Внутренний голос сотрудника мэрии

Пора надевать галстук.

Вся наша жизнь, это цепочка одинаковых, хотя и важных как кислород или наличие света, движений и слов. Попрощаться с родителями, сказать жене «Созвонимся», поцеловать детей, бегло спуститься по лестнице, выйти из подъезда и окунуться в движущийся город... Мысленно подхватить интересную закономерность, что некоторые спешащие люди встречаются каждый день в одном и том же месте, независимо от того, вышел ли ты в то же самое время, или припозднился минут на пять...

Иногда, в этом большом конвейере встречаются знакомые лица. Они подходят к тебе, говорят что у них открыт сезон уличного кофе, и продолжают, продолжают, продолжают... Объясняют тебе нечто такое, что ты по их мнению просто обязан знать. И не просто так, поверхностно, а вникнуть, пронести через свою душу и сердце. Ты должен иногда отзываться, удивляться, подбадривать их, одабривать их ход мыслей, иначе они начнут приводить примеры, и тут ты невольно зевнёшь, чем можешь очень сильно обидеть их. Конечно они ничего об этом не скажут вслух. Но у них сложится очень твёрдое мнение о твоей персоне, которым они очень увлеченно будут делиться за твоей спиной. Примерно следующим текстом «… ну не знаю, какой то он не пойму какой». Но упаси тебя спросить или сказать им что либо по существу поднятого ими вопроса. Или того хуже – выразить мнение. Ну например – сказать, что спеша на работу пить кофе тебе лично некомфортно. Тебе придётся выслушивать, кого ты в этот момент напомнил собеседнику. При этом, как правило, этот кто то тебе совсем не знаком, поэтому придется выслушать сначала его биографию и политические пристрастия, а затем уже то, чем именно ты напоминаешь его. Однако, любые испытания рано или поздно имеют свойство заканчиваться. По логике вещей, где-то на полпути твой собеседник обязательно свернёт с дороги, сказав волшебную фразу «Отсюда мне в другую сторону...». А потом непременно резюмирует: «Ты подумай о том что я сказал».

По спешащему городу не спеша продолжая свой путь, уже в начале дня ощущаешь усталость.

Я иду, и всё вокруг навевает грустные мысли. Я помню это «всё вокруг» совсем иным. И это казалось тогда величественным и вечным. А сейчас видится заброшенным и опустевшим.

Работа есть работа. Туда нельзя опаздывать. Или по крайней мере – не стоит. Конечно, по сути там ничего интересного, или хотя бы – идейно важного, тем ни менее – опоздание официально приравнивается к промаху. А к промахам как известно - общественность неравнодушна. А руководящие органы, определенно являясь внутренними векторными органами общественности, конечно же не смогут не возбудиться от столь значимого события.

Начало рабочего дня напоминает вступление ток-шоу для домохозяек. Блиц-вопросы, блиц-ответы, блиц-смешки… Средь всеобщего слащавого визга и возгласов восхищения в воздухе так и витает затаённое глубоко в сердце «Чтоб ты сдох...». Продолжение рабочего дня то и дело напоминает начало, с одной лишь разницей - от всего этого блиц-процесса начинает клонить ко сну.

Есть у меня один феноменальный коллега. Он мне напоминает Брута. Ему я об этом не говорил, однако вовсе не из вежливости, просто он не поймёт всю меткость ассоциации. А если человек чего то не понимает, нельзя это что-то тыкать ему в глаза. Вы же не станете предлагать обывателю 21-го века перечесть древнеурартскую клинопись.

Мой Брут - человек незаурядных способностей. Многие считают его посредственностью, но они несправедливы. У него масса достоинств - он вежлив, моден, эстетичен и всегда прав. Многим слабо так. Великие умы разбиваются об его непреодолимый рельеф красноречия. Он может убедительно проанализировать процесс вращения земли, доказав при этом, что «...вращение земли, это ещё не вращение земли, потому что вращающаяся земля не то что бы не вращается, но это не совсем вращение, то есть, он не хочет сказать , что она не вращается, конечно нет, вращается однозначно, но вращения как такового нет...».

Вынужден прервать рассуждения о Бруте. Средь будничной рутины, энергетические тепло-волны вынесли на берег моего сознания и слуха звук телефонного звонка. А если телефон звонит, значит кто то где то ждёт, что на него ответят. Надо эти ожидания оправдать. Беру трубку. Слышу резвый голос моей бывшей студентки, которая сквозь года получила новый социальный статус, позволяющей ей великодушно поучать меня. Любезно поинтересовавшись моими делами, не дожидаясь ответа, она твёрдо заверила, что у неё они продвигаются беспрецедентно и великолепно, и что если так отвечать, то никто уже не попытается задать следующий вопрос, поскольку подобный ответ является исчерпывающим. На моё предположение, что всегда возможно найти новый вопрос на исчерпывающий ответ, например – «Почему», она резво прочла утреннюю молитву Богу, в которой обращаясь к Создателю, пыталась разобраться, что же ей у Него попросить, описывая детально, как Он щедро одарил её по жизни. Обогатив меня сией духовной сокровищницей, она попросила передать телефон коллеге, чем очень порадовала мою бездуховную персону.

Шутки шутками, а молиться я не умею. То есть, как и все, когда мне плохо, я лицемерно раскаиваюсь перед Господом. Но это скорее напоминает увертки перед начальством. Молитва моя лишена духовной основы и сосредоточенности. Душа моя в эти моменты похожа на спящего человека, выключающего звучащий будильник, не желающего пробуждаться. Сердце моё игривей и радостней от навязчивых мыслей, не делающих мне чести. Тут душе и будильника не надо. Конечно, я стремлюсь не только казаться, но и быть добропорядочным членом общества, по мере умений соблюдаю заповеди... Ну... Стараюсь... Увы, во внешних проявлениях моих больше человеколюбия чем в сердце. Иногда, крайне редко, мне бывает стыдно. В такие моменты, наверное, ростки духовности надеются на успешный исход наступления весны в душе. А потом ловлю себя на мысли не соответствующей ожиданием бедной совести. И прямо таки – наполняюсь тонизирующей энергией. Совсем не той, которая при молитве. Вот и получается, что в тяге к недоброму больше жизни нежели в стремлении к животворящему. Конечно, на уровне сознания я хочу не причинять кому либо горя, но, стремление моё не подкреплено состраданием. К тому же – стремления часто безрезультатны. Хочется как лучше, а получается . . .

Со стороны конечно всё выглядит иначе. У меня две приросшие маски. Мудрая и добропорядочная. Обе вполне себе правдоподобны.

Маски носят все. Конечно, лица за масками различимы, но лица никому не интересны. Маски сами по себе стали столь совершенны, что в лицах никто не нуждается. Я, как и все, принял эти правила. Без пафоса благородного осуждения, без душевных мук. Просто я не лучше и не хуже остальных. Если кто то будет утверждать, что он по жизни такой как есть, без маски и весь такой - против течения, попросите его пройти тест на детекторе. Чем бездушнее человек, тем дружелюбнее его маска. По той же логике обстоятельств, добрые люди предпочитают маски холодных и черствых, предатели – принципиальных и твёрдых идейных борцов, а трусы – неудержимых и безбашенных смельчаков. По неведомой договорённости, общество соглашается с образом изображённом на маске, не усложняя жизнь ни владельцу маски, ни себе. Тем ни менее, имейте ввиду, улыбчивые маски всегда опаснее мрачных. И ещё ... Владелец депрессивной маски как правило ощущает себя в комфорте, а владелец маски жизнелюбия, скорее всего - при смерти.

У Брута то же есть маска.

Ещё у него есть свой Цезарь, идеалам которого маска Брута предана всем сердцем. Послушать – так ещё и душой и телом.

Однако маску свою Брут носит неумело. Всякий раз его внутреннее нетерпение берёт верх и он выглядывает из под маски. Однажды, едва сдерживая дыхание, он поведал мне историю о том, как благородно Цезарь обошёлся с заезжими музыкантами. Эпизод описанный им вызвал моё искреннее восхищение. Я сказал «Аве Цезарь», что и ожидалось от моей незначительной персоны. Но потом имел глупость высказаться, что и Брут в свою очередь молодец, раз придаёт важность таким историям. Нетерпение Брута дало о себе знать. Он спешно стянул с себя маску и вдохновенно произнёс : «То есть ты понимаешь что эти музыканты в дальнейшем нам обязаны. Нам будет, что им напомнить, если будет надо. Нет, конечно мы не будем их попрекать, ни в коем случае, однозначно нет, но они, если что, они у нас как бы в долгу».

Я подумал, что не следует пытаться вникать в столь перспективную концепцию, и , в образе своей добропорядочной маски, повторил вслух : «Аве Цезарь». Мое мнение было категорически противоположно произнесённому вслух заключению, однако Брут, следуя общим установленным правилам, довольствовался словами моей добропорядочной маски. 

В целом - неплохой малый этот Брут. Порою он даже весьма самокритичен. Например, ему вполне может не понравиться как он завязал себе галстук, и он усердно и показательно начнёт работу над ошибками. Так что, у него совесть всегда чиста. Если что, ему скрывать нечего. Я бы и не запомнил тот эпизод с Цезарем, если бы не один маленький ньюанс. Так уж сложились обстоятельства, что и мне Брут делал добро. Так что, не то что бы он будет будет меня попрекать, но если что...

Чувства и ощущения притупились, почти умерли. Смешки, дела, которые необходимо доделать, тревожные звонки, упрёки... Всё как положено, и в тоже время – всё проходит мимо.

Усталость придает невероятную силу. Она как обезболивающее. В такие моменты тебя невозможно вывести из себя. Нет в тебе ни гнева, ни боли, ни горечи, ни опасного ощущения радости, способного перерасти в проявления непредсказуемой глупости. Ты умерен, точен и всесилен. Усталость не позволяет тебе заморачиваться на вежливости перед вышестоящим по должности. В результате – он надевает маску друга. Конечно, в будущем он тебе припомнит, но в конкретный момент, что б не выдавать слабости, он общается с тобой невероятно доверительно и тепло, почти любя. Из всех вышестоящих,есть один, который выделяется особо. Я называю его - Лорд Тьмы. По той же логике, что и с Брутом, я не делюсь с ним с моим своеобразным восприятием его неповторимой персоны. На некоторые вещи мы смотрим слишком уж по разному.

Должен признаться, с Лордом Тьмы у нас много общего. Года два назад, в прежней структуре я был таким же вышестоящим. По статусу даже выше. Мы оба закалены в интригах госаппарата, и представляем собой немалую опасность.Так или иначе, каждый из нас являемся фактором.

После драматичного прощания с прежней структурой, которое в своё время даже привлекло внимание прессы, спустя некоторое время я был принят в новое учреждение, в котором служу по сей день. Лорд одним из первых обратил на себя мое изучающее новую обстановку внимание.

Гений манипуляции. При этом - обладает редким качеством, не присущим современным руководителям госаппарата. Он частично знает уставы и законы. Но главное – он знает людей.

Есть у него и свой информатор, хотя по большому счёту, Лорд не нуждается в его услугах. Он умеет виртуозно сталкивать людей друг с другом, в результате чего каждый добровольно и вполне искренне громогласно выдаёт всё то, о чём следовало бы молчать.

При любом раскладе, Лорд в выигрыше.

Новичков он прессингует, надевая маску требовательного, принципиального и строгого руководителя, заостряющего внимание на каждой мелочи. Новички верят маске, и у них создается видение, что этот человек знает и умеет абсолютно всё, оттого и требует. На первых порах новички не замечают, что помимо указанных мелочей, ни в чём ином его знания и навыки аса не проявляются.

Лорд запутывает тебя нечеткими и расплывчатыми заданиями, которые ещё и корректируются в последний момент, подводя тем самым твои усилия к линии провала... Делая одну и ту же работу несколько раз, не очень понимая чего же в итоге от тебя требуют, ты непременно будешь делать её всё хуже и хуже... И конечно в тебе начнут прорываться ростки крамольных мыслей, что ты ничего не умеешь.

Утончённость стиля Лорда заключается в том, что ничего дурного о себе лично ты от него не услышишь. Он всего лишь требует результатов. По возможности – безупречных. Он хочет чтоб ты вникал в суть. Ему обидно, понимаешь. За державу, за дело и за тебя. Он так мучается, бедный, что вынужденно ведёт с тобой такие разговоры… Вот ты сам, лично, как считаешь, разве он не прав, разве работа не должна строится иным образом... Он бедный, даже не знает, что и сказать. Подытоживая, он глубоко вздохнёт, и многозначительно скажет: «Ладно...».
Ты выйдешь ошеломленный, зная, что мог бы десять тысяч раз возразить, или хотя бы намекнуть, что вообще то за построение работы ответственность скорее на нём, как на руководителе... Но его невинно ангельский вид проповедника приводит тебя в ступор.

Как правило, тем самым он и добивается психологического превосходства. Но иногда попадаются орешки покрепче. Тут уж палитра умений Лорда воистину заслуживает аплодисментов и восхищения.

Был момент, этого стервеца я даже уважал. Затем возненавидел. Затем я просто сильно устал. Тогда он решил дружить, проявляя чуждые ему теплоту и человечность. Все иные двери для его манипуляций оказались закрыты. Невозможно вывести из себя или запутать человека с мертвыми эмоциями.

Сегодня я не считаю Лорда врагом.

Он вызывает у меня огромный научный интерес. Его обилие достоверных масок может конкурировать с гардеробом самых прославленных модниц. Для каждого сотрудника у него есть свой, особый задушевный разговор, во время которого он обязательно ненароком кинет какую-нибудь фразу, которая в дальнейшем получит свое развитие уже без его участия, но приведёт к желаемому им результату. Многие играют по его сценарию, наивно полагая, что отстаивают свои права и достоинство.

Глупо его ненавидеть. Его надо изучать.

Усталость придаёт силу.

Ни сострадания, ни тоски, ни гнева, ни сожалений...

Вокруг трудовая суета, беспокойство. Наше учреждение проводит сегодня ряд общегородских важных мероприятий. Руководители стремительно и задумчиво бегут по коридорам, сотрудники пытаются предугадать, по какому неотложному делу каждый из них внезапно смоется. Молодой и перспективный актёр, вызвавшийся быть сегодня волонтером, делится со мной своим возмущением и беспокойством о важном поручении, которое доверили ему, не проинструктировав. Я, растроганный его доверием, советую найти удобный момент и последовать примеру активно движущегося начальства, пока количество поручений не приумножилось. Бедный малый. Он думает, что импровизации нужны лишь на сцене. Хотя и работает с нами не в первый раз. Пока я убеждал его, момент оказался упущен. Секретарша одного из начальников, успевших смыться, позвонила на мобильник моего собеседника, передав, что бы тот срочно позвонил её шефу. Как я и предсказывал - её величество импровизация ! Помимо прочего, молодому человеку поручили озвучить со сцены важное обращение высокопоставленного лица на одном из главных мероприятий, планирующихся вечером. Взор бедняги, просящий помощи, меня впечатлил, и я решил подбодрить его, предположив, что его актёрской натуре более соответствует идти навстречу испытаниям, а не бежать сломя голову. Неплохой малый этот волонтёр, и думается мне, он отлично сыграл бы какого нибудь тургеневского персонажа.

Меня сегодня тоже ожидают свои импровизации. Но я к ним, как говорится, приучен, и могу предсказать, где, когда, и которая именно из них сегодня произойдёт.

Я давно воспринимаю человеческую суть, как способную на всё. Если где-то, кто-то совершил недобрый поступок, значит и я потенциально способен совершить тот же. И, несмотря на кажущуюся неприемлемость, думаю, все люди получат прощение. Все, кроме тех, кто убеждён в собственной непогрешимости и абсолютности.

Система госаппарата ломает в человеке человеческое. Я часто ловлю себя на мысли, что с одними теми же людьми я мог бы мило и дружественно беседовать при совсем иных обстоятельствах. В каждом человеке огромный потенциал к проявлению добрых и недобрых стремлений. Мы усердно выставляем напоказ всё худшее.

Можно указывать множество причин, но есть одна – основополагающая. В госструктурах не рекомендовано брать на себя ответственность и принимать решения. Да же если ты абсолютно уверен, и можешь укрепить свою позицию соответствующей ссылкой на тот или иной закон, указ или устав, с кем ты согласовывал ? В этом вот «с кем ты согласовывал» сокрыто начало конца. Если подкреплённые опытом все умственные и моральные усилия человека направлены лишь на то, что бы скинуть с себя ответственность, то он, осознанно или нет, ищет возможность переложить её на другого. Сложно представить себе более благоприятную атмосферу для взаимного неприятия, перерастающего в лютую ненависть. Есть работа сложней, есть условия невыносимей, но нет межличностных отношений подлей и непредсказуемой, чем в госструктуре. Кем бы ты ни был, таковы правила, и ты им следуешь. Когда некоторые мои друзья, работающие со мной в одной системе, примерив маску оппозиционера с пеной у рта критикуют власти, я задаю им три взаимодополняющих вопроса: «разве я и ты не делим с главою государства вину за всё? Разве все беды не образуются при нашем непосредственном участии? Разве кто-нибудь из нас смог бы руководить страною лучше, при наличии таких чиновников как мы?».

Нет явления более героического, чем Брут, плотно обматывающий скотчем коробку. Его лицо излучает решимость Цезаря, переходящего Рубикон, и ты понимаешь всю жесткость и принципиальность его несгибаемой натуры. А уж обматывание одной коробки 18 раз однозначно указывает, что в средствах и методах он стесняться не будет. Когда видишь это, так и тянет совершить подвиг.

Вообще, сегодня с утра Брут весь как героическая симфония Бетховена. Он поведал захватывающую историю, о том как во сне был окружен автоматчиками, которые его знали, как водил машину, и как его эвакуировал вертолёт. Его вдохновенный взор при рассказе был полон готовности к самопожертвованию и прочим сакральным проявлениям. Он верит в себя, и эта вера придаёт тебе зрелости и отваги.

Вообщем...

После всего этого в Брута вселяется чувство искрометного юмора, с феноменальным артистизмом из области балета.

В довершение всего, в нем просыпается лидер, выдающий четкие и ясные распоряжения, например вспомнить, есть ли в городе танцующая танцовщица. Это была цитата.

С Брутом не бывает скучно.

К концу дня ко мне нагрянул тот волонтёр, напоминающий мне тургеневского персонажа, сообщив, что в тот исторический день обращение высокопоставленного лица в конце концов поручили читать Бруту.

Таким образом я наглядно ещё раз убедился, что зачитывание обращений руководства - из разряда тех дел, которые лучше всего решать спонтанно, меняя решение в последний момент...