Жизненные истории 12

               
Рассказ
Наутро Михаила и Лену разбудила хозяйка. Сами они не могли встать рано, так как поздно легли спать. Ещё сонные, они поплескались у рукомойника во дворе и сели завтракать. Еда была незамысловатая: в большую чашку наливали кислое молоко, и туда же крошили хлеб; это блюдо называлось «тюря». Как правило, тюря сдобрена небольшим количеством постного (растительного) масла, соли и сахара. Завтракать позволялось только гостям; остальные члены семьи утром не ели, у них были только обед и ужин. В повседневном меню обычно присутствовали квас, гречневая каша, картофельные вареники, грибы, домашний хлеб и чай с мёдом. Молочные продукты, в том числе молоко, были частью рациона староверов. Они держали коров, овец, коз и обеспечивали себя молочными продуктами и сырами. Однако во время постов, к которым относятся Великий, Петров, Успенский и Рождественский, а также по средам и пятницам, употребление молока было ограничено. В такие дни разрешалась только растительная пища, молоко давали только детям до двух лет. С едой староверы были щепетильны: ели только из своей посуды и готовили в основном в семье. В гости ходили редко, только по праздникам, соблюдая старообрядческий этикет в самых мельчайших деталях, как завещали им предки. Однажды хозяйка рассказала Лене, как у них ходят в гости, подробно объяснив, начиная с самого прихода в дом: «Переступая порог жилища единоверца, ; начала свой рассказ хозяйка, чинно усевшись на табуретке в их комнате, ; старовер произносит вслух молитву Иисусову («Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного»), чтобы присутствующие могли ответить «Аминь», подтверждая своё согласие и веру. Отсюда и вопрос: «Есть ли кому аминь отдать?» — проверка наличия хозяев. ; Войдя внутрь, прежде чем приветствовать хозяев, гость совершает молитву перед иконами («Боже, милостив буди мне грешному»), сопроводив её поклоном. Затем произносит две краткие молитвы. После этого обращается к хозяевам со словами «Мир дому сему», на что они отвечают: «С миром принимаем» или «Милости просим». Только после этого можно начинать общение или приступать к трапезе. Этот порядок подчеркивает уважение к домашней церкви, почитание икон, общность веры с хозяевами и просьбу о Божьем благословении. Покидая дом, старообрядец также совершает молитвы с тремя поклонами, прощается с хозяевами, выражая надежду на дальнейшее пребывание в мире и любви, и возносит славу Богу. Эти правила не применяются к общению с людьми, не принадлежащими к старообрядчеству; посещение новообрядцев или светских людей исключается». Тогда Михаил ещё удивлялся, как всё сложно в этой деревне: чтобы сходить в гости, нужно столько молитв прочитать.
Старообрядцы-беспоповцы вообще считают, что весь мир — скверна, и нельзя сохранить себя в чистоте, пребывая в нём. Оскверниться можно через совместную трапезу и даже через простое общение с православными христианами (еретиками), иноверцами или неверующими. Однако Михаил и Лена, после разговора с дедом Никифором, поняли, что их истинная вера сильно деформировалась, изменилась за последние десятилетия, сделав более послабленными все их жизненные устои и порядки. По прибытии в поле на телеге, как и накануне, Михаил и Лена сразу же погрузились в работу. Михаил активно помогал на машинном дворе, в то время как Лена вместе с домочадцами готовила площадку для будущего урожая зерновых и корнеплодов. Рядом с полем, за рекой, находился зерновой ток — площадка с комплексом оборудования и сооружений, предназначенных для механизированной обработки зерна после уборки. На ток во время уборки осуществлялся приём урожая с полей и очистка зерна от примесей, его сушка, сортировка, временное хранение и отгрузка. Здесь зерно обрабатывали до товарного состояния, что обеспечивало его пригодность для хранения, транспортировки или дальнейшей переработки. Работы было предостаточно, и дополнительные руки Михаила и Лены были весьма кстати. Все были очень довольны отношением гостей к труду и их активным участием в жизни деревни. Когда пришло время отдохнуть и насладиться квасом из глиняных крынок, Михаил и Лена подошли к деду Никифору, чтобы обсудить возможность своего проживания в общине в качестве гостей, хотя бы на один год. Никифор внимательно выслушал их, время от времени пристально вглядываясь в глаза говорящим. Затем произнёс: «Нужно собирать сход. У нас есть наставник — дед Митрофан, хотя он уже в преклонном возрасте. Мы освободили его от работы, но он продолжает читать нам проповеди и наставлять на путь истинный. Ум и силы у него ещё в полном порядке, хотя ему уже почти восемьдесят». Так и решили не затягивать этот вопрос, а сегодня же обсудить всё на сходе. Собрание состоялось под раскидистым дубом, где много лет назад, в самом центре общины, была установлена скамья для заседаний. К вечеру собралось более двух десятков человек — мужчины, женщины и дети, по большей части уже привыкшие к ритму жизни общины. Лена и Михаил стояли немного в стороне, чувствуя себя новыми и незнакомыми в кругу этих людей. Дед Никифор встал первым; его голос звучал уверенно, несмотря на возраст. Он рассказал о прибывших, о том, что они ищут не просто поощрения для себя, но и возможность стать частью жизни общины. Говоря о них, он подчеркивал, что их намерения искренни и что всегда есть место для тех, кто хочет изменить свою жизнь к лучшему.
Наставник местной общины, дед Митрофан, хотя и наклонялся над своей палочкой, внезапно поднял голову и заговорил о важности единства и взаимной поддержки в их мире. Его слова были полны мудрости: «Мы не просто соседи ; мы настоящая семья. Каждому из нас важно открыть своё сердце и узнать, что значит делить жизнь с этими замечательными людьми, которые будут жить рядом с нами». После этих слов последовали отклики от других. Голоса раздавались из разных уголков собрания. Кто-то задавал вопросы о том, какие обязанности будут у Михаила и Лены, другие интересовались их навыками и возможностями. Вскоре один из пожилых мужчин предложил: «Давайте примем их под наше крыло. Разве можем мы говорить о процветании, если не прольём свет на тех, кто пришёл за благом?» Обсуждение продолжалось до самого позднего времени, пока сумерки полностью не окутали небольшую деревню. Лена и Михаил прислушивались к каждому слову, чувствуя, как внутри растёт напряжение — неуверенность, но и надежда. В конце концов, народ единогласно принял решение дать паре шанс. Им предложили остаться, но с условием, что за год они проявят свои намерения через труд и участие в жизни общины. Наставник общины, старец Митрофан, проговорил в завершение: «Вы будете жить как гости; мы не принимаем вас в свою общину, но трудиться будем вместе, и общение с общиной у вас будет свободным». Так, после долгих разговоров и обмена мнениями, вечер завершился ощущением нового начала. Михаил и Лена вышли из-под дуба, полные мыслей о том, какой путь им предстоит пройти. Они были готовы к переменам и искали своё место в этом удивительном, тёплом мире. Поздно вечером, придя с собрания, они с удовольствием поужинали и сели у окошка пить чай. Молчали, переваривая внутри себя впечатления, полученные от посещения местного схода. «Лена, — наконец начал разговор Михаил, — у нас с завтрашнего дня начинается новая жизнь, мы не члены общества, но жить нам придётся вместе с ними целый год». Помолчал немного, смотря ей в глаза: «Выдержим, как ты думаешь?» Та улыбнулась таинственной улыбкой, ответила скромно: «Выдержим, Миша, выдержим, куда мы денемся, самое главное — настроить себя». «Нам хозяин, дед Никифор, обещал на неделе справить одежду, будем теперь ходить, как и они: я в рубахе, портах и в однотонном кафтане, на ногах лапти или обутки, а ты ; в женской рубахе с длинным рукавом, в сарафане и платке на голове». Михаил продолжал, не отрывая взгляда от Лены: «Знаешь, это будет для нас испытанием. Я понимаю, что к их правилам нужно привыкнуть, но всё равно страшно. Тем более, когда вокруг так много строгих взглядов, которые следят за каждым нашим шагом». Лена кивнула, размышляя о том, что могло ожидать их впереди. «Но, возможно, это и есть шанс научиться чему-то новому. Я чувствую, что это будет не просто год, а целое путешествие в неизведанный мир, который может изменить нас», — натянуто улыбнулась она. «Ты права, — согласился Михаил, вздыхая. — И если мы подстроимся и действительно полностью погрузимся в их образ жизни, то, может быть, мы сможем понять их ценности и традиции. Это откроет перед нами горизонты, которые мы даже не можем себе вообразить». Лена осторожно подняла чашку с чаем, и, глядя в спокойную гладь напитка, тихо продолжила: «Мы сможем не только понять, но и, возможно, найти в себе что-то новое. У нас впереди много изменений, и, может быть, это будет именно то, что нам нужно». Они вновь замолчали, прислушиваясь к ночной тишине, прерываемой лишь скрипом веток за окном. Время текло медленно, но постепенно обретало зловещее величие, предвещая, что преображение будет не только внешним, но и внутренним. Они оба знали: этот год изменит не только их привычный быт, но и их самих.
Продолжение следует.