Тени прошлого. 2 часть

— Папа, папа! — Дуглас ворвался в кабинет, где его отец — владелец городской газеты, а также её единственный журналист, корректор и редактор, не зная, как же так цветисто и деликатно обругать мэра их городка за вечную, не просыхающую лужу перед аптекой, чтобы и лужу засыпали, и мэр не сильно обиделся, задумчиво жевал бабушкино печенье и посматривал в окошко.
   — Папа, смотри, что я добыл! Это воскреситель прошлого! Он показывает тени, тени прошлого! Осталось всего лишь четыре возможности! По одной тебе, маме, бабушке и дедушке! Скажи, ты рад? Что бы ты хотел воскресить?
   Отец, пребывая в мечтах, не поняв о чём идёт речь, зацепился лишь за слово «прошлое».
   — Прошлое? А что, это идея! Я напишу о прошлом этой чёртовой лужи! Расскажу её историю, придумаю сказку или, возможно, детектив! Нет, это будет памфлет о всех тех мэрах, которые не смогли подчинить себе строптивую лужу! Взгляд сквозь время и пространство! Дуглас, как же ты меня выручил! А теперь беги, не отвлекай меня!
   И как Дуглас не пытался объяснить важность и ценность своего приобретения, отец его не слушал. Раздражённо махнув рукой, он вставил чистый лист бумаги в пишущую машинку и деловито застучал по клавишам.
   Дуглас вздохнул и отправился к маме. Она-то уж точно оценит воскреситель прошлого!
   — Мама, смотри! Это воскреситель прошлого! Он показывает тени! Что ты хотела бы посмотреть? Это просто. Стоит лишь нажать вот эту кнопку и...
   Как же Дугласу хотелось обрадовать маму! Но, к своему ужасу, он увидел страх на её лице. Рубашка Дугласа, на которую мама ставила ловкую и почти незаметную заплатку, выпала из маминых рук, словно злой волшебник вмиг выпил из мамы все силы.
   — Тени прошлого? — мама попыталась улыбнуться, но губы её задрожали, а в глазах драгоценными камнями блеснули слёзы. — Нет, Дуглас. Я не хочу их видеть. Иди на кухню, и бабушка, и пирог, и какао тебя совсем заждались! — мама подтолкнула Дугласа в спину и отвернулась к окну.
   «Почему она заплакала? Что я такого сказал?» — Дуглас медленно спускался по ворчливо-скрипучей лестнице их старого дома и разговаривал сам с собой. «Наверное в мамином прошлом есть что-то, о чём она не очень любит думать», — решил Дуглас и вдруг вспомнил, как странно мама ведёт себя в его день рождения. Как сначала она радуется и веселится вместе со всеми, а вечером уходит в спальню и плачет. А на следующий день и вовсе исчезает на много часов. Однажды, ранним утром после праздничного дня, Дуглас увидел, как мама срезала в палисаднике белые розы, перевязала их розовой лентой и куда-то ушла. А когда Дуглас спросил вечером, где мама пропадала весь день, бабушка так на него шикнула, а дед глянул так печально и сердито, а папа так строго сказал не лезть не в своё дело, что Дуглас немного испугался и понял: за всем этим кроется какая-то тайна, и когда он вырастет, он её обязательно разгадает! Эту загадку и вторую: почему мама также исчезает на один день ровно через месяц после дня рождения Дугласа и почему снова возвращается с заплаканными глазами. И ещё почему она так вздрагивает, когда Дуглас рассказывает о Кэти — своей школьной подружке. Одно это коротенькое имя — Кэти почему-то заставляет маму бледнеть и волноваться.
   Странные, непонятные взрослые! Они не удивляются чудесам этого мира и говорят, что их дела важнее всего на свете! Важнее писка новорождённых котят или утреннего крика петуха, важнее долгожданного ливня или морозного утра. Эти взрослые любят вспоминать прошлое и жаждут туда вернуться, но вот же она, долгожданная возможность! Пусть не вернуться, лишь посмотреть! Вот оно, исполненное желание! Так почему же папа даже не стал слушать Дугласа, а мама расплакалась? Вот бабушка и дедушка наверняка захотят посмотреть картины прошлого! Дуглас немного повеселел, ворвался в кухню бодрый и радостный и, подражая цирковому зазывале, завопил:
   — Бабушка! Готовься к самому необычному приключению своей жизни! Только здесь и сейчас ты увидишь тени прошлого!
   Бабушка поправила очки, поставила на стол тарелку с пирогом, налила Дугласу какао в его любимую чашку с собачкой и, внимательно всматриваясь в лицо внука, сказала:
   — Но я не хочу видеть своё прошлое. Ведь меня там больше нет.
   У Дугласа закололо в левом боку, там, где, как говорят, есть сердце и ещё какие-то важные для организма детали. А само сердце заколотилось как бешенное. Бум-бум-бум! Так бывало всегда, когда Дуглас понимал: сейчас он услышит нечто важное. Нечто, что вполне может перевернуть его крохотный мир и заставить взглянуть на него иначе. Нечто, что вполне может и жизнь взбаламутить!
   — Помнишь мою непонятную болезнь? — спросила бабушка.
   Ещё бы не помнить! Дуглас поёжился, на секунду ему стало так зябко и страшно, словно он в тёмный ледник спустился.
   — Я тогда словно исчезала, истончалась, и никто не мог понять, что же со мной происходит. А потом, вдруг, когда ты пришёл навестить меня, вместе с тобой явилось и осознание. Можешь представить наши рождественские гирлянды?
   — Могу, — удивился Дуглас. Они-то тут при каких делах?
   — Вспомни ту, в виде человечков. Та бумажная гирлянда, я именно про неё веду речь. Когда она хранится в коробке, кажется, что там лежит один толстый человечек, а вот когда мы украшаем дом и растягиваем эту гирлянду, кажется, что человечков много-много! Они размазываются по времени и пространству, ясно?
   Дуглас недоумённо уставился на бабушку. Её слова были решительно не понятны и странны! Уж не заболела ли бабушка снова?
   — Ох, боже мой, как же плохо я умею объяснять! Знаю за собой этот недостаток. Что ж, попробую ещё раз. Наша душа и силы как эта гирлянда. Они растягиваются по всей нашей жизни. Вроде бы вот он — нормальные человек, иногда даже весьма корпулентный. Но если вглядеться в него, ты поймёшь, что он состоит из множества своих призрачных копий, по каждой на прожитую секунду жизни. Они тянутся за ним длинной вереницей, до самого первого воспоминания. И абсолютно все эти копии-человечки тянут из человека силы. Понимаешь? Нам всем лишь кажется, что наши тела плотны, на самом деле, мы лишь верхняя копия гирлянды, картонная, прочная, основательная копия, а бумажные тянутся от нас в прошлое. И когда мы его вспоминаем, мы добровольно отдаём свои силы тем теням, своим прошлым «я», вот и начинаем болеть, а потом и умираем.
   Дуглас жевал пирог, пил какао и пытался понять бабушкины слова. Это было трудно, невозможно, и Дуглас решил всего лишь запомнить то, что сказала бабушка, чувствуя, что однажды эти её странные рассуждения очень могут ему пригодиться. А бабушка, тем временем, продолжала:
   — И вот я постаралась собрать свои копии, сложить гирлянду так, чтобы она стала одним плотным человечком — мной. Я вспомнила те события из своей жизни, к которым возвращалась снова и снова. Я пересмотрела их ещё раз и забрала себя оттуда. Мои воспоминания никуда не делись, я всё также хорошо могу представить день своей помолвки или день, когда мы с дедушкой купили этот дом. Моя память всё также крепка и надёжна, но... — бабушка умолкла и улыбнулась.
   — Но...? — не выдержал Дуглас.
   — Но я больше не живу теми событиями. Они лишь картинки. А я сама вот она. Хочешь, можешь потрогать! — бабушка хихикнула и положила Дугласу ещё один кусочек пирога. — Поэтому мне и не хочется смотреть на тени прошлого. Меня же там уже давно нет!
   Дуглас доел пирог, выпил чашку какао и задумался. Интересно, а он тоже «гирлянда»? Его тени тоже тянутся за ним? Вот так интересно устроен мир, если верить бабушке! По улицам слоняется огромное количество теней, и никто их не замечает! Хм... Кому бы рассказать об этом?
   — Ох, я совсем забыла! Дедушка ждёт тебя в аптеке. Он сказал, что в такой знойный день обязательно нужно выпить стакан холодного лимонада или молочного коктейля и съесть три шарика мороженого! Обязательно!
   Ах, бабушка! Как же хорошо она знала, что сколько бы кусков пирога Дуглас не проглотил, какая бы порция тушёного мяса не попала в желудок внука, но уж местечко для мороженого там всегда найдётся!
   — Беги, разбойник! — велела бабушка и поцеловала Дугласа в макушку.
   Нет, бежать ему не хотелось! Вдруг бабушкины слова выскочат из головы от быстрого движения ног? Дуглас медленно шёл по улице и осматривал редких прохожих так внимательно, изучающе, стремясь увидеть хотя бы тень вчерашнего прохожего, что даже получил в ответ грубое «чего уставился?». Люди казались... людьми. Абсолютно обыкновенными, плотными, потными, измученными жарой, и Дуглас решил попозже, может быть завтра или через год, ещё раз поспрошать бабушку о гирлянде человеческой жизни. Может быть он поумнеет и наконец-то поймёт, что хотела сказать ему бабушка? 
   В аптеке было прохладно и тихо. Аптекарь, зевая, листал какой-то толстый справочник, а дедушка, сидя на высоком стульчике около стойки, внимательно читал газету.
   — Дедушка! Смотри, что у меня есть! — Дуглас, не вспомнив о любопытстве и въедливости, скорее наглости, аптекаря, аккуратно положил на стойку своё драгоценное приобретение. — Смотри, это воскреситель прошлого! Он показывает лишь тени, но зато как ясно! Я сам видел, эти тени, они как живые! Дедушка, что бы ты хотел увидеть?
   — Так-так-так! Как мне кажется, а мне кажется, что я прав, если бы Создатель всего нашего мира желал показывать нам прошлое, он бы непременно это сделал! Так? А? Да! Но что-то я не наблюдаю особенных гроз, открывающих людям прошедшие дни и даже эпохи! А! — аптекарь, как, собственно говоря и следовало от него ожидать, влез в чужой разговор и важно, безапелляционно, самодовольно высказал своё мнение.
   — Дедушка! Что ты скажешь? — Дуглас решил не обращать внимания на назойливого аптекаря. Пусть себе бормочет! 
   — А знаешь, ведь наш уважаемый аптекарь прав! — неожиданно ответил дедушка. — Что касается лечения болезней, новых лекарств и прививок, а также космических путешествий и кухонных комбайнов, двигателей внутреннего сгорания и противомоскитных сеток, тут я очень приветствую всякие технические новинки. Но этот твой воскреситель своими шестерёнками лезет в человеческую душу, в её прошлое, которое не изменить. И это... — дедушка задумался, потом попросил аптекаря быстро взбить коктейли и достать мороженое из морозилки и коротко закончил:
   — Это, на мой взгляд, безнравственно.
   Безнравственно! Длинное и непонятное слово, объяснявшее лишь одно: дедушка, как и папа, и мама, и бабушка не собирается смотреть на тени прошлого! Дуглас было расстроился, что никому из семьи не понравился и не понадобился воскреситель, но мороженое, посыпанное шоколадом, а также мысль, что теперь он может снова увидеть бизонов, примирила его с разочарованием и тратой драгоценных монеток.
***
   Знойный день медленно переродился в душный вечер, такой тягостный и почему-то зловещий, что горожане предпочли проводить его дома, включив вентиляторы, обмахиваясь веерами и вяло жалуясь на этот невероятный июль — жаркий, жадный до дождей месяц. Дуглас послонялся по комнатам, послушал жалобный скрип лестницы (зной и ей был не по нраву, бедняжка скрипела, как плакала), а потом какая-то непонятная сила выгнала его из дома и погнала на окраину города, а потом и дальше, на заброшенный хутор, даже не хутор, а одно название! Там стоял один единственный дом — старый, разрушающийся, с выбитыми окнами. Об этом доме ходили дурные слухи, и он никак не желал пускать под свою крышу нового владельца. Спроси кто Дугласа, зачем он туда направляется, он бы не ответил. Просто ноги сами несли его к облезлому дому, а правая рука крепко сжимала воскреситель. Что Дуглас хотел увидеть? Какие тайны прошлого рассмотреть? Он и сам не знал, да и не задумывался. Просто шёл себе и шёл.
   Тот загадочный дом показался Дугласу не столько мрачным, сколько опечаленным. Пустые проёмы окон и дверей выплёскивали из себя мрак, плесень и остатки дневного зноя, словно мутные, гнойные слёзы. Словно дом пытался избавиться от гниющей своей души и молил, молил о помощи. Дуглас, не осознавая, что он делает, направил на дом воскреситель и нажал кнопку. Он бы не удивился, если бы дом исчез, не поразился бы, если бы на месте дома оказался космический корабль! Ничему бы Дуглас не удивился! Но дом оставался там, где его и построили век назад. Вот только он ожил. Дуглас, не моргая, боясь, что если хоть на мгновение закроет глаза, то морок исчезнет, смотрел на новый, чистый дом, в котором окна и двери красовалась вымытыми стёклами, а стены гордились свежей краской. Дуглас увидел мужчину, сидящего на крыльце, женщину, прислонившуюся к углу дома и собаку, смотрящую Дугласу в глаза. Пес был породы «колли», так вроде бы она называлась. Дуглас, мечтавший о собаке всю свою недолгую жизнь, замер. Ему показалось, что эта псина — взрослая, видимо сытая и довольная жизнью — жаждет жить в доме Дугласа. Странная мысль, неуместная. Дуглас улыбнулся и тихонько сказал:
   — Ко мне, малыш!
   Собака тут же оскалилась и зарычала. Этот негромкий , но враждебный звук, словно пробудил мужчину и женщину от сна или раздумий. Они повернули головы в сторону Дугласа и уставились на него даже не глазами, чёрными провалами глаз (Дуглас так и не понял, то ли это так тень падала, то ли эта парочка действительно была слепа). В душу Дугласа медленно вполз ужас такой же огромный, как и виденные днём бизоны. Дуглас замер. «Это всего лишь тени! Тени прошлого! Они не смогут причинить тебе вред!» — подумал Дуглас. «Сейчас я отпущу кнопку, и это всё исчезнет! Останется лишь старый, разрушающийся дом». Дуглас отпустил кнопку и опустил воскреситель. И ничего не произошло. Мужчина неуверенно, как будто бы он был не человеком, а игрушкой на шарнирах, поднялся и медленно, неотвратимо двинулся к Дугласу. Женщина, немного помешкав, пошла за ним, также картонно и нелепо. Собака рычала, наращивая ярость и злобу, два человека (человека ли?) решительно, хоть и не быстро, шли к Дугласу, а он не мог сдвинуться с места. Ужас сковал его также прочно, как мог бы сделать лишь страшнейший кошмар, от которого не проснуться, не крикнуть. Дуглас окаменел и покорно ждал неизбежного, не в силах даже сказать слово. И вдруг раздался противный, тоскливый крик козодоя, а Дуглас воскрес. Заорал, швырнул воскреситель в пожухлую траву и припустил по тропинке со всех ног. Он бежал и бежал, останавливался ненадолго, отдыхал всего лишь минуту и бежал дальше, не решаясь оглянуться и посмотреть на своих преследователей.
   — Что с тобой? Что случилось?
   Бабушка крепко прижала Дугласа к себе, пытаясь притормозить бешеный стук сердца внука своим теплом и спокойствием.
   — Они! Там! Живые тени!
   — Тихо, тихо, разбойник! Расскажи мне всё!
   Бабушка повела Дугласа в ванную и сама умыла его, совсем как маленького, беспомощного ребёнка.
   — Бабушка! Они живые! И вместо глаз у них тёмные дыры! Они шли ко мне!
   — А ты? — почему-то бабушка не стала расспрашивать Дугласа о том, где он видел таких страхолюдин и задала самый главный вопрос. — А ты что сделал?
   — А я убежал!
   — Вот и молодец! Поможешь мне накрыть на стол? Из-за жары ужин будет очень поздним.
   Дуглас думал, что история, приключившаяся с ним, жива, пока он не расскажет о ней абсолютно всем! Пока он не выговорит её из памяти и души. Но... пока он расставлял тарелки, пока по просьбе бабушки срезал розы в саду, жуткое происшествие, напугавшее его до окаменения и почти выпрыгнувшего сердца, неожиданно исчезло, оставив после себя... лишь тень. Тень прошлого.
***
   А ночью пришла гроза. Она щедро умыла деревья, дала надежду людям, животным и растениям, обновила этот мир, так сказал дедушка, довольным взором оглядывая огород и чистую улицу. И принесла две новости: одну — о сгоревшем «проклятом» доме (в него ударила молния) и вторую — неожиданную и абсолютно невероятную — о щенке породы «колли», которого подарила Дугласу мама. Просто так, не дожидаясь дня рождения сына.
©Оксана Нарейко

Послесловие автора: пару недель назад, когда мы ехали по трассе, нас обогнал белый фургон. Сначала я даже не поняла, почему он кажется мне таким знакомым, потом догадалась: он же точь-в-точь такой, каким его увидела нейросеть! Фургон из рассказа о Дугласе и Музыке! Забавно получилось! Вскоре я про этот фургон забыла, но немного позже почему-то вспомнила одну из своих любимых картин. «Вечер на Кейп-Код» Эдварда Хоппера. Сама не знаю почему, но это полотно меня просто зачаровывает (к сожалению, оригинал я не видела). Как и многие картины Хоппера, оно оставляет чувство неясной тревоги. Художник писал, что собака на картине вслушивается в тоскливую песнь козодоя и даже хотел назвать картину «Козодой», но потом изменил решение.
   Фургон, картина, моё желание вернуться в прошлое и хотя бы посмотреть на людей, которых уже нет на этом свете. Всё это объединилось, и родился этот рассказ. Встретится ли фургон мне или Дугласу ещё раз? Очень на это надеюсь!