И ты права, Сара

I
Есть среди литераторов такое расхожее и практически без исключений верное мнение: писатель без запоев – это ремесленник. Люди, далекие от литературного труда, могут ринуться в споры: алкоголизм от профессии зависим исключительно статистически. Все это стереотипы, видали мы и сапожников-трезвенников, и сантехников-абстинентов. Безусловно, видали. Сам лично знаю. А вот непьющих писателей, даже нет – не пьющих запойно писателей – нет. Ах да, это вовсе не значит, что каждый запойный алкоголик – писатель. Хотя… Как писал Герман Мелвилл, «в каждом поваре таится душа поэта».
Спорить мы не будем. Была у меня лет двадцать назад одна знакомая, которая взахлеб доказывала, что Есенин не пил, а ходил на ретриты ради просветления. Вместе с Блоком и Маяковским. По методике Пушкина. Да и в принципе, помните старый анекдот:
- Сколько Вам лет?
- Сто двадцать один.
- И как Вы дожили до такого возраста?
- Я ни с кем не спорю.
- Но так не бывает!
- Вы абсолютно правы.
Мне стукнуло пятьдесят пять, но до ста двадцати постараюсь дотянуть. На счастье друзьям, назло врагам. Вырос-то я в Одессе, и родился здесь же. У нас тоже есть местный отыгрыш на ту же тему. Помните?
Два еврея пришли к раввину, чтобы он разрешил их спор.
- Ребе, вот я говорю, что на небе луна.
- Ты прав, Мойша.
- А Изя говорит, что это месяц.
- И ты прав, Изя.
Жена раввина кричит из кухни:
- Соломон, так не может быть, чтоб они оба были правы!
- И ты права, Сара.

II
В общем, спорить мы не будем, а просто разберемся, почему непьющий бухгалтер – вот он, а непьющий писатель – нет его. Вернемся к изначальной аксиоме: «писатель без запоев – это ремесленник». И разберемся с терминами. Кто есть писатель? Человек, который наполняет ваши души светом, ваши разумы – новыми знаниями, ставит запредельные цели, указывает путь и вдохновляет к новым свершениям. Иначе, какой же он писатель? Так, борзописец, графоман, бумагомарака. Где он берет их, эти запредельные цели? По каким картам прокладывает к ним путь?
Читали пиратские романы? Вот стоит Эдвард Тич, он же Черная Борода, на капитанском мостике фрегата «Месть королевы Анны», и вдруг: «А не вплести ли мне в бороду фейерверки? Никто ж раньше не вплетал, а я вплету!» Думаю, карибский ром был в шаговой доступности. Матросы: «Куда держим курс, капитан?», а он такой: «А не осадить ли нам Чарльстон?», а ведь это старейший и крупнейший город Южной Каролины. Обычный трезвый Эдвард Тич открывает своим матросам новые горизонты…
Обыватель всегда занят текущими вопросами. Рутина съедает 98% времени, оставляя два процента, чтобы смотреть в потолок без единой мысли. Писатели – такие же, особенно профессиональные: заказы, дедлайны, контракты, автограф-пати, борьба с хейтом и ответы восторженным читателям, удовлетворение ста девственниц в одну ночь (тринадцатый апокрифический подвиг Геракла). Различие только в том, что в потолок писатель смотрит 50% времени.
Скучно выходить за порог и видеть то же, что и все. Не по-писательски. А где же запредельные образы, где полет хмельной мысли, где безумство вдохновения? Чтобы научить, вести, «зрить незримое», нужен инструмент. Инструмент, который выводит за рамки обыденности. Могу привести десятки-сотни примеров: абсент Уайльда и Ван-Гога, виски Хемингуэя и Лондона, шампанское Маяковского и Есенина, мадера Блока и водка Довлатова. Ну, и «слеза комсомолки» Венечки Ерофеева.
Но не в примерах дело. Писатель должен шагнуть за грань, иначе ему попросту некуда будет вести свою паству. Такой писатель может стать отличным литератором, писать без ошибок, выстраивать идеальные синтаксические конструкции и даже рассказывать забавные поучительные истории. Но он останется ремесленником, то есть мастером, который из раза в раз выдает отточенные детали. И водит паству по кругу обыденного.
Главное тут - не переборщить. Роберт Вуд, американский физик-экспериментатор, как -то решил прыгнуть выше алкоголя. В одурманенно-галлюцинаторном состоянии он записал потрясающую идею, гарантирующую небывалый научный прорыв. Когда очнулся, прочитал: «Банан велик, а кожура еще больше...» Так что я за честный писательский алкоголизм, без вот этого вот всего.