайте поприветствуем наших самых дорогих гостей: первого секретаря горкома партии Михаила Семёновича и председателя горисполкома Мадурова Валентина Иваныча.

Оба руководителя раскланялись на приветствие зала, уселись за большой и красивый стол президиума, выкрашенный белой краской, с едва заметными разводами. - На сцену приглашается первая пара - Жанна и Александр.

В это же время из-за кулис на сцену вышла не менее эффектная, чем ведущая торжество, дама с большущей папкой в руках и с такой же объёмной чернильницей, в которой торчало гусиной перо. Она разместилась рядом с почётными гостями, уселась ровно по середине стола и стала ждать, когда к ней выйдут молодожёны. Находясь справа от армейского друга, в первом ряду для зрителей, Василий хорошо видел, как Александр наклонился к девушке, взял её на руки и очень тихо пошёл к лестнице, ведущей на сцену. Первое, что бросилось ему в глаза, так это почти детская фигура будущей жены друга, одетой в красивое свадебное платье с фатой на голове и с букетом белых роз в руках. "Господи, - молнией мелькнула мысль в мозгу, - зачем ты, Санёк, это делаешь? Устроили бы церемонию дома. Уж руководителю партии организовали бы это дело... Значит, Жанна - сама захотела, пусть будет, как у всех новобрачных, а не как у неё, больной женщины. Значит, она - инвалид, не может передвигаться? Ах ты, Боже мой, Санёк..."
 
Александр, тем временем, спокойно поднялся с возлюбленной по ступенькам на сцену, женщина с чернильницей и гусиным пером в руках, похоже, не знала об инвалидности невесты, медленно встала из-за стола и с почти раскрытым ртом смотрела на приближающуюся к ней пару. Пауза на сцене затягивалась, и тогда решил церемонию открыть сам хозяин горисполкома. Начал с шутки:

- Старики подзабыли сей ритуал, уселись за стол, за который им надо было садиться со своими жёнами лет тридцать назад. А теперь, - обратился он к партийному руководителю, - встали, друг мой, и освободили место для молодых. Им ещё расписаться надо: и в прямом, и в переносном смысле этого слова... - Далее последовала уже подготовленная Валентином Ивановичем торжественная речь, но произносил он её без бумажки:

- Наша Жанна, которую я знаю со школы, была всегда необыкновенной девушкой: на коляске ездила на занятия, учёбу закончила с серебряной медалью (поскольку её не аттестовали по физкультуре и урокам труда), окончила пединститут, стала воспитателем школы-интерната... Это именно её любят все воспитанники, повторюсь, не боясь, все воспитанники интерната. Это она встретила учителя физкультуры Александра Глушко - молодого демобилизованного из армии солдата, который первое время приходил в школу в парадном мундире: гражданские костюм и другая одежда стали малы ему, так он возмужал на службе. Это по рекомендации школы-интерната мы утвердили Сашу зампредседателем спорткомитета. Вот такая необыкновенная супружеская пара образовывается на наших глазах... Давайте поприветствуем их, от всей души. - Городской голова первым начал аплодировать, буквально стуча в сильные, большущие ладони бывшего строителя или сварщика. - Анна Ванна, чё медлите? Растерялась? - Обратился он к работнице ЗАГСа. Та опомнилась, сказала приветственные слова, и всё пошло своим чередом: с поздравлениями для молодых, а их было шесть пар, с речами присутствующих родственников, с фужерами "Шампанского", которое несли на подносах девушки - официантки из буфета.

***

- Здравствуйте, молодой человек, - голос у отца Жанны был мягким, даже вкрадчивым. Он с нескрываемым любопытством рассматривал друга зятя, глаза серые, с синим отливом, почти смеялись. - Говорил мне про вас Саша. Как вы уголёк сторожили...

Они вчетвером, чуть в сторонке, стояли с фужерами "Шампанского" в руках, глаза Жанны всё ещё были мокрыми от слёз. "Красивая жена у Александра, - подумал Василий. - И любят они друг друга. Их глаза всё выдают..."

- А как Сашка в окопах ждал войну на Ближнем Востоке? Не рассказывал? - Почему-то даже со злостью в голосе спросил Василий.

- Такова объективная необходимость... - Лицо горкомовца не изменилось. - А вы ершистый... Такие вопросы, бывает, лучше себе задавать. Тогда не понадобится терзать других. А Саша в окопах, как вы выразились, в партию вступил. Попал на раннюю демобилизацию, что позволило ему поступить в пединститут...

- Извините, мы ещё не успели пообщаться с другом после "дембеля", я не в курсе перемен в его жизни. Вот прибыл на скоростях поздравить молодых с днём свадьбы и вручить им подарок на память... Жанна, берегите Саньку. Он удивительный был друг и хороший солдат, защитник Отечества. Говорю искренне, без шуток... Ну, а сейчас мне пора откланяться. Дежурство по "Юности" никто не отменял. Помчусь домой, придётся на попутках...

- Вы на радиостанцию "Юность" попали? - Спросил, оживившись, Михаил Семёнович. - Александр мне не говорил об этих изменениях...

- Нет. Так называется наша молодёжная газета, где я работаю...

- Если не ошибаюсь, вы - наш сосед. Возьмите мою машину, шофёр довезёт вас до автобазы, оттуда надёжнее попасть домой: в столицу едучи, все проезжают ваш город. Диспетчеру я позвоню... Спасибо, Василий, что сумели вырваться, поздравить молодожёнов. Приезжайте, не спеша, порыбачим на реке, отдохнёте вместе с ребятами. Пока ещё детей у них нет, ха-хе-хе-хеее... - Он отечески, с любовью, посмотрел на дочь. - А вы не собираетесь изменить запись в анкете? Вижу, по глазам, ещё не готовы. Ну что же, Василий, гуляй, пока гуляется, так вроде говорят в народе...

Портфель с электробритвой, одеколоном "Шипр", с чистой рубашкой и томиком стихов Есенина гость из недалёкого прошлого решил оставить в доме старого товарища. Значит, подумал он, мы ещё обязательно увидимся...