Спираль времени Часть 1

«Мы рождены не для греха - а для тишины до него…»
                неизвестный Змей               


  Настольная лампа освещала часть стола, за которым сидела молодая девушка, обложенная книгами и тетрадями со всех сторон. Зина готовилась к завтрашнему занятию.
— Биология, греческое “биос” — жизнь, — проговаривала она, закрыв ладонями напечатанный текст учебника, — наука о жизни, живой природе, одна из естественных наук, предметом которой являются… являются живые существа и их взаимодействие с окружающей средой.
— Что изучает биология? — задавала она сама себе вопрос, подражая голосу преподавателя. И уже мягче, своим голоском, правильной, всезнающей отличницы отвечала:
— Биология изучает все аспекты жизни, в частности, структуру, функционирование, рост, происхождение, эволюцию и распределение живых организмов на Земле.
Проговорив последние слова, удовлетворённо кивнула головой в пустоту и сказала сама себе:
— Умница.
Сложила разбросанные книги и тетради стопочкой, догнала рукой скатывающуюся ручку, вернув её ближе к учебникам, нажала на тугую кнопку выключателя и отправилась спать. Едва голова коснулась подушки — она провалилась в мягкое облако сна…
…Новый день рождался в нежно-розовом сиянии первых лучей солнца, которое медленно всплывало из-за горизонта. Постепенно, вступая в свои права и занимая своё центральное место на небосклоне, солнце набирало яркость, обнимая своими ласковыми лучами лежащую внизу Землю. Цветущие сады Эдема наполняли воздух терпким ароматом. С восходом солнца всё живое просыпалось. Первыми откликнулись птицы — запели свои  песни-гимны восходящему светилу. Затем всё живое на земной тверди зашевелилось, закопошилось, устремилось в свои одним им известные пути, постепенно вплетая в общий хор всё новые и новые звуки.
  Ева спала. Она была прекрасна. Длинные ресницы под мягким изгибом бровей отбрасывали тень на нежные щеки, губы слегка приоткрыты. Ничто не мешает её спокойному сну. Она спит на ложе из мягких трав и цветов, которые изумительно благоухают. Она совершенно нага, её тело столь совершенно, в каждой линии, в позе, в которой она лежит, столько изящества и красоты, что всё живое вокруг замирает…
— Ева спит, — шепчут белки, замерев на минуту, вглядываясь в спящую Еву.
— Ева спит, — журчит ручей, несущий свои кристальные воды в долину.
— Ева спит, — поёт соловей, сидящий на ветке дерева, под которым лежит спящая.
— Ева спит, спит, — прошипел змей Офит, приподняв узкую голову.
— Ну чего разорались, спит же. Ш-ш-ш. Идите-ка — дайте ей поспать, — продолжал он. Крепкие кольца тела заструились по гладким веткам и стволу дерева.
— Орут, галдят, спать не дают. Ш-ш-ш, — шипел недовольный Офит.
Тем временем она проснулась, сладко потянулась, обвела взглядом вокруг. Как хорош и свеж начинающийся день!
Ева встала, пошла к ручью. Наклонилась к воде, разбила руками зеркальную гладь, всплеснула водой лицо, руки, грудь — весёлый смех разнёсся во все стороны. Она подставила лицо солнцу, зажмурила глаза. Как хорошо! Посидела немного, наклонилась к ручью — вгляделась в своё отражение.
— Как ты прекрасна! — журчал ручей…
— Как чисты твои хрустальные воды, — ответила Ева.
— Ты совершенна, — говорил он.
— А ты даёшь жизнь, — отвечала она.
— А я с утра ничего не ел, — раздался над головой Евы голос.
— Адам, — улыбнулась Ева.
— Нам Бог-Отец позволил вкушать плоды от любого древа, — напомнил он.
— Лишь с одного нельзя, — подумала Ева.
— Лишь с одного, — задумалась она, вспоминая вчерашнюю беседу с Офитом.
Змей:
-Я был вчера за тем пологим склоном,
-Там дерево растет, шумя зеленой кроной!

Ева:
- Я знаю.  Дерево запретно то. Оно манит нас и прельщает…
-Но запретил нам Бог-отец, его плодов ни рвать, ни есть….

Змей:
-Когда б ты видела, его плоды…и аромат его цветов вдыхала,
-Всех здешних цветников и трав, наверно было бы ничтожно мало,
-Чтоб описать его чарующий букет!

Ева:
-Букет? ... Ну, как скажи, они благоухают?
-А каковы его плоды?
-И интересно, вкус, каков? А форма?

 Змей:
- Представить сложно … Рассказать?   
-  Конечно можно ...шшш
- Но истина - в одном прикосновенье,
- В одном мгновенье - откровенье…
 - Чтоб все понять, ступай туда сама…
 

 Ева:
-Ну что ты!.. Нет! Нам Бог-отец предрек:
- В саду моем, на Райских кущах, есть Дерево Добра и Зла.
- Я заклинаю вас мои создания, от помутнения минутного сознания,
- От вашего желания узнать и плодом этим обладать.
- Я налагаю свой запрет, и утверждаю далее,
- Что каждого вкусившего сей плод,
- Постигнет участь грешного начала…

Змей:
-Ну что ты Ева! Что ты говоришь? Так, говорит он просто из боязни!
-Что вы с Адамом, яблоки вкусив, постигните всю сущность мирозданья...
-Боится он, что сможете вдвоем стать лучше и могущественней, чем он!

Ева:
-Но разве можем мы? Его родные дети, создания Божьи?
- Ведь всегда в ответе пред тем,
- Кто создал нас и сотворил,
-И душу чистую, святую нам вселил?

Змей:
-Да, сотворил вас Бог-отец, его заслуга в этом есть…
-Но также сотворил он всех по паре, известной нам животной твари…
-Леса, луга, цветы, поля - все из чего составлена Земля!
- И чтобы жизнь на ней существовала, и вереница дней та не кончалась,
- Как солнце и луна сменяет день и мгла и потому, что кружится Земля,
- На всем лежит его печать и воля,
- И только вы с Адамом … в вашей доле,
- Стать равными Ему и править миром тем!

Ева:
- Как сладки твои речи, змей лукаво мудрый!
- Как хороши твои слова!
- От них кружится голова и сердце радостнее бьется!
- И мысли разные плетутся в кружева,
- И ноги легкие несут меня туда,
- Туда, за тот пологий склон
-  Где дерево чудесное таится…

Змей:
- Иди быстрей, беги туда, беги!
- К своей мечте и цели бесконечной,
- Познай прекрасный вкус божественных плодов,
- И скинь с себя ненужные запреты!

                ***
-Тропинка вьётся, ветер — шепчет,
-И плод висит — как капля сна,
-Где правда сладка и терпка,
-Один лишь шаг — и ты узнаешь:
-Что было в мире до Творца…
-И что живёт внутри тебя...
                ***
Змей:
- Я за тобой конечно не поспею,
- Но брюхом верным этот путь преодолею….

Вот она бежит через поле. Высокая трава обвивает ей ноги — «Ева! Не ходи туда, остановись!», но она ничего не слышит, она бежит дальше. Навстречу ей летят ласточки, почти касаясь её головы — «Ева! Будь благоразумна!», но она поднимает руки над головой и разводит руками перед собой, будто открывая себе дорогу. Длинные пряди волос цепляются за ветки кустарников, останавливая ее — «Ева! Подумай!» — но она выдёргивает пряди, немного морщась от боли и бежит дальше. Ничего не может остановить её. Её гонит вперёд интерес, новизна и простое любопытство… Она всё время повторяет себе, что ей «просто интересно взглянуть на это дерево, только посмотреть, ведь ничего плохого не случится… Она остановится, конечно, вовремя остановится...»
И вот уже она на вершине пологого склона. Стоит, замерев.
Ева видит дерево. Она смотрит, не отрываясь, и начинает медленно спускаться. С каждым новым шагом дерево приближается к ней. Она уже чувствует чарующий аромат его цветов... Видит чудесные плоды — крупные, спелые яблоки ярко-красного цвета... Они такие спелые и сочные, что ветки прогибаются под их тяжестью. Ева смотрит на яблоки, взглядом скользит с ветки на ветку, любуясь их красотой. Вдыхает чудесный яблочный аромат. Достаточно просто протянуть руку, коснуться плода — и он легко скользнёт в руку, даря ей ощущение тепла и яркой свежести. Но она останавливает себя,  просто любуется ими, ходит вокруг ствола дерева. Опускается на зелёную траву под деревом. Вдруг нога Евы задевает за что-то, она опускает глаза и видит у себя под ногами яблоко! Ева поспешно поднимает его и видит, что яблоко надкушено. — АДАМ!!! — Она потрясённо смотрит на это яблоко, не в силах произнести ни единого слова. Мысли вихрем носятся в её голове.
— Так вот ты где! — слышит она  голос Адама, заставивший её вздрогнуть и поспешно спрятать за спиной свою находку.
— Что ты тут делаешь? — вопрос в глазах Адама.
— Я? — Ева смотрит в глаза Адаму, в её взгляде столько искренней чистоты, любви и понимания...
— Что у тебя в руке? Там, за спиной, — говорит Адам и испытующе смотрит на Еву.
Чуть помедлив, Ева протягивает навстречу Адаму руку, в которой он видит надкушенное яблоко.
— Ты откусила от запретного плода?! Ты?! Как ты осмелилась и как смогла?! — кричит Адам, и Ева видит, что перед ней уже не тот Адам, что прежде. Видит, что глаза Адама ищут спасения, руки его дрожат, а ноги топчут зелёную траву. Страх и беспомощность сковывают её верного друга.
Ева поднимает глаза к небу, смотрит на яркое солнце, провожает взглядом полёт птицы высоко-высоко в яркой синеве, смотрит, как будто прощаясь, на великолепные Сады Эдема и, взглянув на Адама, говорит:
— Да, я смогла. И вот ещё могу, — она подносит ко рту спелый плод и надкусывает его. Яблочный сок струится у неё по подбородку. Ева ест яблоко и блаженно жмурит глаза.
— Как сладок запретный плод… Ах, как он сладок!! — говорит она. — Попробуй и ты его, Адам! В том нет ничего страшного…
...Зина проснулась от истошного вопля. Прислушалась — тихо. Сладко повернулась на другой бок, ныряя снова в блаженные объятия сна, начиная путано припоминать свой сон.
— Зинааааааааа!!! — ворвалось снова в упоительный сон.
— Зинааа! Убивают, душат, матушка небесная! — кто-то истерически орал.
Зина вскочила с постели и, так босая, в одной ночной рубашке, кинулась по коридору в ванну на звуки крика. Распахнула дверь и увидела во всей красе тётю Дусю, мокрую и трясущуюся. Стоя в ванной и прикрываясь мочалкой, она показывала Зине в угол, где было то, что так испугало и потрясло утреннюю купальщицу. Там, свернувшись кольцами и приподняв величественную узкую голову, лежал УДАВ.
Зина всё сразу поняла, зашикала на Дусю:
— Ну что орёте-то, пора бы уж привыкнуть…
— Так разорались, инфаркт можно получить. И животное напугали… Эх, тётя, тётя, — укоризненно помахала головой Зина.
Нагнулась в угол:
— И ты тоже хорош, зачем тут устроился? Я же тебе все условия создала, а ты опять за своё, — продолжала она, аккуратно и уверенно берясь руками за упругое тело молодого удава. Взяв его, поднялась, толкнула ногой дверь, выходя наружу, и, чувствуя на себе испуганно-гневный взгляд тёти, удалилась.
— Или снесёшь гада в зоопарк, или я в милицию жаловаться буду! — осмелела купальщица, как только за спиной Зины захлопнулась дверь.
— Ишь, чего удумала — змеюг домой носить, людей пугать! — взвизгивала тётя.
— Я жаловаться буду! Я это так не оставлю — вот те крест! Со змеёй под одной крышей жить не стану! — неслись угрозы из ванной, вперемежку с шелестом воды.
Уже не молодая, грузная Дуся, с отдышкой и ворохом печальных воспоминаний минувших лет, хотела покоя и тихой радости от каждого начинающегося дня. Она была на пенсии, честно заработанной у государства, и считала главным достоинством — свою независимость.
— У меня сердце вон как заходится, и колотье может открыться, — купальщица никак не могла угомониться. Её мучил страх, пережитый ею в такие прекрасные, утренние часы, и обида, что ей отплатили чёрной неблагодарностью за то, что она когда-то пожалела и пустила к себе в дом квартиранткой жить девушку. Потом, присмотревшись и привыкнув жить с бойкой, молодой Зиной, прописала её у себя и стала относиться к ней почти как к дочери.
Всем нравилась ей Зина — крепкая, рукастая, она умела и обед приготовить, и убрать квартиру, и сходить в магазин при необходимости. Их мирное житие было нарушено в тот день, когда, горя глазами, Зина пришла домой с коробкой в руках и торжественно положила её на стул перед Дусей.
— Тёть Дусь, — начала Зина, — только ты не пугайся. Сегодня я была в кружке защитников природы. Нам распределяли животных, потому что там будут делать ремонт, ну вот мне и досталось… оно… — Зина восторженно переводила взгляд с коробки на тетю Дусю.
— Кто? Давай посмотрим? — улыбалась тетя. — Я до зверюшек очень любопытная.
Она протянула руки к коробке и приподняла крышку. Какое-то стремительное, быстрое, молниеносное движение заставило её отдёрнуть руки, отпрянуть, даже вскочить на табуретку… В коробке лежала змея!!
— Зина! — истошно заорала Дуся. — Убери её немедленно! Ой-ай! — запричитала тётя и кинулась в другую комнату, крепко держа дверь, хотя её никто и не пытался открыть.
— Зина! Зина! Укусит! — орала тётя.
— Унеси!
— Теть Дусь, — открой дверь, — спокойно сказала Зина, стоя перед плотно закрытой дверью. — Вот я, живая и не кусанная, стою. Открой дверь, давай поговорим…
Дуся приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы в её поле зрения попала коробка, и, увидев пустую коробку, резко захлопнула дверь.
— Мамочкиии! Убивают! Спасите-помогите!
— Зинка — убивица! Век тебе не прощу, змею в дом принесла! — заголосила тётка.
— Э-эх, правду люди говорят — змею на грудях пригрела. Вот как за добро мне заплатила! — кричала испуганная женщина.
— Тетя Дуся, дай войти. Объясню тебе про несознательность твою, — вскипела Зина.
Зина взялась за ручку и дёрнула дверь. Дверь отворилась. Зина вошла в комнату, увидев тётю Дусю, сидящую на кровати с поджатыми ногами и зорко глядевшую на пол, как будто там непременно, следом за Зиной, должна была последовать страшная змея. Теперь Зину она себе не представляла без её второй половины — страшной змеи, принесённой в коробке.
— Тётя, — строго начала Зина, — это временно. Пусть поживёт недельку, а там ремонт закончится — я её и отнесу обратно.
— Знаешь, сколько ребятишек ходит посмотреть на него? — сверкала глазами Зина. — Это ж редкость! Единственный экземпляр, можно сказать, привезённый с самого Мадагаскара… А ты — гадость, мерзость… — стыдила девушка тётю, которая от возмущения багровела прямо на глазах.
— Это удавчик. Он ещё маленький. Он безобидный. Он даже ласковый очень, — смягчилась Зина, видя, что разговор принимает серьёзный оборот. — К нему можно привыкнуть. А жить он будет в аквариуме. Мне его потому и дали, что я сказала, что рыбками увлекалась, и у меня остался аквариум. Помнишь, круглый такой?
Вопрос повис в воздухе.
— Я ему там песочка положу, травку разную, он там тихонько будет лежать — и всё, — голубые глаза Зины потеплели и умоляюще смотрели на неприступную тётю.
— Ты, Зина, мне тут сказки не сказывай… Травку постелю… — бурчала Дуся.
— Аквариум у неё есть… А у него дырка, а? Вода текла, помнишь? Ага? — кивала головой тётя.
— Так он без воды жить будет. Он ж не рыба! — пробовала улыбнуться Зина.
— И не думай! Неси отсюдова, — не унималась Дуся.
Зина поняла, что надо менять тактику, иначе ей придётся понести поражение. Она опустила голову и захлопала длинными ресницами.
— Придётся Ленке Песковой отнести. У неё будет жить в тазу… Она говорила, что ей непременно разрешат, — блестело слезами несчастное лицо Зины.
— Песковой?? — чуть не подпрыгнула Дуся.
— Так её Авдотья ни в  за что не примет! — зыркнула глазами Дуся. — Пусть ей похвальную грамоту выписывают за сохранность животного, — продолжала Зина, видя, какое действие производят её слова. — А то ещё и путёвку потом в санаторий без очереди выпишут. На море. На Чёрное…
Это было последней каплей в мечущийся рассудок Дуси. Уступить славу, и того паче — драгоценную путёвку на море — Дуся не могла никому, даже если бы в её квартире попросили подержать бурого медведя. Она задумалась.
— А что, может, и вправду не так уж он и страшный — гад энтот Мадагаскарский? Сунет его в аквариум, и пренепременно крышкой надо от кастрюли прикрыть — и пусть сидит, — раздумывала Дуся.
На некоторое время воцарилось молчание. Дуся думала, взгляд её завис в пространстве, глаза прищурены, мысль активно работала.
— Помнишь, у нас кастрюля такая белая была, с голубыми цветочками? — неожиданно начала Дуся, сменив тон на более примирительный.
— Там, в подпол слазь, — махнула рукой в сторону кухни.
— Зачем? — подняла глазки-васильки Зина.
— Ну, ежели мы животное поселим, то вот я так думаю, что мы крышкой-то прикроем его — и пущай тогда… там, на травке… сидит… лежит… тьфу ты, матушка небесная, — сбилась Дуся.
— Ой, Дусенька! Родимая! — позволила оставить мне удавчика! — заискрилась от счастья Зина, да запрыгала вокруг Дуси, обнимая и целуя её, куда попадали губы.
— Малохольная, тиша-тиша! Иди-ка лучше на змею свою посмотри, а то заползёт куды — ищи её потом! — серчала Дуся. Но по всей её наружности было видно, что мысль о поездке понравилась ей, и она уже планирует у кого попросить чемодан, чтобы отправиться летом на курорты. Путёвка уже нарисовалась в её воображении, и она прикидывала, какие вещи и что из продуктов взять с собой на «пропитание», на первое время.
Конечно, присутствие «гада» омрачало её существование, но выгода для Дуси была всегда на первом месте. Посему она собралась с духом и решила пренеприятное время переждать, пережить… И, в конце концов, не так уж и не правы те, кто говорит, что за всё в жизни надо платить — так раздумывала Дуся.
— Буду платить, — успокаивала она себя и планировала свою жизнь на ближайшее время.
— Ты мне вот что скажи, — начала тётя разговор, сидя за чашкой чая на кухне. — Ты этого своего, удава, кормить чем собираешься? — глазки вопросительно поглядывали через чашку.
— Чем её, змею твою, кормить будешь? Она ж, поди, всё подряд-то есть не будет, — продолжала тётя Дуся, откусывая печенье и шумно прихлёбывая с чашки.
— А это всё очень просто, — улыбнулась Зина. — Мне Николай Петрович, наш преподаватель, объяснил, что удавы питаются только раз в десять дней. Я ему в зоомагазине крысу куплю и пущу к нему, а он сам с ней и разберётся, — весело закончила Зина.
Глаза у тёти Дуси округлились. Она бросила пить чай и ещё некоторое время молча смотрела на Зину, не в силах сказать ни единого слова. С мыслью о том, что в её кровной квартире будет жить змея, она как-то смирилась, но то, что сюда же будет принесена и крыса — повергло её буквально в шок. Зина, видя состояние тёти, решила перевести разговор:
— Знаешь, тёть, я вот что думаю: а не пора ли нам с тобой на кухне потолок побелить?
Дуся, оправившись от шока, начала говорить твёрдо и тихо. Так всегда было, когда она находилась в крайне отрицательном настроении. И Зина, зная это, замолчала, преданно глядя на Дусю и ожидая, какой приговор ей вынесет та.
— Поселишь свою животину в аквариум, крышкой накроешь и в подвал её. Никаких крыс, мышей и прочих гадостей, — отрезала Дуся. — Иначе уноси её сейчас же, и никаких мне путёвок не надобно! — со звоном поставила чашку и вышла из-за стола.
Зина сидела в мрачном расположении духа. Прошло всего несколько дней, а их совместная жизнь медленно превращалась в пытку. Она столько сил и стараний приложила для того, чтобы удава отдали ей, и теперь, когда цель была достигнута, она наткнулась на препятствие в виде Дуси. Доказывая и уверяя, что сможет создать все условия для питомца, она не задумывалась над тем, что может сказать тётя. Главное для неё было — отвоевать удава. Отвоевала. Теперь она столкнулась с абсолютным непониманием и несознательным поведением тёти.
Ей казалось, что тётка должна понять, какое это чудо природы, как ценно то, что они могут ухаживать и наблюдать за жизнью этого таинственного и царственного змея.
Её завораживал взгляд удава, его великолепная пятнистая кожа — очень сухая и гладкая. Весь миф о скользкой и противной коже удава был окончательно развеян, когда Зина впервые прикоснулась к нему. Она испытала неимоверный восторг, как будто она прикоснулась к чему-то необыкновенному, священному. Она почувствовала себя увереннее и смелее, сделав это.
Зина наблюдала за его поведением… Медлительное и флегматичное поведение удава заключали в себе силу, мудрость и… доброжелательность. Вот именно — доброжелательность. Казалось, он обдумывает каждое своё движение. Грациозность этого животного завораживала её.
Его умение сворачивать своё тело кольцами и поднятая голова, которая зависала в воздухе, двигаясь с еле заметным покачиванием… Она смотрела в эти глаза, расположенные на маленькой узкой голове. Завораживающий немигающий взгляд притягивал к себе, пугал, подчинял, подавлял и… восхищал.
Выражение «смотрит, как змея» не нравилось Зине. Она понимала, что люди так говорят потому, что не знают — змеи по-другому смотреть не могут, потому что у них нет век, и им даже спать приходится с открытыми глазами. Тонкий раздвоенный язычок, молниеносно вырывавшийся наружу, моментальное реагирование всем телом на любой жест или движение — всё восхищало её. Она поражалась, сколько быстроты и изящности в движениях, казалось бы, на первый взгляд, неповоротливого большого змея.
Она долго присматривалась к удаву и даже придумала для него кличку, скорее имя — потому что он для неё был нечто особенное, и относилась она к нему с большим трепетом и уважением. Она назвала его Софит.
Чем больше она наблюдала за Софитом, тем сильнее она убеждалась в мысли, что люди относятся к змеям с предубеждением. Природа создала их такими — с длинным изящным телом, пронзительным взглядом и молниеносной, стремительной реакцией.
Может, потому змеи так стремительны, что, вызывая у людей панический, суеверный страх, им приходится постоянно убегать, спасая себя от дикого людского племени, — к таким раздумьям придавалась Зина, сидя на кухне, когда туда вошла т. Дуся, шаркая ногами и нарочито громко кашляя.
— Я, Зина, тебе вот что скажу, — села Дуся напротив. — Ты змея своего Горыныча снеси-ка обратно. Нет сил у меня больше бояться. Поискончались все, — сказала она и тяжело выдохнула. — Не могу я ни спать, ни есть, ни искупаться даже, — горестно выдохнула она. — Ну что он туда приполз, а? Меня съесть хочет? — горевала дальше она. — Удавить? Меня? Я ж тебя жить пустила, а ты меня змеями травишь, — продолжала тётка.
— Тёть Дусь, ну что ты такое говоришь? — горячо начала Зина. — Приполз он туда потому, что там влажно, сыро — понимаешь? — подняла брови Зина, стараясь понять, доходит ли смысл слов до тётки. — Любят удавы влажный климат. Тяжело ему в комнате, сухо и жарко, так вот он и ищет себе место, — продолжала она.
— Он ищет?.. А мне куды деваться? — от возмущения вытаращила глаза тётя.
Зина молчала.
— Он меня удавит, Горыныч твой, съест и не подавится! — бубнила Дуся. — Пресвятая Богородица, сколько лет прожила, не думала, что со змеёй жить буду под одной крышей, — выразительно глядя на Зину, — сказала Дуся.
Теперь пришла очередь обижаться Зине. Она сдвинула бровки и сказала запальчиво:
— Завтра же утром уйду в общежитие, и ноги моей здесь больше не будет.
В воздухе повисла тяжёлая пауза. Тётка отвернулась, сосредоточенно разглядывая горшок с колючим алоэ на подоконнике. Зина же порывисто встала и вышла из комнаты.
Между ними, в прямом и переносном смысле, проползла змея.

Продолжение следует