Саныч

     Советы. Все, как у всех. Цветной телевизор "Радуга", комсомольская правда, кефир и перестройка. В 1986 году Сергей Саныч заведовал лабораторией в ленинградском НИИ. Жил на Литейном, но достаточно скромно и старался ничем не выделяться в обществе. На работу любил ходить пешком, а по выходным ездил на электричке на дачу. Сергей Саныч был спокойным и очень образованным человеком, настоящий советский интеллигент. В лаборатории его уважали. "Саныч идёт, сейчас кабинетные морды опять получат нагоняй!" - несгибаемый характер и авторитет никогда его не покидали. Про таких говорили "двужильный".

     1991 год. Было тревожно. Целая эпоха захлебывалась рыночной экономикой и тонула. Вместе с ней тонул и НИИ, зарплату не платили уже 9 месяцев, тащили всё. Люди пытались выживать. Советские идеалы и товарищество растоптали в очередях у сберкассы и на пунктах приема металлолома. На его глазах привычная и понятная ему жизнь сгорала, как бенгальская свеча. Сергей Саныч держался, как мог.

- Ты смотри, что творят! Мать твою! Новая аппаратура!!! Серега, бегом звони в милицию! -, зав. кафедры, Ростислав Аполлоныч, из окна заметил, как грузят небольшой фургон прямо за углом главного корпуса. С таким предательским цинизмом они ещё не встречались. Сергей Саныч побежал к телефону, но позвонить не удалось. Линия молчала. "Неужели докатились?!”, - мысли в голове прыгали, как нейтроны в стеллараторе. Он тяжело бежал к дверям лаборатории, воздух со свистом вылетал из его легких, а коридор казался бесконечно длинным. Едва отдышавшись, он прохрипел: "грабят, кхе-кхе...там...на улице прямо". Народ стремглав повалил из здания. Остановили своими силами.

      Ещё вчера это были руководители обкомов, физруки, бухгалтеры, мастера на заводах, работники торговли, а сегодня они плевались новыми лозунгами и душили тех, кто не успел . Демократия кричала: "Теперь вы свободны!", но это была ложь, свободы никто не давал, давали лишь кредиты под залог жилья и билеты МММ за последние деньги. Народ безумствовал от безысходности. Сергей Саныч до последнего боролся за свою лабораторию, несколько раз ее пытались закрыть, но каждый раз он находил весомые аргументы, чтобы этого не произошло.

     Свобода, радио "Маяк", лозунги "Новая Россия- Новые возможности", обещания о благополучии. Все это ломало Сергея Саныча и добавляло пепла в личную трагедию. Спустя полгода после распада, ушла его жена. Ушла навсегда. 4 стадия рака, метастазы. Дети уехали покорять новые горизонты, и он остался совсем один, как покосившийся забор на даче. В 1994 стало совсем туго, пришлось подрабатывать ночным охранником в "Вулкане". Люди приходили поиграть в автоматы и попытать удачу, а уходили с бесплатными спичками и долгами. Ещё вчера это был дом культуры, а сегодня здесь теряли остатки прошлого в бесформенных мечтах о деньгах, которые никто из этих людей никогда так и не увидел.

     Лабораторию всё-таки прикрыли. Кого сократили, а кто и сам ушел. Здание НИИ растащили на офисы, и только Клавдию Степановну на проходной никто не менял, она как бюст Ленина, сидела в своей коморке, словно последний бастион социалистической свободы. Сергей Саныч запил. Вечерами у себя дома он собирал собутыльников со двора и под глухой звон стаканов вспоминал о том, как хорошо жилось. Спустя два года, от заведующего лабораторией в НИИ осталось только "Саныч", никому не нужный парт билет и две комнаты в коммуналке на Литейном. Десяток лет такой жизни превратили его в живого призрака социальной перестройки. Саныч растворился на дне граненой истории, и как закалялась сталь уже не вспомнит даже он...

- ты один!!!
- Кто!!? Кто?!!
- Такую жизнь?!! А?! !.. 91!!!
- я ничего не хотел!!! Обком!!!Я.…!!
- кхе-кхе!!!Я сам!!!  Девяносто...!! Я сам!!!
- Кому легче!!? 91!!! 91!!!

Он стоял посреди тротуара на Литейном, топал ногами и орал сам на себя,  прохожие шарахались от его сумасшедшего театра.
- Мама, а почему дедушка кричит? Он расстроился?
- Да, сынок, он просто расстроился. Пойдем , -заботливая мама поспешила удалиться вместе с ребенком подальше.
 Потрёпанный внешний вид скрывал в старике бывшего интеллигента. Он стоял на одном месте, как оловянный солдатик. От безумства его крутило в неестественные позы. Затертый пиджак, перемотанные скотчем туфли, седая борода, словно предсмертный крик, рвали на части. Вскоре загорелся зеленый и городской шум вновь покатился по улице, а его агония растворилась в безразличной суете. Саныч плюнул в пустоту, висевший на руке старый полиэтиленовый пакет, негромко звякнул. Спустя минуту, бессознательной походкой и уже молча он побрел к следующему перекрёстку, где красовался большой рекламный баннер "Имидж ничто- жажда все".