Пелена дождя

Дождь… мелкий, неприятный, острыми иголочками впивающийся в кожу, но приносящий облегчение после изнурительной жары, накрывшей город несколько дней назад. Серые тучи, гонимые ветром спустились так низко к земле, что, казалось, вот-вот одна из них зацепится за шпиль самого высокого здания в городе без названия. Проклятый город, недавно сгоревший дотла, наполнялся новой жизнью… шепот на улицах, покрытых золой и пеплом вперемешку с каменной крошкой и грязью, что текла с умирающего неба… туман, стелющийся дымкой по земле, забивающийся в щели, скрывает ссутулившиеся силуэты жителей города.
- Есть чего? – глухой шепоток под навесом из развороченной плиты.
- А то, иди сюда…
Серая хмарь над городом…
- Накроют ведь… - сиплый голосок от одного из баков, в котором полыхает зеленоватое пламя.
- Некому палить, расслабься… - одна тень приобнимает другую за плечи, в полутьме сверкает серебристая игла.
Некогда цветущий город умирал, вместе с его жителями, а его хозяйке не было никакого дела до него. Да и где она сейчас?
Тем несчастным, кто, не боясь пыльного дождя, поднимал глаза к небу и спрашивал создателя, за что им такие муки, иногда виделась темная фигурка на фоне серых туч, жавшаяся к шпилю полуразрушенной башни.
Вот уже который день лил дождь… который день она сидела у шпиля, не чувствуя ни голода, ни жажды, только холод… некогда девственно-белая рубашка превратилась в грязно-серые лохмотья, приставшие к покрытому синяками и ссадинами телу. Волосы непристойно вишневой окраски цвета дешевого вина, липли к побледневшему и осунувшемуся лицу. Оружие, что в свое время было начищено до блеска, в считанные часы превратилось в груду ржавого металлолома, только пуля на железной цепочке ехидно поблескивала золотом в ямке между ключицами, только стилет, вонзенный в каменные плиты подле съежившейся у края фигурки, сверкал серебряной молнией, упавшей с небес. Пустые глаза, цвета пыльной хвои, безучастно разглядывали родной город, что стал ей безразличен.
- Жизнь прекрасна…
В словах сквозила усталая насмешка – тень той иронии, что была раньше в голосе. Губы кровоточили, источник ран стоял рядом – разбитый бокал с ямайским ромом, замешанном на дождевой воде и пепле. Рука с синими прожилками вен подняла бокал, поднесла к губам. Напиток обжег губы, но она даже не заметила этого…
- Будь ты проклята! – донесся до нее женский вопль, в нем слышалась боль и ненависть, раздался выстрел и глухой шорох оседающего тела.
- Уже… - бледное лицо исказила улыбка, глаза же сквозь пространство мертвенным взором смотрели на двадцатилетнюю девушку в разорванной одежде, медленно сползающую в быстро набирающую цвет грязную лужу. Кровавый след на кирпичной стене, превращающийся в сюрреалистичный пейзаж под легкими прикосновениями дождя.
Взгляд смещается… в темном подвале, озаряемым слабым светом керосиновой лампы лежит юноша. Все его тело превратилось в сплошной синяк. На коже - бурые пятна там, где кровь вылилась наружу и фиолетово-пурпурные там, где она излилась под кожу. Глаза, затянутые бельмами, смотрят в потолок. Еще одна картина по-своему красивая и страшная…
- Идеальный день, еще один чертов идеальный день… - бормочет девушка у шпиля, глядя, как с ее легкой руки умирает ее создание…
…боль, и страх. Поцелуи, превращающиеся в укусы, и жадные руки, безумно бродящие по всему телу.
- За что?! За что ты нас так ненавидишь? – крик души, устремленный к создательнице.
- Что мы тебе сделали? Почему ты мучаешь нас? – еще один крик…
Стоны корчащегося в ломке паренька… последний вздох распятой на плите девушки… истошный вопль с надрывом…
- Это жизнь… - шепот, не приносящий утешения ни одной из душ, отлетающих в сумрак и рассыпающихся серой пылью без надежды на возвращение.
- Создатель отвернулся от нас! – настырные раскаты голоса чумазого проповедника в рваной сутане, - Примите нашу веру…
Крики сменяются булькающим кашлем и хрипом. Держась за горло, проповедник оседает, на черных лохмотьях алеет пена, струящаяся у него изо рта вперемешку с кровью, в шее чуть ниже адамова яблока поблескивает отравленная иголочка, выпущенная из самодельного оружия кем-то из толпы.
Губы девушки изогнулись в усмешке – их даже не надо убивать, звери сами все сделают за нее.
Дождь прекращается, ночь опускается на город. Белый туман скользкими языками стелется по улицам…
- Суицидница… - смешок над ухом девушки, черное крыло опускается на ее плечо, - Это новый вид смерти? Скучно стало, да, хозяйка? Одиночество замучило?
Она молчит, пустым взглядом смеряя ангела с рыжими волосами, он нахально хихикает и продолжает:
- А как же «жизнь прекрасна»? А как же...
Ангел не заканчивает фразы, злобно поглядывая на сверкающую сталь крыльев, касающихся девушки с другой стороны:
- Оставь ее, Падший, она не твоя, - смоляные волосы оттеняют глубину синих глаз, в которых сквозит жалость.
- Но и не твоя! – шипит чернокрылый…
Спор продолжается… из-за туч выглядывает алая луна, освещая туманным светом площадку. Девушка неподвижно сидит и смотрит на перебранку ангелов, потом устало вздыхает и выдергивает стилет из камней. Две стороны ее души в страхе глядят на удлиняющийся клинок в руках создательницы.
- Пошли вон… - равнодушно шевелятся изрезанные губы, и рапира в ее руках серебристой нитью по очереди ударяет в лицо обоим. Закрывая лицо ладонями, сквозь которые хлещет кровь, оседает на каменные плиты Падший, со стоном опускается рядом Светлый, который никогда не стремился к Свету.
- Молчать… - тихий приказ и девушка оборачивается к луне, подставляя лицо ее отраженным лучам.
Шорох за спиной вынуждает ее повернуться:
- Я же сказала… - слова удивленно замирают на ее губах, равнодушие в глазах сменяется гневом и, быть может, надеждой? – Ты?
Выдох, слетевший с губ, замирает в свежем воздухе и осыпается на каменные плиты подстреленной птицей. Ветер треплет его плащ, кажущийся со стороны черной дырой, он шагает ей навстречу…
- Я… - легкий кивок… глаза в глаза, как при первой встрече.
- Зачем ты пришел?
- Потому что я обещал.
- Мне не нужно… - шепот срывается, затихает.
Он оглядывается, внимание привлекает туман, обретающий призрачный оттенок, отражая пламя зеленых костров на крышах, улицах.
- Что они жгут?
- Своих мертвых…
- Зеленое пламя?
- Дров больше не осталось, они поливают их спиртом, который гонят из здешних растений, собирают торф с ближайших болот…
- Это ядовито? – в голосе сквозит интерес.
Девушка кивает и, словно, радуясь смене темы, продолжает:
- Как и все в этом мире… но дым приводит их в некое подобие экстаза, даже героиновые сны не могут сравниться с тем удовольствием, что они получают от яда, поднимающегося к облакам.
- Что это за мир такой? – голос преисполнен жалости, Мастер стоит рядом с девушкой, казалось бы, протяни руку, и коснешься холодных, как лед пальцев, и, может быть, она оттает и оживет вновь. Но они продолжают стоять на расстоянии вытянутой руки, слыша дыхание друг друга, чувствуя, как учащается и вновь замедляется биение их сердец.
- Это мой мир…
Порывы ветра ударяют по ним, грозя смести с крыши, лунный свет прозрачным саваном обнимает их, они стоят и смотрят…
Иногда она закрывает глаза, слыша крики умирающих, и тогда редкая слезинка скатывается по бледной, запачканной кровью и грязью щеке, иногда он смотрит на нее взглядом, полным жалости и стремления помочь, но не двигается с места, боясь разрушить это шаткое, условное перемирие между ними. А ангелы сочувственно наблюдают за парой, и их влажные глаза сверкают сквозь багровую корку, покрывающую их лица. Они, созданные для того, чтобы знать, понимают, что никто – ни он, ни она – не перешагнут через себя… она – потому что ей не позволит гордость и, возможно, страх… а он? Ангелы не знали о нем ничего, но его присутствие внушало им почтительный ужас...
- Хозяйка, с кем ты связалась? – едва двигая губами, произносит Светлый, но Падший тут же закрывает ему рот ладонью и качает головой - каждый звук может привести к гибельным последствиям… хозяйка мира на грани, одно неверное движение - и этот мир и она с ним вместе обрушатся битым бутылочным стеклом в небытие…
Тела ангелов обретают прозрачность, с секунду ветер колышет их, а затем набрасывается с яростью голодного зверя, разрывая в клочья. Резкий удар взбесившейся стихии заставляет ее пошатнуться, а его сделать шаг навстречу в слепом желании поддержать… она рефлекторно выбрасывает вперед правую руку и холодная сталь пронзает его плечо под ключицей.
Алая луна смеется с небес, приветствуя первую кровь, стелющуюся по рапире вниз… на руки девушки, чьи глаза с ужасом смотрят на стальную молнию, уходящую в плоть юноши.
- Мастер… - израненные губы неосознанно произносят его имя, и она отшатывается, вырывая рапиру…
Сверкая в лунном свете, на парапет глухо падает первая капля крови, внося в серое бытие новые краски. С тихим звоном ударяется о камень окровавленный клинок, рождая новый звук…
Зажимая рану, он тяжело опускается на колени, но его глаза продолжают смотреть на нее со смесью осуждения и сострадания. На секунду в ее тусклых глазах появляется светлый проблеск, стелющееся, кошачье движение - и она рядом, на коленях, касается губами окровавленной руки, исправляя содеянное…
Молчание, тишина… весь мир замер… луна ревностно оглядывает две фигуры на крыше башни, стоящие на коленях друг перед другом, и, зацепившись за зеленый дым, грузно опускается за горизонт…
Вечность ждет следующего шага, но они молчат, глядя друг другу в глаза, чуть дыша, два живых изваяния, что для них время? Что для них вселенная? Звезды печально гаснут одна за другой, теряясь в легкой предрассветной дымке, плача о неувиденном…
…его теплое дыхание, колеблющийся воздух между губами, чужие волосы касаются ее лица... чужие руки проводят по щеке… и вот он наклоняется к ней, касается прохладными губами пылающего лба, спускается ниже, собирая слезинки, жемчугом скатывающиеся по ее щекам, приникает к губам, нежным поцелуем исцеляя ее раны.
Вздох, губы в губы, невыраженная мольба о прощении… ветер меняется… восток наполняется кровью… с жалобным звоном разбитый бокал падает вниз, смахнутый чьей-то рукой… переплетение пальцев… раскаты грома на западе… неясный шепот…
…Пелена дождя накрывает город, смывая его, как неудавшийся рисунок на пыльном стекле... башня растворяется в воздухе, обретающем девственную прозрачность…
Город уходил в небытие, голубые глаза Светлого и алые глаза Падшего, наконец, улыбнулись и закрылись. За хозяйкой есть, кому присмотреть… до поры до времени…
- Ты обещала рассказать мне…
- Жизнь прекрасна… - зеленые глаза блестят нежностью во тьме, накрывшей чистый холст…
Смешок:
- Потому что нет бессмертия?
- Нет… потому что мы не одни в этом мире…