Жнец главы 16-17

; Дай резонатор сюда. ; Навиро понимал, что с преобразователя колесуна он не повредит. А резонатор более дальнобойный.
Кейн молча протянул оружие.
; Жалко, что вместо резонатора ты не взял магис. Сейчас бы сняли его легко.
; Навиро, ты хоть и командир, но вообще поднаглел. Такую дуру даже в БК непросто таскать. А я тебе руками его тащить должен был? Сам преобразователь на руку нацепил…
; Ладно, помолчи…
Навиро лёг, прицелился, упираясь в почву локтями. Нужно попасть с первого раза, иначе будут проблемы. Колесун начнёт свою охоту.
; Может, ну его нафиг? Обойдём лучше, ; с надеждой прошептал Кейн.
; Не знаю даже. С магиса я бы его снял легко. С резонатора не уверен. – Навиро отдал оружие обратно. – Будем обходить. Но теперь нужно ушки держать на макушке.
; Вот и лады, ; Кейн облегчённо выдохнул. – Лучше не связываться, пока сами не полезут.
; Это враги. И когда они полезут, ты даже ничего не успеешь понять, а тебя уже будут рвать когтями и зубами. На куски. Это хищники…



Сартай сидел у костра, его лицо освещалось танцующими языками пламени. От весёлого костра раздавался треск горящих дров, а в воздухе витал аромат жареной рыбы, запечённой в глине.  Он уже её разломил, и рыба остывала, от неё поднимался ароматный пар.
Река, сверкающая в утреннем свете, тихо струилась рядом, её поверхность отражала золотистые лучи восходящего солнца. Осенние деревья, одетые в яркие оттенки жёлтого и оранжевого, шептали на ветру, создавая мелодию умиротворения, которая сливалась с журчанием воды.
В этот момент природа казалась живой, полна энергии и гармонии, но в сердце Сартай ощущал, как большое зло проникает в его прекрасный мир.
Он знал, что где-то далеко в Миссию идёт обоз во главе с Антой, и его охватывал страх за её жизнь.
Пусть лучше она идёт в Миссию, думал он, ведь эти места стали слишком страшными. Они заполнились пришельцами и прожорами. И неизвестно чем ещё.
В стороне валялось какое-то чужеродное водяное существо, которое он выловил из воды. Хоть Сартай и приглушил его толстой веткой, оно всё равно было живое. И это было что-то хищное, необычайно живучее. Длиной с человеческий рост. Что-то вроде змеи, но с короткими лапами, как у сороконожки. Безразмерная пасть. Во вспоротом брюхе твари рыбы было больше, чем она весила сама. Также вперемешку там были раки и лягушки. Прожорливая сволочь, потребляет всё, что видит.
Если такие твари заполнят реку, кроме них в ней ничего не останется. И на берегу тоже.
Когда Сартай первый раз подошёл к берегу, их там бегало с десяток. Но увидев его, они бесшумно исчезли в воде.
За всё время пути Сартаю попалось несколько прожор. Но это были небольшие экземпляры, которые недовольно убрались с его пути. Но они вырастут. И что тогда будет? Их возле замка осталась тьма.
Всё это не нравилось Сартаю, ох как не нравилось.
Сартай получил неплохие знания в Миссии. И он знал, что на Земле всё равно существует баланс между видами.
Если один вид начнёт доминировать, он вытеснит все другие. И понимал, что если прожоры начнут доминировать на Земле, то другие виды просто исчезнут, вместе с людьми. А то, что он видел у замка, говорило об этом красноречиво.
Прожоры плодовиты, сильны и очень быстры. Другие виды перед ними беззащитны. Они для прожор только лёгкая еда.
Сартай был готов идти дальше.
Дальнобойный лук со стрелами, два меча. Пояс метательных ножей. Этого ему хватит.
С вечера он уже смазал все лезвия и наконечники своим страшным порошком.  За всю историю человечества люди научились делать страшную смесь. При попадании в кровь даже части такого сухого вещества через несколько секунд наступала остановка сердца и смерть от болевого шока.
Фортэс привязан недалеко у дерева. Боевым серпом Сартай нажал ему жёлтой сухой травы и дал несколько жменей зерна, прихваченного ещё от замка. Он бы мог пустить его пастись, но в свете недавних событий это было небезопасно. Фортэс мог чего-либо испугаться и Сартай тогда остался бы без возчика.
Ищи его тогда свищи. Ведь они в дальних местах.
Лепёшки, прихваченные с замка, уже почти сухие, но когда голоден, и от них пойдёт слюна.
Разломив тёплую рыбу, Сартай с наслаждением приступил к трапезе.
И тут хоркнул фортэс.
Не успев осознать, что происходит, Сартай увидел, как тот, испугавшись, мчится по балке. Сартай бросил еду, схватил лук и выхватил стрелу. Если это прожоры, то стрела вряд ли поможет, но он не мог позволить фортэсу сбежать.
И тут он замер. Из леса выскочило шестилапое тёмное существо, и его стремительное движение было подобно молнии. Оно в три прыжка догнало и прыгнуло, цепляя фортэса когтями, и они кувыркнулись по инерции, оставляя за собой мятую траву.
Сартай, не теряя ни секунды, натянул тетиву и выпустил стрелу. Она с шипением пронзила воздух, попадая в цель ; в бок чудовища. Существо взвыло от боли, его тело дернулось, и оно повернулось, а потом, словно в замедленной съемке, начало падать.
Фортэс лежал рядом на боку, заливаясь кровью, и подёргивал ногами в агонии. Страшными когтями хищник разорвал ему всю шею. Всего одной хваткой.
Сартай наблюдал, как шестилапый хищник, издавая глухие звуки, корчился на земле. Его мутные глаза без зрачков, полные ярости, постепенно тускнели. Ядовитая стрела, пропитанная смертоносным порошком, делала своё дело. Существо, сотрясаясь в агонии, наконец замерло, и в воздухе повисла тишина.
Прихватив на всякий случай меч и лук, Сартай пошёл осматривать убитую тварь. Фортэсу он уже не помог бы — тут и без опытного глаза ясно, что возчик не жилец. Его разорванное тело лежало в луже крови, кишки вывалились наружу, как перекрученные канаты.
Сартай подошёл к мёртвому хищнику и замер, впервые разглядывая его вблизи. Мощь ; вот что первое пришло на ум. Это существо не походило ни на что земное. Тёмная кожа, покрытая пластинами, напоминала броню, но под ней бугрились тугие мышцы, готовые в любой момент взорваться резким движением. Когти длинные, изогнутые, словно кривые кинжалы. Зубы острые, частые, будто созданные для того, чтобы рвать плоть, а не жевать.
И скорость...
Сартай вспомнил, как это чудовище рвануло к фортэсу ; словно тень, мелькнувшая между деревьями.
; Ещё одно чудо объявилось, мало нам прожор, ; пробормотал он, озираясь.
Пока он разглядывал тварь, фортэс наконец затих. Теперь Сартай остался без возчика, но зато с едой ; хоть и не самой аппетитной. Возчик был староват.
Он положил лук и меч на землю, достал нож и принялся отрезать заднюю ногу у фортэса. Мясо сопротивлялось, жилы хрустели под лезвием.
Отделив ногу, он смотрел на неё, как волокна мышц подрагивают. Хоть они уже отделены от тела, а всё равно остаются живыми, ждут крови, которая принесёт так нужный им кислород. Но… тело разрушено, клетки поживут ещё минут десять-пятнадцать и начнут отмирать.
Сартай взвалил ногу на плечо, собираясь поднять оружие, как вдруг боковым зрением уловил движение.
Метрах в двадцати, под сенью деревьев, стоял ещё один хищник. Такой же, как и убитый. Тёмный, пластинчатый, с шипами на голове и локтях. Он не двигался, лишь смотрел на Сартая мутными, беззрачковыми глазами.
По спине пробежали мурашки. Он видел, как первый сородич этого монстра разорвал фортэса за секунды.
Но Сартай видел многое в жизни.
Одним резким движением он сбросил ногу фортэса на землю, поднял лук, медленно достал стрелу.
Тварь не шевелилась. Казалось, она изучает его, оценивает.
; Ну давай же, ; прошептал Сартай, натягивая тетиву.
Выстрел.
Стрела просвистела в воздухе, но хищник уже рванул вперёд, смещаясь в сторону, будто предугадывал траекторию.
Быстро. Слишком быстро.
Сартай наложил вторую стрелу – снова выстрел. Чудовище резко вильнуло, и смертоносное жало вонзилось в землю.
Времени стрелять уже не было.
Он швырнул лук в сторону, схватил меч, выдернул клинок из ножен.
А хищник, громко хрипя, уже нёсся на него.
Гепард по сравнению с ним казался медлительным.
Пластины на его теле вздымались от каждого рывка, мышцы играли под кожей, шипы на локтях сверкали, как лезвия. Пасть распахнулась ; ряды зубов, слюна, ярость.
Сартай резко отпрыгнул в сторону, едва уклоняясь от удара. Когти просвистели в сантиметрах от его лица.
Клинок меча прошипел в воздухе.
Лезвие впилось в бок прыгнувшей твари, но не в голову, как планировалось. Чёрная кровь брызнула на землю.
Хищник по инерции пронесся мимо, развернулся... и вдруг замер.
Его ноги подкосились. Глаза, лишённые зрачков, вдруг потеряли фокус. Ноздри узкие, как у змеи, задёргались, втягивая воздух. Челюсть судорожно щёлкнула, зубы стукнули друг о друга.
Яд. Он подействовал.
Тварь медленно оседала на землю, тело цепенело. Но в её взгляде ещё читалось недоумение.
Как так? Она же только что была сильнее.
А теперь очень больно. И она осознаёт, что умирает.
; Так бывает, ; Сартай медленно поднял ножны и вложил меч обратно, не отрывая взгляда от хищника, что неподвижно прилёг неподалёку, срываясь на слабые подёргивания.
Он поднял лук, крепко сжал его и, не теряя ни секунды, двинулся к костру. Мяса теперь не видать — нужно уносить отсюда ноги, и как можно скорее.
Неизвестно, сколько таких тварей бродит здесь, в этих глухих местах. И каждая следующая встреча может стать для Сартая роковой.
Руки дрожали от напряжения. Он быстро собирал пожитки в мешок, торопясь уйти подальше. Его цель ; найти брод и перебраться через реку, чтобы стереть следы. Как эти хищники ходят по следу ; загадка, но лучше не испытывать судьбу.
Вдруг вдали загрохотало, глухо забухало, словно раскаты тысяч взрывов. Порох в Миссии был, но его оставалось мало. Сартай слышал взрывы раньше ; сам иногда подкидывал маленькие бомбы в походах. Но это… это звучало, как будто тысячи бомб взрываются одновременно, хоть и далеко.
Он собрался ещё быстрее, двинулся вдоль берега, то поглядывая в лес, то на воду. Он искал место, где река течёт быстро и с рябью ; там должен быть брод.
Наконец, он нашёл его. Под рев грохочущих вдалеке взрывов, бросив последний взгляд на лес, Сартай ступил в холодную воду. На середине реки вода дошла ему до груди, он крепко держал вещмешок над головой, чтобы не промочить.
И тут небо осветила яркая вспышка. Сартай взглянул в сторону взрыва и чуть не ослеп от света.
Он увидел вблизи небольшое и яркое солнце.
В глазах закололо иголками. Через мгновение раздался оглушительный гул, и зашелестела листва на ветвях. Пронёсся будто порыв сильного ветра, чуть не завернув вещмешок вместе с руками в реку.
В глазах потемнело, но он продолжал идти вперёд, сквозь холодную воду и туман боли в глазах.
Что бы там ни происходило ; он всё равно пойдёт туда...
Навиро шёл осторожно, прислушиваясь к каждому шороху. Кейн двигался рядом, его взгляд скользил по стволам, выискивая малейшую угрозу.
Он тыкал резонатором то в одну сторону, то в другую.
; Кейн! Не нервничай ты так! Если бы мы колесуна не обошли, он бы давно уже на нас напал.
; Не знаю… ; Кейн выглядел отрешённым. – какое-то шестое чувство что ли. Или просто чует моя задница неприятности.  Неспокойно на душе…
; А чего ты хотел? После того ада, из которого мы выбрались, конечно нервишки зашалят.
; Мы ещё нет выбрались, Навиро! Не обольщайся!
; Пошли, пошли! Выберемся, не может быть, чтобы не выбрались.
Но даже в этой настороженности Навиро не мог оторвать глаз от леса, что раскинулся вокруг.
Как же они, люди, могли променять это на холод космоса?
Лес дышал, жил, переливался оттенками. Величественные ели тянулись ввысь, их иглы ; тёмно-зелёные, почти чёрные в тени, но ярко изумрудные там, где пробивалось солнце. Кедры стояли, как древние стражи, их мощные стволы, испещрённые глубокими трещинами ; словно шрамы веков. Сосны покачивали верхушками, шелестя на ветру.
А дальше ; лиственные. Жёлтые, огненные, будто охваченные тихим пламенем. После большого бума на куполе базы листья осыпались, и теперь голые ветви пронзали воздух, как тонкие чёрные стрелы. Но даже это было прекрасно.
Навиро вдыхал запах хвои, влажной земли, грибной прели. Здесь пахло жизнью.
; Смотри, ; он ткнул пальцем в куст, где алели капли диких ягод. ; На Горане даже трава не растёт так густо.
Кейн хмыкнул, но его взгляд тоже задержался на пышной зелени.
; И что, из-за деревьев ты готов забыть, что здесь водятся те самые твари, что рвут людей пополам?
Навиро усмехнулся.
; Нет. Но если уж умирать ; то среди такой красоты, а не в пыльном коридоре боевой станции.
Он провёл ладонью по коре ближайшего кедра, ощущая шершавость под пальцами. Люди когда-то бежали отсюда — к звёздам, к пустоте.
Зачем?
Здесь было всё: воздух, который можно пить, как вино; земля, рождающая пищу; лес, что укрывал и кормил.
А они предпочли металлические коробки в бездне. Пустынную, бедную на растительность и живность Горану.
; Идём, ; Кейн тронул его за плечо, прерывая размышления. ; Красота красотой, но нам надо связаться с нашими. Или кто тут командир?
Навиро кивнул, в последний раз окинув взглядом золотистые кроны.
Да, звёзды ; это вечность.
Но Земля ; это дом человечества. Пусть и с истощёнными ресурсами, но нигде так не было человеку комфортно.
; Навиро! Кровь! – Кейн резко остановился и уткнулся взглядом себе под ноги. – Это кто тут такое творит?
Пожухлая трава была примята, темные полосы крови говорили о том, что тут либо кого-то тащили, либо терзали. 
Навиро сжал кулаки, глядя на кровавые следы, оставленные на земле. Колесуны. Опять они. 
; Шарк… ; пробормотал он, вспоминая старые данные. – По ходу тут колесуны таки безобразят.
И планета у них хорошая. Травы в рост человека, реки полные рыбы, зверей пруд пруди, что сами падают в зубы хищникам. Настоящий рай. Но рай этот только для хищников. Для колесунов.
И что они делают на Земле? 
Он резко пнул камень, и тот с сухим стуком отскочил в кусты. 
; Бирсиры держат Шарк под замком. И пока у них есть силы и технологии, людям там не бывать, ; голос Навиро звучал жёстко, но в глубине ; горечь. Сто лет прошло с открытия Шарка, а человечество так и осталось запертым в своих ржавых колониях. 
Кейн, стоявший рядом, хрипло и недобро рассмеялся: 
; Ну и что с того, что планета хороша? Пока для людей она просто мираж.
Навиро кивнул.
; Колесуны по интеллекту примерно равны человеку, как и касатки. Но чтобы строить города, нужны руки, а не когти. Чтобы создавать машины ; пальцы, а не лапы. Они ловкие, хитрые, но… ; Он провёл пальцем по стволу ближайшего дерева, оставляя царапину. ; Они не развиваются и остаются зверьми. Им не нужны дома, заводы, дороги. Им хватает мяса, крови и свободы. 
; Но тогда… зачем они здесь?  ; Кей продолжал идти вперёд, но уже осторожней, сканировал взглядом всё, оглядывался.
Навиро резко обернулся, будто почуяв чей-то взгляд. 
; Это бирсиры привезли их на Землю. Но зачем? ; его голос стал тише, острее. ; Чтобы выкосить последних людей? Или… ; Он замолчал, в голове вспыхнула догадка. ; Или они охраняют что-то? Ну, что-то важное? 
Кейн хмыкнул, проверяя заряд в винтовке. 
; А колесуны… ; Навиро продолжил, стиснув зубы. ; Они служат бирсирам, как псы. Преданные и послушные. 
Ветер донёс издалека странный звук ; не то рык, не то щелчок. 
Навиро медленно взглянул на предплечье левой руки. Заряда на преобразователь оставалось тридцать семь процентов.
; Ответы придётся искать в крови, ; он повернулся к Кейну. – Но не это для нас сейчас важное. Главное, нужно как-то выйти на связь. А радиус нашей связи маленький.
; Может, нам лучше вернуться ближе к этой грёбаной базе? – голос Кейна звучал неуверенно. – И вообще, я чертовски устал, уже не могу идти. Да ещё этот хренов резонатор тяжёлый. Мы же не в БК! Там его сервы тягают. А тут я ножками волоку. У меня уже плечи ноют!
; Ну, давай отдохнём… ; Навиро остановился у широкого дерева, сел на сухую листву и прислонился к нему спиной, бессильно откинув голову.
Кейн рухнул у соседнего, облегчённо выдохнув. Отложил оружие в сторону.
; Вот оно, счастье! Набегался, а теперь расслабуха!
Они так устали, что Навиро прикрыл глаза. Тем более они болели после световых перегрузок во время штурма базы. Спасибо автофильтрам БК. Иначе он был бы уже сейчас слепой…
Навиро сквозь сон услыхал вдалеке громкое хрюканье и истошные поросячьи визги. Это его и разбудило. Затем раздалось хрюканье, оно приближалось. Медленно.
Мимо, почти у ног Кейна пронеслись три маленьких полосатых поросёнка. Он даже с перепугу поджал ноги.
; Это чё? – заорал он, вскакивая и хватая резонатор.
Раздался топот и шорох листьев ; показался кабан. Огромный, весь в крови. Он бежал так, будто за ним гналась сама смерть и громко визжал.
; Вона чё! ; Кейн вскинул резонатор в его сторону. – Щас я его!
И тут наперерез, будто молния, выскочило огромное странное существо, смахивающее больше на гигантского богомола, чем на животное. Зазубренными передними конечностями оно подтянуло бегущего кабана к себе под грудь так ловко, что он резко остался на месте. А «богомол» лишь чуть дёрнулся от инерции резко схваченной им жертвы. Затем глухой стук и кабан полетел, как ядро из пушки от существа метров на десять, глухо ударился о ствол дерева и затих у корней.
От такого страшного удара у него раздробилось половина костей.
«Богомол» повернулся к людям. Большие фасеточные глаза, голова будто треугольная, закруглённая на углах. Блестящая хитиновая оболочка переливалась синим и зелёными цветами. Ростом примерно с человека.
Рот маленький, но «богомол», смотря на людей, так часто заклацал челюстью, будто медленно выбивал барабанную дробь. Зубы мелкие, но острые как иглы.
; На, сука! На! ; Кейн выпалил пять зарядов из резонатора, когда существо поджало лапы для прыжка.
Навиро тоже выстрелил, целя в центр туловища. «Богомол» даже успел прыгнуть, но всего лишь на пару метров.
Умер он мгновенно.
Заряды плазмы обуглили его, как пережаренный гриль, По округе разнёсся запах палёных костей.  После выстрела Навиро  из преобразователя брюхо осыпалось трухой.
; Фига себе! – Вырвалось у Кейна, когда они ближе рассмотреть это страшное чудо. – Гляди, у него одни лапы хватательные, которые подтянули кабана, а вторые ударные. Вот в них силища! Кабаном так легко выстрелить разве можно? И убить! Что же они могут сделать с человеком?
Навиро мысленно дал запрос искину определить странное существо. Тот через глаза Навиро рассмотрел его и выдал ему ответ.
; Что ты так на меня смотришь? – Кейн уставился на Навиро. – Ты знаешь, что это за херня? За колесуна ты знал…
; Это стерилизатор. Если бы ты не оставил мозентер в БК, ты бы и сам мог это узнать.
; Ага! Мне до мозентеров было! Я был как креветка, выскочившая из кастрюли с кипящей водой! А что за стерилизатор?
; С их помощью бирсиры очищают планету от всех живых наземных существ. Универсальные стиратели жизни. Их называют пожирателями. И они видишь, не из такой плоти, как мы. Земная плоть при попадании преобразователя расплывается как кисель, а у них видишь, осыпается как железо.
; Да, странные существа. И мне очень это не нравится! Давай, командир, решай что-нибудь!
; Да я даже и не знаю, что делать. Будем идти от базы, где-то точки ожидания шершней. Но боюсь, те ромбовиды их легко положили, как пожиратель кабана. Они где-то в десятикилометровой зоне должны были ожидать. Но уже кто-нибудь вышел на связь, по любому летали бы сканы.
; Короче, я так понял, пока валим отсюда подальше…
Навиро кивнул.
; Если вернёмся, нужно затребовать, чтобы для таких операций сделали поисковики, дэтеки живых существ. Было бы легче намного. А то мы сейчас как слепые кроты…
Они двинулись опять на восток, но уже шли тихо и осторожно, будто вокруг были мины и за деревьями их ожидали стрелки.
Земля встречает их не особо приветливо…
Через полчаса они увидели далеко у подножия холма, как раз у кромки леса стоящий шершень. Он одиноко чернел среди жёлтой травы.
Смотри! Есть! Наши есть!
Навиро проверил через искина – связи ноль.
; Он мёртвый, ; ответил Навиро. Связи нет. Шершень вообще хамелеон, а стоит чёрный. Он обуглен.
; Но всё равно, может, там хоть что-то работает. Как-то подать с него сигнал на корабль или челнок.
; Думаю, что это дохлый номер, но попробовать стоит.
Пошли по открытой местности.
; Интересно, а кто кого замочит при встрече: колесун пожирателя или наоборот?  ; спросил Кейн на ходу.
; Что там у тебя в башке, детство ещё? После всего пережитого тебя беспокоит такая хрень.
; Ну а всё-таки? Как думаешь?
; Один на один – победит колесун. Но… прожоры плодовиты. Их может быть, как саранчи. Как ты думаешь. Кто на планете останется?
; Ну да, понятно, что колесунов сожрут и оближутся.  Прожоры – понятно. А почему колесунов так называют?
; Вот оно тебе надо? – Навиро начинал злиться. – Потому что они могут бежать, а потом начинают крутиться колесом.
; И как только у них голова потом не кружится?
; А вот колесуна встретишь, и спроси!
; Ты не ругайся… Это… я… так успокаиваюсь! ; Кейн нервно сглотнул, указывая рукой. ; Под деревьями видишь?
; Чего?
Навиро резко остановился, взгляд впился в тени леса.





Пять.
Пять пожирателей. Четыре ; массивных, с хитиновыми панцирями, будто выкованными из железа. Пятый поменьше, но не менее опасный. Огромные богомолы из кошмаров. Они замерли под стволами, сливаясь с корой, лишь блики на хитине выдавали их.
; Хамелеоны, чёрт возьми… ; прошипел Навиро.
В груди похолодело, но разум уже просчитывал варианты.
Шершень.
Его створки раскрыты ; внутри можно занять оборону. Три стены, узкий вход, преимущество позиции.
; К шершню!
Они рванули разом, будто выстрелил стартовый пистолет.
От леса раздался странный щелчок ; и первый пожиратель взмыл в воздух, как выпущенная из пращи скала. Высоко. Быстро.
За ним, щёлкнув, взмыли в воздух остальные.
; Не успеем! ; закричал Кейн и побежал обратно.
; Куда, придурок? – заорал Навиро, понимая, что сейчас будет. – Ко мне беги!
; Я буду отступать, перестреляю! Иначе никак!
Кейн остановился, прицелился…
Выстрел из резонатора, второй.
Гулкий взрыв, один пожиратель вспыхнул с небольшим взрывом, стал мгновенно обугливаться ещё в воздухе.
Трое остальных уже налетали, лавировали, они летели за убегающим. Видно такой инстинкт.
На Навиро летел всего один.
Он выстрелил сначала в сторону, чтобы поразить хотя бы одного из летевших за Кейном. А они уже пошли на снижение.
Кейн стрелял, но они лавировали крыльями, ловко изворачиваясь.
Навиро выстрелил сбоку в одного. Целил немного на опережение. Но преобразователь на дальних дистанциях туговат: две лапы только отсыпались от твари. Она зловеще скрипела, но уже приземлялась возле Кейна. Он успел обуглить ещё одну тварь почти в упор, заорав от боли сам. Но ожог – это было только начало…
На Навиро летел всего один.
Выстрел преобразователя.
Жёлтая нить смещения пространства прошила воздух ; грудь пожирателя рассыпалась в пыль ещё до приземления. Труп грохнулся на траву, словно мешок с камнями.
; Навиро! – раздался душераздирающий крик.
Обернувшись, Навиро увидел ещё один ужас за сегодня.
Первая лапа впилась Кейну в плечо, вторая ; в бедро.
Хруст. Крик.
Но его раздирали не спеша.
Навиро, не мог помочь. Кейн умудрился отбежать больше чем на тридцать метров. Его резонатор взлетел метров на пять вверх, подброшенный рывком лапы одной из тварей.
Преобразователь Навиро на такое расстояние не достанет.
Кровь. Летящие в воздухе клочья плоти. Костяные щелчки.
Они его разорвали на части.
На Навиро летел от леса ещё один. Скоро он нависнет сверху.
Выстрел преобразователя.
Мимо.
Нужно остановиться, на бегу не получится.
Остановка. Прицел.
Пожиратель вильнул, сейчас будет лавировать в другую сторону.
Туда и выстрел – на опережение.
Жёлтая нить во второй раз прошила воздух ; пожиратель падал, а в это время голова его рассыпалась, словно из неё струился песок.
Двое устроивших экзекуцию над Кейном уже разворачивались к нему.
Живучие… Тот, которого Навиро лишил двух лап, щёлкнув, взлетел.
Ещё трое выскакивали из леса.
Самоубийство.
Навиро бежал к шершню со всех ног, благо он уже рядом.
Только там его спасение.
Прожоры приближаются стремительно, причём с обоих сторон.
Он влетел в отсек, ровно в тот момент, когда первый пожиратель вцепился зазубринами лап в створку.
Скрежет по металлу. Зловещий и оглушительный скрип всех пожирателей снаружи раздирал уши и сознание.
Развернувшись у стены, Навиро направил преобразователь и сжал пальцы, надавив мягкий кастет гашетки.
; Получи!
Выстрел в упор распылил в песок треугольную голову мгновенно. Безголовое тело дёрнулось, когти скребли по металлу, но тварь рухнула.
Второй запрыгнул на труп сородича и уже лез внутрь.
Быстрые… они очень быстрые.
Зазубрины лапы прогребли воздух в сантиметре от лица. Острые зубы от злости вонзились в перегородку со зловещим скрежетом.
Навиро увернулся от лапы, взглянул на табло преобразователя.
Заряд готов.
; Гасни! Тварь!
Это выстрел угодил в грудь.
Половина твари превратилась в серую пыль. Оставшаяся часть судорожно дёргалась, изливая на пол густую, дурно пахнущую жижу.
Тишина.
Только хриплое дыхание Навиро нарушало мёртвый покой. Пальцы сжали гашетку преобразователя так, что суставы побелели.
Где остальные?
За створками глухой шорох травы. Множество лап.
Они идут.
Или... уходят?
Экран оружия холодно светился: двадцать восемь процентов заряда. Хватит на пару хороших перестрелок. Если повезёт.
Но здесь всё жестче, чем в тоннелях базы.
И теперь он один.
Навиро медленно, сантиметр за сантиметром, высовывался из укрытия. Сканировал всё вокруг.
Крыша шершня пуста.
Под днищем — только опоры да наполовину обгоревшая трава.
Твари исчезли.
Или затаились в лесу.
Насколько они умны? Если тупы, как саранча ; ушли искать жратву.
А если нет...
Они начали охоту.
Кабина шершня ; выгоревший труп. Электроника мертва, провода торчат, как обугленные жилы.
Даже трупов пилотов нет. Неудивительно ; пожиратели не оставляют объедков.
Что делать? Оставаться в этой металлической могиле бессмысленно.
Выходить ; стать мишенью.
Но выбора нет, придётся идти.
Сначала нужно забрать резонатор возле Кейна.
Навиро видел издалека куски плоти, но когда подошёл ближе – его стошнило. Вывернуло, но рвать было нечем.
Кейна разорвали на куски.
Голова валялась в трёх метрах от места экзекуции. Глаза, застывшие в немом ужасе, смотрели в небо.
Кишки, кровавые лоскуты, обрывки формы ; всё в радиусе пяти метров.
Два пожирателя. За двадцать секунд.
Резонатор лежал дальше. Чистый. Экран вспыхнул зелёным: семьдесят процентов заряда.
Навиро закинул оружие на плечо, ощущая его холодный вес.
Путь один ; по открытой местности, подальше от леса.
А ночью?
Ночью будет хуже.
Бирсиры отбросили десант от базы ; это факт. Но кто-то должен сканировать тылы.
Кто-то должен искать выживших.
Кто-то... или что-то.
Главное – не терять веру.
Навиро сделал первый шаг.
Игра в выживание начинается.
Навиро шёл, сжимая зубы до хруста. Каждый шаг ; будто пинок по собственной ярости. Трава под подошвами мялась, вырывалась с корнем. Он ненавидел себя. Ненавидел полковника, который своей тупорылой атакой положил несколько рот и десятки машин.
Пока ещё был жив Кейн, он не понимал. Не осознавал всей душой, что все погибли. А теперь он один, остался один со всего взвода. Все люди, которыми он командовал, с которыми общался, шутил и ел в столовой ; мертвы. Буквально за несколько часов все, кто с ним сидел в шершне либо сварились заживо в БК, либо умерли по-другому.
Кейн умер страшно, но быстро. А кто-то умирал медленно и мучительно.
Счастлив тот, кто умер и даже этого не успел понять.
Бирсиры.
Чёртовы бирсиры. Технологии у них как у богов, а у горанцев ржавые доспехи и слепая ярость. Хорошо ещё, что те не знают, где Горана. Что её координаты ; тайна за семью печатями. Что даже звёздные карты только для посвящённых.
Только командиры кораблей и пилоты знают. И у каждого — капсула с ядом, заряд в виске, что угодно, лишь бы не попасть в плен. Потому что если бирсиры схватят кого-то…
Они ничего не узнают. Разве что как горанцы едят, спят и стреляют.
И почему сейчас в голову лезут эти мысли?
Как будто кто-то копается в его черепе. Будто дышит в затылок.
Навиро резко обернулся. И увидел его.
Колесун.
Громадная, бесшумная туша, несущаяся на него со скоростью левиката.
Средняя лапа уже в движении ; страшные когти расставлены, готовые сомкнуться.
Навиро не успел.
Не успел вскрикнуть. Не успел рвануться в сторону.
Стальные пальцы впились в шею.
Боль.
Острая, раздирающая. Когти не просто сжимали, они вдавливались, продавливали кадык внутрь, будто хотели разорвать горло изнутри.
Рывок.
Тело полетело вперёд с такой силой, что шейные позвонки хрустнули. Синхронизатор сорвало с плеча, ноги заболтались в воздухе, не успевая за бешеной скоростью. Руки цеплялись за землю, но только оставляли борозды в пыли.
Колесун нёсся.
Пять лап молотили по грунту, а шестой он тащил Навиро, как тряпичную куклу.
Ад.
Земля и трава мелькали перед глазами. Шея горела, будто её рвали раскалёнными щипцами. Ноги болтались, как у повешенного, поднимая позади шлейф пыли.
Правая рука инстинктивно пыталась упереться в грунт, пытаясь ослабить давление. Но это не помогало.
Сознание уплывало. Темнота сжимала виски.
Нужно… что-то… делать!
Левую руку под себя. Кастет гашетки.
Пальцы скользили по металлу, не слушались. Боль резала, но он заставил их сжаться.
Рука дернулась, трясясь, поднялась. Направление как раз на брюхо колесуна.
Выстрел.
Если Навиро промахнется ; ему конец. Если попадёт ; может, и ему снова конец.
Но он нажал. Со злостью. Со всей ненавистью.
В голове вспыхнуло что-то злое и эпичное, но крик так и не вырвался.
Только хрип. Только пыль. Кувырок.
Удар.
Тьма. Тело рухнуло лицом в грунт.
Тишина. Сознание плыло, как дым. Глаза залеплены пылью, смоченной слезами боли.
Давление. Лапы. Две. Тяжёлые. Уже мёртвые.
Колесун не двигался.
Но его туша всё же придавила Навиро. Но он тяжело дышал.
Значит, жив. Значит, ещё не конец.
Навиро с трудом разлепил веки, содрал с себя тяжеленые лапы и, спотыкаясь, встал на колено. В горле пересохло, в висках стучало.
И остолбенел.
К нему, рассекая высокую траву, с трех сторон шли солдаты. Их броня чужеродная, чумная: черные ламинарные пластины, плотно сходящиеся между собой, как хитиновый панцирь. На груди массивные цельные щиты, тускло поблескивающие в багровом свете заката. Таких бойцов он уже видел в тоннеле. Тогда они мало что успели сделать под огнём десанта.
Теперь их шестеро. Идут не спеша, стволы опущены – они уверенны, расслаблены. Шлемы с узкими щелями забрал скрывали лица, но по тяжелой походке, по массивным плечам было ясно ; это люди.
Почему они служат бирсирам? Ответа он не узнает. Уже никогда.
Они не боялись. Шли, как к покорной добыче. Будто он уже труп. Будто он сдался.
Но Навиро не сдавался. Не та кровь. Да и что ждало его в плену? Пытки? Изощренные эксперименты? Нет, лучше пусть его имя запишут в списки павших ; там, среди своих, на небесах. Или в какой там еще бездне ждали погибшие.
Солдат впереди что-то крикнул, не останавливаясь. Голос глухой, металлический ; будто из-под брони говорил не человек, а машина. Они не понимали, с кем имеют дело. Думали, преобразователь ; просто устройство.
Это их ошибка.
; Определи язык! ; мысленно дал команду искину Навиро, уже впиваясь пальцами в гашетку. Ответ пришел мгновенно: неизвестен.
Медленно, слишком медленно, он поднимался с колена, будто смирившись. Руки постепенно поднимаются вверх, но только чтобы преобразователь незаметно нацелился в ближайшего.
Выстрел.
Оранжевая нить, тонкая, как паутина, на миг сверкнула в воздухе. Ни звука. Ни вспышки. Только солдат вдруг дернулся, замер и рухнул ничком. Его броня рассыпалась, как песчаный замок, осыпаясь на траву черными крупицами.
Зарядка ; пять секунд.
Остальные замерли. Они не поняли сразу, что произошло. Потом резкий взрыв движения: щелчки предохранителей, перекрывающие друг друга команды.
Второй выстрел.
Еще один корпус, еще одна броня — превратилась в пыль еще до того, как тело ударилось о землю.
И тогда они открыли огонь.
Но пули не пронзили тело – его парализовали. Оно одеревенело, но сознание еще цеплялось за реальность. Перед тем как рухнуть, он увидел прыжок, и чей-то бронированный сапог, врезавшийся ему в печень. Даже сквозь паралич его выкрутило в судороге боли.
Кто-то сорвал с головы мозентер вместе с клочьями кожи. Преобразователь вырвали из предплечья с хрустом.
Его подхватили. Поволокли. Сознание уплывало, но он еще видел мелькающие стебли травы, больно хлеставшие по открытым глазам. Последнее, что он ощутил ; это странный запах гари от чужих доспехов.
И чернота.
Сартай замер в густой тени деревьев, не смея пошевелиться. Его пальцы впились в кору сосны, будто пытаясь вцепиться в саму реальность. Перед ним, в прогалине, лежал ромболёт ; огромный, искореженный, с черными подпалинами на корпусе. Он за ним наблюдал уже давно.
Сначала он дымился. Густой, маслянистый дым клубился над лесом, как дьявольское знамение. Потом тянулся тонкой струйкой, а теперь и вовсе затих. Но запах гари висел в воздухе, едкий и тяжелый.
Возле корабля копошились шестеро. Люди, но не земляне. Их доспехи гладкие, словно отлитые из черного льда, без стыков, без слабых мест. Ни стрела, ни меч, даже отравленный, не взяли бы такую броню.
А потом появился шестилапый.
Такой же, каких Сартай уже убивал у реки. Длинное, гибкое тело, покрытое чешуйчатой шкурой, шесть лап с когтями, острыми как бритвы. Он подбежал к людям, что-то щелкал, шипел ; и они, будто поняв его, скрылись в лесу.
А потом… появился он.
Человек. Один. С оружием на плече. Но он был ещё очень далеко.
Люди в черных доспехах что-то говорили, жестикулировали. Шестилапый вдруг рванул с места и исчез в лесу. А потом он появился, будто ниоткуда позади человека и схватил за шею средней лапой, как тряпичную куклу. Потащил к ромболёту.
Сартай стиснул зубы. Все они враги. Земляне не носят таких доспехов и такой одежды. Земляне не летают на ромболётах.
Но потом… всё перевернулось.
Человек оказался врагом.
Он убил шестилапого ; мгновенно, беззвучно. Потом еще двух людей. Их броня рассыпалась, как песок.
Но силы кончились. Его скрутили, оттащили в ромболёт.
Теперь Сартай подкрадывался ближе, прячась за деревьями. Один воин остался снаружи ; часовой.
Его доспехи были идеальны. Черные, полированные, без единой щели. Санта-клаус в руках. Сартай знал это оружие прекрасно. Эта жуткая штука превращает живую плоть в лёд.
Сартай впервые пожалел, что не взял такой же от замка.
Он оставил всё Анте.
Мысль о ней обожгла. Она миротворец. Как и он. Но она пожертвовала всем ради него. И он… не мог не ответить.
Теперь это мешало. Он воспринимал её как женщину.
Часовой ходил туда-сюда, монотонно, как маятник. От носа ромболёта к корме и обратно. Это можно использовать.
Но если Сартай ошибётся…
Лёд.
Мгновенная смерть, если повезет. Если нет, то заморозка начнётся с ног или туловища. Он будет чувствовать, как холод поднимается, как тело каменеет, как легкие сжимаются в ледяных тисках адской боли…
Сартай глубоко вдохнул. Он должен был рискнуть.
Можно будет что-нибудь выяснить, прояснить. Сейчас любая информация против пришельцев будет полезна миротворцам.
Сумерки сгущались, и Сартай растворялся в них, как призрак. Его тело сливалось с тенями, кожа, натёртая соком листьев, была матовой, не отражала ни единого блика. Он был невидимкой. Убийцей из темноты.
Но как?
Часового не взять голыми руками. Доспехи — черные, ламинарные, без щелей. Удар ногой? Бесполезно. Броня выдержит. Вырвать оружие? Сумасшедшая идея ; поднимется шум, и из ромболёта вывалятся остальные.
Остался один путь.
Голова. Мозги…
Сартай отполз, вернулся к схрону. Вытряхнул заплечник на землю ; пустой мешок, плюс тяжелый камень. Такая себе сверх тяжёлая праща.
Он нашел идеальный валун – овальный, с грубыми краями, мертвый вес в руках. Закинул в мешок, сжал лямки. Теперь только тихий шаг к корме ромболёта.
Часовой дефилировал туда-сюда. Метроном его смерти.
Сартай замер. Ждал.
Шаги. Ближе. Ближе.
Сейчас.
Рывок!
Заплечник взвился в воздух, камень внутри прорвал тишину гулом.
Удар!
Глухой стук, будто молот в пустую бочку. Голова часового откинулась с такой силой, будто резко отдёрнули затвор. Тело взлетело в воздух и рухнуло на спину. Мозги встряхнуло и сознание ушло в небытие.
Работать…
Сартай вырвал санта-клаус из ослабевших пальцев, наступил на грудь врага и пошёл вперёд.
Через несколько шагов он развернулся и выстрелил.
Тихий щелчок и шипение.
Броня побелела, потрескивая. Холодный туман пополз по земле.
Ледяной саван для врага готов.
На входе показался ещё один, но уже без доспехов. Он был настолько ошарашен и оцепенел, что еле набрал в грудь воздуха.
Сартай выстрелил в лицо с двух метров.
Его самого обдало адским холодом.
Срывавшийся крик замёрз в глотке врага, голова и грудь шипели и белели всё больше, пока тело валилось набок, будто столб. От поверженного веяло холодом и каким-то резким неприятным запахом.
Теперь срочно в ромболёт, пока там ещё не поняли, что происходит.