Черница Сусанна

   — Иди кушать, Софьюшка.
   — Сейчас, матушка, только главу дочитаю.
   Черница Сусанна вздрогнула от этого голоса, открыла глаза, пробудилась. Это матушка зовёт, зовёт как раз незадолго перед своей кончиной. Умрёт матушка в начале следующей весны, а сейчас лето, лето в Коломенском, последнее в жизни матери. Зовёт она её, Сусанну. Только тогда она не была Сусанной. Не любит она это имя и никогда на него не отзывалась. Какая она Сусанна? Пострижена насильно. Софья она, царица Софья Алексеевна. Десять лет ей в том году было.
    Когда матушка умерла, ей, Софье, было одиннадцать лет, двенадцать исполнится осенью.
    Любила она учиться и читать, ох как, любила. Учил её вместе с братьями учёный муж иеромонах Симеон Полоцкий. Весело ей было учиться с братьями. Алёша, Федя, что же вы так рано ушли? Знала греческий, польский, латынь. Только зачем всё это надо было? Для чего? Горечь подступала к горлу. Жизнь пролетела, а мечта не осуществилась. Хотела быть русской царицей Пульхерией, не получилось. Семь лет правила, а стать полноправной царицей не смогла.
    Пятнадцать лет в келье Новодевичьего монастыря из них пять черницей Сусанной.
    Сорок шесть лет, сорок семь будет на Веру, Надежду, Любовь и мать их Софию. Если будет.
    На сердце тяжесть, будто камень положили. Мелькнула мысль: «Мать зовёт». Видно последний день для неё настал, но смертный час она не чувствует. За стенами монастыря лето, начало июля: тепло, зелено, ветерок ласковый, а в келье прохладно, сумрачно.
    А как той зимой пять лет назад: повешенные стрельцы болтались за окном кельи с челобитной в мёртвой руке, взывающей к ней, Софье. Страшно. Привыкла. Братец Петруша постарался. Изувер.
    Почему она не родилась мальчиком? Родилась бы мальчиком, не стал бы братец Петруша русским царём, никогда бы не стал и столько горя Русской земле не принёс.
  В то время, как матушка умерла, гулял по Волге казачий атаман Стенька Разин. Боялись, как бы его войско на Москву не пришло. Через два года, после смерти матушки, привезли грозного атамана в цепях и казнили на Болоте. А в следующем году появился на свет братец Петруша. Вот кого бояться надо было.
   Когда года от сотворения мира, на Рождество поменяли, в январе праздник Петруша устроил: фейерверки, шутихи, огненное колесо, ходил под стенами Новодевичьего монастыря юродивый и вещал, что наказал Господь Россию на триста тридцать лет и три года. Наказал за грехи Романовых прошлые и будущие, выбрал народ России династию, вот пусть за неё и отвечает. Какие такие грехи Романовы натворили? Петруша — вот пакостить начал. Уж больно круто — триста тридцать лет и три года.

    Что ж, надо вставать, умываться, идти на службу. Насильно, не насильно, а монастырский устав нарушать нельзя. Но сначала в келье помолится. Сусанна встала на колени перед образами, прочитала «Отче наш», «Богородица, Дева радуйся» и молитву преподобного Паисия Великого, которая ей очень нравилась.
    «Господи Иисусе Христе, Боже мой, дай мне сегодняшний день добрым, безгрешным и чистым. Господи, не оставляй меня …»
    Молитвы творила на греческом языке, чтобы язык не забыть и самой с ума не сойти.
    Пора в храм.
    Раннее утро. Пётр-Павел час убавил. Петров пост закончился. Петров! Сусанна горько усмехнулась. В храм шла гордо, чинно и плавно, спина прямая, никакие тяготы монастырские её не согнут, издалека видно, даже под монашеским одеянием, что царская дочь идёт, царевна Софья Алексеевна.
    Трапеза после поста — скоромная. Квас её любимый малиновый из сушёных прошлогодних ягод, скоро из свежих будет.
     К чему матушка приснилась?
     Лушка, служанка, как-то странно смотрит на неё.
     — Что?
     — Нет, ничего. Что-то ещё прикажете, государыня?
     — Нет, ступай.
     Всё было: и пиры были, и обеды званные, и послов принимала и союзы международные заключала. Не хуже батюшки и братьев управлялась. «Вечный мир» с поляками. Киев за Россией оставила на веки вечные. Пришлось заплатить полякам 146 000 рублей, но оно того стоило. Поляки деньги потратили, а Киев за Россией остался, и Смоленск, и Чернигов.
    А Петрушка блажит. Город в прошлом году строить затеял на Неве, реке чухонской, на болотах. Бают, что комаров там поболе будет, чем твёрдой земли. Не сладко там трудникам, помирают. А Петрушка тот город парадизом — раем называет. В издёвку, что ли? Бог ему судья.
    Надо было грех на душу взять: умертвить братца. Русской земле облегчение было бы. Петрушка народ губит и сколько ещё погубит. Патриаршество отменил. Антихрист.
    Желудок болезненно сжался, во рту пересохло. Отравили.
    — Лушка! Отравила? Ты?
    Лушка замотала головой, бухнулась на колени. Перед ней на лавке сидела не черница Сусанна, а грозная правительница царевна Софья.
   — Матушка-государыня, царевна Софья Алексеевна, — запричитала Лушка.
   — Ты, больше некому. Ромодановский велел?
    Ну, да. Двор в Санкт-Петербург уедет. Как же её в Москве оставить без пригляда. Сейчас её стережёт сто солдат, капитан и подполковник. Насильно Петруша постриг, сделал черницей Сусанной, чтобы возврата в прошлое не было, а опасается, знает, что оспорит можно, была бы сила. Трус ты, братец, хоть и жесток зело. Отравил, убил, но не победил.
   Братец хочет, чтобы имя Софья забыли? Не выйдет!
   — Лушка, зови игуменью, великую схиму принять хочу, а имя возьму себе прежнее — Софья. Побыстрей оборачивайся, Лушка. Успеть бы до кончины.
    Сусанна легла на лавку головой под образа, стала ждать, шепча: «Ки;риэ Иису; Христэ;, йие; ту Фэу;, эле;йсон мэ, тин амартоло;н» (Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй меня грешную). За дверью кельи послышался шум. Идут. Успела. «Нет, не умру я черницей Сусанной, Софьей умру», — подумала злорадно.
     На лице черницы Сусанны появилась мстительная улыбка.

                ___________________________

       В Новодевичьем монастыре, в Смоленском соборе, справа от главного входа на одной из гробниц начертано:
«Лета от сотворения мира 7212, а от Рождества 1704 году июля в 3 (14) день в понедельник на первом часу дни, на память святого мученика Иоакинфа и в перенесение мощей иже во святых Отца нашего Филиппа Митрополита Киевского и всея России, в тот день преставилась раба Божия Великая Государыня благоверная Царевна и Великая Княжна София Алексеевна, а тезоименитство ее было сентября в 17 числе, а от рождения ей было 46 лет и 9 месяцев и 16 дней, во монахинях была 5 лет и 8 месяцев и 12 дней, а имя ей наречено Сусанна, а в Схимонахинях переименовано имя ей прежнее София, и погребена в церкви Пресвятыя Богородицы Смоленския на сем месте июля в 4 день».
               
                11.07.2025 г.