Мечта

   I
   Скромный конторский служащий Федот Федотович Кринкин жил неподалеку от красивого высокого здания, очень похожего на терем. Окно его маленькой спаленки как раз-таки смотрело на этот чудный дом с резными карнизами и подзорами, с ажурными наличниками, с балясинами на высоком крыльце и миленькими фигурками ангелочков на верхах заборных столбов. Большие окна терема излучали тепло и радость. Казалось, что в этом доме жили счастливые люди.

   Каждое утро, а вставал Федот Федотович рано — в шесть часов, он садился в свое скрипучее кресло-качалку напротив оконца спальни и, мерно раскачиваясь, созерцал чудо-терем, улетая в волнующие душу мечты. А мечтал он о том, что когда-то у него будет дом еще краше, чем этот теремок, что ежедневно его, Федота Федотовича, будут увозить в контору на личной карете, и прислуга будет провожать и встречать своего господина, отвешивая ему земные поклоны…

   И так Федот Федотович увлекался своей мечтой, что пухлые его ладошки становились влажными от выступившего пота, лицо и шея покрывались испариной, в глазках, утопающих в розовых щечках, появлялись слезки умиления, а второй подбородок чуть вздрагивал. В голове рождались чудесные картины, как вокруг него вились светские дамы и высокие чины с почтением склоняли пред ним головы. Как поэты и художники искали возможность побывать в его просторной и светлой гостиной, где собирался весь городской свет… И голова его вдруг начинала кружиться от эйфории, охватившей душу…

   Прерывала утренние мечты Федота Федотовича старая Груня. Она прислуживала еще его родителям, да так и осталась с их сыном после того, как те почили. Груня знала все привычки и вкусы молодого господина, всегда вовремя делала необходимые домашние дела, и этим вполне устраивала Кринкина. Однако она совершенно не считалась с его мнением и частенько принимала решения самостоятельно, чем безумно раздражала молодого человека.

   — Груня, сколько можно просить не мешать моей утренней мистерии! — Кринкин не понимал смысла слова «мистерия», но очень уж оно ему нравилось. Федоту Федотовичу представлялось, что это нечто мистическое, возвышенное и прекрасное.
   — А я и не мешаю. Мастерите себе на здоровье, а мне надо завтрак подавать, — отвечала Груня, и уже потихоньку бурчала себе под нос: — говорит, что мастерит, а сам в окно все утро пялится.

   После короткого, уже ставшего ритуальным, диалога, Груня подавала утренний кофий с кренделем или ватрушкой и два яйца, сваренных в крутую. Затем Кринкин собирался на работу. Одевался он модно: ярко синий фрак, серые в клетку брюки, непременно яркий коричневый или зеленый бант и белоснежная рубашка. На ногах лаковые туфли, в руках трость. Была и цепочка от часов, но сами часы отсутствовали.

   Во всем этом великолепии был один важный нюанс — одежда должна непременно казаться немного старой. На рукаве фрака обязательно была еле заметная дырочка, туфли выглядели потертыми со стоптанными каблуками, на белоснежной рубашке разные пуговицы… При этом в его гардеробе висела совершенно новая одежда, которую Федот Федотович надевал крайне редко, лишь на очень значимые события. В остальное время он старался всем своим видом создать образ небогатого нуждающегося в помощи человека.

   Казалось бы, зачем молодому мужчине выглядеть бедным? Все его друзья, напротив, старались в обществе пустить пыль в глаза, чтобы не выдавать своего истинного положения. Более того, у Федота Федотовича было, хоть и не очень большое, но все же состояние, оставленное родителями в наследство, и он мог позволить себе гораздо больше, чем многие его друзья. Однако мудрая Груня сказала однажды:
— Вы, барин, деньгами-то не сорите, а то так ведь недолго и растерять их. Зачем вашим друзьям знать, что они у вас есть? Пусть думают, что вы бедный. Глядишь, кто и подаст на бедность-то. А богатому кто будет подавать…

   Так и повелось с тех пор у Федота Федотовича — все скромно, все с бе;режью, все с экономией. Заведут порой друзья гастрономический разговор: кто-то хвалится какой чудный балык был на завтрак, кто-то бужениной или еще какой вкусностью похвалится, приговаривая: «Oh, comme c'est d;licieux!». А Кринкин скромно так заметит: «Да что вы, какой балык, какая буженина! Груня косточку свиную купила на рынке, да ушей поросячьих — на неделю хватит нам. Не до разносолов мне, господа», — и посмотрит куда-то вдаль с грустным достоинством…

   Друзей у Федота Федотовича было много. Он умело обзаводился полезными знакомствами на службе. Несмотря на невысокий свой чин, он быстро обращал на себя внимание учтивостью и даже уничижением, в особенности перед богатыми клиентами конторы, где он служил. Когда таким посетителям требовалось назавтра прийти, чтобы забрать нужный документ, он говорил: «Не стоит вам-с беспокоиться-с. Я непременно-с все принесу вам-с на дом, если будет угодно-с», — и сильно склонял голову, стараясь при этом смотреть в глаза собеседника. Выглядело это хоть и смешно, но мило.

   Конечно же, никто не отказывался от услуги учтивого служащего, особенно дамы, и какая-нибудь мадам N восклицала: «Oh, charmant! Вы так любезны! Буду ждать в полдень». На следующий день Федот Федотович стоял с папочкой в руках в прихожей роскошного дома, ожидая, когда его пригласят в гостиную. И уже в скором времени он становился частым гостем в этом доме.

   Так, за очередной чашечкой индийского чая, Федот Федотович рассказывал свою печальную судьбу, как папенька с маменькой почили, и он остался совсем один, да так, что пришлось из просторного дома перебираться в маленькую хибару. А жизнь все дорожает, а хозяин жалованье не поднимает, напротив, норовит понизить. А порой даже по;дать оплатить нечем, а это целых пять рублей… При этом он спохватится: «Вы-с, матушка, не подумайте-с — я не жалуюсь! Я справляюсь-с. Просто иногда так одиноко-с. Сирота ведь, выходит-с, я», — и губка нижняя предательски дрогнет, и слезинка прокатится по щеке…

   Сердобольная вдова мадам N в умилении и сострадании своем воскликнет: «Mon cher! Как же вам трудно жить, Федот Федотович! А давайте я вам займу пять рублей. Для меня это сущий пустяк, а вам хватит на по;дать», — и направится в кабинет, чтобы достать деньги. А Федот Федотович вслед ей пролопочет: «Ну что вы-с! Зачем же-с! Мне так неловко-с!». А мадам N проговорит, подавая деньги: «Впрочем, mon ch;ri, я вам их совсем отдаю. Это мой подарок. Примите, как от своей маменьки, светлая ей память».

   Соскочив на ноги, Федот Федотович будет целовать руки своей благодетельнице и рассыпаться в комплиментах, благодарности и клятвах быть «верным псом» до конца своих дней. Спина его в уничижении совсем выгнется колесом, глазки будут смотреть заискивающе и преданно. «Ах, mon cher! Не стоит благодарности. Вы так милы, mon ami, право, успокойтесь уже», — проворкует мадам N. Она останется довольна собой и своей щедростью, а Федот Федотович уйдет от нее удовлетворенным таким чудным подарком.

   Постепенно Кринкин стал известен многим обеспеченным гражданам небольшого городка. Все знали его, как порядочного молодого человека с хорошими манерами, который, по печальному стечению обстоятельств, не смог получить хорошее образование и подняться по карьерной лестнице за неимением достаточных средств. Федота Федотовича любили за искрометный юмор, скромность и учтивость. Многие благодетельствовали ему, впрочем, не все. Однако все приглашали его то на выездную прогулку за город, то на вечернюю встречу, то на бал… 
   
   Надо сказать, что Кринкин дружил не только с богатыми и влиятельными людьми. Было у него много друзей и среди простого люда. Например, он подружился с цирюльником Кузьмой Хомутовым, и тот по-дружески стриг его за пол цены. Портниха Василиса Сергеевна частенько бесплатно латала его фрак или брюки, или подбирала подходящие пуговицы к рубашке. Мелкий торговец в мясной лавке Иван Пырьев время от времени почти даром отдавал ему обрезь с костей. Одним словом, все у Кринкина Федота Федотовича складывалось в жизни гладко и лучезарно.

   II
   Как мы уже знаем, была у скромного конторского служащего мечта. Именно она и сподвигла его на такой способ приумножения родительского наследства. Очень хотел Федот Федотович стать обладателем большого красивого дома, да такого, чтобы все его друзья обзавидовались. И даже уже присмотрел он этот дом в два этажа, с красивым фасадом, резными наличниками, с флигелем, террасой и даже с небольшой статуей в глубине двора. Дом этот время от времени арендовали богатые заезжие люди, но покупателя на него не находилось. Принадлежал он одному столичному сановнику, который когда-то жил здесь, но поднялся по карьерной лестнице и перебрался в столицу.

   Кринкин ждал своего часа пять лет. За это время умерла Груня и ему пришлось нанять другую домработницу, более послушную, но, при этом, совершенно не знающую ни его привычек, ни вкуса. Он перезнакомился с огромным множеством людей, и любой из них был для Федота Федотовича чем-то полезен — кто деньгами благословит, кто услугой, кто на ужин пригласит, кто в театр за свой счет сводит… Каждую сэкономленную копейку, каждый полученный в дар рубль складывал он на депозит в банк в соседнем городе. Для этого каждый месяц садился Кринкин в общий вагон поезда в самой пошарпанной своей одежде, чтобы не выделяться среди простолюдинов, и отправлялся в тот город.

   За эти годы он стал мастером выуживания денег из сердобольных дам и господ. Конечно, угодничество, самоуничижение поначалу смущало его, но в конце концов Кринкин так вжился в эту роль, что уже и неясно было — роль ли он играл, или же просто таким и являлся на самом деле.

   И вот, настал этот славный день, когда поверенный господина S должен был подписать купчею и передать связку ключей новому владельцу дома. По иронии судьбы поверенным был как раз-таки хозяин конторы, в которой служил Кринкин, более того, подготовить купчею должен был именно Федот Федотович, что он и сделал с превеликим удовольствием. Каково же было изумление у всех, когда Кринкин в присутствии служащих передал в руки поверенного купчею и приложенный к ней чек на сумму стоимости дома со словами: «Я покупаю этот дом».

   Никогда в жизни Федот Федотович не переживал такой радости и гордости за себя. Он смог! Он утроил родительское состояние. У него впервые за долгие годы выправились плечи, и немного вытянулась шея. Его подбородок с достоинством приподнялся и взгляд стал как-бы с высока. Он наслаждался своим триумфом, глядя на вытянутые удивлением лица своих коллег с немым вопросом: «Как?!». Впрочем, спина его не смогла долго быть выпрямленной и в скорости приняла прежнее положение попрошайки.
     На следующий день с первой полосы газеты по городу пронеслось известие: «Наконец-то дом господина S обрел нового хозяина!». Общество было в недоумении: «Как такое возможно?!». Кринкин ликовал! Это была его минута славы!

   Целую неделю Федот Федотович посвятил переезду и подготовке к приему гостей. Для этого он взял отпуск, нанял еще дворника и повариху и стал ходить к своим многочисленным друзьям, начиная с самых богатых, чтобы пригласить их в ближайшее воскресенье на прием в честь новоселья.
 
   Однако с этого момента все пошло не так, как он задумал. Друзья, словно сговорившись, начали отказываться по разным причинам от посещения: кто-то был занят работой, кто-то вдруг занемог, кто-то собрался уезжать… Теперь настал момент недоумения у Федота Федотовича. Он оставлял пригласительные открытки со словами: «И все же я вас жду-с. Непременно приходите-с», — согнувшись в поклоне уходил совершенно обескураженный.
 
   В назначенный день Кринкин в волнении ходил по просторному залу, ожидая гостей. Вот уже полчаса от условленного времени, и час, и полтора… Никто так и не явился, как вдруг зазвенел дверной колокольчик. «Ах, они просто сговорились, чтобы меня разыграть!», — обрадовался Федот Федотович, но радость его была очень краткой.

   Пришел тот, кого он вовсе не приглашал — его однокашник еще с гимназии. Они дружили с ним самой настоящей крепкой дружбой. Но когда Кринкин начал лукавить, то друг Петя стал обличать его, и тогда Кринкин отдалился от него. Петр не стал навязываться, но все же не упускал из вида своего оступившегося друга. При любой возможности увещевал его оставить порочный путь обмана, но Федот Федотович только отмахивался. И вот теперь он пришел на новоселье один единственный, да и без приглашения.
   
   — А, это ты… Проходи. Вот видишь, Петя, «пир готов, а званые не были достойны», — процитировал он Евангелие.
   — Федот, может ты не достоин? Ты же их всех обманывал. Мне кажется здесь уместны другие слова: «Что посеет человек, то и пожнет».
   — Ах, оставь! Ты опять за свое! Пришел посмеяться надо мною… Ну смейся теперь уже! — в отчаянье почти прокричал Кринкин и буквально рухнул на диван.

   В прихожей снова зазвонил колокольчик. Федот Федотович соскочил на ноги и помчался навстречу гостю. Его сердце затрепетало. Это оказалась госпожа N. Ее улыбка была настолько сдержана и холодна, что у хозяина дома по спине пробежала дрожь. Гостья прошлась по залу, остановилась у картины, потом у другой и, наконец заговорила:
   — Чудесный дом! Я бывала в нем, здесь почти ничего не изменилось с тех пор.
   — Да-с, согласен с вами, дом очаровательный, — начал было Федот Федотович. Однако госпожа N, словно не слыша его, продолжила:
    — Достойные люди в этом доме жили, уважаемые. Жаль, что теперь здесь будет жить escroc, — она еще раз посмотрела на картину и ушла так же стремительно, как и пришла.
   — Как видишь, друг мой, не я один так считаю, — тихо проговорил Петр.
   — Оставьте все меня, — почти прошептал Федот Федотович и обессиленный снова упал на диван.

   Несколько дней Кринкин не мог прийти в себя после такого потрясения. Город словно стал чужим. Никто уже не делал ему никаких скидок и подарков, люди были до тошноты вежливы и учтивы, показывая тем самым свое презрение к нему. Да, всем надо было пережить тот обман, который столько лет исходил от Федота Федотовича, и на это требуется время.

   Через пару лет история поутихла и, будто бы, забылась. К счастью люди склонны к великодушию и простили Кринкина. Но восстановить свое доброе имя ему уже не удалось никогда. Близкой дружбы с ним никто больше не имел, кроме того единственного, который остался его верным другом навсегда.

   Федот Федотович женился и открыл в городе сеть рестораций. Осознал ли он в полноте свою вину перед горожанами, Бог знает. Но что достоверно известно — мошенничеством он больше не жил никогда.

Oh, comme c'est d;licieux! — О, как это вкусно!
Oh, charmant! — О, очаровательно!
Mon cher! — Дорогой мой!
mon ami — друг мой.
escroc — мошенник.