Домой

Толик – Толик – алкоголик! – дразнили в детстве. Нельзя сказать, что ребята как в воду глядели, но не сильно ошибались. Он частенько прикладывался к бутылке, хотя и как-то без удовольствия, больше по необходимости. Местные всё время что-то праздновали, не хотелось отставать. Да и жить, пусть мгновения, но правильной, цельной личностью много стоило. Темная сторона отползала прочь и щерилась из-под колоды.
 «Не хуже других, - подумал Анатолий. – Но и не лучше. Если бы с остальным было как у всех»…
Грязная работа - скучное томительное действо на весь день. Всё лучше, чем ничего, чем раз за разом возвращаться домой. А ещё эта Оля. Вечный укор, верная Оля, которая не обманет и не предаст. Была бы она ещё хоть чуточку красивее, цены ей не было. Очень худая, с бледным рябым лицом, длинными черными волосами и печальными глазами – при всем желании он не смог бы назвать девушку миловидной. Что ж, другая, красавица, его бросила и так унизила, что Анатолий стал бояться женщин.
Подруга никогда не спрашивала о бывшей. Оля всё понимала. И то, почему они не бывают вместе на людях, и официально не закрепили союз.
- Ты – ублюдок! Да, ты, понял? – Мужчина погрозил пальцем отражению в общественном зеркале. Из-за паутины отпечатков хмурилось плохо выбритое лицо. Анатолий дотронулся до расцарапанной щеки. Старую бритву давно было пора выбросить, благо хозяйственная Оля как бы невзначай подложила новый прибор на полочку в ванной. Анатолий уже с неделю игнорировал подарок. Из принципа? Иногда он сам себе удивлялся.
Парадокс: камень, упавший в лужу, давно на дне, а волны продолжают расходиться. Для воды камень всё ещё существует. Анатолий уже забыл, что изменило его жизнь, но продолжал работать на складе.
Там, снаружи проходила жизнь: мела пурга, пересыхали реки, собирали рожь и сажали картофель. Здесь, на огромном складе, ничего не менялось: ящики, тележки, стойки, серая форма, пар из-за рта в холодильнике. Анатолий позабыл солнце. Утром, пока он шёл на работу, оно только поднималось из-за домов, в конце смены уже наползала непроницаемая темень. В выходные мужчина лежал на диване, щелкал каналы или полусидел с ноутбуком на коленках. Пивные бутылки закатывались под диван. Потом с работы приходила Оля и убирала за ним, как за тяжело больным. Ему было стыдно,  он просил прощения, но всё повторялось.               
- Почему она всё ещё со мной? – раз за разом вопрошал себя Анатолий. - Вряд ли это любовь. Скорее страх одиночества.
- Добрый день! – услышал рабочий. Администратор со всеми разговаривала умилительным тоном, как с умственно отсталыми детьми. – Толик, покажи, пожалуйста, нашим гостям склад.
Администратора звали Таней. Она была низенькой женщиной с крашеной гривой каштановых волос, склонная к полноте. Кажется, начальница имела сына-школьника и жила гражданским браком. С Таней пришли двое мужчин: один лет сорока в блестящей черной куртке,  другой молодой в сером плаще с сумкой через плечо.
- Пройдемте! – попросил рабочий. Три дня назад жизнь на складе остановилась. Анатолий не знал подробностей, хотя слухами земля полнилась. Так это или нет, но единственного свидетеля аварии в котельной можно было похоронить в спичечном коробке, а отпевающего священника хватил удар.
- О, кажется, мы знакомы! – воскликнул один из гостей. Худощавый, в светло-сером плаще с длинными полами, мужчина смутно кого-то напоминал. На лице заиграла улыбка. Анатолий подумал, что незнакомец больше похож на волка. Хищные острые уши гостя, будто подслушав чужие мысли, чуть шевельнулись.
- Я – Андрей, работал здесь с неделю!
- А, конечно, рад встрече, - хмыкнул Анатолий, он не помнил такого. Слишком велика была текучка на складе.
- Знакомься, мой шеф Константин! – Седовласый мужчина кивнул. Константина буквально переполняла энергия. Рабочий  словно почувствовал укол. Маленькие черные глазки гостя пронзали насквозь. Если младший напарник казался хищником, то Константин был зверобоем, вершиной пищевой цепи. Анатолий заметил синий крест на шее.
- Я священник, - шеф перехватил взгляд. Говорил он с небольшим акцентом. – Что случилось?
- В котельной вспыхнул пожар, - пробормотал Анатолий. Он почувствовал себя школьником, оправдывающимся за вызов родителей. – Были жертвы. Полетела система отопления. Поэтому склад пустой.
- Мы заметили, - ответил священник. Анатолий подумал, что он слишком странен, даже для попа. «Обычно они носят бороду и говорят непонятно. А этот до синевы выбрит», -  подумал рабочий.
Андрей вырвался вперёд и ловко, как будто бы каждый день тренировался, влетел по железной лестнице. Ступеньки прогибались и кряхтели низкими голосами. За ним парами расходился дым.
- Будешь? – Андрей обернулся, щелкнув зажигалкой. Манящий запах чуть затуманил сознание. Анатолий, сам бывший курильщик со стажем, отрицательно покачал головой.
- Как-то неудобно на пепелище.
Константин остановился и повертел головой. Сухие крылья носа чуть разошлись в стороны. Он будто видел что-то неявное, скрытое от чужого взгляда. «Церковь – опиум для народа! - вспомнилось Анатолию – Но, даже если это всё игра, то надо признать, отец – хороший актер»!
Рабочий не любил здесь бывать, но он привык подчиняться приказам. Только поэтому Анатолий находился в этом ледяном здании, когда другие старались не заходить дальше проходной. Ради чувства долга он мог превозмочь страх.
Фирма несла чудовищные убытки. Мало того, что пожар разрушил половину склада, так и рабочие разбегались. «Какая мне разница понесли они убытки или нет? – вдруг подумал Толик. – Они обо мне не думают, им наплевать. Я – говорящая машина. Хуже животного. О животных заботятся. А машины никому не нужны. Они работают на износ, а потом их выкидывают».
 - Оставьте меня, - сказал Константин. – Андрей – отдай сумку и уходи!
Анатолия не надо было просить дважды. В котельной он чувствовал себя нехорошо: от запаха гари кружилась голова, и было больно смотреть на закопченные стены.
Они вышли из комнаты, спустились к самому низу лестницы и расселись на обрывках газеты. Андрей докурил, погасил бычок об руку и кинул его вниз.
- Ненавижу чёртов холод! Как ты здесь только работаешь?
- Привык. Ко всему привыкаешь, - Анатолий некстати вспомнил рябое лицо подружки. – Да, и пойти больше некуда.
- Что так? Ты не сильно-то и похож на грузчика. Я же нашел себе другое место! Посидел безработным, немного в интернете на копирайте протянул. Теперь у отца Кейстута подрабатываю.
Анатолий почувствовал себя нехорошо. На мгновения чуть закружилась голова. Краем глаза рабочий заметил промелькнувшую тень.
- Шеф – человек необычный. Настоящий дока в таких делах. Все отказываются, а он нет. И берет немного. В отличие от других.
«Как жужжит... Будто пчелы облепили голову и лезут в уши и ноздри. Лапки скребут по коже, раздвигают губы в стороны. Жадные до слюны щупики касаются зубов… - Анатолий почувствовал сонливость. – Черт, о чем я думаю? Да, заткнись же ты уже, мне наплевать на тебя и твоего шефа!  Проклятые попы! И ты достал! Заткнись уже, заткнись!
- Ты видишь? – рабочий подскочил на ноги. Под ним завибрировала лестница. Над грудой разломанных ящиков дрожало марево. Что-то несколько раз щелкнуло, а потом со всех сторон послышался цокот коготков.
- Это я. Извини, - признался Андрей. Он сузил глаза, наморщил лоб и шум стих. – Болезнь такая. Не могу долго удерживать силовое поле. Чуть расслаблюсь, начинается всякая чертовщина.
 - В смысле? Ты – экстрасенс что ли? – переспросил Толик. Звон в голове исчез.  «Теперь понятно, почему он здесь. Фирма наняла двух фокусников для чистки чакры. Лучше бы выстроила новый корпус и прибавила зарплаты», - с раздражением подумал мужчина.
- Можно и так сказать. Поверь, в этом ничего нет хорошего. Да, не ухмыляйся, знаешь, как неприятно видеть скрытое? Вот, например, склад. Тут же раньше школа была, для неполноценных детей. Чего только не происходило в котельной!
- Не понимаю.
- Ну, вот представь, большое число подрастающих девушек. У них всё как надо, в смысле с этим – Андрей провел руками рядом с грудью - вот только соображают плохо. И есть стареющий котельщик с кучей проблем и постоянным желанием. Он не один такой был… Маленькие трагедии, любовь, насилие, и никому нет дела. Ты морщишься, неприятно. А я вижу кошмары, и ничего не могу изменить. В темном месте происходит авария, люди в панике, и тут появляется отец Кейстут.
- В смысле Константин?
- Константин он только для других, по паспорту - Кейстут. Мы исцелим место. Отец получит новую паству.
Потом они курили. Снаружи дул сильный ветер, гремела и прогибалась крыша, будто снежный великан ходил по кровле.
«Страх субъективен. Вот было явление – и я боялся. Явление осталось – а страха нет. Объяснение – это настоящая магия. Дал имя явлению – и как бы получил над ним власть, – подумал Анатолий. – И эти два чудика. Вот они шарлатаны или нет? Пригласить бы комиссию из академии наук. Притащили бы они тысячу приборов, исписались на расчеты. А потом бы заявили: наука пока не дает четкий ответ. И всё. На веру проще, потому что дешевле».
« Шесть попыток освободить принцессу закончились ничем. Два раза Тор увяз в ловушке из зыбучего песка, замаскированной под ковер. Один – на бегу споткнулся о ножку кресла и сломал шею. Ещё три раза набегали худые мертвецы и разрывали на части.
- Ребята, собрались! Мне надоело умирать! – Тор, крепкий боевик тридцати лет, погрозил банде кулаком. – Дьявол! Мне нужна принцесса!
Банда, состоящая из грудастой нимфоманки Лилит и графа Стефана с рыжими усами разразилась воплями. Лилит оплела татуированными руками Стефана и цапнула за мочку уха. Граф, одетый в гусарский мундир, немедленно запустил пальцы под кожаную юбку девушки.
- Отставить! Выходим! – гаркнул Тор. Мужчина с двумя пулеметными лентами на груди, поднял тяжелый миниган. Здоровенная пушка с шестью стволами казалась пушинкой в руках боевика.  Граф с абордажной саблей прокрался вперёд. Замыкала Лилит с огнеметом и баллоном за спиной.
Темный лабиринт походил на огромный кинотеатр с бесконечными рядами красных стульев. Он состоял из множества перегородок, оживлялся тяжелым роком и кровавой подсветкой.
Тор заметил тень справа. Стефан среагировал раньше и наискось рубанул саблей по подкравшемуся зомби. Тяжелые капли крови брызнули в рот герцогу. Прямо под ноги Тору выкатилась отрезанная голова. На рябом лице мертвеца застыло выражение крайней обиды.
- Сзади! – закричал герцог и бросился на Тора. В полу тихо раскрылся потайной люк, показались мохнатые руки и за ноги втянули Лилит. Тор навел пулемет, но не мог стрелять. Люк начал закрываться. Стефан рыбкой нырнул вниз и следом за ним щелкнул замок.
Боевик попытался приподнять крышку, но сталь только гнулась под пальцами. Воин бросил мучиться с ловушкой, отпил из горла виски, и разбил бутыль об стенку.
- Что за идиоты! -  посетовал Тор. – Иди теперь один…
Теперь чудовища не таились. Впереди и за спиной послышались стоны и скрежет когтей по кафельной плитке. В конце коридора распахнулась дверь. Отталкивая друг друга сухими конечностями, на свет выбирались мертвецы. Красные рожи жаждали человечью плоть.
- В очередь, гады! – рявкнул Тор. Палец уверенно лег на курок. Венчики огня заплясали перед шестью стволами. Трассирующие пули разрывали тела в клочья. Мужчина бросился вперёд, спиной ощущая голодные взгляды врагов, и захлопнул за собой отвоеванную дверь. Он побежал дальше. Тяжелый ствол оттягивал руки вниз. «Надо спрятаться и отдышаться»! – подумал боевик. Он толкнул первую увиденную дверь и очутился в огромной аудитории на самом верху. Из тьмы оркестровой ямы понеслась  хаотичная мелодия.
- Я тебя вижу! – по залу раскатился женский голос. – Остановись!
- Ты! Покажись, ведьма! – прохрипел Тор. Он приподнял пулемёт. – Давай!
Занавес упал. На сцене появилась девушка в белом платье невесты. Сетчатая фата скрывала лицо. Тор нажал на курок, но выстрелов не последовало. Он опустил глаза и заметил перекосившуюся ленту.
- Остановись! – Издали девушку было плохо видно, но черты фигуры показались знакомы. Принцесса? – Пора возвращаться!
«Нет, это не принцесса, - вспомнил Тор. – Она ниже ростом, пухленькая, а эта сушенная как вобла. Да и голос другой».
- Иди к черту, ведьма! – выкрикнул Тор и бросился бежать. Одно из кресел сложилось в пасть, извернулось, и вцепилась раскладной спинкой ногу. Боевика парализовало, он мог только со страхом наблюдать, как из проема наползали новые чудовища. Мертвец напрыгнул сзади и положил ледяную кисть на затылок. Мир затуманился.
Лабиринт изменился: музыка стихла, включились белые лампы. Вместо ходячих трупов люди в вечерних нарядах занимали кресла. Зрители смотрели на сцену. Настил треснул, как юный росток из пола появился крест  с распятой женщиной в свадебном платье. Невеста чуть шевельнулась, из пробитых запястий закапала кровь. Тор сделал шаг к сцене.
- Банзай! – прогремел задорный крик. Струя огня пролетела по головам вперед и воспламенила несколько человек. Пахнуло паленым мясом. Тор увидел двух монстров. Один из них, скелет в клоунских обрывках, с мачете в гнилой руке, ковылял к нему. Из сухого рта часто высовывался раздвоенный язык. Другая тварь была женского рода. Желтая кожа покрылась струпьями. Щеки колебались бугорками, один из них лопнул, обнаружив белого опарыша. Обрывки юбки разошлись в стороны, обнажив сочащуюся гноем промежность.
- Ура! – прокуренным голосом закричала тварь, и направила на Тора новую струю огня».
Заскрежетала стальная  дверь. Анатолий невольно вздрогнул и понял, что было задремал. Из котельной вышел отец, перепачканный золой и ржавчиной. Кейстут кинул сумку помощнику.
- Пора уходить.
В молчании они дошли до проходной. Громада стеллажей и потолка-неба нависала над людьми. «Знай своё место, червь»! – говорил склад.
 - Отец! – окликнул Анатолий. – А что если бога нет? Если после смерти ничего не будет, и всё было зря? Что тогда? Если вера – это механизм выживания, полезный самообман?
- Ты боишься? – спросил Кейстут. Рабочий ожидал всплеска бури, проклятий и угроз Страшного суда. Отец был сделан из другого теста. Анатолий нерешительно кивнул. – Это и есть первый шаг. Страх, но не перед Ним, а перед тем, что окажешься без Него. Страх безнадзорности. Возьми визитку. Приходи за ответами, когда созреешь.
Они ушли, а рабочий долго глядел вслед, сжимая в руке синюю визитку.
- И целого мира мало! – прочитал Анатолий странную золотистую надпись на обороте. – Эти двое, могут быть кем угодно, только не православными попами!
 Они ушли - и сразу накатили будни. Звенели и щелкали лампочки в тишине. Администратор куда-то смылась, рабочий остался один, и до конца смены вяло перебрасывал мусор. Были углы, в которые он просто боялся заходить и обходил стороной, стараясь не наступить на тень. Анатолий понимал, что это смешно, он взрослый человек, но в мозгу, будто что-то щелкало, и ноги не могли сдвинуться с места. Сразу  вспомнился страх перед темной комнатой…
На вахту опоздал, маршрутки уже не ходили, а на такси Анатолий пожалел денег. Он вышел на холод, мела метель. Снежинки летели в лицо,  и мужчина поднял капюшон. Кроме узкой полоски дороги перед собой, в нем ничего не было видно. Тротуары занесло, мужчина пошел по обочине. Машины не ходили. Загадочно мерцали залепленные снегом фонари. Через полузасохшую старицу протянулся длинный мост.
 - Мы все спим. Это не может быть правдой, - пробормотал Анатолий. На пустынной дороге некого было стесняться. – Нельзя жить с человеком, которого используешь, но не любишь. Детей не насилуют в котельной.  Орден Христа не занимается изгнанием бесов. Или, правда?
Мужчина повертел визитку в руках. «И целого мира мало». Как будто кому-то может быть мало этого чертова мира! А он сам, а что он? Он придет домой, увидит желтый свет из окон. Оля будет ждать на пороге. Ужин. Да, надо поесть. Пока жует, вяло посмотрит телевизор. Скорее, сделать вид, что занят, сесть с ноутбуком! Лишь бы не оставаться с ней наедине. Ему стыдно. Она тоже работает. Нашла на него время. Приготовила обед. Ждала.
- Не могу, - прошептал он. – Просто не могу. Стыдно! Прости меня, прости Оля!
Дорожная разметка отражала свет фонарей. Белую колею от последней машины заносило снегом. Со старицы потянуло сыростью. Изломанные сучья ветхих акаций на ветру царапались об основание моста. Было неизбывно страшно перейти это место, страшно и стыдно.
- Ублюдок! – воскликнул Анатолий. Он сжал зубы до боли в затылке скулах. – Ты грязный ублюдок!
Из-за ржавых потеков общественного зеркала на него смотрело плохо выбритое лицо. Недавно на складе случился пожар в котельной. По неосторожности погиб один молодой человек, а поп, что освящал место, получил удар. Люди жаловались на шумы и боялись работать. Теперь жизнь на комплексе замерла. Большая часть рабочих получила отгул, только кочегар Анатолий по-прежнему присматривал за хозяйством. Сегодня обещали привести новых священников для изгнания чертовщины.