Иволга и воробей басня в прозе

ИВОЛГА  И  ВОРОБЕЙ
(Басня  в  прозе)

  Темные  серые  тучи  грозно  мечутся  по  небу,  не  давая  никакой  надежды  на  просвет,  сплошная  пелена  мрака  безраздельно  властвует  наверху.  Нудно,  мелкими  крапинами  непрерывно   брызжет  надоедливый   осенний  дождь.  Одиноко,  холодно  и  неуютно  старому  воробью,  некуда  приткнуться,  негде  спрятаться,  негде   укрыться  от  непогоды.  Когда-то  свитое,  казалось,  добротное  и  надежное  гнездо  не  спасает  ни  от  ветра,  ни  от  осадков.  Мечется  бедный,  ищет  хоть  какое-нибудь  пристанище,  чтоб  обсохнуть   и  согреть  озябшее  тельце.
    Хорошо  птичьей  элите,  перелетным  собратьям:  им  позволено  на  зиму  эмигрировать  на  Канары,  Мальвины   и  прочие   благодатные  края,   где  для  них  все  удовольствия,  приготовлен  и  хороший  теплый  кров   и  сытный  шведский  стол.  Ему  же  судьба  наметила  быть  не  выездным,  жить  здесь,  на  одном  месте,  несмотря  на  капризы  и  превратности  климата  и  погоды.  Вот  и  вынужден  приспосабливаться.  Таков  его  удел.
    Покинул,  ставший  не  уютным,  оголившийся  лес,  перебрался  поближе  к  людскому  жилью.  Умостился  на  подоконнике,  вплотную  прильнул  к  стеклу.  Повезло:  хозяин  дома  нерадивым  оказался,   не  приготовился  к  холодам,  окно  не  законопатил,  со  всех  щелей  наружу   веет  благодатным  ласковым  теплом.  Прижался  воробушек  покрепче,  распушил  оперенье,  наслаждается,  кайфует,  даже  вздремнул.
    Отогрелся,  жизнь  налаживается,  можно  и  осмотреться,  узнать,  что  вокруг  делается,  все  ли  безопасно,  нет  ли  коварной  кошки  рядом.  Глянул  внутрь   помещения,  а  там  что-то  яркое,   желтое,  опрятное, привлекательное:  похоже  тоже  из  пернатых.  Красивая  гордая  птица  восседает  там.  Наряд  и  убранство  подобраны  изумительно,   с  хорошим  вкусом  и  выдумкой.   Ресницы  глаз  интригующе  отмечены  темными  полосками,  сплошной  желтый  окрас   всего  тела  частично  прикрыт  темносиними   или  даже  черными   длинными  перьями  крыльев,  кои   ближе  к  хвосту,  разрисованы  забавным   орнаментом,  похожим  на   светлые  чешуйки.  Все  на  ней   к  месту,  очень  гармонично  и  вызывающе   броско.  Встрепенулся  старый   ловелас,  принял  молодецкую  позу,  изрек:
   - Ба!  Иволга?  Это  ты,  моя  душенька,  рад  тебя  видеть.  Нежданно,  негаданно.  Я  думал,  ты  уже  давно  улетела  на  юга    и  там  насвистываешь  свои  душевные  мелодии,   радуешь  дивными  песнями  тамошнюю  округу,  ублажаешь  курортников.  Или  какие  неотложные  дела  задержали?  Так  поспешай,  скоро  снегом  завьюжит. 
    И  продолжил:
   - Да,  что  я,  старый  дурак,  мелю  своим  поганым  языком:   вижу  у  тебя  горе,  не  убереглась,  попалась  в  сети  человеку.  Отловил  он  тебя,  теперь  неволит  в  своем  доме   для  утехи  и  наслаждения    волшебным  голоском.  Заточение  не  в  радость,  хоть  и  выглядишь  ты  свежо,  не  замученной,    оперение  ухожено,  приглажено,  как  будто  не  висит  над  тобой  гнет  попранной  свободы.   Не  до  пенья  тебе  ныне,  не  до  веселья.    Хочешь,  я  спасу  тебя:  разобью  стекло,  и  ты  выберешься  на  волю.  Хотя,  куда  тебе,  с  часу  на  час  мороз  ударит.  Лучше  уж  потерпи  до  весны,  тогда  уж  и  вырвешься  в  лес,  я  помогу.
   - Спасибо  тебе  за  заботу  и  внимание,  но  я  в  них  не  нуждаюсь.  Я    совсем  не  в  заточении.  Работаю  здесь  по  вольному  найму,  вернее  подрабатываю.  Внешность  у  меня  броская,  заметная,  сразу  привлекает  внимание,  на  меня   смотрят,  и   в  этом  мой  конек.  От  пения  в  лесу,  конечно,  мне  идет  не  плохой  достаток,  но  лишнее  зернышко  для  сытного  прокорма  не  помешает.
  - Не  понимаю,  зачем  тебе  так  много  харчей:  не  съешь  же,  пропадет?
  - Вот,  чудак.  Отстал  ты  от  современных  понятий.  Лишнего  достатка  не  бывает.  Спрячь  его  в  загашник,  а  лучше  переправь  в  другой  лес,  за  бугор:  там  тебе  за  него  и  золотое  гнездо  совьют  и  насест  предложат  на  лазурном  морском  берегу.
  - Да,  ты  права,  нам  серым  такое  не  ведомо.  Интересно,  и  что  ты  делаешь  на  своей  работе:  небось,  исполняешь  вокальные  заказы,  поешь  сутками  до  хрипоты  в  горле?
  - Ошибаешься,  пением  как  раз  и  не  занимаюсь.  Это  не  жилой  дом,  а  торговая  точка,  зоомагазин.   Вначале  мне  поручили  быть  экспонатом,  торчать  манекеном  в  витрине.  Главное  требование – ничего  не  делать,  сидеть  неподвижно,  не  шевелиться.  Как-то  нечаянно   моргнула  глазом,  так  такой  скандал  был,  чуть  с  работы  не  выгнали,  лишили  премиальной  гусеницы.  Вот,  где  мУка  была:  стоишь,  как  истукан,  ни  зевнуть,  ни  нужду  справить. Но,  я  старалась,  меня  оценили,  направили  на  курсы  повышения  квалификации,  теперь  стало  легче,  работа  по  призванию,  творческая  и  живая:  рекламирую  птичий  корм,  клетки,  кормушки  и  прочие  атрибуты  сервиса  для  домашних  пернатых.
  - Как  же  ты  это  делаешь,  поешь  специальные  мелодии  для  каждого  повода?
  - Нет,  имитирую,  действую,  как  бы,  по- настоящему:  клюю  или  просо,  или  подсолнух,  или   ягоду,  глотаю  гусениц  или  мошек. Показываю,  что  они  якобы  очень  вкусные  и  приятные.  Но,  это  только  понарошку:   не  то,  что  запрещено,  противно  не  только  есть,  но  и  глядеть  на  эту  гниль  и  плесень.
   - Да,  это  же  издевательство,  афера  и  обман.  Как  ты  это  терпишь?
  - Никакого  издевательства.  Перед  заступлением  на  вахту,  меня  досыта  авансом  накормят  отборной  пищей,  дадут  и  на  потом,  так  что  на  рекламируемое  уже  не  тянет,  полная  апатия  и  безразличие.  Пойми,  реклама,  это  для  легковерных,  прикрытый  обман.  Хороший  товар  и  без  нее  купят.
   - Удивляюсь.  И  что,  ради  этого  ты  тратишь  свой  талант  и  певческие  способности,  забросила  свое  вокальное  ремесло?  В  конце  концов,  где  твоя  птичья  гордость  и  гонор  талантливого  исполнителя  мелодий?
  - Зря  ты  коришь  меня,  я  лишь  беру  пример  от  людей,  вернее  от  их  творческой  элиты,  певцов  и  артистов.  Да  и  мой  зоб  не  треснет  от  избытка   корма,  все  сгодится.

   Вот  и  басне  конец.  Спросите,  где  же  традиционная  мораль?   А, она  в  последней  фразе,  в  ссылке  на  людей.  Наши  ненасытные  «звезды»,  как  они  себя  величают,  тоже  не  гнушаются  показывать  свои  лики  в  сомнительных  рекламных  передачах:  призывают,  соблазняют,  советуют,  расхваливают   призрачные   блага  и  посулы,  бессовестно  врут,  вешают  лапшу  на  уши  и  даже  не  краснеют.  Их  бы  самих  заставить  пользоваться  тем,  что  расхваливают,   да  учинить  спрос  за  достоверность  их  информационных  сказок:   неужели  они  не  ведают,  что  люди  на  их  профессиональную   творческую  деятельность  смотрят  уже  через  призму  надоевших  рекламных  образов  и  с  антипатией  воспринимают  их  настоящие   роли  в  спектаклях  и  на  эстрадных  подмостках.
   Но,  увы.  Зло  живет  и  здравствует:  ошарашивает  их  лицами  и  бреднями    со  всех  экранов  и  даже  утюгов.  И  это  будет,  пока  рекламодатели  не  перестанут  наивно  думать,  что  часто  мелькающие  богемные  лики  не  вызовут  у  покупателей  и  потребителей  отторжения    навязываемых   посул  и  обещаний.