Тихий Апокалипсис Лур. Фантастический рассказ

Вечный двигатель цивилизации грохотал и дымил, работая на одном топливе – всем нужно было быть крутыми. Люди вгрызались в гранит карьеры, сжигали годы в офисных камерах, доводили себя до изнеможения, лишь бы заполучить вожделенный символ: сумку с правильным логотипом, автомобиль, вызывающий восторг знакомых, квартиру в башне из стекла и стали. Они свято верили: завистливый взгляд соседа, подобострастный тон коллеги, восхищенный шепот прохожего – и есть валюта счастья.

"Вот возьму кредит на новую модель Мерседеса, – думал офисный планктон Артем, глядя на рекламу, – тогда меня точно оценят!".

"Вот куплю это платье от Луи Виттон за ползарплаты, – мечтала эффективный менеджер Света, листая модный журнал, – тогда Максим точно обратит на меня внимание."

Абсурдность этой гонки была очевидна любому, кто хоть на минуту представлял себя на необитаемом острове. Там золотой Ролекс не покажет время точнее, чем обычные солнечные часы, а логотип Версаче на рваных шортах не привлечет внимания чаек. Но островов не было. Была толпа. И нужно было как-то выделиться, ослепить своей красотой и индивидуальностью, заставить других себе завидовать.

Цена всего этого? Здоровье, время, душевный покой. Но разве это важно, когда ты крутой?


И вот, в один суматошный день появилось Она. Лур.

Её внешность была воплощением её сути – тихой, всепроникающей, безоценочной правды. Лур редко была прямо видна. Чаще она ощущалась краем зрения, как тень, скользнувшая по стене, или лёгкое дрожание воздуха, как над раскаленным асфальтом. Она не занимала твердого места в пространстве, будто существовала где-то в промежутках.

Если её все же удавалось поймать взглядом, то она виделась людям как будто аморфное скопление тумана... или пылинки в свете солнечных лучей.

Она явилась не с громом и молниями, а как тихий сбой в матрице.

Люди стали просыпаться с новым, жутковатым чувством. Они шли по улице, заходили в метро, сидели на совещаниях – и просто знали.
Знать – это не как будто что-то предполагать, и не надеяться на что-то, не бояться чего-то.... А точно знать, что думает о них человек напротив. Это не  громкая фальшивая лесть, и не удобные вежливые комплименты. Это шелестящий подсознательный поток мимолетных, неконтролируемых мыслей.


Мир замер. А потом начал рушиться.


Великая Иллюзия счастья разбилась вдребезги.

Артем, въехавший в офис на новеньком, кредитном Мерседесе, теперь точно знал, что проходящий мимо коллега подумал: "Опять это придурок в долги влез. Сидит весь напыщенный, как индюк, будто стал умнее. И цвет у машины дурацкий. Я бы такой не взял".

Света в своем платье-мечте от Луи Виттон знала, что подруга мелькнула мыслью: "Ну ты и лохушка. Я бы такое платье на Али Экспресс за копейки взяла бы. И никто бы не отличил - Луи Виттон это или китайская халтура. Да и надо бы похудеть, а то вон жир на боках торчит!"

А факт того, что Максим, как обычно, вообще Свету не заметил, пройдя мимо, - отразилось в её голове услышанными мыслями : "Интересно, сегодня будет повтор футбольного матча или опять перенесут?". И теперь она точно знала...

Руководитель мощнейшей бизнес-корпорации на презентации знал, что его партнер в этот момент вспоминал вчерашний ужин и гадал, когда же всё это наконец закончится.


Оказалось, что всем – наплевать.


Всем было глубоко безразлично, на чем ты едешь. Бентли или трамвай – просто способ передвижения. Цена твоего телефона? Ну ок, у кого-то лучше, у кого-то хуже. Брендовая рубашка? Пришили лейбл, ну и что?. Весь этот грандиозный спектакль, вся эта изматывающая гонка за цацками, призванными пустить пыль в глаза миру – оказалась колоссальной, вселенской пустотой. Пыль не долетела ни до чьих глаз. Ее просто не заметили.

Это было больше, чем разочарование. Это было предательство.

Предательство смысла жизни. Вся их яростная, изнурительная борьба – за что? Чтобы купить вещи, о которых никто не думал дольше доли секунды? Чтобы заработать статус, который никого не волновал? Люди почувствовали себя дураками вселенского масштаба. Их личности, их тщательно выстроенные имиджи, их жертвы – никому не были интересны. Мир стал прозрачным, холодным и страшно равнодушным.


И тогда начался Великий Отказ.

Зачем вкалывать до инфаркта, чтобы купить то, что никого не впечатлит? Зачем стремиться к вершине, если на тебя все равно никто не смотрит с благоговением? Экономики, державшиеся на кредитах и статусной истерии, рухнули как карточные домики. Заводы роскоши остановились. Рекламные щиты, кричавшие о престиже, стали мрачными памятниками глупости. По планете прокатилась волна апатии, депрессий, самоубийств. Мир скатился на грань вымирания не от войны или чумы, а от потери всякого смысла. Люди сидели в своих, теперь бессмысленно дорогих автомобилях, в роскошных и внезапно ненужных нарядах, и задавали один вопрос: Зачем? Для кого?


И тогда... случилось тихое чудо.


Однажды, в парке, заросшем бурьяном там, где раньше стригли газоны для статусных пикников, маленькая девочка пнула старый, потертый мяч. Он покатился к усталому мужчине, сидевшему на скамейке и смотревшему в никуда. Мужчина машинально поднял его. И он знал, что в голове у этой маленькой девочки: "Дядя, давай играть!" Её мысль была чистой, как родник. Девочка не думала о его потрепанной куртке или отсутствии часов. Её мысли были только о мяче и об игре.


Он неловко пнул мяч обратно. Девочка рассмеялась. Звук был таким искренним, таким настоящим, что мужчина вздрогнул. К ним подбежал другой ребенок. Потом еще один. Скоро на заросшей лужайке шла простая, шумная игра. Взрослые, проходившие мимо, знали, что думают дети: "Весело! Лови! Беги сюда! Кидай мне!". Никаких оценок друг друга, никакой зависти. Только чистая, сиюминутная радость от движения, от смеха, от соприсутствия.


Это был первый луч света в сером тумане.


Люди начали замечать то, чего раньше не видели за пылью своих амбиций. Тепло чашки чая в холодное утро. Упорство ростка, пробивающегося сквозь асфальт. Удовольствие от помощи соседу починить забор не ради имиджа хорошего парня, а просто потому, что сосед рядом и ему тяжело.

Разговоры перестали быть дуэлями статусов. Они стали… просто разговорами. О страхах, о боли, о том, как страшно и пусто стало всем. И в этой общей уязвимости, в этом признании краха старой лжи, рождалось что-то новое.


Лур, существо, принесшее знание, не исчезло.

Она осталась, как тихий фон. Но теперь люди учились слышать не только равнодушие, но и искренний интерес к рассказу о книге, сочувствие к боли, тихую благодарность за помощь. Они научились ценить подлинность. Не ценник, а качество вещи, сделанной с душой. Не марку машины, а удовольствие от прогулки пешком. Не размер счета, а время, проведенное с теми, кто дорог не за что-то, а просто так.


Нет, мир не стал раем.


Он стал… человечнее, скромнее, тише. Люди больше не гробят здоровье ради зависти. Они работают, чтобы жить, а не живут, чтобы покупать. И счастье, то самое, настоящее, оказалось не в облаках цены, а здесь, на земле. В смехе детей с мячом, в тепле руки друга, в тихом утре, в простом осознании, что ты важен не за то, что у тебя есть. Ты важен, потому что ты есть. И кому-то это дороже всех Бентли мира.


Мир пережил тихий апокалипсис тщеславия и родился заново – не блестящим и громким, но, наконец-то, по-настоящему живым.