Юродивый убийца

Макар Максимович Донской.
ЮРОДИВЫЙ УБИЙЦА.
Избранные главы из автобиографического романа “Наилучшее”.

Автор — бывший участник ореховской преступной группировки, ныне священник Русской Православной Церкви, экзорцист, целитель.


Искал ли я смерти для Ореховских парней, когда в 1995 году, вынужденно расстался с ними, в виду обнаруженной мною и разоблаченной активности планов сотрудников Мура, Руоп и Гру?

Ведь мы были братьями… Конечно же, нет!

Кстати сказать, никого из участников процесса по делу Ореховских я не знал… Ну, о многих преступлениях, — о которых впоследствии поведал Леша Солдат, киллер Ореховской ОПГ, — я слышал от братвы… Например, случай с неудавшимся покушением, описанный им… Мне преподали его бандиты в качестве веселого урока, рассказав, как некто из братвы лежал в салоне машины, в засаде, с оптикой, — винтовкой с оптическим прицелом, — и подошли менты и устроили распитие водки на капоте его автомобиля… Было это в году девяносто четвертом…

При этом, лично я Лешу Солдата не знал, хотя не исключаю, что, быть может, и здоровкались в ресторане “Бардо”, где находился штаб Ореховской бригады — после смерти Иваныча, Сильвестра, или Сильвера, как чаще говорили бандиты…

Вообще, считалось нормальным говорить в той среде о реальных делах, где фартануло, — с улыбкой, не упоминая имен, — такой принцип оставался неизменным у всех людей криминала, с кем я когда-либо встречался и общался. Сам этому учил. Настаивал, чтобы ничего по телефону не упоминалось о причинах или обстоятельствах. Скажи кратко, подъехать туда-то… Если начинали прямым текстом трещать о преступлениях, сразу обрывал разговор.

Саше Армяну, Гамлету, я обязан выкупом из ментовки. Стоило мне это 800 долларов. Непаленый, чистый ствол ТТ, стоил такую же цену — в те времена.  Калаш — 1000. Калаш с подствольным гранатометом — 1500.

Братва очень любит счастливчиков… Я сам, конечно же, отношусь к ним. Но если для многих фарт — судьба, для меня счастье — это решение Всевышнего. Именно это решение я чувствовал много раз, когда находился в опасности. Всегда, смотрели и решали: гожусь ли я… Где-то высоко надо мной… Следили порой за настроением и малейшим движением моих мыслей…

Из-за того я жив, что нужен Богу, как Удерживающий. Господь, любит смелых. Мы в Церкви привыкли считать, что главное — это смирение. Наверное, так выгоднее, для тех, кто управляет верующими… Сегодня, и прежде, я давно уже отношусь к ним, к тем, кто управляет. К пастухам.

Смирение — необходимо, конечно. Только не в отношении тех, против которых ты поставлен Отцом Небесным бороться… Их, невидимых врагов твоих, ты призван побеждать… И не только их… Видимых неприятелей тоже. Они — богоборцы. А еще враги твоей общины, семьи, государства.  Слышали, о пророке Илие? Пророк Илия, не только показал чудо сходящего огня на жертвенник, ну, и собственноручно заклал 50 волхвов, не сумевших одолеть его, в трудном испытании. Взял нож, и зарезал — одного за другим — пятьдесят колдунов… И никакого снисхождения! А ты православный, почитаешь день пророка Илии. Если верующий ты, и крещеный, вспомни, кем ты назван в крещении: новоизбранным воином Христа. А Спаситель сказал: “Продай одежду и купи меч!”

В данных цитатах не содержится призыва к насилию. Времена другие, и суд принадлежит государству. Ах, и мы — не инкубаторские ведь?!! Если же, придут времена беззакония, например, нагрянут мародеры, ты, православный, защищай своих близких с оружием в руках! Можно и жизнь отдать за них, а не только свободы лишиться…

Или ты толстовец? Оставим в стороне качество прозы Льва Николаевича... Только вот его идеи о непротивлении злу, исходящие от недостаточного понимания Библии, привели к тому, что белые офицеры, военная элита, сдалась, оставивши Россию и русский люд на фактическое истребление большевикам.

Аскетическая философия братвы во многом схожа с монашеским укладом. Бродягами называют себя, и пацанами, и босотой, и это в порядке вещей… В Церкви же, босыми понимаются юродивые, странники, не имеющие ничего своего, скитающиеся, Христа ради, скрывая свою прозорливость от почитателей… Это блаженные. Они “немного того”, как бы…

Взял изучать юродство в монастыре, в теории, по книгам. Не то, чтобы стремился слыть таковым… Или нарошничал… Однако когда меня просили стать настоятелем Успенского храма в Кеми, я стал юродствовать, желая избежать рукоположения в священный сан. Да, и отбыл из Соловецкого монастыря на Кемское подворье, не потому что сбежал… Хотелось тишины. Отшельничества.

Меня вытурили с подворья, когда я стал изображать дурного. Вместо настоятельства — посадили на поезд.  “Ты же понимаешь, что после такого, ты остаться не можешь?!!” — трусливо высказано мне было на перроне горькое свое оправдание, хотя если уж так разобраться, я ничего особенного ведь не сделал…

Случай, мне представился замечательный! Только что, уехала съемочная группа фильма “Остров”, закончились съемки. И вот приехал монах Спиридон. На Соловки он не успел. Закрылась навигация, и чернец остался на подворье… О его дальнейших планах мне неизвестно…

Там готовил еду для братии Паша Партийцев, такой верзила, натуральный дикарь, постоянно сверкающий гневными глазами, себя постоянно сдерживающий…

Спиридон пришел на кухню, ища предложить ему свою помощь. И Паша на него замахнулся кочергой… Тот уехал. Произошло это в день ангела монаха. И сам он, этот святой человек, ставший “сором для мира”, смиренно заметил по этому поводу: “Спиридону — от Спиридона!”

Вроде бы и все. Только меня поразила реакция всех на это происшествие.
Неужели, все в порядке?! Интересная логика... Трудник Паша Партийцев — он свой! А этот пришелец, монах Спиридон — чужой, даже враг. А как же законы гостеприимства? Ну, как понять такое, приняв во внимание, что монастырское подворье вроде бы служит паломникам, отправляющимся на Соловки. Где необходимое уважение к монашеству? И никакого вразумления этому Паше не сделано! Выкинули человека, опоздавшего на последний корабль, идущий на Соловки, и все нормально!

Тогда, в трапезной, дождавшись, пока Партийцев дочитает поучение из книги, я молвил ему: “Паша, ты проклят!” Изумленный до предела Партийцев посчитал, видимо, я только при всех такой смелый… Догнал меня наедине, и попросил повторить. И услышал: “Ты проклят!”  Тут уже у него коленки затряслись…

Вряд ли бы я стал действовать так, ежели бы рассчитывал на настоятельство… В моих планах, священство воспринималось, как нечто очень далекое… Еще не грезил я Афоном, а уже начитан книг о Святой Горе, жил внутренним деланием, имел дар Иисусовой молитвы, часами погружался в сладкое состояние, которого всегда боялся, заставляя себя опомниться, говорил себе: “Ты, что наркоман? Хочешь разве, так служить Богу?!”

Поняв, что меня по-прежнему рассматривают как кандидата в священники, я предпринял действенный шаг. Мне далось это нелегко. Сейчас я знаю, что такое ночь накануне казни. Именно такое переживание, словно ты остаешься без своей благополучной судьбы, и десять часов, не отпуская, трясется все тело от нервного напряжения, мне довелось испытать.

Что я сделал?

Написав на бумажной репродукции иконы Божией Матери “Оранта” в самом низу слова: “Сия икона — столп и утверждение верным!”, вынес ее в храм. Там находились еще прихожане из мирских, и немногочисленная братия подворья. Подняв свиток вверх, я громко огласил написанное.

“Сия икона — столп и утверждение верным!”

Меня сразу же выдворили с подворья. Впрочем, за сумасшедшего совсем даже не приняли… Все-таки водил экскурсии, самым первым стал экскурсоводом от монастыря. Все привыкли, что я мог появиться в любом месте Соловецкого архипелага с группой туристов или паломников… Этого не перечеркнешь… Репутация. Доверие священноначальства.

Ну, я своего добился! Уехать, не мог иначе. Наместник соловецкий, Ираклий Сезонов, показал себя как личность весьма тоталитарная. Для Ираклия вполне характерно преследование иноков, из числа его пострижеников, успокоившихся в других монастырях.

Вот странно, одно же, вроде бы, дело делаем… Зачем разделения? Кифов, Савлов… Православные, католики… Католики, протестанты… Приход на приход восстает, в точности царство на царство. И поп во главе прихода, полновластный хозяин села. Абсолютный лидер! С которым все должны считаться… Что же ему не хватает? Зачем соревноваться с другими пастырями, делить прихожан по территории? Пусть каждый туда ходит, куда ему более подходит по нраву. Мы не в загонах… Овцы Христовы мы, а не поповские! Духовные чада, — они ведь, не рабы священнику. Более — он им слуга, нежели они ему. По крайней мере, я старался всегда так себя вести… Ничего ни от кого не требую… Предложить даже, боюсь… Вдруг не примут?

Сразу с Кеми, приехал в Петрозаводск, в собор, собираясь устроиться в какой-нибудь монастырь или скит, и там уже началось движение, будто я ненормальный… Пробовал вернуться на Соловки через Архангельск. Отказано. На Валаам поехал. Добирался по Ладоге, вместе с его настоятелем, Палладием. И туда печальные вести дошли. Посидел еще в добровольном затворе там, — без пищи и пития. На вертолете, в Санкт-Петербург, на Валаамское подворье меня отправили… И я вернулся в Карелию… Притопал по свежему насту на скит “Митрофаниевская пустынь”, о котором заранее, еще по лету мне сказал петрозаводский архиерей, убедив, должно такое место “по мне” будет, как раз то, что я ищу.

В скиту, первое время, спасались вдвоем с иеромонахом Виттом, а затем, через год, пришел еще один инок, и меня отселили в домик, на опушку леса, где я блаженствовал в одиночестве. Природа, свежий воздух, взаимопонимание, в течение двух лет, которые я провел в Пустыни, стали сами замечательными в моей жизни. Удивительно, как Бог открывает архиереям… Петрозаводский Мануил, с благословения которого, уже скоро, я поступил в семинарию, чутко угадал, чего мне, более всего, нужно…

Принятию сана, я стойко сопротивлялся. Мне приводили примеры, что есть сидевшие, которых рукоположили... И попы-алкаши, которые вечерами пьяными заглядывают в окошки коммерческих палаток, и, рассчитывая догнаться, встречают там прихожан, причащенных ими утром. Про безбрадых голубых, кои за пять лет становятся архимандритами на Украине. Признался, в ответ на эти доводы, что меня это нисколечко не убедило... Мне своей тропой идти нужно. А не за голубыми — след вслед...

Из Митрофаниевской Пустыни, мне посчиталось необходимым написать в Соловецкий монастырь, и письменно досказать братии, как меня наказал Бог, за то, что я ушел из обители… На самом деле, я признался настоятелю скита, что сделал сие намеренно, потому как меня защекотали славолюбивые помыслы тщеславия, мол, станешь священником, станешь священником, и так до конца дня, а утром снова, и ночь напролет: вот станешь священником…

Таким письмом я надеялся отвести от себя всякие предложения, могущие последовать мне в будущем… И ошибся. Тот же самый настоятель скита, иеромонах Витт, рекомендовал меня карельскому архиерею для поступления в семинарию… Вот, чему быть, тому не миновать… Только несмотря на поступление, я еще не согласился стать священником. Об этом расскажу в другой раз…

Кстати, иеромонахам запрещено юродствовать. Единственное, что я себе позволял, став батюшкой, — это приезжать зимой на службу в тапочках и ходить в летних носочках… И говорить проповеди, вместо положенных 10 минут — по четыре часа…

Из сказанного, думаю, хорошо видно, что я не мечтал ни о каком сведении счетов с Ореховскими. И если, мы все-таки сомневаемся… Тогда напомню, что ушел я в монастырь, а сначала в церковь — в 1995-м, а старшего нашего, авторитета Сашу Гамлета, завалили возле “Бардо”, — в 2001-м.  То есть шесть лет прошли для Ореховских, находившихся под руководством Саши Армяна, вполне благополучно, пока я в монастыре молился за них…

Сны — это очень серьезно. В Библии выразительно описана судьба прекрасного сновидца и толкователя снов Иосифа. В основном сон — загадка, ребус, требующий молитвы к Богу, и разрешения, вследствие этого, как поступить... А иногда сны могут быть такими, что невозможно их отличить от реальности... И никаких загадок! Долгое время, кажется, что все происходило по правде!

Ты сомневаешься, читатель? Я докажу тебе, как это бывает.

На месте убийства Гамлета — меня не было. Но до того, за полгода, мне приснился сон, будто мы сидим с пацанами в бане, и мне рассказывают, как на Сашу Армяна совершили покушение, расстреляли его автомобиль и ни одной царапины у него, даже девушку его не ранили… Гамлет, включил заднюю скорость, и дал по газам. Я пошел, окунулся в бассейне, и все-все чувствовал... Даже сейчас могу вспомнить ощущения.

И вот по его реакции, а Саша Гамлет начал считать себя бессмертным, — со слов братвы, судя по рассказанному в моем сне, — я понял, что нужно снова помолиться, дабы калина красная не пришла ко мне… Позже, я проверял информацию, и такое покушение, с расстрелом, действительно имело место быть… Двое мотоциклистов, из автоматов изрешетили  автомобиль Гамлета, когда он находился внутри со своей подругой… Думаю, что Господь предупреждал Сашу, чтобы он угомонился… Перестал мстить мне…

Собираясь понять меня, и осмыслить почему такие молитвы я вообще возносил Создателю… Давайте, вспомним предысторию. До этого события, мне пришло сонное видение, в котором я отчетливо видел, как Гамлет с моими знакомыми пацанами из Ореховских, прогуливается возле здания “Бардо”. Я же находился рядом, и все понял из тона его речи, действительно Саша Гамлет усиливается, чтобы меня мои друзья “убрали”. Доехать из Москвы до Соловков — для братвы — это дело “трех минут”. Поэтому я не стал мешкать, не проклинал, не ругался, а только однажды попросил Бога, чтобы Саша умер.

Ну, а что до Ираклия Сезонова, тоталитарного наместника Соловков, знакомца Путина… О нем мне пришлось тоже помолиться… И сразу же, его настигло Божественное Провидение!

Мы плыли на Валаам, с владыкой Палладием, и в пути тот мне рассказал с улыбкою о том, как у Ираклия случился обширный инсульт.

Палладий, как-то иронизировал по данному поводу, намекая, что инсультов у монахов не может, конечно, быть, если только они не мирского устроения… Слушая Палладия, я отчетливо понимал его правоту, а также и то, что — на самом деле — наказанию подвергся наместник Ираклий, за называние меня блаженным, прекрасно зная меня, как хорошего монаха, Ираклий Сезонов восстал против меня, не дав мне возможности вернуться…

Сезонов управлял снегоходом, и на полном ходу его шарахнуло. Спасло Ираклия то, что сзади находился схимник Елисей. Сезонов год лечился в Германии, да так и не выздоровел, остался блаженным. Он жив. Живет в Ивано-богослове, под Рязанью. Встречается с паломниками, и всем, о ком рассказывает, смеясь желает Царствия Небесного.

М.Донской, 2025
Фото мое, снимок 2024 года.
Почти все имена, фамилии, прозвища, а также наименования оружия, счет этажей, номера домов, названия ресторанов и марки автомобилей, указанные в романе — изменены.