Нижняя полка

Я всегда считала себя мастером планирования. За месяц до поездки купила билет, специально выбрала нижнее место – возраст уже не тот, чтобы акробатом на верхотуру карабкаться. К тому же, моя спина до сих пор не простила мне тот случай, когда я решила доказать племяннику, что тётя ещё ого-го и может сделать колесо в парке.

И вот, стою я в купе с чемоданом, пакетами еды (будто не на два дня еду, а в полярную экспедицию), а на моём месте – мужик лет пятидесяти, в растянутой футболке с надписью "The best dad". Уже разложился, тапочки надел, газету читает, будто у себя дома на диване. Рядом жена – миниатюрная женщина с таким усталым взглядом, словно она только что вручную перетаскала вагон угля.

– Простите, но это моё место, – говорю я, протягивая билет так вежливо, словно прошу прощения за существование.

– Девушка, ну какая разница? – Он даже не глянул на билет. – Я с женой еду, нам бы внизу вместе. Вон верхняя свободна.

– Валера купил верхнее, а я нижнее, – пояснила его жена с виноватой улыбкой.

Моя мама всегда говорила: "Если ты не научишься говорить "нет", люди будут вытирать о тебя ноги до пенсии, а потом ещё и на похоронах скажут, что ты была слишком доброй ко всем". Мне уже достаточно лет, чтобы я в не ставила слова мамы под сомнения.

– А вы, значит, решили, что правила физики и железной дороги для вас не писаны? – я попыталась пошутить.

– В каком смысле? – нахмурился Валера.

– Ну как же: два тела не могут занимать одно и то же место в пространстве. Это ещё Ньютон открыл. Или это Эйнштейн? В общем, кто-то умный.

Наконец-то мужчина удостоил меня своего взгляда, а я продолжала:

– Что значит "Какая разница?" – Мой внутренний вулкан начал просыпаться. – Разница в том, что я специально брала нижнее место. У меня спина болит, и наверх мне забраться сложно.

"The best dad" закатил глаза так профессионально, будто тренировался уже на ком-то..

– Ну, Люся, скажи ей, – он повернулся к жене.

Люся вздохнула, явно привыкшая быть медиатором в конфликтах мужа:

– Валера, вставай. У человека билет и она не хочет на верхнюю полку.

– Да ладно тебе! Она молодая, залезет! – упорствовал Валера.

Я посмотрела на часы. До отправления оставалось семь минут, а моё терпение закончилось ещё вчера на работе, когда начальник сказал "нужно срочно съездить в Пермь, только ты справишься, поэтому после возвращения, пару дней на отчет и дальше. В путь.”
– Знаете, – начала я тоном, который приберегаю для особых случаев, – я этот билет покупала с конкретным местом.

Последние два слова были произнесены мной особенно четко и громко. В этот момент мимо шла проводница, услышав наш разговор, остановилась, немного отодвинула меня в сторону и заглянула в купе.

– Проблемы? – спросила она тоном человека, который видел всё.

– Да вот, товарищ занял моё место, – я протянула билет.

Проводница мельком глянула на билет:

– Мужчина, освободите 23-е место.

– А может, договоримся? – Валера вдруг сменил тактику и заговорщически подмигнул проводнице. – Я вам шоколадку. Хорошую. Швейцарскую.

Проводница посмотрела на него взглядом, который мог бы заморозить экватор:

– У нас не базар, а федеральная транспортная компания. Освобождайте место.

– Ладно-ладно, – забурчал Валера, – чуть что, сразу права качать.

Четвёртая попутчица, перестала просматривать ленту в смартфоне и с нескрываемым любопытством разглядывала происходящее с верхней полки.

– Не на ту нарвались, – вдруг сказала она. – А то разложились тут хозяева жизни. У самих-то оказывается только одно место нижнее. А мне даже не разрешили внизу посидеть, чай попить…
Валера побагровел, пробурчал что-то про наглую молодёжь (мне сорок восемь, между прочим, какая молодёжь?), но вещи собрал. Когда он карабкался наверх, пыхтя как паровоз, я поймала благодарный взгляд его жены.

– Дайте мне десять минут и можете спускаться, чай пить, – обратилась я к женщине сверху. Она улыбнулась.

Поезд тронулся. Я наконец-то устроилась на своём законном месте, и Валера, смирившись с поражением, достал из сумки бутерброды. Запах колбасы мгновенно заполнил купе.

– Будете? – неожиданно предложил он.

– Валера у меня отходчивый, – пояснила Люся. – Поорёт и забудет.

– Как наш кот, – кивнула я. – Нагадит в тапки, а потом ластится, будто это не он.

Все засмеялись, даже Валера. Лёд был сломан.

Вечером, когда все уже угомонились, Люся шёпотом сказала мне:

– Спасибо. Он всегда так. Думает, мир должен под него прогибаться. А я не вмешиваюсь. Устала от его закидонов, – она улыбнулась. – Тридцать лет прогибаюсь. А сейчас к дочери едем – она развелась недавно. Хотим ее поддержать.

Валера ушел в ресторан, а мы проговорили до полуночи. О браках, о детях, о работе. О том, как женщины всю жизнь учатся говорить "нет", и как страшно это делать впервые.
Когда Валера вернулся и увидел нас смеющимихся, буркнул:

– Женский клуб организовали? Сплетничаете?

– Конечно, – серьёзно ответила я. – Составляем список людей, которые занимают чужие места. Потом передадим его в Спецотдел Наказания Нахалов.

– Очень смешно, – сказал он, но уголки его губ дрогнули. А утром он даже помог мне с чемоданом.

– Извините за вчерашнее, – неловко сказал он. – Я просто привык, что так проще.

– Проще для кого? – спросила я без злости.

Он задумался, почесал затылок:

– Действительно... Для меня, наверное.

Я улыбнулась и протянула руку:

– Хорошей поездки. И послушайте иногда Люсю – она умная женщина.

Утром, идя по перрону, я подумала – забавно - иногда нужно отстоять своё законное место в поезде, чтобы понять что-то важное о своём месте в жизни. Может, счастье начинается в тот момент, когда ты точно знаешь, где твоё место, и не боишься заявить об этом? Даже если для этого придётся немного побыть занудой?
А ещё я поняла, что в следующий раз возьму купе для женщин. Или плацкарт. Там хоть и шумно, зато сразу видно, кто и где сидит, без театральных представлений. А может воспользуюсь советом бабуши. Она говорила: "Хочешь хороших соседей – выбирай хороший дом. Хочешь спокойного путешествия – бери самолёт". Хотя сейчас самолет тоже не гарантия...