Кольцо Саладина, ч. 4 Последнее воскресенье, 59

Я даже не удивился. То ли уже привык за свою московскую жизнь ко всему - и к ударам, и к неожиданностям, - то ли просто отупел.
- Я так понимаю, леди, это ваша работа, - сказал я, устало садясь и закидывая руку за спинку стула.
– Да нет, это твоя работа, - с выражением сказала Вероника. – Точнее, наша. Мы призёры. Нам полагается премия. Нам полагается продвижение. Мы получили вот такое продвижение.
Я хмуро молчал, и она продолжила уже мягче:
- Я очень рада. Очень. Я мечтала о хороших педагогах для тебя. Мечтала, чтобы ты прошёл хорошую хореографическую школу. Чтобы ты понял, что такое настоящий международный уровень. И возможно, начал бы ценить себя больше.

Я повернулся к столу, тяжело опёрся лбом на ладони. Чёрт, может, она права? Наплюнуть на всё. На все кольца, поиски, загадки. Чёрт с ними, это вообще не моя история. Это история пани и Татки. Возможно, Вики права. Деньги, независимость. Карьера. Свобода. Стоп. Вот свободы-то как раз не будет. Это сейчас у тебя, идиот такой, свобода, и то весьма относительная, на личную жизнь ничего не остаётся. А будет хуже…
Я длинно вздохнул, и Вероника прочитала мой вздох во-своему.
- Ты, конечно, недоволен, - кротко сказала она. - Можешь отказаться. Ради бога. Никто не умрёт. Будут искать другого претендента. Возможно, менее талантливого. Зато менее упрямого. Но мне будет жаль.
- Это манипуляция, леди - сказал я, не поднимая головы.
- Я тебе просто говорю о своих чувствах.
- О моих чувствах, конечно, никто не думает, - сказал я с безнадёжностью. – Как всегда, все знают, что для меня лучше.
У меня даже сил не было на возмущение. Да и был ли смысл возмущаться? Мелькнул перед глазами вдруг залитый солнцем, богато убранный номер. Запах живых цветов. «Вам нужно учиться». Ну, вот и пожалуйста. Учись на здоровье…
- Росита говорила: с ним танцуешь, словно в объятиях ангела, - сказала Вероника, и мне показалось, что голос её дрогнул.
- Росита – девушка эмоциональная, - пробормотал я сквозь зубы.
- Росита – золотой призёр фестиваля! – повысила голос Вероника и даже ладонью по столу пристукнула. - Профессионал высшего уровня, носитель культурного кода. Ты соображаешь, что говоришь?!
- Да куда уж мне спорить с носителями, - мрачно буркнул я, не поднимая глаз.
- Нет, это невозможно! – воскликнула в сердцах Вероника. – Это невероятно! Нормальные люди не поверят, скажут: сумасшедший. У человека феноменальные способности. Феноменальные. У него всё получается с лёгкостью. У него призовое место на престижных соревнованиях. Перед ним открываются все двери за рубеж. Европа. Америка. За него готовы поручиться влиятельные люди. Ещё несколько шагов – и он станет интересен продюсерам, в него будут вкладывать огромные деньги. И вот этому человеку на всё это наплевать. Перед ним все дороги открываются, а ему наплевать! Ты хоть понимаешь, что за такую судьбу люди готовы полжизни отдать? Понимаешь или нет?
 Она замолчала, ожидая ответа. Тишина повисла в кабинете, и я больше не вынес и поднял глаза. Она кусала губы и смотрела на меня с болью. Дурак. Сколько я её мучаю…
- Вики… Я всё понимаю. Но чёрт, я просто не знаю! Да, я может быть, и откажусь. Я не знаю! – я тоже пристукнул по столу. - Честно! Просто мне нужно… Я должен её найти.
- Кого?
- Нику.
Почему я так её назвал? Таким чужим именем? Словно отделил от себя. Никогда я её так не называл. Она всегда была для меня пани. Моя прелестная пани…
- Она может повлиять на твоё решение? – помолчав, спросила Вероника.
- Обстоятельства могут повлиять, - сказал я, сосредоточенно глядя в стол. – Но, если она скажет: «Мне плохо без тебя», - я останусь.
- Хорошо, - сказала Вероника, вздохнув. – Это твоя жизнь, и решать тебе. Иди, делай свои дела. Только мне дай знать заранее о своих планах. Чтобы я успела разобраться с билетами и авиарейсами.
- Сколько у меня времени? – глядя в стол, спросил я.
- Пять дней.
- Хорошо. Спасибо.
Я встал и потопал к выходу. У самой двери оглянулся.
Она сидела за столом, сложив устало руки и глядя вниз. Всё-таки, я скотина. Она хочет для меня лучшей доли. Знает, как это сделать и делает. А я брыкаюсь и выпендриваюсь. Я вернулся. Обнял её с нежностью, поцеловал в щёку. Взял обе её руки и поцеловал пальчики.
- Ты всё-таки моя очень любимая женщина, - сказал я искренне. – Но ты же должна понимать, Вики, я тысячу раз говорил тебе, что я танцевал не потому, что мне нравилось танцевать, а потому, что мне нравилось обнимать тебя.
Она сидела неподвижно, потом медленно подняла голову.
- Иногда мне кажется, что за всю мою жизнь ты – мой самый провальный проект, - медленно сказала она. – Я не понимаю, где я ошиблась…
- Ты не ошиблась, - сказал я, глядя на неё с нежностью. – Это просто я дурак. Но я тебе обещаю: всё будет хорошо.
Я погладил её по голове и поцеловал в макушку.
Почему-то сейчас я чувствовал себя старше неё…

                *    *    *

Пять дней – это было немало. Например, сегодня я разыскиваю Татку и с ножом к горлу выдираю это чёртово зашифрованное место пребывания пани. Что это там за старушки такие, ни разу я не верил в этих фольклорных старушек, наверняка там сплошное вранье.
Я чуть было не пустился сразу к метро, но вовремя себя осадил. Нет, не годится тактика. На работе у Татки все козыри, чтобы выкручиваться. Будет таращить невинные глаза, как обычно, и в конце концов сошлётся на срочную работу, на срочную деловую встречу и смоется, коза-дереза глазастая…
Нет, её надо отлавливать тёпленькую, дома. Вечером. Ближе к ночи. Чтобы уже никуда не делась.
Итак, сегодняшний вечер на Татку. Завтра я увижу пани. Со слов Татки меня там не ждут. К чёрту! Мне надо решить. Если действительно, не ждут – тогда окей, я на всё забиваю и лечу в Чехословакию начинать новую жизнь.
Но если всё-таки, ждут, то… то мы всё решим вместе. Мы всегда всё дела решали хорошо и дружно. Без споров и обид. И это, пожалуй, было едва ли не самым лучшим между нами. То, что мы всегда могли договориться о важных делах. И сейчас всё получится. Вот так.
И я успокоился.
С лёгкой душой я забурился с Эдиком в качалку, потом в бассейн и на радостях даже встреча с гадалкой вылетела из моей головы. Точнее, стала казаться каким-то весёлым приключением, лёгким, чуть ли не детским.

Но вечером, когда я, отдохнувший и отъевшийся, отправился согласно плану пытать Татку, в лёгкой качке полупустого вагона метро поплыли передо мной эти воспоминания и эти странности. Прямо совсем странные странности…
Например, как я очутился в сквере? Я ведь совершенно не помнил, что выходил из отеля и шёл к скверу. Не помнил, как садился на скамейку. Уж старушку-то в зелёном платье я не мог не видеть. Как я мог не понимать, что сажусь рядом с ней? Какой-то провал… Последним моим воспоминанием было, как я курил в уютном уголке, сидя в роскошном кресле. И какие-то там были странности, в этом кресле… а потом пришла Дануца… странно так пришла. Да, кстати, да – я слышал её голос в номере, и вдруг она вышла из лифта…
Получалось, что я пошёл к гадалке, чтобы разобраться в своих странностях, но вместо этого насобирал их ещё больше.
Нет, с чем-то я всё-таки разобрался. С домом же стало ясно. Да! Тень! Она так просто показала мне, где я был. Листок – это дом. Тот, что стоит в Трубниковском. А тень от листка – это тот дом, где я был. Интересное кино. Значит, получается, я был прав, когда рисовал свою картинку и подписывал: «портал». Значит, всё-таки, портал есть? Она сказала так красиво: небо открыто. Значит, портал над церковью. И он может смещаться – если в церкви не идут службы. Правильно, это не действующая церковь. Но портал сместился в сторону дома, где была церковно-приходская школа, то есть, вообще не было никаких служб. Никаких служб не велось и вдруг там, ни с того, ни с сего открывается, мать его, небо? Очень интересное кино…
Так, ладно. Что вообще такое небо? Небо - это просто пространство. Значит, пространство распахивается в… ещё одно пространство? Параллельное пространство, замечательно. Всё это мы знаем по фантастическим романам. Только всё это в романах. А на деле что-то ничего не распахивается. Хотя, стоп. Как раз вот и распахивается, и ты в это и попадаешь, идиот тупой… Мда, дела…
Хорошо, пусть. Я сел поудобнее, откинулся на спинку, чтобы совсем расслабиться. Почему, например, вот сейчас, в метро, ничего не распахивается? В квартире у Норы не распахивается? Во Дворце? Только в том доме. Значит, смотрим особенности того дома. Во-первых – старинная постройка. Во-вторых, церковное помещение. В третьих… в-третьих – там жила Белка.
Вот такие совпадения.
Мне захотелось всё это записать – на мой взгляд, красиво получалось, но я боялся шевелиться, чтобы не спугнуть мысль. Потому что следом пришёл второй вопрос: почему это чёртово небо открывается не всем?
А почему я решил, что не всем? Может, всем? Бабушке Синей Птицы, например? Как её там, Тосеньке. Или Деду Морозу? Может, им всем открывается?
Только как это узнать? Ходить по квартирам и спрашивать: вы случайно тут никуда не проваливались? Нет, нет… явно нет, это что-то только с нами связано… Я, пани… и Татка? Нет, только я и пани…
Тьфу, что ж я тупарь такой! Дунуца же открытым текстом сказала: вы ссоритесь! Вот он ключ, под носом! Она так понятно объяснила: вы ссоритесь, образуется вихрь, раскалывается реальность, вы попадаете в трещину…
Точно ведь, я попал в дольмен после той дикой ссоры. Расколотил раковину. Вдребезги. Вот оно! Вот так, как разлетелась раковина, вот так что-то раскололось, видимо, в пространстве. И я влетел в эту трещину, прошил время насквозь и вышел… вышел в семнадцатый век… прямо в объятия Руты… А про Руту я ничего не спросил, вылетело из головы… Да у меня тогда вообще всё вылетело из головы, после того, как она увидела на моём дереве Веронику… Как она увидела?! И пани… Она сказала: она маленькая, юная, она не умеет… Вот, правильно, не умеет она. А лезет везде. Глупая моя маленькая девочка. Смелая, храбрая. Лезет куда не надо. А там кругом трещины… Нет, хватит! Никуда я не поеду, чёрт с ней, с Чехословакией! Я уеду, а она попадёт в трещину. Нет уж. Я должен быть с ней. Чёрт, мы столько не виделись, а если там что-то уже стряслось, не дай бог они с этой чумовой Таткой опять отправились бродить по дому, а я же предупреждал, я просил!
Я чуть не проехал остановку, рванулся к дверям в последний момент. Летел вверх по лестнице, словно на пожар, подгоняемый страхом. Дальше трамвай. О, чёрт, когда же, наконец, надо скорей,  такси надо было брать, идиот!..

С трамвая я уже по-настоящему бежал бегом. Видение пани, запутавшейся в кустах и заборах подгоняло меня, обдавая холодом страха. Влетел в двери общаги, швырнул студбилет на вахту и, не в силах ждать лифта, ринулся вверх по лестнице. Быстрей! Ступеньки так и трещали у меня под ногами, когда я нёсся вверх, пропуская по две.
В секунду я промчался по знакомому коридору и забарабанил в дверь. Мне не открывали. Я забарабанил сильней. Тишина стояла за дверью. Кстати, и темнота. Свет не просачивался в щелку под дверью.
К такому обороту я не был готов. Почему-то я был уверен, что Татка дома. Дурак ещё раз. Почему молодая девчонка прекрасным летним вечером – между прочим, субботним - должна сидеть дома?
Ситуация осложнялась. Я посмотрел на часы - половина десятого. Ну да, пришла с работы, нарядилась и ушла на свидание. Всё просто…
 Я решил ждать. Спустился вниз, сел в холле на диван. Тот самый диван, на котором я ждал пани, когда ночью кинулся к ней вместе с Норой. Нора привезла меня сюда на такси и сама ходила к девчонкам. А я сидел на этом диване и умирал от неизвестности…
Ладно, посидим ещё раз. Тем более, есть о чём подумать…
----------------------------------------
На фото - общий вид ДАС, дома аспиранта и стажёра, общежития МГУ, где пани проживает с Таткой.

Можно видеть, что архитектура постройки условно идентична строению в Трубниковском переулке - два высоких корпуса, соединённых низким.