Камешки

          Свежескошенная трава приятно покалывала уставшие ноги. Александр с удовольствием ступал по газону. Хотелось жмуриться и мурлыкать, особенно тогда, когда лучи солнца пробивались сквозь листву и ласкали лицо.
— Как хорошо, что я вырвался из этой кутерьмы!
             Он даже сел на траву неподалёку от благоухающего куста. Ноздри подрагивали. Костюм дорогой, но что делать? За удовольствия приходится платить.
         Когда Александр узнал, что местом проведения конференции будет город его детства и юности, сомнений не было – надо ехать самому. Наталья удивилась: обычно она закрывала собой командировки такого провинциального свойства. Немного лести и уверения, что только она сможет встретить делегацию из северной столицы с присущей ей интеллигентностью и креативом, и вот он уже в родных пенатах. Здесь не было родственников. Только могилы бабушки и дедушки. Родителей Александр давно перевёз к себе. Скорее всего, можно было найти одноклассников. Но стоит ли? Его цель — побродить по улицам, вспомнить себя прежнего. Может, он тогда помёт причину того, почему сейчас в душе так уверенно поселилась тоска.
            Сорвал веточку жасмина и воткнул в петлицу. Сразу вспомнил свадьбу. Нееет, только не это! Но картинки уже замелькали перед глазами.
— Алекс, потерпи! У меня такие цветы в причёске! Это для гармонии!
— Ну, Дарсия! Они искусственные! Я так не люблю такое всё!
            Эх, знал бы он тогда, что Дарсия по документам Даша, у которой столько искусственного в теле, что ему и не снилось.
           А как всё начиналось! На набережной кто – то окликнул: «Дарсия». Он отреагировал на необычное имя, потом увидел, как впереди идущая девушка повернулась, ища глазами позвавшую. Как чёрные волосы, подхваченные ветром, взметнувшись, плавно опускались на загорелые плечи. Густые ресницы трепетали, белоснежные зубы сверкали, а   приятные округлости охватывал синий сарафанчик под цвет глаз.
Наращённые волосы и ресницы! Цветные линзы! Увеличенные оперативным путём грудь и попа, виниры!
             После свадьбы у Александра было устойчивое чувство жесточайшего обмана. И если бы это касалось только внешности!
           Дарсия…Даша превратилась в вечно ноющую, всем недовольную жену из самых пошлых анекдотов: всё время чего – то требовала и сравнивала свою жизнь с чужой. Она тоже чувствовала обман: ей показалось, что Александр богаче, чем это оказалось на самом деле.
           Мячик воспоминаний прыгал и прыгал, но потом укатился куда- то в сторону.
— Девушка! И не стыдно вам обрывать городское озеленение!
Ему надо было отвлечься, а девушка, оторвавшая ветку, давала повод.
— Что же вы так безжалостны к жасмину.
Александр напрочь забыл, что в его петличке тоже белеют цветы.
— Беру с вас пример. Но это не жасмин, а чубушник.
Тут девушка приподняла солнцезащитные очки:
— Вергилий? Это ты?
— Капитанова? Тошка?
Александр вскочил и, не обращая внимания на босые ноги, ринулся к девушке, заключил её в объятия.
— Вергилий! Поэт? Никак не ожидала тебя увидеть здесь!
— А я тебя, Тонечка! Чубушник, говоришь? Как была ботаником, так и осталась!
Он улыбнулся, вынул из петличку белую веточку.
—Держи!
— Да, учитель биологии, а не просто ботаник! Антонина Антоновна собственной персоной!
— Антонина Антоновна! Круто!
— Вергилий! Ты - то что здесь делаешь? Почему босиком?
Пока Александр рассказывает бывшей однокласснице о командировке, мы поясним, что его фамилия на самом деле – Вергилий. Александр Иванович Вергилий. Вергилием был его отец, дед и прадед, хотя никаких римских корней их род не имел. Была версия деда, что когда – то их фамилия звучала как Вершилин, но в метриках сделали ошибку или неправильно переписали. История умалчивает. И вот теперь он Вергилий. В школе дразнили Поэтом и Проводником.
— Слушай, у меня совсем мало времени сейчас. Нужно домой, а потом вечером у моего класса репетиция вальса …А так хочется поговорить!
— Давай обменяемся телефонами, ты позвонишь, когда закончится репетиция, я тебя встречу. Посидим где – нибудь. Я завтра вечером уезжаю.
Кладбище встретило особенно оживлённым птичьим пением. Такого не было даже в парке, в котором он релаксировал и встретил бывшую одноклассницу. Как будто пташки рассказывали о судьбах почивших здесь людей.
             Проходя к могилам бабушки и дедушки, Александр встретил на новых надгробиях знакомые лица на фотографиях. Вот бывший сосед Данилыч.Хороший был мужик, угрюмый, правда. Однажды он вызвался научить маленького Саню рыбачить. Родители отпустили. Данилыч так преобразился на рыбалке! Его глаза сверкали, он был азартен, точен, столько знал про рыб, птиц и про растения, которые встретились им на берегу речушки с названием Лискута.Алкоголь с рыбалкой сосед не сочетал, а вот разговоры по душам любил. Что – то даже вспоминается из рассказа ему, шестилетнему, о сложной женской душе, о том, что редкая женщина может сочетать в себе ум, красоту и доброту. Всегда что- нибудь, да в дефиците. В прошлом году почил, свежие цветы на могилке.
     А вот продавщица знакомая, тётя Валя. Даже на фотографии -фундаментальная причёска. Во время работы её короновала белоснежная крахмальная шапочка. Тётя Валя старалась выглядеть строгой, но ямочки на её щеках разрушали этот образ. Сколько раз она угощала ребят конфетами, а то и мороженым, едва слышно произнося:
— Моего Олежку помяните.
Мы знали, что сын её погиб в Афгане.Как надо поминать — понятия не имели, но угощения съедали добросовестно.
Александр перекрестился и заметил рядом с её надгробием могилку, где было написано «Мухин Олег Евгеньевич», по годам жизни получалось, что вот он и есть, тот Олежка, в помин которого столько было съедено кофет.Перекрестился и на это памятник.Решил,что обязательно закажет поминальные службы и о Фёдоре Данилыче, и о Валентине, и  об Олеге.
Бабушка и дедушка! Мамины родители. Удивительная пара! Харизматичный Алексей Александрович, который и в преклонных годах вызывал замирание сердца у представительниц прекрасного пола. У него в роду были греки, о чём и говорила фамилия Иониди.Он и на самом деле был похож на древнегреческого воина: статный, с копной вьющихся, пусть и седых, волос, с греческим, соответственно, профилем. Оливковый цвет глаз, зычный голос и…жуткая необязательность. Не приходить вовремя, не доделывать качественно начатое, забывать о встречах и обещаниях. И это не только в старости. Это всегда. Дедушка Лёша был мечтателем, хорошо пел и умел любить бабушку Свету. Вот его таланты. Но бабушке хватало и этого. Она сама, пухленькая, маленькая, подвижная, умела всё: прибить, привинтить, приготовить. Бабушка никогда не ругала мужа. Она вздыхала, обнимала его и говорила примирительно: «Ехал грека через реку».
Что она этим хотела сказать – только ей ведомо. Несмотря на ответственность, которая лежала на плечах бабушки Светы, она находила время спеть с мужем дуэтом, пройти с ним вечером по набережной с гордо поднятой головой.
Бабушка Света почувствовала что- то. Она и не болела вовсе, но вдруг затеяла ремонт с сопутствующей передачей наиболее ценных вещей родственникам. Дочери она подробно объясняла, где лежат приготовленные на похороны вещи, рассказывала о том, какие лекарства нужно давать её любимому греку и в какое время.
—  Мамочка! Что за разговоры? У тебя болит что- нибудь?
—Нет, но когда заболит, будет поздно.
Бабушка Света всё успела. Ушла во сне, разложив на диване вещи , в которые  должен был одеться утром её красавчик.
Дедушка после похорон напоминал машину, которая осталась без ухода: бензин кончился, водитель куда- то ушёл. Оставалось только ржаветь и покрываться пылью. Он часто плакал, почти не ел, не хотел ни с кем, ни о чём говорить. На кладбище он не ездил, фотографии все убрал. Дочка, зять и внук старались его накормить, развлечь. Он смотрел на них так, будто они все умалишённые. Дедушки не стало почти в ту же дату годом позже. Два дня не дотянул до годовщины.
Александр смотрел на фотографию дедушки и бабушки. Им сделали общий памятник и разместили снимок, на котором молодой Алексей Александрович обнимает юную Светлану Сергеевну. Белоснежная рубашка деда, белоснежный кружевной воротничок бабушки, белоснежные улыбки.
Такими он их, конечно, не видел. Невольно улыбнулся родным, поставил цветы в вазу, убрал засохшие розы. Мама была здесь пару месяцев назад.
Присел на скамейку и почему – то вслух начал рассказывать о своих успехах. В какой – то момент ему почудился голос деда, который произнёс с характерным покряхтываем:
— Мой внук! Моя кровь!
И тут же Александр стал жаловаться на неудачи в личной жизни.
Он пересказывал целые эпизоды их ссор с Дашкой. Не скрыл, как тяжело они расставались, как Дашка обвинила его в том, что она за это время не смогла забеременеть. Александр вдруг заплакал, как маленький, размазывая слёзы по щекам. И тут ему почудился голос бабушки:
—Мой внучок! Отпало ненужное! Не печалься! Прости и ей, и себе всё. Живи!
Александр даже обернулся. Таким явственным был голос в его голове, такими тёплыми лучи солнца на его плечах.

—Привет, Поэт! Ты готов к встрече?
Голос Капитановой был вполне оптимистичным. Или это профессионально - педагогические интонации?
—Так точно, Антонина Антоновна! Куда прикажете прибыть? В котором часу?
—Ух ты! Мне нравится! Прям гусар. Давай в школу, только не в нашу, а в первую. Я там работаю. Подходи к 15.00, мы минут 30-40 порепетируем, а потом зайдём в кафешечку там, рядом. Помнишь? «Парашют».
— «Парашют» жив? Ого! Конечно! Принято – понято!
— Да, наш любимый «Парашют» подшаманили, но дух сохранили. И кофе там по – прежнему на высоте!
— Помню! Разрешите идти?
—Идите! — Антонина рассмеялась в трубку.
Ровно в 15.00 Александр стоял у входа в первую школу. Когда -то он встречался с девочкой Агатой, которая училась здесь. Ждал её именно под этой берёзкой. Мимо него пробегали мальчики и девочки, перебрасываясь фразами, смысл которых не был очевиден. Все эти «вайбы», «делулу», «изи» и «краши»! Александр считал себя молодым и прогрессивным, но уже отставал. А ведь от них его отделяет лет пятнадцать всего – то.
Антонина Антоновна появилась эпично. Когда Александр так подумал, его утешила мысль, что к олдам его причислять рановато.
Да, Капитанова в зелёном платье с распущенными волосами была хороша, о чём Александр и поспешил ей сказать, вручив букет белых эустом.
— Зачёт! Так приятно! Пойдём!
Вошли во внутренний дворик школы, где уже томились в ожидании выпускники, а хореограф с музыкантом что – то отлаживали в технике. Наконец раздались звуки вальса.
— Приветствую,11 «А»
— Вы отпадно выглядите, Антонина Антоновна!
—Спасибо, я старалась.
—Для нас или для этого чела? Кстати, кто он? Партнёр? По танцу, я имею в виду.
—Меня зовут Александр Иванович, я учился в одном классе с Антониной Антоновной.
—Ого, прикольно! Так у вас типа встреча выпускников? Прикинь, Макарова, лет через двадцать пять  и мы с тобой так состыкуемся.
Александр с Антониной переглянулись. Вот так спокойненько их состарили на десяток лет.
— Так, быстро все встали на исходную!
Фигуристая хореограф похлопала в ладоши.
—Антонина Антоновна, все на месте?
—Родион, все на месте?
—Да, все, но я не буду в паре с этой…Это неисправимо! Она столб, просто столб!
Весь дёрганый Родион надул губы. Высокая девочка без особой фигуры с широкими плечами и довольно короткой шеей произнесла спокойно:
—Может, я пойду, Антонина Антоновна?! Ну не моё это – танцы.
—Не торопись, Марианна. А ты, Родион, голубчик! Не будь таким категоричным!
—Да не называйте вы меня так!
Раздались смешки.
Наконец выстроились по обозначенным точкам. Марианна с Родионом тоже обречённо приготовились.
С каждым новым кругом получалось всё лучше. И вдруг Александр подхватил Капитанову и закружил её в вальсе. Они очнулись, когда перестала звучать музыка, но раздались аплодисменты.
— Марианна! «Учись!» —с трагической ноткой в голосе произнёс Родион.
— Ты, Родя, тоже! —Марианна усмехнулась.
Хореограф аплодировала звонче других.
— Поняли? Ну, вы теперь поняли, как надо? Увидели?

Уже в «Парашюте» Александр и Антонина вспоминали это эпизод и хохотали.
— А помнишь, как мы с тобой вальсировали, когда Маргарита решила поставить сцену бала из «Войны и мира»?
— Ещё бы! Мы с тобой, правда, не в главных ролях были, но ноги – то помнят!
В рейтинге слов этого вечера «помнишь» было лидирующим.
— А помнишь, как в кабинете истории каким – то невероятным образом появилась летучая мышь! А Валентина Николаевна орала громче всех!
— Да это Куцый принёс. Он урок хотел сорвать, чтобы Валюшка не спросила. Пока она в подсобке пряталась, он и унёс мышь.
— А помнишь, как мы Катерине сломанный стул подсунули, а она так и не села на него. Такое разочарование!
— А Кит решил проверить на перемене и полетел вверх ногами!
— А тебе подстраивали что-нибудь такое?
—Нет, я ещё не заслужила такой чести!
            —Прости, что спрашиваю, Тошечка! До меня долетали какие – то слухи, что ты с Джорданом развелась. Можешь не отвечать, если не хочешь.
Капитанова посмотрела куда – то вдаль, будто именно там, высоко в небе, как летние облака, проплывали их с бывшим мужем истории.
— Даню же брали ЦСК, но что- то там не срослось. Он сейчас на тренерской работе, где – то в Подмосковье. Женат. Есть сын. А с ним мы давно в разводе.
           — Жаль. Вы были самой красивой парой.
Даню Кузнецова все называли «Джорданом». Еще бы! Он был лучшим в баскетбольной команде города. Девчонки по нём сохли: высокий, улыбчивый, щедрый на комплименты. На Капитанову особого внимания он не обращал, хотя та о нём вздыхала, но не показывала виду. Да и некогда ей было: бесконечные олимпиады по предметам и научные конференции.
И тут девчонки решили поддержать команду города на районных соревнованиях модным в то время чирлидингом. Тайно подготовили костюмы. Это был фурор. У Джордана открылись глаза: ого, у Капитановой такие ножки! А как она двигается, а как улыбается!
Александру хотелось, чтобы Тошка рассказала о том, каким Джордан оказался козлом. То есть не Джордан, а Данька Кузнецов. Для этого он был откровенен в своих воспоминаниях о семейной жизни. Но Капитанова не только не проявила интереса к его истории, но не стала делиться ни плохим, ни хорошим из своего опыта.
— Так ты сейчас одна?
—Нет, с дочкой и мамой. Папы не стало пять лет назад, мама ко мне перебралась – помогает.
— Я тоже своих забрал. Дом большой, а вместе веселее. А дочку как зовут?
—Её зовут Глафира. Так прабабушку мою звали. А у тебя есть детки?
—Нет пока.
Окна в «Парашюте» были большие. Лёгкие, молочного цвета занавески перехватывали настоящие стропы. По бокам висели качели, тоже сделанные из стропов. Вечерние лучи посыпали воздух золотой пудрой.
Бывшие одноклассники замолчали, не зная, стоит ли говорить о настоящем, а тем более – о будущем, может, лучше нырять в безопасное и хорошо известное прошлое, где даже печальные истории уже окрасились в охровые тона иронии и доброй усмешки.
— Что же! Друг Вергилий! Мне пора домой. Рада была с тобой увидеться.
—Что? Ты уже уходишь? Я тебя ничем не обидел?
—Ну что ты! Просто Глафира ждёт, маму нужно отпустить на скандинавскую ходьбу. Они каждый вечер с подругами совершают вечерний моцион.
—Я провожу тебя.
Александру хотелось взять Тошку за руку, но она так несла цветы, что сделать это было невозможно. Вообще ему показалось, что она будто отстранилась. Будто уже оттолкнула его.
— Кофе в «Парашюте», конечно, вкусный, но я помню, как в школе говорили, что ты варишь кофе как – то особенно.
— Ничего особенного, просто нужно покупать зёрна хорошего качества и молоть дома, непосредственно перед варкой.
— Угостишь?
Вергилию показалось, будто спина Капитановой вздрогнула, как под ударом хлыстом. Она даже плечи втянула, потом развернулась сама и развернула плечи.
— Нет, Поэт, не стоит. Мы хорошо посидели, поговорили. А теперь тебе нужно в гостиницу. Завтра домой — отдохни.
— Я хоть провожу тебя.
— Мы уже почти пришли.
Александр заметил, что на лавочке неподалёку сидит женщина со скандинавскими палками. С ней рядом – девочка с голубым ободком. Девочка заметила их и побежала навстречу:
— Мама! —девочка произнесла это слово радостно, но как- то странно. Когда она приблизилась, стало понятно, что у неё синдром Дауна.
—Глашенька, познакомься, это дядя Александр, мой одноклассник.
Девочка произнесла что- то непонятное, но ладошку протянула.
— Тонечка! А мы вышли тебя встречать, — к ним с улыбкой подходила мама Капитановой. В её глазах была ничем не скрываемая заинтересованность.
— Мама, познакомься. Это Александр Вергилий, мы учились в одном классе.
—Очень приятно! Я помню только Вашу мамочку, мы вместе ходили на родительские собрания. По – моему, её звали Берта.
— Так и есть. Обязательно расскажу ей о нашей встрече!
— Передавайте ей привет. Пусть приезжает в гости. У нас с ней есть о чём поговорить, что вспомнить!
— Она здесь бывает иногда, приезжает на кладбище к родителям.
—Дайте ей мой телефон, мы договоримся о встрече!
Капитанова передала букет Глафире, та улыбалась и нюхала цветы.
— Мамочка, тебя уже заждались твои подруги, поторопись.
—О, да.Рада была увидеться! Всего доброго, Вергилий!
—Мамочка! Вергилий – это фамилия. Его зовут Александр.
—Ах, простите, Александр! Всего доброго! Приезжайте к нам почаще! Тонечка варит очень вкусный кофе!
— Мамочка!
Капитанова – старшая поспешно ретировалась.
Александр смотрел на Глашу, которая улыбалась ему, и понимал, что выстроенный им портал к Тошке закрывается. Капитанова обнимала дочь и думала о том, что всё закончится сейчас, на этой освещённой закатным солнцем аллейке. Она с щемящей грустью вспомнила, как орал на неё муж, когда она рассказала о диагнозе, который поставили врачи.
—Ты сума сошла? Даже не думай. Посмотри на меня! У меня не может быть ребёнка – урода, дебила. Делай аборт! От кого, интересно, ты забеременела?
Это же просто ужас!
Антонине было стыдно, что она выбрала для Глашеньки такого папу. А теперь ещё и страшно, потому что у дочки врождённый порок сердца. Максимум жизни, который дают врачи, ещё   десять лет.
Глаша передала букет маме и что- то достала из кармашка. Это были камешки. Их девочка собирала по какому – то своему принципу. От долгого ношения в кармане они отполировались даже. Антонина знала, что Глаша очень дорожит этим своим богатством.
—Дядя, возьми, —она протянула Александру белые, серые и чёрные камешки.
Тот взял их, ощутив тепло, положил в свой карман.
— Спасибо, Глаша!
— Пусть они принесут тебе удачу! —Антонина улыбнулась немного через силу.
Глашенька закивала в знак одобрения пожелания.
— Счастливо тебе доехать, —Капитанова махнула рукой и, обняв дочь, повернулась к дому.
Александр тоже помахал рукой. Он торопливо направился в сторону гостиницы.
— Ну что тут скажешь? У этой семьи всё отлажено, влезать к ним не имеет смысла. Чуть поностальгировал по прошлому — достаточно.
Ему казалось, что он пытается оправдаться перед собой. И только камешки постукивали у него в кармане.