Людское горе 2

ГЛАВА 2

   Людас Гира – литовский писатель, в честь которого был назван БМРТ (Большой морозильно-рыболовный траулер), был совсем не виноват в том, что это судно стало пользоваться самой дурной репутацией в Базе тралового флота. Он, наоборот, был патриотом СССР и, к тому же был участником Великой Отечественной войны, ветераном 16-й Литовской дивизии, воевавшей в составе Красной армии.

Просто, это судно было в БТФ самым старым, а значит, и с частыми поломками и ремонтами, которые, по-видимому, не всегда качественно выполнялись.
Поломка в море – это простой для рыболовного судна, а значит, команда вместо промысла занималась ремонтными работами, за которые не платили, а платили за пойманный, обработанный и сданный на приёмные суда (или в порт) улов.

(Дальше пойдёт бухгалтерская информация и читатель, не интересующийся этой темой, может её пропустить и не забивать себе голову).
Расчёт зарплаты рыбакам производился следующим образом.
Разные породы рыб имели свои собственные расценки. Т.е., допустим, тонна морского окуня стоила столько-то, а селёдки – столько-то.

Ошкереная (потрошёная) рыба стоила уже дороже, как и изготовленная на экспорт (с гарантированным качеством и размещённая в красивую тару). 
Количество тонн умножалось на цены, всё это складывалось и таким образом определялась общая сумма заработка команды траулера.

Эта сумма делилась на количество паёв, предназначенных для данного типа судна.
Пай – это, своего рода коэффициент и, чем выше должность моряка, тем он больше.
Самый высокий пай, равный 2, был у капитана, а самый низкий , 0.85 - у матроса 2 класса.

В порту, при выполнении грузовых операций моряки получали должностные оклады, согласно штатному расписанию.
В период ремонта на СРЗ – 90% должностных окладов.

Кроме того, существовали премии за выполнение и перевыполнение рейсового задания до 40% к общему заработку, а ещё выплачивался районный коэффициент, зависящий от района промысла.
Инвалюту в ту пору рыбакам платили 7%, считая от  должностного оклада.
Бывали ещё такие случаи, когда судам, находящимся в море, платили, так называемую, «гарантийку», не по паям, а оклад с районным коэффициентом. Это когда траулер использовали не по прямому назначению, а, допустим, для перевозки грузов или, отправляли в заведомо «прогарный» рейс (случалось и такое) или использовали в поисковом режиме.
   На «Людасе Гире» Ненароков встретил трёх знакомых моряков, с которыми ходил в море в былые времена: 2-го механика Стяпонаса, боцмана Савельича и одиозного стармеха Александрыча.
Тимур сразу приступил к ревизии имевшегося на судне продовольствия: занятие продуктовыми делами в рыболовном флоте, кроме судоводительской службы, входило в обязанности второго помощника капитана.
В то же самое время на судне кипела работа: подвозились и грузились тралы и другое промвооружение, снабжение машинной и палубной команды, технологической службы, принималось топливо с топливной баржи.
К концу рабочего дня Ненароков успел сбегать в Службу мореплавания и забрать свою уже заполненную и заверенную аттестационную книжку, которую вместе с другими документами следовало предъявить Портнадзору на отходе судна в море.
Закончив ревизию, и, попросив задержаться на судне шеф-кока и артельщика, Тимур стал составлять с ними заявку на получении провизии на предстоящий рейс.
Он торопился подготовиться к следующему дню, чтобы заняться завозом провизии со склада завтра, сразу с утра.
Ну, наконец, уже за полночь, проводив кока с артельщиком и, что называется, уытерев пот со лба,
Тимур вытянулся на койке, не раздеваясь, поверх одеяла. Но тут в каюту кто-то постучался.
«Кого ещё там принесло?», -  Подумал Тимур, но крикнул: «Войдите!».
В каюту заглянул, а потом вошёл, улыбающийся во весь рот второй механик Стяпонас, с которым Тимур рыбачил до своего увольнения на БМРТ «Бирштонас».
Стяпонас вытащил из нагрудного кармана комбинезона бутылку водки «Дар по вена» (Ещё по одной, лит.) и торжественно водрузил её на каютный столик. Затем полез в боковой карман за закуской.
- Не-не-не, ноу-ноу! – закричал Тимур.
- А чего? Ты же сейчас не на вахте!
- Во-первых, подустал я сегодня, а во-вторых – напряжённый день завтра у меня: хочу успеть до конца рабочего дня полностью провизию на предстоящий рейс загрузить на судно. Если не возражаешь, могу чаем угостить, я тут кипятильник обнаружил в каюте. А «принять на грудь», Стёпа, мы с тобой ещё успеем, дорогой. Впереди – полгода совместной работы.
- Ну, чай, так чай, - погрустнел Стяпонас, пряча бутылку в карман, только ответь мне на такой вопрос: что за «залёт» у тебя был, раз тебя на «Гиру» сослали?
- Почему залёт? Увольнялся я с Базы, теперь, вот, опять вернулся… ну и мне в Службе мореплавания весьма настойчиво предложили этот вариант. А что, «Гира», на самом деле – штрафной пароход? Мне сегодня мой кореш шепнул, что погоняло у него стрёмное: «Людское горе». Странно. Команда-то визированная на нём. И ты тоже, что ли штрафник?
- Всё правильно, Тима. Но, тем не менее, репутация у судна хреновая. Впрочем, как и у капитана.
И здесь я не по собственному желанию, был у меня прокольчик один и теперь должен, как говорится, «искупать вину кровью», ухмыльнулся Стяпонас.
-  и у Деда прокольчик?
- Да и у Деда тоже. На Александрыча буфетчица кляузу написала, обвиняла в домогательствах.
- Вон оно как!
Тимур разлил, вскипевший к тому времени чай по кружкам.
- Хочу тебе один совет дать, - сказал Стяпонас, - затариваться водкой будешь ?
- Да чего там затариваться? Таможня же только две бутылки разрешает брать.
- Вот-вот. Я тебя снабжу тарой: у меня для тебя найдётся две пустые двухлитровые бутылки. Купишь водку, разольёшь в эту тару и будет у тебя в море запас не литр, а – четыре!
И таможня не придерётся!
На полгода, ведь, уходим, а капитан наш, товарищ  Бес, презентовой водкой, когда получаем в инпорту скоропорт, с помощниками не делится, а выжирает её сам, иногда в компании с судовым женским персоналом и с Дедом, технологом, старшим тралмастером, старпомом и помполитом.
Но ты, же, здесь не старпом, так что ништяков, в смысле выпивки, от капитана не жди.

 (Продолжение следует)