Два дня

       Новость о многомиллиардных убытках Почты проскочила незаметно и никого не встревожила. Чтобы отсрочить банкротство, начальство решило, что копейка рубль бережёт, и начало оптимизацию с увольнения почтальонов. Это не помогло, решили закрыть почтовые отделения в деревнях и сёлах. Письма писать - это теперь не к чему: есть же всякие гаджеты и мессенджеры. Любая бабка сможет настукать пару слов детям, а те ей открыточку с днём рождения пришлют, или смайлик улыбчивый.
       В стране ещё никто толком не осознал случившееся, а пенсионеры и две собаки в Кулебяково на своей жизни и шкуре первыми почувствовали перемены.
       После того, как в деревне был закрыт сельский клуб, опять же - оптимизация - культурный и информационный центр переместился на почту. А когда закрыли почту, всякий досуг с посиделками закончился. Теперь новости узнать негде. Бывало дед Мишка придёт, обо всех деревенских проказах расскажет, а больше всех историй приносила Валька Козлова. Мимо той ничего не проскочит. Да шут бы с ними, с новостями. Где теперь пенсию получать? Раньше к каждому седьмому числу готовились, ждали почтальонку Марь Семённу. Соблюдался целый ритуал: деньги дважды пересчитают, в ведомости распишутся, потом за стол посадят, чаем-плюшками угостят, всех обсудят. А теперь, что? Вместо Марь Семённы какой-то Греф на карточку пенсию “кидает”. Деньги вроде есть, но на ночь не пересчитаешь, и в чулок не положишь, внучку на мороженое не выдашь. Да и молочница Маруська наличку просит.
       Ну, бабушки как - нибудь о себе сами позаботятся, а вот собакам без людей смерть, хотя, и с людьми тоже смерть.
       Две собаки Муська и Буська долгие годы жили при почте. Откуда пришли, и кто их на улицу выбросил про то история умалчивает. Но здесь они прижились: Марь Семённа их кормила, а собаки исправно несли службу - гавкали.
       И вот, после принятого решения почтового начальства в далёкой Москве Марь Семённа лишилась работы, а собаки дома. Марь Семённа быстро пристроилась- начала внуков нянчить, а собакам пришлось скитаться по деревне. Она бы их к себе взяла, да некуда - место было занято Шариком, который чужих не жаловал. И пошли собаки от двора к двору, сидели у ворот, ждали, когда хлеба вынесут. Народ в деревне строгий, но сердобольный. Во двор не пригласят, но миску щёй всегда предложат. Муська и Буська сразу прочувствовали, где вкуснее встречают - у деда Мишки. Во двор их не пускал, но лапша на курином бульоне на обед была. Так и прижились у него перед домом в дровах, которые он для бани заготовил, да во двор перенести сил не было. Собаки жили мирно и сытно. Дед Мишка их кормил, а они  гавкали - дрова сторожили.
       И тут судьба сделала в их жизни ещё один поворот: дед Мишка попал в больницу. А когда через месяц вышел - собак нет. Походил по деревне, поспрашивал, но никто не знал, куда и когда они делись. Оно и понятно, у каждого своих забот полон рот, некогда за бездомными собаками следить. Но в деревне строго работает закон: “Всё тайное становится явным”. Пошёл слух, что это Петрович собак “пристроил” - мешали ему. Ночами приходили к его Мухтару в гости, а тот гостей не любил, брехал, спать хозяину не давал.
       Дед Мишка скандалить из-за собак не стал, но всё ждал случая поговорить с Петровичем. И вот случай представился. Встретились они в магазине.
       - Жив, дед? А мы уж думали, что ты того… - дружелюбно поприветствовал Петрович.
       - Не, мне ещё рано. Дел много осталось, да и собак надо пристроить в добрые руки. Вроде как я ответственный за них.
       - За собак не беспокойся, их пристроили. - рассмеялся Петрович.
      Дед Мишка аж потемнел лицом:
       - Не тобой жизнь дадена, и не тобой будет отобрана! - Дед поднял указательный палец вверх. - Минус одна чужая жизнь - минус день из твоей жизни. - Сказал он тихо, делая паузы между словами.
       - А как же куры и кролики? -  ехидно подковырнул Петрович, прикинувшись, что не понимает про какие это жизни дед говорит и на кого пальцем указывает.
      - Так то от необходимости. Человек потому и выжил, что хорошим охотником был. Теперь-то охотится не надо, а кушать, привычка осталась. Вот и охотится каждый у себя в сарае.
       - А вот скажи мне, как ты узнаешь, что у тебя минус произошёл? Жил-жил и помер, когда тебе отмерено. Как узнать, что минус два дня за этих собак?
       - Говорят же, что перед смертью не надышишься, всегда несколько дней не хватает. И вот когда помирать время придёт, хоть в восемьдесят, хоть в девяноста, так ты знай, что два дня у тебя отобрали. Тут главное, что? Чтоб ты сам про себя знал, а уж господь подсчитает. А за собак он строже спрашивает, чем за людей.
       - Так вот почему ты бездомных собак прикармливаешь, лишних два дня урвать стараешься? - веселился Петрович.
       - Не, в обратную сторону божий закон не работает. Он может только отобрать в наказание, а поощряем мы себя сами: таблетками, диетами и зарядкой.
       - То-то я смотрю, ты дрова с утра до вечера колешь. Это у тебя зарядка такая? Пожить подольше хочешь?
       - А кто не хочет? Но дрова- это другое: хобби. Вон Семённа пятого внука пестует - хобби у неё такое, я дрова колю, ты собак травишь. У каждого своё.
       Дед Мишка взял покупки и вышел из магазина. Душа ещё тянула, но уже легче стало. Так всегда, когда выговоришь свою беду. Но беда с собаками ещё долго не отпускала.
      Недели через две в гости пришла Семёновна. Она по старой привычке всё ещё захаживала к нему, хотя пенсии уже давно не разносила.
       - Слышал, дед, новость? Петровичу кто-то собачонку подкинул, так он её на цепь посадил и кормит.
       -  Два дня отрабатывает. - Усмехнулся дед Мишка.