На море!

Лето, жара, каникулы, отпуск родителей, Курский вокзал. "Застойные" восьмидесятые, ещё доперестроечные. Мы едем на море!

Мама обустраивает наше купе, раскладывает на столе салфетки, достаёт незамысловатую еду. Папа закидывает наверх чемоданы. И вот поезд Москва-Феодосия плавно трогается, перед глазами проплывает платформа, привокзальные здания. Едем!

Я прилипаю к окну. Вскоре по вагону начинают разноситься традиционные запахи варёных яиц, солёных огурцов и прочей снеди. У всех всё одинаково. Проводница разносит постельное белье, предлагает чай. До сих пор помню эти массивные железные подстаканники с толстыми гранёными стаканами. Не знаю, что приносят теперь, наверное, пластмассовые стаканчики. Сто лет не ездил в поезде.

На пути в Феодосию в памяти возникают только некоторые города: Воронеж, Курск, Белгород. Сразу за Белгородом шёл Харьков, и я тогда не понимал, какая разница между этими населёнными пунктами. Россия, Украина...

В Белгороде и в Харькове к нашему поезду подходили одинаковые бабушки в ситцевых платочках, предлагая солёные огурчики, картошку, фрукты вёдрами. Иногда на обратном пути, покупая такое ведро, скажем, груш, на дне обнаруживали товар с гнильцой, но почему-то никто не обижался.

В некоторых городах стоянка была подольше, и папа бегал в здание вокзала за мороженым и пирожками. Однажды чуть не отстал от поезда, но всё-таки успел! Не то что герой Басилашвили...

В вагоне знакомились, беседовали, читали книги, разгадывали кроссворды, играли в карты. Кстати, недавно с удивлением узнал, что ныне в поезде запрещено пить спиртное и играть в карты! Чуть ли не до штрафа. Это мне знакомая в Сочи недавно рассказала. Ну, ладно, водка, а карты-то при чём?

Глубокой ночью в вагон подсаживались люди: гремели полки, слышались голоса. Иногда к нам в купе приходил попутчик, иногда нет.

Утром я снова прилипал к окну, за которым мелькали уже совершенно южные пейзажи. Не знаю названия этих деревьев, то ли грабы, то ли ясени и, конечно, пирамидальные тополя. Затем мы долго катили вдоль водного пространства - это до горизонта расстилался Сиваш, гнилое море.

А народ уже стоял в коридоре, в очереди в туалетную комнату, с полотенцами наперевес. Вот не любил я этот дурно пахнущий туалет, но умываться-то нужно!

Мы завтракали, и снова смотрели в окно, и играли в дурака, и читали, и дремали, приближая время встречи с чудесной, такой родной Феодосией.

Мне кажется, в то время дорога занимала чуть более суток. Прибывали мы на вокзал обычно днём.

А до этого на станции "Айвазовская" в поезд уже заходили местные женщины с предложениями сдать жильё. Как-то раз и мы клюнули на такое, и очень пожалели, потому что эта комната оказалась так далеко от моря, что и идти туда не хотелось.

Но вот и знакомый феодосийский вокзал. Выходим с чемоданами и снова попадаем в горячие объятия хозяек белых мазанок с удобствами во дворе. Умело отбиваемся и идём дальше. Папа оставляет нас в тени и идет искать жилище сам. Главное условие: близость к морю.

За время отсутствия отца мы с мамой успеваем съесть по мороженому. Но вот и он, с радостной улыбкой: нашёл!

И мы идём куда-то за ним, по тенистым улицам, засаженным кипарисами и розами, вдыхая неповторимые, ни с чем не сравнимые ароматы юга.

А впереди волнуется, блестит на ослепительном солнце и ждёт нас "самое синее в мире Чёрное море моё".