Намиб

 ­ Солнце посреди океана…

    Океан не остывал даже ночью. Мы были декабрь-январь – разгул лета. Невидимое белое солнце плавило воздух и делало его зримым, струящимся над палубой. Ветра не существовало. Восточный пассат разбивался о дюны пустыни Намиб и пожаловаться было некому. Через три месяца промысла мы уже сами превратились в негров. Рыба нехотя шла в трал и вынуждала нас к воровству. Ночью делались короткие набеги вглубь экономической зоны миль на пятьдесят, в места, где хек был непуган. В такие моменты мы были похожи на пиратов. Собственно говоря, память о Дрейке и Кидде еще не остыла в этих водах. Горячие, я вам скажу, были денечки! Разбойникам во все времена приходилось скрываться там, куда добрый человек по собственной воле не сунется. И поневоле корсары часто становились пионерами. Я, конечно же, знал про Берег Скелетов, но никогда не думал на него ступить. Африка всегда вызывала во мне трепет необузданностью своих сгорающих земель.
Приступ аппендицита у механика Труба, кроме волнений позволил нам стать на время праздными туристами. Под самый Новый Год механик ввалился в лазарет и насмерть перепугал дока, который, благодаря крепкой матросне, давно забыл свою профессию и сам уже выпил весь запас пустырника. Валера Труба, держась за живот, дал доктору валерьянки и спросил, как ему быть. Эскулап на ватных ногах побежал к капитану и через пятнадцать минут мы, запросив Уолфиш-Бей, неслись уже к берегу, на ходу выбирая трал. Милях в тридцати от берега встретил пограничный катер и умчал корчившегося Валерку в туманный прибой. К утру подошли на рейд.
Намиб… «Место, не имеющее ничего». Земля бушменов и готтентотов. Земля, не знающая дождей. Этот берег спасают туманы. Приходя с востока, они из последних сил поят эту землю и придают ей романтики. На рассвете можно видеть розовые туманы, въедавшиеся в ржавые пески. Пески становились податливыми и с жадностью хватали распутную мгу, отдающуюся просто так. Впрочем, солнце быстро с этим покончило, выскочив прямо в лицо и вонзив свои лучи в иссушенную пустынную плоть. Стало беспомощно.

    Так вот. Пески здесь блуждают. Дюны передвигаются, и подводные гряды не стоят на месте. Вкупе с туманами они сделали свое грязное дело и похоронили тысячи судов. Подойдя к берегу на отдых, команда могла через пару хмельных разгульных дней очутиться посреди пустыни вместе с кораблем. Так оно и было. Коварный океан оказывался в десяти метрах от парусника, и ничего нельзя было с этим поделать. Мало кто выживал и теперь это Берег Скелетов, усеянный сгнившими шпангоутами. Тут тысячи остовов.

    Я знаю, что под этими песками находятся кимберлитовые трубки и здесь можно найти приличный алмаз прямо на пляже, и вдоль берега тянутся унылые полицейские на верблюдах, вылавливая неистребимых авантюристов. Кого может оставить неравнодушным алмазный блеск? Мне кажется, даже полисмены впивались шоколадными глазами в горячий песок, и только горбатые корабли пустыни равнодушно взирали на эту суету, выпячивая нижнюю губу и собираясь плюнуть в каждого, кто имел другую философию. И попробуй его переубедить!

    Красный берег, синий океан, зеленое небо… Что делал я заброшенный сюда на середине жизни? Я глотал воздух! Пусть раскаленный, пусть чужой. Но я хватал его широко раскрытым ртом и не желал себе иной участи. Где был мой, когда-то родной, завод? Где был тот сухопутный город, в котором я оказался случайно и застрял? Где они сейчас? За тридевять земель. А я на краю дикого, плавящегося континента и плотные туманы вторые уже сутки настойчиво нас держат вблизи Берега Скелетов, а Валерка никак не отторгнет свой проклятый ненужный аппендикс. Может, у него там бриллиант? По радио нам сказали, что все вырезали, но нужны еще сутки. Точно что-то ищут, хитрые бушмены.

    Опять вечер на рейде и опять, уже лиловый туман, пришел раньше, чем солнце выдернуло свои лучи из зыбучих песков. Свет судорожно вздрогнул внутри вечернего марева и, подорвав нижнюю кромку, стек в океан поспешно. Главная звезда черпнула краем студеную Атлантику у нас за спиной, задрожала от прохлады и, ничтоже сумнящееся, погрузила с головой в сон эту часть планеты. Африка заснула. А львы вышли на охоту. Они кошки и в темноте видят лучше. Но днем они спят на правом боку в тени баобабов, положив левую переднюю лапу на талию львицы. Это, конечно, мои фантазии, но они так близки. Четвертый месяц в экспедиции. Хочется поговорить с женщиной. С черной даже забавно…

    Мысли прервал механик Труба, лихо подкативший на лоцманском катере по лунной дорожке, перебинтованный и с таинственной улыбкой на губах.
-«Старик, отдай тому парню десять баксов!»- изрек Валерка.
Я подумал, что он, все-таки, успел поговорить с черной женщиной. И с завистью отдал фиолетовому чуваку двадцать. Тот сразу растворился в такой же фиолетовой ночи.
Когда я доволок механика до каюты и плюхнул в койку, он достал из под бинтов сверток и прошептал с горящими глазами: «Только никому не говори!» В моих руках раскаталась карта с пиратскими кладами. На хорошей бумаге. А в углу надпись «souvenir». Убивать кореша мне не хотелось. Ведь нам не было еще и тридцати.

    Но лучше бы он, все-таки, успел поговорить с черной женщиной!

далее  http://proza.ru/2025/07/17/1491