К нам приехал, к нам приехал!

К нам приехал, к нам приехал
Наш Андрюха дорогой!



В День рыбака Андрюха с моря и заявился.

Вернулся, значит…

Или, не так. «Наконец-то  -  дождались!».

 Почти, как в песне получилось: «Не пройдёт и полгода». Пару недель лишних только и  «зацепил».

Трудным каким-то выдался этот рейс, хоть  кому, с другой стороны, сейчас легко?  Вроде, и потрясений особых не было. Сотрясения – были. Когда дважды за одну ночь выпадал под ужасающий крен с койки – второй раз башкой о палубу аккурат и долбанулся.  Это еще в самом начале было – при прежнем капитане, божьем одуванчике.  Что валял судно в полном дрейфе несколько суток в семи бальный шторм. Это они вдвоём со старшим механиком топливо, как выяснилось, экономили  - прошлые затраты покрывая. Судно, ведь, из Африки пришло, а на черном континенте – замечено! - черный мазут по-черному и уходит. Причем, что интересно - не на ходу судна в открытой части, а при стоянке в портах. Собственно, сам стармех предприятие и выдал – когда неожиданно громко квохтать начал в ответ на законное негодование моряков такими грубейшими нарушениями правил мореплавания: «Так, экономия какая – миллионы долларов!». С цифрами он, конечно, попутал, желательное за действительное выдавая, но – на вору шапка горит… И всё жлобам мало:  какие баснословные оклады не положи, а воровать всё равно не отучатся - что в родимой стороне, что в греческой компании.

Везде одна история – на суше, и на море!

С ворами и воришками вообще в этом рейсе дефицита не было – веянье времени, что ли?. На унылых Фолклендах подселили, как водится при здешней загрузке, десять индонезийцев, во главе с китайским инспектором Фёдором – другом Андрюхи еще с прошлого рейса. С индонезийцами бок о бок работать было тоже не впервой: и до сорока человек, два месяца живущих на судне и спящих по всем палубам и коридорам, доходило. Но, то были славные, в подавляющем большинстве, ребята – весёлые и дружелюбные.  Помнится, один поварёнок – и благодарный ученик - отнимал в половине второго ночи у Удечкина швабру на камбузе:

- Папа! Гоу ту слип – айм ту клин! – в приблизительном переводе: «Отваливай спать, старина, я всё устрою!». Так ведь, и отдраил от души – даже люки у шпигатов подняв и прочистив.

Нынче случилось по-иному. Завёлся среди десятка-то человек один задира – беспредельщик: метр, как водится, с кепкой (с бейсболкой, то есть) и бородка козлиная. Во время игры в карты на стол залезал и усаживался с ногами – как авторитет уголовный. И согнать его однажды стоило Андрюхе больших трудов – кабы еще в расизме не обвинили! Тогда из распахнутой настежь , как в прошлых рейсах, провизионной кладовой начали исчезать продукты экипажа. Замок навесили, китайца уведомили, тот спокойно заверил: «Список в конце напишите, обсчитаем». Так и сделали. Насчитали Андрюха со вторым помощником по скромному: около двух тысяч «зелени».  Согласился, глянув в смету, повар индонезийский, помявшись, кивнул и старший их, и только козлобородый стал натурально наскакивать на второго штурмана: «Мы ничего не брали! Ничего подписывать не будем!».

Пошел, значит, в отказ – отрицаловку…

«О’кей! – кивнул тогда мудрый китаец Фёдор – открываем сумки и чемоданы, смотрим!». Вмиг всё стихло, в момент все подписи были на месте. «Значит, они еще больше свистнули!»– утешил Андрюху штурман.

С зеленью, кстати, тоже случилась одна большая беда. С капустой, если быть точным – с натуральной. В самом начале рейса её вез три недели танкер – на открытой палубе, под жгучим латиноамериканским солнцем. То, во что превратились огурцы и помидоры, сразу выбросили за борт – не занося в провизионные кладовые. А почерневшую капусту Андрюха умолил оставить – авось чего-то он с неё и спасёт. Так и вышло – под несколькими листами гнили начиналась полуживая – не зелень, нет! – бледность: болезненная, так и хочется прибавить. Но, с драной овцы – хоть шерсти клок: вёдрами выкидывая гниль, строгал половину промысла Андрюха капусту – спасительницу салатов. Ну, а уж потом перешел на мороженые овощи.

Еще глупее в конце рейса получилось. Когда убывающий штурман, попутав в английском, вместо нескольких мешков зелёной, сочной, хрустящей капусты выписал два ящика декоративной – в кулак размером. И опять – в два дня порезав смешной запас, остался кок без капусты, каждый раз теперь изобретая что-то из свеклы и моркови, грибов и картошки. А что такое – гоношить салат оливье, или винегрет вместо свежего салата с капустой? Несколько часов работы против нескольких минут – только и разница!

В общем – рука салат рубить устала.  И онемела частично. Ясное дело – у всех филиппинских экипажей, да и у многих европейских, воскресенье – у кока выходной. Понимающая команда перебивается бутербродами да супами в пакетиках. А  здесь – кроме всего, еще и мороженку за ужином не забудь раздать – дитяткам тридцати-, сорока -, пятидесятилетним.

Да еще добрых два месяца шли вокруг света «против шерсти» - с запада на восток. И каждые вторые сутки – минус час ночного сна, пояс часовой преодолевая. Итого только здесь – шестьдесят часов недосыпа. А уж о личной инициативе неугомонного каждый третий завтрак радовать своих едоков свежей выпечкой и куры не поют: а это – в два часа ночи подниматься, тесто заводить.

Так и отправили Андрюху с Вальпараисо – шесть перелётов до дома. Правда, день и ночь ожидания в местном отеле были. Где успел он тайно профинансировать неизвестных чилийских патриотов. Хватился оставленной в ящике стола номера барсетки лишь в Буэнос-Айресе, благо, в той лишь несколько купюр малых на карманные, в аэропортах, расходы были.

Ох, уж эти мани-мини!.. Спросил однажды у друга Фёдора (конечно, по-китайски имя у него другое – нам не выговорить), как супруга, с которой тот каждую свободную минуту на связи, многомесячные – иногда, и до года – разлуки воспринимает: не ворчит ли, не ругается?

Но проблем! – заверил тот. – Си мани (видит деньги) – но проблем.

Эх, если б так просто и у нас было!.. Так ведь, нет, иное: «Когда это уже закончится?». Да явно позже, чем деньги! «Полстраны мужиков по вахтам  ездят, да морям ходят! Я виноват, что  такую жизнь сделали!» - жалко вякать в оправдание полугодовых отлучек приходится.

Однако, от лирики – к прозе…

В этом рейсе вёл дневник электронный – скрупулёзно, с самого первого дня. Меню, значит, основные события выдающиеся, и – главное – сколько на камбузе откочегарил. Получалось в среднем не так страшно – 13.30 часов в сутки. Никак не меньше десяти выходило, но лишь два раза по восемнадцать получилось. Однако, через четыре месяца заболел странной болезнью: после двух строк голова начинала валиться в сон, при том, что рука, оставаясь на клавиатуре, неизменно норовила стереть всё прошлое. Посему занятие пришлось прекратить.

Не сработал толково на сей раз и приём «от нескольких строк, до нескольких страниц» - это когда каждый вечер упорно садишься за компьютер, и двигаешь старательно своё произведение на несколько абзацев.  По причине той же усталости хронической.  Однако, немало тезисов, мыслей и строк будущих рассказов Андрюха успел записать по ходу работы на обрывках упаковок на камбузе – ворох их занимал добрую треть письменного стола в каюте. Так что, новые рассказы и повести, а то и романы,  обязательно будут.

А к морской своей географии присовокупил нынче Демократическую Республику Конго – бывший Заир. Где обрёл нежданного друга в лице вотчмена – не только за варенье и масло подсолнечное. Вообще – душевно в этом месте то ли нас, то ли всех мореходов принимают.

В общем – читайте снова Андрюху Жеребнёва!