Операция Карфаген. Соотечественники

27 июля 1941 года

Минск, рейхскомиссариат Остланд

Наибольшую по численности группу немцев в Белоруссии составляли военнослужащие вермахта: около пяти тысяч были расквартированы в одном лишь Минске.

Но вермахт, СС и гражданская администрация не смогли бы выполнять своих функций без немецких гражданских лиц, работавших на частные компании, трудившихся в ресторанах и отелях, в качестве секретарей, в сфере здравоохранения и разнообразных организациях НСДАП.

Оккупанты жили в городском центре, построенном в советском стиле, рядом с административными зданиями. В многоэтажном здании, где находились ведомства генерального комиссариата и городского комиссариата, имелись и квартиры для служащих.

Так как во многих частях Минска сохранялась деревянная застройка, из-за которой он, собственно, и выглядел (и был) бедным городом (по сравнению, например, с Варшавой), то приемлемыми для оккупантов представлялись лишь новые каменные здания сталинской эпохи. Однако, в отличие от Варшавы, отдельный и изолированный немецкий квартал в Минске не создавался.

Лишь у некоторых оккупантов имелись отдельные квартиры; большая их часть делила жилплощадь, жила в бараках или в гостевых домах, где их размещали вместе с коллегами. Власти редко позволяли создавать смешанные дома; мужчины и женщины не проживали вместе.

Поскольку совместное принятие пищи было в таких заведениях нормой, основную часть свободного времени люди проводили в обществе своих коллег. Начальники общежитий организовывали все основные увеселительные мероприятия, поскольку так их было удобнее контролировать.

Частные же дома не были приспособлены для использования в качестве гостиниц, они редко соответствовали требованиям немецких властей и нуждались в перестройке или усовершенствовании.

Любопытно, что вермахт проводил соревнование, где определялись три самые красивые комнаты для военнослужащих. Добиваясь победы, солдаты действовали как художники, плотники, оформители; важны были и организационные таланты, – умение достать (купить, реквизировать, украсть) редкие материалы.

С точки зрения оккупационного закона, такая кража не считалась преступлением, поскольку солдаты лишь применяли те вещи, которые предположительно более не использовались или были бесполезны в плане своего изначального назначения.

Но все-таки наладить быт, как дома, не удавалось. К примеру, все 127 почтальонов в Минске жили со своими коллегами в комнатах по двое и более; это совсем не походило на их апартаменты в рейхе, где в подъездах сидел консьерж, постоянно следивший за чистотой и порядком.

Минская реальность во всех смыслах отличалась от растиражированного идеала «немецкого уюта». Маленькие, переполненные, плохо отапливаемые помещения являлись здесь нормой, а не исключением.

Строго отделенные от мужчин, 130 работниц Имперских железных дорог жили вчетвером или вшестером в одной комнате. И хотя возможность постирать и погладить у них имелась, при наличии лишь одной общей комнаты пространства для отдыха женщинам не хватало.

Оккупационные власти проводили многочисленные увеселительные мероприятия, предназначавшиеся строго для немцев. Многие из этих празднеств пользовались в немецкой общине популярностью; участвовать в них было гораздо проще, нежели самостоятельно искать развлечения в чуждом окружении… особенно учитывая почти полное отсутствие оных.

Организованные властями вечерние забавы были призваны втянуть мужчин и женщин в общественную жизнь, приглушая индивидуальную инициативу. Шла ли речь об аккордеонном концерте минских полицейских, их выступлении в качестве комедиантов и певцов, представлениях белорусских эстрадных артистов – все это было не просто формой увеселения; люди были обязаны присутствовать.

Пропуск такого мероприятия считался антисоциальным поступком, он рассматривался как обособление от коллектива. Последствия могли разниться – от неформального исключения из сообщества сослуживцев до формального внушения со стороны начальства. Большинство немецких служащих с радостью участвовали в этом приятном времяпрепровождении… впрочем, иных альтернатив практически не было.

Круг возможностей для неформального досуга, которыми располагали оккупанты, был очень ограничен. Контакты вне подразделения или места службы оставались редкостью. Билеты на киносеансы и спектакли заказывались властями; немногочисленные бары и кафе, открытые для немцев, были переполнены, а в остальные им путь был заказан (ибо сегрегация).

Поскольку в городе почти не было кинозалов, оккупантам пришлось их строить, дабы быть уверенными в том, что культурные потребности удовлетворяются в достаточной мере.

Они возвели деревянное здание, зал которого вмещал 450 человек; весь строительный материал был привезен из рейха. Этот новый кинотеатр, а также еще один, советской постройки, давали единственный шанс посмотреть фильм самостоятельно, в частном порядке – все остальные киносеансы организовывались «сверху».

Радио представляло еще один вид развлечения, хотя и в этом случае оккупантам приходилось наслаждаться в основном в общих гостиных, а значит, оно становилось еще одной разновидностью социального досуга.

Рейхсминистерство пропаганды (отвечавшее за культуру) создало радиоканалы, которые на всю Европу транслировали развлекательные и образовательные передачи. Они были призваны смягчать тоску по дому, поэтому по большей части состояли из народной музыки и популярных местных историй, собираемых со всего рейха. Вульгарная нацистская пропаганда на радио была редкостью.

Иные формы организованного досуга представляли собой театральные спектакли, концерты, оперные постановки. В этом смысле Минск немногим отличался от Варшавы, в основном только в том отношении, что меньший размер города означал и меньшее количество доступных развлечений.

Поскольку в 1941 году городу был нанесен тяжелый урон (Минск был в значительной степени разрушен необычно неизбирательными), то в основном для разыгрывания представлений использовали служебные здания.

Так, помимо кино, директорат железных дорог предлагал на выбор несколько концертов и варьете по субботам и воскресеньям. Определённое смягчение расовых регламентаций, позволило оккупантам посещать представления в Белорусском театре, где однажды был даже поставлен «Евгений Онегин».

В целом же именно развлечения, а не идеологическая «промывка мозгов» составляли основу немецкого свободного времени. Такое положение вещей горячо одобрялось по трем причинам.

Во-первых, это отвлекало военных и гражданских служащих от их должностных обязанностей, которые были трудны и жестоки. Во-вторых, в новом и непривычном окружении развлечения связывали оккупантов с родиной.

В-третьих, они позволяли проводить досуг с товарищами, а значит, укрепляли национальное сообщество в чужой среде. Конечно, досуг протекал в строгих рамках, а отделять себя от группы считалось предосудительным.

Иные формы развлечений были редкими, выбор в основном ограничивался предлагаемыми начальством организованными представлениями. Книги – популярный способ отвлечься для тех, кто не любит компанию, были доступны лишь изредка…  впрочем, лишь изначально.

Почуяв запах хороших денег, братья Гринберги (они же Бергеры) организовали снабжение оккупантов…  да какой угодно литературой (благо крыша на уровне рейхсфюрера позволяла вытворять и не такое). Лишь бы платили рейхсмарками – а многие с удовольствием платили.

Колокольцев, разумеется, был в курсе всего этого – ибо читал соответствующие отчёты СД. Однако всё это его мало интересовало - мандат фюрера позволял ему выкинуть кого угодно откуда угодно и заселить… аналогично. А также раздобыть… да практически всё, что ему было угодно. Причём совершенно бесплатно.

Хотя официально гражданская администрация Белоруссии (Генерального округа Белорутения) была создана ещё 17 июля, реальная власть в городе по-прежнему пока что принадлежала начальнику тыла группы армий Центр генералу от инфантерии Максимилиану фон Шенкендорфу.

Колокольцев спокойно мог заявиться к генералу и потребовать… да что угодно, на самом деле - но это было бы политической ошибкой. Ибо реальная власть в Минске принадлежала совсем другому генералу.

Группенфюреру СС и генерал-лейтенанту полиции Эриху фон дем Баху, к которому Колокольцеву и надлежало обратиться. Это было верно и фактически (см. выше), и политически – ибо фон дем Бах в должности руководителя СС и полиции подчинялся непосредственно рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру.

Будущий генерал СС родился 1 марта 1899 года в Лауэнбурге, близ Данцига, в семье польского землевладельца фон Зелевски… на самом деле, Желевски. В 1925 году он стал фон дем Бах-Зелевски, а в 1939-м – уже просто фон дем Бах.

В декабре 1914 года в 15 лет (!!) поступил добровольцем в 176-й пехотный полк и отбыл на фронт. В августе 1915 года награждён Железным крестом 2-й степени. 1 марта 1916 года в день 17-летия произведён в лейтенанты. В сентябре 1918 года награждён Железным крестом 1-й степени. Командовал ротой. Получил знак за ранение в ходе газовой атаки. Настоящий герой – надо отдать ему должное.

После войны служил в пограничной страже, затем в 4-м пехотном полку рейхсвера. В феврале 1924 года был уволен в запас…  но на гражданке у него не сложилось. До 1928 года он подвизался на различных работах, пока не унаследовал родительское имение.

В феврале 1930 года фон Зелевски вступил в НСДАП, а 15 февраля 1931 года — в СС. 20 июля 1931 года получил звание штурмфюрера (лейтенанта) СС, в которых быстро сделал карьеру (по дороге стал депутатом рейхстага).

Руководил территориальными подразделениями СС, дослужился до бригадефюрера, а в июле 1934 года (после Ночи длинных ножей, в которой он принял активное участие – именно тогда они с Колокольцевым и познакомились) был произведён в группенфюреры СС и генерал-лейтенанты полиции.

В июне 1941 года он был назначен высшим руководителем СС и полиции в Центральной России и Белоруссии (Белорутении).

Тепло поздоровавшись со своим подельником (Колокольцев отправил Ванду и отца Роберта в кафе только для немцев), он – по местному обычаю – предложил дорогому (реально дорогому – с таким мандатом Колокольцев мог возвысить или закопать… да кого угодно) гостю отобедать чем Бог послал.

Бог (в лице квартирмейстера СС) послал довольно типичный белорусский обед. Грибной салат с морковью, яйцами и куриной печенью; полендвица (вяленая свинина) холодный суп-свекольник; закисной хлеб, драники (картофельные котлеты), верашчаку (свиные рёбрышки). Запивать предлагалось отменным белорусским квасом. На десерт – блины с кулагой (ягодным десертом) и элитный кофе (поставки ЕМК Гмбх – к гадалке не ходи).

Когда с обильным, сытным и вкуснейшим обедом было покончено, фон дем Бах удовлетворённо улыбнулся и кивнул своему боевому товарищу: «Теперь я в полном твоём распоряжении…». Ибо уже был в курсе мандата фюрера.

Колокольцев спокойно перечислил: «Мне нужно выполнить две задачи. Для первой мне нужны четыре бронетранспортёра Ганомаг с водителями; четыре ранцевых огнемёта со смесью на небольшую деревню; взрывчатка… аналогично. Кроме того, отделение тяжёлых миномётов калибра 8 см…»

В составе командира отделения, мессмана (оператор дальномера типа ЕМ-34, одновременно выполняющего функции связного), командира обоза и два расчёта стандартных 81-миллиметровых миномётов вермахта Granatwerfer 34.

«… с собственным транспортом и зажигательными минами…»

И объяснил: «Последние нужны для точного наведения Штук на здание размером с обычный двухэтажный особняк… так что мне нужны миномётчики от Бога…»

Фон дем Бах кивнул: «Есть такие…». Ибо командовал в том числе и охранными частями ваффен-СС. Колокольцев продолжил: «Для второй – автотранспорт на полторы сотни человек… примерно… лучше автобусы… с водителями; два… лучше три отделения охранников – упрощённый взвод…»

Генерал-лейтенант СС кивнул: «Это не проблема». Колокольцев продолжил:

«И медикаменты – полный комплект на небольшую больничку…»

Фон дем Бах вздохнул: «Это уже сложнее… но начальник тыла мне много чем обязан… так что будет, не переживай». И предсказуемо осведомился:

«Когда тебе это нужно?». Колокольцев усмехнулся: «Вчера. Крайний срок – завтра к полудню». Генерал СС кивнул: «Это реально. Куда доставить?»

Колокольцев протянул руку: «Ключи от твоего гостевого дома для VIP. Туда и доставить…». Фон дем Бах грустно вздохнул – и выдал ключи. Колокольцев отправил их в карман, поблагодарил генерала – и отправился к своему подельнику. К командиру Эйнзацгруппы В, начальнику Крипо Артуру Небе.