Расстрелянное детство или Босоногий гарнизон

"Расстрелянное детство или Босоногий гарнизон"
военная драма по мотивам повести Виктора Дроботова.

«Нет ничего страшней войны, ибо, когда на земле мир: дети хоронят своих родителей,
а когда на земле война: родители хоронят своих детей!»
Аристотель.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ДЕТИ:
Аксен.
Тимошка.
Семен.
Максим.
Ваня.
Колька.
ВЗРОСЛЫЕ:
Отец.
Свиридов.
Фридрих Гук.
Староста.
Начальник полиции.
Полицай.
Декорация произвольная. Детские роли могут исполнят более 5 человек.

КАРТИНА 1.
На площадку Выходит АКТЁР 1.
АКТЕР 1 : Что может быть в жизни страшнее всего? Война. У нее нет ни лица, ни возраста. Война.Она калечит не только души взрослых людей ,но чистые детские души, отнимая у детей самое светлое, радостное и дорогое - их детство.
На площадку выходит АКТЁР 2.
АКТЕР 2 : События, о которых мы вам расскажем, произошли в казачьем хуторе Вербовке, который стоит в устье степной речушки с названием Донская Царица. Участники событий - обыкновенные дети из колхозных семей. ( надевает офицерскую фуражку, армейскую сумку.) Шел тогда 1942 год.
АКТЕР 1 : (надевает на голову папаху). Тимонины жили на окраине хутора. Когда война подкатилась к Дону Филипп Дмитриевич, глава семейства решил эвакуироваться: как раз в это время колхоз отправлял скот за Волгу. Но не успел. Немцы перерезали дорогу, зажгли поля. Пришлось вернуться обратно на хутор.

Ставит скамейку. К нему подходит актер( мальчишка).

АКСЕН : Давай помогу тебе, батя.

Вместе ставят стол. Аксен выносит крыло от самодельного самолета и кладет на стол.

ОТЕЦ : Это мой старшенький, Аксен. Придет, бывало из школы, похлебает борща второпях — и за книжку или часами мастерит модели самолетов.

К Аксену прибегает Тимошка. В руках у него деревянные рейки.

ТИМОШКА : Аксен, я не могу разобраться.Это, что за конструкция такая?

АКСЕН : Задумал я самолет сделать.

ТИМОШКА : Настоящий?

АКСЕН: Пока что, только планер. Без мотора.

ТИМОШКА: И он полетит?

АКСЕН: Обязательно. Помогать будешь?

ТИМОШКА: Конечно! Я и сам хотел напроситься.

АКСЕН: Ты ни кому не рассказывай, я хочу быть летчиком, как Валерий Чкалов.

ТИМОШКА: Здорово! На Северный полюс полетишь?

АКСЕН: Если надо будет и на Северный.

ТИМОШКА: А меня возьмешь с собой?

АКСЕН: Тебя и всех наших ребят.

ТИМОШКА: А как же мы все в кабине поместимся?Самолет маленький, а нас вон сколько. АКСЕН: Эх ты, братишка! Вот разобьём врага, освободим нашу землю и тогда все наши мечты сбудутся.

Аксен забирает конструкцию и уходит, за ним Тимошка.

ОТЕЦ : Тимошка.

ТИМОШКА: Что батя?

ОТЕЦ: Мой младшенький. В школе учился кое-как. И был на хуторе первым забиякой. ТИМОШКА : Батя , не зови меня Тимошкой . Я Тимофей.

ОТЕЦ : Поди сюда, Тимофей-сорванец.

ТИМОШКА : Ну?

ОТЕЦ : Ты за что Ваньке нос расквасил?

 ТИМОШКА : Пусть не обзывается. Какой я ему «недотепа»?

ОТЕЦ : А кто ты есть ? Только недотепы два года в одном классе сидят.

ТИМОШКА : Штаны сымать?

Отец берет широкий кожаный ремень.Тимошка шмыгает носом, переступает с ноги на ногу, подтягивает брюки.

ОТЕЦ : Сымай!

Тимошка косится на отца и, сбросив штаны, покорно ложится на пол и вытягивает босые короткие ноги. Отец легонько стегает его по спине ремнем.Тимошка молчит.Отец стегает его второй раз. Тимошка продолжает молчать. Отец перестает бить.

ОТЕЦ : Вставай, бесенок… Все одно, без толку.

Тимошка надевает штаны.

ОТЕЦ : Давай садись за стол борща похлебай!

ТИМОШКА : Я лучше корочку погрызу.

Тимофей вытаскивает из кармана брюк корку хлеба и убегает.

ОТЕЦ: Крепыш!
КАРТИНА 2.
Озорная ватага мальчишек врывается на сцену, с грохотом переворачивая стол и скамейку. (В последующих картинах скамейку и стол можно переставлять или убирать, создавая динамику пространства.)
МАКСИМ: Сёмка, ты всех наших созвал?

СЕМЕН: Кого поймал, того и приволок!

ТИМОШКА: Макс, а где твои школьные? Чего не видно?

МАКСИМ: Подтянутся! Как штык!

СЕМЕН: Вчера наши вам жару дали!

МАКСИМ: Да ладно! Мои ваших в два счета уделали!

ТИМОШКА: Чего языком чешешь? А меня нашли, а?

МАКСИМ: Ну, тебя – нет. Признаю.

СЕМЕН: Значит, продули!

ТИМОШКА: Продули… продули…

КОЛЯ: Хватит грызться! Пока остальные не пришли, давайте в Чапаева зарубимся?

ВСЕ: Ура!

ТИМОШКА: Чур, я – Чапай! Тревога-а-а!

Тимошка с разбегу запрыгивает на Семена, и они заливаются песней.

МАКСИМ, ТИМОШКА: Ты лети с дороги, птица, Зверь, с дороги уходи! Видишь, облако клубится, Кони мчатся впереди!

Остальные ребята подхватывают, и песня несется по округе. Ванька забирается на спину Кольки, изображая лихую тачанку.

ВСЕ: Эх, тачанка, ты тачанка, Наша гордость и краса, Конармейская тачанка, Все четыре колеса!

Появляется Аксен с медицинской сумкой через плечо.

АКСЕН: Отставить тревогу!

МАКСИМ: Ты чего, командир? В чем дело?

АКСЕН: Все в сборе?

ТИМОШКА: У Максима не все! Кто-то затерялся.

СЕМЕН: А у нас Тимофея не хватает. Он с батей с утра в соседний хутор смотался.

ВАНЬКА: Василий обещал быть. Ждем!

МАКСИМ: Пока можно правила казаков-разбойников обговорить, чтоб без обид потом.

АКСЕН: Казаки-разбойники подождут. Не до игр сейчас. Будем учиться, как зажигательные бомбы тушить, как первую помощь раненым оказывать. Это сейчас важнее всего.

МАКСИМ: А стрелять будем учиться?

АКСЕН: Пока нет.

ТИМОШКА: А сержант? Он же обещал нас из настоящего пистолета научить палить!

АКСЕН: Ушел сержант… и красноармейцы с ним.

ТИМОШКА: Как ушли? Когда это?

АКСЕН: Недавно. Сержант записку оставил. (Достает из кармана сложенный листок.) Ребята, берегите свои учебники, они вам еще пригодятся. Мы еще вернемся. Выше голову, гвардейцы! До свидания… Ждите нас.

ТИМОШКА: Вот тебе и постреляли из винтовки… Облом!

АКСЕН: Все! На место сбора, к старому мосту! Там будем тренироваться. Сами.

Ребята с криками и гамом разбегаются в разные стороны.
КАРТИНА 3.
ОТЕЦ: Терзало меня еще иное предчувствие. Наши войска отступали, оставляя за собой лишь пепел надежд, а следом за ними, словно воронье, летели страшные вести о зверствах фашистов над мирными жителями хуторов и станиц. Что станется с моими сыновьями? Бедовые, горячие головы… Дождались, значит. Война вползла и в наш тихий хутор.

Появляются пацаны и Игнат (Актер 3) в помятой военной гимнастерке.

АКСЕН: Чего это немцы палят, когда тут одни бабы да дети остались?

ОТЕЦ: Напугать хотят, гады ползучие.

ИГНАТ: Здорово, хлопцы!

ОТЕЦ: Игнат?

ИГНАТ: Он самый, собственной персоной.

ОТЕЦ: А ты чего тут делаешь, когда тебе на фронте быть положено?

ИГНАТ: Да вот, думаю, заскочу домой, гляну на родные лица, да и…

Актер 3 сбрасывает с плеч гимнастерку.

АКСЕН: Немцы же наступают! Как ты теперь к своим проберешься?

ИГНАТ: А где они, "свои"-то?

АКСЕН: Там, где фронт!

ИГНАТ: Ишь ты, начальник выискался! Штаны подтяни, боец. Мое место теперь здесь… с ними.

Игнат презрительно кивает в сторону, где уже хозяйничают немцы, и уходит.

МАКСИМ: Я его знаю! Трактористом был, а потом в армию забрали.

СЕМЕН: И я помню, как всем хутором его провожали…

ОТЕЦ: Дезертир… хуже того - предатель.

АКСЕН: Как же так, отец? Он же с нами рос, а теперь…

ОТЕЦ: Падаль он, вот кто!
КАРТИНА 4.
Небольшая площадь. Стоят хуторяне. Входит обер-лейтенант ФРИДРИХ ГУК – тощий, надменный блондин. В руке – короткий кавалерийский хлыст. За ним, подобострастно заглядывая в глаза, семенит полицай. К Гуку подбегает староста (Актер 3) и отвешивает низкий поклон. Гук начинает что-то говорить на ломаном русском, а затем переходит на немецкий. Староста переводит.

ГУК: Herren der Kosaken , ish freut mich sehr, Sie kennen zu lernen. Ish freut mitzuteilen Ihnen sehr, dass…

СТАРОСТА (переводит): Господа казаки, господин обер-лейтенант Фридрих Гук… очень рад… э-э-э… познакомиться с вами. Господин Фридрих Гук очень рад сообщить вам, что э-э-э…

ГУК (на ломаном русском): Совьетская власть теперь нет… Капут… совь-етская власть… о-эй!

(по-немецки): Das groЯe Deutschland gibt Ihnen Freiheit. Ish heisse Herr Friedrich Huck. Ish werde Ihrhen Kommandant sein. Im Namen des groЯen Fьhrers setzen wir in Ihrem Dorf eine neue Ordnung ein. Heute und fьr immer mьssen Sie dem Herrn Steinmetzmeister gehorchen und alle seine Befehle befolgen. Fьr die Verletzung eines Befehls — ErschieЯung. Verstehe ich das?

СТАРОСТА (переводит): Великая Германия дарует вам свободу! Господин Фридрих Гук будет… э-э-э… вашим комендантом. Именем великого Фюрера мы устанавливаем в вашем селе новый порядок. Сегодня и навсегда вы должны слушаться господина коменданта и беспрекословно выполнять все его приказы.

ГУК крутит рукой вокруг шеи, изображая виселицу, а затем выразительно указывает пальцем в небо.

СТАРОСТА: За нарушение любого приказа – будем вешать! Понятно я говорю… он говорит?

ОТЕЦ: Куда уж понятнее…

СТАРОСТА: Господин комендант… ваш приказ будет исполнен! Они все поняли… Хай Гитлер!

ГУК (тыкая хлыстом в СТАРОСТУ): Dieser Mann liebt die groЯe deutsche Armee. Ish ernenne ihn zum Oberbefehlshaber. Der Kommandant mцchte, dass Sie die Bolschewiki selbst hierher bringen.

СТАРОСТА (переводит): Этот человек, то есть я, любит великую германскую армию. Господин комендант назначает его старостой. Комендант хочет, чтобы вы сами привели сюда большевиков…

ГУК наклоняется к СТАРОСТЕ и тихо говорит что-то по-немецки, жестом показывая на казаков.

СТАРОСТА (казакам): Господин комендант спрашивает, есть ли в вашем селе партизаны и большевики?

Молчание.

СТАРОСТА: Партизаны будут тоже повешены! Господин комендант надеется, что свободные крестьяне проявят благоразумие… Разойдись!

Аксен подходит к Семену.

АКСЕН: Вечером на нашем месте. Понял?

СЕМЕН: Понял.

АКСЕН: Тимошка, бегом домой!

ТИМОШКА: Что случилось?

АКСЕН: Дома расскажу.
Все начинают расходиться. Староста торопливо развешивает объявления. На фоне этих действий звучит запись голоса старосты: «Господа казаки, вам запрещается: ходить по улице после семи вечера, покидать хутор без разрешения господина коменданта, пускать в дом незнакомых людей, шуметь, укрывать от солдат фюрера продукты. Излишки будут немедленно конфискованы в пользу немецкой армии. Когда солдаты фюрера полностью освободят Россию от большевиков, мы займемся образованием ваших детей. Будьте благоразумны, господа казаки, выполняйте наши приказы, и вы будете нами довольны!»
КАРТИНА 5.
Дом Филиппа Дмитриевича. Аксен молча кладет на стол старую плетеную сумку, листок газеты. Затем, тайком вытащив из отцовского ящика щепоть рубленого самосада, заворачивает его в газетную бумагу. Тимошка, затаив дыхание, наблюдает за каждым движением брата.

ТИМОШКА: Это к чему все?

АКСЕН: Тихо! У тебя рогатка есть?

ТИМОШКА: Была где-то…

АКСЕН: Найди, да поживей, пока отец не вернулся.

Тимошка шмыгает на поиски рогатки.

АКСЕН (тихо, злобно): Ничего, мы тебе покажем, как из Красной Армии дезертировать и сапоги фашистам лизать! Предатель! Немецкий холуй!

ТИМОШКА (возвращаясь с рогаткой): Вот, самая убойная рогатка, с толстой резиной. От отца спрятал.

АКСЕН: Слушай боевое задание. Незаметно прокрадись в огород к старосте и следи за его домом. Запоминай, кто к нему приходит. Смотри, чтобы никто тебя не заметил. И жди нас с Семеном. Рогатку пока спрячь в карман. Все понял?

ТИМОШКА: Что вы задумали?

АКСЕН: Скоро узнаешь. Не боишься?

ТИМОШКА: Ни капельки!

АКСЕН: Надо нашу школьную санитарную команду собрать.

ТИМОШКА: Зачем?

АКСЕН: Разговор есть. И чтобы пионерские галстуки принесли. Сбор на нашем месте. У старого моста.

ТИМОШКА: Хорошо.

АКСЕН: Иди и смотри в оба!

Тимошка убегает. Аксен заворачивает самосад в бумагу и прячет в карман. Входит ОТЕЦ.

ОТЕЦ: Куда это Тимоха, как угорелый, помчался?

АКСЕН: К соседу…

ОТЕЦ: А ты тоже к соседу собрался?

АКСЕН: К дружку.

ОТЕЦ: За братом приглядывай. Как бы чего не натворил. Я этого сорванца знаю. Да и ты никуда не лезь. Слыхали про их "новый порядок"?

АКСЕН: Плевать я хотел на их порядок!

Аксен делает шаг к выходу. Неожиданно ОТЕЦ резко хватает его за рукав пиджака.

АКСЕН: Ты чего, батя?

ОТЕЦ: Чует мое сердце, недоброе в головах у вас сидит. Отца не проведешь. А ну, говори, куда собрались?

АКСЕН: Я к дружку… к Семену…

ОТЕЦ: Сынок, умоляю! Эти изверги убьют и глазом не моргнут. Вон, в соседнем хуторе, всю семью шомполами забили. Оружие нашли…

АКСЕН: Не переживай, батя.

ОТЕЦ: Обещаешь?

Аксен идет к выходу, но у самой двери оборачивается.

АКСЕН: Обещаю только одно: за печкой отсиживаться не собираюсь!

АКСЕН уходит. ОТЕЦ провожает сына тревожным взглядом.

ОТЕЦ: Ой, сынки вы мои, сыночки… Ну как мне вас, родимых, уберечь от войны, от иродов проклятых? Зачем вы пришли, фашисты поганые, на нашу землю? Что ж вам дома не сиделось? Ничего, получите вы по сопатке.
КАРТИНА 6.
Ветхий забор. За ним, пригнувшись, Тимошка, глазком в щель, следит за домом старосты Игната. Тишину режет свист. Тимошка оглядывается, отвечает своим. Из темноты, крадучись, подползают Аксен и Семен.

АКСЕН: (Шепотом) Ну что там?

ТИМОШКА: (Ещё тише) Комендант с переводчиком – тю-тю. Потом ещё двое фрицев смотали удочки. В доме – ни души.

СЕМЕН: А староста?

ТИМОШКА: Дома, где ж ему ещё быть.

АКСЕН: Точно?

ТИМОШКА: Свет не горит, значит, дома нет? Боится, понимаешь, лампочку зажечь.

Аксен вглядывается в чернильную тьму, окутавшую дом. Достаёт из кармана потёртую плетёную сумку.

АКСЕН: Ну, начнём. Семка, давай камень.

Семен извлекает из кармана булыжник. Аксен взвешивает его в руке.

АКСЕН: В самый раз…

Из другого кармана появляется смятый листок газеты. Аксен разглаживает его, Тимошка не отрывает взгляда. На газету высыпается горсть самосада, всё это сворачивается в кулёк и вместе с булыжником отправляется в сумку.

АКСЕН: Вот она, «мина» для иуды готова!

ТИМОШКА: Здорово придумал!

СЕМЕН: Конструктор!

АКСЕН: Тимоха, повесишь эту «бомбу» прямо у двери, там вроде гвоздь торчал. Лестница у крыльца стоит. Зацепишь и дёру! Понял?

ТИМОШКА: Всё сделаю, командир! Эх, гранату бы настоящую… В окно – и капут старосте!

АКСЕН: Семка! Ты жди Тимошку у колодца, в оба гляди. Чего увидишь – свисти.

СЕМЕН: Есть, командир!

Семен исчезает в ночи.

АКСЕН: Крой, Тимоха… Рогатку оставь.

Тимошка отдаёт рогатку брату, подхватывает сумку и юрким зверьком проскальзывает в дыру в заборе. Аксен следит за каждым его движением. Вскоре раздаётся условный свист.

АКСЕН: Теперь моя очередь…
Аксен отползает от забора и растворяется в темноте. Слышится звон разбитого стекла, выстрелы, крики, автоматная очередь, рёв мотоциклов, немецкая речь, ругань.
КАРТИНА 7.
Появляется Филипп Дмитриевич с керосиновой лампой в руке. Осторожно подходит к окну, прислушивается к доносящимся голосам, затем идёт в комнату сыновей, осматривает её.

ОТЕЦ: Слава Богу, дома мои герои…
КАРТИНА 8.
Место тайных встреч ребят..(небольшая постройка.)

ТИМОШКА: Видали Игната? Как его разукрасили!

СЕМЕН: Вся морда в синяках.

ТИМОШКА: Так ему и надо, предателю!

СЕМЕН: А шуму-то было! Немцы, полицаи – туда-сюда. Стрельба началась!

МАКСИМ: А на хуторе говорят, партизаны на дом старосты напали. Пять немцев положили, а староста еле ноги унёс.

КОЛЬКА: С фонарями под глазами.

ТИМОШКА: И с шишкой на лбу – во!

СЕМЕН: Поделом гаду!

ТИМОШКА: Погодите, ещё не то будет!

Появляется Аксен с винтовкой.

АКСЕН: Поменьше болтайте.

КОЛЬКА: Винтовка? Настоящая?

МАКСИМ: Да где там! Самопал какой-нибудь.

АКСЕН: Теперь у нас всё настоящее будет. Максим, дозор выставил?

МАКСИМ: Ваську Егорова поставил. У него слух – как у собаки. Чего услышит – сразу даст знать.

АКСЕН: Кто из вас стрелять умеет?

МАКСИМ: Я из ружья палил. Правда, на охоте с батей.

АКСЕН: Ружьё – не в счёт. Немца из ружья не убьёшь.

СЕМЕН: А мы что, воевать будем, что ли?

ТИМОШКА: А ты думал, за печкой отсидеться?

СЕМЕН: Да я нет…

АКСЕН: Кто ещё так думает?

Ребята переглядываются и, как на уроке, поднимают руки.

МАКСИМ: Аксен, тут Ванюшка Михин просится к нам в компанию.

АКСЕН: У нас не компания, а отряд будет, как у красноармейцев!

МАКСИМ: Правильно!

АКСЕН: Маловато нас пока. Да уж сколько есть…

ТИМОШКА: Не бери его, братан. Плакса он…

ВАНЯ: Я не плакса!

ТИМОШКА: А кто ты? Забыл, как…

АКСЕН: Перестань, Тимоха. Ваня, хочешь в наш отряд?

ВАНЯ: Хочу.

АКСЕН: Не забоишься?

ВАНЯ: Нет.

АКСЕН: Это тебе не в казаки-разбойники играть. Теперь всё по-настоящему будет.

ВАНЯ: Как на войне?

АКСЕН: А ты как думал?

ТИМОШКА: А если к немцам попадёшься… Бить будут, может, и убьют совсем.

АКСЕН: Не забоишься?

Ваня молчит.

МАКСИМ: Я его знаю. Нормальный парень.

СЕМЕН: И я за него ручаюсь.

АКСЕН: Оставайся!

ВАНЯ: Я не подведу отряд!

АКСЕН: Ладно! Пацаны, в шеренгу становись!

Ребята проворно вскакивают, начинают толкаться, споря, кому за кем стоять. Наконец, строй выравнивается. Только Ваня стоит в стороне.

АКСЕН: А ты чего не строишься? А ну, давай в строй!

Ваня с гордостью занимает место в шеренге.

АКСЕН: Равняйсь, смирно! Носки подравняли!

Аксен осматривает свой небольшой отряд и улыбается.

АКСЕН: Молодцы! Выправка – как у настоящих красноармейцев!

МАКСИМ: Ещё бы! Не зря в школе в санитарном кружке занимались!

АКСЕН: В школе мы в войну играли, потому что она далеко была. А теперь игры кончились. Война пришла и к нам на хутор. Немцы хотят заставить нас жить по-другому. Они запрещают читать наши книги, слушать песни. Хотят, чтобы мы забыли наших героев.

ТИМОШКА: Я не забуду!

МАКСИМ: А я книжку про Чкалова, которую ты мне подарил, спрятал, чтоб не отобрали.

АКСЕН: Немцы хотят, чтобы мы стали такими, как Игнат. Он предатель и прихвостень немецкий.

ВАНЯ: А что такое при… хво…

ТИМОШКА: Гад ползучий!

СЕМЕН: Не дождутся они от нас!

АКСЕН: Тогда мы должны бороться с врагами, как наши деды и отцы.

МАКСИМ: Жаль, винтовка одна.

АКСЕН: Жаль, что не успели пострелять из неё, когда наши отступали. Но ничего, и этому научимся. Я вот что думаю: надо в леса уходить.

СЕМЕН: В леса?

АКСЕН: Соберём отряд из наших ребят. Подговорим пацанов из других хуторов.

СЕМЕН: Пацанов в хуторах – пруд пруди.

МАКСИМ: Я могу своих из школы привести. Они тоже хотят партизанить.

АКСЕН: Приводи. Нам нужны смелые ребята. Оружие достанем и сразу – в донские леса. Там партизан найдём и будем воевать.

ВАНЯ: А если не найдём?

МАКСИМ: А что мы там есть будем, в этом лесу?

АКСЕН: (Растерянно) Есть?

МАКСИМ: Ну да.

Ребята молча смотрят на Аксёна, ждут ответа. Но тут вмешивается Тимошка.

ТИМОШКА: Я знаю!

МАКСИМ: Ну, говори!

ТИМОШКА: Нет, не скажу. Тайна!

СЕМЕН: А чего тогда?

ТИМОШКА: И не приставайте! Никому не скажу!

ВАНЯ: А мне можно сказать?

АКСЕН: Если по делу, то говори.

Ваня достаёт из кармана помятый листок.

ВАНЯ: Там Гитлер с усами.

МАКСИМ: И про Сталинград написано.

Ваня передаёт листок Аксёну.

АКСЕН: (Читает) «Немецкая листовка. Крестьяне Дона, славные донские казаки! Сталинград окружён! Доблестная немецкая армия добивает большевиков. Фюрер даёт вам полную свободу. Встречайте германских солдат хлебом-солью. Да здравствует фюрер!» Их фюрер – наш враг, который напал со своими фашистами на нашу землю!

ВАНЯ: А фашисты… они люди?

Тимошка неожиданно отвешивает Ване подзатыльник.

ТИМОШКА: Дурак!

ВАНЯ: Чего дерёшься?! Я только спросил, а он дерётся…

АКСЕН: Чего порядок нарушаешь?

ТИМОШКА: А чего он Гитлера человеком называет?! Он мучитель детей и стариков!

ВАНЯ: Да и сам знаю без тебя, кто этот с усами… Мамка сказывает, никакие они не люди, а черти рогатые… Так он меня по затылку!

АКСЕН: Ещё увидишь, люди они или черти рогатые. Чего приуныли? Брешут фашисты про Сталинград!

Аксен рвёт листовку.

АКСЕН: Галстуки пионерские принесли?

ВАНЯ: Принесли…

АКСЕН: Будем клятву давать.

Ребята, один за другим, бережно повязывают на шею галстуки.

ТИМОШКА: Правильно! Мы же теперь отряд!

МАКСИМ: Партизанский!

МАКСИМ: А где взять клятву?

АКСЕН: Я написал. Кто вступает в наш отряд, обязан давать клятву.

(Достаёт из кармана исписанный тетрадный листок.)

Повторяйте за мной…

(Читает)

Мы клянёмся всё время бить фашистов, полицаев, по всякому вредить им…

ВСЕ: Клянёмся!

АКСЕН: Мы будем мстить за расстрелянных и замученных женщин, детей, стариков.

ВСЕ: Клянёмся!

АКСЕН: Кровь за кровь!

ВСЕ: Кровь за кровь!

АКСЕН: (Читает) Никто из нас не испугается, не отступит и не изменит. За измену и трусость – смерть! Клянёмся!

ВСЕ: Клянёмся!

АКСЕН: И запомните: дал клятву – держи слово. Не трусить, хранить всё в тайне и друг за друга стоять горой. Галстуки спрячем здесь. Если немцы дома найдут – не выдавать. И про винтовку молчать. Кто скажет – будем судить. Своим судом. Ясно?

ВСЕ: Ясно!

АКСЕН: Теперь слушай первое боевое задание. Нужна листовка. Наша, партизанская.

ТИМОШКА: С большой красной звездой! Я сам нарисую. Пусть знают наших!

АКСЕН: Распространять листовки – это не шутка. Можно на немцев нарваться. Расклеивать будем ночью. И поэтому на задание будем ходить втроём. Ясно?

ВСЕ: Ясно!

АКСЕН: А сейчас расходимся по домам. Встречаемся завтра здесь.

Мальчишки по одному расходятся. Тимошка подходит к Аксёну и делает знак, чтобы он задержался.
КАРТИНА 9.
ТИМОШКА: Братан, не хотел при всех базарить.

АКСЕН: Чего стряслось?

ТИМОШКА: Пойдешь со мной?

АКСЕН: Опять куропаток гонять?

ТИМОШКА: Куропаток.

АКСЕН: Ну, пойдем. Может, и подстрелим чего. Только скоро комендантский час. По хутору шастать запрещено.

ТИМОШКА: Амбары наши на отшибе, знаешь?

АКСЕН: Знаю.

ТИМОШКА: Немцы там хавку прячут. Колбасу, пряники, масло всякое.

АКСЕН: А немецкая колбаса тут при чем?

ТИМОШКА: Как при чем? Эх ты, командир. Ты ж сам сегодня толкал речь…

АКСЕН: Про отряд. А-а-а!.. Понял! Завтра пацанам задвину, тебя замом сделаю.

ТИМОШКА: Не надо.

АКСЕН: Чего так?

ТИМОШКА: Не надо, Ксеша. Я ж тебе брат. Короче, надумал я там покопаться. Выгорит – затаримся и в лес.

АКСЕН: А молчал! Со мной бы посоветовался. Когда думаешь идти?

ТИМОШКА: Сейчас.

АКСЕН: А я-то думаю, чего это ты куропаток захотел. Не выйдет! Надо обмозговать. С пацанами перетереть. А то словят – прихлопнут. Нет, сейчас не пойдем.

ТИМОШКА: Тогда я сам пойду.

АКСЕН: И сам не пойдешь.

ТИМОШКА: Пойду.

АКСЕН: Ладно. Иди. Тогда из отряда вылетишь.

ТИМОШКА: Да я там уже бывал. И с Максом договорился. Он нас ждет.

АКСЕН: Это не дело, брат.

ТИМОШКА: Слышь, я все просек. Сколько часовых у амбара, когда у них смена, когда за жратвой приходят. Часовых бояться нечего, их обдурить можно. Мы с Максом обтяпаем. А ты подожди в балочке. Я в этих амбарах, когда в разбойников играли, прятался. Там доска одна была. Я ее оторвал и землей присыпал. Там мой ход был, я через него к речке удирал, и никто меня не ловил.

АКСЕН: Хитрый! А мы голову ломали, как это ты умудрился из-под носа слинять. Ну ты, Тимоха! Ладно, давай, действуй. Только обещай, что больше не будешь своевольничать?

ТИМОШКА: Есть, товарищ командир!

АКСЕН и ТИМОШКА проходят немного. Затем прижимаются к земле и, как матерые солдаты, ползут по-пластунски. ТИМОШКА останавливается. Подает условный сигнал. Появляется МАКСИМ.

МАКСИМ: Я уж думал, не придете.

АКСЕН: Разведчики.

ТИМОШКА: Тут должна быть та самая доска… Поползли… Четыре, шесть… восемь… девять… Вот она…

ТИМОШКА нащупывает нужную доску.

ТИМОШКА: Ждите здесь.

ТИМОШКА торопливо отодвигает доску и исчезает в амбаре. АКСЕН, МАКСИМ остаются на страже. Через некоторое время за стеной амбара раздаются шаги. Появляется ЧАСОВОЙ. Он медленно идет вдоль амбара. АКСЕН прячется. ЧАСОВОЙ останавливается, кашляет, потом медленно шагает обратно.

ТИМОШКА: Ксеша…

АКСЕН: Я здесь.

ТИМОШКА: Все чисто?

АКСЕН: Часовой ушел.

Из лазейки появляется лицо Тимошки.

ТИМОШКА: Принимайте.

ТИМОШКА вытаскивает картонный ящик, затем другой и подает брату. Затем передает еще и небольшой мешок.

ТИМОШКА: А ты боялся! Теперь можно и в партизаны.

МАКСИМ: Ползем… А то светает…

Ребята ползут с добычей прочь от амбара.

АКСЕН: Постойте здесь. Я одно место гляну. Не домой же хавку тащить.

Оставив ТИМОШКУ и МАКСИМА охранять добычу, АКСЕН осторожно ныряет в кусты. Затем перебегает через дорогу к другим кустам. Приседает. Вдруг слышит мужской голос. АКСЕН вздрагивает и замирает. Его пробирает дрожь.

АКСЕН хочет отскочить назад, но спотыкается и падает на сырую землю.
КАРТИНА 10.
АКСЕН: Кто здесь?

Из кустов показывается голова лейтенанта СВИРИДОВА.

СВИРИДОВ: Пацан, ты один?

АКСЕН: Один.

СВИРИДОВ пытается выбраться из укрытия, но вдруг скрипит зубами от боли.

СВИРИДОВ: Деревня близко?

АКСЕН: Недалеко.

СВИРИДОВ: Ты оттуда?

АКСЕН: Оттуда.

СВИРИДОВ снова пытается встать, но снова кривится от боли.

АКСЕН: Больно?

АКСЕН наклоняется над СВИРИДОВЫМ.

СВИРИДОВ: Больно. В упор почти шмальнули…

АКСЕН: Немцы?

СВИРИДОВ: Сволочи.

АКСЕН: Тебе прятаться надо. Тут немцы ходят.

СВИРИДОВ: Мне бы перекантоваться немного. Нога заживет – к своим проберусь. Наши там воюют.

АКСЕН: Немцы говорят: Сталинград сдался.

СВИРИДОВ: Сдался? Врут. Людей баламутят. Этот город им не взять никогда.

АКСЕН: Откуда ты знаешь?

СВИРИДОВ: Знаю. А ты чего ночью в лесу шаришься? От немцев прячешься?

АКСЕН: Нет.

АКСЕН отворачивается, колеблясь, говорить или нет про амбар, потом поворачивается.

АКСЕН: Место ищем. Сховать кое-что надо.

СВИРИДОВ: Что прячете? Говори, не бойся. Я же свой!

АКСЕН: Мы тут одно дело провернули, продукты у немцев сперли. Спрятать надо.

СВИРИДОВ: Отчаянные вы ребята. Не боитесь, что вас за это…

АКСЕН: А чего? Мы на своей земле. Это пусть они нас боятся… Откуда ты про Сталинград знаешь?

СВИРИДОВ: Неделю назад в Калаче пленных видел.

АКСЕН: Ты в Калаче был?

СВИРИДОВ: В Калаче. В лагере. Трое нас бежало. Немцы узнали, что мы командиры, и хотели расстрелять. Ну, мы ждать не стали. И это нам удалось. Помог один калачевский пацан. Вот такой, как ты. Он работал у немцев в лагере, воду возил. Как-то он мне сказал, что в дальнем углу лагеря, у тополиной рощи, есть подкоп под колючей проволокой, замаскированный жердями и песком. Как он его сделал, не знаю. Через этот подкоп мы и бежали. Пробирались к своим, в Сталинград, голодные были. И голод нас заставил зайти в деревню, которая, как потом выяснилось, называлась Вербовкой. Один мужик пустил нас к себе в дом. Мы доверились ему, а он оказался гнидой. Поставил нам на стол молока, сам куда-то вышел. И только мы начали пить молоко, под окнами появились немцы. Мы кинулись бежать. Немцы начали стрелять из автоматов. Двоих моих товарищей схватили. Мне удалось до оврага добежать. В последнюю минуту меня ранили в ногу. Но рана была не страшная. По оврагу я в лес выбрался. Два дня ничего не ел. Спасибо, ручей рядом был, хоть пить можно. Рана стала болеть. Я терял силы, а с ними и надежду к своим пробраться и вообще живым остаться.

АКСЕН: Я помогу тебе.

СВИРИДОВ: Как тебя звать?

АКСЕН: Аксен.

СВИРИДОВ: Вот что, Аксен, поможешь, если будешь молчать, что меня видел. А если кусок хлеба принесешь и тряпку чистую, по гроб жизни не забуду.

АКСЕН: Я принесу. А насчет того, что видел – могила.

Вдруг слышится протяжный тонкий свист.

СВИРИДОВ вздрагивает.

АКСЕН: Это свои свистят. Меня ждут. Мы тоже не верим, что Сталинград сдался.

СВИРИДОВ: Не мог он сдаться…

АКСЕН: До встречи.
КАРТИНА 11.
АКСЕН, запыхавшись, возвращается к ребятам.

ТИМОШКА уже вовсю орудует, картонный ящик разорвал, мешок распотрошил.

ТИМОШКА : Ты где пропадал? Чего так долго ныкался?

АКСЕН : Прятать уметь надо.

ТИМОШКА : Тут галеты, колбаса, даже сало есть! Объедение!

МАКСИМ : Давайте живее! А то у меня от запаха уже в животе кишки пляшут.

АКСЕН : Тогда хватай ящик и заныкай его под мостом, только осторожно. А мы с Тимохой остальное пристроим.

МАКСИМ, подхватив ящик, убегает.

АКСЕН : Не, ящик надо в лес отнести. Там надежнее будет.

ТИМОШКА : Зачем в лес-то?

АКСЕН : Слушай, язык за зубами держать умеешь?

ТИМОШКА : А ты сомневаешься? Да я как партизан!

АКСЕН : Поклянись, что никому ни слова?

ТИМОШКА : Да чтоб мне на этом месте провалиться!

АКСЕН : Я командира раненого встретил. Он тут недалеко, в лесу прячется.

ТИМОШКА : В лесу?! Да это ж не дело! Надо его в место понадежнее перетащить. Пошли! АКСЕН : Сейчас ничем не поможешь. Бинты нужны, как воздух. Хоть тресни – нужны бинты. ТИМОШКА : Добуду! Обещаю!

АКСЕН : А в мешке что?

ТИМОШКА : Немецкие письма.

АКСЕН : А письма – в речку. Т

ИМОШКА : Зачем?

АКСЕН : Чего с ними возиться? Подумаешь, письма. Наверняка хвастаются, как они лихо воюют. Пусть лучше дома в Германии ждут этих писем. А мы правду в листовках напишем. Что Сталинград наш и не сдался. Мне командир рассказал. Я ему продукты отнесу, а ты письма в речку топи.

ТИМОШКА : А что бате скажем?

АКСЕН : Куропаток ловили…
КАРТИНА 12.
Ночь. Звуки стрельбы вдалеке. Мотоциклы ревут. Слышна отрывистая немецкая речь. Полицаи шарят в темноте с фонариками.
КАРТИНА 13.
Дом Филиппа Дмитриевича.АКСЕН и ТИМОШКА сидят за столом с ОТЦОМ, уплетают щи.

ОТЕЦ : Немцы сегодня что-то лютуют. По домам ходят, все обыскивают. Ночью в амбар кто-то лазил.

 ОТЕЦ отрывается от тарелки, пристально смотрит то на одного, то на другого сына.

АКСЕН съеживается, уставившись в свою чашку. ТИМОШКА смотрит на ОТЦА, шмыгает носом, продолжает есть.

ОТЕЦ : В хуторе про партизан шепчутся. Говорят, в лесу объявились, на комендатуру налет готовят. Староста как с цепи сорвался.

АКСЕН : Не слышал про партизан. А знал бы, где они, давно бы сбежал.

ОТЕЦ : Ну-ну… Прикуси язык. Поймают – высекут так, что мало не покажется.

ТИМОШКА : Ты, батя, меня ремнем порол? Порол! А я терпел? Терпел.

ОТЕЦ : Я любя, сынок. Вы еще не видели, как эти изверги бьют по-настоящему. А чтоб этого не случилось, надо кулаки сжать, зубы стиснуть и терпеть. Воевать – это дело взрослых, а вы еще малы. Это вам не в Чапаева играть. Убьют – и глазом не моргнут.

За окном ревет мотоцикл. ОТЕЦ кидается к окну.

ОТЕЦ : Дождались. Староста с полицаями. ТИМОШКА вскакивает из-за стола.

ОТЕЦ : Куда? Сидеть!

В избу входят СТАРОСТА и ПОЛИЦАЙ.

СТАРОСТА : Хлеб да соль хозяину!

ОТЕЦ выходит из-за стола.

ОТЕЦ : Проходите.

СТАРОСТА окидывает комнату цепким взглядом. Начинает шарить по углам.

СТАРОСТА : В хате больше никого?

ОТЕЦ : Никого. Я да сынки мои.

СТАРОСТА : Чего встал, как пень? Давай на чердак, все там перетряси.

ПОЛИЦАЙ уходит.

СТАРОСТА : Не слыхал ли ты, Филипп, про кражу на немецком складе?

ОТЕЦ : Ничего не слыхал, Игнат.

СТАРОСТА : Был Игнат, да сплыл. Я теперь господин староста. Ясно?

ОТЕЦ (не сразу): Ясно, господин староста.

СТАРОСТА : И как думаешь жить, Филипп, при новом порядке?

ОТЕЦ : Как все.

СТАРОСТА : А как все?

ОТЕЦ : Тебе виднее, ты за хутором присматриваешь.

СТАРОСТА : Неспокойно стало. Кому-то наш новый порядок поперек горла. Немцы боятся, говорят, партизаны. А я думаю иначе… Смотри, Филипп, немцы разбираться не станут. Расстреляют – и все. А я бы лучше вздернул. Публично. Чтоб другим неповадно было.

(Смотрит на АКСЕНА). Чего вылупился, волчонок?

ОТЕЦ : Чего зря зубы скалишь, Игнат? Извиняюсь, господин староста. Что комендант сказал – все сделал. Продукты сдал. Если еще что…

СТАРОСТА : На речке мы нашли вот эту штуковину.

СТАРОСТА достает из кармана помятый конверт с расплывшимся адресом.

АКСЕН переглядывается с ТИМОШКОЙ.

СТАРОСТА : А ты, Филипп, если узнаешь чего, или кого подозрительного в лесу встретишь, сразу мне докладывай. Мы все равно найдем эту сволочь. Непременно. А будешь скрывать – расстреляем.

СТАРОСТА находит небольшой узелок. Поднимает его, и оттуда выпадают бинты. Тимошка чуть не вскрикнул. Аксен напрягся.

СТАРОСТА : Для кого бережешь?

ОТЕЦ : (Подбирает слова). Игнат… Господин староста… Для себя держу. Дети босиком бегают. В случае чего ногу, руку забинтовать.

СТАРОСТА : (Забирает один бинт). Гляди, Филипп, с огнем играешь. Я предупредил.

В избу входит ПОЛИЦАЙ.

ПОЛИЦАЙ : Игнат, на чердаке пусто.

СТАРОСТА : Господин староста…

ПОЛИЦАЙ : Господин староста, и в хлеву то же. На огороде все грядки перекопали… Ничего не нашли.

СТАРОСТА : Ладно. Уходим.

ПОЛИЦАЙ выходит из избы.

СТАРОСТА мнет конверт, с подозрительной усмешкой глядя сначала на АКСЕНА, потом на ТИМОШКУ.

СТАРОСТА : Вас, хлопчики, это тоже касается. Следы-то остались.

СТАРОСТА выходит за ПОЛИЦАЕМ.

ОТЕЦ : Гори ты синим пламенем, падаль!

ОТЕЦ идет к двери, глядя вслед старосте. АКСЕН облегченно выдыхает, глядя на ТИМОШКУ. АКСЕН : Эх ты, партизан! Спрятать толком не мог. Аксен прячет оставшиеся бинты в карман и уходит в комнату. Тимошка за ним.
КАРТИНА 14.
Ночь. ТИМОШКА, Семен и МАКСИМ крадутся по улице, клеят листовки на заборы.
КАРТИНА 15.
Лес. Шалаш, где прячется СВИРИДОВ. АКСЕН делает перевязку СВИРИДОВУ.

АКСЕН : Я еще бинты принесу.

СВИРИДОВ : Про меня – молчок… Так, говоришь, немцы партизан ищут?

АКСЕН : Ищут.

СВИРИДОВ : Это хорошо! Взрывать бы склады, уничтожать машины, но вам это пока не под силу. А вот в страхе держать – это да. Пусть думают, что здесь настоящие партизаны. Пусть нервничают. На войне и это важно.

АКСЕН : Вы не думайте, что мы только листовки клеить умеем. Если надо, и воевать сможем. Уйдем в леса – ищи-свищи. Налетим на немцев – думаете, не перепугаем? У меня все стрелять умеют.

СВИРИДОВ : Хвастаешься.

АКСЕН : Я хвастаюсь? Ничуть. Можете проверить.

СВИРИДОВ : Нет, не надо, Аксен… Продолжай начатое. Это очень важное дело… А насчет налетов… Налететь на хутор можно. Да что толку? Вас, как куропаток, перестреляют. Только комендант обрадуется. Нет, Аксен, действуй тайно. А потребуется – в лес уйти недолго.

АКСЕН : Опять листовки клеить?

СВИРИДОВ : Да, листовки. Думаешь, это просто? Народ их читает. Понятно? Читает и думает: хорошие люди, правду приносят, жизнью рискуют. Разве покорятся такие врагу? Да никогда! Вот о чем ты заставляешь думать своих хуторян… Но к листовкам можно кое-что добавить. АКСЕН : Говорите. Мы все сделаем… Постараемся.

СВИРИДОВ : Праздник скоро! Понимаешь? Великий праздник приближается! Помнишь, как флаги на школе вешали?

АКСЕН : Такое не забывается!

СВИРИДОВ : Вот возьми и повесь красный флаг на самом видном месте в хуторе. Пусть люди знают: Советская власть о них не забыла!

АКСЕН : Я понял. Сделаю!

СВИРИДОВ : Ну вот, а говоришь, заниматься нечем.

СВИРИДОВ улыбается, поправляет повязку на ноге.

СВИРИДОВ : Я скоро в строй вернусь. Нога почти зажила. Буду к своим пробираться. Ты вот что скажи своему отряду… босоногому гарнизону.

АКСЕН : Почему босоногому?

СВИРИДОВ : А разве не так? Помнишь книжку про красных дьяволят?

АКСЕН : Читал. Там простые ребята с бандами боролись. Их всего трое было…

СВИРИДОВ : А вас целый отряд.

АКСЕН : Босоногий гарнизон! Звучит!

СВИРИДОВ : Так вот скажи своему гарнизону, что они молодцы. Своими действиями приближают Победу.

АКСЕН : Передам!

СВИРИДОВ : Иди. Уже поздно.

АКСЕН : До встречи!
КАРТИНА 16.
Тимошка крадется по улице к своему дому. За ним, стараясь не привлекать внимания, идет СТАРОСТА.
КАРТИНА 17.
Дом Филиппа Дмитриевича. Аксен натягивает сапоги. Выходит отец.

ОТЕЦ : И ты уходишь?

АКСЕН : Дела, батя.

ОТЕЦ : А ну-ка, присядь. Поговорим, как отец с сыном. Ты у меня старший. Может, тебя смогу вразумить, а ты младшего сорванца. Он меня совсем перестал слушать.

Аксен садится за стол. Отец внимательно смотрит на АКСЕНА.

ОТЕЦ : Не знаю, с чего и начать…

 АКСЕН : Было у отца два сына. Один умный был детина. Другой и так и сяк…

ОТЕЦ : Вот именно. Только в сказках всегда хороший конец… и поучительный. Ты думаешь, я ничего не вижу, не понимаю? От отца ничего не скроется. Вы все таитесь, шепчетесь по углам. А на ваших лицах все написано. Все ваши тайны. А этот ирод не зря приходил с обыском. АКСЕН : Они ко всем ходят.

ОТЕЦ достает из кармана листовку и протягивает АКСЕНУ.

АКСЕН : «Товарищи! Немцы брешут, что Советская власть разбита. Брешут, сволочи, что Сталинград сдался: город наш, и наши скоро вернутся. Не верьте гадам». Правильно написано.

ОТЕЦ : А кто писал?

АКСЕН : Партизаны.

ОТЕЦ : Красная звезда мне уж больно знакома. Где-то я ее уже видел. Да и ошибок куча..Рано вам во взрослые игры играть. Это не казаки-разбойники, не бирюльки, а война. И спрос у войны будет по-взрослому. Никаких скидок на возраст. На войне один закон. Смерть за смерть.

АКСЕН : И кровь за кровь!

ОТЕЦ : Аксен, я не хочу, чтобы ты и Тимоха…

АКСЕН : Недавно я с другом возвращался из леса. Ходили за хворостом. И в лощине увидели людей. Два немецких автоматчика, староста Игнат и еще двое незнакомых. Мы хотели спрятаться, но староста нас заметил. Позвал. Велел бросить вязанку. Дал лопату и приказал копать яму. Я понял, для кого, и отказался. Тогда староста ударил меня ногой в живот. Я упал. Друг помог встать. И тут один из немцев направил на нас автомат. А староста повторил приказ. Нам пришлось подчиниться. Мы вырыли яму, неглубокую, почти по пояс. Потом староста приказал нам убираться и не оглядываться. Только за лесом мы услышали две короткие автоматные очереди. А на другой день узнал, это были красноармейцы, которых староста выдал немцам.

ОТЕЦ : (Берет листовку). Вот это я порву и в печке сожгу.А ты, шапку нахлобучь, похолодало что-то.
Аксен надевает шапку и уходит. Отец рвет листовку в клочья.
КАРТИНА 18.
СТАРОСТА с ПОЛИЦАЕМ шагают по хутору.

ПОЛИЦАЙ: И чтоб никаких следов, как корова языком слизнула. Обчистить почту – это ж надо, какая дерзость! (Ухмыляется) Лихие ребята…

СТАРОСТА: Среди бела дня, бандиты, понимаешь, средь бела дня грабят почту, секретные бумаги уносят, а ему весело!

ПОЛИЦАЙ: Да я… ничего…

СТАРОСТА: Вот именно, ничего! Не зря ли мы тогда казенный хлеб едим и оружие носим? А ведь германское командование оказало нам честь, разрешило служить им.

ПОЛИЦАЙ: Так мы и служим.

СТАРОСТА: Служим! Красная банда уже который день весь хутор на уши поставила, а мы их поймать не можем. Гляди, как бы самим головы не лишиться. Слыхал, что народ про налет говорит?

ПОЛИЦАЙ: Да всякое… Одни говорят, девку молодую видели возле почты, сумку схватила, на немецкий мотоцикл – и только ее и видели. Другие – целый отряд напал… Я думаю… СТАРОСТА: Какой отряд? Мелешь языком, как баба на базаре.

ПОЛИЦАЙ: Комендант думает – партизаны.

СТАРОСТА: Какие партизаны? Я тут каждый куст знаю: большому отряду негде схорониться. Значит, действует небольшая шайка, и, скорее всего, прячется здесь, в самом хуторе. ПОЛИЦАЙ: Но кто? В хуторе одни старики, дети да подростки…

СТАРОСТА: Подростки, говоришь? Давно у меня такая мысль в голове крутится.

ПОЛИЦАЙ: Да нет. Не может быть, чтоб сопляки на такое решились. Слишком уж все быстро и дерзко сделано. Вряд ли…

СТАРОСТА: Заткнись. Ты здесь без году неделя, а я еще до войны трактористом работал и всю местную шпану знаю. Не такое еще выкинут. Один Тимошка, младший сын конюха колхозного, чего стоит.

ПОЛИЦАЙ: Не тот ли конюх, у которого мы весь огород перекопали и ничего не нашли? СТАРОСТА: Чую, вот где собака зарыта. Больше некому. Бедовые у него сыновья.

ПОЛИЦАЙ: Так надо доложить коменданту о наших догадках.

СТАРОСТА: Дурак! Комендант сейчас злой, как черт. Лишний раз на глаза лезть не стоит. ПОЛИЦАЙ: Верно, господин староста. А что нам с этими сосунками делать?

СТАРОСТА: А вот про это – никому ни слова.

ПОЛИЦАЙ: Так это…

СТАРОСТА: Ты понял? Их тут целая компания подобралась, и это не случайно. Давно за ними приглядываю. Так что надо все хорошенько разузнать. Давай еще раз к почте пройдемся. И караулы, я думаю, надо усилить.

ПОЛИЦАЙ: Усилим, господин староста.

СТАРОСТА и ПОЛИЦАЙ уходят. Появляются ТИМОШКА и МАКСИМ. У них в руках мешки и карабин.

ТИМОШКА: Здорово мы с тобой провернули! Тихо, как мыши.

МАКСИМ: Повезло. Никого на почте, кроме часового, не было. Да и тот куда-то сбежал потом. ТИМОШКА: Растяпа, а не часовой. Пост бросил, а карабин свой оставил. Я его и прихватил. МАКСИМ: Молодец! Карабин – зверь-машина. Аксену скажем?

ТИМОШКА: Ты что? Никому ни слова. Могила. Если Аксен узнает, сразу из отряда выгонит. Обещаешь молчать?

МАКСИМ: Обещаю! Вот чтоб мне здесь лопнуть! А что с мешками делать? Там немецкие письма.

ТИМОШКА: Письма надо сжечь.

 МАКСИМ: А карабин куда?

ТИМОШКА: Спрячу так, что никто не найдет.

МАКСИМ: Так хочется нашим ребятам рассказать, как мы ловко почту обчистили!

ТИМОШКА: Ты обещал. Молчок! Язык на замок.

МАКСИМ: Могила.

ТИМОШКА и МАКСИМ осторожно уходят.
КАРТИНА 19.
Тайное место отряда. На поляне АКСЕН, ТИМОШКА, СЕМЁН и ВАНЯ.
АКСЕН: Листовки надо переписать, чтоб почерк разный был. И развесить по хутору, чтоб завтра с утра народ прочитал.

ВАНЯ: А звезды тоже рисовать?

ТИМОШКА: А то! Сегодня опять наши над хутором летали. С красными звездами, во! Так что, рисуй, Ванька. И напиши, что победа скоро, фашистам хана.

АКСЕН: На задание идет тройка Семена.

СЕМЁН: Опять листовки? Когда дело настоящее будет, командир? Отряд вон какой, здоровый. Оружие есть.

АКСЕН: Я слов на ветер не кидаю. Сказал, в леса уйдем – уйдем. А листовки – это тоже надо. Люди ждут. Ваня, ты сегодня с ребятами не идешь. Вместо тебя Костя пойдет.

ВАНЯ: Почему?

СЕМЁН: Аксен, ты зря так с ним. Он парень – огонь! Герой!

АКСЕН: Согласен.

СЕМЁН: Мы не хотели тебе сразу говорить… Ванька тут сигареты достал.

АКСЕН: Какие сигареты?

СЕМЁН: Но ты же сам говорил. Надо у немцев сигареты утащить. Партизанам пригодятся.

АКСЕН: Ну, говорил. И что?

СЕМЁН: Ванька храбрости набрался, залез в чемодан к ефрейтору и стащил.

АКСЕН: К какому еще ефрейтору?

СЕМЁН: К немецкому.

АКСЕН: Ваня, а ну, давай докладывай. Только подробно.

ВАНЯ: Ну, это… У нас на квартире живет один жирный ефрейтор. Он типа… начальник охраны у немцев в комендатуре. Курит, как паровоз. Я у него в чемодане как-то раз увидел красивые такие, разрисованные пачки сигарет. Ну… Он ушел в комендатуру. А я вспомнил, что ты говорил сигареты со склада украсть. Ну, вот и подумал, пока вы соберетесь, я первый сигареты принесу. На, возьми. Ваня достает из кармана две пачки сигарет. Протягивает Аксену.

СЕМЁН: Я же говорил тебе… Смотри, какой парень!

АКСЕН: Герой! Ребята, скоро праздник – седьмое ноября. День Октябрьской революции. Надо отметить по-нашему, по-советски. Вспомните, как с флагами ходили и песню пели: Вперед, заре навстречу, Товарищи, в борьбе! Штыками и картечью Проложим путь себе…

ТИМОХА: Надо флаг сделать. И повесить его на самом видном месте.

АКСЕН: Пусть люди знают: не забыли про них.

СЕМЁН: У моей мамки красное платье есть.

АКСЕН: А если спросит, зачем взял?

СЕМЁН: Не спросит. Платье в сундуке лежит. Она его уже не носит.

АКСЕН: Вот тебе, Семен, и настоящее боевое задание. Можешь с собой взять Ивана.

СЕМЁН (Ване): Идешь со мной?

ВАНЯ (гордо): Пойду!

Вбегает МАКСИМ.

МАКСИМ: Братва, там машина с фронта пришла. Под брезентом автоматы. Сам видел…

АКСЕН: Где машина?

МАКСИМ: В хуторе стоит. Но, видать, немцы собираются на ней ехать.

ТИМОШКА: Надо идти!

АКСЕН: Постой, не торопись. Нужно план придумать.

ТИМОШКА: Какой еще план? Залезть надо в машину и все…

АКСЕН: А тебя, как цыпленка, цап — и в кутузку. Вот тебе и все.

МАКСИМ: Пожалуй, правда.

ТИМОШКА: Пока мы будем план придумывать, машина тю-тю…

АКСЕН: Значит, так. Максимка на ходу прыгнет в машину, а Тимошка и Семен будут прикрывать его, лежа в кювете с винтовками. Из хутора выходим по одному. А в баночке у моста встречаемся все четверо. Семен, винтовки в нашем блиндаже возьми. Только смотри, чтоб никто не видел. Про наш блиндаж даже не все пацаны знают. Так надо.

СЕМЁН: Ясно, командир.

Мальчишки по одному покидают тайное место. Раздаются громкие голоса немцев. Автоматная очередь.
КАРТИНА 20.
Кабинет начальника немецкой ортскомендатуры. За столом восседает НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ, рядом – вышколенный ФРИДРИХ ГУК и подобострастный СТАРОСТА. Голос ПЕРЕВОДЧИКА (возможно, за сценой) доносит смысл происходящего до зрителей.

ГУК: Herr Major, ich bin mit einem sehr dringenden Fall zu Ihnen gekommen. (Господин майор, я прибыл к вам с весьма срочным делом.)

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ: Ich hцre Ihnen zu. (Я слушаю вас).

ГУК: In meiner Farm wurden in letzter Zeit mehrere VerstцЯe gegen Ihren Befehl registriert, Herr Kommandant. Jemand hat unser Essen in einem Lagerhaus gestohlen, Motorrдder auЯer Betrieb gesetzt. Die Flugblдtter begannen zu erscheinen. Die Post wurde gestohlen…Es gab einen Ьberfall auf ein Auto mit einer Waffe… (В моем хуторе в последнее время творится что-то неладное, господин комендант. Нарушения вашего приказа следуют одно за другим. Продовольствие со склада кто-то умыкнул, мотоциклы сломаны. Листовки, как грибы после дождя, полезли. Почту украли… На машину напали, оружие отобрали…)

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ: Partisanen? (Партизаны?)

ГУК: Ja, das waren die Aktionen der Partisanen. (Да, похоже, это дело рук партизан).

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ: Warum haben Sie mich nicht informiert? Sie riskieren sich zu sehr, Herr Oberleutnant …Wo sind diese Partisanen? Haben Sie ihre Spur angegriffen? (Почему молчали? Вы слишком рискуете, обер-лейтенант… Где эти партизаны? Вышли на их след?)

СТАРОСТА: Так точно, господин майор! Я не только напал на след, я про этих партизан все знаю. По именам, по адресам.

ГУК, склонившись к НАЧАЛЬНИКУ ПОЛИЦИИ, тихо переводит слова СТАРОСТЫ.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ: Und sie sind noch am Leben? Wie viele Soldaten werden benцtigt, um sie zu zerstцren? (И они еще живы? Сколько солдат нужно, чтобы с ними покончить?)

СТАРОСТА: Да вы не волнуйтесь, господин майор. Там пацанье одно, хуторские сорванцы.

ГУК снова шепчет перевод НАЧАЛЬНИКУ ПОЛИЦИИ.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ: Sind Kinder Partisanen? (Дети – партизаны?)

ГУК: Wer gegen die Ordnung und die deutsche Armee ist, ist also Partisanen. Zwanzig Leute. Der Дlteste ist dreizehn Jahre alt. (Кто против порядка и немецкой армии, тот и партизан. Двадцать человек всего. Старшему тринадцать лет.)

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ: Und der jьngste? (А самому младшему?)

СТАРОСТА: Восемь годков.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ: Kinder!? Sie konnten nicht selbst denken … sie haben Kommandanten…erfahrene Leute… (Дети?! Сами они до такого не додумаются… Наверняка есть у них командиры… кто-то постарше…)

СТАРОСТА: Командир у них – мальчишка, самый старший. У него там еще и братишка в банде. Я за этими братьями глаз да глаз.

ГУК торопливо переводит слова СТАРОСТЫ.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (СТАРОСТЕ): Aufpassen? Sie sind ein schlechter Helfer fьr uns . Denken Sie darьber nach, was ich gesagt habe. Nehmen Sie jetzt Ihre Polizisten und fahren Sie sofort zum Bauernhof. Verhaften Sie alle und verhцren Sie sie richtig. (Следить?! Да вы никудышный помощник! Подумайте над моими словами. А теперь берите своих полицаев и живо в хутор. Арестовать всех и допросить с пристрастием!)

СТАРОСТА, кланяясь, спешно покидает кабинет.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ: Und dann auch noch ..Sanktion . (А потом и… Санкция).

ГУК: Sanktion ? (Санкция?)

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ: ErschieЯen.. durch einen… (Расстрелять… каждого второго…)

ГУК: Wird erfьllt, Herr Major (Будет исполнено, господин майор).

ГУК направляется к выходу, но НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ жестом останавливает его.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ: Eine Minute, Herr Oberleutnant. Nehmen Sie sich Zeit … Ich denke, die SchieЯprozedur sollte den Herren der Polizei anvertraut werden. Was meinen Sie, Oberleutnant? (Минутку, обер-лейтенант. Не торопитесь… Думаю, расстрел лучше поручить господам полицейским. Как вы считаете?)

ГУК: Gute Idee, Herr Major. (Отличная мысль, господин майор).

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ: Wir mьssen unsere Soldaten weniger in diese StrafmaЯnahmen einmischen, die keine besondere Komplexitдt erfordern. Vergessen Sie nicht den Ruf der deutschen Armee. Frei. Heil Hitler! (Не стоит пачкать наших солдат подобными карательными акциями, не требующими особой доблести. Не забывайте о репутации немецкой армии. Свободны. Хайль Гитлер!)

ГУК: Heil Hitler!
КАРТИНА 21.
СВИРИДОВ: Аксена на рассвете ветром сдуло в займище. Он еще ни сном ни духом про эти аресты. До Тимониных очередь пока не дошла. Эта вылазка в займище должна была все решить. Аксена как будто бес попутал, хотел напоследок со мной посоветоваться и этой же ночью увести ребят в лес. Задумка – хоть куда! О последствиях, ясен пень, не думал.

Шалаш в лесу. СВИРИДОВ затягивается самокруткой. Входит АКСЕН.

АКСЕН: Что нос повесил?

СВИРИДОВ: Зябко, браток. Продрог тут до костей. И костер не запалишь. Надо ноги делать. К своим. И курево – дрянь.

АКСЕН: Мы завтра ночью в лес уходим…

СВИРИДОВ: Это куда еще?

АКСЕН: Партизанить. Всем отрядом уйдем. Винтовки у нас есть, за Ляпичевыми хуторами землянки рыбацкие знаю, там и обоснуемся. А дальше – видно будет.

СВИРИДОВ делает глубокую затяжку, бросает окурок, с трудом приподнимается.

АКСЕН: Нас двадцать человек.

СВИРИДОВ: Двадцать… Да вас целая банда.

АКСЕН: Может, ты покомандуешь нашим отрядом?

СВИРИДОВ: Э-эх, браток… (Свиридов по-отечески треплет АКСЕНА по затылку.) Не нюхал ты еще пороху.

АКСЕН: Не хочешь, значит?

СВИРИДОВ: Да не в этом дело. Ну, убьем мы пяток фрицев. А потом они вас как щенков переловят. Я ж тебе толковал, как надо воевать. Не могу я вам позволить то, о чем ты говоришь. Вам еще жить после войны, когда мы этих гадов с нашей земли выгоним.

АКСЕН: Так что, сидеть и ждать?

СВИРИДОВ: Не доходит до тебя… Не ждать, а действовать. Но с умом. Раз уж в хуторе вам невмоготу, опасно стало, уходите в лес. Но продолжайте делать то, что делали. И не лезьте на рожон. Погубите себя. А мне пора. Воевать надо. Так что, давай прощаться.

АКСЕН отводит взгляд.

СВИРИДОВ: Ну, чего ты, парень?

АКСЕН: А я все равно буду мстить.

СВИРИДОВ: Дел у вас и так невпроворот. Да вы и так молодцы. Я про вас нашему командованию доложу. Ты вот что, Аксенок… Запоминай хорошенько, куда немцы сунутся, по каким дорогам разъезжают. Может, наши разведчики к вам заглянут. Вот и поможете. А место встречи – вот эта полянка. Договорились?

АКСЕН: Правду говоришь?

СВИРИДОВ молча, с укоризной смотрит на АКСЕНА. Тот понимает, что сморозил глупость.

АКСЕН: Буду ждать, товарищ командир.

АКСЕН виновато опускает глаза.

СВИРИДОВ: Если доберусь… Но ты все равно собирай сведения о немцах. Пригодятся. Ясна задача?

АКСЕН: Ясно. Ты ночью уйдешь?

СВИРИДОВ: Утром.

АКСЕН: Подожди меня. Я прибегу обязательно.

СВИРИДОВ: Не надо.

АКСЕН: Прибегу!

СВИРИДОВ: Ладно, обними меня на прощание. И беги в хутор.

СВИРИДОВ крепко обнимает АКСЕНА.
КАРТИНА 22.
Полная тьма. Только шаги разрезают тишину. Слышно, как с лязгом открывается дверца машины. Резкий луч света бьет внутрь, выхватывая из мрака силуэты. Мужской голос, грубый и насмешливый: «Принимайте своего вожака, волчата». И тут же чья-то сильная рука грубо вталкивает АКСЕНА в кузов. Дверь захлопывается, отрезая от света. Этой машиной немцы раньше мясо возили. Под самым потолком – ржавые железные прутья. В правом углу, под крышей, – маленькое окошко вентиляции, едва пропускающее слабый луч света в эту темную утробу.
АКСЕН поднимает голову и узнает своих. Они съежились на полу, прижавшись к стенкам. В полумраке он замечает ОТЦА, тот держит на коленях голову ТИМОШКИ.

ОТЕЦ: И тебя, сынок, изловили, ироды проклятые?

АКСЕН: Я сам пришел, батя.

ОТЕЦ: Зачем? Хоть бы ты живой остался. Вон, Тимошке ухо чуть не оторвали, звери.

АКСЕН: Не мог я иначе, батя. Ты ж сам учил… сам погибай, а товарища выручай.

ТИМОШКА: Вот и я Семена не мог бросить.

ОТЕЦ: Ты-то хоть помолчи, герой… Я ж вас предупреждал… Доигрались…

АКСЕН: Не надо так, батя. Рассказывай, братишка.

ТИМОШКА (приподнимается): Когда облава началась, мы с Семеном к лесу рванули, я еще карабин успел прихватить. А Семен споткнулся, ногу подвернул.

СЕМЕН: Аксен, я ему говорил, чтоб бросил меня и уходил… А он…

АКСЕН: Я б тоже не убежал.

ТИМОШКА: Ну, я Семку под руки и потащил его к окопу. Положил на дно, и тут над головой пули засвистели. Я на землю плюхнулся, карабин вскинул. Тр-р-та-та, автоматы застрочили. Вижу, немцы бегут к нам, а впереди староста. Я хотел в эту гадину попасть.

(ТИМОШКА замолкает)

СЕМЕН: Он подпустил их поближе. Потом на курок нажал. Выстрел. Немцы замерли.

ТИМОШКА: Мимо!

Слезы предательски блеснули в глазах ТИМОШКИ.

ТИМОШКА: Смазал! В старосту не попал.

СЕМЕН: Он снова карабин вскинул и еще два раза пальнул.

АКСЕН: Попал?

ТИМОШКА: И опять мимо! Я со злости карабин отшвырнул, и тут меня кто-то из фрицев оглушил…

СЕМЕН: Эти гады Тимошку сапогами метелили. Потом староста за ухо схватил и потащил за собой. А другой немец меня под зад пинками гнал. Я хромал, губы до крови кусал, но молчал… А Тимошка им кричал…

ТИМОШКА: Все одно убегу! Не жить вам, твари полосатые! Наши всех перебьют!

СЕМЕН: И тогда староста от злости ему ухо вывернул.

ОТЕЦ: Изверги.

ТИМОШКА: Все равно всех наши перебьют!

ОТЕЦ: Э-эх, сынки, сынки… Что ж вы наделали. Теперь… гляди, всех порешат.

АКСЕН: Чего ты нас, батя, раньше времени хоронишь?

ОТЕЦ: А вы чего от немцев ждете за ваши подвиги? Хлеба с маслом?

СЕМЕН: Жаль, что мало сделали.

АКСЕН: Егоров Василий здесь?

ГОЛОС: Здесь.

АКСЕН: Коля?

ГОЛОС: Тут…

АКСЕН: Махин Ваня?

ГОЛОС (дрожащий): Я здесь…

ГОЛОС: Назаркин Никифор…

ГОЛОС: Сафонов Емельян.

ГОЛОС: И Сергей здесь…

ГОЛОС: Головлев Константин…

АКСЕН встает, окидывает взглядом всех в кузове.

СЕМЕН: Все мы здесь, командир. Весь наш отряд в этой черной проклятой машине.

ОТЕЦ: Теперь думайте, как этих извергов обвести.

ТИМОШКА: Староста все про нас знает.

АКСЕН: Кого первого взяли?

СЕМЕН: Ваньку арестовали. Ефрейтор, жирная морда, донес. Прямо в хате и взяли.

АКСЕН: Ваня, тебя о чем спрашивали?

ВАНЯ: Кому сигареты воровал и куда их дел?

АКСЕН: Ты что сказал?

ВАНЯ: Они меня… Ефрейтор зажигалку к босой ноге поднес… Я… (плачет).

АКСЕН: Молчать надо. Мы ничего не собирались делать. Воровали просто по хулиганству.

МАКСИМ: Верно. За воровство убивать не станут. И потом, мы же дети…

ТИМОШКА: Мы для них партизаны. А партизан вешали…

(ВАНЯ плачет громче)

Чего нюни распустил?

АКСЕН: Никто нас не учил воровать, сами хулиганили… Сами по себе. Так и надо говорить. Пусть бьют.

МАКСИМ: Побьют и отстанут.

АКСЕН: А если про наши планы кто скажет – расстреляют. Всех расстреляют…

ОТЕЦ: Хорошо сказал, Аксен. Вы уж подержитесь, ребятки. Держаться надо всем.

СЕМЕН: Пусть бьют.

АКСЕН подходит к ВАНЕ и по-дружески кладет ему руку на плечо.

АКСЕН (ВАНЕ): Ну чего ты трясешься? Вон ребята не боятся, а их тоже бить будут. Может, даже больше твоего.

ВАНЯ: Страшно… Меня ефрейтор сапогом в живот ударил. Больно… Мамку жалко… Убьют еще…

ТИМОШКА: Ты клятву давал… Держись со всеми заодно.

СЕМЕН: Я же за тебя поручился, когда в отряд принимали.

ВАНЯ: Я боюсь.

МАКСИМ: А ты на нас погляди. Мы-то не плачем… Успокойся. Отлупят еще, подумаешь!

АКСЕН: Выйдем – все заживет. А скоро наши придут, батя твой с войны вернется. Поживем еще! Батю-то помнишь?

ВАНЯ: По-омню…

АКСЕН: Ну вот… батю увидишь. Потерпи только, Ваня, все терпят. Нам тоже нужно потерпеть.

ВАНЯ: Я постараюсь…

АКСЕН: Он не выдаст…

Вдруг за дверью слышатся шаги. Голос: «Минина Ивана давай… на допрос к коменданту». Все замирают. ВАНЯ прижимается к АКСЕНУ.

ОТЕЦ: Знает, сволочь, кого брать. Иди, сынок.

АКСЕН: И терпи… терпи, даже если сил не будет…

Машина открывается. ВАНЯ встает и медленно бредет к выходу. Дверь с шумом закрывается.
КАРТИНА 23.
Комната-допросная.  Стол, накрытый белой скатертью. На ней – провода. Посреди комнаты – АКСЕН. Рядом – ФРИДРИХ ГУК, ПОЛИЦАЙ и СТАРОСТА. В углу стоит ВАНЯ и всхлипывает.

СТАРОСТА: Послушай, щенок, и, как говорится, мотай на ус. Господин комендант предупреждает: если будешь говорить правду, бить не станут. Отвечай, зачем воровал немецкие продукты?

АКСЕН: Есть охота.

СТАРОСТА: Кто заставлял тебя воровать?

АКСЕН: Никто.

СТАРОСТА: Врешь!

АКСЕН: Ей-богу, господин переводчик, я говорю правду.

ГУК: Ihr seid kleine Partisanen. Sie sind ein Ladendieb von Produkten fьr Guerillakдmpfer. Sie hдngen Flyer auf. Sie haben Gewehre!

СТАРОСТА (переводит): Вы – маленькие партизаны. Вы воровали продукты для партизан. Вы вешали листовки. У вас есть винтовки.

АКСЕН: Про партизан я ничего не слышал. Брехня это.

СТАРОСТА: Не отвертишься, сукин сын. Я же вас тогда видел около леса… И у амбара ваши следы остались… Так что признавайся…

АКСЕН: В чем?

СТАРОСТА: Как руководил всей бандой.

АКСЕН: Какая банда… Я ничего не знаю…

СТАРОСТА хватает ВАНЮ за ухо и резко ставит его рядом с АКСЕНОМ. ВАНЯ кричит от боли.

ГУК: Junge, Iwan, wiederhole, was du uns gesagt hast.

СТАРОСТА (переводит): Мальчик, Иван, повтори, что ты нам сказал.

ВАНЯ исподлобья смотрит сначала на АКСЕНА, затем на ГУКА.

СТАРОСТА: Еще добавить?

СТАРОСТА замахивается на ВАНЮ плеткой. ВАНЯ сжимается и закрывает глаза от страха.

ВАНЯ: Я… я…

СТАРОСТА: Кто вешал листовки? Кто руководил бандой?

СТАРОСТА бьет ВАНЮ по спине плеткой.

ГУК: Tu das nicht… Er ist ein guter Junge… (на ломаном русском) Он карощий мальчик… Er hat alles gesagt… (на ломаном русском) Он все нам сказать. Hier bist du. (на ломаном русском) А ты?

ГУК подходит к АКСЕНУ.

АКСЕН: Я не знаю, что сказал вам он… Я говорю за себя… Воровал… потому что хотел есть.

СТАРОСТА бьет АКСЕНА кулаком, тот падает на пол. Затем наступает кованым сапогом на пальцы АКСЕНА. АКСЕН кричит от боли. ВАНЯ плачет.

СТАРОСТА: Лучше признавайся, щенок!

АКСЕН молчит. ГУК отходит к столу и жестом приказывает ПОЛИЦАЮ. ПОЛИЦАЙ выходит из кабинета. АКСЕН продолжает лежать на полу. Дверь открывается, и ПОЛИЦАЙ вводит ТИМОШКУ.

СТАРОСТА (ГУКУ): Младший волчонок. Брат его… Этот гаденыш в меня стрелял… Сучонок… (Бьет ТИМОШКУ по лицу).

ГУК: Wenn du nicht willst, dass er sehr verletzt wird (на ломаном русском) Ему сейчас болно будет, болно очень… sprichst… говори!

СТАРОСТА: Отвечай, где винтовку взял? Где остальное оружие?! Щенок, кто заставлял вас воровать продукты… кто руководил бандой!?

ТИМОШКА молчит. СТАРОСТА снова наступает сапогом на пальцы АКСЕНА. АКСЕН стонет от боли.

ВАНЯ: Это…

СТАРОСТА: Кто?

СТАРОСТА сильнее давит сапогом пальцы АКСЕНА… АКСЕН вскрикивает… ТИМОШКА вырывается от ПОЛИЦАЯ и бросается к АКСЕНУ.

ТИМОШКА: Не трогай брата, гад!

СТАРОСТА хватает ТИМОШКУ и резко швыряет его на пол.

СТАРОСТА (ВАНЕ): Говори, звереныш…

ВАНЯ (показывая рукой на АКСЕНА): Он.

И тут ТИМОШКА, собрав последние силы, поднимается и бьет ВАНЮ по лицу. К ТИМОШКЕ бросаются СТАРОСТА и ПОЛИЦАЙ.

ТИМОШКА: Не трожьте, гады… Сам лягу. Бейте… Ни черта я вам не скажу…

Голос ПОЛИЦАЯ: «Манжин, Семёнов. На допрос…»
КАРТИНА 24.
Крытый Кузов машины. Темнота. В оконце, куда пробивались первые лучи хмурого рассвета, вдруг слышится русская речь. АКСЕН, превозмогая боль, приподнимает голову, затем встает и подходит к окну.

ГОЛОС: Братишки! Слышите меня?

АКСЕН: Кто ты?

ГОЛОС: Пленные мы… Немцы на работы пригнали из Калача. Нашлись тут и среди ихнего брата люди, пропустили. Нате вот, хлебца принесли вам…

Руки передают через окно небольшую буханку хлеба.

АКСЕН: Спасибо.

ГОЛОС: Потерпите, братишки… Недолго мучиться осталось. Немцу капут скоро.

АКСЕН: Терпим!

ГОЛОС: Ну, до свидания, братки. Держитесь.

АКСЕН делит буханку поровну между всеми, кроме ВАНИ. ВАНЯ держится от всех в стороне. АКСЕН подходит к ВАНЕ и протягивает свой кусочек хлеба.

АКСЕН: На, поешь.

ТИМОШКА: Ты с кем делишься, брат?! Он же тебя…

АКСЕН: Не каждый боль может вытерпеть.

ТИМОШКА: А я тебя предупреждал, чтоб ты его в отряд не брал…

СЕМЕН: А я еще за него поручился… хлюпик.

ОТЕЦ: Тимоха, а помнишь, как я тебя широким кожаным ремнем драл за твои пакости? Сымай, говорю, штаны. А ты стоишь и не шелохнешься…

ТИМОШКА: Но снял же потом…

ОТЕЦ: Стеганул я его по спине ремнем, а он, бесенок, молчит. Я тогда шлепнул второй раз. Посильнее. Опять молчит. Ну, я тут приналег покрепче…

СЕМЕН: Кричать стал?

ТИМОШКА: Как же… Сжал зубы… и ни звука…

ОТЕЦ: Пришлось сдаться…

СЕМЕН: Значит, можно вытерпеть любую боль…

За окном слышится звук самолетов. ОТЕЦ подходит к окну.

ОТЕЦ: Наши самолеты летают… Полетели фашистов бомбить…

ТИМОШКА: Скоро ихнему Гитлеру капут будет. И всем фашистам…

ОТЕЦ: Ребятки, а ведь окно здесь не маленькое… Можно попробовать бежать.

АКСЕН и ТИМОШКА подходят к окну.

ОТЕЦ: Пока тихо… Давайте по одному… и в лес… Бежать все могут?

Ребята начинают подходить к окошку.

ТИМОШКА: Скоро ихнему Гитлеру крышка. И всем фашистским гадам…

СЕМЕН: Нога совсем деревянная…

ТИМОШКА: Дернем?

АКСЕН: Если мы сбежим, хутор спалят… Из-за нас… Комендант так и сказал… Думайте, ребята. Бежать или остаться.

МАКСИМ: Остаться – верная смерть.

АКСЕН: Пусть каждый сам решит…

(Ребята медленно отходят от окна. Все, кроме ТИМОШКИ).

МАКСИМ: Ты что, Тимошка, побежишь?

ТИМОШКА: А ты?

МАКСИМ: Мать жалко… Убьют ни за что.

ТИМОШКА: Аксен?

АКСЕН: Я ведь сам пришел…

ТИМОШКА: Чего вы на меня уставились? Я как все…

Наступает тишина, тягучая и гнетущая.

ОТЕЦ: Решайтесь, соколята. Я свое отжил. А вам жить да жить…

АКСЕН: Завтра какое число?

МАКСИМ: Седьмое ноября вроде…

АКСЕН: Не забыли, какой праздник?

ОТЕЦ: Двадцать пять лет Советской власти. Бывало, в этот день хутор с утра песнями гремел.

ТИМОШКА: Жаль, флаг красный повесить не успели. Вот был бы праздник – настоящий…

ОТЕЦ: Будут у нас еще праздники, ребятки!

АКСЕН: Бать, а ты куда наш недостроенный самолет схоронил?

ОТЕЦ: В надежном месте. До лучших времен. Скоро наши придут, эту нечисть поганую с земли нашей сгонят, и заживем еще лучше…

АКСЕН: Мы еще запустим наш самолет высоко-высоко, под самое небо. И полетит он от хутора к самому Северному полюсу!

СЕМЕН: Долетит?

ТИМОШКА: А куда он денется!

МАКСИМ: Чкалов долетел! И мы долетим!

Вдруг слышится тихий плач. Ребята оборачиваются и видят ВАНЮ, который украдкой вытирает слезы.

АКСЕН: Вань, ты чего?

ВАНЯ: Может, нас еще помилуют…

СЕМЕН: Эх, ты, вояка, нюни распустил! А я вот… смерти не боюсь.

МАКСИМ: И я. Мать жалко, одна останется.

ОТЕЦ: Какие герои нашлись! Да нет ни одного человека на земле, кто бы жить не хотел! Ладно я, полжизни прожил, и то о смерти не думаю. Мало еще сделал. А вас, чертенят, хотел вырастить… А вам жить да жить. Знал ведь я, во что вы играете… и вот…

АКСЕН подходит к ОТЦУ и обнимает его крепко.

АКСЕН: Прости нас, бать…

ОТЕЦ: Сынки вы мои, сыночки… Орлята мои!

Ребята подходят к Филиппу Дмитриевичу и обнимают его все вместе, как один.
КАРТИНА 25.
Утро. Открытая дверь черной машины. Раздается сухой, чужой голос ГУКА. Староста тут же переводит, заискивающе кланяясь. Ребята по одному, сжавшись, выходят из машины.

ГУК: Bauern, heute, am siebten November, werden wir die kleinen Banditen erschieЯen, die die deutsche Ordnung verletzt haben. In Zukunft werden die Schuldigen wegen Ungehorsam gegenьber den deutschen Behцrden erschossen, und wenn die Bewohner eines Bauernhofes jemanden finden, der fremd ist, wird der Besitzer aus dem Haus geworfen und das Haus verbrannt.

СТАРОСТА: Крестьяне, сегодня, седьмого ноября, мы будем расстреливать маленьких бандитов, которые нарушали немецкий порядок. В дальнейшем, за неподчинение немецким властям виновные будут расстреливаться, а если у жителей хутора будет обнаружен кто-либо чужой, то хозяин будет выгнан из дома и дом сожжен.
Речь обрывается. Дверь с лязгом захлопывается. ОТЕЦ кидается к двери и начинает яростно бить по ней кулаками, срывая голос.
ОТЕЦ: Ироды… Звери! Меня убейте, меня…
ГОЛОС ПОЛИЦАЯ: Выводи щенков по пять человек…
ГОЛОС АКСЕНА: Прощай, бать!
ОТЕЦ: Сынки мои!!
ГОЛОС СТАРОСТЫ: Эти маленькие бандиты служили красным. Красные все будут убиты…
ГОЛОС ТИМОШКИ: Врешь, гад!
ГОЛОС МАКСИМА: Бейте фашистов! Скоро наши придут…
АКСЕН: (запел, надрывно и смело) Вперед, заре навстречу…
Слышна автоматная очередь, короткая и безжалостная.
ГОЛОС ПОЛИЦАЯ: Давай следующих…
СЕМЕН: (продолжил песню, дрожащим голосом) Товарищи в борьбе…
Босоногий гарнизон подхватывает песню, все громче и увереннее.
Звук пулемета обрывает песню… Раздаётся плач детей… взрослых…
Затемнение.
КАРТИНА 24.
На площадку выходят актеры.
АКТЕР 2: Однажды я приехал в хутор Вербовку. На площади перед правлением колхоза я увидел скромный памятник. Он был похож на те памятники погибшим бойцам, которые иногда встречаются в донских хуторах: небольшой пьедестал из окрашенных досок, а наверху — звезда из жести.
АКТЕР 1: Это памятник нашим ребятам. Была у нас в хуторе своя гвардия, которая немцам покоя не давала.
АКТЕР 2: Босоногий гарнизон.
АКТЕР 1: Семнадцать подростков… Десятерых расстреляли, сволочи.
Егоров Николай – 12 лет,
Горин Василий – 13 лет,
Тимонин Тимофей – 12 лет,
Тимонин Аксен – 14 лет,
Егоров Василий – 13 лет,
Манжин Семен – 9 лет,
Назаркин Никифор – 12 лет,
Махин Иван – 11 лет
Головлев Константин – 13 лет,
Сафонов Емельян – 12 лет.
На сцену выходят актеры-дети.
АКТЕР 2: Выросли новые ребята, они поют новые песни и каждый год приносят на братскую могилу юных бойцов полевые цветы. И клянутся быть верными сынами нашей Родины.
ОТЕЦ (АКТЕР 1) вытаскивает самодельный планер и отдает актеру (Семен). Актер (Тимошка) делает шаг к актеру (Аксен).
АКТЕР (ВАНЯ): Товарищ командир, команда воздушного корабля к полету готова!
АКТЕР (АКСЕН): Полетели?
ВСЕ: Полетели!
Мальчишки вместе запускают планер в небо. Он взлетает, легко паря в вышине. Мальчишки мечтательно смотрят в небо, полное надежд и грез.