Парабеллум. Гл 7. Ангелы и демоны ч. 2

К концу следующего дня, второго октября, величественный и грозный фрегат «Артемида» поднял якорь и в темноте безлунной ночи тихо покинул безопасную гавань Порт Рояла. Выйдя в открытое море и удалившись от береговой линии Ямайки на две мили, он взял курс на восток, в сторону мыса Тибурон. Поскольку последний день прошел в страшной спешке, Белчер оставил «Тике» на рейде в Карлайлской бухте дожидаться его возвращения. Он решил пока отложить решение о том, что делать со шхуной, и поэтому мистер Томпсон с пятью матросами остался в гавани Порт Рояла присмотреть за кораблем.

Погода стояла отличная, и устойчивый юго-западный ветер гнал фрегат в крутом бакштаге всю ночь. Как только забрезжил рассвет, смотрящий на марсовой площадке сообщил, что показались очертания необитаемого острова Навасса, который находился примерно в ста десяти милях к востоку от Порт Рояла. При такой скорости «Артемида» должна была дойти до гавани Порт-о-Пренса уже к вечеру, и Белчер, справедливо рассудив, что подвергнется излишнему риску, приближаясь к недавно атакованному городу в темное время суток, приказал уменьшить паруса и снизить скорость. Как бы Джеку не хотелось добраться до французской колонии быстрее, он понимал, что поблизости все еще могут находиться враждебные испанские корабли и по меньшей мере необдуманно приходить туда ночью. Теперь, сбросив скорость до девяти узлов, «Артемида» должна была прийти в Порт-о-Пренс утром следующего дня, когда солнце уже поднимется над горизонтом.

Капитан Белчер провел на палубе корабля полдня, занимаясь его управлением и организацией людей. Тем самым он убивал трех зайцев. Во-первых, личным примером он показывал своим офицерам, что от них требуется и как им следует действовать в той или иной ситуации. Во-вторых, он управлял командой так, что его указания доходили до них не лично от него, а через командный состав. Белчер считал, что приказы, как и наказания и поощрения, должны исходить от непосредственных командиров. Таким образом команда научится не только уважать, но и любить и доверять тем, кто командует ими напрямую, исключая при этом любое панибратство. Это, по мнению капитана, должно было сплотить его людей и создать из них четко отлаженный механизм, подчиненный строгой субординации. Такая команда будет полностью отвечать требованиям дисциплины – качества, востребованного на любом военном корабле. Ну и в-третьих, это занятие занимало мысли Джека, которые иначе неминуемо терзали бы его волнениями о судьбе Адель де Кюсси.

Эрин Кейн не поднялся к обеду. Он остался лежать в своей каюте на ахтердеке, где проводил большую часть времени, борясь с морской болезнью. Поэтому Белчер обедал лишь в обществе Натаниэля Картера, и за трапезой последний объяснил в подробностях принцип работы хронометра и как с его помощью находить долготу. Белчер слушал с огромным интересом, вопросы навигации привлекали его еще с тех времен, когда он был мальчишкой на услужении Эдварда Спрэгга. Джек считал, что несмотря на присутствие шкипера на борту, капитан обязан уметь самостоятельно провести корабль по морю, и, в силу своей жажды знаний, досконально разбирался во всех вопросах навигации.

Картеру, в свою очередь, было интересно пообщаться с Белчером на эту тему. Тот во многом мог снабдить его таким практическим опытом, которым большинство ученых, в основном погруженных в теоретические знания, не обладало.
Постепенно их разговор переключился на те события, которые им довелось пережить вместе. Друзья в подробностях воскресили в памяти побег с Бермудов и то, как, после этого едва не попали в руки Вейн Рида. Их позабавило воспоминание того, как они проучили этого пирата с Тортуги.

– Надеюсь, своими расстроенными желудками они не сильно испортили окружающую среду, – Картер редко выказывал веселье, но в этот раз он так широко улыбался, что можно было сосчитать все его зубы.
– А я надеюсь, что так оно и было, – весело поднял брови Белчер. – Я бы многое отдал за то, чтобы присутствовать на этом концерте.
И они покатились со смеху. После того, как оба немного успокоились, Картер обвел глазами каюту капитана, где они обедали.
– Могли вы когда-нибудь хотя бы представить те превратности судьбы, которые приведут вас к такому кораблю, Джек?
Белчер молча покачал головой, и Картер продолжил:
– Ваша судьба, похоже, уже определена. С таким фрегатом вы сможете достичь любой своей мечты, потому что с ним ваше будущее обеспечено. Главное – всегда поступать трезво, чтобы не потерять то, что имеешь.

– Вы о разумности того, что мы сейчас направляемся в Порт-о-Пренс? – веселье мгновенно слетело с Белчера, когда он вспомнил о причинах возвращения в французскую колонию.
– И об этом тоже, – ответил Картер задумчиво. Его взгляд неожиданно застыл, как будто ученый внезапно погрузился в одному ему известные размышления. Такие паузы Белчер замечал за ним уже не раз. Время от времени Нейт мог куда-то уплыть в своих мыслях посередине начатой им фразы. – Мы лишь рябь на листах истории, Джек. Прямо сейчас разворачиваются события, о которых мы и не подозреваем. Страны враждуют всегда, даже в мирное время. Нескончаемо плетутся интриги, невидимые для простого обывателя. Там, где заканчивается одна, тут же начинается другая. И весь этот процесс становится явным лишь с объявлением военных действий.
Нейт поднял голову.

– Так что, мой друг, – si vis pacem, para bellum.
Белчер вопросительно изогнул бровь.
– Пара беллум? – переспросил он
– Это латынь, Джек, – пояснил Картер, отрешенно изобразив улыбку краем рта. – Эта фраза значит – «хочешь мира, готовься к войне».
– Готовиться к войне?
– Да. Пара беллум.
Белчер пожал плечами.
– Пожалуй, мне хотелось бы понимать, какие планы вынашивает Испания, но что толку в этих размышлениях, если мы, простые смертные, никогда об этом не узнаем наперед?
– А меня больше занимают планы Англии, – пробормотал Картер, снова уплывая куда-то в свои мысли.

– Вот как? Вы стали интересоваться политикой?
По лицу Картера скользнула тонкая усмешка. Казалось, он смаковал какой-то ответ, но в последний момент передумал.
– Скорее, замыслами, которые ею определяются, – наконец возразил ученый. – Любой план – это своего рода головоломка, а цель, тактика, маневры и действия – это ее шестеренки.
– Такие же шестеренки, как в вашем хронометре, Нейт?
– Именно! – ученый улыбнулся, и внезапно его лицо расслабилось. – Но вернемся к делам насущным. Вам нужно не забывать о том, как изменчива может быть судьба, и на случай непредвиденных обстоятельств всегда иметь при себе запасной план.
– Что же вы мне предлагаете? Тогда, когда необходимо действовать, заранее планировать неудачу?

– Напротив. Запасной план тем и отличается от основного, что существует сам по себе и тем самым является той темной лошадкой, которую не учтет ваш противник. В случае нужды вам остается только не забыть о нем и быть достаточно сообразительным, чтобы им воспользоваться.
Белчер непонимающе нахмурился.
– Вы, как всегда, любите говорить загадками, Нейт, – проворчал он.
– Только не сейчас! Вот смотрите, предположим, вы решили сунуть голову в какую-то переделку, но не знаете наперед, что из этого выйдет. Например, когда вы направлялись с визитом на бриг к капитану Вейн Риду, вы не могли предугадать, в какое русло пойдет ваш разговор. Поэтому вы предупредили об этом губернатора Тортуги. Это внесло дополнительную переменную в план пиратов. Возможно, если бы не этот ваш поступок, Рид действовал бы по-другому и более настойчиво.

– Да, теперь я понимаю, о чем вы, но не всегда можно предугадать ход событий, не говоря уже о том, чтобы предотвратить его.
– Да, это так. Но существуют и другие возможности на крайний случай, о которых знаете вы, но не знает ваш противник.
– Я жду от вас очередного примера.
– У меня есть нечто более осязаемое. – загадочно улыбнулся Нейт. – На самом деле, я позволил себе некую вольность, за что вы меня, надеюсь, простите. Пока вы спали, я кое-что зашил в верхнюю часть вашего сапога, – Картер выжидательно замолчал, словно давая собеседнику осознать услышанное.
Белчер удивленно посмотрел на свою обувь. Она выглядела вполне обычно.
– Ну, мало ли в жизни бывает, когда требуется запасной план в чрезвычайной ситуации. То, о чем никто не может догадываться.
– Что вы туда зашили, Нейт? – спросил Белчер, нащупывая уплотнение в футоре сапога.

– Всего лишь плоскую полоску стали. Своего рода универсальную отмычку, которой в случае нужды можно воспользоваться и в качестве оружия.
Белчер одобрительно улыбнулся.
– Я благодарен вам за вашу заботу, друг мой. Правда, надеюсь, что мне эта вещь никогда не понадобится.
– От всего сердца желаю того же самого, – ответил Картер, и они рассмеялись.

* * *

Даже с расстояния в несколько кабельтовых было видно, что некогда светлый и жизнерадостный город Порт-о-Пренс теперь больше походил на искалеченное, изуродованное поселение с дымящимися останками форта, закопченными домами и столбами черного дыма, тут и там поднимающегося среди улиц города. Стена, выходящая на порт, была разрушена в двух местах, и обломки камня и деревянного настила беспорядочным мусором лежали на некогда чистой пристани. В гавани находилось лишь одно судно – небольшой шлюп, а вокруг причальных столбов мерно качались на воде разбитые доски, обломки рангоута и парусина. Отбивая траурный ритм, деревянные бочонки мерно стукались на тихой волне. По всей видимости, это все, что осталось от двух кораблей охраны, которые всего несколько дней назад вышли встречать «Артемиду».

Чтобы узнать обстановку и отправиться на поиски мадмуазель де Кюсси, капитан Белчер решил сделать вылазку и для этого отрядил отряд из ста человек. Не желая оставлять корабль в порту, он приказал Пэдди Дугану увести корабль вдоль северного побережья и укрыть его от случайных глаз в глубоком заливе Сент Марк северо-восточнее острова Ла Гонав. Сделано это было на случай, если капер вознамерится вернуться или какой-нибудь падальщик-пират решит воспользоваться беззащитностью города и совершить подлый рейд, чтобы дограбить то, что не унесли испанцы.

Получив от Белчера четкие инструкции возвратиться на рассвете следующего дня, боцман высадил отряд и повел корабль на север.
Оказавшись на суше со своими людьми, капитан Белчер никак не мог отделаться от мысли, что он не ожидал вернуться сюда так скоро, да еще и при подобных обстоятельствах. Еще задолго до того, как он почувствовал под ногами твердую землю, все его мысли поглотило беспокойство о безопасности мадмуазель де Кюсси. Поэтому первым делом он со своим отрядом направился на другую сторону городка по дороге, ведущей к ее дому. Повсюду стоял запах гари, и кое-где курился дымок от еще не потухших до конца зданий. Поднимаемые любым движением ветра, в удушливом воздухе парили частички пепла, от которых першило в горле. Из-за этого трупный запах разлагающихся тел был почти осязаемым. Он словно переносился горелой пылью, лип к небу сладковатой тошнотворной слизью и стекал куда-то в легкие.

– Я как будто отведал мертвечины, – поморщился Кейн, с омерзением облизывая пересохшие губы. При этих словах один из матросов облокотился о стену и опорожнил содержимое желудка.
По пути им попадались небольшие группы горожан, которые тут и там занимались устранением последствий от нападения испанцев. Они растаскивали баррикады и очищали улицы от мусора. Увидев большой отряд, они испуганно жались к стенам и провожали их взглядами, полными ужаса и недоверия.
– Судя по всему, испанский пират хорошо здесь позабавился, – мрачно сказал Кейн, оглядывая признаки общего разрушения и уныния.

Но Белчер словно не слышал его. Он спешил вперед по главной улице к той части города, где, он знал, располагалось небольшое поместье де Кюсси. Кипарисовая роща наверху холма, а также рододендроны, растущие вдоль дороги перед самым поместьем, были все в черной саже, и сердце Белчера болезненно сжалось. Совсем недавно наверху холма бушевал пожар. Когда отряд наконец поднялся к цели, их взору открылись лишь обугленные развалины того самого дома, куда спешил Белчер. Пораженный, он прошел сквозь почерневшие ворота. Пожар не пощадил ничего. Внутренние перекрытия дома были обрушены, как и стена, выходившая на задний двор. Небольшой уютный сад, в котором он еще совсем недавно имел счастье гулять с мадмуазель де Кюсси, исчез. От некогда зеленой травы осталось пепелище, словно всякая жизнь покинула это место.
Совершенно подавленный, Белчер отрешенно бродил какое-то время среди развалин, все еще не веря тому, что говорили ему глаза. Внезапно на его лице зажглась безумная надежда и он взволнованно схватил Эрина за плечо.

– Здесь нет ни одного тела! Эрин, смотри! – Джек потянул его в развалины дома. – Этот дом сожгли пустым! Это значит, что они ушли, Эрин!
Белчер почти рассмеялся от неожиданного облегчения и побежал отдавать новый приказ, но Кейн лишь проследил печальным взглядом за другом. Это всего лишь могло значить, что людей казнили до того, как сожгли поместье. Тем не менее, он благоразумно промолчал.
Вернувшись в город, Белчер наказал своим людям прочесать каждое здание, но найти кого-нибудь, кто знает о судьбе девушки. Солнце уже стояло высоко в зените, когда один за другим они стали возвращаться на главную площадь, принося неутешительные вести, – никто из них так и не смог узнать, что-либо о судьбе мадмуазель. Белчер сходил с ума, не зная, что предпринять.
– Джек, возьми себя в руки! – Кейн протянул ему флягу с бренди. – Глотни, это тебе поможет.

– Я не знаю, что мне делать, – Белчер даже не заметил протянутой ему бутылки. От горя его голос срывался на свист, словно что-то душило его. От панического страха слабели конечности. Джек жаждал узнать о судьбе девушки, но одновременно с этим боялся этих новостей, все больше и больше понимая их жестокую и неотвратимую сущность. Вся его любовь к Адель, надежда на ответное чувство, мечты о будущем, желание сделать эту женщину счастливой – все эти ожидания оказались на краю бездонной пропасти, от которой его отделял лишь один маленький шаг. Он боялся смотреть вниз этой бездны и заглянуть правде в глаза. Он старался гнать от себя черные мысли, но голова все равно предательски кружилась, и Джек с трудом сохранял самообладание. Живот Белчера скрутило спазмом, и, сгорбившись от боли и ноши, он весь как-то осунулся и сгорбился. Стараясь не потерять равновесие, он оперся о руку друга, в которой тот держал флягу. Какое-то время Джек боролся со спазмом в горле, но глотал воздух, словно выброшенная на берег рыба.
– Тебе нужно взять себя в руки, – с нажимом повторил Кейн и, взяв друга за плечи, заставил сесть на бочонок. – А теперь напряги память и вспомни все события того вечера. Любая деталь может быть полезной. Даже самая незначительная. Рассказывай все, что ты о ней знаешь, и все, что было за ужином.

Белчер тупо уставился на него, но, когда смысл слов дошел до его сознания, начал медленно рассказывать все, что мог вспомнить. Когда он перечислял гостей, Кейн неожиданно его прервал:
– Как-как? Местные плантаторы?
– Да, чета голландцев. Их владения где-то недалеко от города… – внезапно Джек осекся и побледнел.
– Вижу, что и до тебя наконец дошло? – ухмыльнулся Кейн.
– Они наблюдали за сражением в заливе, – быстро заговорил Белчер, – а когда испанцы высадились на берег, то должны были попытаться покинуть город. Они ушли к ван дер Бергам!
С этими словами Джек вскочил и бросился по улице, чтобы расспросить горожан, и первый же встречный рассказал, где находится плантация голландцев. Без дальнейших промедлений Белчер со своим десантным отрядом отправился туда.

* * *

Эмилио Мора с трудом подавлял раздражение. Несмотря на уверения капитана «Санта Аны», они покинули Сантьяго де Куба на день позже, чем он рассчитывал. Нанять свободных каперов оказалось делом более сложным, нежели это представлялось ему ранее. Большинство отказалось выходить в море, потому что как раз в это время собиралась эскадра для рейда колонии Белиз на полуострове Юкатан. Ходили слухи, что англичане нашли там золото, и испанские пираты, коих немало ошивалось в Сантьяго де Куба, решили объединить усилия и взять штурмом этот хорошо укрепленный город.

Эмилио Мора повезло. Не все каперы прельстились историей о найденном золоте, и несколько из них справедливо рассудили, что раз большинство их собратьев покидает эти воды, то им, соответственно, достанется больше добычи. Среди этих каперов дон Иларио де ла Кардосо сумел найти трех, готовых немедленно выйти в море вместе с «Санта Аной». Однако то, что в понятии пиратов называлось «немедленно», ни в коей мере не имело ничего общего со срочностью выполнения. Говоря так, пираты скорее имели в виду расставление приоритетов, то есть «немедленно» означало – «сразу же после первоочередных задач», а именно после выпивки и гуляния, которые по праву полагались каждому пирату.

Поэтому «Санта Ане» пришлось задержаться на целый день, чтобы дать возможность наемным кораблям подготовиться для похода. Большинство их моряков пьянствовали на берегу, легко просаживая нажитое непосильным грабежом. Их требовалось найти и вернуть на корабль. Эта вынужденная заминка внешне отразилась на лице Эмилио Мора лишь чуть припущенными уголками губ и слегка прищуренными глазами. Этот человек умел держать себя в руках и был не из тех, кто выставляет свои эмоции напоказ. Ярость, вызванная задержкой, которая могла им дорого обойтись, не бурлила в нем как в кипящем котле, а текла медленно и неуклонно, сродни всё прожигающей лаве. Из-за этой отсрочки «Санта Ана» вышла в море только пятого октября. На целые сутки позже, чем планировал агент Мадридского Алькасара.
Эмилио Мора знал, что «Консепсион», захваченный англичанами, представлял из себя очень опасного противника, поэтому было немыслимо выступать против него силами лишь одного фрегата, пусть и такого мощного, как «Санта Ана». Агент стоял на квартердеке под красными парусами корабля и пристально глядел на сопровождающих их каперов. Два из них были быстроходные военные фрегаты, основным вооружением которых являлись карронады – короткоствольные крупнокалиберные пушки. Такие орудия, бесполезные в дальнем бою, вблизи своими тридцатидвухфунтовыми ядрами могли нанести колоссальный урон даже линейному кораблю и вследствие этого являлись очень опасными противниками. Третий корабль был бригантиной – пожалуй, самым излюбленным типом судна среди пиратской братии. Несмотря на свою относительно слабую пушечную батарею, из-за особенности своего парусного вооружения бригантина была универсальным кораблем и могла потягаться в скорости на любом курсе к ветру. Поэтому основу ее вооружения составляли не пушки, а скорость, маневренность и многочисленная команда – лучший набор для молниеносного абордажа и захвата судов.

В общем, Эмилио Мора был доволен теми силами, с которыми выступил против капитана Белчера. Такая эскадра была очень опасным противником, а пираты – искусными моряками и отлично знали свое дело. Если они не опоздали, то «Консепсион» либо пойдет ко дну, либо будет возвращен Испании.
Выйдя из Сантьяго де Куба, эскадра взяла курс зюйд-зюйд-ост, чтобы, дойдя до острова Ла Гонав и обогнув его с западной стороны, зайти в Порт-о-Пренс со стороны Ямайки и тем самым отрезать возможность любому английскому кораблю улизнуть из гавани, если он направлялся в Порт Роял.
В это время «Артемида», высадив десант в Порт-о-Пренсе и обогнув остров с восточной стороны, уже стояла в гавани Сент Марк, чтобы следующим утром вернуться за капитаном Белчером.

* * *

Они стояли перед шестью свежевырытыми могилами, и по лицу Белчера текли слезы, оставляя чистые дорожки на измазанном сажей лице.
– Вот так все и было, месье капитан, – горестно качал головой управляющий плантацией, который и привел их на кладбище. – Испанцы, эти исчадия ада, они заперли всех в амбаре и предали огню. Я сам видел, как они вели мадмуазель де Кюсси и ее служанку по направлению к зданию. Потом меня и еще нескольких человек начали избивать солдаты, но подоспел месье ван дер Берг с отрядом, и они вступили в бой. Я и мой помощник успели скрыться в лесу, пока шла драка. Она окончилась очень быстро. Моего хозяина убили выстрелом в голову. Я видел это. А когда к его телу кинулась Эсми, госпожа ван дер Берг, то солдаты и ее закололи саблями. Мы не могли более оставаться рядом, иначе нашу пропажу бы обнаружили, поэтому нам пришлось уйти вглубь леса. Мы слышали ужасные крики людей, когда испанцы предали все огню. Когда они ушли, мы вернулись, чтобы похоронить останки. Вот, собственно, и все.

Управляющий протянул Белчеру белую вязаную шаль, которую носила Адель во время их вечерней прогулки.
– Это все, что осталось, месье. Я нашел это недалеко от амбара среди кучи другой одежды, которую солдаты срывали с людей, прежде чем насильно затолкнуть их внутрь.
Белчер взял шаль и, не в силах более сдерживаться, спрятал в ней свое лицо. Какое-то время он сотрясался в беззвучных рыданиях, и Эрин Кейн, стоявший рядом с другом, положив руку на его плечо. Ирландец смотрел на то, что осталось от плантации. На выжженные поля сахарного тростника и на спаленные дома. Потом перевел взгляд на могилы, и в глазах его не было и тени обычного цинизма или презрения. Сейчас они напоминали две острые льдины, колючие своей остротой и холодом. Он сжал плечо друга.

– Клянусь честью, эти собаки дорого заплатят.
Белчер оторвал лицо от шали и некоторое время смотрел на нее мокрыми от слез глазами. Это все, что осталось у него на память о любимой женщине. Его грудь разрывалась от двойственных переживаний. Ангелы с образом Адель де Кюсси грустно улыбались и нежно гладили его больное сердце. Он чувствовал их тепло. Но одновременно с этим где-то в глубине демоны вновь связывали его живот тугим тяжелым узлом, и губы капитана превращались в узкую полоску, а кулаки сжимались до побелевших костяшек.
– Я… убью их всех, – тихо, но четко процедил он, и в голосе его не было ни одной эмоции, словно душа уже покинула его тело и осталась одна лишь оболочка, еще способная говорить, видеть, слышать и… убивать, но уже не чувствовать.
Эрин Кейн разжал его плечо.
– Да будет так, и пусть поможет нам в этом бог.

* * *

На рассвете следующего дня капитан Белчер поднялся на борт своего корабля, который Пэдди Дуган, выполняя приказ, привел обратно в Порт-о-Пренс в точно назначенный час. Всю прошлую ночь Джек, пребывал в полном оцепенении. Он почти не разговаривал, а когда говорил, голос его был спокойным и безжизненным. Впервые тяжесть потери близкого человека легла на капитана непосильным грузом, и он не знал, как с этим справиться. Он и раньше терял товарищей, но то была война и они все рисковали одинаково. Дело военных – это дело постоянного риска, поэтому смерть всегда воспринимается ими более философски, как нечно неотвратимое и даже где-то обыденное.

Но смерть беззащитной девушки, этого чистого юного создания, была такой вопиюще несправедливой, что потрясла Белчера до глубины души. Горечь этой утраты вошла в его сердце и так прочно там обосновалась, что он сейчас совсем не походил на себя самого, а скорее на одержимого дьяволом. Его взгляд, прежде смотрящий на жизнь оптимистически и жизнерадостно, сейчас был отрешенным и бесчувственным.
Белчер сошел с корабля одним человеком, а поднялся на его палубу другим. Эта перемена в нем была так резка и очевидна, что заставила умолкнуть всех, кто перекинулся с ним хоть словом.

– Поднять якорь. Курс норд, – вот и все, что он сказал боцману бесцветным голосом, прежде чем скрыться в своей каюте.
Пэдди Дуган переглянулся с Кейном. Тот пожал плечами и сделал боцману знак не задавать лишних вопросов. Ветер дул юго-восточный, и Артемида стояла к нему носом, поэтому прежде, чем поднять паруса, фрегат решили верповать , чтобы развернуть в нужном направлении. Эта процедура должна была занять не менее часа. Оказавшись один в своей каюте, капитан Белчер стянул с себя измазанную сажей одежду и бросил ее на пол, словно не хотел больше ее касаться. Он умылся, переоделся и сел на своей кровати, обхватив голову руками. Джек чувствовал себя так, словно его путеводная звезда погасла и с ее светом исчез смысл существования. Ему пришло в голову, что, пожалуй на этом можно и поставить точку. Смысла жить дальше он сейчас просто не находил.

Через какое-то время в этих раздумьях его застал Натаниэль Картер, который осторожно вошел в каюту, поскольку никто не ответил на его стук.
– Друг мой, как ты? – спросил он, входя в помещение и озабоченно заглядывая в глаза Белчеру. Кейн уже все ему рассказал.
– Она умерла, Нейт. Ее больше нет.
– Я знаю. Мне очень жаль, Джек.
Повисло молчание, потому что сказать было нечего. Никакая речь не могла вернуть девушку, и Картер не мог подобрать ни единого слова, чтобы как-то ободрить друга. А Белчер был так опустошен изнутри, что ни одна мысль не лезла ему в голову.
– Ее больше нет, – только и произнес он снова.
И в этот момент раздался зычный голос вахтенного.
– Свистать всех наверх!

Забил барабан, и в следующую секунду дремавший корабль ожил топотом множества ног. Поднятые по тревоге моряки занимали свои места. Пушкари открывали порты и выкатывали орудия. Юнги забе;гали по палубам, поднося к пушкам мешочки с порохом и перекатывая ядра. Столы и гамаки убирались и подтягивались к потолку, чтобы не мешали во время боя. Наверху только-только закончили верпование, и раздался мерный счет парусной команды, которая дружно натягивала шкотовые.
– И раз!! И два!!..
«Артемида» быстро разворачивалась на курс норд и набирала скорость.
Капитан Белчер поднялся на ют и проследил в направлении, которое указывал боцман. К западу от Порт-о-Пренса, выйдя из-за мыса Леоган, на полных парусах шли четыре корабля. На их мачтах развевался флаг Испании, а самый большой из них горел на солнце кроваво-красными парусами.