Дневник Анны Франк

Фрэнсис Гудрич (1890-1984) и Альберт Хакетт (1900-1995) начали работать вместе в 1927 году и поженились в 1931-м. Среди работ супругов – сценарии к таким классическим фильмам, как «Тонкий человек» (1934), «Замечательная жизнь» (1946) и «Отец невесты» (1950). Гудрич и Хакетт потратили два года на написание «Дневника Анны Франк», который получил множество наград, включая Пулитцеровскую премию.

ИСТОРИЯ
Анна Франк была маленькой еврейской девочкой, жившей в Амстердаме во время нацистской оккупации Нидерландов во время Второй мировой войны. Опасаясь за свою жизнь, семья Франков была вынуждена скрываться. Дневник, который Анна вела во время их пребывания в укрытии, — одно из самых известных и душераздирающих произведений литературы о Холокосте. «Дневник Анны» получил признание как благодаря своей исторической значимости, так и благодаря невероятному таланту юной писательницы и рассказчицы. По трагической случайности Анна умерла в концлагере за несколько недель до того, как его освободили британские солдаты. Пьеса, которую вы прочтёте, была основана на её жизни и дневнике.

Фрэнсис Гудрич, Альберт Хакетт

ДНЕВНИК АННЫ ФРАНК
драма в двух действиях

Действующие лица
Анна Франк
Отто Франк
Эдит Франк
Марго Франк
Питер Ван Даан
Госпожа Ван Даан
Господин Ван Даан
Мип Гис
Господин Кралер
Господин Дюссель

Действие первое

Сцена 1
Место действия не меняется на протяжении всей пьесы. Верхний этаж складского и офисного здания в Амстердаме в Голландии. Остроконечная крыша здания выделяется на фоне множества других крыш домов. Неподалеку находится колокольня церкви Вестерторен , карильон  которой отбивает время. Периодически снизу доносятся слабые звуки: голоса детей, играющих на улице, топот марширующих ног, гудок парохода с канала. Перед нами — три комнаты на верхнем этаже и небольшая мансарда наверху. Самая большая из комнат находится в центре, а две маленькие по две стороны от нее. Справа находится ванная комната, которая не видна. Узкая крутая лестница сзади ведёт наверх. Комнаты обставлены скудно: несколько стульев, детские кроватки, один-два стола. Окна закрашены или закрыты плотными шторами. В центральной комнате есть раковина, газовая плита для приготовления пищи и кухонный гарнитур. Комната слева едва ли больше чулана. В наклонённом потолке — стеклянная крыша. Прямо под этой комнатой находится небольшая крутая лестница, ступени которой ведут вниз к двери. Это единственный выход на улицу. Когда дверь открывается, мы видим, что с внешней стороны она закамуфлирована прикрепленным к ней книжным шкафом. При поднятии занавеса на сцене никого нет. Поздний вечер, ноябрь 1945 года. В комнатах пыльно, занавески потрёпанные. Стулья и столы перевернуты. Дверь у небольшой лестницы распахивается. Отто Франк поднимается по ступенькам. Это добродушный культурный европеец средних лет. В его речи сохранился немецкий акцент. Он останавливается, оглядывается по сторонам, прилагая неимоверные усилия, чтобы держать себя в руках. Он слаб и болен. Его одежда изношена. Через некоторое время он бросает рюкзак на диван и медленно проходит по комнате. Открывает дверь в одну из маленьких комнат, затем резко закрывает ее и отворачивается. Подходит к окну в задней части дома, смотрит на Вестерторен, карильон отбивает шесть часов, затем идет дальше. С улицы доносятся звуки шарманки и веселые детские голоса. На гвозде висит разноцветный шарф. Отто Франк берёт его и повязывает себе на шею. Когда возвращается за своим рюкзаком, его внимание привлекает что-то, лежащее на полу. Это женская белая перчатка. Он сжимает её в руке и внезапно теряет контроль и начинает плакать. На лестнице слышны шаги. Мип Гис поднимается, разыскивая господина Франка. Мип — голландка лет двадцати двух в пальто и шляпе. Она беременна, относится к господину Франку по-доброму и с состраданием.
Мип. Вы в порядке, господин Франк?
Отто Франк (взяв себя в руки). Да, Мип, да.
Мип. Все из офисов ушли домой... Шесть часов. Вам не стоит здесь оставаться, господин Франк. Какой смысл так себя мучить?
Отто Франк. Я пришёл попрощаться... Уезжаю, Мип.
Мип. Что вы имеете в виду? Куда уезжаете?
Отто Франк. Пока не знаю, ещё не решил.
Мип. Вам нельзя уезжать! Здесь ваш дом! Амстердам — ваш дом. Здесь — бизнес... Вы нужны... Теперь, когда война закончилась, есть вещи, которые...
Отто Франк. Я не могу оставаться в Амстердаме, Мип. У меня слишком много воспоминаний: дом, где мы жили... школа... уличная шарманка... Я уже не тот человек, которого вы знали раньше, Мип. Я — озлобленный старик... (Прервавшись.) Простите меня. Я не должен говорить с вами в таком тоне... после всего, что вы для нас сделали... после всех мучений...
Мип. Нет-нет, это были не мучения. Не говорите так. (Произнося это, ставит на место перевёрнутый стул.)
Отто Франк. Я знаю через что вы прошли, вы и господин Кралер. Я буду помнить об этом всегда. (Оглядывается.) Пойдёмте, Мип. (Направляется к лестнице, потом вспоминает о своём рюкзаке и возвращается за ним.)
Мип (быстро подходя к шкафу). Господин Франк, вы забыли. Здесь — ваши бумаги. (Подает ему пачку.) Мы нашли их в куче мусора на полу после... после того, как вы ушли.
Отто Франк. Сожгите их.  (Открывает рюкзак, чтобы положить в него перчатку.)
Мип. Но там письма, записи...
Отто Франк. Сожгите их. Всё сожгите.
Мип. Сжечь? (Протягивает ему тетрадь в бумажном переплете.)
Отто Франк (тихо). Дневник Анны. (Открывает дневник и начинает читать.) «Понедельник, шестое июля тысяча девятьсот сорок второго года». (Мип.) Тысяча девятьсот сорок второй... Возможно ли это, Мип?.. Три года назад. (Продолжая читать, садится на диван.) «Дорогой дневник, поскольку мы с тобой собираемся стать большими друзьями, я начну с того, что расскажу о себе. Меня зовут Анна Франк. Мне тринадцать лет. Я родилась в Германии двенадцатого июня тысяча девятьсот двадцать девятого года. Моя семья еврейская и нам пришлось эмигрировать в Голландию, когда Гитлер пришёл к власти».
По мере того, как Отто Франк продолжает читать, к нему присоединяется ещё один голос, доносящийся словно из воздуха. Это голос Анны.
Отто Франк и Анна. «Мой папа открыл бизнес по импорту специй и пряных трав. До сорокового года у нас всё шло хорошо. Потом началась война и капитуляция Голландии, за которой последовало вторжение немцев. Тогда евреям стало очень тяжело».
Он замолкает, голос Анны продолжает звучать один. Свет постепенно гаснет. Занавес опускается.
Голос Анны. Мы не могли ничего сделать. Они вынудили папу оставить бизнес. Нам пришлось носить на одежде жёлтые звезды. Я подарила свой велосипед. Больше не могла ходить в голландскую школу, пойти в кино, покататься на автомобиле или даже в трамвае, и ещё делать миллион других вещей. Но мы, дети, как-то всё равно умудрялись веселиться. Вчера папа сказал мне, что мы должны спрятаться. Куда, не сказал. Сегодня в пять часов утра мама разбудила меня и велела поскорее одеваться. Я должна была надеть на себя как можно больше вещей. Если бы мы несли в руках чемоданы, это выглядело бы подозрительно. Только когда мы вышли, я узнала, куда мы направляемся. Наше убежище находилось на чердаке здания, где у папы был свой бизнес. К нам присоединились ещё три человека... Ван Дааны и их сын Питер... Отец знал эту семью, но мы с ними никогда раньше не встречались...
Во время последних строк на сцене поднимается занавес. Свет приглушается. Голос Анны затихает.

Сцена 2
Раннее утро, июль 1942 года. В комнатах, как и раньше, пусто, но теперь в них царит чистота и порядок. Господин Ван Даан, высокий, дородный мужчина лет под сорок, находится в главной комнате, расхаживает взад-вперед и нервно курит сигарету. Его одежда и пальто дорогого покроя. Госпожа Ван Даан сидит на диване, сжимая в руках свои вещи: шляпную коробку, сумки и прочие вещи. Это симпатичная женщина лет сорока. Поверх другой одежды на ней надета шуба. Питер Ван Даан стоит у окна комнаты справа и смотрит на улицу вниз. Это застенчивый, неуклюжий мальчик шестнадцати лет.
На нем кепка, плащ и шорты. У его ног стоит черная переноска для его кота.
Жёлтая звезда Давида вышита на всей их одежде.
Госпожа Ван Даан (встаёт, нервно, взволнованно) С ними что-то случилось! Я чувствую!
Господин Ван Даан. Подожди, Петронелла!
Госпожа Ван Даан. Господин Франк сказал, что они будут здесь в семь часов. Он говорил...
Господин Ван Даан. Им необходимо пройти всего две мили. Надо подождать...
Госпожа Ван Даан. Их забрали. Вот что случилось. Арестовали.
Господин Ван Даан делает знак, что слышит, как кто-то приближается.
Господин Ван Даан. Слышишь?
Питер берёт свою переноску, школьный ранец и идёт в центральную комнату, в то время как Отто Франк поднимается по лестнице снизу. Он теперь выглядит намного моложе. Его движения стали быстрыми, а манеры уверенными. На нём пальто, в руках шляпа и небольшая картонная коробка. Он подходит к Ван Даанам и пожимает руку каждому из них.
Отто Франк. Госпожа Ван Даан, господин Ван Даан, Питер. (Объясняя свое опоздание.) На улицах было слишком много зелёных полицейских . Нам пришлось идти длинным обходным путем.
По ступенькам поднимаются Марго Франк, Эдит Франк, Мип (сейчас она не в положении) и господин Кралер. Все они несут сумки, свертки. Звезда Давида вышита на одежде всех Франков. Марго восемнадцать, она красива, тиха, застенчива. Госпожа Франк — мать, воспитанная, сдержанная.
У нее, как и у Отто Франка, легкий немецкий акцент. Господин Кралер — голландец, надёжный, добрый. Когда Кралер и Мип уходят за кулисы, чтобы положить вещи,
Эдит Франк оборачивается и зовёт Анну.
Эдит Франк. Анна?
Анна вбегает по лестнице. Ей тринадцать, она подвижна, интересуется всем, эмоциональна. На ней — плащ, длинные шерстяные носки, в руках школьный портфель.
Отто Франк. Моя жена — Эдит. Господин и госпожа Ван Даан (Эдит Франк направляется к ним, пожимает руки), ...их сын Питер... мои дочери Марго и Анна.
Анна делает вежливый реверанс и пожимает руку господину Ван Даану. Затем она сразу же отправляется на экскурсию по своему новому жилищу, поднимаясь в мансарду. Мип и Кралер раскладывают по полкам различные вещи, которые они принесли с собой.
Кралер. Мне жаль, что здесь не прибрано.
Отто Франк. Пожалуйста, не думайте об этом. В конце концов, у нас будет достаточно времени, чтобы самим всё организовать.
Мип (обращаясь к Эдит Франк). Мы положили сюда продукты, которые вы просили. Лекарства здесь, мыло и постельное бельё тут.
Эдит Франк. Спасибо, Мип.
Мип. Я приготовила постели... так, как попросил господин Франк и господин Кралер. Простите меня, нужно спешить. Необходимо съездить на другой конец города за продовольственными карточками для вас.
Госпожа Ван Даан. Продовольственные карточки? Если они увидят наши фамилии на них, то узнают, что мы здесь.
Кралер. Там ничего не будет указано...
Мип. Не волнуйтесь, ваших имён на них не будет. (Поспешно уходит.) Я приду позже.
Отто Франк. Спасибо, Мип.
Эдит Франк (Кралеру). Значит, продовольственные карточки поддельные? Но мы никогда не совершали ничего противоправного.
Отто Франк. Мы будем жить здесь не совсем по правилам.
Кралер, успокаивая госпожу Франк, достает из карманов различные мелочи, такие как спички, мыло и другие мелочи, протягивает их ей.
Кралер. Это — не «чёрный рынок», госпожа Франк. Это то, что мы называем «белым рынком»... Мы помогаем сотням людей, которые скрываются в Амстердаме.
За четверть часа до восьми раздается звук карильона. Кралер смотрит на часы.
Спускаясь по лестнице, Анна останавливается у окна.
Анна. Это — Вестерторен!
Кралер. Мне нужно уходить. Надо спуститься в офис до прихода рабочих. (Направляется к лестнице, ведущей вниз.) Мип или я, или мы вместе, будем приходить каждый день, чтобы принести вам еду, рассказать новости и узнать о ваших нуждах. Завтра я достану прочный засов для двери, который вы сможете закрывать изнутри сами и отпирать дверь только по условному сигналу. (Господину Франку.) Вы предупредите их о шуме?
Отто Франк. Скажу.
Кралер. Тогда до свидания. Я ещё загляну, когда рабочие уйдут.
Отто Франк. До свидания, господин Кралер.
Эдит Франк (пожимая руку Кралеру). Как мы можем вас отблагодарить?
Все вполголоса прощаются.
Кралер. Никогда не предполагал, что настанет день, когда такому человеку, как господин Франк, придётся скрываться. Только подумать...
Он прерывается и выходит. Отто Франк спускается за ним по ступенькам, закрывает дверь.
В промежутке до его возвращения Питер подходит к Марго и пожимает ей руку. Когда господин Франк поднимается по ступенькам, Эдит Франк с тревогой в голосе спрашивает.
Эдит Франк. Что он имел в виду, говоря о шуме?
Отто Франк. Сначала давайте снимем лишнюю одежду.
Все начинают снимать с себя лишние вещи. На каждом из них пальто, много свитеров, блузок, платьев — везде вышита жёлтая Звезда Давида. Господин и госпожа Франк одеты очень бедно, на них только одна одежда. На остальных же — кофты, рубашки и прочее.
Господин Ван Даан. Удивительно, как нас не арестовали, когда мы шли по улице... Петронелла в меховой шубе в июле... и кот Питера всю дорогу орал.
Анна (снимая трусики). Кошка?
Эдит Франк (в шоке). Анна, пожалуйста...
Анна. Не переживай, мама. Я надела три штуки.
Анна снимает двое трусов. Наконец, когда все освободились от лишней одежды, смотрят на господина Франка, ожидая, что он начнёт говорить.
Отто Франк. Теперь насчёт шума. Пока служащие находятся под нами, у нас должна быть полная тишина. Там слышен каждый звук сверху и не только в офисах, но и во всех рабочих помещениях. Работники приходят примерно в половине девятого и уходят в половине шестого. Поэтому, на всякий случай, с восьми утра до шести вечера мы должны передвигаться только в случае острой необходимости, и то босиком. Мы можем говорить только шепотом. Нельзя включать воду, пользоваться раковиной и даже, простите, туалетом. Трубы проходят через рабочие помещения. Это будет слышно. Никакого мусора...
Господин Франк резко останавливается, услышав звук марширующих ног на улице внизу. Все застывают на месте, как парализованные. Отто Франк тихо проходит в комнату справа и выглядывает из окна. Анна идёт за ним и смотрит в окно. Топот удаляется. Напряжение спадает. Господин Франк, за которым пошла Анна, возвращается в центральную комнату и продолжает.
...Ни в коем случае нельзя выбрасывать мусор, который мог бы выдать, что здесь кто-то живет... Даже картофельные очистки. Ночью мы будем сжигать всё в печке. Так необходимо действовать, пока всё не закончится, если хотим выжить.
На секунду воцаряется тишина.
Эдит Франк. Пока всё не закончится.
Отто Франк (спокойно). После шести мы можем передвигаться... можем разговаривать и смеяться, ужинать, читать и играть в игры... совсем как дома. (Смотрит на часы.) А теперь, я думаю, было бы разумно, если бы мы все разошлись по своим комнатам и отдохнули до восьми часов. Госпожа Ван Даан, вы и ваш муж будете наверху. К сожалению, там не нашлось места для Питера. Он будет здесь, рядом с нами. Эта комната станет нашей гостиной, где мы можем собираться, чтобы поговорить, поесть и почитать.
Господин Ван Даан. А где вы с госпожой Франк будете спать?
Отто Франк. Здесь же будет и наша спальня.
Госпожа Ван Даан. Но это неправильно. Мы можем спать в этой комнате, а вы наверху.
Господин Ван Даан. Вы нашли это убежище.
Отто Франк. Пожалуйста. Я обдумывал всё несколько недель. Это — лучший вариант. Единственный верный вариант.
Госпожа Ван Даан (Отто Франку). Мы никогда, никогда не сможем отблагодарить вас. (Эдит Франк.) Я не знаю, что бы с нами было, если бы не господин Франк.
Отто Франк. Вы не представляете, как ваш муж помог мне, когда я приехал в эту страну... никого не зная... даже языка. Это я никогда не смогу отплатить вам. (Господину Ван Даану.) Помочь вам с вещами?
Господин Ван Даан. Нет-нет. (Госпоже Ван Даан.) Пойдем, любимая.
Госпожа Ван Даан. С тобой всё будет в порядке, Питер. Ты не боишься?
Питер (смущенно). Прошу тебя, мам.
Ван Дааны начинают подниматься по лестнице в мансарду. Отто Франк поворачивается к Эдит.
Отто Франк. Тебе тоже нужно отдохнуть, Эдит. Ты не сомкнула глаз прошлой ночью. И ты тоже, Марго.
Анна. А я спала, папа. Разве это не забавно? Я знала, что это была последняя ночь в моей собственной постели, и всё же уснула.
Отто Франк. Я рад, Анна. Тогда ты сможешь помочь мне привести здесь всё в порядок. (Эдит Франк и Марго.) Пойдёмте со мной... Вы с Марго пока отдохнете в этой комнате.
Он берёт их одежду и направляется в комнату справа.
Эдит Франк. Ты уверен..? Я могла бы помочь... И Анна ещё не пила молоко...
Отто Франк. Я напою её. (К Анне и Питеру.) Анна, Питер... вам лучше снять обувь сейчас, пока вы не забыли.
Отто направляется в комнату, за ним Марго.
Эдит Франк. Ты уверена, что не устала, Анна?
Анна. Я чувствую себя прекрасно. И помогу папе.
Эдит Франк. Питер, я рада, что ты с нами.
Питер. Да, госпожа Франк.
Эдит Франк идёт к Отто Франку и Марго. В следующей сцене господин Франк помогает Марго и Эдит Франк развесить одежду. Затем он уговаривает их обеих лечь и отдохнуть. Ван Дааны устраиваются в своей комнате наверху. В центральной комнате Анна и Питер снимают обувь. Питер достает своего кота из переноски.
Анна. Как зовут твою кошку?
Питер. Муши.
Анна. Муши! Муши! Муши! (Берет на руки, обращаясь к Питеру.) Я люблю кошек. У меня была... милая маленькая кошечка. Но меня заставили оставить её дома. Я положила немного еды и записку соседям, чтобы они позаботились о ней... Я буду ужасно по ней скучать. А это он или она?
Питер. Это — кот. И он не любит незнакомцев. (Забирает у неё кота и кладёт его обратно в переноску.)
Анна (невозмутимо). Тогда мне придется перестать быть незнакомкой... А он кастрирован?
Питер (удивленно). Что?
Анна. Вы его кастрировали?
Питер. Нет.
Анна. Вам нужно было это сделать, чтобы он не царапался. А в какую школу ты ходишь?
Питер. В еврейскую.
Анна. И мы с Марго! Но я никогда тебя там не видела.
Питер. А я тебя видел... иногда...
Анна. Серьезно?
Питер. В школьном дворе. Ты всегда была в центре внимания. (Достает из кармана перочинный нож.)
Анна. Почему ты ни разу не подошёл ко мне?
Питер. Я вроде волка-одиночки. (Начинает срезать звезду Давида.)
Анна. Что ты делаешь?
Питер. Срезаю её.
Анна. Но этого нельзя делать. Тебя арестуют, если ты выйдешь на улицу без звезды.
(Бросает нож на стол.)
Питер. Я и не собираюсь выходить.
Анна. Точно! Ты прав! Конечно, они нам больше не нужны. (Берёт его нож и начинает срезать свою звезду.) Интересно, что подумают наши друзья, если мы сегодня не придём?
Питер. У меня ни с кем не было назначено встреч.
Анна. А у меня была. Встреча с Джопи, мы собирались поиграть в теннис у неё дома. Ты знаешь Джопи де Ваал?
Питер. Нет.
Анна. Джопи — моя лучшая подруга. Интересно, что она подумает, когда позвонит по телефону и никто не ответит? Наверное, она прибежит к нам домой... Интересно, что она подумает... мы оставили всё так, как будто нас внезапно вызвали... посуда после завтрака в раковине... постели не заправлены... (Когда она срезала свою звезду, на ткани под ней осталось невыгоревшее её очертание.) Смотри! Она не исчезла!
Питер подходит к газовой плите со своей звездой.
Что ты собираешься с ней сделать?
Питер. Сожгу.
Анна (подносит свою к огню, отдёргивает руку). Странно, а я не могу её сжечь, не знаю почему.
Питер. Ты не можешь расстаться с тем, чем они тебя заклеймили... То, что они заставили носить, чтобы плевать в тебя?
Анна. Я понимаю. Но это же — Звезда Давида...
В спальне справа Марго и Эдит Франк лежат. Отто Франк тихо выходит.
Питер. Может быть, для девчонок все иначе.
Господин Франк входит в центральную комнату.
Отто Франк. Прости меня, Питер. Я сейчас. Нужно найти кроватку для кота. (Подходит к шкафу.) Я рад, что вы взяли его с собой. Анна так переживала из-за своей кошки. (Берет маленький тазик для мытья посуды.) Вот, нашёл. Ему будет в нём удобно?
Питер (собирая свои вещи). Спасибо.
Отто Франк (открывая дверь в комнату слева.) А вот и твоя комната. Но я предупреждаю, Питер, тебе больше нельзя расти, ни на дюйм. Иначе придётся спать, высунув ноги из окна на улицу. Ты хочешь есть?
Питер. Нет.
Отто Франк. Хлеб с маслом.
Питер. Нет, спасибо.
Отто Франк. Тогда съедим бутерброды на обед. А сегодня у нас будет настоящий ужин... наш первый ужин вместе.
Питер. Спасибо. Спасибо большое.
Питер уходит в свою комнату, раскладывает вещи в своей новой комнате.
Отто Франк. Какой хороший парень — Питер.
Анна. Он очень замкнутый.
Отто Франк. Тебе он понравится, я знаю.
Анна. Очень на это надеюсь, поскольку он единственный мальчик, которого я буду видеть в ближайшие месяцы.
Отто Франк садится, разувается.
Отто Франк. Аннеке, там коробка. Ты не откроешь её?
Он указывает на коробку на диване. Анна ставит её на стол в центре комнаты. С улицы доносятся звуки игры детей.
Анна (открывая коробку). Знаешь, как я буду относиться к этому месту? Буду представлять, что это — пансионат. Очень необычный летний дом отдыха, похожий на тот, в который мы... (Замолкает, доставая несколько фотографий.) Папа! Мои кинозвезды! Мне было интересно, куда они пропали! Я искала их всё утро... королева Вильгельмина! Как здорово!
Отто Франк. Это ещё не все. Продолжай, смотри дальше. (Подходит к раковине, наливает в стакан молока из бутылки.)
Анна (достает книгу в картонном переплете). Дневник! (Обнимает отца.) У меня никогда не было дневника. И я всегда мечтала о нём. (Осматривает комнату.) Карандаш, карандаш, карандаш, карандаш. (Начинает спускаться по лестнице.) Схожу в кабинет за карандашом.
Отто Франк. Анна! Нет! (Идёт за ней, хватает её за руку и тянет назад.)
Анна (испуганно). Но сейчас в здании никого нет.
Отто Франк. Это не имеет значения. Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь выходила за эту дверь.
Анна. Никогда? Даже ночью, когда все расходятся? А по воскресеньям могу я спускаться, чтобы послушать радио?
Отто Франк. Никогда. Мне жаль, Аннеке. Это небезопасно. Нет, ты никогда не должна выходить за эту дверь.
Впервые Анна понимает, что значит «скрываться».
Анна. Я понимаю.
Отто Франк. Будет трудно, я знаю, нелегко. Но всегда помни об этом, Аннеке. Нет никаких стен, никаких засовов, замков, которые невозможно взломать. Мип принесёт нам книги. Мы будем читать: история, поэзия, мифология. (Протягивает ей стакан молока.) Выпей молока. (Обнимает ее за плечи, они подходят к дивану и садятся рядом.) На самом деле, между нами говоря, Анна, пребывание здесь дает тебе определенные преимущества. Например, помнишь, как на днях ты поссорилась со своей мамой из-за галош? Ты сказала, что скорее умрешь, чем наденешь галоши? Но, в конце концов, тебе пришлось их надеть? Теперь ты видишь, что, пока мы здесь, тебе никогда не придется надевать галоши! Разве это не здорово? И пальто, которое ты унаследовала от Марго, тебе больше не нужно его носить. А пианино! Тебе не придется бить по клавишам. Уверен, у тебя будет прекрасная жизнь!
Паника у Анны проходит. В дверях своей комнаты появляется Питер с блюдцем в руке, держа кота.
Питер. Я... я... я подумал, что мне лучше дать воды для Муши, прежде чем...
Отто Франк.  Конечно.
Когда Отто направляется к раковине, карильон начинает отбивать восемь часов. Он на цыпочках подходит к окну к задней части дома и смотрит на улицу внизу. Он поворачивается к Питеру, показывая жестами, что уже слишком поздно. Питер направляется обратно в свою комнату и наступает на скрипучую доску. Все трое на минуту застывают в страхе. Когда Питер снова собирается уходить, Анна на цыпочках подходит к нему и наливает немного молока из своего стакана в блюдце для кота. Питер садится на корточки на полу и ставит молоко перед котом. Отто Франк отдает Анне свою авторучку, а затем уходит в комнату справа. Секунду Анна наблюдает за котом, затем подходит к столу и открывает свой дневник.
В комнате справа Эдит Франк быстро садится при звуке карильона. Господин Франк входит и садится рядом с ней на диван, успокаивающе обнимая ее одной рукой.
Наверху, в мансарде, Ван Дааны повесили одежду в шкаф и сидят на железной кровати. Госпожа Ван Даан обессилено откинулась на спинку. Господин Ван Даан обмахивает её газетой.
Анна начинает писать в своём дневнике. Свет гаснет, занавес опускается. В темноте до нас снова доносится голос Анны, сначала слабый, а затем усиливающийся.
Голос Анны. Наверное, я должна описать, каково это — скрываться. Но на самом деле я и сама еще не знаю. Понимаю только, что это забавно — никогда не выходить на улицу... никогда не дышать свежим воздухом... никогда не бегать, не кричать и не прыгать. Больше всего меня пугает тишина по ночам. Каждый раз, когда я слышу скрип в доме или шаги на улице, я уверена, что они идут за нами. Дни не так уж плохи. По крайней мере, мы знаем, что Мип и господин Кралер внизу под нами, в офисе. Наши защитники, так мы их называем. Я спросила папу, что с ними будет, если нацисты узнают, что они нас прячут. Он сказал, что их постигнет та же участь, что и нас... Представь себе! Они знают об этом, и все равно, когда поднимаются сюда, всегда веселы и радостны, как будто в мире нет ничего, что могло бы их тревожить... Пятница, двадцать первое августа, тысяча девятьсот сорок второго года. Сегодня я расскажу тебе новости. Мама невыносима. Она обращается со мной как с маленьким ребенком, а я этого терпеть не могу. В остальном дела идут лучше. Погода...
Когда голос Анны затихает, на сцене поднимается занавес.

Сцена 3
Два месяца спустя. Немногим более шести часов вечера. Марго занимается в спальне справа. Господин Ван Даан лежит в мансарде наверху. Остальные члены «семьи» находятся в главной комнате. Анна и Питер сидят друг напротив друга за столом в центре, где они делали уроки. Эдит Франк расположилась на диване. Госпожа Ван Даан сидит, держа на коленях свою меховую шубу, которую она зашивала. Ни на одном из них нет обуви. Они смотрят на Отто Франка, ожидая, что он подаст им знак, который освободит их от дневного затишья. Отто Франк, держа ботинки в руке, стоит и смотрит вниз, в окно на задний двор,
чтобы убедиться, что все рабочие ушли.
После нескольких секунд молчания Отто Франк отворачивается от окна.
Отто Франк (тихо). Теперь все в безопасности. Последний рабочий ушёл.
Все облегчённо вздыхают.
Анна (не сдерживая себя). Ух ты!
Отто Франк. Анна!
Госпожа Ван Даан. Я первая в туалет!
Она бежит в ванную. Эдит Франк надевает обувь и идёт к раковине, чтобы приготовить ужин. Анна достает из-под стола ботинки Питера и прячет их за спиной. Отто Франк заходит в комнату к Марго.
Отто Франк (Марго). Шесть часов. Уроки закончились.
Марго встает, потягивается. Отто Франк садится, чтобы надеть ботинки. В центральной комнате Питер пытается найти свою обувь.
Питер (Анне). Ты не видела мои ботинки?
Анна (невинно). Ботинки?
Питер. Ты спрятала их, не так ли?
Анна. Не понимаю, о чем ты говоришь.
Питер. Ты ещё об этом пожалеешь!
Анна. Я?
Питер бежит за ней. Анна, держа в руке его обувь, убегает, прячась за спину матери.
Эдит Франк. Анна, дорогая!
Питер. Погоди, я тебя поймаю!
Анна. Давай!
Питер бросается на неё. Они оба падают на пол. Питер прижимает ее к полу и борется с ней,
чтобы отобрать ботинки.
Не надо! Не надо! Питер, прекрати. Ой!
Эдит Франк. Анна! Питер!
Внезапно Питер смущается. Он хватает свои ботинки и направляется в свою комнату.
Анна (следуя за ним.) Питер, куда ты? Потанцуй со мной.
Питер. Я не умею.
Анна. А я научу тебя.
Питер. Мне надо накормить Муши.
Анна. Можно я посмотрю?
Питер. Ему не нравится, когда кто-то рядом, когда он ест.
Анна. Питер, пожалуйста.
Питер. Нет!
Он заходит в свою комнату. Анна захлопывает за ним дверь.
Эдит Франк. Анна, дорогая, я думаю, тебе не следует так заигрывать с Питером. Это недостойно.
Анна. Какая разница, достойно ли это? Я не хочу быть достойной.
Отто Франк и Марго выходят из комнаты справа. Марго идет помочь своей матери.
Отто Франк направляется к столу в центре, чтобы проверить уроки Марго.
Эдит Франк (Анне). Ты жалуешься, что я не отношусь к тебе как к взрослой. Но когда я так поступаю, ты возмущаешься.
Анна. Я просто хочу повеселиться... с кем-нибудь посмеяться и пошутить... После того, как ты целый день просидел неподвижно и почти не двигался, нужно повеселиться. Я не понимаю, что с этим парнем.
Отто Франк. Он не привык к общению с девушками. Ему нужно время.
Анна. Время? Прошло уже два месяца? Я готова расплакаться. (Хватает Марго за руку.) Давай, Марго... Потанцуй со мной. Ну, пожалуйста.
Марго. Я должна помочь с ужином.
Анна. Ты понимаешь, что мы скоро забудем, как танцевать... Когда выйдем отсюда, мы ничего не вспомним.
Она начинает петь и танцевать сама. Отто Франк обнимает её и кружится с ней в вальсе.
Госпожа Ван Даан выходит из ванной.
Госпожа Ван Даан. Кто следующий? (Оглядываясь по сторонам, начиная обуваться.) А где Питер?
Анна (во время танца). А где же ему быть ещё?
Госпожа Ван Даан. Он ведь ещё не сделал свои уроки, не так ли? Отец прибьёт его, если застанет там с этим котом, а задания не будут выполнены.
Отто Франк и Анна заканчивают танец. Они кланяются друг другу с экстравагантной церемонностью.
Анна, выведи его оттуда, пожалуйста?
Анна (у двери Питера). Питер? Питер?
Питер (приоткрывает дверь). В чём дело?
Анна. Твоя мама хочет, чтобы ты вышел.
Питер. Я кормлю Муши ужином.
Госпожа Ван Даан. Ты знаешь, что говорит твой отец. (Садится на диван и зашивает подкладку своей шубки.)
Питер. Ради всего святого, я ведь не видел его с обеда.
Госпожа Ван Даан. Я просто констатирую факт, вот и все.
Анна. Давай, я покормлю его.
Питер. Я не хочу, чтобы ты заходила.
Госпожа Ван Даан. Питер!
Питер (Анне). Хорошо, покорми его и сразу уходи, поняла?
Он возвращается к столу. Анна закрывает за собой дверь комнаты Питера и скрывается за занавеской, прикрывающей его шкаф.
Госпожа Ван Даан (Питеру). Разве так можно разговаривать со своей подругой?
Питер. Мама... прошу... перестань, пожалуйста.
Госпожа Ван Даан. Посмотрите, как он покраснел! Посмотрите на него!
Питер. Пожалуйста! Я не... в любом случае... Оставьте меня в покое!
Госпожа Ван Даан. Он ведет себя так, будто этого нужно стыдиться. В этом нет ничего плохого — дружить с девочкой.
Питер. Ты с ума сошла. Ей всего-то тринадцать.
Госпожа Ван Даан. Ну и что? А тебе шестнадцать. Просто замечательно. Твой отец на десять лет старше меня. (Отто Франку.) Я предупреждаю вас, господин Франк, если эта война продлится долго, мы станем родственниками, и тогда...
Отто Франк. Спасибо!
Эдит Франк (меняя тему). Интересно, где Мип? Обычно она приходит вовремя.
Внезапно все замирают, когда слышат звук автомобиля, затормозившего на улице внизу. Они в напряжении, никто не двигается. Машина уезжает. Их захлестывает волна облегчения. Они снова берутся за свои занятия. Анна распахивает дверь из комнаты Питера, эффектно появляясь. Она одета в одежду младшего Ван Даана. Питер смотрит на неё с яростью. Остальных это забавляет.
Анна. Всем добрый вечер. Простите, если я не смогу здесь остаться. (Запрыгивает на стул.) Меня там ждет друг — Том, кот Том. Некоторые говорят, что мы очень похожи. Но у Тома самые красивые и большие усы, а у меня небольшой пушок под носом. Но я надеюсь... со временем...
Питер. Прекрасно! Кря-кря-кря!!!
Анна (спрыгивает со стула). Питер!
Питер. Я слышал об этом... Ты так много болтала на уроках, что получила прозвище Утка. Знаю, как учитель Смиттер заставил тебя писать сочинение: «Кря-кря-кря», — прокрякала Утка...
Анна. Что ж, продолжай. Расскажи им остальное. Как было здорово, что он прочёл это вслух всему классу, а потом и другим ученикам!
Питер. Кря! Кря! Кря... Кря... Кря...
Анна снимает пальто и штаны Питера.
Анна. Ты самый ужасный мальчишка, которого я когда-либо встречала!
Она швыряет его одежду на лестницу. Питер спускается вниз за ней.
Питер. Кря, кря, кря!
Госпожа Ван Даан (Анне). Правильно, Аннеке! Верни это ему!
Анна. Сколько нормальных парней на свете... Почему я должна сидеть взаперти с таким, как ты!
Питер. Кря-кря-кря, и больше не заходи в мою комнату!
Когда Питер проходит мимо нее, Анна делает ему подножку. Он поднимается и идет в свою комнату.
Эдит Франк (спокойно). Анна, дорогая... поправлю твои волосы. (Дотрагиваясь до лба Анны.) Ты горишь. Хорошо себя чувствуешь?
Анна. Пожалуйста, мама.
Она подходит к столу в центре комнаты, надевает туфли.
Эдит Франк. У тебя нет температуры?
Анна (отстраняясь). Нет.
Эдит Франк. Ты понимаешь, что мы не можем вызвать врача. Остается только одно — быть внимательными и аккуратными. Нужно предотвратить болезнь до того, как она начнется развиваться. Покажи язык.
Анна. Мама, это полный абсурд.
Эдит Франк. Анна, дорогая, не веди себя как маленький ребёнок. Дай мне посмотреть на твой язык.
Поскольку Анна отказывается, она обращается к Отту Франку.
Отто?
Отто Франк. Вы слышите, что говорит ваша мама, Анна.
Анна на секунду показывает язык, затем отворачивается.
Эдит Франк. Ну же, открой!
Анна широко раскрывает рот.
Кажется, всё в порядке... Но, может быть, аспирин...
Госпожа Ван Даан. Ради бога, не давайте ребенку никаких таблеток. Сегодня утром я пятнадцать минут ждала, пока она выйдет из ванной.
Анна. Я мыла голову!
Отто Франк. Я думаю, что с нашей Анной всё в порядке, и нет ничего такого, что не вылечила бы прогулка на велосипеде встреча с её подругой Джопи де Ваал. Не так ли, Анна?
Господин Ван Даан спускается в комнату. Снаружи доносятся слабые звуки пролетающих бомбардировщиков и взрывы.
Господин Ван Даан. Мип ещё не пришла?
Госпожа Ван Даан. Рабочие ушли недавно.
Господин Ван Даан. А что сегодня на ужин?
Госпожа Ван Даан. Фасоль.
Господин Ван Даан. Только не это!
Госпожа Ван Даан. Бедный Путти! Я знаю. Но что мы можем сделать? Это все, что принесла нам Мип.
Господин Ван Даан начинает расхаживать по комнате, заложив руки за спину. Анна следует за ним, подражая ему.
Анна. Сейчас мы находимся в так называемом «бобовом цикле». Фасоль отварная,  запеканка из фасоли, фасоль тушеная, суп из фасоли...
Питер выходит из своей комнаты. Он садится на свое место за столом и сразу начитает делать уроки.
Господин Ван Даан (Питеру). Я видел тебя... играющим со своим котом.
Госпожа Ван Даан. Он зашел всего на секунду, чтобы повесить пальто. Он все время был здесь, делал уроки.
Отто Франк (поднимая глаза от тетради). Анна, ты получаешь сегодня «пятёрку» за работу по истории... и очень хорошо справилась с латынью.
Анна. Как насчет алгебры?
Отто Франк. Я должен кое в чем признаться. До сих пор мне удавалось опережать вас по алгебре. Сегодня вы меня догнали. Предоставим Марго исправить это.
Анна. Разве алгебра не отвратительна, пап?
Отто Франк. Ужасна!
Марго (отцу). Как я справилась?
Анна. Отлично, отлично, отлично.
Отто Франк (Марго). Тебе следовало бы вот здесь использовать сослагательное наклонение.
Марго. Точно?.. Я подумала... Посмотри сюда... Я не использовала этого.
Оба погружаются в тетради.
Анна. Госпожа Ван Даан, можно мне примерить вашу шубку?
Эдит Франк. Нет, Анна.
Госпожа Ван Даан (протягивая). Все в порядке... Но будь с ней аккуратна.
Анна надевает ее и важно прохаживается.
Мой отец подарил мне её за год до своей смерти. Он всегда покупал только самое лучшее, что можно было купить за деньги.
Анна. Госпожа Ван Даан, у вас было много парней до того, как вы поженились?
Эдит Франк. Анна, это интимный вопрос. Невежливо об этом спрашивать.
Госпожа Ван Даан. О, я не возражаю. (Анне.) Наш дом всегда был полон мальчишек. Когда я была девочкой, у нас был...
Господин Ван Даан. О, боже. Только не это!
Госпожа Ван Даан (добродушно). Помолчи!
Без паузы, обращаясь к Анне, господин Ван Даан передразнивает жену, артикулируя губами первые несколько слов в унисон с ней.
Как-то летом мы жили в большом доме в Хилверсюме. Мальчишки вились вокруг нас, как пчёлы вокруг банки с вареньем. Мне исполнилось шестнадцать. В то время мы носили очень коротенькие юбочки, у меня были красивые ноги. (Приподнимает юбку, направляясь к Отто Франку.) Они до сих пор такие же. Может, сейчас я и не так красива, как была в юности, но у меня все ещё есть ноги. Как вам, господин Франк?
Господин Ван Даан. Прекрасные. Отличные ноги.
Госпожа Ван Даан. Я спрашиваю не тебя, а господина Франка.
Питер. Мама, пожалуйста...
Госпожа Ван Даан. О, я ставлю тебя в неловкое положение, да? Что ж, я просто надеюсь, что девушка, на которой ты женишься, будет такой же хорошенькой. (Анне.) Мой отец беспокоился, когда вокруг меня крутилось множество парней. Он сказал мне, что если кто-нибудь из них начнет приставать, скажи ему: «Запомните, господин Такой-то, запомните, что я — леди».
Анна. «Запомните, господин Такой-то, запомните, что я — леди».
Она отдаёт госпоже Ван Даан пальто.
Господин Ван Даан. Что ты такое говоришь в её присутствии! Разве не знаешь, что она всё записывает в свой дневник?
Госпожа Ван Даан. Ну и пусть. Я говорю чистую правду!
Анна ложится, прикладывая ухо к полу, прислушивается к тому, что происходит внизу.
Шум бомбардировщиков затихает вдали.
Эдит Франк (накрывая на стол). Ты не будешь возражать, Питер, если я пересажу тебя на диван?
Анна (слушает). У Мип, должно быть, включено радио.
Питер собирает свои тетрадки, подходит к дивану, садится рядом с матерью.
Господин Ван Даан (Питеру.) Ты еще не закончил?
Питер. Нет.
Господин Ван Даан. Тебе должно быть стыдно.
Питер. Хорошо. Хорошо. Я тупой. Я безнадежен. Зачем продолжать?
Госпожа Ван Даан. Ты не безнадежен. Не говори так. Просто у тебя нет никого, кто мог бы помочь, как у девочек. (Отто Франку.) Может быть, вы могли бы помочь ему, господин Франк?
Отто Франк. Я уверен, что его отец...
Господин Ван Даан. Только не я. Я ничего не могу с ним сделать. Он не слушается. Вы можете помочь... если хотите.
Отто Франк (Питеру). Что скажешь, Питер? Может, перейдешь в нашу школу на совместное обучение?
Госпожа Ван Даан (целуя Отто Франка). Вы ангел, господин Франк. Настоящий ангел. Не знаю, почему я не встретила вас раньше, чем этого парня. Вот, садитесь, господин Франк. (Усаживает его на диван рядом с Питером.) А теперь, Питер, слушайся господина Франка.
Отто Франк. Может быть, нам лучше пойти в комнату Питера.
Питер нетерпеливо вскакивает и идет впереди.
Госпожа Ван Даан. Конечно. Иди туда, Питер, и слушайся господина Франка. Господин Франк — высокообразованный человек.
Когда Отто Франк собирается последовать за Питером в его комнату, Эдит Франк останавливает его и стирает помаду с его губ. Затем она закрывает за ними дверь.
Анна (лежа на полу, прислушиваясь). Тсс! Я слышу мужской голос.
Господин Ван Даан (Анне). Нам здесь и так тошно без твоих комментариев?
Анна садится.
Госпожа Ван Даан (мужу). Если бы ты не курил так много, то не был бы таким раздражительным.
Господин Ван Даан. Я курю? Ты видишь, что я курю?
Госпожа Ван Даан. Только не говори мне, что выкурил все сигареты.
Господин Ван Даан. Одну пачку. Мип принесла мне только пачку.
Госпожа Ван Даан. В любом случае, это отвратительная привычка. Самое время остановить себя.
Господин Ван Даан. О, хватит, пожалуйста.
Госпожа Ван Даан. Ты тратишь наши деньги впустую. Ты это понимаешь, не так ли?
Господин Ван Даан. Может, ты заткнешься?
Все это время Эдит Франк и Марго старательно не поднимали глаз. Но Анна, сидевшая на полу, с интересом следила за дискуссией. Господин Ван Даан поворачивается и видит,
что она пристально смотрит на него.
Чего ты уставилась?
Анна. Я никогда раньше не слышала, чтобы взрослые ругались. Я думала, что ссорятся только дети.
Господин Ван Даан. Это — не ссора! Это — дискуссия. А я никогда раньше не слышал, чтобы дети были так грубы.
Анна (встает, негодуя). Я — грубиянка?
Господин Ван Даан. Да!
Эдит Франк (быстро). Анна, ты не принесешь мне вязание? (Анна идет за ним.) Только бы не забыть, когда придёт Мип, попросить её купить ещё шерсти.
Марго (идёт в свою комнату). Мне нужны заколки для волос и мыло. Я составила список. (Идёт в свою спальню за списком.)
Эдит Франк (Анне). У тебя есть какие-нибудь книги из библиотеки, приготовь их для Мип.
Анна. Удивительно, как у нее может быть своя личная жизнь, ведь мы всё время заставляем её выполнять наши поручения. Пожалуйста, Мип, принеси мне крахмала. Пожалуйста, подстриги меня. Расскажи все последние новости, Мип. (Подходит и опускается на колени на диван рядом с госпожой Ван Даан.) Вы знали, что она обручена? Его зовут Дирк, и Мип боится, что нацисты отправят его в Германию работать на одном из своих военных заводов. Они делают это с некоторыми молодыми голландцами... забирают их прямо на улице...
Господин Ван Даан (перебивая). Ты никогда не устаешь от болтовни? Давайте попробуем посидеть спокойно пять минут. Всего пять минут.
Он снова начинает расхаживать по комнате. Анна снова следует за ним, передразнивая его. Эдит Франк вскакивает, отводит ее за руку к раковине и даёт стакан молока.
Эдит Франк. Подойдите ко мне, Анна. Пора пить молоко.
Господин Ван Даан. Говорит, говорит, говорит. Я никогда не видел таких детей. Где моя... Каждый вечер одни и те же разговоры, разговоры, разговоры. (Ищет.) Где моя...?
Госпожа Ван Даан. Что ты ищешь?
Господин Ван Даан. Мою трубку. Ты не видела её?
Госпожа Ван Даан. Какой толк от трубки? У тебя нет табака.
Господин Ван Даан. По крайней мере, мне будет что держать во рту! (Открывает дверь в спальню Марго.) Марго, ты не видела мою трубку?
Марго. Она лежала на столе вчера вечером.
Анна ставит свой стакан с молоком на стол и берет его трубку, пряча ее за спину.
Господин Ван Даан. Я помню. Помню. Анна, ты не видела мою трубку? ...Анна!
Эдит Франк. Анна, с тобой разговаривает господин Ван Даан.
Анна. То есть теперь мне можно говорить?
Господин Ван Даан. Ты самый невыносимый ребёнок... беда в том, что тебя избаловали. И что тебе нужно, так это хорошая порка.
Анна (передразнивая госпожу Ван Даан). «Запомните, господин Такой-то, запомните, что я — леди». (Сует трубку ему в рот, затем берёт свой стакан с молоком.)
Господин Ван Даан (с трудом сдерживаясь). Почему ты не такая милая и тихая, как твоя сестра Марго? Почему ты все время выпендриваешься? Позволь дать тебе небольшой совет, юная леди. Мужчинам не нравятся такие качества в девушках. Ты знаешь об этом? Мужчине нравится девушка, которая будет время от времени его слушаться... девушка, которая будет поддерживать порядок в доме ради своего супруга... которая любит готовить, шить и...
Анна. Я бы лучше перерезала себе горло или вскрыла вены! Я собираюсь стать знаменитой! Поеду в Париж...
Господин Ван Даан (насмешливо). В Париж!
Анна. ...изучать искусство и заниматься музыкой.
Господин Ван Даан. Да! Да!
Анна. Я собираюсь стать известной танцовщицей или певицей... или ещё кем-нибудь знаменитым...
Она замахивается, проливая стакан молока на шубу, лежащую на коленях у госпожи Ван Даан. Марго быстро подбегает с полотенцем. Анна пытается стереть молоко юбкой.
Госпожа Ван Даан. Посмотри, что ты натворила... Маленькая неуклюжая дурочка! Моя прекрасная шуба, которую подарил мне отец...
Анна. Мне так жаль.
Госпожа Ван Даан. Да какая тебе разница? Она же не твоя... Так что можно её испортить! Знаешь, сколько стоит эта шуба? А ты... Посмотри на нее! Посмотри!
Анна. Простите, мне жаль.
Госпожа Ван Даан. Я могла бы убить тебя за это. Могла бы просто убить!
Госпожа Ван Даан поднимается по лестнице, сжимая в руках шубу.
Господин Ван Даан устремляется за ней.
Господин Ван Даан. Петронелла... Любимая!.. Вернись... ужин... Вернитесь!
Эдит Франк. Анна, ты не должна так себя вести.
Анна. Это вышло случайно. С каждым может такое произойти.
Эдит Франк. Я не это имела в виду. Я говорю про ответные действия. Ты не должна дерзить. Они наши гости. Мы должны проявлять к ним величайшую вежливость. Мы все живем в ужасном напряжении.
Она замолкает, когда Марго показывает, что господин Ван Даан может слышать.
Когда он уходит, она продолжает.
Вот почему мы должны держать себя в руках... Ты же не слышишь, как Марго вступает с ними в спор, не так ли? Посмотри на нее. Она всегда вежлива с ними. Никогда не хамит. Держится на расстоянии. И они уважают её за это. Постарайся быть похожей на Марго.
Анна. Чтобы они обхаживали меня, как обхаживают её? Нет, спасибо!
Эдит Франк. Я не боюсь, что кто-то переступит через вас, Анна, я боюсь за других людей, что вы перешагнете через них. Я не знаю, что с вами будет, Анна. Ты диковатая, своевольная. Если бы я когда-нибудь разговаривала с моей мамой так, как ты говоришь со мной...
Анна. Всё изменилось. Люди больше не такие: «да, мама», «нет, мама», «как скажешь, мама». Я должна сама за себя бороться! Чего-то добиться!
Эдит Франк. Для этого не обязательно бороться. Марго не борется, не так ли?
Анна. Марго! Марго! Марго! Я только и слышу ото всех... какая Марго замечательная. «Почему ты не такая, как Марго?»
Марго. Анна, не будь такой...
Анна (не обращая внимания на Марго). Все, что она делает, правильно, а все, что я делаю, неправильно! Я здесь главный козёл отпущения!.. Вы все против меня!.. А ты больше всех!
Она убегает в комнату и бросается на диван, сдерживая рыдания.
Эдит Франк вздыхает и идёт к плите.
Эдит Франк (Марго.) Давай поставим суп на плиту... Если кто-нибудь захочет поесть. Марго, достань, пожалуйста, хлеб?
Марго достает хлеб из буфета.
Я не знаю, как мы сможем продолжать так жить... Я не могу сказать Анне ни слова... Она набрасывается на меня.
Марго. Ты же знаешь Анну. Через полчаса она будет смеяться и шутить.
Эдит Франк. И... (указывает жестом наверх, на Ван Даанов) ...Я говорила твоему отцу, что ничего не выйдет... но нет... нет... Он сказал, что должен пригласить их... Он в долгу перед ними... Что ж, теперь он знает, что я была права! Эти ссоры!.. Эти препирательства!
Марго. Тише. Мама, тише.
Раздается звонок в дверь. Эдит Франк пугается.
Эдит Франк. Каждый раз, когда я слышу этот звонок, у меня замирает сердце!
Марго (направляется к двери Питера.) Это — Мип. (Стучит в дверь.) Папа?
Отто Франк быстро выходит из комнаты Питера.
Отто Франк. Спасибо, Марго. (Спускаясь по ступенькам вниз, чтобы открыть дверь, ведущую на чердак.) Все приготовили списки?
Марго. Я принесу мой список. (Протягивает Эдит листок.) Это твой.
Марго идет в их с Анной спальню справа. Анна садится, вытирая слезы, когда входит Марго.
Мип пришла.
Марго берёт список и возвращается. Анна подходит к зеркалу, причёсывает волосы.
Господин Ван Даан (спускается по лестнице). Это — Мип?
Марго. Да. Папа пошёл открывать дверь.
Господин Ван Даан. Наконец-то у меня будут сигареты!
Эдит Франк (Ван Даану). Не могу выразить, как я расстроена из-за шубы госпожи Ван Даан. Анне не следовало к ней прикасаться.
Господин Ван Даан. С ней всё будет в порядке.
Эдит Франк. Я могу чем-то помочь?
Господин Ван Даан. Не волнуйтесь.
Он поворачивается, чтобы встретить Мип. Но не Мип поднимается по ступенькам. Это — господин Кралер, за которым следует Отто Франк. Их лица серьезны. Из спальни выходит Анна. Питер появляется из своей комнаты.
Эдит Франк. Господин Кралер!
Господин Ван Даан. Как поживаете, господин Кралер?
Марго. Вот это сюрприз.
Эдит Франк. Когда приходит господин Кралер, начинает светить солнце.
Господин Ван Даан. А Мип придет?
Кралер. Не сегодня.
Кралер подходит к Марго, Эдит Франк и Анне, пожимает им руки.
Эдит Франк. Не хотите ли чашечку кофе? А может быть поужинаете с нами?
Отто Франк. Господин Кралер хочет кое-что с нами обсудить. Произошло нечто, требующее немедленного решения.
Эдит Франк (испуганно). Что случилось?
Кралер садится на диван. Во время разговора он достает из своей сумки хлеб, капусту, молоко
и отдает Марго и Анне, чтобы они убрали.
Кралер. Обычно, когда я прихожу сюда, я стараюсь сообщить вам какие-нибудь хорошие новости. Какой смысл приносить плохие новости, если вы ничего не можете с этим поделать? Но сегодня кое-что случилось... Дирк... Дирк — жених Мип, вы слышали о нём, пришёл ко мне и рассказал, что у него есть друг-еврей, который живёт неподалеку от него, он — дантист. Дирк сказал, что у него неприятности и умолял меня помочь этому человеку: найти для него убежище... Поэтому я пришёл к вам... Знаю, что это ужасная просьба, но не могли бы вы взять его к себе?
Отто Франк. Конечно, возьмём.
Кралер (вставая). Это всего лишь на одну-две ночи... пока я не найду другое место. Всё случилось так внезапно, что я не знал, к кому обратиться.
Отто Франк. Где он?
Кралер. Внизу, в офисе.
Отто Франк. Хорошо. Приведите его к нам.
Кралер. Его зовут Дюссель... Ян Дюссель.
Отто Франк. Дюссель... Кажется, я его знаю.
Кралер. Я схожу за ним.
Кралер быстро спускается по ступенькам и выходит. Отто Франк внезапно замечает присутствие остальных.
Отто Франк. Прости меня. Я согласился, не посоветовавшись с вами. Но я знаю, что вы чувствуете то же, что и я.
Господин Ван Даан. Вам незачем с кем-либо советоваться. Это — ваше убежище. Вы имеете полное право поступать так, как вам заблагорассудится. Единственное, что я хочу сказать... у нас и так мало еды... А брать ещё одного человека...
Питер отворачивается, стыдясь за своего отца.
Отто Франк. Мы можем немного сэкономить на еде... Это же всего на несколько дней.
Господин Ван Даан. Не хотите ли заключить пари?
Эдит Франк. Я думаю, всё будет в порядке. Но, Отто, куда ты собираешься его положить? Где он будет спать?
Питер. Он может занять мою кровать. Я посплю на полу. Я не против.
Отто Франк. Это любезно с твоей стороны, Питер. Но твоя комната очень маленькая... даже для тебя одного.
Анна. У меня есть идея гораздо лучше. Я буду спать с тобой и с мамой, а Марго перейдёт в комнату Питера, а Питер с господином Дюсселем — в нашу.
Марго. Точно. Очень хорошая идея.
Отто Франк. Нет, Марго. Ты не должна спать в той комнате... ни ты, ни Анна. Муши поймал там несколько крыс. Питер храбрый, он не боится.
Анна. А что если я перейду сюда — к тебе и маме, а господин Дюссель может спать на моей кровати.
Отто Франк. Нет-нет. Марго будет с нами, а он займёт её кровать. Это — единственный выход. Марго, перенеси сюда свои вещи. Помоги ей, Анна.
Марго идёт в свою комнату за вещами.
Анна (матери). Почему Марго? Почему мне нельзя спать с вами?
Эдит Франк. Потому что Марго не подобает спать в одной комнате с... Пожалуйста, Анна, не спорь, прошу.
Анна медленно идёт к комнате.
Отто Франк (Анне). Ты же не возражаешь против того, чтобы разделить комнату с господином Дюсселем, не так ли, Анна?
Анна. Нет. Конечно, нет.
Отто Франк. Хорошо.
Анна уходит в свою спальню помогать Марго. Отто Франк начинает рыться в шкафах.
А где коньяк?
Эдит Франк. Он там. Но, Отто, я берегла его на случай болезни.
Отто Франк. Думаю, настал тот момент, когда просто необходимо его принять. Питер, принеси, пожалуйста, пять бокалов.
Питер идёт за ними. Марго выходит из своей спальни, неся свои вещи, которые она развешивает за занавеской в центральной комнате. Отто Франк находит коньяк и разливает его в бокалы, которые принёс Питер. Господин Ван Даан стоит и с кислым видом наблюдает за происходящим. Госпожа Ван Даан спускается вниз и видит всю эту суету.
Госпожа Ван Даан. Что происходит? Что случилось?
Господин Ван Даан. К нам кто-то переезжает.
Госпожа Ван Даан. К нам? Ты шутишь.
Марго. Это всего на одну-две ночи... пока господин Кралер не найдёт другое место.
Господин Ван Даан. Да! Да!
Отто Франк подходит к вошедшим Кралеру и Дюсселю. Яну Дюсселю около пятидесяти лет, он педантичен и привередлив... Входит в недоумении. На нём плащ, в руках у него толстый портфель и небольшая аптечка.
Отто Франк. Проходите, господин Дюссель.
Кралер. Это — господин Франк.
Дюссель. Господин Отто Франк?
Отто Франк. Да. Позвольте мне взять ваши вещи. (Берет шляпу и портфель, Дюссель не отпускает свою аптечку их рук.) Это — моя жена Эдит, господин и госпожа Ван Даан, их сын — Питер и мои дочери — Марго и Анна.
Дюссель пожимает всем руки.
Кралер. Спасибо, господин Франк. Спасибо вам всем. Господин Дюссель, я передаю вас в надежные руки. О... это плащ Дирка.
Дюссель снимает плащ и отдаёт его Кралеру. Под ним белый халат дантиста с желтой звездой Давида на нём.
Дюссель (Кралеру). Что я могу сделать, чтобы отблагодарить вас?
Отто Франк (Дюсселю). Кралер и Мип — наше спасение. Без них мы не выжили бы.
Кралер. Пожалуйста, не стоит. Вы заставляете нас чувствовать себя настоящими героями. Дело совсем не в этом. Мы не любим нацистов. (Отто Франку, который предлагает ему выпить.) Нет, спасибо. (Продолжает.) Нам не нравятся их методы, нам не нравится...
Отто Франк (улыбнувшись). Я знаю. Я знаю. «Никто не может указывать нам, голландцам, что делать с нашими проклятыми евреями!»
Кралер (Дюсселю). Не обращайте внимания на господина Франка. Я приду завтра, чтобы убедиться, что с вами всё в порядке. (Отто Франку.) Не стоит вам спускаться, Питер закроет за мной дверь на засов. Хорошо, Питер?
Питер. Да, конечно.
Отто Франк. Спасибо, Питер.
Кралер. Спокойной ночи. Всем — спокойной ночи.
Все. Спокойной ночи, господин Кралер. До завтра!
Кралер уходит, Отто Франк провожает его. Эдит Франк подаёт каждому из «взрослых» по бокалу коньяка.
Эдит Франк. Пожалуйста, господин Дюссель, присаживайтесь.
Дюссель садится в кресло. Эдит Франк подаёт ему бокал коньяка.
Дюссель. Не могу поверить своим глазам. Это — господин Отто Франк! (Эдит Франк.) Значит, вы не в Швейцарии? Одна женщина сказала мне... Сказала, что была у вас дома... Дверь была открыта, повсюду беспорядок, невымытая посуда в раковине. Она сказала, что нашла в мусорной корзине листок бумаги с нацарапанным на нём адресом... адресом в Цюрихе. Она сказала, что вы, должно быть, сбежали в Цюрих.
Анна. Папа специально подбросил листок... чтобы все подумали именно так!
Дюссель. А вы были здесь все это время?
Эдит Франк. Всё время... с июля.
Анна бежит к Отто Франку, когда он возвращается.
Анна. Это сработало, пап... Адрес, который ты оставил! Господин Дюссель сказал, что все поверили тому, что мы сбежали в Швейцарию.
Отто Франк. Я рад... А теперь давайте немного выпьем за господина Дюсселя.
Прежде чем все успевают выпить, Дюссель опустошает свой бокал. Отто Франк улыбается и поднимает свой бокал.
(Дюсселю.) Добро пожаловать. Для нас большая честь видеть вас с нами.
Эдит Франк. Добро пожаловать, господин Дюссель.
Ван Дааны бормочут приветствие. «Взрослые» выпивают.
Госпожа Ван Даан. Как же это вкусно.
Господин Ван Даан. Кралер предупредил, что здесь вам нечего будет есть? Представляете,  на нас семерых выделено всего три продуктовых карточки... А теперь нас уже восемь.
Питер уходит, опустив голову. Снаружи доносится приглушенный звук уличной шарманки.
Дюссель (вставая). Господин Ван Даан, вы не представляете, что происходит снаружи, раз говорите мне о подобных вещах. Вы не знаете, что творится там.
Господин Ван Даан начинает расхаживать по комнате, Дюссель поворачивается к остальным.
Здесь, в Амстердаме, каждый день исчезают сотни евреев... Они окружают квартал и обыскивают дом за домом. Дети возвращаются домой из школы и видят, что их родители пропали. Сотни людей депортированы... людей, которых мы с вами прекрасно знаем... Халленштейны... Весселы...
Эдит Франк (плачет). О, нет. Нет!
Дюссель. Они получают повестку... приходят в еврейский театр в определённый день и час... берут с собой только то, что могут унести в рюкзаке. А если ты не являешься туда, то они приходят и забирают прямо из дома, и отправляют в Маутхаузен . Лагерь смерти!
Эдит Франк. Мы не знали, что все стало так ужасно.
Дюссель. Простите, что я вам это рассказываю...
Анна (Дюсселю). Вы знаете де Ваалов? Что с ними стало? Я с их дочерью Джопи учусь в одном классе. Она моя лучшая подруга.
Дюссел. Их больше нет.
Анна. Они ушли?
Дюссель. Вместе со всеми остальными.
Анна. Нет! Только не Джопи!
Анна отворачивается в слезах. Эдит Франк делает знак Марго, чтобы та успокоила ее.
Марго подходит к Анне и обнимает ее.
Госпожа Ван Даан. Были люди по фамилии Вагнер. Они жили недалеко от нас...?
Отто Франк (перебивая). Я думаю, нам следует отложить этот разговор на потом. У нас у всех много вопросов, которые хотелось бы задать... Но я думаю, что господин Дюссель хотел бы обустроиться до ужина.
Дюссель. Спасибо. Конечно. Я успел взять с собой немного вещей.
Отто Франк (протягивая ему шляпу и портфель). Извините, мы не можем предоставить вам отдельную комнату. Но я надеюсь, вам будет удобно. Нам пришлось установить здесь строгие правила... графики... Мы расскажем вам обо всём после ужина. Анна, проводи господина Дюсселя в комнату.
Анна (сдерживая слезы). Пойдёмте за мной, господин Дюссель? (Направляется в свою комнату.)
Дюссель (пожимая руки каждому). Простите, если я не успел поблагодарить вас всех. Для меня всё было таким потрясением. Я всегда считал себя голландцем. Родился в Голландии. Мой отец голландец, мой дед... И теперь... после стольких лет... (Замолкает.) Прошу меня извинить.
Дюссель слегка кланяется и идёт за Анной. Отто Франк и остальные молчат.
Анна (включая свет). Ну, вот мы и на месте.
Дюссель оглядывает комнату. В центральной комнате Марго говорит со своей мамой.
Марго. Очень плохие новости... Это так отличается от того, что рассказывает нам господин Кралер. Он говорил, что ситуация улучшается.
Господин Ван Даан. Мне больше нравится, как рассказывает Кралер.
Все возвращаются к своим занятиям. Питер уходит в свою комнату. Анна в своей комнате с Дюсселем.
Анна. Вы будете жить здесь со мной.
Дюссель. Я привык жить один. Не люблю подстраиваться под других. Надеюсь, ты потерпишь меня, пока я не научусь.
Анна. Позвольте, я помогу. (Берет у него портфель.) А вы всегда жили один? У вас нет семьи?
Дюссель. Никого. (Открывает свою аптечку и расставляет пузырьки на туалетном столике.)
Анна. Какой кошмар. Вам, наверное, так одиноко.
Дюссель. Я привык.
Анна. Не думаю, что я когда-нибудь смогла бы к этому привыкнуть. У вас даже не было домашних животных? Кошки или собаки?
Дюссель. У меня аллергия на шерсть. Это вызывает астму.
Анна. О, боже. У Питера есть кот.
Дюссель. Здесь? Здесь кот?
Анна. Да. Но мы почти никогда этого не видим. Он постоянно прячет его в своей комнате. Я уверена, что все будет в порядке.
Дюссель. Будем надеяться. (Принимает какие-то таблетки.)
Анна. Вы будете спать на кровати Марго. А я сплю на диване. (Указывает на вешалку для одежды.) Мы освободили её для ваших вещей. (Подходит к окну.) Самое приятное в этой комнате это то, что можно смотреть вниз из окна и видеть улицу и канал. Там стоит яхта... На ней живет мужчина со своей семьей... У них есть маленький ребенок, он только начинает ходить, и я так боюсь, что однажды он может упасть в канал. Я наблюдаю за ним...
Дюссель (перебивая). Твой отец говорил о правилах и графике.
Анна (отходит от окна). Да. В основном, это из-за того, что нам нужно соблюдать тишину и по расписанию ходить в туалет. Вы можете воспользоваться им прямо сейчас, если хотите.
Дюссель. Нет, спасибо.
Анна. Вы считаете ужасным, что я говорю о таких вещах. Но вы не представляете, насколько это важно, особенно когда все напуганы... Насчёт комнаты, как это было у нас с Марго: днём она была в полном её распоряжении для занятий, чтения, уроков, ну, вы понимаете... а утром она моя. Вас это устроит?
Дюссель. После ночи я не в лучшей форме.
Анна. Тогда оставайтесь здесь по утрам, а я буду занимать её после обеда.
Дюссель. Скажи мне, когда ты будешь здесь днём, что мне делать, куда уходить? В гостиную со всеми?
Анна. Да.
Дюссель. Понятно.
Анна. Ужин в половине седьмого.
Дюссель (подходит к кровати). Если ты не возражаешь... Я люблю отдохнуть минут десять перед едой. Это помогает пищеварению.
Анна. Конечно. Надеюсь, я не доставлю вам слишком много хлопот. Кажется, мне удаётся всех поддержать.
Дюссель ложится на кровать, свернувшись калачиком, спиной к ней.
Дюссель. Я всегда прекрасно ладил с детьми. Все мои пациенты приводят ко мне своих детей, потому что знают, что я с ними хорошо лажу. Так что не беспокойся об этом.
Анна склоняется над ним, берет его за руку и с благодарностью пожимает её.
Анна. Спасибо. Спасибо, господин Дюссель.
Свет постепенно гаснет. Занавес опускается. Голос Анны доносится до нас сначала слабо, а затем с нарастающей силой.
Голос Анны. ...А вчера я дочитала последнюю книгу Сисси ван Марксвельт . Я считаю её замечательной писательницей. Обязательно дам почитать её книги своим детям. Понедельник, двадцать первое сентября тысяча девятьсот сорок второго года. Вчера у нас с господином Дюсселем произошла очередная ссора. Да, представь, с Дюсселем! По его словам, во мне нет ничего, повторяю... ничего правильного: ни во внешности, ни в моём характере, ни в моих манерах. Пока он отчитывал меня, я подумала, что когда-нибудь так ему врежу, что он взлетит прямо до потолка! Почему все взрослые считают, что прекрасно знают, как воспитывать детей? Особенно те, у кого их никогда не было. Я жалею, что Питер — мальчик, а не девочка. Тогда мне было бы с кем поговорить. Марго, конечно, милая, но она слишком серьёзно ко всему относится. На минутку отвлекусь от темы... Госпожа Ван Даан! Должна тебе рассказать, что её попытки флиртовать с папой ни к чему не приводят. Он, слава богу, не обращает никакого внимания на её заигрывания.
В тот момент, когда она произносит последние слова, на сцене поднимается занавес.
Голос Анны затихает.

Сцена 4
Спустя несколько месяцев. Середина ночи. На сцене темно, за исключением луча света, проникающего через окно в потолке в комнате Питера. Все уже спят. Отто и Эдит Франк — на диване, Марго спит на полу на матрасе за занавеской в центральной комнате. Все остальные находятся в своих комнатах. С улицы доносится песня «Lili Marlene», её напевают двое пьяных солдат. Раздается девичий смех. На протяжении всей сцены слышен отдаленный шум пролетающих над головой самолетов. В мансарде внезапно вспыхивает спичка. Виден силуэт господина Ван Даана. Он быстро спускается по лестнице и подходит к шкафу с продуктами. Спичка снова вспыхивает и так же быстро гаснет. Видно, как неясная фигура крадется вверх по лестнице. На секунду или две воцаряется тишина, нарушаемая только шумом самолетов и топотом убегающих ног на улице. Внезапно раздается крик Анны.
Анна (кричит). Нет! Нет! Не... не забирай меня!
Она стонет и плачет во сне. Все в ужасе просыпаются. Дюссель садится на кровать.
Дюссель. Тихо! Анна! Анна, ради бога, замолчи!
Анна (во сне). Спаси меня! Спаси меня!
Она кричит не останавливаясь. Дюссель встаёт с кровати, подходит к ней, пытается разбудить.
Дюссель. Ради бога! Тише! Тише! Ты хочешь, чтобы кто-нибудь услышал?
В гостиной Эдит Франк накидывает на себя шаль и бросается к Анне, обнимает ее. Отто Франк встает, надевает пальто. Марго в ужасе просыпается. В комнате Питера зажигается свет.
Эдит Франк (Анне). Тише, дорогая, тише. Все в порядке. Все хорошо. (Дюсселю.) Не будете ли вы так любезны включить свет, господин Дюссель? (Анне.) Ничего страшного, моя дорогая. Это всего лишь сон.
Дюссель включает свет в спальне. Эдит Франк берёт Анну на руки. Постепенно Анна приходит в себя от кошмара, все ещё дрожит от ужаса. Отто Франк входит в комнату и быстро подходит к окну, выглядывает, чтобы убедиться, что никто не слышал криков Анны. В центральной комнате Марго встает на стул и вкручивает подвесную лампочку. В комнате Ван Даанов загорается свет.
Питер выходит из своей комнаты.
Дюссель (Эдит Франк). С этим ребенком нужно что-то делать, госпожа Франк. Она так орёт! Может её крик слышали на улице. Она подвергает опасности все наши жизни.
Эдит Франк. Анна, дорогая.
Дюссель. Каждую ночь ворочается и стонет. Я не могу заснуть. Пытаюсь успокоить ее. А теперь ей начали сниться кошмары!
Марго подходит к двери комнаты Анны, за ней — Питер. Отто Франк выходит к ним, показывая, что всё в порядке. Питер отводит Марго назад.
Эдит Франк (Анне). Ты в безопасности, видишь? Ничего не случилось. (Дюсселю.) Пожалуйста, господин Дюссель, ложитесь. Она скоро успокоится.
Дюссель (берет книгу и подушку). Спасибо, но я иду в ванную. Там единственное место, где спокойно!
Он выходит. Господин Ван Даан в нижнем белье спускается по лестнице.
Господин Ван Даан (Дюсселю). В чём дело? Что произошло?
Дюссель. Кошмар. Ей приснился кошмар!
Господин Ван Даан. Я подумал, что кто-то её убивает.
Дюссель. К сожалению, нет.
Он идет в ванную. Ван Даан поднимается обратно по лестнице. Отто Франк в центральной комнате отправляет Питера в его спальню.
Отто Франк. Спасибо, Питер. Возвращайся в постель.
Питер возвращается в свою комнату. Отто Франк идёт за ним, выключает свет и выглядывает в окно. Затем он возвращается в центральную комнату и, забравшись на стул, выкручивает подвесную лампочку.
Эдит Франк (Анне). Хочешь воды? (Анна качает головой.) Это был очень плохой сон? Может, поделишься со мной...?
Анна. Я не хотела бы рассказывать об этом.
Эдит Франк. Бедная. Тогда постарайтесь заснуть. Я посижу рядом, пока ты не уснешь. (Приносит табуретку и садится.)
Анна. Ты не обязана этого делать.
Эдит Франк. Но я бы хотела побыть с тобой... Правда.
Анна. Я бы не хотела.
Эдит Франк. Тогда спокойной ночи. (Наклоняется, чтобы поцеловать Анну. Анна закрывает лицо рукой и отворачивается. Эдит Франк, скрывая обиду, целует ее в руку.) С тобой все будет хорошо. Точно ничего не хочешь?
Анна. Пожалуйста, попроси папу прийти.
Эдит Франк (через паузу). Конечно, Анна, дорогая. (Выходит в другую комнату. Отто Франк подходит к ней.) Она хочет, чтобы ты пришёл.
Отто Франк (видя ее обиду). Эдит, дорогая, послушай...
Эдит Франк. Всё в порядке! Я благодарю Господа, что она хотя бы обращается к тебе, когда ей нужно утешение! Иди, Отто, она в истерике от страха. (Отто Франк колеблется.) Иди к ней.
Отто Франк смотрит на нее секунду, а затем идет за чашкой воды для Анны. Эдит Франк опускается на кровать, закрывает лицо руками, стараясь не зарыдать вслух. Марго подходит и обнимает ее.
Она ненавидит меня. Закрылась, когда я наклонилась, чтобы поцеловать ее.
Марго. Это — переходный возраст... Помнишь, что говорил папа... Большинство девочек проходят через это... они обращаются к своим отцам в этом возрасте... отдают им всю свою любовь.
Эдит Франк. Но ты не была такой, не закрывалась от меня.
Марго. Надо пережить это...
Она расстилает кровать, Эдит Франк ложится, Марго садится рядом. В комнату Анны входит Отто Франк. Анна обхватывает его руками, прижимаясь к нему. Вдалеке слышен гул самолётов.
Анна. Папа, мне приснилось, что они пришли за нами! Зелёная полиция! Они выломали дверь, схватили меня и начали вытаскивать, как Джопи.
Отто Франк. Я хочу, чтобы ты приняла эту таблетку.
Анна. Что это?
Отто Франк. Успокоительное.
Она берёт её и запивает водой. В центральной комнате Марго возвращается в свою постель — на матрас.
Отто Франк. Хочешь, я почитаю тебе?
Анна. Нет, просто посиди со мной минутку. Это выглядело ужасно? Я кричала очень громко? Как ты думаешь, кто-нибудь на улице мог услышать?
Отто Франк. Нет-нет. Лежи спокойно, постарайся заснуть.
Анна. Я такая трусиха. Я так разочаровалась в себе. Думала, что смогу победить страх... думала, что я уже взрослая... а потом что-то происходит... и я бегу к тебе, как маленький ребёнок... Я люблю тебя, папа. Я никого не люблю, кроме тебя.
Отто Франк. Аннеке!
Анна. Это правда. Я долго думала об этом. Ты единственный, кого я люблю.
Отто Франк. Приятно слышать, что ты говоришь мне о любви. Но я был бы ещё счастливее, если бы ты сказала, что любишь маму. Ей так нужна твоя помощь, твоя любовь...
Анна. У нас нет ничего общего. Она меня не понимает. Всякий раз, когда я пытаюсь объяснить ей свои взгляды на жизнь, она спрашивает, не страдаю ли я от запора.
Отто Франк. Ты только что причинила ей сильную боль. Она плачет. Её сердце разрывается.
Анна. Я ничего не могу с собой поделать. Я сказала правду. Я не хотела, чтобы она была рядом... (Внезапно изменившись.) О, папа, я вела себя ужасно. А хуже всего то, что я могу видеть со стороны, как я это делаю, понимая, что это жестоко, и не могу остановиться. Что со мной не так? Скажи мне. Не говори, что это переходный возраст! Помоги мне.
Отто Франк. Мы, родители, так мало можем сделать, чтобы помочь нашим детям. Мы можем только попытаться подать хороший пример... указать путь. Остальное вы должны сделать сами. Вы должны сами воспитывать свой характер.
Анна. Я пытаюсь. На самом деле, так и есть: каждый вечер, я вспоминаю все, что сделала за день не так... например, положила мокрую швабру в постель господину Дюсселю... и то, что сейчас произошло с мамой. Я говорю себе, что это было неправильно. Я решила, что больше никогда этого не сделаю. Никогда! Конечно, я могу сделать что-нибудь похуже... но, по крайней мере, я больше никогда так не поступлю!.. У меня есть и хорошие качества, папа... добрые и милые. Но я боюсь их показать. Боюсь, что люди будут смеяться надо мной, если я буду серьезной. Поэтому злая Анна выходит наружу, а хорошая Анна остается внутри, я продолжаю пытаться поменять их местами, чтобы хорошая была снаружи, а плохая — внутри, и быть такой, какой я хотела бы быть... и могла бы быть... если бы только... только...
Она засыпает. Отто Франк какое-то время наблюдает за ней, затем выключает свет и уходит. Свет гаснет. Опускается занавес. Голос Анны слышен сначала тихо, а затем начинает нарастать.
Голос Анны. ...Воздушные налеты стали усиливаться. Они повторяются и днем, и ночью. Шум ужасающий. Папа говорит, что это должно быть музыкой для наших ушей. Чем больше самолетов, тем скорее закончится война. Госпожа Ван Даан притворяется фаталисткой. Что будет, то будет. Но когда над нами пролетают самолеты, кто пугается больше всех? Только Петронелла! ...Понедельник, девятое ноября тысяча девятьсот сорок второго года. Замечательные новости! Союзники высадились в Африке. Папа говорит, что мы можем рассчитывать на скорейшее завершение войны. Просто ради интереса он спросил каждого из нас, что бы мы хотели сделать в первую очередь, когда выйдем отсюда. Госпожа Ван Даан мечтает вернуться домой, к своим вещам, к своему сидению за вышиванием, к пианино Бекштейн, которое подарил ей отец... к лучшему, что можно только купить за деньги. Питер хотел бы сходить в кино. Господин Дюссель хочет вернуться к стоматологической бормашине. Он боится, что теряет навык. Что касается меня, то есть много всего... я хочу снова покататься на велосипеде... смеяться до боли в животе... надеть новую одежду... покупаться в горячей ванной, наполненной до верха, и часами лежать в ней... вернуться в школу к друзьям...
Когда произносятся последние строчки, занавес поднимается.
Свет гаснет, и голос Анны затихает вдали.

Сцена 5
Первая ночь празднования Хануки . Господин Франк стоит во главе стола, на котором стоит менора . Он зажигает шамош  и держит её, произнося молитву. Вся «семья», одетая в свои лучшие наряды, сидит и слушает. Мужчины в шляпах, Питер в своей кепке.
Отто Франк (читает из молитвенника). «Хвала Тебе, о Господь, Бог наш, Владыка Вселенной, который освятил нас Своими заповедями и повелел нам зажечь ханукальные огни. Хвала Тебе, о Господь, Бог наш, Правитель вселенной, который в незапамятные времена совершил чудесные избавления для наших отцов. Хвала Тебе, о Господь, наш Бог, Правитель Вселенной, за то, что Ты дал нам жизнь и пропитание и привел нас в это счастливое время года». (Зажигает единственную свечу Меноры и продолжает.) «Мы зажигаем этот ханукальный свет, чтобы отпраздновать великие и удивительные дела, совершенные благодаря усердию, которым Бог наполнил сердца героических Маккавеев  две тысячи лет назад. Они боролись против равнодушия, против тирании и угнетения, и они вернули нам наш Храм. Пусть эти огни напоминают нам о том, что мы всегда должны смотреть на Бога, откуда приходит к нам помощь». Аминь.
Все. Аминь.
Отто Франк протягивает Эдит Франк молитвенник.
Эдит Франк (читает). «Я поднимаю очи мои к небу, откуда приходит помощь моя. Помощь моя исходит от Господа, сотворившего небо и землю. Он не допустит, чтобы нога твоя дрогнула. Тот, Кто хранит тебя, не спит. Тот, Кто хранит Израиль, не дремлет. Господь — хранитель наш. Господь — тень твоя по правую руку твою. Солнце не поразит тебя днём, а луна — ночью. Господь сохранит тебя от всякого зла. Он сохранит душу твою. Господь будет охранять твой уход и твой приход, отныне и во веки веков». Аминь.
Все. Аминь.
Эдит Франк откладывает молитвенник и идет за едой и вином. Марго помогает ей.
Отто Франк снимает с мужчин шляпы и откладывает их в сторону.
Дюссель (вставая). Это было очень трогательно.
Анна (тянет его назад). Это еще не всё!
Госпожа Ван Даан. Садитесь! Садитесь!
Анна. Впереди еще много всего, песни и подарки.
Дюссель. Подарки?
Эдит Франк. К сожалению, не в этом году.
Госпожа Ван Даан. Но на Хануку всегда все дарят подарки... все!
Дюссель. Как и на наш День Святого Николая .
Все говорят «нет».
Госпожа Ван Даан. Нет! Не как на день Святого Николая! Что же вы за еврей, если не знаете, что такое Ханука?
Эдит Франк (приносит еду). Я особенно помню свечи... Сначала одна, как у нас сегодня. Затем на вторую ночь зажигают две свечи, на следующую — три... и так далее, пока не будет гореть восемь свечей. Когда горят все свечи, это очень красиво.
Госпожа Ван Даан. А картофельные оладьи!
Господин Ван Даан. Не говори о них!
Госпожа Ван Даан. Я готовлю самые вкусные, которые вы когда-либо пробовали!
Эдит Франк. Пригласите нас всех в следующем году... к себе домой.
Отто Франк. С божьей помощью!
Госпожа Ван Даан. С божьей помощью.
Марго. Что я помню лучше всего, так это подарки, которые мы получали, когда были маленькими. Восемь дней подарков... и с каждым днем они становились все лучше и лучше.
Эдит Франк (садится). Мы все здесь, живы. Этого достаточно.
Анна. Нет, не достаточно. У меня кое-что есть... (Бежит в свою комнату, поспешно надевает маленькую шляпку, сделанную из абажура, хватает сумку, набитую свертками, и бежит обратно.)
Эдит Франк. Что это такое?
Анна. Подарки!
Госпожа Ван Даан. Подарки!
Дюссель. Смотрите!
Господин Ван Даан. Что у нее на голове?
Питер. Абажур от лампы!
Анна (выбирает один наугад). Это — для Марго. (Протягивает ей.) Прочти вслух.
Марго (встает, читает).
«Ты никогда не раздражалась,
Достойно, скромно ты держалась.
Но если вдруг захочешь разозлиться,
Пусть мой подарок поможет гневу погаситься».
(Вскрывает упаковку.) Новый сборник кроссвордов!
Где ты его взяла?
Анна. Он не новый. Это тот, который ты уже разгадала. Но я все слова стерла, и если немного подождать и забыть ответы, то можно заполнить его заново.
Марго (садится). Это замечательно, Анна. Спасибо. Никогда бы не подумала, что сборник не новый.
Снаружи доносится шум проезжающего трамвая.
Анна (взяв другой подарок). Госпоже Ван Даан.
Госпожа Ван Даан (берет). Это ужасно... Но у меня ни для кого ничего нет. Я не думала...
Отто Франк. Это все идея Анны.
Госпожа Ван Даан (достав бутылочку). Что это такое?
Анна. Это — шампунь для волос. Я взяла остатки мыла и смешала их с остатками туалетной воды.
Госпожа Ван Даан. О, Аннеке!
Анна. Я хотела написать стихотворения для всех, но у меня не хватило времени. (Протягивает большую коробку господину Ван Даану.) Вам, господин Ван Даан, это действительно то... чего вы хотите больше всего на свете. (Ожидая, пока он откроет.) Смотрите! Сигареты!
Господин Ван Даан. Сигарета!
Анна. Целых две! Папа нашел в подкладке кармана своего пальто старого трубочного табака... и мы его скрутили... вернее, это сделал папа.
Госпожа Ван Даан. Дайте-ка взглянуть... Только посмотрите! Зажигай, Путти! Зажигай.
Господин Ван Даан колеблется.
Анна. Это табак, правда, табак! Там есть, правда, немного пуха, но совсем немного.
Все внимательно наблюдают, как господин Ван Даан осторожно прикуривает. Сигарета загорается. Все смеются.
Питер. Она закурилась!
Госпожа Ван Даан. Посмотрите на него.
Господин Ван Даан. Спасибо тебе, Анна. Спасибо.
Анна бросается к своей сумке за другим подарком.
Анна (протягивает маме листок бумаги.) Это для мамы, поздравление с Ханукой.
Эдит Франк (читает). «Вот клятва, которую я обещаю сдержать: десять часов я буду делать все, что ты скажешь. Подпись: Анна Франк». (Растроганная Эдит Франк обнимает Анну и крепко прижимает к себе.)
Дюссель (Анне). Десять часов делать то, что тебе говорят? Всё, о чем попросят?
Анна. Да.
Дюссель. Вы бы не хотели продать это мне, госпожа Франк?
Эдит Франк. Ни за что! Это самый ценный подарок, который я когда-либо получала!
Она садится и показывает свой подарок остальным. Анна спешит обратно к сумке и достает шарф, тот самый шарф, который Отто Франк нашёл в первой сцене.
Анна (протягивая Отто). Для папы.
Отто Франк. Аннеке... Я не должен был получать подарок!
Он берет его, разворачивает и показывает остальным.
Анна. Это шарф... который носят на шее... Я сшила его сама из разных кусочков, каждый вечер после того, как ложилась спать. Боюсь, в темноте он выглядел намного лучше!
Отто Франк (надевая на шею). Прекрасно. Оно мне идеально подходит. Спасибо тебе, Аннеке.
Анна протягивает Питеру бумажный шарик с привязанной к нему веревочкой.
Анна. Это для Муши.
Питер (встает, чтобы поклониться.) От имени Муши я благодарю тебя.
Анна (нерешительно протягивает ему подарок) А... это тебе... от Утки «Кря-кря». (Осторожно держа сверток в руках.) Что ж... открой его... Ты не хочешь?
Питер. Я боюсь. Знаю, что сейчас что-нибудь выпрыгнет и ударит меня.
Анна. Нет. Ничего подобного, правда.
Госпожа Ван Даан. Что там, Питер? Давай. Покажи.
Анна (взволнованно). Это безопасная бритва!
Дюссель. Что?
Анна. Бритва!
Госпожа Ван Даан (смотрит на Анну). Ты же не сделала её из подручных материалов.
Анна (Питеру). Мип достала её для меня. Она не совсем новая. Но тебе сейчас действительно нужна бритва.
Дюссель. Зачем?
Анна. Посмотрите на его верхнюю губу. Видны пробивающиеся усики.
Дюссель. Если он захочет от них избавиться, можно смазать их молоком и дать кошке слизать.
Питер (направляется в свою комнату). Думаете, это смешно?
Дюссель. Смотрите! Он не может дождаться! Он собирается побриться!
Питер. Я собираюсь вручить Муши его подарок!
Питер уходит в свою комнату, хлопнув за собой дверью.
Господин Ван Даан (с отвращением). Муши, Муши, Муши.
Вдалеке слышится лай собаки. Анна приносит подарок Дюсселю.
Анна. И, наконец, мой сосед по комнате — господин Дюссель.
Дюссель. Для меня? У тебя есть что-нибудь и для меня?
Он открывает маленькую коробочку, которую она ему протягивает.
Анна. Я сам их сделала.
Дюссель (озадаченно). Капсулы! Две капсулы!
Анна. Это затычки для ушей!
Дюссель. Беруши?
Анна. Их нужно вставлять в уши, чтобы не слышать, как я ворочаюсь по ночам. Я видела как их рекламировали в журнале. Они ненастоящие... Я сделала их из ваты и свечного воска. Попробуйте... Посмотрим, сработают ли они... сможете ли вы услышать, что я говорю...
Дюссель (вставляет их в уши). Подожди, пока я их вставлю... Так.
Анна. Готовы?
Дюссель. А?
Анна. Вы слышите?
Дюссель. Боже милостивый! Они вошли внутрь! Я не могу их вытащить!
Все смеются, когда господин Дюссель прыгает вокруг себя, пытаясь вытащить затычки из ушей. Наконец он их вынимает. Убирает их обратно.
Спасибо, Анна! Спасибо!
Господин Ван Даан. Настоящая Ханука!
Госпожа Ван Даан. Разве это не мило с ее стороны?                (вместе)
Эдит Франк. Я не знаю, когда она это успела сделать.
Марго. Мне нравится мой подарок.
Анна (садясь за стол). А теперь давайте споем песню, папа... пожалуйста... (Дюсселю.) Вы слышали песню Хануки, господин Дюссель? В песне весь смысл! (Поет.) «О, Ханука! О, Ханука! Чудесный праздник...»
Отто Франк (успокаивая ее). Боюсь, Анна, нам не стоит петь эту песню сегодня вечером. (Дюсселю.) Это песня ликования. Можно излишне увлечься.
Анна. Ну, пожалуйста, пожалуйста. Давайте споем эту песню. Я обещаю не кричать!
Отто Франк. Хорошо. Но только очень тихо...
Анна начинает петь, но её прерывает Дюссель, который фыркает и пыхтит.
Дюссель (указывает на Питера). Ты... Ты!
Питер выходит из своей спальни, демонстративно придерживая выпуклость на своем пальто, как будто он держит свою кошку, и размахивая подарком Анны перед ней.
Сколько раз... я тебе говорил... Вон отсюда! Вон!
Господин Ван Даан (Питеру). Что с тобой такое? Совсем нет мозгов? Убери отсюда этого кота.
Питер (невинно). Кота?
Господин Ван Даан. Ты меня слышишь? Убирайся отсюда!
Питер. У меня нет кота.
Довольный своей шуткой, он распахивает пальто и достает банное полотенце. Все за столом смеются.
Дюссел (все ещё хрипя). Не обязательно должен быть кот, достаточно его одежды... Когда он уйдет отсюда...
Господин Ван Даан. Не волнуйтесь. Вас больше никто не побеспокоит. Мы избавимся от него.
Дюссель. Наконец-то вы меня услышали. (Уходит в свою спальню.)
Господин Ван Даан (кричит ему вслед). Я сделаю это не для вас. (Возвращается на свое место за столом.) Я выкину его, потому что мне надоело смотреть, как этот кот съедает всю нашу еду.
Питер. Это неправда! Я даю ему только косточки... объедки...
Господин Ван Даан. Не говори мне ничего! Он толстеет с каждым днём! Этот чёртов
кот выглядит лучше любого из нас. Сегодня же вечером его не будет!
Питер. Нет! Нет!
Анна. Господин Ван Даан, вы не можете так поступить! Это кот Питера. Он любит его.
Эдит Франк (тихо). Анна.
Питер (отцу). Если он уйдет, я тоже уйду.
Господин Ван Даан. Давай! Иди!
Госпожа Ван Даан. Ты никуда не уйдёшь, и кот не уйдет! А теперь, пожалуйста... сегодня Ханука... Ханука... самое время отпраздновать... Что со всеми вами такое? Ну же, Анна. Давайте споем песню.
Анна (поет). «О, Ханука! О, Ханука! Чудесный праздник».
Отто Франк (вставая). Я думаю, сначала нам следует задуть свечу... Тогда она у нас останется и на завтрашний вечер.
Марго. Но, папа, нужно дать догореть ей самой.
Отто Франк. Я уверен, что Бог понимает, что такое дефицит. (Прежде чем погасить свечу.) «Хвала Тебе, о Господь, Бог наш, который поддержал нас и позволил нам отпраздновать этот чудесный праздник».
Он уже собирается задуть свечу, как вдруг внизу раздается грохот чего-то падающего. Они все застывают в ужасе, не двигаясь. На несколько секунд воцаряется полная тишина. Отто Франк снимает ботинки. Остальные бесшумно следуют его примеру. Отто Франк выключает свет рядом с собой. Он жестом просит Питера выключить центральную лампу. Питер пытается дотянуться до нее, понимает, что не может, и встает на стул. Как только он дотрагивается до лампы, он теряет равновесие. Стул выскальзывает из-под него. Он падает. Абажур тоже падает на пол. Внизу раздается топот, бегущих вниз по лестнице.
Господин Ван Даан (вполголоса). Боже Всемогущий!
Единственным источником света остаётся ханукальная свеча. Дюссель выходит из своей комнаты. Отто Франк подкрадывается к лестничной клетке и стоит, прислушиваясь. Слышен лай собаки.
Вы что-нибудь слышите?
Отто Франк (шепотом). Нет. Я думаю, они ушли.
Госпожа Ван Даан. Это — Зелёная полиция. Они нашли нас.
Отто Франк. Если бы они это сделали, они бы не ушли. Они бы уже были здесь.
Госпожа Ван Даан. Я знаю, что это Зелёная полиция. Они отправились за помощью. Вот и всё. Скоро вернутся!
Господин Ван Даан. А может быть они из гестапо, искали документы...
Отто Франк (перебивает). Или это — вор, который пришёл за деньгами.
Госпожа Ван Даан. Мы должны что-то сделать... Быстрее! Быстрее! Пока они не вернулись.
Господин Ван Даан. Ничего не надо делать. Просто подождём.
Отто Франк поднимает руку, призывая всех замолчать. Он внимательно прислушивается. В полной тишине все напряженно прислушиваются к любому звуку, доносящемуся снизу. Внезапно Анна начинает раскачиваться. С тихим криком она падает на пол в обмороке. Эдит Франк быстро подходит к ней, садится рядом на пол и обнимает её.
Отто Франк. Принесите воды, пожалуйста! Принесите воды!
Марго направляется к раковине.
Господин Ван Даан (хватает Марго). Нет! Нет! Нельзя включать воду!
Отто Франк. Если они нас обнаружили, значит, обнаружили. Принеси воды.
Марго снова направляется к раковине. Отто Франк достает фонарик.
Я спускаюсь.
Марго бросается к нему, цепляется в него. Анна начинает приходить в себя.
Марго. Нет, папа, нет! Там может быть кто-то, кто поджидает... Это может быть ловушкой!
Отто Франк. Сегодня суббота. Мы не узнаем, что произошло, пока Мип или Кралер не придут в понедельник утром. Нельзя жить в такой неопределенности.
Марго. Не уходи, папа!
Эдит Франк. Тише, дорогая, тише.
Отто Франк тихо выходит, спускается по ступенькам и выходит через дверь внизу.
Марго! Подойди ко мне. (Марго подходит.)
Господин Ван Даан. Тише! Тише!
Эдит Франк шепчет Марго, чтобы та принесла воды. Марго идет за водой.
Госпожа Ван Даан. Путти, где наши деньги? Принеси наши деньги. Я знаю, мы можем откупиться от Зеленой полиции, столько-то за голову. Быстро поднимайся наверх! Принеси деньги!
Господин Ван Даан. Не двигайся!
Госпожа Ван Даан (опускается перед ним на колени, умоляя). Ты хочешь, чтобы нас отправили в концлагерь? Ты собираешься стоять и ждать, пока они поднимутся и заберут нас? Сделай что-нибудь, говорю тебе!
Господин Ван Даан (отталкивает её в сторону). Пожалуйста, не двигайся!
Он подходит к лестнице, чтобы послушать. Питер подходит к матери и помогает ей подняться. На секунду воцаряется тишина, затем Анна не выдерживает.
Анна. Кто-нибудь, сходите за папой! Заставьте его вернуться!
Питер (направляется к двери). Я пойду.
Господин Ван Даан. Разве ты недостаточно уже сделал?
Он грубо отталкивает Питера. В гневе на отца Питер хватает стул, словно собираясь ударить его, затем ставит его на место и закрывает лицо руками. Эдит Франк начинает тихо молиться.
Анна. Пожалуйста, пожалуйста, господин Ван Даан. Позовите папу.
Господин Ван Даан. Замолчи! Заткнись!
Потрясенная Анна замолкает. Эдит Франк притягивает ее к себе, словно защищая.
Эдит Франк (тихо, молясь). «Я поднимаю очи мои к небу, откуда приходит помощь моя. Помощь моя исходит от Господа, сотворившего небо и землю. Он не допустит, чтобы нога твоя дрогнула. Тот, Кто хранит тебя, не спит.»
Она замолкает, услышав, что кто-то приближается. Все напряженно смотрят на дверь. Отто Франк тихо входит. Анна бросается к нему и крепко обнимает.
Отто Франк. Это был вор. Должно быть, наш шум вспугнул его.
Госпожа Ван Даан. Слава Богу.
Отто Франк. Он вытащил все деньги из кассы и украл радиоприемник. Убежал в такой спешке, что даже не закрыл входную дверь. Она была распахнута настежь.
У всех вырывается выдох облегчения.
Думаю, можно включить немного света.
Марго. Ты уверен, что все в порядке?
Отто Франк. Опасность миновала.
Марго идет зажигать маленькую лампу.
Не пугайся так, Анна. Мы в безопасности.
Дюссель. Кто сказал, что опасность миновала? Неужели вы не понимаете, что мы в еще большей опасности, чем когда-либо?
Отто Франк. Господин Дюссель, успокойтесь, пожалуйста!
Отто Франк отводит Анну обратно к столу, усаживает ее рядом с собой и пытается успокоить.
Дюссель (указывает на Питера). Благодаря этому неуклюжему дураку, теперь кто-то знает, что мы здесь! Кто-то знает, что мы здесь прячемся!
Госпожа Ван Даан (Дюсселю). Кто-то знает, что мы здесь, да. Но кто этот кто-то? Вор! Вор! Вы думаете, что вор пойдет в Зелёную полицию и скажет: «Я грабил одно место прошлой ночью и услышал шум у себя над головой!» Вы думаете, вор пойдет на это?
Дюссель. Да. Я думаю, он так и сделает.
Госпожа Ван Даан (истерично). Вы с ума сошли!
Она, спотыкаясь, возвращается на свое место за стол. Питер идёт за ней, защищая и отталкивая Дюсселя в сторону.
Дюссель. Я думаю, что когда-нибудь его поймают, и тогда он заключит сделку с полицией Зелёных... Если они его отпустят, он расскажет им, где прячутся евреи!
Он уходит в спальню. На секунду воцаряется тишина.
Господин Ван Даан. Он прав.
Анна. Папа, давай уйдем отсюда! Мы не можем здесь больше оставаться... Уйдём...
Господин Ван Даан. Уйдём… А куда?
Эдит Франк (опускается на стул за столом.) Да, куда?
Отто Франк (встает, обращаясь ко всем). Неужели мы потеряли всякую веру и надежду? Минуту назад мы думали, что они придут за нами. Мы были уверены, что это конец. Но это был не конец. Мы живы и в безопасности.
Господин Ван Даан подходит к столу и садится. Отто Франк молится.
«Мы благодарим Тебя, о Господи, Боже наш, что в Своей бесконечной милости Ты снова счёл нужным пощадить нас». (Задувает свечу, затем поворачивается к Анне.) Давай, Анна. Пой! Давай пой песню!
Он начинает петь. Анна, наконец, начинает неуверенно петь, пока Отто Франк не начинает подбадривать ее. Сначала ее голос едва слышен.
Анна (поет). «О, Ханука! О, Ханука! Чудесный праздник».
Пока она продолжает петь, остальные постепенно присоединяются к ней, их голоса
все еще дрожат от страха. Госпожа Ван Даан рыдает во время пения.
Все. Вокруг стола... мы... собираемся...
В полном... ликовании....
Счастливейший из сыновей...
Вот и пришло время.
Есть много поводов для радости.
Дюссель выходит из спальни. Он подходит к столу, становится рядом с Марго и слушает,
как они поют.
Все продолжают петь, пока опускается занавес.


Действие второе

Сцена 1
В темноте слышен голос Анны, читающей дневник.
Голос Анны. Суббота, первое января тысяча девятьсот сорок четвертого года. Начался еще один новый год, а мы все еще находимся в нашем укрытии. Мы здесь уже семнадцать месяцев и двадцать пять дней. Кажется, что наша жизнь остановилась.
Поднимается занавес. Время близится к вечеру. Все кутаются от холода. В центральной комнате Эдит Франк складывает белье, которое развешано на верёвке сзади. Отто Франк сидит в кресле слева и читает. Марго лежит на диване, укрывшись одеялом, на ней разноцветный связанный Анной шарф на шее. Анна сидит за столом и что-то записывает в дневник. Питер, господин и госпожа Ван Даан и Дюссель — в своих комнатах, читают или лежат. Когда свет гаснет, голос Анны продолжает говорить.
Голос Анны. Мы все очень похудели. «Споры» Ван Даанов такие же бурные, как и ранее. Мама по-прежнему не понимает меня, я её тоже. Однако произошла одна большая перемена во мне. Я где-то читала, что девочки моего возраста не уверены в себе. Они успокаиваются внутренне и начинают думать о чуде, которое происходит с их телами и фигурами. Я думаю, что происходящее со мной, так чудесно... Не только внешне, но и внутренне. Каждый раз, когда это происходит, возникает чувство, что я обладаю какой-то тайной.
Слышен звук колоколов, а затем гимн, звучащий на карильоне. Внезапно раздается дверной звонок внизу. Все вздрагивают. Отто Франк осторожно подходит к лестнице и прислушивается. Снова раздаётся звонок, условный сигнал от Мип .
Отто Франк. Это — Мип!
Он быстро спускается по ступенькам, чтобы открыть дверь. Эдит Франк зовёт Ван Даанов и Питера.
Эдит Франк. Просыпайтесь все! Мип здесь!
Анна быстро убирает свой дневник. Марго садится, укрываясь одеялом. Дюссель сидит на краю кровати, напряженно прислушиваясь. Мип поднимается по ступенькам, за ней идёт Кралер. Они принесли цветы, книги, газеты и прочее. Анна бросается к Мип и обнимает её.
Мип... господин Кралер... Какой приятный сюрприз!
Кралер. Мы пришли поздравить вас с Новым годом.
Эдит Франк. Не стоило этого делать... у вас должен быть хотя бы один день для своих дел. (Подходит к кухонному гарнитуру и берёт чашки и приносит чай для всех.)
Анна. Не говори так, я очень рада вас видеть! (Вдыхая запах пальто Мип.) Чувствую запах ветра и холода от твоего пальто.
Мип (протягивает ей цветы). Это тебе. (Обращается к Марго, трогая ее лоб.) Как ты, Марго? Уже лучше себя чувствуешь?
Марго. Я в порядке.
Анна. Мы давали ей разные таблетки, чтобы она не кашляла так громко.
Анна бежит в свою комнату, ставит цветы в воду. Ван Дааны спускаются сверху.
 Снаружи доносятся звуки оркестра.
Госпожа Ван Даан. Здравствуйте, Мип. Господин Кралер.
Кралер (дарит букет цветов госпоже Ван Даан.) С надеждой на мир в Новом году.
Питер (взволнованно). Мип, ты не видела Муши? Он где-то рядом?
Мип. Прости, Питер. Я спрашивала всех по соседству, не видели ли они серого кота. Но они сказали, что нет.
Эдит Франк наливает Мип чашку чая. Отто Франк поднимается по ступенькам, неся на тарелке маленький торт.
Отто Франк. Посмотрите, что Мип принесла для нас!
Эдит Франк (берёт). Торт!
Господин Ван Даан. Торт! (Щиплет Мип за щёки и идёт к буфету.) Я принесу тарелки.
Дюссель в своей комнате надевает пальто и направляется к остальным.
Эдит Франк. Спасибо, Мип. Вам не следовало этого делать. Вы, наверное, уже на несколько недель вперед израсходовали весь свой запас сахара. (Протягивает его госпоже Ван Даан.) Он очень красивый.
Госпожа Ван Даан. Я уже целую вечность не видела торта. С тех пор, как вы дарили его нам в прошлом году. (Не глядя на торт, к Мип.) Помните? Разве не помните, вы принесли его на Новый год в это же время? Никогда этого не забуду, потому что на нём была надпись: «Мир в тысяча девятьсот сорок третьем». (Смотрит на торт и читает.) «Мир в тысяча девятьсот сорок четвертом году!»
Мип. Когда-нибудь это произойдёт.
Дюссель выходит из своей комнаты.
Здравствуйте, Господин Дюссель.
Кралер. Как вы?
Господин Ван Даан (приносит тарелки и нож). Вот нож, милая. Итак, сколько нас?
Мип. Я не буду, спасибо.
Отто Франк. Пожалуйста. Давайте с нами.
Мип. Я не голодна.
Господин Ван Даан. Хорошо! Раз... два... три... нас — семеро.
Дюссель. Восемь! Нас восемь! То же количество, как всегда!
Господин Ван Даан. Я не посчитал Марго. Это само собой разумеется, она всё равно ничего не съест.
Анна. Почему это не ест?
Эдит Франк. Думаю, кусочек торта ей не повредит.
Господин Ван Даан. Хорошо! Хорошо! Я просто не хотел, чтобы она снова начала кашлять, вот и все.
Дюссель. Пусть госпожа Франк разрежет торт.
Господин Ван Даан. Какая разница? Не всё ли вам равно?
Госпожа Ван Даан. Это ведь не личный торт госпожи Франк,           (вместе)
да, Мип? Он для всех.
Дюссель. Госпожа Франк честнее делит.
Госпожа Ван Даан (Дюсселю). На что вы намекаете?              (вместе)
Господин Ван Даан. Хватит терять время!
Госпожа Ван Даан (Дюсселю). Разве я не всегда делю одинаково?
Господин Ван Даан. Забудь об этом, Петронелла.
Госпожа Ван Даан. Нет. Я хочу услышать ответ!
Дюссель. Конечно. Все получают одинаковые куски... только господин Ван Даан всегда получает чуть-чуть побольше.
Господин Ван Даан надвигается на Дюсселя, держа в руке нож.
Господин Ван Даан. Это ложь!
Дюссель отступает перед натиском Ван Даанов.
Отто Франк. Пожалуйста, прошу вас! (Мип.) Видите, что с нами происходит из-за маленького кусочка торта? Он сводит нас с ума!
Господин Ван Даан (протягивая нож Эдит Франк). Вот, пожалуйста, госпожа Франк.
Эдит Франк. Спасибо. (Мип.) Вы уверены, что не хотите совсем чуть-чуть?
Мип (пьет чай). Нет, правда, мне нужно уходить через минуту.
Звуки оркестра затихают.
Питер (Мип). Может быть, Муши вернулся в наш дом? Говорят, что кошки... Вы не ходили к нам..? Я имею в виду... может быть, получится зайти..?
Мип. Я попробую, Питер. При первой же возможности я постараюсь. Но, боюсь, что после его исчезновения...
Дюссель. Кто-то уже успел плотно пообедать этим жирным котом!
Питер в ярости, произносит что-то нечленораздельно. Бросается на Дюсселя, как будто хочет его ударить. Отто Франк останавливает его. Эдит Франк быстро говорит, чтобы разрядить обстановку.
Эдит Франк (Мип). Это очень вкусно, Мип!
Госпожа Ван Даан (ест свой кусочек). Просто восхитительно!
Господин Ван Даан (целиком запихивая в рот). Дирку повезло, что он нашел девушку, которая умеет так печь!
Мип (ставит пустую чашку на стол). Мне надо бежать. Сегодня вечером Дирк пригласил меня на вечеринку.
Анна. Как здорово! Запомните, пожалуйста, во что все будут одеты, что вы будете есть и пить, чтобы завтра рассказать нам.
Мип. Я предоставлю полный отчет! Всем до свидания!
Господин Ван Даан (Мип). Ещё минутку. Я бы хотел, чтобы вы кое-что для меня сделали.
Он бежит по лестнице в свою комнату.
Госпожа Ван Даан (резко). Путти, куда ты направляешься? (Бросается за ним наверх по лестнице, истерично крича.) Что ты хочешь? Путти, что ты собираешься сделать?
Мип (Питеру). Что случилось?
Питер (сочувствуя матери). Отец сказал, что собирается продать её шубу. А она без ума от неё.
Дюссель. Невероятно, неужели кто-то настолько глуп, чтобы переживать из-за шубы в такие времена?
Питер. Не ваше собачье дело... и если вы скажете ещё что-нибудь... Я... я возьму вас и... Я серьезно... я...
Сверху раздается пронзительный крик госпожи Ван Даан. Она хватается за шубу, когда господин Ван Даан спускается с ней по лестнице.
Госпожа Ван Даан. Нет! Нет! Нет! Не смей ее забирать! Слышишь? Она моя!
Питер отворачивается.
Это — подарок отца! Не ты мне её купил. Ты не имеешь права. Отдай... Слышишь?
Господин Ван Даан вырывает шубу у неё из рук и спускается вниз. Госпожа Ван Даан, рыдая, опускается на колени. Когда господин Ван Даан входит в центральную комнату, все отворачиваются.
Господин Ван Даан (Кралеру). Просто небольшая дискуссия о целесообразности продажи шубы. Я часто говорил жене, что эгоистично с её стороны — беречь её, когда люди на улице так нуждаются в одежде... (Отдаёт шубу Мип.) Не будете ли вы так любезны продать шубу для нас? За неё можно получить хорошие деньги. И, кстати, не купите ли вы мне сигарет. Неважно, какой марки. Берите любые, какие только будут.
Мип. Сигареты трудно достать, Господин Ван Даан. Но я постараюсь. До свидания.
Она уходит. Отто Франк спускается за ней по ступенькам, чтобы закрыть дверь.
Эдит Франк наливает Кралеру чашку чая.
Эдит Франк. Вы уверены, что не хотите кусочек торта, господин Кралер?
Кралер. Лучше не стоит.
Господин Ван Даан. Вы все ещё плохо себя чувствуете? Что говорит ваш врач?
Кралер. Я не был у него.
Эдит Франк. Итак, господин Кралер...
Кралер (садится за стол). Я пытался. Но в наши дни до врача не дозвониться... они всё время заняты. Через неделю, наконец, он взял трубку. Я сказал ему, что хотел бы записаться на приём... что не очень хорошо себя чувствую. Вы представляете, что он ответил... по телефону... Покажите свой язык! (Все смеются. Он поворачивается к Отто Франку.) У меня тут есть несколько документов. Не могли бы вы просмотреть их вместе со мной?
Отто Франк. Да. конечно.
Кралер (встает). Давайте спустимся вниз...
Отто Франк выходит, Кралер обращается к остальным.
Простите нас? Мы ненадолго.
Он начинает спускаться по ступенькам вслед за Отто Франком.
Марго (с плохим предчувствием). Что случилось? Что-то произошло! Не так ли, господин Кралер?
Кралер останавливается и пытается успокоить Марго.
Кралер. Нет, ничего. Мне просто нужно посоветоваться с вашим отцом.
Марго. Что-то не так! Я чувствую!
Отто Франк (Кралеру). Если это касается нас, то лучше, чтобы все услышали.
Кралер (шёпотом). Но здесь... дети...
Отто Франк. То, что они могут вообразить, будет хуже любой реальности.
Кралер говорит, и все слушают его с напряженным предчувствием. Госпожа Ван Даан спускается по лестнице и садится на нижнюю ступеньку.
Кралер. Не знаю, помните ли вы рабочего на складе. Его зовут Карл, ему около пятидесяти, он полный, близорукий. Устроился на работу как раз перед вашим уходом.
Отто Франк. Он родом из Утрехта?
Кралер. Да. Пару недель назад, когда я выходил со склада, он закрывал дверь и спросил меня... как поживает господин Франк? Что слышно о нём? Я ответил, что ходили слухи, о вашем отъезде в Швейцарию. Он сказал, что тоже слышал, но подумал о том, что я, возможно, знаю что-то большее. Я не обратил на это внимания... но вчера кое-что случилось... Он принес мне в офис несколько накладных на подпись. Просматривая их, я заметил, что он уставился на книжный шкаф, который прикрывает вход к вам. Сказал, что, помнит, что здесь раньше была дверь, ведущая на чердак... Потом попросил прибавки, больше на двадцать гульденов в неделю.
Господин Ван Даан. Это — шантаж!
Отто Франк. Из-за двадцати гульденов? Скромный шантаж.
Господин Ван Даан. Это только начало.
Дюссель (Отто Франку). Я думаю, что он и есть тот самый вор, который обчистил кассу и украл радиоприёмник. Вот откуда он знает, что мы здесь.
Отто Франк (Кралеру). Чем всё закончилось? Что вы ему сказали?
Кралер. Что мне нужно подумать. Так вот: заплатить ему или уволить? Я пока не знаю.
Дюссель (в бешенстве). Только не увольняйте! Заплатите ему сумму, которую он попросит. Надо держать его здесь, чтобы следить за ним.
Отто Франк. А какая у него зарплата?
Кралер. Он мог бы получать такие деньги только на военном заводе. Но у нас не военный завод. И я не могу понять, знает ли он на самом деле... или нет.
Отто Франк. Предложите ему половину, тогда мы точно будем уверены: шантаж ли это.
Дюссель. А если шантаж? Надо заплатить все, что он требует!
Отто Франк. Давайте определимся, когда придёт время.
Кралер. Может быть, это всего лишь мое воображение.  В наши дни можно дойти до того, что начинаешь подозревать всех и всё. Вновь и вновь... по взгляду или слову...
В офисе внизу звонит телефон.
Госпожа Ван Даан (Кралеру). Звонок! Почему телефон звонит в праздничный день?
Кралер. Это — моя жена. Я сказал ей, что мне нужно взглянуть на кое-какие бумаги в офисе... и попросил позвонить, когда она выйдет из церкви... Тогда я предложу ему половину. До свидания. Будем верить в лучшее!
Все прощаются с Кралером. Отто Франк идёт за ним, чтобы запереть дверь внизу. Во время следующей сцены Отто Франк возвращается и стоит, тревожно прислушиваясь.
Дюссель (господину Ван Даану). Можете сказать своему сыну «спасибо» за всё! Упавший абажур! Говорю вам, теперь это всего лишь вопрос времени.
Он подходит к окну в задней части дома, стоит, глядя на улицу.
Марго. Иногда мне хочется, чтобы наступил конец... каким бы он ни был.
Эдит Франк (потрясенная). Марго!
Анна подходит к Марго, садится рядом с ней на диван и обнимает ее.
Марго. Тогда мы, по крайней мере, мы бы знали, где находимся.
Эдит Франк. Тебе должно быть стыдно за себя! За такие разговоры! Подумай, как нам повезло! Подумай о тысячах людей, которые каждый день умирают на войне. Подумай о людях в концлагерях...
Анна (перебивая). А какой в этом смысл? Какой смысл думать о несчастье, когда ты и так несчастен? Это глупо!
Эдит Франк. Анна!
Анна продолжает злиться на свою маму, Отто Франк пытается вмешаться, успокаивая ее.
Анна. Мы ещё молоды, Марго, Питер и я! У вас, у взрослых, был свой шанс! Но посмотрите на нас... Если мы начнем думать обо всех ужасах, происходящих в мире, мы пропадём! Мы пытаемся держаться за какие-то идеалы... когда всё... идеалы, надежды... всё рушится! Это не наша вина, что в мире такой хаос! Нас не было там, когда всё началось! Так что не пытайтесь вымещать это на нас!
Она убегает в свою комнату, захлопывая за собой дверь. Берет с комода расческу и бросает ее на пол. Затем садится на диван, пытаясь сдержать свой гнев.
Господин Ван Даан. Она говорит так, как будто мы развязали войну! Разве мы её начали?
Он замечает кусок торта Анны. Хочет его съесть, но Питер перехватывает тарелку.
Питер. Она не съела свой торт.
Он направляется с тарелкой в комнату Анны. В комнате воцаряется тишина. Госпожа Ван Даан поднимается в свою комнату, за ней идёт её муж. Дюссель смотрит в окно. Отто Франк приносит Эдит Франк ее кусок. Она ест его медленно, без аппетита. Отто Франк отдает свой кусочек Марго и садится на диван рядом с ней. Питер стоит в дверях комнаты Анны, смотрит на нее, затем тихо стучится. Анна быстро садится на кровать, вытирая слезы. Питер протягивает ей торт.
Ты забыла на столе.
Анна (тихо). Спасибо.
Питер собирается уйти, потом возвращается.
Питер. Надеюсь, что с тобой всё в порядке. Ты знаешь, как с ними разговаривать. Ты знаешь, что ответить. А я не умею... не могу думать... особенно когда злюсь... Этот Дюссель... когда сказал про Муши... что кто-то его съел... всё, чего я хотел в тот момент, так это врезать ему. Я хотел прибить его... чтобы он... Раньше всегда так поступал, когда в школе случались конфликты... Вот такой я... Но тут... И со взрослым человеком, как он... это выглядело бы скверно...
Анна. Ты ошибаешься насчёт меня: я всё делаю неправильно... Я слишком много говорю... Захожу слишком далеко... Задеваю чувства людей...
Дюссель отходит от окна, направляясь в свою комнату.
Питер. Думаю, ты абсолютно нормальная... Всё что я хочу сказать... если бы не ты, я не знаю, что было бы со мной...
Питер прерывается, когда Дюссель включает свет. Он стоит в дверях, поражённый, увидев Питера. Питер угрожающе надвигается на него. Дюссель пятится из комнаты. Питер захлопывает дверь.
Анна. Ты серьезно, Питер? Правда, так думаешь?
Питер. Да, правда.
Анна. Спасибо тебе!
В центральной комнате Отто и Эдит Франк убирают посуду и относят её в раковину. Марго снова ложится на диван. Дюссель растерянный заходит в комнату Питера и, взяв книгу, начинает читать.
Питер (рассматривая фотографии на стене). У тебя большая коллекция.
Анна. Хочешь поделюсь с тобой? Могу одолжить тебе немного фотографий для твоей комнаты. Ты сидишь в ней постоянно... и неизвестно, чем занимаешься...
Питер. Мне там спокойно. Как только начинается спор или драка, я прячусь.
Анна. Повезло, что у тебя отдельная комната. А его светлость всегда здесь торчит... Я почти никогда не бываю одна. Когда все начинают приставать ко мне, я не могу отвертеться. Должна стоять там и терпеть.
Питер. Ты только что отстояла себя.
Анна. Потому что разозлилась. У них свое мнение обо всем, а мы ещё пытаемся разобраться и что-то понять... У нас здесь возникают проблемы, с которыми никогда не сталкивались наши ровесники. А как только ты начинаешь думать, что понял в чём дело, сразу же что-то происходит, и — бац! Приходится начинать всё сначала.
Питер. По крайней мере, ты можешь с кем-то поговорить.
Анна. Не со всеми. С мамой никогда не обсуждаю ничего серьёзного. Она меня не понимает. С папой можем говорить обо всем... обсуждать все темы, кроме одной. Мы не говорим о маме. Он всегда уходит от этого разговора. Невозможно быть откровенным с кем-либо, если он что-то скрывает, согласен?
Питер. Думаю, у тебя очень хороший отец.
Анна. Он единственный, кто когда-либо давал мне почувствовать, что во мне есть хоть капля здравого смысла. Но в любом случае, ничего не может заменить школу, игры и моих друзей...
Питер. Ты скучаешь по своей подруге?
Анна. Всё сложно... (Замолкает, пристально смотрит на него.) Разве это не удивительно, ты и я? Вот уже почти полтора года мы каждый день, и вот — первый раз по-настоящему заговорили. Очень важно, когда есть с кем поговорить... Это помогает выпустить пар.
Питер (идёт к двери). В любое время, когда захочешь выпустить пар, можешь приходить ко мне в комнату.
Анна (идёт за ним). Я ведь могу очень сильно вспылить. Будь осторожен с приглашениями.
Питер. Всё хорошо.
Анна. Честно?
Питер. Я ведь уже пригласил тебя.
Он выходит. Анна стоит в дверях своей комнаты и смотрит ему вслед. Когда Питер подходит к своей двери, он оглядывается на нее. Затем заходит в свою комнату. Дюссель встаёт с кровати, когда Питер входит, и быстро проходит мимо него, направляясь к выходу. Он направляется в сторону своей комнаты. Анна видит, что Дюссель приближается, и закрывает дверь. Он поворачивается к комнате Питера. Питер тоже захлопывает дверь. Дюссель растерянный стоит на пороге. Свет медленно гаснет. Занавес опускается. Из темноты слышен голос Анны... сначала тихий, а затем нарастающий.
Голос Анны. У нас плохие новости. Людей, от которых Мип получала наши продовольственные карточки, арестовали. Поэтому нам пришлось сократить потребление пищи. Наши желудки настолько пусты, что они урчат и издают странные звуки, причём в разных тональностях. У господина Ван Даана они глубокие и низкие, как у контрабаса. У меня высокие, свистящие, как у флейты. Когда мы все сидим в ожидании ужина, это похоже на настройку оркестра. Нам не хватает только Артуро Тосканини, его взмаха дирижёрской палочкой, и тут же зазвучит мелодия «Полета валькирий». Понедельник, шестое марта тысяча девятьсот сорок четвертого года. Господин Кралер попал в больницу. Похоже, у него язва желудка. Папа говорит, что мы — его язвы. Мип одной приходится вести бизнес и приходить к нам. Американцы высадились в южной части Италии. Папа надеется на скорейшее окончание войны. Господин Дюссель каждый день ждёт, что работник со склада потребует еще денег. Не слишком ли часто я перескакиваю с одной мысли на другую? Но я ничего не могу с собой поделать. Я чувствую, приближение весны. Чувствую всем своим телом и душой. Я совершенно сбита с толку. Очень скучаю... так скучаю... по друзьям... по тому, с кем можно было бы поговорить... по тому, кто меня поймёт... по кому-то такому, кто чувствует то же, что и я...
Когда произносятся последние слова, занавес поднимается. Голос Анны затихает.

Сцена 2
Вечер, после ужина. Снаружи слышны голоса играющих детей. Все «взрослые», за исключением господина Ван Даана, находятся в центральной комнате. Эдит Франк что-то зашивает. Госпожа Ван Даан читает журнал мод. Отто Франк просматривает счета. Дюссель в халате дантиста нервно ходит взад-вперед, ему не терпится попасть в свою комнату. Господин Ван Даан наверху вышивает на пяльцах. Питер в своей комнате сидит перед зеркалом и причесывается. Далее он завязывает галстук, чистит пиджак и надевает его, готовясь к свиданию с Анной. На стене в его комнате уже висят фотографии кинозвезд. В своей комнате Анна тоже готовится: она стоит перед зеркалом в неглиже, придумывая себе причёску. Рядом сидит Марго на диване и подшивает юбку Анны. Дюссель больше не может терпеть. Он подходит и резко стучит в дверь их с Анной комнаты.
Анна (кричит). Нет, нет, господин Дюссель! Я ещё не одета.
Дюссель в ярости уходит, садится и закрывает лицо руками. Анна поворачивается к Марго.
А если так? Как тебе?
Марго (быстро посмотрев). Хорошо.
Анна. Да ты даже не взглянула.
Марго. Я увидела. Мне нравится.
Анна. Марго, скажи мне, я — уродина?
Марго. Перестань говорить ерунду.
Анна. Нет, скажи.
Марго. Это не так. У тебя красивые глаза... ты полна энергии...
Анна. Как-то абстрактно...
Она тянется и достает бюстгальтер из корзины для шитья Марго. Прикладывает к себе, смотря в отражение зеркала. Эдит Франк, жалея Дюсселя, подходит и стучит в дверь к девочкам.
Эдит Франк. Можно войти?
Марго. Заходи, мама.
Эдит Франк (закрывая за собой дверь.) Господину Дюсселю не терпится вернуться сюда.
Анна (все ещё держа лифчик). Боже мой, он занимает эту комнату весь день.
Эдит Франк (мягко). Анна, дорогая, ты собираешься опять к Питеру?
Анна (с гордостью). Да.
Эдит Франк. Но вы и так сегодня провели уже много времени вместе.
Анна. Я заходила к нему только два раза. В первый — чтобы взять словарь, а потом — за сорок пять минут до ужина.
Эдит Франк. Тебе не кажется, что ты ему мешаешь?
Анна. Мама, какая-никакая интуиция у меня есть.
Эдит Франк. Тогда могу я попросить тебя не закрывать дверь в комнату, когда зайдёшь к нему?
Анна. Ты говоришь так же как госпожа Ван Даан!
Она бросает бюстгальтер обратно в корзинку для шитья, берет блузку, надевает её.
Эдит Франк. Нет-нет, я ни на что не намекаю. Только хочу, чтобы вы не давали повода для разговоров... чтобы госпожа Ван Даан не нервничала и не злилась...
Анна. Госпоже Ван Даан не надо никакого повода, она злится без причин!
Эдит Франк. Все сейчас на взводе, беспокоятся о здоровье господина Кралера. И еще кое-что...
Анна. Мне очень жаль, мама. Всё равно я пойду к Питеру. Я не позволю Петронелле Ван Даан испортить нашу дружбу.
Эдит Франк секунду колеблется, затем выходит, закрывая за собой дверь. Она берет колоду игральных карт и садится за стол, раскладывает пасьянс. В комнате Анны Марго протягивает сестре подшитую юбку. Пока Анна надевает её, Марго снимает свои туфли на высоком каблуке и подкладывает в носки бумагу, чтобы Анне было удобно, и они не слетели.
Марго (Анне). Почему бы вам с ней не поговорить? Это избавило бы всех от многих проблем. Маме тяжело выслушивать замечания госпожи Ван Даан и молчать.
Анна. Почему она не ответит ей? Мне кажется глупо терпеть.
Марго. Ты совсем не понимаешь маму? Она не может возразить. Она не такая, как ты. Не в её характере давать сдачи.
Анна. В любом случае... я волнуюсь только за тебя. Чувствую себя виноватой перед тобой.
Садится на табурет рядом с Марго и надевает ее туфли на высоком каблуке.
Марго. В чём?
Анна. Каждый раз, когда встречаюсь с Питером, у меня возникает такое чувство, что я причиняю тебе боль. (Марго качает головой.) На твоём месте я бы взбесилась. Взревновала.
Марго. А я не ревную.
Анна. Честно? Не ревнуешь?
Марго. Конечно, я завидую... завидую, что тебе есть ради кого просыпаться каждое утро... Но не ревную Питера к тебе.
Анна подходит к зеркалу.
Анна. Возможно, тут и нечему завидовать. Может быть, я ему на самом деле не нравлюсь. Может, я просто заменяю ему кошку... (Берёт пару митенок и надевает их.) Не хочешь пойти со мной?
Марго. Я лучше почитаю.
Голоса играющих детей на улице стихают. В центральной комнате Дюссель больше не может терпеть. Он подходит к двери и резко стучит.
Дюссель. Пожалуйста, впусти меня в комнату!
Анна. Секундочку, дорогой, обожаемый господин Дюссель. (Берёт розовый палантин своей мамы и элегантно накидывает его на плечи, смотрится в зеркало.) Я готова... теперь главное пройти через центральную комнату, не обращая ни на кого внимания.
Она выходит, Марго идёт за ней.
Дюссель (с сарказмом). Благодарю вас.
Дюссель заходит в свою комнату. Анна направляется к комнате Питера, проходя мимо госпожи Ван Даан и своих родителей, сидящих за столом.
Госпожа Ван Даан. Боже мой, посмотрите на неё!
Анна не обращает внимания. Стучит в дверь Питера.
Не понимаю, что хорошего в том, что я родила сына. Я практически его не вижу. Ему абсолютно наплевать на меня, даже если бы я покончила с собой.
Питер открывает дверь и отступает в сторону, пропуская Анну в комнату.
Подожди минутку, Анна. (Подходит к двери.) Я хотела бы сказать несколько слов своему сыну, если ты не возражаешь?
Питер и Анна замирают в ожидании.
 Питер, я не хочу, чтобы ты засиживался допоздна. Тебе нужно высыпаться. Твой организм растёт. Ты меня слышишь?
Эдит Франк. Анна не задержится надолго и ляжет спать ровно в девять. Не так ли, Анна?
Анна. Конечно, мама. (Госпоже Ван Даан.) Теперь мы свободны?
Госпожа Ван Даан. Ты меня спрашиваешь? Не знаю, что и сказать по этому поводу.
Эдит Франк. Анна, дорогая, пожалуйста, слушай звук карильона.
Анна и Питер заходят в комнату, закрывая за собой дверь.
Госпожа Ван Даан (Эдит Франк). В моё время мальчики приходили к девочкам, а не девочки к мальчикам.
Эдит Франк. Знаете, как молодым людям нравится чувствовать, что у них есть секреты. Комната Питера — единственное место, где они могут спокойно поговорить.
Госпожа Ван Даан. Конечно, поговорить! Когда я была в её возрасте, это называлось иначе.
Госпожа Ван Даан уходит в ванную. Марго садится читать книгу. Отто Франк откладывает свои бумаги и ставит шахматы на стол. Они с Эдит начинают играть.
У Питера в комнате Анна возмущенно высказывает.
Анна. Разве они не отвратительны? Разве они не невыносимы? Обращаются с нами так, словно мы все ещё маленькие дети.
Она садится на кровать. Питер достает бутылку шипучки и два стакана.
Питер. Пусть это тебя не беспокоит. Меня, например, это не волнует.
Анна. Хотя их нельзя обвинять... Они вспоминают, какими сами были в нашем возрасте и не понимают, что мы намного современнее... Только подумать, какие интересные дискуссии у нас были!.. Ой, я ведь забыла. Хотела принести тебе ещё несколько фотографий.
Питер. Ничего, мне нравятся эти, спасибо.
Анна. Хочешь ещё? Мип недавно принесла мне несколько новых.
Питер. Давай потом. (Протягивает ей стакан шипучки и, взяв свой, садится напротив.)
Анна (глядя на одну из фотографий.) Я помню, как я выиграла её. Поспорила с Джопи, что смогу съесть подряд пять рожков мороженого... Мы играли в теннис... Прекрасно проводили время... Ели мороженое в «Дельфах» или «Оазисе», куда пускали евреев... Там всегда было много мальчишек... мы смеялись и шутили... Я бы очень хотела вернуться туда хотя бы на неделю или на несколько дней. Но после этого, знаю, мне было бы здесь до смерти скучно. Сейчас я более серьезно смотрю на жизнь и мечтаю стать журналисткой... или кем-то в этом роде. Я люблю писать. А чем ты хочешь заниматься?
Питер. Думаю, что мог бы уехать куда-нибудь... поработать на ферме или еще где-нибудь... на какой-нибудь такой работе, где не нужно думать, не нужны мозги.
Анна. Не говори так. У тебя — комплекс неполноценности.
Питер. Я не слишком умен.
Анна. Но это неправда. Ты намного лучше меня преуспеваешь в десятках предметов... в арифметике и алгебре и... в общем, ты в миллион раз лучше меня в алгебре. (С неожиданной прямотой.) Тебе нравится Марго? Она ведь сразу тебе понравилась, гораздо больше, чем я.
Питер (неловко). Не знаю...
Госпожа Ван Даан выходит из ванной и подходит к раковине, чтобы помыть кофейник.
Анна. Это нормально. Все так думают. Марго хорошая, милая, умная и красивая, а я — нет.
Питер. Я бы так не сказал.
Анна. Знаю, прекрасно знаю, что не красавица. Никогда ею не была и не буду.
Питер. Я не согласен. Думаю, ты симпатичная.
Анна. Это неправда!
Питер. И ещё кое-что. Ты изменилась... по сравнению с тем, какой была в самом начале...
Анна. Изменилась?
Питер. Раньше я думала, что ты очень шумная.
Анна. А что ты думаешь сейчас, Питер? Как я изменилась?
Питер. Ну... ммм... ты... стала потише.
В своей комнате Дюссель берёт пижаму и туалетные принадлежности, направляется в ванную переодеваться.
Анна. Спасибо, что ты не ненавидишь меня.
Питер. Я никогда этого не говорил.
Анна. Держу пари, когда ты выйдешь отсюда, никогда больше не вспомнишь обо мне.
Питер. Это безумие.
Анна. Когда вернёшься к своими друзьями, ты скажешь... Ну и что я такого нашёл в этой Утке «Кря-кря».
Питер. У меня нет друзей.
Анна. Питер, это неправда. У каждого есть друзья.
Питер. Но не у меня. Мне они не нужны. Я прекрасно обхожусь и без них.
Анна. Значит ты можешь обойтись и без меня? Я считаю себя твоим другом.
Питер. Если бы они все были похожи на тебя, все было бы по-другому.
Он берет стаканы и бутылку и убирает их. На секунду наступает тишина, затем Анна говорит, нерешительно и застенчиво.
Анна. Питер, ты когда-нибудь целовал девушку?
Питер. Да. Однажды.
Анна (скрывая свои чувства). Фотография криво висит.
Питер подходит и поправляет фотографию.
А она симпатичная?
Питер. Кто?
Анна. Девушка, которую ты поцеловал.
Питер. Я не знаю. У меня были завязаны глаза. (Возвращается и снова садится.) Это было на вечеринке. Одна из тех игр с поцелуями.
Анна (с облегчением). Значит, это было несерьёзно.
Питер. Наверное.
Анна. А меня целовали дважды. Однажды мужчина, которого я никогда раньше не видела, поцеловал меня в щёку, когда поднимал на катке, я упала и заплакала. А второй был господин Купхейс, друг папы, который поцеловал мне руку. Ты же не думаешь, что это считается?
Питер. Не считается.
Анна. Я наверняка знаю, что Марго никогда никого не поцелует, если не будет с ним помолвлена. И ещё я уверена, что мама никогда не прикасалась к мужчине до папы. Но я не уверена, что... Сейчас всё так изменилось... А что ты думаешь? Как ты считаешь, девушка не должна ни с кем целоваться, если она не помолвлена или что-то в этом роде? Так тяжело думать, что делать, когда весь мир вокруг нас рушится, и ты... ты не знаешь, что произойдет завтра, и... Что ты думаешь?
Питер. Я полагаю, это зависит от девушки. Некоторые, что бы они ни делали, совершают ошибки. А другие... ну... у них не обязательно это будет выглядеть неправильным.
Карильон начинает отбивать девять часов.
Я всегда думал, что когда двое людей...
Анна. Девять часов. Надо идти.
Питер. Да.
Анна (не двигаясь). Спокойной ночи.
Наступает секундная пауза, затем Питер встает и идёт к двери.
Питер. Тебе не стоит раздражать их?
Анна. Не стоит. (Встает и направляется к двери.) Иногда у меня возникает желание показать тебе свой дневник. В нём написано много всего, о чём я хотела бы с тобой поговорить. Но там есть кое-что и о тебе...
Питер. И что же?
Анна. Я бы не хотела, чтобы ты читал это. Я думала, что ты ничтожество, точно так же и ты думал обо мне.
Питер. Твоё мнение обо мне изменилось, так же как и моё о тебе?
Анна. Ну... Увидишь...
Мгновение Анна стоит, глядя на Питера, страстно желая, чтобы он поцеловал её. Но он не двигается
с места, она отворачивается. Затем внезапно Питер неловко обнимает ее и целует в щеку. Ошеломленная Анна выходит. Какое-то время стоит спиной ко всем в центральной комнате. Когда же берет себя в руки, то подходит к маме, папе и Марго и молча целует их. Они тихо желают ей спокойной ночи. Уже собираясь открыть дверь своей спальни, она замечает госпожу Ван Даан. Быстро подходит к ней, обхватывает ее голову и целует сначала в одну щеку, потом в другую. Затем поспешно удаляется в свою комнату. Госпожа Ван Даан смотрит ей вслед, далее заглядывает в комнату Питера. Её подозрения подтверждаются.
Госпожа Ван Даан (понимая). Ха-ха-ха!
Свет гаснет. Опускается занавес. В темноте голос Анны звучит сначала тихо, а затем усиливается.
Голос Анны. К этому времени мы все уже так хорошо знаем друг друга, что, если кто-то начинает рассказывать историю, остальные могут закончить ее за него. Нам пришлось еще больше сократить потребление пищи. А что еще хуже, крысы снова появились у нас. Они украли часть нашей драгоценной еды. Даже господин Дюссель жалеет, что Муши нет уже с нами. Четверг, двадцатое апреля тысяча девятьсот сорок четвертого года. Лихорадка вторжения усиливается с каждым днем. Мип рассказывает нам, что люди на улице только об этом и говорят. Что же касается меня, то жизнь стала намного приятнее. Я часто прихожу в комнату Питера после ужина. Нет, не думай, что я влюблена, это не так. Но жизнь становится более терпимой, когда рядом есть кто-то, с кем можно обменяться мнениями. На сегодня всё. P.S. Буду честна. Хочу признаться, что на самом деле я живу ради нашей следующей встречи. Есть ли что-нибудь прекраснее, чем сидеть под стеклянной крышей, чувствовать солнечные лучи на своих щеках и прикасаться к любимому человеку? Я так рада, что у Ван Даанов родился сын, а не дочь. Моё платье стало мне мало. Приходится носить одежду Марго. Я усердно работаю над своим французским и сейчас читаю «Прекрасную Ниверзненку ».
Когда Анна произносит последние слова, поднимается занавес, голос Анны затихает.

Сцена 3
Несколько недель спустя. Ночь, все спят, тишина. В комнате Ван Даанов на мгновение вспыхивает спичка, а затем быстро гаснет. Смутно видно, как господин Ван Даан, босой, в майке и брюках, крадучись спускается по лестнице в центральную комнату, где спят Отто, Эдит и Марго. Он подходит к буфету, снова зажигает спичку. Затем осторожно открывает дверь шкафа и достает полбуханки хлеба. Когда он закрывает дверцу, она скрипит. Он застывает на месте.
Эдит Франк просыпается и видит Ван Даана.
Эдит Франк (кричит). Отто! Отто! Проснись!
Все остальные просыпаются и встают.
Отто Франк. В чем дело? Что случилось?
Дюссель, за которым бежит Анна, выходит из своей комнаты.
Эдит Франк (подбегая к Ван Даану). Он крадёт еду!
Дюссель (хватая Ван Даана). Ты! Ты! Отдай сейчас же!
Госпожа Ван Даан (спускаясь по лестнице). Путти... Путти... Что случилось?
Дюссель (схватив за шею Ван Даана). Ты грязный вор... он крадёт еду... ты ничтожество...
Отто Франк. Господин Дюссель! Ради бога! Помоги мне, Питер!
Питер подбегает, пытаясь вместе с Отто Франком разнять двух дерущихся мужчин.
Питер. Отпустите его! Отпустите!
Дюссель падает на господина Ван Даана, отнимает и показывает всем краюху хлеба, которая была в руках Ван Даана.
Дюссель. Жадный, эгоистичный..!
Марго включает свет.
Госпожа Ван Даан. Путти... в чем дело?
У Эдит Франк исчезла мягкость и сдержанность. Она в ярости и негодовании.
Эдит Франк. Хлеб! Он воровал хлеб!
Дюссель. Так это были вы, а мы все время думали, что это крысы!
Отто Франк. Господин Ван Даан, как вы могли!
Господин Ван Даан. Я голоден...
Эдит Франк. Мы все голодные! Наши дети худеют на глазах. Ваш собственный сын Питер... Я слышала, как он стонет во сне от голода. А вы приходите ночью и крадете еду, которая должна достаться им... детям!
Госпожа Ван Даан (господину Ван Даану, защищая его). Ему нужно больше еды, чем всем нам... Он привык много есть... Его организм требует...
Господин Ван Даан отходит и садится на диван.
Эдит Франк (госпоже Ван Даан). А вы... вы ещё хуже, чем он! Вы — мать, и все же приносите своего ребёнка в жертву этому человеку... этому... этому...
Отто Франк. Эдит! Эдит!
Марго берет розовый шерстяной палантин и накидывает его на плечи матери.
Эдит Франк (не обращая внимания, продолжает, госпоже Ван Даан). Не думайте, что я ничего не видела! Вы всегда приберегали для него самые лакомые кусочки! Я наблюдала за вами каждый день и держала язык за зубами. Но теперь я молчать не буду! После всего этого! Я хочу, чтобы он ушел! Я требую, чтобы он убрался отсюда!
Отто Франк. Эдит, прошу тебя!
Господин Ван Даан. Убраться отсюда?                (вместе)
Госпожа Ван Даан. Что вы имеете в виду?
Эдит Франк. Только так! Собирайте свои вещи и уходите!
Отто Франк (Эдит). Ты в гневе. Ты ведь не имеешь в виду то, что говоришь.
Эдит Франк. Я имею в виду именно это!
Госпожа Ван Даан берёт одеяло с кровати Франков и закрывается им.
Отто Франк. Два долгих года мы жили здесь бок о бок. Мы уважали права друг друга... Нам удавалось жить в мире. Неужели мы теперь всё это бросим? Я знаю, что больше этого никогда не повторится, не так ли, господин Ван Даан?
Господин Ван Даан. Нет. Нет.
Эдит Франк. Он украл один раз! Украдёт снова!
Господин Ван Даан, держась за живот, направляется в ванную. Анна обнимает его, помогая подняться по ступенькам.
Отто Франк. Эдит, пожалуйста. Давайте все успокоимся. Разойдемся по своим комнатам... А потом спокойно сядем и поговорим... Мы найдем какой-нибудь выход...
Эдит Франк. Нет! Нет! Больше никаких разговоров! Я хочу, чтобы они ушли!
Госпожа Ван Даан. Вы выставите нас на улицу?
Эдит Франк. Есть и другие убежища.
Госпожа Ван Даан. Подвалы... подполья, знаю. Но у нас не осталось денег даже на то, чтобы заплатить за это.
Эдит Франк. Я дам вам денег. Я с радостью дам их из своего кармана.
Она берёт с полки свою сумочку и возвращается с ней.
Госпожа Ван Даан. Господин Франк, вы же говорили Путти, что никогда не забудете того, что он сделал для вас, когда вы переехали в Амстердам. Вы говорили, что никогда не сможете отплатить ему за всё...
Эдит Франк (отсчитывая деньги). Если у моего мужа и были какие-то обязательства перед вами, он их уже выполнил сполна.
Отто Франк. Эдит, никогда раньше не видел тебя такой. Я не узнаю тебя.
Эдит Франк. Мне давно следовало высказаться.
Дюссель. С некоторыми людьми невозможно быть вежливыми.
Госпожа Ван Даан (Дюсселю). Нам бы всем хватило еды, если бы вы не появились здесь!
Отто Франк. Не нужно, чтобы нацисты уничтожали нас. Мы сами себя уничтожаем.
Садится, обхватив голову руками. Эдит Франк подходит к госпоже Ван Даан.
Эдит Франк (протягивая госпоже Ван Даан деньги). Отдайте это Мип, она найдёт вам убежище.
Анна. Мама, ты не выгонишь Питера. Он ничего не сделал.
Эдит Франк. Питер останется. Когда я сказала, что должна защищать детей, я имела в виду и Питера тоже.
Питер поднимается со ступенек, на которых он сидел.
Питер. Если отец уйдёт, я тоже уйду.
Господин Ван Даан выходит из ванной. Госпожа Ван Даан бежит к нему, сажает его на диван.
Затем набирает воды из раковины, умывает ему лицо.
Эдит Франк. Он тебе не отец... этот человек! Он не знает, что значит быть отцом!
Питер (идёт в свою комнату). Я буду чувствовать себя не в своей тарелке. Я не могу остаться.
Эдит Франк. Что ж, мне жаль.
Анна (бросаясь к Питеру). Нет, Питер! Нет!
Питер заходит в свою комнату, захлопывая за собой дверь. Анна, плача, поворачивается к Эдит.
Мне плевать на еду. Пусть заберут мой паёк! Я не буду есть! Только не выгоняй их. Скоро рассвет, их арестуют...
Марго (обнимая Анну). Пожалуйста, мама!
Эдит Франк. Они никуда не уйдут сейчас. Останутся здесь, пока Мип не найдёт им убежище. (Госпоже Ван Даан.) Но я настаиваю на одном: он больше никогда не должен сюда спускаться! Никогда не должен заходить в эту комнату, где хранятся продукты! Мы разделим всё, что у нас есть... поровну на каждого!
Дюссель достаёт мешок картошки из шкафа для продуктов. Эдит Франк продолжает, обращаясь к госпоже Ван Даан.
Вы можете готовить здесь и относить ему в комнату.
Дюссель ставит мешок с картошкой на стол.
Марго. Нет-нет, мы не опустимся так низко, чтобы драться из-за пары гнилых картофелин.
Дюссель (делит картофель на кучки). Госпоже Франк, господину Франку, Марго, Анне, Питеру, госпоже Ван Даан, господину Ван Даану, мне... госпоже Франк...
Раздается звонок — сигнал Мип.
Отто Франк. Это — Мип! (Накидывает пальто.)
Марго. В такое время?
Эдит Франк. Что-то случилось.
Отто Франк (спускаясь вниз). Умоляю вас, не говорите ей ничего!
Дюссель (продолжая). ...Анне, Питеру, госпоже Ван Даан, господину Ван Даану, мне...
Марго (Дюсселю). Прекратите! Прекратите это!
Дюссель. ...Господину Франку, Марго, Анне, Питеру, госпоже Ван Даан, господину Ван Даану, мне, госпоже Франк...
Госпожа Ван Даан. Вы откладываете себе самые крупные! Только большие... Сравните вот эти и эти...
Дюссель продолжает делить. Питер, одетый в рубашку и брюки, выходит из своей комнаты.
Марго. Прекратите это! Прекратите!
Слышен взволнованный голос Мип, разговаривающей с Отто Франком внизу.
Мип. Господин Франк... самые замечательные новости!.. Вторжение началось!
Отто Франк. Прошу, скажите им! Скажите им!
Мип бежит по ступенькам впереди Отто Франка. На ней мужской плащ, а под ним ночная сорочка,
в руке букет оранжевых цветов.
Мип. Вы все это слышали? Вы слышали, что я сказала? Вторжение началось! Вторжение!
Все смотрят на Мип, не понимая, что она говорит. Питер приходит в себя.
Питер. Куда?
Госпожа Ван Даан. Когда? Когда, Мип?
Мип. Всё началось сегодня рано утром...
По мере того, как она говорит, до всех начинают доходить её слова. Начинается ликование. Эдит Франк обнимает господина Ван Даана.
Эдит Франк. Господин Ван Даан, вы это слышали?
Дюссель обнимает госпожу Ван Даан. Питер хватает сковородку и начинает расхаживать по комнате, стуча по ней и распевая национальный гимн Нидерландов. Анна и Марго идут за ним, подпевая и проходя между возбужденными взрослыми. Марго отрывается, чтобы взять цветы у Мип, и раздаёт их всем присутствующим. Пока продолжается эта демонстрация, Эдит Франк пытается перекричать всеобщий шум.
Эдит Франк (Мип). Откуда вы знаете?
Мип. По радио... Би-би-си! Сказали, что они высадились на побережье Нормандии!
Питер. Британцы?
Мип. Британцы, американцы, французы, голландцы, поляки, норвежцы... все! Более четырех тысяч кораблей! Черчилль и генерал Эйзенхауэр выступили с речью! Они называют это днём «Д»!
Отто Франк. Слава Богу, он наступил!
Госпожа Ван Даан. Наконец-то!
Мип. Я хочу рассказать Кралеру. Эта новость будет лучше любого переливания крови.
Отто Франк. В какой части Нормандии они высадились, сообщили?
Мип. В Нормандии... Это все, что я знаю. Я прибегу, как только выясню что-нибудь еще! (Уходит.)
Отто Франк (Эдит Франк). Что я вам говорил? Что я говорил?!
Отто Франк показывает, что забыл запереть дверь за Мип. Он бежит вниз, спускается по ступенькам. Господин Ван Даан, сидящий на диване, внезапно начинает рыдать. Все смотрят на него.
Госпожа Ван Даан (бросаясь к мужу). Путти! Путти! Что такое? Что случилось?
Господин Ван Даан. Пожалуйста, мне так стыдно.
Отто Франк поднимается по ступенькам.
Дюссель. Ради бога!
Госпожа Ван Даан. Не надо, Путти.
Марго. Сейчас это не имеет никакого значения!
Отто Франк (господину Ван Даану). Вы слышали, что сказала Мип? Вторжение началось! Нас освободят! Сейчас самое время отпраздновать! (Обнимает Эдит Франк, а затем спешит к буфету за коньяком и бокалом.)
Господин Ван Даан. Воровать хлеб у детей!
Эдит Франк. Мы все совершали поступки, за которые очень стыдно.
Анна. Посмотрите на меня, как я обходилась с мамой... подло и мерзко по отношению к ней.
Эдит Франк. Нет, Аннеке, нет.
Анна подбегает к маме и обнимает ее.
Анна. Мама, мамочка, я вела себя ужасно.
Господин Ван Даан. Не так, как я. Никто не сравнится со мной!
Дюссель (господину Ван Даану). Прекратите сейчас же! Давайте радоваться!
Отто Франк (протягивая господину Ван Даану бокал коньяка). Вот! Давайте выпьем! За жизнь!
Ван Даан берёт коньяк. Все смотрят на него. Он слабо улыбается. Анна поднимает пальцы в виде буквы «V». Когда Ван Даан делает ответный жест, они вздрагивают, услышав громкие рыдания. Это — Эдит Франк, охваченная раскаянием. Она сидит в другом конце комнаты.
Эдит Франк (сквозь рыдания). Когда я думаю о тех ужасных вещах, которые я наговорила...
Отто Франк, Анна и Марго спешат к ней, пытаясь утешить.
Господин Ван Даан отдаёт ей свой бокал коньяка.
Господин Ван Даан. Нет-нет! Вы были абсолютно правы!
Эдит Франк. Как я могла так с вами разговаривать!.. С нашими друзьями!.. Нашими гостями! (Продолжает плакать.)
Дюссель. Пожалуйста, не надо, вы портите момент вторжения!
Пока они ее утешают, свет гаснет. Занавес опускается.
Голос Анны (сначала тихий, а потом усиливающийся). В эти дни настроение у всех нас значительно улучшилось. По-прежнему поступают отличные новости о вторжении. Самое приятное в этом то, что у меня такое чувство, что скоро придут друзья. Как знать, может быть, я вернусь в школу уже осенью. Ха-ха! Надо мной смеются! Рабочий со склада ничего не знает, а мы продолжаем платить ему деньги!.. Среда, второе июля тысяча девятьсот сорок четвертого года. Вторжение, похоже, временно приостановлено. Господину Кралеру предстоит очень сложная операция. Гестаповцы нашли украденный радиоприемник. Господин Дюссель говорит, что они выйдут на вора, и тогда это всего лишь вопрос времени, когда обнаружат нас. Все подавлены. Даже бедный папа не может поднять им настроение. Я сама часто бываю подавленной... но никогда не впадаю в отчаяние. Я избавляюсь от дурных мыслей, когда пишу. Но... главный вопрос... смогу ли я когда-нибудь писать красиво? Я так этого хочу. Хочу продолжать жить даже после своей смерти. Пролетел еще один день рождения, и вот мне исполнилось пятнадцать. Я уже знаю, чего хочу. У меня появилась цель.
Во время последних слов Анны занавес поднимается, голос её затихает.

Сцена 4
Несколько недель спустя, вторая половина дня, все, кроме Марго, собрались в центральной комнате. Чувствуется сильное напряжение. Эдит Франк и господин Ван Даан нервно ходят взад-вперёд, Дюссель стоит у окна, глядя на улицу. Питер сидит за столом и пытается делать уроки. Анна сидит напротив него и что-то пишет в своём дневнике. Госпожа Ван Даан сидит на диване, не отрывая глаз с Отто Франка, который читает. Внизу, в кабинете, звонит телефон. Все застыли, прислушиваются.
Дюссель подбегает к Отто Франку.
Дюссель. Опять звонит телефон! Господин Франк, слышите?
Отто Франк (тихо). Да. Слышу.
Дюссель (нервно). Но это уже третий раз, господин Франк! Третий раз подряд! Это сигнал! Говорю вам, Мип пытается связаться с нами! По какой-то причине она не может прийти и пытается нас о чем-то предупредить!
Отто Франк. Прошу. Пожалуйста.
Господин Ван Даан (Дюсселю). Вы зря паникуете.
Дюссель. Что-то случилось, господин Франк. Три дня Мип не приходит! А сегодня никто не вышел на работу. В офисе тишина!
Отто Франк. Возможно, сегодня — воскресенье. Наверное, мы потеряли счёт дням.
Господин Ван Даан (Анне). Ты ведёшь дневник. Какой сегодня день?
Дюссель (подходя к Эдит Франк). Я не потерял счёт дням! Точно знаю, что сегодня пятница, четвертое августа. Пятница, а на работе никого. (Отто Франку, почти в слезах.) Я говорю вам, что Кралер умер. Это единственное объяснение. Он умер, и они закрыли офис, а Мип пытается нам что-то сообщить!
Отто Франк. Она не стала бы нам звонить.
Дюссель (нервно). Господин Франк, ответьте на звонок! Умоляю вас, возьмите трубку!
Отто Франк. Нет.
Господин Ван Даан. Просто снимите трубку и послушайте. Вам не обязательно отвечать. Просто послушайте и убедитесь, что звонит не Мип.
Дюссель. Ради бога... прошу вас.
Отто Франк. Я уже сказал вам — нет. Я не сделаю ничего, что могло бы выдать, что мы здесь.
Питер. Господин Франк прав.
Господин Ван Даан. Нет необходимости сообщать нам, на чьей ты стороне.
Отто Франк. Если мы будем терпеливо и спокойно ждать, я верю, что помощь придет.
На минуту возникает тишина, пока все прислушиваются к телефонным звонкам.
Дюссель. Всё, я спускаюсь.
Он сбегает по ступенькам. Отто Франк безуспешно пытается удержать его. Дюссель бежит к двери нижнего этажа и открывает ее. Телефон перестает звонить. Дюссель запирает дверь на засов и медленно поднимается по ступенькам.
Поздно.
Отто Франк идет к Марго в спальню Анны.
Господин Ван Даан. Итак, мы просто будем ждать здесь, пока не умрем.
Госпожа Ван Даан (истерично). Я этого не вынесу! Я покончу с собой! Я покончу с собой!
Господин Ван Даан. Ради бога, хватит!
Вдалеке слышен немецкий военный оркестр, играющий венский вальс.
Госпожа Ван Даан. Думаю, ты был бы рад, если бы я это сделала! Ты хочешь, чтобы я умерла!
Господин Ван Даан. По чьей вине мы здесь оказались?
Госпожа Ван Даан направляется в свою комнату. Он следует за ней.
А могли бы быть в безопасности где-нибудь... в Америке или Швейцарии. Но нет! Нет! Ты не поехала, когда я этого хотел. Ты не смогла расстаться со своими шмотками. Не захотела оставить свою драгоценную мебель.
Госпожа Ван Даан. Не трогай меня!
Она бежит вверх по лестнице, за ней — господин Ван Даан. Питер, не в силах это слушать, уходит в свою комнату. Анна беспокойно смотрит ему вслед. Дюссель возвращается на свой пост у окна. Отто Франк возвращается в центральную комнату, берёт книгу и пытается читать. Эдит Франк садится у раковины и начинает чистить картошку. Анна тихонько заходит в комнату Питера, закрывая за собой дверь. Питер лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Анна обнимает его.
Анна. Взгляни, Питер, на небо. (Смотрит наверх через стеклянную крышу.) Какой чудесный, прелестный день! Разве не прекрасны эти облака? Знаешь, что я делаю, когда кажется, что больше ни минуты не выдержу взаперти? Представляю себя в парке, где мы гуляли с папой. Там на склонах растут нарциссы, крокусы и фиалки. Знаешь, что самое замечательное в фантазиях? Ты можешь представлять всё так, как тебе нравится. Розы, фиалки и хризантемы могут цвести в одно и тоже время... Забавно... Раньше я воспринимала всё как должное... а теперь я просто восхищаюсь природой. А ты?
Питер. Я схожу с ума. Я думаю, если что-нибудь не произойдет в ближайшее время... если мы не выберемся отсюда... Я больше этого не вынесу!
Анна (тихо). Жаль, что у тебя нет религии, Питер.
Питер. Спасибо! Не надо!
Анна. Я не имею в виду того, что нужно соблюдать обряды или традиции иудаизма... верить в рай, ад и чистилище... Я говорю про любую религию... и неважно, какую. Надо во что-то верить! Когда я думаю обо всем, что вокруг... о деревьях... цветах... чайках... когда я думаю о том, как ты мне дорог, Питер... о доброте людей, которых мы знаем... господине Кралере, Мип, Дирке — все они каждый день рискуют своими жизнями ради нас... Когда я думаю о хороших вещах, мне не страшно... Я становлюсь самой собой и чувствую присутствие Бога...
Питер перебивает, встаёт и отходит от нее.
Питер. Это всё, конечно, прекрасно! Но когда я начинаю думать, то схожу с ума! Посмотри на нас, скрывающихся два года, не в состоянии шевельнуться. Нас загнали сюда, а теперь мы ждём, когда же они придут и заберут нас... а всё ради чего?
Анна. Мы не единственные, кому приходится страдать. Всегда были люди, которым было тяжело... иногда одной расе... иногда другой... и все же...
Питер. Мне от этого не легче!
Анна (подходя к нему). Знаю, тяжело — пытаться во что-то верить... когда люди творят ужасные вещи... Но знаешь, о чём я иногда думаю? Я думаю, что мир, возможно, проходит через определенный этап, как это было у меня с мамой. Это закончится, может быть, не раньше, чем через сотни лет, но когда-нибудь... Я всё ещё верю, несмотря ни на что, что у людей добрые сердца.
Питер. Я хочу увидеть это сейчас, а не через тысячу лет! (Подходит и снова садится на кровать.)
Анна. Но, Питер, если бы ты только взглянул на это как на часть великой закономерности... что мы всего лишь маленькая минута в жизни... (Пауза.) Послушай, как мы ругаемся друг с другом, как пара глупых взрослых! Посмотри на небо. Разве оно не прекрасно?
Она протягивает ему руку. Питер встает, подходит к ней, они смотрят на улицу, он обнимает ее.
Однажды, когда мы снова окажемся на улице, я собираюсь...
Она замолкает, слышен шум автомобиля, визг тормозов. Все в других комнатах тоже слышат этот звук. Они напряжены. Другая машина с ревом останавливается. Анна и Питер выходят из комнаты Питера. Ван Дааны очень тихо спускаются по лестнице. Дюссель выходит из своей комнаты. Все прислушиваются, затаив дыхание. В здании внизу снова и снова раздается звонок в дверь. Отто Франк начинает тихо спускаться по ступенькам к двери. Дюссель и Питер идут за ним. Остальные стоят неподвижно, охваченные ужасом. Через несколько секунд Дюссель спотыкается и поднимается по ступенькам обратно. Он отказывается от помощи Питера и идет в свою комнату. Отто Франк запирает дверь внизу на засов и медленно поднимается обратно по ступенькам. Все смотрят на него. Они понимают, что случилось то, чего они боялись. Госпожа Ван Даан начинает плакать. Господин Ван Даан сажает её на стул, затем спешит вверх по лестнице в свою комнату, чтобы собрать вещи. Питер идет утешать свою мать. Внизу раздается сильный стук в дверь.
Отто Франк (тихо). Последние два года мы жили в страхе. Теперь мы можем жить с надеждой.
Стук внизу становится более настойчивым.
Слышны приглушенные звуки голосов, выкрикивающие команды.
Мужские голоса. Auf machen! Da drinnen! Auf machen! Schnell! Schnell! Schnell!... (и так далее.)
Входная дверь внизу взломана. Слышны приближающиеся тяжелые шаги. Отто Франк достает с полок два школьных портфеля и отдает один Анне, а другой Марго. Он идет за сумкой для Эдит Франк. Звук приближающихся шагов становится громче. Питер подходит к Анне, целует ее на прощание, затем идет в свою комнату, чтобы собрать свои вещи. Раздается звонок в дверь. Отто Франк приносит супруге сумку. Они стоят рядом и ждут. Слышен стук прикладов о дверь, которую пытаются выломать. Анна стоит, держа в руках школьный портфель, смотрит на родителей, мягко и ободряюще улыбается. Она больше не ребенок, а женщина, обладающая мужеством и готовая встретить все, что ждёт ее впереди. Свет гаснет. Занавес опускается. Мы слышим громкий треск, когда дверь разбивается вдребезги. Через мгновение раздается голос Анны.
Голос Анны. Наше пребывание здесь подошло к концу. Нас уже ждут. Дали пять минут на то, чтобы собрать вещи. Каждый из нас может взять одну сумку и положить туда что-то из одежды. Больше ничего. Итак, дорогой Дневник, это значит, что я должна попрощаться с тобой. Надеюсь, ненадолго. P.S. Пожалуйста, пожалуйста, Мип, или господин Кралер, или кто-нибудь еще. Если вы найдёте этот дневник, пожалуйста, сохраните его для меня, потому что я надеюсь, что однажды...
Ее голос резко обрывается. Наступает тишина. Занавес поднимается.

Сцена 5
И снова ноябрьский полдень 1945 года. Комнаты такие, какими мы их видели в первой сцене. Кралер присоединился к Мип и Отто Франку. На столе стоят кофейные чашки. Господин Франк изменился, он спокоен, его горечь ушла. Он медленно переворачивает несколько страниц дневника. Они пустые.
Отто Франк. Больше ничего нет. (Закрывает дневник и кладет его на диван рядом с собой.)
Мип. Я поехала за город, чтобы раздобыть еды. Когда вернулась, квартал был оцеплен полицией...
Кралер. Мы попытались выяснить, как они узнали. Это был вор... вор, который рассказал им.
Мип подходит к газовой горелке и приносит кофейник.
Отто Франк (после паузы). Кажется странным, что кто-то может быть счастлив в концлагере. Но Анна была счастлива в лагере в Голландии, куда нас сначала привезли. После двух лет, проведенных взаперти в этих комнатах, она смогла выходить... подышать свежим воздухом и погреться на солнышке, которое так любила.
Мип (предлагает кофе Отто Франку). Ещё?
Отто Франк (подвигает ей свою чашку). Новости о войне были хорошими. Англичане и американцы дошли до Франции. Мы были уверены, что они доберутся и до нас. В сентябре нам сказали, что отправят в Польшу... Мужчин — в один лагерь. Женщин — в другой. Меня отправили в Освенцим . А их — в Бельзен . В январе нас, тех немногих, кто выжил, освободили. Война ещё не закончилась, так что нам потребовалось время, чтобы вернуться домой. Нас переправляли то туда, то сюда за линию фронта, где мы были в безопасности. Каждый раз, когда наш поезд останавливался... на запасном пути или переезде... все выходили и друг друга расспрашивали... Откуда вы? Были в Бельзене? В Бухенвальде ? В Маутхаузене? Может быть, вы знали мою жену? Вы когда-нибудь видели моего мужа? Моего сына? Мою дочь? Так я узнал о смерти Эдит... Марго... Ван Даанов... Дюсселя... Но об Анне ничего... Я надеялся... А вчера я поехал в Роттердам. Я слышал об одной женщине, которая жила там... в Бельзене с Анной... Теперь я знаю.
Он снова берет дневник и переворачивает страницы, чтобы найти нужный отрывок.
Когда он находит его, слышится голос Анны.
Голос Анны. Я всё ещё верю, несмотря ни на что, что у людей добрые сердца.
Отто Франк медленно закрывает дневник.
Отто Франк. Она заставляет меня стыдиться.
Они молчат.


Переводчик Александр Чупин
e-mail. shurshik_2005@mail.ru
2025г.