Я люблю свои торшеры!

  Мой торшер  стоит на высокой ножке с большим абажуром. Его магазинный абажур давно потрескался и я сшила ему новый  сама, купила бордовый капрон, пришила бахрому. Любуюсь им, а точнее своей работой.

  Любовь к торшерам у меня родилась ещё в детстве. Мы с мамой жили в малюсенькой комнатушке в бараке. Не знаю почему нет фотографий этих бараков. Это был целый город в городе. Город бараков. Он жил автономно от всего города. В бараках были магазины, продуктовый, хозяйственный, промтоварный, в бараках  были почта, аптека, библиотека, кинотеатр, детский сад и два барака занимала школа, стадион, своя котельная и топилась она углём, была там даже своя столовая.

 У этого города в городе даже была граница, отделяющая его  от основного города Сызрань и проходила она по оврагу, по которому текла речка Крымза, но жители её звали Вонючкой, потому что в неё стекали стоки из очистительной станции.
   Над Вонючкой построили автомобильный мост. За мостом и начинался город бараков, который даже имел своё название «Шанхай». 
   В официальных бумагах район числился, как «Заусиновский овраг», потому что малюсенькие  речки в древности именовались усами, то есть Ус.
   А Шанхаем город бараков стали называть из-за численности и густонаселённости его жителей, ведь в каждом бараке, а бараков  было огромное количество, каменных и деревянных,  и в каждом было по двадцать комнат, длинный общий коридор, а напротив друг друга двери и двери  в комнаты, в которых обитали семьи с детьми, то есть в них жило по четыре, а то и по пять человек.

   В нашей комнате было прописано три человека: я, моя мама и сын маминой родной сестры.  Раньше и она жила с нами и нас тогда было четверо в этой маленькой келье, а потом мамина сестра вышла замуж, но её сын остался с нами, не принял отчима.
  Так мы и жили. Я не замечала бедности нашего существования. Потому что в бараке было много детей, много моих подруг, а у брата - друзей. В одном нашем бараке номер десять было до тридцати детей всех возрастов.

  Но когда я стала взрослеть, в подростковом возрасте мне захотелось жить более современно.
  И вот тут мне попался на глаза в магазине «Спутник» розовый торшер на высокой ножке с большим розовым абажуром.
   Я стояла, как заворожённая, и смотрела на него, понимала, что эта вещь не для нашего барака, но мне так захотелось его купить.
 
  Конечно же в бараках уже появились телевизоры и у нас был маленький телевизор «Спутник». Магазин тоже назывался "Спутник". Вот такие были спутники в моей жизни. Я видела по телевизору, как живут богатые люди. Богатых подруг у меня не было, потому что все подруги были тоже из бараков, но я тогда уже понимала, что такое богатая обстановка и мне казалось, что торшер это предмет, олицетворяющий богатство.
 
  Дома  я стала уговаривать маму купить этот торшер. Мама тоже понимала, что в бараке он совсем не нужен. На картинах художников и по телевизору мы видели, что обычно торшеры ставились рядом с журнальными столиками и  с креслами, но у нас в бараке негде было поставить ни журнальный столик, ни тем более кресло. Мы еле-еле втискивали раскладушку между кроватью и стеной, но мне так хотелось купить этот торшер.
- Мама, мы поставим его в углу комнаты. Он немного будет занимать место, зато украсит наш бедный белый угол.
- Хорошо — сказала мама — пойдём и купим твой торшер.

 Но когда мы пришли в магазин розового торшера в продаже уже не было, но стоял такой же с голубым абажуром.
   Я долго не могла решиться купить голубой торшер, но в то же время, я понимала, что в другое время мне маму не уговорить. И мы купили голубой торшер.
  Первый в моей жизни торшер уже давно стоит в подвале, никак не на помойке, а в моей квартире стоит новый торшер.
  Но с того торшера, который украшал мой баракский мир и пошла моя привязанность всегда и везде покупать торшеры.
  Теперь в моей квартире есть и журнальный столик и два кресла с клетчатыми пледами на них и торшер на высокой ножке с новым бордовым капроновым абажуром и с бордовой бахромой.

   Я люблю свои торшеры!