de omnibus dubitandum 50. 92

ЧАСТЬ ПЯТИДЕСЯТАЯ (1719-1721)

Глава 50.92. ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА…

24 июня 1719 года

    Игорь Христофоров, кандидат исторических наук в своей статье «Из пыточных речей настоящего Алексея Петровича» предлагает свою версию происшедшего, основанную на фантазиях лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности: 

    1718 июня в 19 день царевич Алексей с розыску сказал: на кого-де он в прежних своих повинных написал и пред сенаторами сказал, то все правда, и ни на кого не затеял и никого не утаил…
Дано ему 25 ударов.

    <…>Да июня ж в 24 день царевич Алексей спрашиван в застенках (на самом деле с 1706 года, после смерти своего отца настоящего Петра Алексеевича находился в темнице второй из угловых башен южной стены Кремля — Беклемишевской - Л.С.) о всех его делах, что он на кого написал своеручно и по расспросам и с розыску сказал, и то ему все чтено: что то все написал он правдуль, не поклепал ли кого и не утаил ли кого? На что он, царевич Алексей, выслушав того всего именно, сказал, что-то все он написал, и по расспросам сказал самую правду, и никого не поклепал и никого не утаил…
Дано ему 15 ударов.
 
    Встреча отца и сына произошла 3 февраля 1718 года в Кремлевском дворце (на самом деле с 1706 года, после смерти своего отца - настоящего Петра Алексеевича находился в темнице второй из угловых башен южной стены Кремля — Беклемишевской - Л.С.) в присутствии духовенства и светских вельмож. Алексей плакал и каялся, клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] же вновь обещал ему прощение при условии безоговорочного отказа от наследства, полного признания и выдачи сообщников.

    Следствие началось фактически уже на следующий день после церемониального примирения якобы царевича со своим якобы отцом и торжественного отречения его от престола. Позже специально для расследования предполагаемого заговора была создана Тайная канцелярия, во главе которой оказался все тот же П.А. Толстой, чья карьера после успешного возвращения Алексея в Россию явно пошла в гору.
Первым жестоким пыткам были подвергнуты те, чья близость к царевичу была хорошо известна: Кикин, Афанасьев, духовник Яков Игнатьев (все они были затем, казнены).

    Арестованный поначалу князь Василий Долгорукий отделался ссылкой.

    Параллельно допрашивались мать царевича Евдокия (в монашестве — Елена) Лопухина (на самом деле Прасковья Федоровна Салтыкова – Л.С.) и ее близкие, и хотя никакой их причастности к бегству, придуманному фантазиях лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности, установлено не было, многие из них поплатились жизнью за надежды на скорую смерть клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I и воцарение Алексея.

    Первая волна разбирательств и репрессий завершилась в Москве (на самом деле с 1694 года, после смерти своего отца настоящего Петра Алексеевича находился в темнице второй из угловых башен южной стены Кремля — Беклемишевской - Л.С.), и в марте 1719 года Алексей и клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получивший в дальнейшем титул Петра I перебрались в Петербург.

    Однако, следствие, на этом не завершилось. Толстой чувствовал настойчивое желание якобы отца увидеть якобы в своем сыне главу заговора и стремился этот заговор найти. Кстати, именно события этого периода следствия изображены на известной картине Н.Н. Ге. Переломными оказались показания Афросиньи о мыслях и словах царевича (на самом деле Августа III Саксонца, ставшего фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности; с 10.12.1706 года клоном лжеАлексея Петровича, якобы царевича, сына настоящего Петра Алексеевича — имевшего титулы короля польского и великого князя литовского с 30 июня 1734, курфюрста саксонского с 11 февраля 1733 г. отразившегося в истории как Фридрих Август II – Л.С.) за границей: о его надеждах на бунт или скорую смерть отца, о письмах, которые он направлял в Россию архиереям, желая напомнить им о себе и своих правах на престол. Имелся ли во всем этом «состав преступления»?

    Конечно, в вину настоящему Алексею Петровичу ставились в основном замыслы, а не дела, но, по тогдашним правовым представлениям, принципиальной разницы между тем и другим просто не было.

    Несколько раз царевича пытали. Сломленный задолго до физических истязаний, он как мог, стремился выгородить себя. Изначально клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получивший в дальнейшем титул Петра I был склонен возлагать вину на мать Алексея, Прасковью Федоровну Салтыкову; его (Алексея – Л.С.) ближайших советчиков и «бородачей» (духовенство), но за полгода следствия выявилась картина столь масштабного и глубокого недовольства политикой клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I в среде элиты, что о наказании всех «фигурантов» дела, не могло быть и речи.

    Тогда клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получивший в дальнейшем титул Петра I прибег к стандартному ходу, сделав подозреваемых судьями и, возложив на них тем самым символическую ответственность за судьбу главного обвиняемого.

    24 июня Верховный суд, состоявший из высших сановников государства, единогласно приговорил Алексея к смерти.

    Мы, вероятно, никогда не узнаем, как именно умер царевич. Его отец был менее всего заинтересован в разглашении подробностей неслыханной казни собственного сына (а в том, что это была именно казнь, сомнений почти нет). Как бы то ни было, именно после смерти Алексея преобразования клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I становятся особенно радикальными, нацеленными на тотальный разрыв с прошлым.

    К 1870 году после неблагосклонно принятых публикой картин на религиозные темы Николай Николаевич Ге (1831—1894) возвращается из Италии в Петербург и обращается в своем творчестве к истории. Картина «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе» была представлена на первой выставке передвижников в 1871 году и вызвала, оживленную полемику в прессе.

    Переводчик А.М. Салтыков писал в те дни: «Всякий, кто видел эти две простые фигуры, должен будет сознаться, что он был свидетелем одной из тех потрясающих драм, которые никогда не изглаживаются из памяти».

    Художник помещает отца и сына в петергофский дворец Монплезир, хотя на самом деле их последняя встреча произошла в Кремле. Но более важны не интерьеры, а суть воссозданной сцены: несостоявшийся наследник трона виновен, Петр же — прав, об этом свидетельствует композиция картины, позы и взгляды героев. Император Александр III заказал художнику копию картины для себя, что Ге и сделал. Ныне один вариант знаменитого полотна хранится в Русском музее в Петербурге, а другой — в Третьяковской галерее.

Игорь Христофоров, кандидат исторических наук (материалы журнала "Вокруг света")

Илл. Николай Ге. «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» (1871). Холст, масло. 135.7 x 173 см. Государственная Третьяковская галерея, Москва