Река, в которую не входят дважды

Аня встретила Павлика в тот период жизни, когда девятнадцатилетние девушки думают, что знают о любви всё, а на самом деле не знают о ней ничего. Он появился в её жизни как персонаж из романтических фильмов — высокий, спортивный, с той особенной уверенностью в движениях, которая заставляет оборачиваться на улице. Его руки были сильными от постоянных тренировок, а улыбка — белоснежной и немного хищной.

Павлик умел ухаживать. Роскошные букеты цветов смотрелись не очень уместно в съемной квартире, где Аня жила с толпой однокурсников, но так радовали её сердце. Он знал, как взять её за руку так, чтобы весь мир вокруг растворился, как посмотреть в глаза так, чтобы она почувствовала себя единственной во вселенной. Аня думала, что это и есть любовь — когда рядом с человеком ты становишься лучшей версией себя.

И она действительно менялась. Раньше на студенческих вечеринках она искала спасение в алкоголе — не от веселья, а от тяжести собственных мыслей. Каждый глоток был попыткой заглушить внутренний голос, который шептал о её никчемности, о том, что она недостаточно умна, недостаточно красива, недостаточно интересна. Алкоголь делал её смелее, громче, позволял надеть маску уверенности и носить её до утра.

Но с Павликом всё изменилось. Рядом с ним она чувствовала себя настоящей — без масок, без притворства, без необходимости доказывать что-то миру или себе. Ей казалось, что он видит её истинную сущность и принимает её такой, какая она есть. Алкоголь перестал быть нужным костылём — зачем напиваться, когда можно просто быть собой?

Они встречались долго. Достаточно долго, чтобы Аня начала строить планы на будущее, чтобы её друзья привыкли видеть их вместе, чтобы она сама забыла, какой была до него. Но однажды, во время одной из их неспешных прогулок вдоль Подкумка, когда солнце садилось, окрашивая воду в золотистые тона, Павлик сказал фразу, которая изменила всё.

— Знаешь, раньше ты была интереснее.

Аня остановилась, не понимая, правильно ли расслышала.

— Что?

— Ну, веселее была. Особенно когда прибухивала немного. Сейчас ты какая-то... слишком правильная что ли.

Слова ударили больнее, чем могла бы ударить пощёчина. Получалось, что всё то, что она считала своим обновлением, своим ростом, он воспринимал как деградацию. Та девушка, которая топила тревоги в алкоголе, которая смеялась слишком громко, чтобы заглушить внутреннюю пустоту, была для него интереснее, чем та, которая училась быть счастливой просто так.

Но Аня любила. А любовь, как известно, заставляет прощать то, что простить невозможно. Она стерпела обиду, проглотила слёзы и продолжила встречаться с ним, надеясь, что он просто пошутил неудачно, что завтра всё будет как прежде.

Но завтра не принесло облегчения. Как не принесло его и послезавтра.

Жизнь продолжалась, и однажды Ане неожиданно предложили поучаствовать в фотосессии для модельного агентства. Это была случайность — она услышала по радио в маршрутке приглашение на кастинг и ради шутки оставила заявку, даже и не думая, что ей могут перезвонить. Для обычной студентки это было как приглашение в сказку.

Но когда настал день съёмки, Аня почувствовала, как знакомая тревога поднимается из глубины живота к горлу. Студия казалась огромной и враждебной, яркий свет софитов — ослепляющим, а взгляд фотографа — слишком внимательным. Она стояла перед камерой, чувствуя, как её тело деревенеет, а улыбка получается натянутой и фальшивой.

Фотограф — мужчина средних лет с добрыми глазами и профессиональным пониманием человеческой природы — заметил её состояние.

— Волнуешься? — спросил он мягко.

— Очень, — призналась Аня, и в её голосе слышалось отчаяние.

— Это нормально. Знаешь что? — Он достал из шкафчика маленькую стопку и налил что-то прозрачное. — Один глоток. Просто чтобы расслабиться.

Аня посмотрела на стопку, и что-то внутри неё сжалось. Она так долго не пила, так гордилась тем, что больше не нуждается в алкоголе как в костыле. Но тревога была сильнее принципов.

Один глоток. Тёплая волна прошла по телу, мышцы расслабились, дыхание стало глубже. Ещё через минуту она уже естественно улыбалась в камеру, двигалась непринуждённо, чувствовала себя красивой и уверенной. Фотографии получились потрясающими — живыми, естественными, такими, на которых она сама себе нравилась.

Вечером, переполненная радостью и гордостью, при встрече она рассказала Павлику о своём дне. Она ждала, что он разделит её восторг, порадуется её успеху. Но его лицо становилось всё мрачнее с каждым её словом.

— Стоп, — перебил он её посреди рассказа. — Ты говоришь, что выпила?

— Ну да, совсем чуть-чуть, просто чтобы...

— Понятно. — Его голос стал холодным, как зимний ветер. — Со мной ты принципиально не пьёшь, правильно? А от какого-то левого мужика стопочки принимаешь. Отлично.

— Павлик, но это же не так! Я просто...

— Я всё понял, — отрезал он. — Мне нужно подумать.

«Подумать» обернулось неделей полного молчания. Павлик не отвечал на звонки, не читал сообщения, словно растворился в воздухе. Аня металась между гневом и отчаянием, между желанием забыть его и страхом потерять навсегда. Она не понимала, как её маленькая радость превратилась в его большую обиду, как её успех стал её же наказанием.

Когда он всё-таки объявился, то вёл себя так, словно ничего не произошло. Как будто неделя игнорирования была не жестокой карой, а естественным порядком вещей. Аня была так благодарна за его возвращение, что не решилась выяснять отношения. Она просто радовалась, что он снова здесь.

Но что-то между ними сломалось. Невидимая трещина, которую они оба делали вид, что не замечают.

Время шло, и приближался момент, которого Аня боялась больше всего — окончание учёбы и неизбежная разлука. Она должна была уехать из города, где училась, вернуться в город детства, а затем, возможно, переехать к родственникам в К. Будущее казалось туманным и неопределённым. Она не знала, вернётся ли в П., не знала, что будет с их отношениями, не знала вообще ничего.

В день отъезда он довёз её до автовокзала, и они вместе пошли покупать билет. Аня чувствовала себя как приговорённая к смерти, идущая к месту казни. Каждый шаг давался с трудом, каждое слово звучало как прощание.

У кассы железнодорожного вокзала она увидела знакомое лицо — мужчину, с которым сталкивалась на своей временной работе, которую она совмещала с учёбой. Он был полицейским, и хотя они не были друзьями, между ними существовало то приятельское уважение, которое возникает между иногда пересекающимися людьми.

— Привет, Аня! — помахал он рукой.

— Привет, — ответила она, автоматически улыбнувшись.

Но её улыбка мгновенно погасла, когда она почувствовала, как Павлик толкает её в плечо. Толкает сильно, грубо, так, что она чуть не потеряла равновесие.

— Ты что, ещё с ментами при мне будешь здороваться? — прошипел он ей в ухо.

Не дождавшись ответа, он развернулся и направился к выходу. Аня стояла в очереди, чувствуя, как щёки горят от стыда. Люди вокруг притворялись, что ничего не заметили, но она видела их украдчивые взгляды, полные любопытства и сочувствия.

Она купила билет на автомате, руки тряслись так, что пришлось несколько раз поднимать упавший кошелёк с пола. Когда наконец билет был в её руках, она выбежала на улицу, надеясь догнать Павлика, надеясь объяснить, что приветствие было просто вежливостью, что она не хотела его обидеть.

Но то, что она увидела, остановило её как удар током.

Павлик стоял у открытого багажника своей машины и швырял на асфальт её сумки. Не просто выкладывал, а именно швырял, с такой злостью, словно вещи были виноваты в чём-то непростительном. Её любимая сумка с подарками для родителей раскрылась, и содержимое рассыпалось по грязному асфальту.

— Павлик! — крикнула она, подбегая. — Что ты делаешь?

Он даже не обернулся. Захлопнул багажник, сел в машину и завёл двигатель. Аня успела подбежать к водительскому окну, но он даже не посмотрел на неё. Машина тронулась с места, и последнее, что она видела, было его лицо в зеркале заднего вида — злое, решительное, безжалостное.

Он просто уехал, оставив её одну с разбросанными вещами и разбитым сердцем.

Аня стояла на пустой стоянке, собирая свои вещи с асфальта, и чувствовала, как что-то внутри неё окончательно ломается. Впервые за всё время их отношений она увидела Павлика таким, каким он был на самом деле. Не принцем из сказки, не идеальным мужчиной, а обычным человеком, способным на жестокость и унижение.

Она села в душный автобус с красными глазами и тяжёлым сердцем. Всю дорогу она думала не о том, что потеряла, а о том, что наконец-то поняла. Любовь не должна причинять боль. Любовь не должна заставлять извиняться за собственные успехи. Любовь не должна требовать отказа от себя. Той, какой ты сама хочешь быть.

Прошло несколько лет. Аня построила новую жизнь, определилась с городом, в котором решила остаться жить, нашла работу, которая её радовала, повстречала много новых людей.

И вдруг он написал. Простое сообщение: «Привет».

Аня долго смотрела на экран телефона, и в её памяти всплыли воспоминания — его улыбка, его объятия, его жестокие слова, равнодушный взгляд в зеркале заднего вида. Она вспомнила ту девчушку, которой когда-то была, — влюблённую, готовую на всё ради его одобрения, теряющую себя в попытках стать лучше для него.

Она ещё немного посидела в тишине, вглядываясь в слова на экране и удалила сообщение, чтобы никогда не возвращаться туда, где ей настоящей никогда не было места.