Пашина любовь. 4

      Прошло несколько дней. Неизвестно, что больше повлияло на решение мамы: то ли логика и действия Паши, то ли постоянные приставания Насти, но в итоге она согласилась на оба Пашиных предложения. Они подали заявление на регистрацию брака и записались на обследование в платную поликлинику. Обследование в основном подтвердило прежний диагноз, и в этой поликлинике предложили операцию, химиотерапию и ещё кое-какие методы лечения, которые продлевают жизнь. Но с операцией решили подождать до начала семейной жизни.
      Регистрация брака прошла очень скромно: были только родители Паши, его институтский друг и нынешний завлаб Коля, мама Нади, её подруга и, конечно, Настя. Мама не выглядела невестой: она была без фаты, в строгом голубом платье, которое подчёркивало её холодность и  озабоченность. Впрочем, и все взрослые участники не выражали особой радости - они понимали ситуацию и просто соблюдали политес. И только Настя светилась от счастья – она искренне радовалась изменению своего семейного положения.
      По дороге из ЗАГСа в кафе, где решено было отметить событие, Паша улучил момент, наклонился к Насте и тихо сказал:
      - Теперь ты можешь называть меня папой.
      - Я постараюсь, - также тихо ответила Настя.
      Он хотел уточнить, почему для этого ей нужно ещё и стараться, но обстановка не располагала к выяснениям. В кафе сидели недолго – все всё понимали. Настю решили отправить ночевать к бабушке, чтобы молодожёны могли провести свою первую брачную ночь в однушке без оглядки на ребёнка. Когда бабушка сказала Насте, что им пора ехать, та посмотрела на Пашу такими печальными газами, что он вынужден был попросить извиняющимся тоном:
      - Настя, ну, всего на одну ночь, ладно?
      У него не было никаких ожиданий в отношении их первой брачной ночи, которая  действительно была у них первой. Тем более, после их первого формального поцелуя в ЗАГСе, где губы невесты показались ему совершенно холодными. И после второго поцелуя в кафе, когда Коля всё-таки решился сказать: «Горько, ребята, ей-богу же, горько!»  На этот раз её губы были чуть теплее, возможно, после бокала шампанского.
      Любил ли Паша свою вторую жену? Он не задавал себе такого вопроса. Он её жалел и очень уважал за то, что она родила и воспитала Настю. И за это она была достойна всяческой его заботы и любых ласк, на какие он был способен. А что касается её мрачноватого характера, так ведь у всех характер – не сахар. Паша это хорошо знал и не предавал значения подобным мелочам.
      Когда они, наконец, оказались в постели, он начал свои ласки очень осторожно, боясь вызвать её отвращение каким-нибудь неосторожным прикосновением. Она лежала безучастно, тело её никак не отзывалось на его ласки. Но он считал, что должен исполнить свой супружеский долг и потому продолжал. Прошло много времени до того, как он почувствовал, что её тело теплеет и начинает чуть заметно отзываться. Он усилил ласки и, наконец, услышал её учащённое дыхание и лёгкий стон. Но его собственное возбуждение уже угасло. И он продолжил её ласкать руками, губами и языком. Когда она тяжело вздохнула и перестала стонать, он отодвинулся и бессильно положил голову на свою подушку. Она повернулась к нему и тихо спросила:
      - А ты как же?
      - А я уже устал, - честно ответил он.
      Она пошарила рукой и убедилась в отсутствии его возбуждения. И её действия рукой ничего не изменили. Тогда она решительно задвигалась и взяла губами. Такого он от неё совсем не ожидал и, потеряв самоконтроль, быстро кончил.
      Утром невыспавшийся Паша первым дело поехал за Настей. Увидев его, она бросилась к нему на шею:
      - Папа! – в первый раз она произнесла это слово, а потом вдруг спросила, - Папа, а тебе было хорошо с мамой?
      Паша не знал, что на это ответить девятилетней девочке, а обманывать её он не мог, и потому обнял её крепче, нежно поцеловал в щёчку и прошептал:
      - Мне хорошо.
      Ему действительно теперь было хорошо.
      Став отчимом Насти, Паша приступил к решению трёх своих первостепенных семейных задач: удочерения Насти, обмена дух однущек на двушку и замены своей скромной «Лады» на солидный универсал. Универсал он хотел, чтобы вывозить семью на природу с ночёвкой; и он нашёл машину, в которой задние сидения складывались, и сзади образовывалось спальное место шириной почти полтора метра, где они могли помещаться все втроём.
      Проще всего удалось осуществить обмен, и притом получить солидную доплату. Эти деньги очень пригодились на переезд, новую мебель, новую машину и оплату юриста, который оказался необходим в неожиданно сложном деле удочерения Насти. Но Паша был достаточно настойчив, чтобы всё это выполнить. В итоге Настя получила его фамилию и отчество, а также была переведена в другую школу, поближе к их новой квартире. И теперь уже никто не мог лишить его законной дочери.
      А между тем болезнь его жены давала себя знать, и её положили в больницу на операцию. Операция прошла относительно благополучно и была назначена химиотерапия. Трудно понять, насколько химиотерапия препятствовала развитию метастазов, но на всё остальное она влияла очень негативно, и её пришлось прекратить досрочно. И всё-таки Надя, насколько позволяло здоровье, пыталась работать дистанционно и заниматься домашним хозяйством.