Временная жизнь

глава 60
Марта вернулась домой вечером - усталая, но лёгкая, будто фестиваль стряхнул с неё весь старый груз.
Сумка всё ещё стояла у двери, а она уже перекидывала фото в общий альбом и сама же их листала - то улыбаясь, то вдруг замирая.

Ей очень хотелось поделиться пережитым - с кем-то близким, понимающим.
Она подумала о Наталье Степановне.

Но сперва - душ, разобрать вещи...
Не успела дойти до ванной, как зазвонил телефон.

Юлька. У Марты потеплело внутри.

- Ну?! Ты жива вообще? - раздался звонкий голос. - Два дня тишины! Я уж решила, ты ушла в лес и осталась там волчицей.

Марта рассмеялась.

- Почти. Только не волчицей, а... человеком. Наконец-то.

- Ого. Так, давай быстро. Всё. По порядку. С выражением!

Марта села на подоконник, подтянула ноги, закуталась в плед.

- Это было странно. В смысле - хорошо. Очень. Как будто мне дали попробовать другую жизнь. Медленную, тёплую, внимательную. Там никто не торопил. Все просто были.

- Отпуск для души, - пробормотала Юлька.

- Именно. Даже тишина была особенная... как будто ты - не одна, а внутри чего-то большого. Живого.

- А Костя?

Марта замолчала на секунду.

- С ним - тоже было иначе. Без игры, без масок. Просто мы. Без обязанностей, без «а что дальше». Он рядом - и мне спокойно. И в этом какая-то правда.

- Ты влюбилась, - выдохнула Юлька. - Чёрт, Марта. Это звучит как чудо.

- Может, и чудо. Но я пока не тороплюсь это называть. Просто хочу помнить. Всё - как было. Как вода на рассвете, как чай с чабрецом, как его ладонь в моей.

- А ты ему что-то сказала?

- Сказала: «Останься». И он остался. Этого было достаточно.

В трубке повисла тишина. Юлька, кажется, прослезилась, хоть и делала вид, что просто смотрит в телефон.

- Если ты напишешь об этом книгу - это будет лучшая история про любовь за последние годы.

- А может, и напишу, - улыбнулась Марта. - Только сейчас хочу просто пожить этим. Без редактора в голове.

- Ладно. Пока ты живёшь - я уже сочиняю аннотацию.

Обе рассмеялись. Было тепло - в голосах, в доме, в воспоминаниях.
С улыбкой на лице Марта пошла в душ.


Костя открыл дверь квартиры, поставил рюкзак у стены и на мгновение застыл в тишине. После шума, смеха, костров и разговоров - тишина показалась почти оглушающей.

Он прошёл на кухню, налил себе воды, но не стал пить. Сел, опёрся локтями на стол и долго смотрел в одну точку. Потом достал из рюкзака помятый листок - расписание фестиваля, исписанное заметками. В углу - крошечное сердечко. Марта нарисовала. Смеясь. Просто так. А он сохранил.

Он улыбнулся. Криво.

Он уже скучал.
По её голосу. По тому, как она щурится на солнце, треплет волосы, говорит - вроде легко, а внутри забота. По тишине, которая с ней была полной, живой.
Ему просто нравилось быть рядом.

Он достал телефон, посмотрел на экран.
Не написал.
Не стал.

«Дай ей время, - подумал. - Не дави. Ей и так нелегко. У неё всё на изломе. Я не хочу быть ещё одним, кто требует».

Он встал, пошёл в комнату, лёг на кровать. Вспомнил, как она смеялась у костра, как смотрела на него, когда думала, что он не видит. Или когда хотела, чтобы он увидел.

Он знал: она могла остаться. Сказать, что ей хорошо.
Но не сказала.

Он не настаивал. Всё идёт своим чередом. Она уехала - как и собиралась.
Он просто уже скучал.

Марта поднялась по лестнице и остановилась у двери. Вместо того чтобы зайти, постучала в соседнюю - два коротких, один длинный.

- Марточка? - тут же раздался голос Натальи Степановны. - Заходи же, чего там...

Дверь открылась ещё до конца фразы. На пороге - она, в фартуке и очках, с тревогой и нетерпением в глазах.

- Ну, рассказывай. Только не говори, что всё было «нормально». По глазам вижу - не нормально.

Марта улыбнулась устало, но по-настоящему.

- Можно я сначала просто посижу?

- Конечно можно. Проходи.

Они устроились на кухне. Наталья поставила чайник, сунула два пирожка в духовку. Всё - без лишних слов. Так умеют только те, кто рядом давно.

Марта обхватила кружку ладонями. Сначала молчала. Потом заговорила - про поляны, про костры, про бумажные фонарики и людей. Про Костю.

- Он... очень хороший. С ним спокойно. И в этом всё. Только... страшно тоже. Он смотрит так, будто ждёт. А я не знаю, что могу ему дать.

Наталья слушала молча. Потом подошла, села рядом, обняла.

- Глупенькая ты моя. Всё ты можешь. Себя - настоящую. Со страхами, с сомнениями. Он, если любит - подождёт. Не давить будет, а просто рядом.

Марта опустила голову ей на плечо. Наталья гладила её по волосам - медленно, бережно. Как мама, которой жизнь не дала дочку, но подарила соседку.

- Не бойся жить, Марточка. А то всё опять пройдёт мимо. И сердце не заболит - а просто устанет ждать.

- Я не хочу ошибиться.

- Так не ошибайся. Иди потихоньку. Он подождёт.

Они молчали. Долго. Пока не запищала духовка. Пока не остыла вода. Пока Марте не стало хоть немного легче.


- А у меня ведь был такой, - вдруг сказала Наталья. - До Михаила. Замуж второй раз вышла, ты знала?

- Нет...

- Молодая была. Сашка. Весёлый, дерзкий. Пел под гитару, все на него заглядывались. А он - только на меня. И сказал тогда: «Я тебя не тороплю. Просто хочу быть рядом, пока не решишь, что можешь мне доверять».

Просто был рядом. Без давления. Варил чай с мятой. Сидел рядом. И всё.

- Что с ним стало?

- Афган. Не вернулся.

Наталья прикрыла глаза.
- Думала, больше никого не будет. А потом - Михаил. Спокойный, надёжный. Не яркий, но настоящий. С ним полжизни прошли. А Сашку я помню. Не из-за трагедии. А потому что он научил: главное не любовь, а то, как рядом умеешь быть. По-настоящему. Без условий.

Она посмотрела на Марту, тепло, чуть грустно:

- Твой Костя, кажется, из таких. Береги. И себя тоже.

Марта обняла её - крепко, по-настоящему.
И в этот момент знала: что бы ни случилось дальше - одна она больше не будет.