Его батальон

« ЕГО БАТАЛЬОН »
По мотивам повести Василия Быкова.

«Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают эту взятую с боем суровую правду солдат.»
Семен Гудзенко

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
Ночь. Ночь.Вверх взмывают огненные росчерки ракет.
В свете ракет актер в военной форме..
АКТЕР. Шла война, в ненасытной утробе которой сгинули сотни тысяч жизней.
Человеческая жизнь, казалось, обесценилась, и мерилом ее стала лишь степень ущерба, нанесенного врагу.
И все же, будучи солдатом, ежечасно глядя в лицо смерти, Волошин не мог отринуть мысль, что самое драгоценное на войне – это жизнь человека. И чем глубже в человеке коренится истинно человеческое, тем дороже ему собственная жизнь и жизни тех, кто рядом. Но как бы ни была дорога жизнь, есть понятия, стоящие выше. Преступив через них, человек в одночасье теряет свою ценность, становится презренной тенью для окружающих и, возможно, тяжким бременем для самого себя.
(И снова свет от ракет..В свет попадает траншея.Это наблюдательный пункт. Актер(Волошин.)  осторожно приближается к нему.)
Голос бойца.
Боец. Кто идет?
Волошин. Комбат.
Комбат прыгает в траншею. Затем  впивается взглядом вдаль через окуляры бинокля. Рядом с ним разведчик Прыгунов в засаленной, выцветшей телогрейке.
Волошин. Ну что ж, картина ясна.
Прыгунов. Укрепляется, гад ползучий.
Волошин. Правый фланг, что над болотом, тоже успели обжить.
Прыгунов. Еще спозаранку, товарищ комбат. И сразу за лопаты. А к вечеру грузовики бревна из совхоза подвезли.
Волошин. Блиндажи, траншеи укрепляют… Дзоты строят. Без дзотов им никак… Еще и мин навтыкают вокруг… А вчера еще голая вершина была. Вот подарочек нам будет, если в атаку…
Прыгунов. Атаковать, значит, будем, товарищ комбат? Волошин.
(После долгой паузы). Прыгунов, продолжай наблюдение за высотой. И слушай внимательно. Что заметишь – сразу докладывай.
Прыгунов. Есть, товарищ комбат.
Волошин. И курить даже не думай.
Прыгунов. Некурящий я. Волошин. Тем лучше. На ужин сменят.
Волошин покидает НП. Проходит несколько шагов, останавливается и еще раз бросает долгий, тревожный взгляд на высоту.
Волошин. И все-таки, высоту надо было брать вчера…
Затемнение.
Временная землянка. Вход прикрыт брезентовой палаткой. В углу, потрескивая, дышит жаром печка, переделанная из молочного бидона. Рядом – ящики, на одном из которых, отбрасывая скудный свет, стоит карбидный фонарь. Начштаба, лейтенант Маркин, закутавшись в потертый полушубок, сосредоточенно разлиновывает в тетради графы с помощью карандаша и шомпола. Телефонист Чернорученко, прижимая телефонную трубку полевого американского аппарата плечом, подбрасывает в печь хворост. Ординарец комбата, Гутман, развалившись на соломе, лениво затягивается самокруткой. В землянку входит Волошин. Окинув взглядом присутствующих, подходит к печке, протягивая к теплу озябшие руки.
Волошин. О, блаженство! Прямо как в Сочи!
Телефонист украдкой смотрит на Волошина и улыбается.
Волошин. Что улыбаетесь, Чернорученко? В Сочи бывали?
Чернорученко. Не довелось, товарищ комбат.
Волошин. То-то и оно.
Волошин машинально переводит взгляд на своего ординарца Гутмана, и тот тоже улыбается. Лишь Маркин, погруженный в свои бумаги, остается невозмутимым. Волошин. Что стряслось?
Пауза.
Волошин снова смотрит на улыбающегося телефониста. Тот молча переминается с ноги на ногу. Наконец, Гутман нарушает молчание.
Гутман. Сюрприз для вас, товарищ комбат.
Волошин. Что еще за сюрприз?
Гутман. (Переводит взгляд на телефониста). Пусть Чернорученко скажет. Ему виднее.
Чернорученко, смущенно улыбаясь, смотрит на Гутмана, затем на лейтенанта Маркина.
Маркин. Ну, говори, чего уж там.
Чернорученко. Орден вам, товарищ комбат. Из штаба звонили.
Волошин, не говоря ни слова, снимает с плеч плащ-палатку и садится рядом с Маркиным.
Волошин. Орден – это, конечно, хорошо.
Гутман смотрит на Маркина. Тот одобрительно кивает головой. Гутман достает алюминиевую фляжку, встряхивает ее.
Гутман. Так что поздравляем, товарищ капитан!
Чернорученко. Поздравляем!
Гутман. Тут я и обмывочку раздобыл.
Волошин смущенно морщится.
Волошин. Пока спрячь, Лева. Обмывочка – не проблема.
Гутман. Ого! Да я ее едва у старшины второго батальона выцыганил. Самая что ни на есть проблема! Вон лейтенант весь вечер на нее глаз косит.
Маркин. (Серьезно). Глупости говорите, Гутман.
Волошин. Вот лейтенанту и отдай. А мне лучше портянки сухие поищи.
Гутман. Портянки – дело святое!
Гутман вытаскивает из-под соломы туго набитый вещевой мешок, ловко развязывает его и достает портянки.
Гутман. Вот, сухонькие.
Волошин. Спасибо.
Волошин снимает сапоги, вытягивает на соломе уставшие ноги. Достает из кармана брюк часы и кладет их на край ящика. Затем начинает скручивать самокрутку. Маркин, не отрываясь, продолжает разлиновывать графы в тетради с помощью карандаша и шомпола.
Волошин. Из полка звонили?
Маркин. Звонили. Будет пополнение.
Волошин. Много?
Маркин. Неизвестно. Вот, готовлюсь к приему… В двадцать два ноль-ноль приказано выслать представителя от батальона.
Волошин. Про высоту шестьдесят пять не спрашивали?
Маркин. Нет, не спрашивали. А что, все копают?
Волошин. Дзоты, траншеи строят. Укрепляются. Как бы завтра не того… Не пришлось брать.
Маркин. С кем? Семьдесят шесть человек на довольствии. А сколько было…
Волошин смотрит, как медленно тлеет бумага на конце его самокрутки.
Волошин. Через день-два будет хуже. Укрепятся еще больше.
(Маркин бросает быстрый взгляд на выход, прислушивается.)
Маркин. А может, не докладывать? Молчат они, и мы промолчим.
Волошин. Нет уж, спасибо. Будем докладывать как есть.
Маркин. Ну что ж, можно и так. Вы командир батальона, вам и докладывать. Я просто предложил.
Маркин снова углубляется в свою работу.
Гутман. Из каждого положения есть три выхода. Первый…
Волошин. Помолчите, Гутман, и отучитесь от этой привычки.
Гутман. Виноват!
Маркин. Много ли их тут линеить? Знал бы хоть, сколько дадут. А то налинеишь, а толку-то? Из пополнения надо писаря подобрать. А то сколько можно?
Волошин. А вы вон Гутмана обучите. По совместительству. Или Чернорученко.
Гутман. (Обиженно). Ну, скажете тоже, товарищ комбат! Я работу люблю. А это…
Маркин. А это что – не работа? Вот посиди день над бумажками, так весь свет с овчинку покажется.
Гутман. Не люблю.
Маркин. Куда веселее по полям бегать. Трофейчики и все такое…
Волошин. Чернорученко, вызывайте десятого «Волги». Поговорим с начальством.
Волошин достает из сумки карту. Телефонист Чернорученко начинает вращать ручку телефонного аппарата. И вдруг наверху раздаются отдаленные минометные выстрелы, затем близкий разрыв. Огонек в фонаре вздрагивает. Маркин пригибается над тетрадью.
Волошин. Что за черт!
И вновь раздаются разрывы. Гутман хватает полушубок, автомат. Волошин прячет за пазуху приготовленную для доклада карту. Они выбегают из землянки. Доносятся длинные пулеметные очереди.
Затемнение.

Траншея вблизи землянки содрогалась от длинных пулеметных очередей, доносившихся с высоты.
Волошин: С высоты слышно…
Гутман: Видать, фрицы кого-то зацепили.
Волошин: Ординарец, пулей туда и обратно!
Гутман: Есть, товарищ капитан!
Гутман метнулся из траншеи в кромешную тьму.Из землянки вышел Маркин. Далекая артиллерийская канонада вспыхивала багровым отсветом на горизонте.
Маркин: Это артиллеристы-разини. Вечно они ночную тьму засветят.
 Пауза.
Волошин: Вы, Маркин, долго в окружении пробыли?
Маркин: Два месяца и восемнадцать суток. А что?
Волошин: Да так, просто. В прошлом году и я попал. Почти месяц.
Маркин: Так вы же с частью вышли.
Волошин: Да, повезло. Хоть от полка сорок семь человек осталось, но знамя спасли, сейф с партдокументами. Это и помогло, когда вырвались.
Маркин: А у нас ничего не осталось. Ни знамени, ни сейфа. Горстка бойцов, десяток командиров. Половина – раненые. Кругом немцы. Комиссар застрелился. Командира полка тиф свалил. Собрались на последнее совещание, решили выходить мелкими группами. Пошли – сразу на немцев напоролись. Неделю по лесу гоняли. Кору грызли. Вырвались, наконец, двенадцать человек. Смотрим – что-то больно уж тощие тут фронтовички. И курева нет. Конину жрут. Слово за слово – выясняется, да они же тоже из окружения. Вот и попали из огня да в полымя. Еще месяц отходили.
Волошин: Это где?
Маркин: Под Нелидовом, где ж еще. В тридцать девятой армии.
Пауза.
Маркин, взглянув на Волошина, опустил голову.
Маркин: Неудачник я! Что пережил – врагу не пожелаю. В резерве встретил товарища, вместе выпускались. Два ордена, шпала в петлице. А я все лейтенант.
Волошин: Напрасно вы так, Маркин. До Берлина еще долгий путь.
Сзади зашуршала плащ-палатка, и из землянки высунулась голова Чернорученко.
Чернорученко: Товарищ комбат, десятый!
Волошин: Так и знал.
Затемнение.
Волошин вошёл в землянку, взял из рук телефониста трубку, большим пальцем повернув клапан.
Волошин: Двадцатый, «Березы» слушает.
В свете прожектора возникла фигура майора Гунько. Говорил по телефону. Рядом с ним небольшой столик, на котором стоял котелок и кружка (майор поужинал).
Гунько (раздражённо): Почему не докладываете? Что там у вас за артподготовка? Опять правила маскировки нарушаете?
Пауза.
Гунько: Что молчите? Заснули там, что ли?
Волошин (с иронией): Пытаюсь привести в систему ваши вопросы.
Гунько: Какая система? Вы мне не мудрите, отвечайте толком!
Волошин: На столько вопросов сразу не ответишь.
Гунько: Плох тот командир, который не умеет начальству докладывать. Начальство с полуслова понимать надо!
Волошин: Спасибо за науку.
Гунько: Что?
Волошин: Докладываю обстановку. Противник продолжает укреплять высоту «Большую». Визуально отмечены земляные работы с использованием бревен. Также продолжается…
Гунько: А вы воспрепятствовали? Или спокойно смотрели, как фрицы траншеи роют?
Волошин: Траншеи они ночью разметили. Пулеметный огонь оказался малоэффективным из-за прочности укрытий. Других средств воздействия нет. У Иванова огурцов всего десять штук. Я уже докладывал.
Гунько: Слыхал. А кто там у вас немцев дразнит? Что за расхлябанность? Костры жгут, что ли? Или из блиндажей искры летят снопами? У вас это принято.
Волошин: У меня это не принято. Вы меня с кем-то путаете.
Гунько: Вот что, капитан, не тебе меня поправлять. Молод еще.
Волошин: Прошу на «вы».
Гунько: Что?
Волошин: Прошу называть на «вы».
Гунько: Уже и в бутылку лезет! Подумаешь, на «ты» назвал! Ты моложе меня. А на старших в армии не обижаются. У старших учатся. Кстати, чуть не забыл, Красное Знамя получишь. Приказ пришёл. Поздравляю.
Разговор закончился. Свет прожектора погас.
Волошин взял из пальцев телефониста окурок, зубами оторвал заслюнявленный конец и сделал пару затяжек. Раздался топот сапог, мужской голос: «Куда тут?». Чернорученко бросился к выходу, но тут же резко отпрянул, прижавшись спиной к земляной стене.
Голос Гутмана: «Прямо, прямо. Осторожно, ступеньки». В землянку ввалился грузный человек в тёплой бекеше с каракулевым воротником, рукой держась за окровавленную голову. Он наклонился к свету, отнял руку и посмотрел на ладонь. На ней была кровь. В землянку вошёл майор в полушубке, с тонкой планшеткой на боку, за ним – Гутман. В свете фонаря он начал вытирать окровавленную щёку вошедшего, на широком погоне которого виднелась большая генеральская звезда. Маркин вытянулся по стойке смирно. Волошин шагнул к генералу.
Волошин (громко): Товарищ генерал…
Генерал: Зачем так громко? Мы же не на плацу.
Волошин (тише): Товарищ генерал, батальон занимает оборону в районе высоты шестьдесят пять ноль. Командир батальона – капитан Волошин.
Генерал, переставив фонарь на ящик, сел с краю, не отрывая руки от виска, на котором кровоточила рана.
Майор: Медпункт далеко?
Маркин: Четыреста метров. В овражке.
Майор: Пошлите за врачом.
Волошин: Врача у нас нет. Санинструктор, товарищ майор.
Генерал: Пошлите за санинструктором.
Волошин (кивнул ординарцу): Гутман!
Гутман: Есть!
Ординарец выскочил из землянки. Генерал посмотрел на Волошина.
Генерал: Давно командуете батальоном?
Волошин: Семь месяцев, товарищ генерал.
Генерал: А чем раньше командовали?
Волошин: Ротой в этом же батальоне.
Генерал: Как ваша фамилия?
Волошин: Волошин.
Генерал: Это не ваша ли рота захватила переправу в Клепиках?
Волошин: Моя, товарищ генерал.
Генерал: Наградили?
Волошин: За этот бой первый орден получил.
Генерал: Где передний край вашего батальона?
Волошин: По юго-западным склонам, вдоль болота.
Генерал: Покажите на карте.
Комбат достал из-за пазухи потрёпанную карту и развернул её перед генералом.
Волошин: Вот. Передовая траншея по промежуточной горизонтали над самым болотом.
При тусклом свете карбидки генерал молча смотрел в карту. К нему наклонился майор.
Майор: Я же докладывал. Именно так: высота шестьдесят пять ноль.
Генерал (с укором): И выходит, она у противника?
Волошин: У противника.
Генерал: Почему не взяли?
Волошин: Приказа не было.
Генерал (недоверчиво): Вот как! (решительным голосом) Вызывайте командира полка!
Волошин повернулся к телефонисту.
Волошин: Чернорученко, вызывайте «Волгу».
Телефонист взял трубку и начал вызывать «Волгу». Майор достал из кармана большую коробку «Казбека», протянул генералу, тот одной рукой взял папиросу и прикурил от поднесённой зажигалки. Потом прикурил майор. В землянку вошла санинструктор Веретенникова, за ней – Гутман. Веретенникова окинула взглядом знакомых и незнакомых людей и, вскинув руку к ушанке, уверенно шагнула к генералу.
Веретенникова: Товарищ генерал, младший сержант Веретенникова прибыла для оказания первой помощи при огнестрельном ранении.
Генерал: Хорошо, дочка! Посмотри, что тут мне фрицы наделали.
Веретенникова, не трогаясь с места, снова вскинула руку к краю своей цигейковой шапки.
Веретенникова: Разрешите обратиться по личному вопросу?
Генерал удивлённо приподнял голову.
Веретенникова: Прикажите комбату оставить меня в батальоне.
Генерал сурово посмотрел на Волошина.
Генерал: Он что, прогоняет?
Веретенникова: Отправляет в тыл.
Волошин (сдержанно): Таков приказ по полку. Санинструктор Веретенникова комиссована как непригодная к строевой службе. А вы, товарищ младший сержант, должны знать, как в армии полагается обращаться к старшим начальникам!
Санинструктор продолжала держать руки по швам и внимательно смотрела на генерала.
Генерал: Я не могу этого решить. Обращайтесь к вашему непосредственному начальству.
Санинструктор резким движением открыла санитарную сумку. Генерал повернулся раной к свету.
Генерал (удивлённо и с юмором): Всего-то?
Веретенникова: Вокруг раны.
Генерал: Ну, стриги, если есть чем.
Веретенникова: Найдётся.
Санинструктор, вытащив из сумки ножницы, ловко остригла седоватый висок генерала. Затем достала свёрток бинта и начала обматывать голову, пропустив бинт под челюстью.
Генерал: Отсюда убери. Шея у меня здоровая.
Веретенникова: Так надо. Согласно наставлению.
Генерал резко повернулся к санинструктору своим грузным телом.
Генерал: Какое наставление! Мне войсками руководить, а ты из меня чучело делаешь!
Веретенникова: Иначе повязка не будет держаться.
Генерал: Значит, ты не умеешь перевязывать.
Веретенникова: Умею. Не вас первого.
Генерал: Сомневаюсь!
Веретенникова: Тогда перевязывайтесь сами!
Санинструктор сильным рывком оборвала бинт, повернулась и быстро покинула землянку. Генерал растерянно посмотрел на Волошина. Майор бросился к выходу.
Майор: Товарищ санинструктор! Вернитесь!
Гутман: Не вернётся!
Волошин решительно вышел из землянки. Генерал поправил возле уха висевшие несвязанные концы бинта. Раздался голос Волошина: «Младший сержант Веретенникова!». Майор помог генералу связать обрывки бинта на голове. Пауза. В землянку вошёл Волошин.
Волошин: Не догнал.
Пауза.
Маркин напряжённо смотрел на Волошина. Сверху доносились звуки конского топота, голоса. В землянку решительно вошёл майор Гунько. Он быстро оглядел всех присутствующих и шагнул к генералу, позвякивая шпорой на сапоге.
Гунько: Товарищ генерал, командир полка майор Гунько по вашему приказанию прибыл.
Генерал неподвижно сидел на ящике.
Генерал: Вы что – командир кавалерийского полка?
Гунько: Никак нет! Стрелкового, товарищ генерал.
Генерал: На какого же чёрта тогда у вас шпоры?
Майор передёрнул плечами и замер. Генерал вскочил с ящика.
Генерал: Вы бы лучше порядок у себя навели! И меньше заботились о своём кавалерийском виде! А то у вас бардак в полку, товарищ майор!
Генерал посмотрел на телефониста и Гутмана.
Генерал: А ну-ка, покурите там.
Гутман и Чернорученко вышли из землянки.
Генерал: Какая у вас позиция? Где вы засели? В болоте? А немцы сидят на высотах! Вы что, думаете, они вам оттуда будут букеты бросать? Платочками махать?
Гунько: Я так не думаю, товарищ генерал.
Генерал. Ах, вы не думаете? Вы уже всё поняли? Да вы хоть представляете, что все подходы к вашей дыре простреливаются насквозь шквальным огнем? Вот, извольте полюбоваться! (тычет пальцем в повязку на лбу). Чуть было к архангелу Гавриилу не отправили. А мой «виллис» теперь кверху колесами валяется. Новый мне кто даст, спрашиваю?
Гунько. Виноват, товарищ генерал.
Генерал сверлит взглядом Волошина.
Генерал. И он тоже виноват! Должен был высоту взять, а не отсиживаться в болоте, как лягушка!
Гунько (бодро). Так точно, товарищ генерал!
Гунько поворачивается к Волошину.
Волошин. Мне не было приказано брать высоту.
Генерал. Вот он уже во второй раз свою бездарность отсутствием приказа прикрывает! По плану командующего, высота в вашей полосе?
Гунько суетливо шарит в полевой сумке.
Гунько. Так точно. Для меня включительно. Гунько извлекает карту. Офицеры склоняются над ней. Генерал. Где же там включительно? На карте у вас – исключительно!
Гунько. Так точно, исключительно!
Генерал. Так что же вы путаете, как школьник? Или знаков не понимаете?
Гунько. Понимаю, товарищ генерал!
Генерал с яростью швыряет карту на землю.
Генерал. Разгильдяи! О себе только и печетесь!
Волошин. Надеюсь, товарищ генерал, это ко мне не относится.
Генерал делает шаг к выходу, замирает.
Генерал. Ко всем относится! Вот мы сейчас разберемся – и завтра пойдете на эту высоту в лобовую атаку! А то расселись тут, как у Христа за пазухой!
Волошин. Осмелюсь доложить, высота шестьдесят пять ноль включительно – для полосы соседней армии.
Нависает гнетущая тишина.
Генерал. Ах ты, умник выискался! Знает он, для соседней армии! А я вот сейчас ее вам нарежу! Соседней, видите ли! Да знаете ли вы, где эта соседняя армия?! У черта на рогах эта соседняя армия! Жуковку еще не взяла!
Волошин. Тем более нам нельзя отрываться. Открытый фланг.
Генерал. О флангах он беспокоится! А ты бы о фронте думал! О фронте! О флангах позаботятся, кому положено!
Волошин. Я беспокоюсь о батальоне, которым командую. А в батальоне и так семьдесят шесть человек на довольствии.
Генерал. Командир полка, вы пополнение получали?
Гунько. Так точно. Сегодня в конце дня.
Генерал. Пополните его батальон.
Гунько. Будет сделано.
Волошин (настойчиво). Мне нужны еще командиры! У меня всего один штатный командир роты. Двенадцати командиров взводов не хватает! У меня у самого нет заместителя по политчасти – выбыл в госпиталь! Поддерживающая батарея артполка сидит без снарядов!
Пауза.
Гунько, расслабив колено, продолжает застывше стоять перед генералом. Доносятся приглушенные взрывы вдалеке.
Генерал. Вы на лошади?
Гунько. Так точно. С коноводом.
Генерал. Одну лошадь дадите мне. Поедем в штаб.
Волошин. Так мне что, готовиться к атаке?
Генерал. Вот разберемся, и получите приказ.
Волошин достает часы из кармана.
Волошин (с нарастающим волнением). Уже почти двадцать два часа, товарищ генерал! Если что, когда же мне батальон готовить?
Генерал (невозмутимо). Ишь, забеспокоился! Раньше надо было беспокоиться, товарищ комбат!
Волошин. Раньше у батальона была другая задача.
Генерал (отрезает). Наступать – вот ваша задача! Зарубите себе это на носу раз и навсегда! Пока враг не изгнан с нашей священной земли – наступать! Не давать ему покоя ни днем, ни ночью! Забыли, чьи это слова? Напомнить?!
Пауза.
Генерал. За отсутствие дисциплины в батальоне и эти штучки санитарного инструктора объявляю вам выговор, комбат! Вы слышите меня?
Волошин (сквозь стиснутые зубы). Есть, товарищ генерал.
Генерал. Вот так! Получите в приказе по армии!
Гутман приподнимает полог палатки. Офицеры, один за другим, выходят из землянки.
Гутман. Осторожно, ступеньки!
Волошин незаметно подает знак Гутману. Тот спешит вслед за генералом. Маркин вопросительно смотрит на Волошина. Капитан достает портсигар.
Волошин. Где же вы были сутками раньше, товарищ решительный генерал?
Пауза. Волошин хочет что-то добавить, но обрывает себя. Резко поворачивается и уходит.
Затемнение.

Волошин пробирается к небольшому окопчику, где съежился боец, подняв воротник шинели.
Боец. Стой! Кто идет?
Волошин. Комбат.
(Волошин подходит к бойцу. Перед ним – худенький, продрогший солдат под каской.)
Волошин. Замерз, боец?
Боец. Терпимо, товарищ комбат.
Волошин. Как немец?
Боец (простуженным голосом). Молчит, товарищ комбат.
Волошин. Фамилия?
Боец. Рядовой Тарасиков.
Волошин. Откуда родом?
Боец. Саратовский.
Волошин. Машин там не было слышно? Не гудели?
Боец. Машин? Нет, не слыхал. С вечера где-то лопатками близко стучали. Наверно, дзот строят.
Волошин. Ракет над высотой не было?
Боец. Нет.
Волошин. Что ж, Тарасиков. Наблюдайте.
Боец. Есть, товарищ комбат!
Волошин. И не мерзните. Командир роты где?
Боец. А тут, недалеко. Блиндажик вон.
Комбат отходит от бойца на несколько шагов. Останавливается, прислушивается, вглядываясь в сторону высоты.
Волошин. Притаились, зарылись в землю и тихо сидят… И сколько их там, какой части, какую имеют задачу, где их огневые средства? Без этого не стоит рассчитывать на удачу. Особенно с такими силами. Семьдесят человек, без артподдержки, без саперов и танков – на довольно уже укрепленную высоту… Если еще и не подготовиться как следует, то и высоты не возьмешь, и людей погубишь всех до единого.
Волошин уходит в темноту.
Затемнение.
Землянка. Тесный ящик из-под снарядов, а на нём – закопчённые котелки с дымящимся супом, грубо нарезанный хлеб. Вокруг, примостившись на корточках, лейтенант Самохин и старший сержант Нагорный. В затхлом углу, рядом с чугунной печкой, санинструктор Веретенникова торопливо укладывает свои нехитрые пожитки в видавший виды вещмешок. В блиндаж протискивается капитан Волошин.
Самохин.( дернувшись, пытается вскочить для доклада).Товарищ капитан…
Волошин. Отставить. Ужинаете.
Сержант подвинулся, освобождая место для комбата.
Самохин.( робко).Может, поужинаете с нами, товарищ комбат?
Волошин. Я лучше покурю.
Волошин достал из нагрудного кармана потёртый портсигар, скрутил небрежную цигарку. В тягучей паузе старший сержант торопливо прячет ложку за голенище сапога, Самохин суетливо застегивает крючки шинели, Веретенникова натягивает засаленную телогрейку.
Волошин. Товарищ Самохин, сколько у вас на сегодня в строю?
Самохин. Двадцать четыре человека. С санинструктором.
Волошин.Санинструктора не считайте.
Веретенникова едва заметно вздрогнула, но Самохин предостерегающе взглянул на неё, призывая к молчанию.
Самохин. Из них средних командиров – один. Сержантов – два.
Волошин.Выделите двух человек. Двух толковых бойцов.
Самохин.Нагорный, дай двух человек.
Волошин. (рявкнул).Отставить! 
Все в землянке недоуменно уставились на него.
Волошин.У товарища Нагорного имеется воинское звание?
Самохин.( покраснев, выпалил). Сержант Нагорный, выделить двух бойцов!
Нагорный.Есть!
Нагорный, подхватив с пола автомат, исчез в темном проёме.
Волошин. Пока мы одни… ответьте мне, лейтенант…
Санинструктор тревожно смотрит на Самохина, тот – на неё.
Волошин. Когда будет выполнен мой приказ?
Волошин перевёл взгляд на Веретенникову. Она медленно поднялась, выпрямив плечи.
Санинструктор.(Твёрдым голосом). Я никуда не поеду!
Самохин. Вера, помолчи…
В повисшей тишине слышно лишь потрескивание дров в печи.
Самохин. Завтра утром поедет, товарищ капитан.
Санинструктор. (Возмущённо). Куда вы меня прогоняете? Как наступление, так нужна была, тогда не отправляли, а как стало тихо, оборона, так выметайсь! Я год пробыла в этом полку и никуда из него не уйду. Поняли?
Волошин с непроницаемым выражением лица смотрел на санинструктора.
Волошин.(Грубовато). Что же, вы и рожать тут будете?
Веретенникова всхлипнула, прикрыв рот ладонью.
Санинструктор. Ну и буду! А вам-то какое дело?
Она опустилась на край ящика, а Самохин, подойдя, положил руки ей на плечи.
Самохин.Вера, ну что ты? Успокойся. Разве так можно…
Волошин.(Холодно). Нет уж, товарищ санинструктор! В моём батальоне роддома нет. Рано или поздно отправитесь в тыл. Так что лучше это сделать вовремя.
Санинструктор. (Нежно). Никуда я от Вадьки не отправлюсь.
Она обняла руку Самохина, прижавшись к ней щекой.
Самохин.(Смущённо). Вера! Ну что ты!
Снова тягостная пауза.
Волошин.Завтра утром штурмуем высоту.
Самохин.(настороженно).Уже есть приказ?
Санинструктор встревоженно посмотрела на Волошина.
Волошин.Приказа ещё нет, но, я думаю, будет. Так что, не теряя времени, будем готовиться. Атака, наверное, в семь. К шести тридцати чтобы вас, санинструктор Веретенникова, в батальоне не было.
Санинструктор.Что? Чтобы я смылась за полчаса до атаки? Пусть мне генерал приказывает! Пусть сам маршал! Хоть сам господь бог…
Самохин. (Перебивая её). Ну что ты как маленькая! Не горячись!
Санинструктор.Ну да, не горячись! Долго ты без меня уцелеешь? Дурачок, ты же в первую минуту голову сложишь! За тобой же, как за маленьким, смотреть надо!
В траншее послышались шаги, приближаясь к землянке. В проём протиснулся Нагорный, а за ним – двое бойцов.
Дрозд.Товарищ комбат, рядовой Дрозд по вашему приказу прибыл.
Кабаков.Товарищ комбат, рядовой Кабаков по вашему приказу прибыл.
Волошин.Новое пополнение.
Нагорный.Так точно, товарищ капитан.
Волошин.Стоять тут негде, поэтому садитесь и слушайте.
Санинструктор, ссутулившись, присела в угол и принялась подбрасывать в печь хворост.
Волошин.Вам боевая задача. Вооружиться ножами или штыками, прихватить с собой побольше бумаги – газет или книжку какую разодрать, тихо перейти болото и с бровки по-пластунски вверх, до самой немецкой траншеи. Без звука. У траншеи развернуться и таким же манером назад. Вот и всё. Понятно?
Бойцы недоуменно переглянулись.
Волошин.Поясняю. Проползти и ножами прощупать землю. Если где мина – не трогать. Только на то место клочок бумаги и камушком прижать. Чтобы ветром не сдуло. И так дальше.
Кабаков шмыгнул носом.
Волошин.Всё это займёт у вас не более двух часов. Может так получиться, что на нейтралке окажутся немцы. Тогда послушайте, чем они занимаются. И назад. Я буду вас ждать. Вопросы есть?
Дрозд.Всё ясно, товарищ капитатан.
Кабаков снова шмыгнул носом и прокашлялся.
Волошин.Тогда сержант Нагорный проводит вас.
Бойцы поднялись и, пригнувшись, направились к выходу. Кабаков остановился, не решаясь.
Кабаков.Товарищ капитан… я кашляю.
Волошин.Да? И здорово?
Кабаков.Как когда. Иногда как найдёт…
Волошин внимательно посмотрел на бойца, затем перевёл взгляд на Самохина. Наступила напряжённая тишина.
Волошин.Тогда отставить. Вместо вас пойдёт… старший сержант Нагорный.
Нагорный.Есть. Разрешите выполнять?
Волошин.Выполняйте. По возвращении – сразу ко мне.
Нагорный с Дроздом вышли из землянки. Кабаков опустил голову, словно ожидая удара. Волошин пристально изучал его.
Волошин.Боитесь?
Кабаков.Боюсь.
Кабаков ещё ниже склонил голову.
Волошин.Лейтенант Самохин, он что у вас, всегда труса празднует?
Самохин покосился на санинструктора. Она отрицательно покачала головой.
Самохин. Да нет. Вроде не замечалось.
Волошин.Давно на фронте?
Кабаков. (Тихо). Четыре месяца.
Самохин. Он из Пензенской области.
Волошин.Кто дома?
Кабаков. Мать. И три сестрёнки. Младшие.
Волошин. А отец?
Кабаков. Нету. В сорок первом из-под Киева прислал одно письмо, и всё.
Снаружи донеслась короткая пулемётная очередь.
Самохин. Значит, боишься? За свою шкуру дрожишь?
Кабаков. Все боятся. Кому помирать охота?
Самохин.Ах, вот как! Ещё философию разводишь! Разгильдяй, я тебе покажу сейчас! А ну, снимай ремень!
Волошин.Тихо, товарищ лейтенант! Пусть идёт. Идите на место, Кабаков.
Боец, не поднимая глаз, вышел из блиндажа. Самохин злобно проводил его взглядом. Санинструктор, взяв санитарную сумку, последовала за бойцом.
Самохин.Надо было специально послать. От трусости полечиться.
Волошин.Не стоит, Самохин.
Самохин.А, потому что признался, да? За это вину спустили?
Волошин.Помните толстовскую притчу: за разбитую чашку – спасибо. Потому что – не соврал.
Самохин.Притча! Ему притча, а Дрозд что, камень? Да? И не боится? Вот шарахнет, и одни ошметки останутся. А этот жить будет. Правдивец!
Волошин достал портсигар, предлагая Самохину.
Волошин.Закурим, товарищ лейтенант.
Самохин повернул к комбату мрачное, расстроенное лицо. Они закурили, затягиваясь горьким дымом.
Самохин.Какого рожна мы эту высоту вчера не атаковали? Зачем столько волынили? Ждали, пока немцы окопаются? Теперь поползаешь туда-сюда…
Волошин.Ну, хватит! Приказ есть приказ. Мы обязаны его выполнять. Личные соображения можешь оставить при себе, товарищ лейтенант.
В блиндаж ввалился запыхавшийся ординарец Гутман.
Гутман.Товарищ комбат, пополнение пришло.
Самохин. Много?
Гутман. Девяносто два человека.
Волошин.Что из полка слышно?
Гутман.В шесть тридцать атака.
Волошин и Самохин обменялись взглядами.
Волошин.Патроны у пополнения есть?
Гутман.Патроны-то есть, да что толку.
Волошин.А что такое?
Гутман. По-русски ни бельмеса. Начальник штаба с ними уже намучился.
Волошин. Посмотрим.
Гутман выскочил из землянки. Волошин достал из кармана часы, взглянул на них.
Волошин.Возвратятся разведчики – сразу на КП!
Самохин. Товарищ комбат, не переживайте, ребята опытные, сделают своё дело и благополучно вернутся.
Волошин.Надеюсь!
Они вышли из блиндажа, растворяясь в предрассветной мгле.
Затемнение.
Волошин и Гутман бредут по изрытому склону.
Гутман. В штабе все головы ломают. Насчет этой высоты.
Волошин. И что с того?
Гутман. Послушал я их… смех да и только. Батальон, батарея, взаимодействие! А им и невдомек, что от батальона одна рота осталась.
Волошин. Почему не доложил?
Гутман. А я что? Я человек маленький.
Волошин останавливается, настороженно вслушиваясь в тишину.
Гутман. Не с того конца они пляшут, знаете ли. Сначала совхоз надо взять. Собрать бы остатки трех батальонов да как вдарить по совхозу! Тогда немчура с этой высоты сама пятки смажет. А они растянули полк на четыре километра и ковыряются.
Они снова двигаются вперед.
Волошин (с усмешкой). Тебе бы начальником штаба быть. Полка, а то и дивизии.
Гутман. А что? Я справлюсь. Академий, конечно, не кончал, но голова на плечах имеется. Разве этого мало?
Волошин. Вообще-то, ты прав. Этого немало. К сожалению, не всегда голова решает. А пока нам с пополнением разбираться.
Темнота.
Взмывает ввысь сигнальная ракета, прочерчивая огненную полосу в ночном небе. Голос Гутмана разносится над полем: «Пополнение – строиться!» Приглушенный топот сапог. В лучах света, выхвативших клочок земли, видны Гутман и Маркин, стоящие перед входом в землянку. Строй солдат остается в тени.
Гутман. Смирно!
К офицерам подходит Волошин.
Волошин (обращаясь к строю). Кто по-русски понимает?
Боец. Я понимаю.
Волошин. Ко мне!
Боец выходит из строя и встает рядом с Волошиным.
Волошин. Будете переводить. Больным – пять шагов вперед, шагом марш!
Боец негромко переводит.
Маркин (тихо Волошину). Пятеро вышли.
Волошин. Кто не обучен – три шага вперед, марш!
Маркин. Еще шестеро.
Гутман. Глядишь, так никого не останется, товарищ комбат. С кем воевать будем?
Волошин. Кто очень боится… тоже три шага вперед.
Переводчик повторяет команду. Пауза, напряженная и звенящая.
Маркин. Товарищ комбат, никто не вышел.
Гутман. Трусы, видать, уже вышли.
Волошин. Так! Вот этим, что вышли, – напра-во! Товарищ Гутман, отведите группу назад в штаб.
Гутман (удивленно). Как назад? (осекся и скомандовал). За мной – шагом марш!
Гутман уводит солдат. Волошин делает шаг вперед, приближаясь к оставшимся бойцам.
Волошин. А с вами будем воевать. Переведите. Завтра мы пойдем в бой. Все вместе. Кто-то погибнет. Если будете действовать дружно и напористо, погибнет меньше. Замешкаетесь под огнем – погибнет больше. Запомните закон пехотинца: как можно быстрее добежать до немца и убить его. Не удастся убить его – он убьет вас. Все очень просто. На войне все просто. Вопросы есть? (пауза). Вопросов нет. Командирам подразделений – разобрать людей по ротам. Разойдись!
Раздаются приглушенные голоса командиров: «Восемь, девять, десять… Направо! Старшина Грак, получайте!.. Восьмая и девятая – по восемнадцать человек…». Волошин провожает взглядом расходящихся бойцов. К нему подходит недовольный Маркин.
Маркин. Те, кто остались – это мишени.
Волошин. Это будет зависеть от нас, товарищ начштаба.
Маркин. От нас! Посмотрим, как они завтра поднимутся. Как бы не пришлось в зад каблуком пинать.
Волошин. Завтра, возможно, и не поднимутся. Придется и пинать. А через неделю поднимутся. Через месяц уже награждать будем.
Волошин уходит в темноту, растворяясь в ночи. Маркин провожает его долгим, недоверчивым взглядом.
Маркин. Награждать? Если будет кого.
И снова взмывает в темное небо ракета, оставляя за собой дымный след.
Темнота.
Землянка. Волошин, склонившись над столом, изучает свои записи.
Волошин. Восьмая рота – восемнадцать бойцов, три сержанта, один командир роты. «Максим» один, РПД один. Патронов – кот наплакал. Четыре обоймы на винтовку… Гранат – десять штук… Седьмая рота… тридцать три человека. Два «максима». Боеприпасы… Патронов – шестьдесят, не больше… Слёзы, а не рота… И так в каждом подразделении… А высоту брать всё равно придётся.
Маркин. Приказ.
Волошин поднимает взгляд на Маркина.
Маркин (неуверенно). Если дивизиона два поработают, возьмем.
Волошин. Насчет двух дивизионов сомневаюсь. Боюсь, как бы дело не ограничилось одной батареей Иванова. А он пока сидит без снарядов.
Пауза.
Маркин. Обещали подвезти.
Раздается короткий, внутренний зуммер телефонного аппарата. Чернорученко, с охрипшим от усталости голосом, быстро называет свои позывные и подает трубку Волошину.
Чернорученко. Вас, товарищ комбат. Чего я на КП не задержался.
Телефонный разговор. В луче света появляется встревоженное лицо майора Гунько.
Гунько (нервно). Когда это кончится, Волошин?
Волошин. Что вы имеете в виду, товарищ майор?
Гунько. Почему вернули пополнение? Вы что, не получили приказ на штурм?
Волошин. Получил, товарищ десятый. Но я вернул больных.
Маркин с усмешкой смотрит на Волошина.
Гунько. Кто тебе сказал, что они больные? Не они ли сами?
Волошин. У меня же врача нет.
Гунько. Слушай, ты… Вы там в своем уме или нет? Если вы будете такой доверчивый, у вас завтра в хозяйстве никого не останется!
Волошин. Останется, товарищ десятый. А те, кто на санчасть оглядываются, мне не нужны.
Гунько. С кем вы тогда будете выполнять боевую задачу? Вы просили пополнение. Я вам дал максимум. За счет других, можно сказать. А вы отказываетесь!
Волошин. Товарищ майор! Вот и отдайте их тем, кого вы обделили. Мне хватит.
Гунько. Имейте в виду, запросите помощи – шиш получите!
Волошин. А я и не сомневаюсь.
Пауза, наполненная напряжением. Волошин бросает трубку на кожаный футляр аппарата. Свет гаснет, оставляя майора Гунько в темноте. Чернорученко начинает продувать трубку, проверяя линию связи. Маркин вопросительно смотрит на комбата.
Маркин. Что он?
Волошин, не отвечая, углубляется в изучение карты.
Волошин. Товарищ Маркин! Отправляйтесь в девятую и организуйте разведку Малой высоты за болотом. Я – к капитану Иванову.
Маркин молча уходит. Волошин смотрит на часы.
Волошин. Второй час ночи…
Темнота.
Траншея. На заднем плане, силуэтами мелькают несколько солдат с лопатами. Волошин разговаривает с командиром батареи, капитаном Ивановым.
Иванов. Опять Кизевич молодняк гоняет… Значит, в шесть тридцать?
Волошин. Как настроение, Паша?
Иванов. А как ты думаешь?
Пауза.
Иванов. Снаряды не доставили. Распорядились занять у соседей. Послал ребят, должны привезти штук сорок. Значит, всего будет по двадцать на гаубицу.
Волошин. Да. Для моральной поддержки.
Иванов. Для моральной, конечно. Опять же, я не могу расстрелять все за один раз. Мне же надо и на случай чего. Для самообороны.
Волошин. Слушай, а у тебя траншея пристреляна?
Иванов. Репер есть. За это можешь не беспокоиться. Точность гарантируется.
Волошин. Знаешь, не бахай чересчур вначале. Вначале я уж как-нибудь сам. Мне потом надо. Там, на высотке. Как зацепимся.
Иванов. Но ведь начальство потребует. Ему же, сам знаешь, главное – вначале, чтоб грохоту побольше. Чтобы залп был!
Волошин. А мне не залп надо. Мне хотя бы по паре снарядов на пулемет. Они же, знаешь, имеют способность с того света возвращаться. Кажется, ты его уже разгрохал, два попадания было, а он через пять минут опять лупит.
Иванов. Подготовочка у них еще та, это я знаю. Под Звоновом взяли в плен немецкого снайпера. Два креста на кителе, можешь себе представить, сколько он настрелял нашего брата. И всего месячные курсы окончил. Спрашиваю, как обучались? Просто, говорит. Каждый день шесть часов огневой подготовки на полигоне. Вот практика. А у нас, вон, артиллеристов учат. И ПХЗ, и строевая обязательно. Будто на фронте каждый день парады.
Волошин. Грешно хвалить противника, но приходится.
Иванов. А почему – грешно? Насчет войны они ведь мастера, ничего не скажешь. Не зазорно кое-чему и поучиться.
Волошин. Ладно, потопал дальше.
Иванов. Желаю успеха, Коля. А впрочем, зачем желать – вместе ведь будем…
Затемнение.

Волошин медленно шел по косогору. Остановился, настороженно вслушиваясь в тишину. Сдвинув кобуру вперед, он изучающе оглядывал окрестности.
Волошин: Немцы ведь тоже не дремлют – плетут паутину обороны, выставляют охрану, рыщут в поисках разведчиков. Возможно, уже крадутся где-то в тылу моего батальона.
Тишину разорвал голос лейтенанта Кизевича.
Кизевич: Товарищ комбат…
Кизевич приблизился к Волошину.
Волошин: А я к вам, товарищ лейтенант.
Кизевич: Морозец, чтоб ему пусто было, до костей пробирает. Не намерзлись, видать, за зиму.
Волошин: Терпимо. Как обеспечили фланг?
Кизевич: Фланг?
Пауза.
Волошин: Ну да, фланг.
Кизевич: Два взвода загнул, окапываются.
Волошин: А пополнение?
Кизевич: И пополнение землю роет. Не спать же им?
Волошин: Пополнению дайте передохнуть. Пусть старослужащие поработают. Возьмете для усиления взвод ДШК. И смотрите в оба за флангом. Атака – это само собой, но фланг – ваша первостепенная задача.
Кизевич (с нарочитой легкостью): Будет исполнено, товарищ комбат.
Волошин сделал шаг вперед, почти вплотную приблизившись к Кизевичу.
Волошин: Что опять?
Кизевич: Наркомовские, товарищ комбат. Ей-богу, не больше.
Волошин: Кажется, вы у меня дождетесь…
Кизевич: Ну, что вы такое говорите! Я что, мальчишка? На холоде ведь, для согрева.
Волошин: Я это уже слышал… Вот что, возьмите один ДШК. Второй пойдет в роту Самохина.
Кизевич (обиженно насторожился): Товарищ капитан, у меня же фланг! Вы же сами говорили…
Волошин: Вот одним пулеметом и обеспечите фланг.
Кизевич: Сделаем, товарищ комбат. Разрешите идти?
Волошин: Идите.
Кизевич растворился в темноте.
Затемнение.

Маркин: Разведка вернулась… с Малой высоты.
Волошин: Все?
Маркин: Все. До высоты не добрались, трясина там. Залезли в кусты… слышали, как долбят что-то… говорили по-русски… Выходит… там наши.
Волошин: Разведка на слух… что-то новенькое…
Маркин: Ругались, говорят, тоже по-нашему…
Волошин: Кто же мог этот бугор занять? Неужели подошел авангард соседа? Это было бы здорово. Только как же они прошли, если там болото?
Маркин: Может, где и есть проход.
Волошин: Думаешь? Но вряд ли их там много. Может, секрет от соседа? Надо все-таки с ними связаться и установить, кто и сколько их там. Пошлите толкового сержанта из роты Кизевича.
Маркин (недовольно): Есть, товарищ комбат. А ваша разведка еще не вернулась?
Волошин (после паузы): Жду.

Затемнение.
Телефонный разговор между капитаном Волошиным и майором Гунько. Они стоят по разные стороны.
Гунько: Ну как обстановка? Как подготовился? Все у вас готово?
Волошин: Был у Иванова, огурчиков кот наплакал. Какая же поддержка будет?
Гунько: Будет, будет поддержка. Это не ваша забота. Об этом позаботятся, кому надо.
Волошин: Это мне надо. Я атакую, а не кто другой. Потому и забочусь.
Гунько: Вот, вы атакуете, вы себя и готовьте. Свое хозяйство готовьте. У вас все готово?
Волошин: Еще не вернулись разведчики. Товарищ десятый, я прошу разрешения перенести срок сабантуя на час раньше.
Гунько: Это почему?
Волошин: Ну раньше, понимаете? Пока не рассветет.
Пауза.
Гунько: Нет, нельзя. Действуйте по плану. План, понимаешь, уже утвержден. Наверху. Так что по плану…
Пауза.
Гунько опустил клапан трубки и положил ее поперек телефона. Свет погас на его стороне. Землянка. Рядом с Волошиным Гутман, Маркин и телефонист.
Волошин: План у них. Завтра нахлебаемся из-за этого плана.
Маркин: Если уж план, то точка. Теперь Гунько от него ни на шаг…
Волошин: В шесть тридцать атака. Почему в шесть тридцать? Только-только рассветает. Что не сделано за ночь, уже не сделаешь – некогда.
Маркин: Хорошо, хоть пополнение получили.
Волошин: Необстрелянные. Им бы недельку в обороне посидеть. Пообвыкнуть. К тому же по-русски почти не понимают.
Волошин посмотрел на часы.
Волошин: Люди не отдохнут как следует. В шесть надо уже завтраком накормить. Ни доразведать, ни осмотреться…
Пауза.
Волошин: Но им же надо до полудня об исполнении доложить. Чтобы успели их продвижение в суточную сводку включить. Потому и эта спешка.
Пауза.
Волошин достал часы, положил их рядом с собой на ящик.
Волошин: Ладно! Вы отдыхайте. До четырех ноль-ноль. В четыре я вас подниму.
Маркин откинулся на солому, где уже лежал на спине Гутман, вытянув ноги в потертых кирзачах. В углу на другом ящике дремал Чернорученко, изредка вызывая «Волгу» и продувая трубку. В печурке багровым отсветом догорал остаток углей. Волошин достал из кармана письмо, тихо читал.
Волошин: «Мой дорогой сын, пишу тебе, наверно, в последний раз, вряд ли нам придется когда еще свидеться… Может, ты меня осудишь за то, что я остаюсь в этом городе под властью оккупантов, но куда мне идти? Ты знаешь, какое мое здоровье, к тому же я здесь родилась, здесь выросла, здесь тридцать лет моей жизни отдано детям и школе, здесь могилы моих стариков и твоего отца – я остаюсь с ними. Будь что будет!..»
Пауза.
Звучал женский голос, полный тревоги и любви: «Я не нахожу себе ни покоя, ни места, ведь ты совсем еще молод, а на твоих плечах такая командирская ответственность. Как ты с ней справишься в такой жестокой войне, с таким сильным врагом, как эти немцы-фашисты? Я понимаю, что таков твой удел, ты мужчина, воин, и этим все сказано. Я только очень прошу – на коленях умоляю тебя, – если можно, побереги себя! Подумай, прежде чем рисковать жизнью, помни, как это ужасно для родителей – переживать своих детей. Твоя мама.»
Волошин: Милая, добрая, наивная мама, если бы это было возможно…
Волошин спрятал письмо в карман гимнастерки. Телефонист Чернорученко продолжал дремать и вызывать «Волгу».
Затемнение.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
Ночь.Окопы. Раздаются пулеметные очереди, гранатные взрывы.
В окопе  сидит Самохин. Рядом, пригнувшись, замер Тарасиков. По обе стороны, в полумраке, едва различимы каски бойцов.
Самохин. Не высовывайся. Жить не надоело?
В окоп, тяжело дыша, спрыгивает Волошин, за ним – Гутман.
Волошин. Что там у них творится? С ума посходили?
Самохин. Похоже на то. Пришлось роту поднять.
Волошин, не отрываясь, смотрит на высоту.
Волошин. Разведчики вернулись?
Снова хлещут пулеметы.
Самохин. Нет. На всякий случай я несколько человек через болото отправил. А вдруг это Нагорный…
Гутман (радостно). Смотрите! Кого-то несут на плащ-палатке!
Все взгляды обращаются туда, куда указывает Гутман. Стрельба стихает.
Гутман. Прямо к нам… Да это старший сержант Нагорный!
Самохин. Один…
Нагорный, шатаясь, тяжело опускается на бруствер.
Волошин обнимает его.
Волошин. Живой, дорогой ты мой!
Нагорный, хватая воздух, расстегивает шинель, сбрасывает шапку.
Нагорный. Ранило…
Самохин. Кого ранило?
Нагорный (с трудом дышит). Сейчас… товарищ лейтенант… Дрозда ранило… Вера перевязывает его…
Гутман. Значит, бойцы его несли?
Волошин. Где ранили?
Нагорный. Возле траншеи… Мы доползли… А как побежали, а там эта… Спираль…
Самохин. Какая спираль?
Нагорный. «Спираль Бруно», что ли…
Самохин. Не было там никакой спирали. Я вчера весь день смотрел.
Нагорный. Когда ползли – не было. А потом натянули… Мы, значит, до самой траншеи добрались, слышим, они там воркуют… Вдруг сзади как зашурудят чем-то, да так сильно…
Волошин. Что значит – «зашурудят»?
Нагорный. Ну, спиральную… на кольях растягивают. И запутали нас, как карасей в пруду… Фрицы услыхали… и гранатой. Как раз возле Дрозда разорвалась… Осколками его… Весь в крови был…
Гутман. Молодец… Не бросил Дрозда…
Самохин. А мины?
Нагорный. Мин нет. Мы не нашли.
В окоп спускается санинструктор Вера.
Самохин. Вера, как там Дрозд?
Вера. Крови много потерял. Перевязала. Бойцы понесли его в тыл.
Гутман. Выживет?
Самохин. Хороший боец. Ну, а этому хрену я покажу! Покажу, как за чужие спины прятаться. Сачок чертов!
Гутман. Я б его, эту гниду… Ненавижу трусов!
Волошин. Сам никогда не боялся?
Гутман. За мной такого не водилось.
Волошин. Видишь ли, Гутман, все люди разные, разными приходят на фронт. А тут вдруг ко всем одни требования, и, конечно, не все им соответствуют. Нужно время притереться, а времени-то и нет. Вот и получаются… несоответствия.
В небо, с короткими промежутками, взлетают ракеты. Волошин смотрит на высоту.
Волошин. Генерал был прав: надо спешить. Немцы устраиваются прочно и надолго. Так просто высоту не отдадут, будут драться за нее упорно.
Гутман. Видно, чем-то она им приглянулась, эта высотка.
Самохин. Если промедлить еще пару дней, то на склонах появится не одна спираль, будет и минное поле, и проволочное заграждение в три кола, а может, и кое-что другое.
Волошин (смотрит на часы). Скоро завтрак. Накормите бойцов и… Ваша, Самохин, полоса – отсюда и прямо по склону. Восьмая чуть примет вправо. Направляющим пустите взвод Нагорного, ему дорога знакома. Впрочем, приказ еще отдам.
Самохин. Ясно, товарищ капитан.
Затемнение.

В траншейке и на бруствере расположились командиры рот (лица командиров можно не показывать, они могут стоять спиной к зрителю).
Волошин (твердым, слегка напряженным голосом). Товарищи командиры! Слушайте боевой приказ. Главный замысел боя – в быстроте действий. Роты преодолевают болото броском, как можно скорее выходят на рубеж взвода Нагорного. Командир девятой! Ваша задача особенно важна – как можно глубже охватить высоту «Большую» справа и ни на минуту не упускать из виду высоту «Малую» за болотом.
Чернорученко. Товарищ комбат, десятый вызывает.
Комбат берет трубку у телефониста.
Волошин. Я знаю, товарищ майор… Осталось пятнадцать минут… Я отдаю приказ… Буду готов вовремя…
Волошин отдает трубку и продолжает отдавать команду.
Волошин. Главный удар наносит восьмая рота, лейтенант Муратов. Какие вопросы? Что не ясно? Если вопросов нет – по местам!
Командиры выскакивают из траншеи и, придерживая на бегу полевые сумки, исчезают в темноте. Иванов наблюдает за высотой в бинокль. Волошин смотрит на часы.
Волошин. Времени остается мало… Паша, как батарея?
Иванов. Батарея готова. Вот только ни черта не видно.
Волошин тоже смотрит в бинокль.
Волошин. Да, темновато.
Иванов. Еще минут двадцать надо… Пока рассветет. Вблизи видно, а даль вся в потемках. Куда же стрелять? Разрыва не увидишь… Надо подождать.
Зазуммерил телефон. Телефонист снова протягивает Волошину трубку.
Чернорученко. Вас, товарищ комбат.
Волошин берет трубку.
Волошин (зло). Еще не готов. Как буду готов, доложу.
Свет прожектора выхватывает из темноты лицо майора.
Гунько (раздраженно). Вы затягиваете время, вы срываете сроки атаки! Что за безобразие, капитан?
Волошин. Какое время? Мне ни черта не видно! Артиллеристы еще не просматривают высоты.
Гунько. Глаза им протрите, вашим артиллеристам! Уже вполне рассвело, светлее не будет.
Волошин смотрит на Иванова. Тот жестом просит Волошина говорить спокойно.
Волошин (спокойно). Товарищ десятый, надо выждать еще десять минут. Зачем же палить в божий свет как в копеечку? Снаряды еще понадобятся.
Гунько (зло кричит). Вы просто не готовы, вы только ссылаетесь на артиллеристов! Вы не организовали атаку!
Волошин. Товарищ десятый! Действительно, я не готов. Как буду готов – доложу.
Волошин опускает клапан и передает Чернорученко трубку. Смотрит на часы.
Волошин (дрогнувшим голосом). Осталось три минуты.
Иванов смотрит в бинокль.
Иванов. Надо подождать. Еще ни черта не видно.
Все смотрят на Волошина. Пауза.
Волошин (твердо). Подождем.
Гутман. Товарищ комбат, вы откладываете атаку?
Волошин. На пятнадцать минут.
Гутман. Но приказ в шесть тридцать, товарищ комбат!
Волошин. Знаю, ординарец. Приказ отдавался ночью, когда все было темно. Да вот не развиднело по приказу.
Снова зазуммерил телефон.
Волошин. Скажи, что комбат ушел в цепь.
Чернорученко, путаясь и заикаясь начинает объяснять в трубку отсутствие командира батальона.
Волошин.Так будет лучше. Ну как видимость, Паша?
Иванов. Видишь окончание траншеи, самый ее нижний отросток-ус? Там блиндаж или, может быть, дзот с пулеметом.Вот его мы и прихлопнем в первую очередь. Волошин.Далее все по траншее. Там пулеметов пять-шесть. Надо накрыть.Ну и спираль Бруно. Хотя бы по одному попаданию на роту.
Иванов не отрываясь от бинокля скомандовал телефонисту.
Иванов.Батарея, к бою!
Чернорученко. Батарея к бою.
Иванов.По пулемету… Гранатой, взрыватель осколочный… Заряд четвертый… Репер номер один левее ноль-сорок. Прицел сорок восемь. Первому один снаряд – зарядить!
Телефонист, передает все дословно.Пауза.
Телефонист. Первое готово!
Иванов вопросительно смотрит на Волошина.
Иванов. Я готов!
Волошин решительно протягивает руку к трубке. Чернорученко просит дать «десятого». В трубке раздается щелчок клапана .
Волошин. Товарищ Десятый.Я готов!
Волошин вскидывает левую руку по направлению к Гутману.
Волошин.Гутман, ракету!
Вверх летит ракета.
Иванов.(громко).Огонь!
Раздается звук гаубичного снаряда.
Затемнение.. Шум боя. ( Дым, пулеметные очереди, разрывы снарядов, крики солдат. Вверх летят ракеты.) Все дальнейшие сцены происходят в разных местах сцены и высвечиваются прожектором.) Траншея.Пулеметные пули с протяжным визгом доносятся с высоты Волошин и Иванов наблюдают в бинокли за высотой. Чернорученко держит трубку на голове..
Волошин.Паша, ты видишь? Вон мои вырвались! Скорей накрой пулемет!.. И проходы, проходы в спирали…
Иванов. Где же он? От черт, не разобрать.(радостно)…Ага, вон он, подлец! Вижу! Чернорученко передавай..Левее ноль-ноль два, уровень больше ноль-ноль один!..
Чернорученко повторяет команду. Звуки боя..
Иванов. Теперь..Уровень меньше ноль-ноль один..
Волошин.Роты выходят из болота..Теперь нужен бросок..на слон.
Волошин выхватывает у Чернорученко трубку..
Волошин.Але, десятый! Нет десятого? Передайте от пятого с «Орла» – смена НП. Карандаши – на высоте, меняю НП. Поняли? Меняю НП.
Волошин бросает трубку Чернорученко.
Волошин.Гутман! Чернорученко! Снять связь и за мной! Быстро!
Чернорученко выдергивает одной рукой заземление, другой берет аппарат. Гутман подхватывает катушку с наполовину смотанным кабелем.
Гутман. Может кабеля не хватить до высоты.
Волошин.Будут связные от рот. Паша, минут десять подай.
Иванов. Десять поддам! Но не больше…
Волошин. Гутман, Чернорученко за мной..
Звуки боя продолжаются..
Затемнение.

Воронка.Телефонист возится со связью, продувая трубку.Волошин смотри в бинокль.
Волошин. Чего они не наступают.
Гутман. Дает, немчура огня.
Волошин.Что со связью?
Чернорученко. Продуваю, товарищ комбат.
Гутман. Кто-то к нам ползет.
В воронку заползает боец .
Боец. Вот записка от комроты.
Боец протягивает клочок бумаги. Волошин читает.
Волошин.От Кизевича .Наступать не могу, залег в болоте. Выбивают бризантные. Фланкирующие пулеметы с той высоты не дают продвигаться. Прошу разрешения отойти. Час от часу не легче, Не хватало бризантных, так еще и фланкирующие с той высоты.Потери большие?
Боец. Наверно, человек двадцать. Вон он как лупит с воздуха. А с фланга пулеметы. Старший лейтенант там ругается…
Волошин. Связь.
Чернорученко. Нет связи. Перебило, наверно…
Волошин.На линию, марш! Быстро!
Чернорученко закидывает за спину карабин и схватив провод в руку выползает из укрытия.
Волошин.Гутман за мной..
Затемнение.
Окоп. К Волошину вдоль окопчика шагает Самохин .Голова его под косо надвинутой ушанкой была свежезабинтована.
Волошин. Ранили?
Самохин. Меня ерунда.Вот полроты как корова языком слизала. Последнего сержанта ухлопали. Грак ранен в обе ноги. Как же так, товарищ комбат? Это же безобразие! И эта артиллерия, черт бы ее подрал! Ее бы саму в цепь, пусть бы поползала под их пулями.
Волошин.Артиллерия ни при чем. Артиллерии снаряды нужны.
Самохин.Тогда нечего было и начинать это смертоубийство. Надо было сидеть, пока не подвезут снаряды. А так что? Голыми руками воевать? Он вон – полдня бризантными крошит.
Волошин. Сколько человек осталось?
Самохин.В роте? Сорок восемь.
Волошин.Чернорученко, вызывайте десятого!
Чернорученко. Есть!
Самохин. Что решили, товарищ комбат?
Волошин. Отходить на исходный рубеж.
Чернорученко. Товарищ комбат, десятого нет.
Волошин. Как нет?
Самохин смотрит на Волошина.
Волошин. Гутман, бегом в девятую взять сведения о потерях!
Гутман. Есть..
Затемнение.

Траншея.
Волошин. Товарищ майор, атака не удалась, батальон отошел…( резко перебивает).Кто разрешил? Не было связи. Немецкая артиллерия…
Гунько. (снова перебивает, но уже жестче).Кто разрешил отойти?
Волошин. (повысив голос).Я же вам объясняю..
Гунько.Вы получили приказ на атаку?
Волошин.Я получил приказ на атаку, но мне не хватило времени разведать высоту, товарищ майор. А там оказалось более восьми пулеметов! К тому же батальон попал под губительный огонь бризантных и потерял треть состава…
Гунько.Я вас спрашиваю, кто вам разрешил отвести батальон на исходный рубеж?
Волошин молчал.
Майор Минин.Похоже, он первый день командует батальоном. И не понимает, что, прежде чем принять такое решение, следует посоветоваться.
Волошин.Я не первый день командую батальоном и знаю, что следует. Но одного знания недостаточно. Чтобы доложить, надобна связь, а ее..
Гунько. А кто же должен заботиться о связи?
Волошин. В данном случае – ваш штаб, товарищ майор. Согласно новому боевому уставу связь в частях организуется сверху вниз и справа налево.
Майор Минин.Грамотный!
Гунько. А почему не взята высота?
Волошин. (с вызовом).Я объяснил почему. Не подавив огневых средств, я не могу губить людей в бесплодной атаке. Гунько. Ишь, жалостливый какой выискался! Командир полка кивнул замполиту.
Гунько.Ему людей жалко. На приказ ему наплевать – его одолела жалость. Вы слышали?
Пауза.
Все кто был рядом молча переглянулись
Гунько. Может, ты еще и себя пожалеешь?
Волошин. (четко произнес).Я себя не жалею. Но бойцов – да. И понапрасну губить батальон не стану.
Гунько. (удивленно). Вот как? (решительно).Тогда я тебя отстраняю от командования! Ты понял?
Волошин слегка качнулся и прислонился к стенке траншеи.
Волошин.(спокойно).Я понял.
Пауза.Гунько посмотрел на Маркина.
Гунько. Лейтенант Маркин!
Маркин.Я вас слушаю.
Гунько.Командуйте батальоном.
Маркин.(не уверенно).Есть!
Гунько. Навести в батальоне порядок и атаковать высоту. К тринадцати ноль-ноль доложить о взятии! Ясно?
Маркин.(выдавил из себя).Ясно, товарищ комполка.
Волошин отошел от стенки и бесцеремонно вмешался в разговор.
Волошин.Каким образом он ее возьмет к тринадцати? Вон на соседней немцы. Они бьют батальону во фланг и спину. Сначала надо взять высоту «Малую»… Начальник штаба Маркин вопросительно посмотрел на командира полка.Тот в свою очередь презрительно посмотрел на Волошина.
Гунько.Каким образом взять? Могу посоветовать. Выстроить батальон и сказать: видите высоту? Вот там будет обед. В обед там будет кухня. И возьмут. Возьмут? Командир полка посмотрел на Маркина.
Маркин. (не уверенно).Возьмем, товарищ майор!
Гунько. Вызывайте командиров подразделений, ставьте задачу.
Маркин.Есть вызывать командиров подразделений!
Ординарец Гутман посмотрел на капитана Волошина и опустил голову.
Волошин.(зло , глядя в глаза командира полка).А снаряды для батареи нам выделены? Батарея сидит без снарядов, кто подавит их пулеметы?
Гунько.Снаряды я вам не рожу! Пусть их лучше поищет у себя командир батареи.
Иванов.(твердо).Батарея – не снарядный завод, товарищ майор. Все, что было, я уже израсходовал.До последнего снаряда. Можете проверить.
Пауза.
Командир полка огляделся по сторонам.Майор Минин сделал шаг к командиру полка.
Майор Минин.( с иронией). Я так считаю, товарищ майор, раз нет снарядов, значит, по-пластунски! По-пластунски сблизиться с противником и гранатами забросать траншею.
Гунько. Одобряю! (посмотрел на Маркина).Поняли?
Маркин.Так точно! Иванов.Товарищ комполка под таким огнем невозможно даже и ползком. Я видел…
Гунько.Мне наплевать, что вы видели! Не вам меня учить. Командуйте лучше своей батареей, товарищ капитан. Я здесь хозяин и я отдаю приказы. А вы должны их выполнять. Маркин! Всех в цепь! А вам командир батареи, приказываю ни на шаг не отставать от командира батальона. Пулеметы… Где пулеметы ДШК? Маркин.На своих позициях.
Гунько.Пулеметы – вперед! Всему батальону ползком вперед! Поняли? Только вперед!
Маркин.Понял, товарищ майор.
Командир полка сноровисто высаливает из траншеи, за ним вылезает майор Минин.
Пауза.
Волошин. Маркин, вы не очень старайтесь.
Маркин. Приказ! Слыхали?
Волошин.Приказ приказом. Но не очень старайтесь. Поняли?
Маркин молчит.Волошин посмотрел на Иванова, Гутмана и молча уходит в сторону землянки.
Затемнение.
Волошин вошёл в землянку. Телефонист Чернорученко, встрепенувшись, шагнул навстречу с докладом.
Чернорученко. Товарищ комбат…
Волошин. Отставить. Чернорученко, забирай своё хозяйство и наверх. Тебя ждёт…(запнулся, поправился). Командир батареи Маркин.
Чернорученко хотел что-то возразить.
Волошин.Наверх, Чернорученко!
Чернорученко.Есть, товарищ… капитан.
Чернорученко подхватил телефон и исчез за брезентовой палаткой. Волошин, сбросив полевую сумку и портупею с ракетницей, опустил всё это на ящик.
Волошин.Я больше не командир батареи. И всё… все мои планы летят к чертям. Теперь здесь будут командовать другие.
(Пауза.)Вот она, коварная фронтовая судьба. Как привыкнуть к твоим ударам исподтишка?
Волошин достал из кармана потёртый портсигар и принялся неторопливо скручивать цигарку.
Волошин.Остаётся ждать… ждать, когда батальон возьмёт эту высоту или… весь батальон останется там.
Наверху послышался топот сапог, обрывки голосов. До Волошина доносятся  отдельные фразы: «Все командиры здесь?..» «Вон Кизевич бежит…» «Слушайте приказ!..» «А комбат где? Ранен, что ли?..» «Командир полка отстранил…» «Едрит твою лапти…» «Слушайте приказ! Будем атаковать Большую высоту…»
Пауза.
Волошин. Малую высоту надо брать сначала… Малую…
И снова голоса, обрывки фраз: «Я не согласен с атакой… Не согласен…»
Волошин. Лейтенант Самохин…
Раздался резкий, надрывный голос: «Пока с высоты «Малой» во фланг мне будет бить пулемёт, я не сдвинусь с места!»
Волошин. Кизевич… не лезь на рожон.
Маркин, перекрикивая шум боя, заорал: «Тогда атакуйте самостоятельно Малую высоту! Остальным ротам приказ остаётся прежним – атаковать Большую… штурмом взять!..»
Волошин.( прикрыл глаза). Маркин… для этого нужен не один батальон и не одна поддерживающая его батарея. А так это… смертоубийство…
Голос Маркина был непреклонен: «Отставить разговоры! Приказы не обсуждаются! Командиру батареи – двигаться за мной, ДШК – в боевых порядках стрелковых рот! Сигнал на атаку – зелёная ракета. А у кого ракетница?..» «У комбата была…»

Волошин вытащил из-за портупеи ракетницу, достал из кармана несколько сигнальных патронов. В землянку вошёл ординарец Гутман.
Гутман. Товарищ…
Волошин молча отдал ординарцу ракетницу и патроны. Гутман замер, не зная, что сказать.
Волошин. (тихо).Иди, ординарец,
Гутман. (тихо). Есть..товарищ комбат…
Гутман вышел. Раздался резкий свист сигнальной ракеты. Волошин взглянул на часы.
Волошин.Почти десять часов.
Пауза.
Артиллерийский залп содрогнул землянку. Волошин напряжённо вслушивался в голоса солдат, команды командиров. Затрещали пулемёты, взрывы слились в сплошной гул.
Волошин.Так долго продолжаться не может. Когда же наступит перелом?
Звуки боя не стихали. Волошин снова закурил. Отдалённо донёсся отчаянный крик командира батареи.
Волошин.Что-то там не заладилось…
Волошин схватил портупею, полевую сумку и выскочил из укрытия.
Затемнение.

Волошин, пригнувшись, зорко озирается. Навстречу ему, спотыкаясь, бежит боец.
Волошин (властно, но тихо). Стой!
Боец врезается в Волошина и на миг застывает, глаза полны испуга.
Волошин. Куда несешься, боец?
Взрыв сотрясает землю. Волошин толкает бойца, и оба падают. Лежат неподвижно. Затем боец вскакивает и бросается прочь от Волошина. Капитан мгновенно выхватывает пистолет.
Волошин. Стой! Назад!
Два выстрела подряд прочерчивают воздух над головой бойца. Тот приседает, оглядывается, и, согнувшись, словно под грузом невидимой ноши, на дрожащих ногах подбегает к Волошину и падает рядом.
Волошин. Фамилия… Как фамилия?
Кабаков. Кабаков.
Волошин (удивленно). Кабаков? Кашлять перестал? А ну вставай! Вперед, марш!
Боец Кабаков поднимается, но тут же снова приседает, словно его тянет к земле. Волошин поднимает его за плечи.
Волошин. Кабаков, только вперед!
Раздается голос.
Тарасиков. Товарищ комбат…
К Волошину подбегает боец. Волошин вглядывается в его серое от пыли и копоти лицо.
Волошин. О, саратовский, что случилось?
Тарасиков. Товарищ комбат, беда… Пулемет разбит… Напарника убило… И это… командира роты…
Волошин. Что с лейтенантом Самохиным? Ранен?
Тарасиков (тяжело дыша). Убило.
Волошин. Много убитых?
Тарасиков. Хватает. Вон лежат… Пулеметы секут…
Волошин. Тарасиков, слушай, дорогой, давай ползком и всех назад… Всех назад в цепь! Понял меня?
Тарасиков. Хорошо, товарищ комбат.
Волошин. Кабаков, за мной…
Затемнение.
Воронка. Шум боя не стихает. Санинструктор, уткнувшись лицом в рукав шинели, безутешно рыдает.
Волошин. Хватит. Слезами никому не поможешь. Где он?
Веретенникова. Я так и знала… Он же все рвался вперед, все вперед… Я все одергивала, не пускала… А тут… вырвался. Теперь там… лежит под самой этой спиралью… Он же вперед всех выскочил.
Волошин (смотрит на Веру). Давайте на левый фланг! Всех слабаков – вперед.
Веретенникова (перестает рыдать). Я их задержала. Я их повыгоняла из болота. А то бросили все, побежали…
Волошин. Всех – на склон, в цепь! И дожидайся сигнала вперед!
Веретенникова. Есть, товарищ комбат. Я их всех подниму… Всех!
Санинструктор поползла из воронки.
Волошин. Боец Кабаков, за мной… к пулемету.
Затемнение.
Воронка. Шум боя. На насыпи стоит пулемет. Рядом с ним Волошин и Кабаков. Иванов держит трубку телефона. Маркин оглядывается по сторонам.
Маркин. Некогда в воронках сидеть. Пора подниматься. Связь с огневой есть?
Иванов. Связь-то есть.
Волошин смотрит в бинокль.
Волошин. Слушай, Паша, кинь парочку по той высоте. Смотрю, вон Кизевич у самой траншеи лежит. Ему бы чуть-чуть… Хоть для психики.
Иванов. Разве что парочку.
Иванов достает из-за пазухи свой засаленный блокнот.
Иванов. Ну, передавай, Чернорученко.
Маркин. Ни в коем случае. Вы что? Кизевич большей частью отвлекает. Главное для нас – это высота.
Волошин (кричит). Они же там все полягут! Вы посмотрите, куда они добрались… Отойти им нельзя.
Маркин посмотрел в бинокль.
Маркин (спокойно). Жить захотят – отойдут. Дело нехитрое.
Волошин. Им сейчас легче вперед, чем назад.
Маркин (жестко). Я командую батареей… и вы должны выполнять мои приказы. Давайте весь огонь сюда, по траншее! И батареи, и ДШК. Через десять минут я поднимаю седьмую с восьмой.
Волошин. А девятая? (сдерживая гнев). Два снаряда всего… Два…
Пауза.
Маркин (резко). Нет!
Волошин на коленях бросается к пулемету. Поворачивает его в сторону высотки.
Волошин. Кабаков, готовь коробку.
Волошин устанавливает на рамке прицел и плавно надавливает на спуск. Пулемет заходил в руках Волошина, изрыгая смерть. Телефонист Чернорученко встревоженным голосом вызывает в трубку: «Береза… Береза…»
Маркин. Что со связью?
Чернорученко. Нет связи с огневой.
Маркин. И что? Мне нужен огонь!
Телефонист бросает трубку на аппарат и приподнимается, чтобы выскочить из воронки. Делает шаг.
Чернорученко (глухо вскрикивает). Ой…
Телефонист хватается за грудь и оседает к ногам Волошина. Капитан пытается расстегнуть крючки на его шинели.
Чернорученко (слабым голосом). Я все… Убит… товарищ… комбат…
Маркин. Вот черт! Мне нужен огонь! Посылайте кого-нибудь… Мне нужен огонь! (смотрит на Кабакова). Посылайте этого бойца.
Боец Кабаков испуганно смотрит на Волошина. Капитан в это время аккуратно оттаскивает тело Чернорученко от края воронки.
Волошин. Вряд ли он справится.
Маркин. Мне нужна связь. У меня атака срывается.
Кабаков (смотрит на Маркина). Я попробую…
Волошин (хлопает по груди бойца). Давай, боец. Ползком, провод – в руку. Соединишь порыв – и назад. Понял?
Маркин. Не слышу ответа, боец.
Кабаков. Есть, товарищ комбат.
Боец Кабаков кивает нерешительно головой и на четвереньках переползает через край воронки. Маркин, нервно сжимая в руке телефонную трубку, смотрит на Иванова. Звуки минных разрывов не стихают. Волошин осторожно выглядывает из воронки и наблюдает за высотой.
В трубке раздался голос. Маркин передает трубку Иванову.
Иванов. Але. Береза, але! Это я… капитан Иванов… Слушайте команды… (выглядывает из воронки). Но отсюда же ни черта не видать. Надо выдвигаться.
Маркин. Выдвигайтесь!
Иванов сматывает с начатой катушки длинный конец провода, прихватив за ремень аппарат, вываливается из воронки. Волошин смотрит, как движется на скосе воронки красная нитка провода…
Маркин. Вы с пулеметом останетесь?
Волошин. Я с пулеметом. Вам известно, что лейтенант Самохин убит?
Маркин. Знаю. Седьмой пока покомандует Вера.
Волошин. Нашли командира.
Маркин. А что? Девка бедовая…
Волошин. Бедовая, да беременная. Вы подумали о том?
Маркин. Никто ее тут не держал. Сама осталась… Так что…
Пауза.
Волошин, посмотрев на Маркина, про себя выругался. Маркин осторожно выглядывает из воронки.
Маркин. Что там Иванов?
Волошин торопливо поправляет изгиб провода. Он не двигается.
Волошин (напряженно). Сейчас скомандует.
Маркин. Черт знает что?
Волошин хватает провод и вылезает из воронки.
Маркин. Вы куда?
Волошин. Я сейчас.
Затемнение.

Волошин подполз к капитану Иванову.
Волошин.Дружище, куда это тебя?
Иванов.( простонал, сквозь зубы).Вот влип.
Волошин.Больно, да? Сейчас перевяжу. Где рана?
Иванов. Связь… Паша, связь…
Волошин. С связью погоди. Давай в воронку, назад.
Иванов.Нет, надо на огневую передать.
Волошин.Я передам.Волошин перекинул руку капитана через свою шею, собираясь тащить его к спасительной воронке.
Иванов.Дай трубку, Паша…
Волошин расстегнул кожаный футляр аппарата, извлек трубку и вложил ее в руку Иванова.
Иванов.Береза! Береза! Я ранен. Даю доворот: репер номер три, правее ноль-сорок. Уровень больше ноль-ноль-три…
Трубка безвольно выпала из ослабевших пальцев Иванова. Он потерял сознание. В трубке эхом отозвалось: «Можно огонь, товарищ комбат?» Волошин, не раздумывая, подхватил трубку.
Волошин. (кричит). Всеми снарядами – огонь! Открывайте огонь! Огонь!
Спрятав трубку обратно в футляр, он потащил бесчувственного Иванова к воронке. Земля содрогалась от близких взрывов.
Затемнение.
В полумраке блиндажа – измученные лица раненых солдат. Сгорбившись, в блиндаж спустился Волошин. Обвел взглядом израненные тела.
Волошин.Кто здесь?
Маркин.Комбат Маркин.
Волошин.Товарищ лейтенант, что с вами?
Маркин. В ногу ранен.(С трудом шевельнул забинтованной, без сапога, голенью.) Видать, опять тебе командовать.
Волошин.Зачем было рваться впереди всех? Что и кому вы этим доказали? Теперь понимаете положение батальона?
Маркин. (отрешенно). Я уже отпонимался… Видишь, ранен.
Волошин.А до ранения вы не удосужились подумать?
Маркин. А что мне думать? Прикажут – полезешь, куда и шило не пролезет.
Волошин.Сказал бы я… Есть кто оружие держать может?
В углу раненые заворочались. Один боец, превозмогая боль, поднялся на ноги.
Погодин.Я могу. Боец Погодин, товарищ комбат.
Волошин. Ранен?
Погодин.Одной рукой смогу воевать, и даже гранату кинуть. Здесь целый ящик немецких гранат имеется.
Волошин.Будем штурмовать траншею.
Маркин. С кем?
Волошин.С моим батальоном.
Маркин. Где он, этот батальон?
Волошин.(твердо). Наверху. Все там… Капитан Иванов, лейтенант Самохин, лейтенант Кизевич, санинструктор Вера, рядовой Дрозд, мой ординарец Гутман, сержант Чернорученко, старший сержант Нагорный, боец Кабаков…
Волошин шагнул вперед, к выходу.
Волошин.Батальон, слушай мою команду! Приготовиться к атаке!
За Волошиным, словно тени, поднялись все, кто мог стоять – бойцы, командиры… Гутман, собрав последние силы, поднял вверх ракетницу. В прочерченное взрывами небо взмыла зеленая ракета…
Звучит мужской голос, наполненный скорбью: «Война продолжалась. Командир 294-го стрелкового полка, Герой Советского Союза, майор Волошин Николай Иванович, убит 24 марта 1945 года и похоронен в братской могиле, находящейся в 350 метрах северо-западнее населенного пункта Штайндорф (Восточная Пруссия)».
Затемнение.